- Luanda to United Nations Zero Six! Executive start and you are cleared for takeoff!
- Roger, Luanda! United Nations Zero Six, Executive and off!
Luanda! UN-06 born in the air on 12-03. Thank you for cooperation, bye!*
Наш экипаж родился в Луанде в воздухе, прямо над взлеткой. Полдень двенадцатого августа 1992 года был особым для пяти бортов, взявших курс на север, в провинцию Уиже, нашу базу и новый дом на ближайшие три месяца.
Уставшие от развалов, разделов, путчей, Беловежских соглашений, финансовых реформ и девальваций, мы вырвались за железный занавес в свободный воздушный океан, навстречу новой жизни.
Небо Анголы встречало нас бескрайним горизонтом - видимостью "миллион на миллион", в разгар африканской зимы. Наши души захлестывал восторг свободы - "Я-ху!"
Нет, не даром в английском радиообмене прижилось словечко "Роджер!" - "Вас понял!", "ОК!". Нет! Это не термин, это незримое Черное полотнище, трепещущее в сердце каждого пилота! Вопрос лишь в малом: контролируют тебя наземные службы при помощи своих гребаных радаров, или есть возможность вырваться за их флажки и лететь вольно, как птица?!
Всего четыре года назад многие из нас теперешних, несущихся навстречу приключениям под ооновскими позывными, бились на афганской войне, были за себя и за свою страну - и против всех.
И вот, мы - часть единого человечества, миссия "ЮНАВЕМ-2", объединенные нации: "Зиро Ван, Зиро Ту, Зиро Сикс"...
И не суть важно, что в Питере перекрасить в белый цвет успели только четыре вертолета из дюжины, а на нашем камуфляжном даже броню после Афгана снять не успели, лишь белой краской пробили трафарет "UN-06". Главное - в душе! Главное, что у нашей "Василисы-МТ" отличные движки, у нас - боевой проверенный горячим южным небом командир Олег Симаков и надежный бортач Володя Волков!
Вот он - ветер перемен - скорый и бесповоротный! Он не просто треплет волосы, со свистом влетая в грузовую кабину, стоит лишь немного сдвинуть боковую дверь. Он создает воздушный мост для бортов, такой прочный, что восьмитонные машины летят по нему без оглядки, как по гладкой автостраде и поют навстречу битловский "Хей, Джуд", песню-гимн ЮНАВЕМа-2, свежего разлива 1992 года:
И назад уже не повернуть. И тащит этот ветер из столицы Луанды на аэродром в Уиже двадцать пять счастливчиков, которым выпало обеспечивать первые многопартийные выборы президента и парламента Анголы в северных провинциях страны, совместно с наблюдателями ООН, конечно.
*- Луанда (вышка, диспетчер) для борта Объединенные Нации - 06! Вам разрешен исполнительный старт и сразу взлет!
- Вас понял, Луанда! Объединенные Нации - 06! Исполнительный и сразу взлет!
- Луанда! Объединенные Нации -06, "колеса в небе" ("родился в воздухе", время взлета) в 12-03. Спасибо за сотрудничество! Всего хорошего!
Август - зимний месяц
Аэропорт в Уиже встретил подозрительным молчанием. Вышка не ответила. На полосу зашли сходу, по-самолетному, и сразу разбежались по рулежным дорожкам, во избежание встречи с каким-нибудь "Геркулесом".
Из тени ангаров выскочили чернокожие ангольцы (хорошо, что без автоматов) и, деловито размахивая руками, указали восьмеркам места стоянок, справа от перрона. Три белых, два зеленых вертолета заглушили движки, и на поле высыпали русские летчики.
Солнце, земля цвета глины, чахлые пальмы и маленький терракотовый аэропорт. Прибыли ооновских нисаны и тойоты, появилась галдящая ангольская детвора, оттеняя белых миссионеров.
- Ребята! Я - доктор, Николай Николаевич, помогу вам освоиться, - вышел к прибывшим загорелый мужик с серьезным монгольским лицом, одетый как советский агроном, в темные брюки, клетчатую рубаху с закатанными рукавами, свой в доску. - Это Майкл из Канады, - представил он невысокого человека в зеленой ветровке с бородой и длинными вьющимися волосами, как у Ленона, - глава ооновской миссии в Уиже, ваш куратор. Это - Ян, Голландия, отвечает за безопасность, - указал он широкой ладонью на крупного парня с военной выправкой, в ооновской форме с шортами. Оба иностранца так радушно улыбались, что казалось, с детства обожали русских, - Гостиница готова, - без лишних сантиментов продолжал "председатель колхоза", - лучшая в городе. Этаж - четвертый, верхний - не замерзните. С водой проблемы. Но это у всех. Есть бочка, ведра - прорвемся. Пить строго из бутылок.
- Это мы согласны, - весело зашумели прилетевшие.
- Дали бы немного денег! Третий день в Анголе, а все как птицы, - выразил общее мнение кто-то из толпы.
- Питаться будем в ресторане, напротив гостиницы, - продолжал доктор, не удостоив реплики вниманием, - командировочных выдали на три дня: завтраки и ужины. Обеды - на борту, американским сух паем, на днях доставят. Местная валюта - кванзы, инфляция - пять процентов в день, поэтому с долларом хроническая задержка. Работать начинаем завтра. Какие вам деньги? - Считай - сухой закон! Для экипажей до аэродрома - вот тойота, трехдверная. Есть еще лендровер, большой, зеленый, на два экипажа, но он в ремонте. Просьба ко всем: авиационный керосин в бак не лейте, хотя бы мешайте пополам с дизелем. Пока ездить придется по очереди. Если я не ответил на какие-то ваши вопросы, задавайте!
Экипажи стояли воодушевленные и улыбались. Никто не ждал от Анголы манны небесной, а что будут доктора, машины, рестораны - даже не мечтали.
У перрона началась посадка на самолет местных авиалиний. Высокий белокурый парень в синей плащевке вырвался из очереди, бросив вещи у трапа:
- Валери! Валери! - жалобно закричал он и выбежал навстречу тойоте с мощной антенной на переднем бампере. "UNHCR" - красовалось на борту новенького белого джипа.
- Какая интересная любовная сцена на краю земли, - удивленно заметил бортач Володя Волков, чей экипаж на левом фланге был ближе к ангольскому Дугласу.
- Ну, она-то не так сильно к нему пылает, сразу видно, - добавил Серега штурман.
Легкий ветерок доносил обрывки французских слов той красивой пары, в обнимку идущей к самолету.
- Правильно, - с сарказмом подытожил командир Симаков, - пусть проваливает. Нечего тут французу делать, когда русские прилетели!
Выбор
Дуглас зашумел моторами и побежал в начало полосы. Разбег, отрыв - все эталонно! Летчики замерли, любуясь красотой момента, оценивая раритет. Где еще такую хронику увидишь? Первый взлет на новом месте - как талисман, как песня, штрих в небе - надежда в сердце, значит, и у них получится.
На летном поле одинокая Валери как-то очень по-русски приложила ладонь ко лбу и провожала взглядом серебристый самолет.
- Освобожденная женщина Африки! - вдруг констатировал сорокалетний Волков, высокий русый здоровяк в камуфляжном комбинезоне, борттехник Симакова.
Народ зашумел, оживился. Посыпались фразы со всех сторон: от простых "у нас в Торжке по аэродрому так не гуляют" до абсурдных "и у Вас на Рижском взморье будет личный водолаз" - никто не остался равнодушным, ну, разве что начальство. Майкл, Ян и Николай Николаич, снисходительно улыбались в сторонке.
Валери по-деловому широкими шагами направлялась к ним.
-Бонжур, боа тардэ, - обменялись они приветствиями и стали обсуждать, видимо, транспортировку прибывших экипажей в город на постой.
- Где ты тут видишь завиток? - не согласился командир Симаков, коренастый парень среднего роста с густыми аккуратными усами, разглядывая сквозь темные очки-капельки иностранку, - Прямое французское каре!
- Не спорьте, пацаны! - обнял их за плечи штурман Серега Бикбаев, худой кучерявый брюнет в темно-синем спортивном костюме, чуть заикаясь, - Мирей Матье, в чистом виде, на хорошем авто.
Дома на обложке винила лицо певицы выглядело гораздо круглее, - подумал Авдеев, но свое мнение оставил при себе.
- А ты-то здесь причем? Без году неделя, как женат, и туда же! - наехал на штурмана Волков, надвинув козырек бейсболки ему на лоб.
- Да ну тебя, Вован! Ты что ли не женат? - насупился Серега, причесывая пальцами шевелюру.
- Извини, брат, не путай, - продолжал задирать его Волков, - двадцать лет в браке - это срок, в Африке он дает большие льготы.
- Ребята! Цигель! - скомандовал Николай Николаевич, - Первый экипаж со мной! Второй, третий - с Майклом и Яном! Кто может водить тойоту?
Повисла пауза.
- Командир, не против? - тихо спросил Виктор у Олега Симакова, тот кивнул, - Ну, я могу, - выдвинул свою кандидатуру Авдеев, видя, что из двух оставшихся экипажей все скромно молчат, никто даже не заикается.
- Отлично! Держи! Вот ключи, вон тойота, - без лишних формальностей передал права на управление иномаркой Николай Николаевич, хлопнув Авдеева по руке, - Симаков, грузитесь! Дмитриев! Вы на той машине, с Валери! Все! По коням! За мной! Не отставайте. Встречаемся в гостинице "Фор Астрас".
Блеф удался - куш уплывал в чужой карман. Дмитриевцы ехидно ликовали.
- Зря, наверно, я это, встрял, - пытался оправдываться Виктор, усаживаясь на место водителя, вставляя ключ в гнездо зажигания тойоты с латаными-перелатаными бамперами (но с большими черными буквами "UN" на белых дверцах). Он чувствовал неловкость, что не просчитал момента и разбил чьи-то надежды. Но и каково было коварство товарищей! Впрочем, всем хотелось пообщаться с иностранкой...
- Да ты что?! Все правильно! - поддержал его командир Олег Симаков, откинув спинку правой чашки, пропуская на заднее сидение Вована и Серегу, - знаешь, сколько "не разлей вода" ссорились до пистолета, стоило на горизонте замаячить крале! Поверь мне, сплошь и рядом. А у нас теперь своя машина! Что лучше? Поехали, мужики! Наши в городе!
- Ma*am! Crew of United Nationals 04! - весело представлялся иностранке Сергей Мироненко, высокий статный парень с кучерявой русой шевелюрой и лучезарной улыбкой, бортпереводчик Дмитриева, когда Симаков проезжал мимо них, демонстративно выставив правый локоть в дверцу с опущенным стеклом.
Освобожденная женщина Африки за рулем крутого авто даже не повернула в их сторону головы, весело улыбаясь ребятам из другого экипажа.
Поворот
Михаил Дмитриев считал, что летчик должен быть наглым, самоуверенным и неотразимым. Иначе он не справится с критической ситуацией, которые нет-нет да и случаются. Летчик - высота, первый номер, первый во всем и в воздухе и на земле, а рядом второй - штурман, но обязательно второй, иначе не будет слаженного экипажа. Они с Храмовым вдвоем четвертый год. Взаимопонимание не то, что с полуслова с полувзгляда - на расстоянии, без слов. Летали почти на всех машинах эскадрильи.
У борттехников другой расклад. Там каждый досконально должен знать свой аппарат, где что болит, как скрипит, откуда капает, в общем, птица пристегнутая. Не дай Бог замена движка, капремонт машины, так он полгода землю топчет, неба не видит - летчик так не может.
Командир полка назначил шесть бортов в ООН, Сашку Якушева с его обласканной Василисой сразу включили в список, а Михаилу еще пришлось побегать, похлопотать, чтобы их с Константином взяли. А дальше они снова первые.
Усаживаясь на правую чашку белоснежной тойоты, Дмитриев ни грамма не сомневался, француженка будет его, кого же ей еще желать - сильный, красивый, и летчик. И если она - Мирей Матье, как кто-то там заметил, то он - Дитер Болен, и это говорили все, а за прической он следил:
- Хеллоу, мадам! Серега, - дал указание командир вальяжным голосом, - спроси, кого она там провожала, бойфренда, мужа? Сколько лет, откуда родом? Скажи, что у нас тоже белая ооновская машина, по небу ходим как посуху. Будет с нами дружить, научим, как ручку управления держать, как шаг-газ дергать.
Тойота мягко тронулась, крайняя в колонне. Сергей Мироненко устроился на место за водителем. Подав корпус к центру между двух передних кресел, вцепившись пальцами в кожу водительского сидения, он как мог интерпретировал дипломатическую фразу командира.
- Ноу, - ответила она, - не друг, коллега, мой предшественник в Уиже, поехал в отпуск на неделю в Намибию, а потом на юге в Квандо-Кубанго будет налаживать работу с беженцами, там очень трудно. Как вас зовут, господа пилоты?
- Майкл, Алекс, Серж, - начали козырять ребята знанием своих имен на иностранный манер, один Константин малость замялся.
- Ноу! Как это звучит по-русски?! - весело возмутилась она, словно поймала их на удочку.
Каждый с удовольствием выговорил свое имя, признав, что эта девушка умеет производить впечатление.
Сергей переводил вопросы своих товарищей на автомате, легко и весело, вставляя коррективы, а самого его не покидало нахлынувшее волнение. Этот удивительный мягкий голос с характерным кратким "ноу", этот необычный женский аромат, эти красивые темно-каштановые волосы, ровная смуглая кожа - все казалось ему таким близким.
Четверть века от роду, десять лет из которых по казенным домам, пыльным полям: Суворовское училище, военный институт, год в Кандагаре, полигон в Мары. И везде товарищи, мужская дружба, служба. А женщины были, конечно, но все какие-то временные, в отпусках и не в серьез. А эта, так неожиданно и близко, на другом краю земли, хрупкая и смелая.
За двадцать минут пути Сергей вдруг отчетливо понял, что не расплескал сердечных чувств, что всю жизнь судьба готовили его к этому моменту, и он не должен его упустить. Здесь и сейчас, вот с ней он хочет быть до конца, хочет семью, детей. И он - мужик, готов к этому и не отдаст ее никому.
Выйдя из машины у отеля, подойдя к водительской дверце, он наконец-то обратился от себя:
- Валери! Если тебе понадобится что-то построить или разобрать, позови меня.
Она очень внимательно посмотрела на него, ее большие карие глаза улыбались:
- Сер-гей! - она старательно выговорила его имя по слогам, - у тебя есть любимая музыка, кассета?
- Конечно! - обрадовался он, что может выполнить такую простую просьбу такой удивительной девушки, порылся в спортивной сумке, висевшей на плече, достал и счастливый протянул ей кассету для магнитофона, - Мои любимые "Браво" и Сюткин.
У дона Педро
Двухполосное шоссе бежало из аэропорта в город. По обочинам корабельные пальмы с кисточками на макушках скрашивали скучный зимний пейзаж. На въезде в Уиже дорога раздваивалась, превращаясь в центральные улицы уездной африканской столицы.
Колонна из пяти белых машин с охранными черными буквами UN на бортах пошла по левой авеню. Лавки, магазинчиками, харчевни, жизнь шла своим чередом и весьма оживленно. Пару раз головной джип останавливался, Николай Николаевич высовывался в боковую дверь с опущенным стеклом и козырял знанием местной лексики, разгоняя любопытных аборигенов, больших и мальеньких, в одежде и без.
Уже в центре города, за серым домом с винным бутиком на первом этаже, в витринах которого стояло с десяток одинаковых бутылок с грустным шевалье на этикетке, машины повернули направо на узенькую улочку и остановились. Слева была гостиница "Фор Астрас", напротив - одноименный ресторан-кафе.
- Тут не заблудишься! - радостно констатировал борттехник Волков, выбравшись с заднего сидения трехдверной тойоты, - Ориентир надежный - первый поворот за доном Педро!
- Не понял, - выразил недоумение Николай Николаевич, - какой еще Педро.
- Ну, тот мужик в витрине на бутылке, - ухмылялся Волков.
- А-а, этот! - рассмеялся доктор предводитель, - Местный самогон. Вонючий безумно. Из чего его гонят? Страшно представить. Говорят, из бананов, но я сильно сомневаюсь. Кстати, вот и коменданты вашего Хилтона - Питер и Хелена, - представил доктор молодую немецкую пару, - По поводу вашего дальнейшего размещения я умываю руки - все вопросы к ним.
- Найн, - все так же улыбался Питер, - Южная Африка, секретная служба.
- Опа! Коллеги значит, - удивленно обрадовался борттехник и протянул руку парню равного с ним роста.
- Ребята, давайте наверх, поторопитесь! - крикнул Николаич, - Через час обед в кафе напротив. Просьба не опаздывать.
Южноафриканский немец разместил русские экипажи на четвертом этаже в двух комнатах по десять человек. Удобства через коридор: фигурная ванна и унитаз, со смывом ковшиком из бака.
Через два квартала от гостиницы "Фор Астрас" Валери въехала в район частных вилл. Огромный трехэтажный особняк, который снимал Ооновский комитет помощи беженцам (UNHCR) ее совсем не радовал. Она выбрала для себя спальню на первом этаже, рядом с кухней и комнатой охранника, местного ангольца, но все равно было жутковато, особенно по ночам. Дом давил пустыми этажами, сыростью заброшенных комнат, старой мебелью, скрипом рассохшихся дверей и окон. Анголец в ночи сверкал белками глаз.
Валери остановилась возле дома, заглушила двигатель. Входить внутрь совсем не хотелось. Она вставила кассету, которую дал ей русский парень, и стала слушать.
Обед в "Кафе напротив" состоял из половника лукового супа на плоской тарелке, сосиски с рисом и чашки крепкого черного кофе с местных плантаций. Бутылка кетчупа кончилась сразу и оказалась единственной на этот день. Но народ не горевал, наверху уже вовсю открывали консервы и разливали двухлитровую бутылку спирта "Рояль".
Потешаясь над ангольским летным пайком, Сергей Мироненко вместе со всеми вышел из кафе. Машину Валери было трудно не заметить. Водитель стояла рядом - красивая и гордая.
- Сер-гей! - старательно выговорила она его имя, не обращая внимания на дружную ватагу летчиков, - мне очень много нужно разобрать, сначала... А потом и построить. Готов помочь?
- Конечно! Еще как готов! Я даже не верю, как готов! - Сергей почти кричал от радости, - Один момент, я только отпрошусь у командира.
На вилле докторов
Безымянная улочка в Уиже, на которой поселились русские летчики, после полудня утонула в африканском солнце. Ресторан-кафе "Напротив", еще хранил остатки утренней прохлады, но постоялый двор "Фор Астрас", в народе "Хилтон", к обеду уже напоминал пекарню. Вот вам и зима.
Валери припарковала ооновский Лендкруйзер к стене харчевни на узкую полоску тени и ждала, когда Сергей отпросится у командира экипажа, чтобы увезти его с собой.
- Валентиныч, меня ждут. Сам не ожидал. Отъеду? К ужину буду как штык, - весело просил Мироненко, чуть смущенно улыбаясь, не ожидая отказа.
-Не понял! - не стерпел Дмитриев панибратства на глазах у красивой дамы, - Техники на аэродроме пашут, мы все, значит, сейчас будем в муравейнике жариться. А ты, такой красивый, укатишь с бабой крутить? (Видимо, имел в виду "с моей". Предположение автора). А как же экипаж, солидарность? Или переводчики о таких понятиях не слыхали?
И без знания русского языка Валери поняла, что ситуация пошла не по сценарию. К вниманию мужчин она привыкла, особенно в Африке, но повышенный тон очередного начальника ей, явно, не нравился. Два года работы на черном континенте приучили Валери не уступать мужчинам, не идти на поводу их орангутановского самолюбия. Она умела найти подход к людям и мягкой поступью вышла из тени.
- Сер-гей! Скажии, пожалуйста, что мы должны договориться с Майклом (территориальным руководителем ООН) и провести сегодня вечеринку (пати) в честь прибытия русских пилотов. Сейчас нам нужно ехать в миссию "Доктора без границ!" по поводу места проведения, - говорила она приветливо и твердо, - А вечером ты им расскажешь, как туда добраться.
Экипажи Симакова и Скворцова, вырвавшиеся из кафе на свежий воздух, встретили новость возгласами одобрения. Неугомонный Волков смешливым тоном заявил без обиняков:
- Мишаня! Вы тут как хотите, дело, конечно, семейное, но не губите танцы! Не поверишь - всю жизнь мечтал, чтобы вот так в Африке - и танцы. Зов предков, наверное.
- Сколько Вована знаю - всегда такой! - с гордостью и смехом хвалился Олег Симаков Вадиму Скворцову, командиру соседнего экипажа. Его молодой борттехник Джоник (Сергей Синицин) обнял уважаемого коллегу за плечо:
- Ну, кто на нас с Володей?!
- А-а! Катитесь, куда хотите! - махнул рукой Дмитриев в сторону Сергея и Валери, - понимая, что все-таки малость перегнул палку, - Кто же против танцев, да еще с "докторами без границ?!" - примирительно усмехнулся Михаил, и вместе со штурманом Храмовым, они гордо удалились, записав себе в заслуги вечеринку.
Заручившись поддержкой, откуда не ждали, ушлая парочка сбежала на белой тойоте, а обнадеженные летчики рванули к себе по лестнице на четвертый этаж за доппайком и ста граммами "наркомовских".
Между тем, комендант Питер расщедрился и открыл левое крыло четвертого этажа. Там оказались номера "люкс", без туалетов, но уютные, на четыре посадочные койки. Командир первого экипажа Валера Гуров, он же командир летной группы в Уиже, распорядился заселять народ по списку. Симакову, как крайнему (UN-06), досталась комнатушка на двоих со штурманом, поэтому Волков с Авдеевым остались в общих хоромах, куда подселились техники.
- Витек! Не колотися! Так даже лучше. Будем жить с тобой в одной тумбочке. Опять же наземники будут уважать, и балкон у нас на всю хибару.
- Согласен! - радовался Авдеев, что у него такой сосед и он из экипажа не один, - Вместе хоть в Африку!
- Вместе весело гулять по просторам, - тут же подхватил неунывающий Володя, переехав на козырную койку под левое окно, - Опа-опа, жареные раки. Приходи ко мне домой, я живу в бараке, - откинулся борттехник на подушку, руки за голову.
Теплый зимний вечер (не ниже 23 по Цельсию) мягко окутал зону пати на заднем дворе уютной одноэтажной виллы. Красная черепица приземистой крыши местами почернела от времени и старых листьев, слетевших с крон двух больших деревьев у входа, гладкие ствола которых колоннами подпирали ночное небо.
Из экипажей желающих остаться в гостинице не нашлось никого, поэтому пошли все вместе пешком. Дружная ватага с удовольствием прогулялась по ночному Уиже, по странной случайность не встретив по дороге ни одной живой души.
Ооновцы прикатили на двух джипах во главе с начальником мисси Майклом и главным полицейским Яном.
Николай Николаевич приехал на старом зеленом Лендровере и привез две супружеские пары русских докторов, чем вызвал огромный восторг у летчиков. Встретить своих так далеко от дома было настоящим счастьем.
Каждый захватил с собой, что мог и получился отличный фуршет. Основные хлопоты легли на плечи Валери и докторов без границ из Испании. Рамона и две Мари были не в восторге от такого числа гостей в их доме, но постарались на славу. Они жарили мясо, сосиски и орехи, разливали белое и красное вино, гремели посудой, рюмками и сотворили праздник. Ребята из экипажа Симакова принесли японскую магнитолу, единственную материальную ценность, которая осталось у Авдеева после Афгана. Компактный мощный "Шарп" отлично справился со своей задачей, крутил кассету за кассетой, громыхая на всю округу.
Русские доктора Катерина и Павел были из Москвы, а Петр и Нина - из Омска. В условиях дефицита прекрасного пола Волков не отходил от высокой белокурой Кати, лет тридцати пяти, а старший техник здоровяк Василич - от Нины, лет на десять старше своей коллеги. Так что Петру и Палу пришлось пытать счастье с иностранками, которых было по одной на семь мужиков, а в основном болтать с летчиками о больших переменах на Родине.
Испанки никак не хотели танцевать и прятались за рюмки и прочую посуду. Авдеев решил прибегнуть к крайнему варианту - обратился за помощью к Валери. Та рассмеялась, принесла из машины кассету "Джипси Кингс" и вывела девушек на круг.
Рамона распустила длинные черные волосы и пошла в цыганско-испанском танце. Мари со светлым кучерявым перманентом отбивала ритм вокруг. Не устояла и вторая Мари, самая скромная смуглая девушка, с явными мавританскими корнями.
Медленные песни знакомили людей, быстрые придавали им страсти.
"Эй, братан, поворачивай к черту! Видишь, вокруг не наши огни". Эту забойную песню Игоря Сукачева за вечер ставили раз десять. Под нее танцевали большим кругом в обнимку, дружно задирая ноги. Голландец Ян, швед Йорген, канадец Майкл, никто не устоял перед талантом автора-исполнителя и задором русских пилотов. Экипажи танцевали от души. Симаков с Авдеевым старались не отстать от Волкова с Джоником.
"Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет..." песня Сюткина шла на ура, как и "Я то, что надо!" и другие. Медленные композиции из концерта Майкла Джексона "Денджероус" познакомили Авдеева с пышнотелой чернокожей красавицей Маргарет из Кении, с приятной дамой в очках Эмили из Австрии. На огонек прибежали две длинноногие чернокожие соседки, две сестры, Все были восхищены их пластикой и не европейскими движениями, но от медленных танцев они отказались наотрез.
Прощаясь поздно вечером русская докторша Катерина пригласила всех присутствующих к ним в гости в следующую субботу. В суматохе общего веселья никто и не заметил, как Сергей с Валери исчезли с вечеринки.
- Знакомься! Садовник Жозе - моя охрана, - представила девушка ангольца с крупными чертами лица. Если бы тот не сделал шаг навстречу из темноты, Мироненко ни за что бы ни заметил его на фоне живой изгороди.
- Боа нойте! - протянул руку Сергей и ощутил теплую и крепкую ладонь, видимо, военного человека.
Музыка с виллы докторов за полночь лилась в мягкой африканской ночи. Сюткин с Джексоном в полный голос заявляли о себе в Уиже, но город, уставший от гражданской войны, настороженно спал, и улицы его были пусты.
Принцесса
Из-под живой изгороди подсветка на мгновение выхватила шагающие кроссовки, башмаки, джинсы до колен и вновь рассеялась по каменной дорожке от калитки до виллы.
- Я не пью вина, Валери, - ответил тот, показав хитрую белозубую улыбку.
- Может, бренди? За первые выборы! - решил козырнуть политикой Сергей.
- Они, увы, не первые, дон-синьор. А чтобы двое могли пить вино, третьему - самое место на страже.
- Ты, как всегда, Жозе, - улыбнулась Валери, - балуешь меня своей природной мудростью.
Жозе остался на дорожке, а Сергей вошел в дом. С интересом он ступал за Валери по узкому полутемному коридору.
- Парадный вход через ворота, справа, где стоит машина, - пояснила она.
Отсутствие прихожей, невысокий потолок, тусклые лампы, замазанные серой краской стены и даже непонятные вещи по углам входа для прислуги - все нравилось Сергею. Он никогда не видел столь грандиозного жилища и не помнил, чтобы испытывал раньше подобных волнительных чувств. Его сердце настойчиво тарабанило в нагрудный карман рубахи, и дом, посмеиваясь, отвечал едва различимым эхом из глубин. Сергей вдохнул полной грудью теплую ночь августа, когда Валери вывела его через кухню в сад, в зону барбекю. На площадке из серого полированного камня, обрамленного фигурным кустарником, пять-шесть пар смело могли бы танцевать танго.
- Это что за фикус с грушами, - удивленно спросил Сергей, трогая ветвь с темно-зелеными плодами в свете кухонного окна.
- Ты никогда не видел, как растет манго? - тихо удивилась Валери, - Здесь это самый вкусный фрукт. Просто зима, и они совсем неспелые.
- И манго и авокадо росли до сих пор без меня, - развел он руками, - но мы это поправим.
Она погасила свет на кухне, и в саду включилось небо. Ярких ночных гвоздей как дома здесь не было, но россыпь игл над головой плелась нежнейшей кисеей, сгущаясь под горизонт.
- Южный Крест? - Сергей вопросительно повел подбородком в сторону трех звезд над кромкой сада, пытаясь определить и четвертую в большом скоплении.
- Да, - Валери тихо прислонила голову к его плечу, обняв ладонями его крепкую большую руку, - а млечный путь рядом называется Бриллиантовой шкатулкой.
- Никогда не думал, что они так низко над землей. Есть легенда, что Адам и Ева любовались этим созвездием, пока их не выгнали из рая.
- Думаешь, это было в Уиже? - она зажмурила глаза.
- Теперь уверен!
- Как бы я хотела показать тебе Гану! Ее Южный Крест и тысячу водопадов. Думаю, Адама и Еву выгнали оттуда, и за дело. И там прошло мое детство. Папа был директором швейцарской угольной компании. Нас с сестрой все любили. С местной детворой мы носились по деревне, играли, где хотели. Ганцы всегда были приветливы и лишь немного опекали нас. Не помню, чтобы были серьезные болезни или другие проблемы.
Потом родители купили дом на берегу Женевского озера, на родине отца, он был уже не молод, и мы с сестрой ходили там в большую школу, пришлось учить еще французский... Оказалось, что в Швейцарии я похожа на маму китаянку, и сверстникам это ужасно не нравилось, а старшая сестра была в отца, и у нее все было отлично... Он долго работал в Сиане инженером по добыче угля. Там они и познакомились с мамой, и полюбили друг друга. Она была переводчицей... Потом китайцы национализировали фирму... Потом в тех местах нашли Терракотовую армию. Мы ездили ее смотреть несколько раз, пока он был еще жив...
Сергей внимал каждому слову Валери, каждой нотке этого дражайшего голоса, все сильнее прижимая ее к себе, сопереживая в ней не остывшую детскую боль своим большим сердцем.
"Как же она страдала, милая! Каково же ребенку, выросшему точно в раю в свободе и любви, терпеть презрение от других только за то, что он похож на маму... От этих маленьких заносчивых обжор в смокингах, от противных швабр-барби в черных платьях от Шанель. Чувствовать себя изгоем в детстве - немыслимо! Нет! Теперь все будет по-другому - он не допустит, не позволит. Он теперь рядом - навсегда! "
Сергей считал себя счастливым, сильным и веселым. Наезды сверстников? Ну, разве что, на первом курсе в кадетке, - да и то - один смех...
На вилле докторов Игорь Тальков запел про "чистые пруды, застенчивые ивы". Сергей и Валери обнялись, вслушиваясь в тихие лирические звуки, чуть покачиваясь в медленном танце.
- Ты служил в Афганистане? - делая напускной сердитый вид, заглянула Валери в его глаза.
