ArtOfWar. Сухоруков Дмитрий Андреевич. Любовь

Любовь

-- "Съест она тебя, будь спокоен", настаивал на своём Чех, "она тебя сначала сильно полюбит, потом посолит, поперчит и скушает, а подруги ей помогут".

-- "Чех, ну что ты такое говоришь?", мягко возражал Мирчо. "Тут уже сто лет как никого не едят, они уже все университеты позаканчивали", без особой уверенности, говорил Мирчо.

-- "Ага, то-то они сюда все после университетов возвращаются", не унимался Чех. "Если и возвращаются, то те, кого сильно в "большом мире" обидели, такие с ещё большим удовольствием тебя слопают". Чех просто сиял - "Мирчо тушёный, Мирчо с корочкой, Крем-суп из Мирчо".

-- "Ты забыл Мирчо и сотоварищи", парировал Мирчо.

-- "А мы тут не причём, нам тут никто лучезарно не улыбался, руками в шалашик не манил, вся слава тебе, вкусненький ты наш", Чех аж зажмурился от удовольствия, запутать кого-нибудь это же его любимое занятие.

Вечерело, как обычно в лесу. Только что было светло и вот уже одни силуэты.

Мы выдвинулись с базы утром, втроём - я, Чех и Мирослав. Цель нашей поездки была не сильно сложная, можно даже сказать увеселительная. Мы ехали разыскивать нашего сослуживца Рэя.

Рэй выехал с базы за сутки до нас, на своём потёртом Судзуки "Самурае", притормозив на КПП, он заявил, что будет к вечеру, и не появился. Всё что нам было известно, это направление, строго на юг. Зачем пару раз в месяц Рэй выезжал в практически непроходимый лес Экваториальной Африки, не знал никто. Официальная версия была, изучение малых народностей исчезнувших в нашем веке государств. Но скорей всего, Рэй просто с кем-то очень крепко подружился, потому что кроме винтовки, топора и лопаты, он всегда с собой брал избыточное количество консервированной ветчины и печенья. Расстояние до соседних деревень было небольшое, но была одна проблема - направление. После базы на юг все дороги кончались, впереди были только тропки и необъятный лес, красивый, опасный и манящий. В этом лесу в небольших поселениях обитали местные жители.

Поначалу по прибытию на базу я жутко хотел попасть в эти деревеньки, мне представлялись картинки из "National Geographic" или "Discovery" - ритуальные пляски, диковинные обычаи, невиданной красоты женщины и воины мужчины. На самом деле всё оказалось намного прозаичней, первобытнообщинный строй был сильно разбавлен многовековой историей колонизации, войнами и дележом земель. Редко где можно было встретить деревеньку более чем на 100 жителей, и нищета была такая, что только ритуальные танцы и танцевать. Все мои описания относятся только к населённым пунктам на удалении не более чем 50 км. от базы. Дальше, постоянно прорубая и прокапывая дорогу джипу, никто ехать, не решался. Не было никакого интереса.

Поэтому, выезжая утром, мы рассчитывали уже в обед найти Рэя, надавать ему тумаков, и вернуться к вечеру. Нашим планам не суждено было сбыться. В соседней деревушке видели джип, но показывали строго на юг, в следующей было то же самое. Дальше мы ехали просто по GPSу, строго на юг, и за пол часа до наступления темноты въехали в довольно большое поселение. Все домики располагались на большой поляне, никакого присутствия Рэя и его "Самурая" тут не было. Нам пришлось доложить на базу об остановке на ночёвку и искать местного "шерифа".

Машина в считанные секунды была окружена галдящей толпой детишек, в стороне опасливо собирались девушки и юноши. Мы открыли двери, подняли руки с открытыми ладонями вверх и, улыбаясь, как клоун Рональд, вышли из джипа. Я осмотрелся по сторонам и увидел только улыбающиеся лица, мы опустили руки, и Чех заговорил по испанки - "Мне нужен главный, отец, старый мужчина, мать народа, сын бога...".

-- "Я тут, тут, уже весь тут прямо сейчас", говорил это крепенький седой старикан, которого привела чрезвычайно красивая, для тех мест, девушка.

-- "Вы пришли торговать? Снимать в камеру? Записать книгу?", вождь улыбался в предчувствии внеочередной премии.

-- "Нет, отец, мы ищем своего товарища, такого же, как мы, только на белой машине", расстроил вождя Чех.

-- "Ходите в дом для путников", пригласил нас вождь и посеменил впереди, показывая дорогу.

-- "Переведи ему, что мы останемся ночевать, а утром он покажет в какой стороне соседняя деревня на юг, скажи, что мы пришли с севера. Мы дадим ему...", тут я задумался, что бы дать этому моднику, которого просто необходимо описать.

Итак, наш гостеприимный вождь был одет как настоящий денди с поправкой на долготу и широту. Самым главным украшением, конечно, были бежевые шорты Легиона, слегка порванные, но старательно зашитые. На лодыжках и запястьях вождя было надето несметное количество браслетов - кожаных, матерчатых, деревянных. На голове козырьком назад была одета кепка с логотипом CNN, кепка была невероятно чистая, я готов поспорить, что одевал он её только к приезду дорогих гостей. От шеи до пупка вождь был покрыт традиционной татуировкой, на шее, кроме пучка перьев и кожаного мешочка, висел секундомер Casio ярко зелёного цвета. Как вы видите, вождь был в "полном порядке".

-- "Что бы дать? Что бы дать, то?", задумался Чех. "Вот! Отец, мы дадим тебе две банки ветчины, очень вкусной, только нельзя есть её всю сразу, будет плохо", Чех выскочил из хибарки и через секунду вернулся с двумя банками датской ветчины.

-- "Я уметь, есть ветчину", торжественно заявил вождь, с любовью прижав банки к груди. "Сейчас ваша будет кушать", вождь продублировал сказанное жестами, погладил живот и подвигал челюстью.

-- "Переведи, пока он не ушёл", попросил я Чеха "Пусть никто ничего не берёт у машины, это табу, нельзя".

Чех перевел, и вождь сильно обиделся. Он начал, пританцовывая на одной ножке, рассказывать, какая у него тут дисциплина, и что никто даже не дотронется до нашей машины.

-- "Ну, это уж слишком", засомневался я "Пусть уж потрогают, не часто же к ним Land Rover заезжает".

Чех перевёл, лицо вождя засветилось от удовольствия, он высунул голову из хибарки, и что-то прокричал детворе, которая не отходила от нашей машины, но и не приближалась. Как по команде десятки рук начали гладить джип, самые смелые прикладывали носы к боковым стёклам, кто-то полез под днище. Мы были счастливы, что таким простым способом расположили к себе местное население.

Мирчо, всё это время сидевший в джипе, вылез, и было уже пошёл к нам, как вдруг застыл на месте. В трёх метрах от него, с таким же выражением счастливого недоумения, стояла местная красавица. Она просто поедала Мирчо глазами, она теребила кожаные шнурки на груди, всё её тело передавало на сверхвысокой частоте - "Мирчо, ты мужчина моей мечты". Я окликнул Мирчо, он затряс головой, прогоняя наваждение, широко улыбнулся красавице и залез под крышу домика для путешественников.

Кстати о домике, он выглядел, как игрушечная "Избушка на Курьих Ножках" завсегдатай детских площадках, построенных в Советском Союзе. Кто не застал территориально или по времени, поясняю - это кругленький домик из толстых веток, диаметром 3-4 метра и высотой 1.2 метра. То есть путники должны быть или очень компактные или их должно быть немного.

Уже совсем стемнело, когда нам на подносе принесли традиционное угощение, запечённые бананы в кожуре и рыбу в глине. На всякий случай я развёл каждому в кружке по асептичной таблетке, и мы приступили к трапезе. Всё это время рядом с домиком караулили девушки и юноши, вероятно ожидая поручений. Мы жестами поблагодарили их за еду и перебрались в джип, в свете факелов в 30 метрах от джипа был заметен силуэт девушки, не надо было светить фонарём, чтоб понять, кто это был. Вот тут то Чех и начал дразнить Мирчо:

-- "Понимаешь, почему она тебя выбрала? У них же тоже всё как у наших девушек. Вот ты, Мирчо, любишь картошку и мясо, а она любит, допустим, пирожные. Но не любые, а какие то определённые, то есть, мы с Колосом, например Эклеры, а ты, Мирчо - Профитроль. Так что, верняк, она тебя съест, зато хоть ночь любви будет "по любви" а не "за деньги"", Чех хохотал и попутно откручивал крышку с бутылки виски.

-- "Чех, ты просто болван какой-то", расстраивался Мирчо. "Ну, поулыбалась девушка, ну руками поводила, что сразу в койку?"

-- "Колос, кто тут болван?", ему девушка в самом соку говорит на языке тела, "бери меня - я вся твоя", а он ещё сомневается, Чех разлил виски по кружкам и затянулся сигаретой.

Силуэт девушки пропал.

-- "Вот", всматриваясь в ночь, с грустью в голосе, сказал Мирчо. "Ушла твоя людоедка, Чех"

Тут к окошку со стороны Мирослава прикоснулась ладонь, Мирчо открыл дверь, девушка просто взяла его за руку и повела за собой. Мы не проронили ни слова.

-- "Знаешь, что, Колос?", спросил Чех, одним глотком допив виски из кружки.

-- "Что?", спросил я, чувствуя, необычную лёгкость в теле и на душе.

-- "Давай выпивать и желать всякие вещи?"

-- "То есть говорить тосты?", переспросил я.

-- "Да, забываю русский, говорить тосты, поднимать бокал", засмеялся Чех и налил в кружки ещё.

-- "Давай", согласился я, чуть опустил стекло и вдохнул запах леса.

Этот запах нельзя скомбинировать, и нельзя никак вывезти оттуда. Если бы, какой ни будь парфюмер смог повторить этот запах, я бы купил сто флаконов. Он снится мне до сих пор, вместе с шорохами ночных животных и насекомых, вместе со звуком двигателя нашего джипа, вместе с острыми запахами железа от оружия и латуни от боеприпасов, вместе с ароматом запеченных в кожуре бананов, вместе с гортанными голосами местных жителей - это дух Экваториальной Африки, он вселяется в каждого, кто там побывал и напоминает о себе всю жизнь, особенно в дымке мегаполисов.

-- "Давай выпьем, чтоб Мирчо было хорошо", предложил Чех.

Мы стукнулись железными кружками и выпили.

-- "Давай за то чтоб везенье было в жизни", протянул я кружку, Чех наполнил и мы выпили.

-- "Чтоб нас любили женщины и деньги", Чех был в своём репертуаре.

-- "Чтобы ещё в ста местах на земле найти свой дом и настоящих друзей", огни тухнущих факелов, призрачно отблёскивали в кружках с виски.

-- "Чтоб мы жили сто лет и помнили только хорошее", пожалуй, на сегодня хватит.

Чех проверил пистолет, поднял стёкла, закрыл двери, вытащил ключ из замка зажигания и повесил на цепочку на груди, цепочку спрятал под футболку. Я откинул кресло, и, слушая сопение Чеха, ворочался, сон не шёл. Тогда я взял из багажника спальник, и пошёл в "гостевой домик". Подмёл ворохом листьев пол от возможных насекомых, залез в спальник, проверил, дотягиваюсь ли до пистолета, и застегнул сетчатый клапан над лицом. Сквозь мелкую сетку клапана и щели в крыше домика было видно звёзды. Они были настолько яркие и крупные, что казалось, что лежишь в планетарии. В такие ночи вся прожитая жизнь приходит к тебе, садится рядом и заставляет себя вспомнить. Со скоростью электрички в метро мимо проносились достойные и недостойные поступки, весёлые и грустные моменты, разрозненные мысли и недодуманное. Засыпая, я думал о том, насколько все люди во всех уголках земного шара похожи. Все рождены лишь для любви и получения удовольствий, и практически никто этим не пользуется. Люди убивают друг друга, стравливают народы, охотно идут на поводу у провокаторов, с радостью берут в руки оружие. Всё это только дальше отодвигает их от основного предназначения, исследовать мир, в который они попали, и во время своих исследований получить максимум удовольствия.

Последней перед сном была странная мысль о владельцах телевизоров за десятки тысяч долларов. Мысль была спровоцирована каталогом одной крупной компании производителя плазменных панелей, я листал его, от нечего делать, в самолёте. Ещё тогда я поймал себя на мысли, что не умею смотреть телевизор. Этой ночью я думал о другом. Вот живут люди, работают, зарабатывают, потом покупают телевизор за 10 тысяч долларов и смотрят на нём про тропический лес, допустим. Потом они смотрят про океан, про горы, про бедуинов и пигмеев, про сафари и дайвинг, про футбольные чемпионаты и конкурсы "Мисс Мира". Но ведь это просто картинки, ничего этого, на самом деле, люди не видели, они просто смотрели на коробку с микросхемами за 10 тысяч долларов, а эта коробка показывала мир с точки зрения одноглазого парня с бетакамом.

Утром я проснулся от топота маленьких ног и радостных криков. У джипа, фыркая, умывался Чех. С десяток воинов племени во главе с вождём пришли к гостевому домику. Перед собой они толкали совершенно ошалевшего Рея. Он был в одних трусах, его руки были связаны, головой он вертел, как подбитый танк башней, а глаза вращались, пытаясь понять, что происходит. Вождь жестом пригласил нас в домик и на лице его был написан праздник духа. Ведь он чувствовал себя великим воином и охотником. Чех распорядился Рэя развязать и отдать ему его вещи. Пока Рэй раздавал, освободившимися руками, подзатыльники своим конвоирам, мы приступили к важнейшему процессу вознаграждения вождя. Я принёс из машины четыре банки ветчины и две упаковки печенья, всё это я горкой положил перед вождём. Тот важно кивал и предлагал продолжить церемонию. Чех принёс из машины запасную карту и маркером обвёл место, где находилась деревня вождя. Вождь зарделся от умиления, но виду не подал, он важно кивал и ждал чего ни будь ещё. Добил его я, резиновой русалкой, которая болталась на зеркале заднего вида, и сильно меня раздражала. Вождь тут же потерял интерес к церемонии и начал соображать, как бы приладить липучку со шнурком и русалкой к себе на шею.

Возле машины, весело переругиваясь, стояли Чех с Рэйем, Чех показал мне знаками - время. Я пошёл искать Мирчо. Нашёл я его у дальней избушки, он сидел на корточках отвернувшись к лесу, и шмыгал носом. Увидев меня, он поспешно вытер лицо беретом и встал мне навстречу.

-- "Время", сообщил я и хлопнул Мирчо по плечу.

-- "Уже иду", Мирчо замялся, "Слушай, только Чеху ни слова..."

-- "Молчу", заверил я друга.

-- "Ведь они сразу умирают, если забрать их в "большой мир"?", голос Мирчо предательски дрожал.

-- "Конечно, брат, ну не сразу может, но за год точно, иммунитета совсем нет, а у нас, сам знаешь, вирусы...", "... да и что тут ехать, всего ничего, тем более ты дорогу знаешь...", прозвучало фальшиво, но Мирчо с благодарностью на меня посмотрел.

Машина медленно объезжая детей, покидала деревню, посмотреть на отъезд собрались все жители, не было только той девушки...

По дороге Рэй рассказывал, как сломался его "Самурай" и как он пёр шесть часов по лесу со всем, что смог взять из машины. Потом он рассказывал, как его под утро "купили" у вождя деревни, где он ночевал, как он слышал весь торг и был разочарован ценой, всего в банку ветчины и копьё с перьями. Мы оживлённо болтали, стояло раннее утро, воздух был ещё туманно свеж, первые птицы уже вспархивали, заслышав нашу машину. Чех крутил баранку, Рэй сидел рядом с ним и в лицах рассказывал, как его тащили. Я украдкой посмотрел на Мирчо, который отвернулся к окну, и на его берет с тёмными пятнами слёз, и сел посредине заднего кресла, закрыв обзор назад Чеху и Рэю.

Комментарии: 9, последний от 19/12/2013. © Copyright Сухоруков Дмитрий Андреевич (d.a.sukhorukov@gmail.com) Размещен: 15/05/2004, изменен: 14/04/2010. 15k. Статистика. Рассказ: Африка	Оценка: *6.9445** Ваша оценка:

Сухоруков Дмитрий Андреевич Любовь

Сухоруков Дмитрий Андреевич
Любовь