ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Старушко Ольга
Имена беззаветных

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Я не решилась бы рассказывать эту историю, если бы не отзыв на стихотворение о событиях 1988 года - от участника тех событий.
  Военных памятников в Севастополе, если считать на каждого жителя, больше, чем в любом другом городе России.
  
  Самым первым из них стал строгий монумент из местного крымбальского известняка в честь сражения брига "Меркурий" под командованием капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского с кораблями турецкого флота, многократно превосходящими его по всем характеристикам. Стоит памятник на Матросском бульваре (прежде назывался Малым и Мичманским), а воздвигнут он был на народные пожертвования: средства собирали моряки. Заложен в 1834-м после получения известий о безвременной смерти Казарского, торжественно открыт в 1839 году, в десятую годовщину боя.
  Проект памятника выполнил архитектор Александр Павлович Брюллов,
  брат живописца Карла Брюллова.
  Постамент венчает отлитая из чугуна античная боевая трирема. В боковых нишах расположены изображения Ники - богини победы, Нептуна - бога морских глубин и Меркурия - покровителя мореплавателей.
  
  Есть в России и ещё один памятник "Меркурию": он установлен в Москве на пересечении двух проспектов, Севастопольского и Нахимовского.
  
  "Меркурий" был заложен и спущен на воду в 1820 году на верфи здешнего адмиралтейства, ровесника города и Черноморского флота. Творение севастопольского корабельного мастера, полковника корпуса корабельных инженеров Осминина, бриг отличался от других однотипных судов русского флота тех лет: Иван Яковлевич задумал его как особый корабль для охраны Кавказского побережья (шли бои за Сухум и Анапу), несения дозорной службы и разведки - вплоть до болгарских Варны и Сизополя. Но насколько особенным станет корабль, сходящий со стапелей, создатель "Меркурия" даже предположить тогда не мог.
  
  Ладный корпус морёного крымского дуба длиной всего 30 метров был украшен поясной носовой фигурой античного бога-покровителя. Суда такого класса - маломерные и снабженные, помимо парусов, вёслами - называли ластовыми. Весёл "Меркурию" полагалось по семь с каждого борта. Небольшая осадка давала ластовым судам некоторые преимущества на мелководье, но снижала ходовые качества в открытом море, да и парусное вооружение быстрее теряло ветер, поскольку в штиль он прежде всего стихает у поверхности моря. А трюм у "Меркурия" был спроектирован ещё меньше обычного, что дополнительно уменьшило осадку. Но как показал бой Казарского, прославивший бриг навечно, не только в размерах корпуса и высоте мачт счастье флотоводца.
  
  Из артиллерийского вооружения - 18 карронад системы Гаскойна, 24-фунтовых, и два лёгких переносных 8-фунтовых длинноствольных орудия, итого 20. А у турецких линкоров, с которыми "Меркурий" сражался у Босфора - 184 тяжёлых, с переносными - 220. Один ствол к одиннадцати, не говоря о разнице калибров. Значит, и не в оружии дело, когда речь идёт о воле к победе.
  
  Судьбоносное название бриг унаследовал от парусно-гребного катера (тогда говорили - коттера, "разрезателя") "Меркурий", который воевал на Балтике против шведов в 1788-90 годах, а затем с французами до начала нового века. Предшественник брига геройски брал приступом корабли, также превосходившие его размерами (например, 44-пушечный фрегат "Венус" при своих 22 орудиях).
  
  Была и есть на нашем флоте такая традиция - хранить овеянные славой имена.
  Вот, например, "Азов": в военно-морской истории России кораблей с таким названием больше десятка. Самый первый из них получил имя в честь взятия Петром Первым крепости, которая стала ключом к Черноморью в борьбе с Османской империей. В наши дни большой десантный корабль "Азов", регулярно выполняющий боевые задачи в Средиземном море, гордо прошёл под арками строящегося Крымского моста 6 сентября 2017 года с исполнением городского гимна "Легендарный Севастополь".
  
  На фоне всех выделяется в этом ряду имён линейный корабль Черноморского флота "Азов", флагман в Наваринском сражении 1827 года. Он строился на архангельских верфях в Соломбале и стал лебединой песней корабела от Бога, непревзойдённого управляющего верфями Андрея Михайловича Курочкина. Из его рук вышел, пожалуй, один из самых красивых кораблей на русском парусном флоте. Капитан "Азова", к тому времени уже известный мореплаватель, защитник форпостов Русской Америки у тихоокеанского побережья и первооткрыватель Антарктиды Михаил Петрович Лазарев, принял командование 74-пушечным кораблём ещё в период достройки в 1826 году. Причём участвовал во всём так деятельно, что предложил более двух десятков усовершенствований в конструкции ради повышения боевой мощи и удобства внутренней планировки, принятых более чем охотно. Линейный корабль признали вышедшим столь удачно в конструктивном отношении ("с отменной удобностью и пользой для флота" - специальная комиссия по приёмке кораблей, Кронштадт), что по такому же проекту на верфях Архангельска и Петербурга за десять лет после спуска "Азова" на воду было построено ещё пятнадцать однотипных кораблей.
  
  "...Подлинный его чертёж был выгравирован на медной доске для сохранения его и впредь в неизменности"
  (Дмитрий Силаев, "Линкор "Азов").
  
  Прощаясь с кораблями эскадры при их отправке с Балтики на юг в 1827 году, император Николай Павлович, поднявшийся на борт "Азова", произнёс: "Надеюсь, что в случае каких-либо военных действий поступлено будет с неприятелем по-русски." (Богданович Е. В. Глава I. До похода в Средиземное море // Наварин. - М.: Типография И. И. Родаевича, 1877).
  
  Именно так, по-русски, в ходе битвы при Наварине под командованием Лазарева на "Азове" действовали и потому прославились воспитанники Михаила Петровича: лейтенант, мичман и гардемарин. Нахимов, Корнилов, Истомин. Три защитника Малахова кургана, руководители его обороны, геройски погибшие там в Крымскую войну один за другим и похороненные в склепе Владимирского собора на городском центральном холме Севастополя рядом со своим наставником. А за беспримерную храбрость и победу над турецко-египетским флотом "Азов" впервые в военно-морской истории России был удостоен высочайшей награды: кормового Георгиевского флага и вымпела "в честь достохвальных деяний начальников, мужества и неустрашимости офицеров и храбрости нижних чинов". В наградном указе предписывалось всегда иметь в составе флота корабль "Память Азова", на котором надлежало поднимать Георгиевский флаг.
  
  Так вот бриг "Меркурий" вторым после "Азова" получил те же знаки отличия за свой неравный бой. А инициатором установки памятника "Казарскому. Потомству в пример" стал Лазарев, к тому времени - командир Черноморской эскадры. Истомин, уже в ранге адмирала, скажет о моряках брига: "Такого самоотвержения, такой геройской стойкости пусть ищут в других нациях со свечой..."
  
  Хотя английский историк Ф. Джейн писал: "...совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно, как "Меркурий", вывело из строя два линейных корабля", команда брига и не собиралась спрашивать у британца и кого бы то ни было ещё разрешения на ведение боя. Между тем неприятель оценил подвиг по достоинству, судя по письму одного из штурманов турецкого линейного корабля "Реал-Бей", противостоявшего "Меркурию". Найдено письмо было в архиве вице-канцлера Нессельроде:
  
  "...Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал свой путь. Бриг сей должен потерять, без сомнения половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел... Ежели в великих деяниях древних и наших времен находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг - "Меркурий". С 20 пушками, не более, он дрался против 220 ввиду неприятельского флота, бывшего у него на ветре..."
  
  Во время погони за бригом лучших ходоков турецкого флота Казарский до последнего берёг боеприпасы, хотя преследователи уже вели огонь из погонных пушек. На корабельном совете после первых залпов было решено в духе Морского устава взорвать корабль, "когда он будет доведён до крайности". Команда, понимавшая, что шанс уцелеть лежит в искусности маневрирования и меткости стрельбы, быстро изготовила бриг к бою: заняли свои места у орудий канониры; заступил на пост у флаг-фала часовой с категорическим приказом стрелять в любого, кто попытается спустить флаг. Сам флаг для верности приколотили гвоздями. На шпиль у крюйт-камеры с порохом лёг заряженный тульский пистолет - для последнего, кто останется в живых.
  
  Бой против трёхдечного "Селимие" и двухдечного "Реал-бея" длился более трёх часов. Ушедшие вперёд при виде турецкой эскадры спутники "Меркурия" в том походе, заслышав издалека, что артиллерийские залпы стихли, приспустили флаги: решили, что бриг уничтожен. Напрасно! Канониры вели прицельный огонь по рангоутам и такелажу кораблей противника, бриг лавировал, используя и паруса, и вёсла, пока не был взят в клещи - и всё так же продолжал уклоняться и вести стрельбу. Большинство неприятельских снарядов не достигало цели и лишь трепало паруса "Меркурия", хотя от некоторых жестоких продольных залпов уклониться было решительно невозможно. Когда рухнули в воду перебитые мачты линкоров-гигантов, лишив теперь уже турков возможности хода и маневрирования, а обвисшие паруса залепили их борта (не выстрелишь и даже не прицелишься), один за другим вражеские корабли легли в дрейф. "Меркурий" гордо уходил с поля морского сражения к Сизополю на соединение с русской эскадрой.
  Раненый в голову и контуженный в первые минуты боя Казарский подсчитывал в рапорте потери экипажа в 115 человек и повреждения корабля:
  "Урон в команде брига состоялся из четырех убитых и шести раненых нижних чинов. Пробоин в корпусе оказалось 22, повреждений в рангоуте 16, в парусах 133 и в такелаже 148; сверх того разбиты гребные суда и повреждена карронада".
  До Севастополя на ремонт корабль добрался чудом. Один из прощальных залпов "Селимие", тот самый, что выбил одну из пушек, повредил и корпус брига ниже ватерлинии. Матрос Гусев и мичман Притупов рванулись к пробоине, чтобы снизить угрозу затопления. Гусев закрыл своей спиной дыру и потребовал прижать его к ней бревном. Только после криков, сопровождаемых крепкой бранью, мичман подчинился матросу и устранил течь, вмяв тело героя как заплату. Во время боя на бриге трижды возникал пожар. Казарский в донесении командующему эскадрой Грейгу, по его собственному выражению, не находит слов "для описания храбрости, самоотверженности и точности в исполнении своих обязанностей, какие были оказаны всеми вообще офицерами и нижними чинами в продолжение этого трехчасового сражения, не представлявшего никакой совершенно надежды на спасение, и что только такому достойному удивления духу экипажа и милости Божией должно приписать спасение судна и флага Его Императорского Величества".
  
  Награды и почести не заставили себя ждать. Ордена и знаки отличия, производство в чины, двойные пожизненные пенсии, добавление в дворянские гербы офицеров изображения того самого тульского пистолета, лежавшего наготове - и Георгиевский кормовой флаг, ясно дающий понять: перед вами корабль-герой, корабль-легенда.
  
  "В воздаяние блистательного подвига брига "Меркурий" , вышедшаго победителем из беспримернаго боя 14 мая им выдержанного противу двух турецких кораблей, Государь Император всемилостивейше пожаловать соизволил: командира капитан-лейтенанта Казарского в капитаны 2 ранга, с назначением флигель-адъютантом к Его Императорскому Величеству, и сверх того кавалером ордена св. Георгия 4 класса; лейтенантов Скорятина и Новосильского, мичмана Притупова и поручика корпуса флотских штурманов Прокофьева следующими чинами, и первых орденами св. Владимира 4 степени, а Прокофьева, как предложившаго мужественный совет взорвать бриг, орденом св. Георгия 4 класса. Всем нижним чинам знаки отличия военного ордена. Всем вообще, как офицерам, так и нижним чинам, в пожизненный пенсион двойной оклад жалованья по окладу, какой они получали до Настоящего времени. Вместе с тем Его Императорское Величество соизволил отличить и самый бриг, пожалованием на оный Георгиевскаго флага. А дабы увековечить в роде сих офицеров память примерной их храбрости и мужественной решимости на очевидную гибель, Государь Император соизволил повелеть, чтобы пистолет, как оружие избранное ими для взорвания на воздух при невозможности продолжать оборону, был внесен в гербы их".
  ("Морской сборник" No 6-1850 г., с. 493-494).
  
  Указ Николая I предписывал также всегда иметь в составе Черноморского флота бриг, аналогичный "Меркурию" с его флагом и командой: "Мы желаем, дабы память безпримернаго дела сего сохранилась до позднейших времен, вследствие сего повелеваем вам распорядиться: когда бриг сей приходит в неспособность продолжать более служение на море, построить по одному с ним чертежу и совершенным с ним сходством во всем другое такое же судно, наименовав его "Меркурий" и приписав к тому же экипажу, на который перенести и пожалованный флаг с вымпелом; когда же и сие судно станет приходить в ветхость, заменить его другим новым, по тому же чертежу построенным, продолжая сие таким образом до времен позднейших. Мы желаем, дабы память знаменитых заслуг команды брига "Меркурий" и его никогда во флоте не исчезала а, переходя из рода в род на вечныя времена, служила примером потомству."
  
  Продолжая службу, бриг действовал у Кавказского побережья: высаживал десанты, укреплял береговую линию. Во время героической обороны Севастополя в Крымскую войну 1854-56 годов "Меркурий" сберегли, когда остальной флот практически полностью был затоплен, но и тут ему нашлось дело - корпус брига использовался как понтон при наведении плавучего моста через рейд для отступления войск на Северную сторону, после чего "Меркурий" был уведён в Николаев. В 1857 году ввиду "крайней ветхости" бриг разбирают, исключая из состава флота. Но даже фрагменты его корпуса заняли место во многих музеях мира. А из одного обломка была выполнена рама для картины художника-мариниста Красовского, изобразившего "Меркурий" в бою. Только Айвазовский писал картины с упоминанием брига трижды.
  
  Имя "Меркурия", как было приказано, сохранили с передачей соответствующему кораблю кормового Георгиевского флага. Три корабля Черноморского флота поочередно носили название "Память Меркурия": в 1865 г. - корвет, а в 1883 и 1907 - крейсера.
  К судьбе последнего крейсера мы ещё вернёмся.
  
  ...Полтора века с лишним спустя после подвига "Меркурия", 12 февраля 1988 года, то есть в разгар перестройки, два небольших сторожевых корабля Черноморского флота СССР совершили невозможное: решились на открытое силовое противостояние превосходящим их втрое и впятеро крейсеру и эсминцу США, которые вторглись в наши территориальные воды у Севастополя. И заставили нарушителей границы ретироваться, не применив вооружение. Эту неравную схватку главком ВМФ адмирал Чернавин назовёт последней военно-морской операцией "холодной войны".
  Всё произошло в точке с координатами 44 градуса северной широты и 33 градуса восточной долготы.
  
  За два года до описываемых событий те же "Йорктаун" (ракетный крейсер) и "Кэрон" (эсминец, в нынешней классификации - корвет) из состава Шестого флота США уже пересекали границу неподалеку от базы Черноморского флота. Не боялись ничего, шли в открытую, маневрируя практически у самого берега, включали на полную оборудование для радиоэлектронной разведки и даже прогревали ракетные установки, имитируя пуски. Вообще провокации тогда сыпались одна за другой: вспомнить хотя бы приземление Матиаса Руста на Красной площади. Или слежение за нашими подводными лодками с самолётов НАТО над Баренцевым морем, когда в фарватер выбрасывались радиолокационные буи.
  
  Заход американцев в полной боевой готовности и со включенными РЛС в Чёрное море 13 марта 1986 года был откровенным вызовом. И ввиду безнаказанности разгневал даже Горбачёва, несмотря на все речи о "партнёрстве". Территория страны на несколько сот километров просматривалась и прослушивалась чужими электронными "ушами".
  Во-первых, строилась дача генсека под Форосом - та самая...
  Во-вторых, рядом гидрографические объекты флота, поскольку от мыса Сарыч, крайней южной точки полуострова, до Турции около 300 километров - в бинокль увидишь.
  В-третьих, и это важнее всего, в Новофёдоровке (это западнее) на авиабазе ВМФ был специально создан тренировочный комплекс палубной авиации НИТКА. Там испытывали новые образцы авиатехники для оснащения тяжёлого крейсера, который сегодня мы знаем под именем "Адмирал флота Кузнецов" (при постройке был назван "Леонид Брежнев", позже переименован в "Тбилиси"), а также образцы сопутствующих электронных устройств.
  
  Советская сторона закрывала для свободного прохода иностранных судов зоны вдоль крымского побережья, а американцы напирали на международные законы, в особенности - на Конвенцию о свободном мореходстве. Но даже Конвенция (СССР, кстати, её не ратифицировал) предписывает следовать только через разрешённые для прохода участки чужих территориальных вод и только с полностью выключенными радиолокационным и разведывательным оборудованием. Шпионы же демонстрировали полное пренебрежение этими нормами.
  
  Владимир Чернавин, первый человек на флоте всей страны, посчитал предыдущий демарш вызовом лично ему и приложил все усилия, чтобы не допустить нового.
  На Совете обороны летом 1986 года он обращается к руководству с призывом разработать план противодействия вторжениям.
  Предложение одобряют и поддерживают сам Горбачев, председатель КГБ Чебриков, министр обороны Соколов, министр иностранных дел Шеварднадзе.
  Запомним фамилии.
  
  Когда знакомая парочка, "Йорктаун" с "Кэроном", объявилась у наших берегов в 1988-м, командующий ЧФ Хронопуло получил от Чернавина указания пресечь провокацию самым решительным образом. Пентагон же отдал своим кораблям приказ проследовать через закрытый район с целью "демонстрации не провокационного использования права свободного прохода" (to manifest a non provocative exercise of the right of innocent passage)
  
  По данным центрального командного пункта ВМФ СССР, события в районе Фороса развивались следующим образом.
  
  На перехват американцев были отправлены сторожевые корабли "Беззаветный (им командовал капитан второго ранга Владимир Богдашин) и СКР-6 (командир - капитан третьего ранга Анатолий Петров) в сопровождении вспомогательных судов и авиации.
  
  Два года назад в интервью "КП" и "Звезде" Богдашин вспоминал: накануне только вернулись из полугодовой вахты в Средиземном море.
  "Беззаветный" выгрузил в Севастополе часть боезапаса, треть экипажа ушла в отпуск после долгого плавания. Указание штаба флота выйти наутро в шесть в море стало полной неожиданностью, и последние инструкции пришлось получать уже в пути. СКР-6 следовал к месту рандеву из Болгарии. На этот раз американцы до последнего хранили полное радиомолчание, шли от проливов в густом тумане, но их точные координаты по просьбе военных моряков передал проходивший Босфор наш гражданский паром "Герои Шипки".
  
  И вот он, прямой контакт в зоне видимости. Ничего похожего современная история флота не знала. После неоднократных предупреждений Богдашина по открытой радиосвязи американцы продолжали игнорировать призывы покинуть наши воды. Гигантский корпус "Йорктауна" надстройками закрывал сторожевику половину горизонта, а довольно большая волна от его борта затрудняла сближение. Сначала "Беззаветный" держался параллельно ему, готовясь выполнить указание: любыми способами теснить, выталкивать нарушителей, вынуждая изменить курс.
  
  На американском крейсере в пусковых установках стоят ракеты "Гарпун". Штаб передаёт приказ: действуйте! Эфир замер.
  
  Для пущей убедительности в воздух были подняты два ТУ-95 и противолодочные самолёты БЕ-12 с подвешенными ракетами. На "Йорктауне" непрерывно работали навигационная РЛС и станция наблюдения за воздушным противником, сообщая обстановку командиру крейсера.
  
  Сторожевики приспустили на цепях якоря: это всё равно, что выходить с кистенём в руке на противника, вооружённого автоматом. Но якорь "Беззаветного" весит около трёх тонн. И при первом ударе по касательной в левый борт "Йорктауна" (такой таран под острым углом флотские называют навалом) наш сторожевик повредил трап у ходового мостика, болтающимся якорем порвал обшивку чужого крейсера. Удар был такой силы, что задымилась краска (на берегу звук столкновения и взвившееся облако поначалу даже приняли за взрыв). Поступило указание отойти и заново оценить обстановку, но, вспоминает Богдашин, выбора у него уже не было. Почему? "После соприкосновения корабль стало разворачивать влево. Была опасность удариться своей кормой о корму "Йорктауна". А на нашем "Беззаветном" в кормовой части расположены и приготовлены к стрельбе четыре торпедных аппарата. Торпеды от удара могли сдетонировать."
  
  Американцы долго не могли понять до первого толчка, что за странные манёвры совершает небольшой советский корабль. Они и не думали, что наши сознательно пойдут на жёсткое столкновение, снимали на фото и видео стоящих на палубе "русских Иванов" в спасательных жилетах поверх формы, даже средние пальцы задирали. Гоготали. А в это самое время по внутренней связи сторожевиков следовали команды экипажам приготовиться и задраить переборки. "Беззаветный" постоянно докладывал на командный пункт флота в Севастополе дистанцию: "до крейсера 20 кабельтовых, 10...".
  Ничего подобного не случалось при морском противостоянии СССР и США даже в более сложные годы, даже если эскадры двух флотов сходились в Средиземном море, рассматривая друг друга в прицелы.
  
  Когда на "Йорктауне" после навала взвыла тревога, "Беззаветный" уже был готов нанести второй удар. Руль резко вправо, теперь уже настоящий таран! Прямо в район вертолётной палубы. Форштевень корабля под командованием Богдашина буквально взлетел, круша на своём пути всё, что выступало над палубой и превращая в металлолом: крен достиг 13 градусов, дифферент на корму - четыре градуса. Леденящий душу треск раздавался несколько невероятно долгих секунд. Обнажилась титановая "бульба" ниже ватерлинии сторожевика (потом при ремонте на ней обнаружат трещины). Кувыркающийся якорь мял и рвал леера, а перед тем, как оторваться и застрять в борту крейсера, сокрушил командирский катер "Йорктауна". Нос сторожевого корабля продолжал при развороте движение по палубе крейсера в сторону кормы и врезался в пусковые установки "Гарпунов": из четырёх контейнеров два переломились пополам вместе с ракетами, а ещё один погнулся.
  
  Силу таранных ударов "Беззаветного" осознали позднее, уже во время ремонта на Севастопольском морском заводе - собственно, это то самое адмиралтейство, где был построен "Меркурий" и затем проходил ремонт после своего героического боя.
  В заводских условиях на сторожевике были обнаружены трещины, вмятины, смещение четырёх двигателей и муфт.
  
  СКР-6 тем временем наносил удары своим форштевнем по "Кэрону". Правда, с меньшим успехом - от столкновения его просто отбросило в противоположную сторону. Успел повредить эсминцу шлюпку и шлюпбалку.
  
  Взбешённые американцы попытались зажать "Беззаветный" в клещи между своими кораблями. Начали выкатывать на палубу боевые вертолёты. На "Беззаветном" в ответ демонстративно зарядили бомбомётные установки: никаких церемоний! И тут появились два Ми-26, подоспели ещё четыре корабля, а штаб Черноморского флота непрерывно слал в эфир сообщения: "В случае подъема в воздух вертолеты будут сбиты как нарушившие воздушное пространство Советского Союза".
  
  Пятнадцать минут, и всё было кончено. Крейсер переложил руль вправо и за считанные мгновения вышел из советских территориальных вод в нейтральные, эсминец убрался следом. В районе средней палубы "Йорктауна", видимо, всё-таки возник пожар - были видны действия пожарного расчёта. "Беззаветный" ещё некоторое время не упускал из виду американские корабли. Затем вновь увеличил скорость и напоследок дал "круг почёта" вокруг "Йорктауна" и "Кэрона". Крейсер казался мёртвым - на палубах и мостиках ни души. Богдашин скажет потом: "Американцы хороши как мореплаватели. Но психологически слабее. Погибать за родину в их планы не входит... Они были ошарашены: легенда о том, что они самые лучшие, разрушилась. Получили-то они от группы кораблей, которые меньше их. Они же, когда я им помощь предложил (так положено), по каютам сидели - настолько в шоке были..."
  
  Ещё через сутки американцы покинули Чёрное море. До самого Босфора на палубу "Йорктауна" сыпались фонтаны искр - автогеном срезали повреждённый металл и сбрасывали за борт, чтобы не проходить узкие проливы под пристальными взорами, демонстрируя свои повреждения.
  
  У команды Богдашина был такой подъём духа, что даже байка родилась: мичман Шморгунов, невероятной силы человек, вручную грузивший 120-киллограммовые ракеты, якобы стоял во время второго "наката" с тросом наготове, чтобы накинуть его на "Гарпун" и стащить на свою палубу. Пары сантиметров буквально не хватило.
  
  Как сообщали иностранные источники, после инцидента в Черном море "Йорктаун" несколько месяцев стоял в ремонте. Командир крейсера был снят с должности за пассивность: нанес моральный ущерб престижу американского флота, предоставив инициативу советскому кораблю. Конгресс США почти на полгода заморозил бюджет своему военно-морскому ведомству.
  
  А Богдашина через два дня вызвали в Москву. Как же - панические радиограммы в Пентагон, ноты протеста в наш МИД.. .В лифте его встретил заместителя начальника Генштаба и в присутствии двух генералов-лётчиков поблагодарил: "... а то у нас авиация тут всяких на Красную площадь пропускает..."
  
  Дальше, если вкратце, было так: почти все присутствовавшие на Совете обороны 1986 года словно забыли об одобренном плане действий. Больше всех негодовал Шеварднадзе. Лишь Чебриков довольно жёстко напомнил, какие решения принимались и кто за них голосовал, а штаб ВМФ подтвердил, что копия документа хранится в их архиве. Тут якобы утерянные протоколы того заседания благополучно обнаружились, и претензий к Богдашину, главкому ВМФ и командующему Черноморским флотом больше не осталось.
  
  Через год, во время учёбы в Военно-морской академии, Владимира Богдашина даже наградили орденом Красной Звезды - с уклончивой формулировкой "За освоение новой боевой техники". Все были в курсе, за что на самом деле, но...
  
  В апреле 1996-го, уже после раздела флота, в чине контр-адмирала Владимир Иванович Богдашин принял под своё руководство в Николаеве ракетный крейсер "Слава", с немалым трудом возвращённый в строй ЧФ РФ. До этого он командовал большими противолодочными кораблями "Ленинград" и "Москва". Когда "Москву" вывели из состава флота, её название - жива была традиция! - получила переименованная "Слава", теперь один из лучших кораблей российского флота.
  
  Судьба "Беззаветного" и других кораблей, участвовавших в вытеснении американцев, щедра отнюдь не на награды и почести. Флотские архивы сухо сообщают:
  
  "14.07.1997 г. "Беззаветный" был расформирован, а 01.08.1997 г. передан ВМС Украины и переименован в "Днепропетровск" (U134). 08.09.1997 г . исключен из состава ВМФ РФ. В октябре 2002 г. корабль был выведен из состава боевых кораблей ВМС Украины. За время нахождения в составе ВМСУ по прямому предназначению не использовался, ни разу не выходив в море. В декабре 2003 г. корабль переведен в категорию "техническое имущество", в апреле 2004 г. был подписан приказ о демилитаризации и утилизации корабля. 26.03.2005 г. корабль был уведен на буксире из Севастополя и 12.05.2005 г. был затоплен в Чёрном море при буксировке, вероятно, с целью получения страховки."
  
  СКР-6, также переданный Украине, разделали на металлолом, как и ещё один из вспомогательных кораблей.
  
  Имя "Беззаветного" в современном флоте, вопреки традиции, не унаследовал никто - а жаль.
  
  Тридцатилетие событий, когда наши наваляли американцам, ни одно СМИ у нас не сочло инфоповодом для напоминания.
  
  И тут мы напоследок вернёмся к наследникам "Меркурия".
  
  Крейсер, получивший название "Память Меркурия" в 1907 году, носил славное имя до 1918 года, когда Украина переименовала корабль в... "Гетмана Ивана Мазепу". Как только на крейсере был поднят жёлто-голубой украинский флаг, абсолютное большинство матросов и офицеров покинуло корабль, забрав с собой и Георгиевский флаг.
  
  Лишь в шестидесятых годов прошлого века в составе подразделения гидрографических кораблей ЧФ СССР появилась новая "Память Меркурия". Но после развала страны корабль разжаловали в штатские и приватизировали, не сменив имя. Новые владельцы - по горькой иронии судьбы, снова при Украине - превратили корабль в "челночный" теплоход для рейсов в Турцию. В 2001 году перегруженная турецкими товарами, "Память Меркурия" затонула в 90 милях от Севастополя. Погибли или пропали без вести 7 членов экипажа и 13 пассажиров.
  
  Могилы Казарского и других членов экипажа "Меркурия", завещавших быть преданными земле рядом с их командиром, в историческом некрополе Николаева: в небрежении безо всякого ухода. Сейчас следы почти всех захоронений, кроме командира брига, утеряны. Остался только памятник, установленный уже в наше время на могиле Федора Спиридонова, который во время сражения на "Меркурии" был на нем штурманским учеником первого класса.
  
  Так стирается память поколений.
  
  Потомки, где ваше благоговение перед примерами доблести?
   Флот, где твои самые славные имена?
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023