ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Суконкин Алексей
Брат Мишка

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.14*27  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Настоятельно о важном и главном...
  Мишка
  
  Здоровенный рыжий кот тащил через весь двор трепыхающегося голубя. Глаза кота сияли радостью, и шел он важно, показываю всему двору свою добычу. За ним простиралась дорожка, усыпанная голубиными перьями - как ковер почета, постеленный перед ногами победителя.
  -Смотри, - сказал мне мой двоюродный брат Мишка, показывая рукой на кота: - Надо забрать голубя!
  Я согласился. Предложение было вполне естественным - ведь нас с самого детства учили защищать слабых и попавших в беду. И мы бросились на спасение голубя.
  Кот остановился, глядя как на него несутся два десятилетних мальчугана, и лишь в самый последний момент шарахнулся в сторону, не выпуская жертву. Но мы его догнали и голубя спасли. Птица вспорхнула, теряя еще несколько перьев, но набрала высоту и скрылась за крышей ближнего дома. А из-за дома вышли два пацана, года на три старше нас. Они подошли к нам вплотную, и один из них спросил:
  -Вы кто такие? Почему в нашем дворе гуляете?
  А мы в этом дворе были в гостях. Вернее, в гостях были наши родители, но чтобы не сидеть в духоте какого-то семейного торжества, свалили на улицу, где были качели, волейбольная площадка и лавочка под тенью высокого тополя. И никого во дворе не было.
  -Мы в гостях, - сказал я.
  -Здесь чужим нельзя, - сказал мой собеседник.
  -Почему? - мне это было действительно интересно, хотя всем своим нутром я уже понял - сейчас будут бить.
  -Ну, я же к тебе во двор не хожу, - сказал мальчишка. - И ты ко мне не ходи.
  На голове у Мишки была военная пилотка с красной звездочкой. К ней протянул руку второй мальчишка:
  -Снимай звезду! Мне как раз такая нужна!
  -Не буду, - Мишка набычился, показывая, что добровольно звезду не отдаст.
  Хозяин двора наотмашь бьет брата по лицу, отчего тот валится на землю, встает и плюет обидчику в лицо. Тот замирает на миг, и, воспользовавшись паузой, я хватаю брата за плечо:
  -Бежим!
  Мы бежим с ним в подъезд, где пируют наши родители. Но враг сильнее и быстрее, и один из них успевает добежать до подъезда быстрее нас. Он захлопывает перед нами дверь.
  -Звезду давай!
  Тут с балкона второго этажа раздается гневный возглас:
  -А ну!
  Это хозяйка квартиры, где гостят родители. Наши обидчики тут же срываются, и убегают за угол дома. Мы решаем, что лучше остаток времени провести под присмотром взрослых, и поднимаемся в квартиру. Нас отводят в одну из комнат, где есть книжный шкаф, а еще на стене висит большая разноцветная карта мира. Я ставлю возле нее стул, чтобы можно было увидеть Европу. Сколько себя помню, всегда любил и уважал в начале политические карты, потом физические, потом топографические, а потом всю геодезию заодно с топографией. К тому времени я уже знал, что магнитный полюс отличается от географического, а длина дуги параллели, в отличие от меридиана, непостоянна.
  На карте я быстро нашел Берлин, потом Киев, Брест и Москву. Они были рядом - по крайней мере, значительно ближе друг к другу, чем Владивосток к ним.
  -Что там? - спросил Мишка, далёкий от топографии.
  -Берлин, - ответил я. - А вот Прага. Дед войну тут закончил...
  Я ткнул пальцем в карту.
  -Угу, - кивнул Мишка. - Нам в школе об этом еще не рассказывали.
  -Нам тоже, - сказал я.
  
  ***
  
  -Это "крученный" пацан, - сказал мне Мишка. - Он может в любой двор зайти, и ему нигде трендюлей не дадут.
  Нам уже где-то по 14 лет, и Мишка знакомит меня со своим другом.
  -Колян, - он протягивает руку, и мы смотрим друг другу в глаза.
  Я хочу понять, какие качества должны быть у пацана, чтобы стать "крученым", а Колян смотрит на меня, пытаясь определить, кто я такой "по жизни". А кто я по жизни, я и сам не знаю. Мне всего четырнадцать. Хожу в седьмой класс школы. Занимаюсь в тире стрельбой из пистолета и даже уже был какой-то там разряд, а еще я занимаюсь в карате. Вот это и выделяет меня из всей остальной массы мальчишек - они все почему-то думают, что я обладаю сверхспособностями, и могу побить их всех одной левой. А я всего-то пару месяцев как отжимаюсь на кулаках и осваиваю самые примитивные ката. Но самое главное - я не живу двором, как все они. Я живу только в спорте и дома - с книгами.
  -Лёха, - говорю ему.
  -Чо, в карате занимаешься? - спрашивает Колян.
  -Занимаюсь, - киваю я.
  -Покажи!
  Я удивляюсь:
  -Что показать?
  -Ну, ногой.
  -Маваше или ёка-гери?
  -Это что такое? - удивляется Колян.
  -Это удары такие.
  Он смотрит на меня с профессиональным интересом. Это для меня карате - спорт, а он живет в другом измерении, и ему это нужнее, чем мне. Колян - человек двора. Двора, где иные законы, и иное отношение даже к самим себе, я уж не говорю про друзей или недругов. Здесь не важно, сколько ты прочитал книжек, но важно умение драться. И не просто драться, а уметь выстоять против нескольких противников. И вот Колян - именно такой человек. Я же в другом мире живу, весьма далеком от дворовых банд. Эта разница чувствуется в каждом его движении, взгляде и вздохе. Я понимаю - передо мной стоит страшный человек, который обладает чем-то таким, что мне недоступно, неизвестно и непонятно. А ведь мы с ним одного возраста.
  -Подставь блок, - прошу я.
  -Чего? - он не понимает, чего я от него хочу.
  -Ну, руку вот так держи, я сейчас маваше проведу, - я показываю, как надо держать руку.
  Он поднимает левую руку. Чуть подпрыгнув, я бью по его руке маваше правой, и тут же отвожу ногу, зная, как любят "дилетанты" хватать за ударную ногу и валить каратиста на землю. Колян пошатнулся, но устоял. Мою ногу поймать не успел.
  -Ничего себе! - восхищенно говорит он. - Научишь?
  -Научу, - киваю я.
  Метрах в тридцати от нас на лавочке сидят другие мальчишки из Мишкиного двора - человек десять. В момент после удара они все вдруг замолкают, и с тревожным любопытством смотрят в мою сторону. Содержание разговора они не слышали, но безответный удар по их вожаку видели.
  Пройдет много лет, и некоторые из этих парней тем, или иным образом, снова войдут в мою жизнь. И от каждого из них я потом услышу восхищение тем ударом - они все будут думать, что я ударил Коляна, предъявляя ему чего-то там, и все они запомнят, что их вожак не сопротивлялся - именно так это выглядело со стороны. А я потом долго не мог взять в толк, почему все мальчишки со двора, где жил мой двоюродный брат, всегда спешили поздороваться со мной, засвидетельствовать свое уважение, если я вдруг когда-либо проходил через этот двор.
  У Коляна жизнь сложилась страшно. Воспитывала его бабушка, мамы у него не было - я не знаю по какой причине - не было, и все тут. Колян был призван в армию в самый жуткий год - осенью 1994, и вскоре стал участником кровавого штурма Грозного. Две недели он фактически не вылезал из-за руля бэтээра. Дошло до того, что ему везде мерещилась его мама, и он в каждом новом бою шёл не город штурмовать, а мать свою спасать. С медалью "За отвагу" он вернулся в родной город, и пил, беспробудно пил. Даже медаль свою пропил какому-то коллекционеру. Потом на одном из застолий его оскорбили, назвав всех "чеченцев" моральными уродами. И он эту компанию утопил в крови, разъярившись до потери разума. Его посадили. Он отсидел и вышел в никуда: выданную ему квартиру, муниципалитет забрал обратно, а бабушки уже давно в живых не было. Я думал, что он сломается, но к счастью, он оказался крепче, чем я мог о нем подумать. Много позже я узнал, что он перебрался в Хабаровск, работал водителем, завязал с алкоголем и завел семью.
  
  ***
  
  Вообще-то я старше Мишки на год. Вернее на полтора. Я уже дембель, и считаю себя опытным бойцом. Я уже представлен к боевой награде. Я уже знаю, что такое Кавказ. Я уже знаю, что такое бой. Я уже знаю, что армия - это большой дурдом, и я думаю остаться в этом дурдоме по контракту.
  Я читаю Мишкино письмо: "Здравствуй брат! Я попал в учебный полк связи в Князе-Волконку. Нас тут вообще за людей не считают. Еда - отстой. Постоянно бегаем кроссы. Сапоги натерли ноги. Уже три раза получил по морде от старшего призыва. Сладкого ничего нет. Похоже, нас всех отправят в Чечню".
  Я возвращаюсь из армии и своей тётке - Мишкиной маме - рассказываю, чего можно привезти Мишке на присягу, а чего не надо, потому что отберут. Она мне не верит - "как это - отберут?" - и всё сует в сумку какое-то барахло, совершенно не нужное в армии образца 1995 года - свитер, теплые носки, перчатки. Через неделю Мишка отверг все эти манатки, чем очень расстроил свою маму. Она потом мне выговаривала:
  -Лёша, ну как же так? Он же человек! Ему нужен теплый свитер! Теплые носки!
  Я обрезал:
  -Он не человек. Он солдат.
  Тётка на меня очень обиделась.
  Как им это объяснить?
  Вскоре Мишка уехал в Чечню.
  Ему повезло. Он вернулся живым.
  
  ***
  
  Нам где-то по 25-27, и мы с Мишкой и его мамой идем на рынок - покупать Мишке зимнюю куртку. Мишка только что пришел с первого своего рейса в Охотское море, где он работал каким-то трюмным матросом на рыболовной плавбазе. Он рассказывает о штормах, о тяжелой работе, о постоянной откачке протекающего по всем швам рыболовного судна, рассказывает о девушке-рыбообработчице, которая за весь рейс ни разу не прикоснулась к рыбе, но зато к ней самой прикоснулось, пожалуй, всё мужское население плавбазы. Идем и весело болтаем - вдоль длинных рядов торгашей, которые наперебой расхваливают свой товар.
  -Три сезона носить будешь, - не унимается красноносая хозяйка контейнера, на раскрытых дверцах которого развешены кожаные меховые куртки на любой вкус.
  Мы останавливаемся, примеряемся, и вскоре большой пакет с курткой Мишка радостно несет домой.
  -Обмыть! - безапелляционно заявляет он, сворачивая по пути в вино-водочный.
  Дома наливаем, пьём, наливаем и снова пьём. Появляется Мишкин закадычный друг, которого все зовут "Якорем". У Мишкиных друзей, впрочем, почти у всех нет имён. Сплошь всякие там тараканы, белые, малые и жиганы. Якорь - дитё времени. Не брит, всегда под мухой, курит траву, семь классов образования, в армии не служил, две условные судимости, нигде не работает. Мишка с ним обнимается, как со старым другом, хотя прекрасно понимает, что Якорь тут только потому, что Мишка с моря вернулся с деньгами, и будет (куда денется) всех своих друзей щедро угощать алкоголем и вниманием. Пока деньги не закончатся. Потом Якорь про него и не вспомнит.
  На меня Якорь глядит с опаской. Он помнит, как с десяток лет назад я бил маваше в их непререкаемого авторитета.
  Подходят еще двое, и Мишка, пьяный уже вусмерть, рад их приходу. Мишкин отец выгоняет всех во двор, и пьянка продолжается на свежем воздухе - в детской беседке, вокруг которой уже сыпет первый ноябрьский снег. Я не могу с ними пить - говорить нам не о чем. Они живут в другом мире, сильно отличающемся от моего. И поэтому я ухожу домой - и так уже голова гудит от спиртного.
  Я иду по родному городу. Стоит небывалая тишина. В свете фонарей вижу, как медленно падает снег. Снежинки падают на мои открытые ладони, и тают, не оставляя следа. Асфальт еще черный, а вот газоны уже прикрыты белым пухом. Всё так обычно - и в тоже время необычно. Снег идет сейчас, он шел за много лет до моего появления, и будет идти после меня. В глубине души возникает какое-то чувство восхищения этой вечной красотой - как это я раньше не замечал красоту первого снега?
  В подъезде смотрю в почтовый ящик - может быть, там есть газета с программой телепередач. К сожалению нет. И нигде нет. Значит, пойду спать.
  Утром позвонила тётка и сказала, что Мишка приполз домой утром, без куртки. Не помнит куда ее дел. Спит пьяный.
  Я уехал на работу, и только вечером заглянул к брату: он уже обмывал новую куртку.
  -Понимаешь, - Якорь заговорщицки шепчет мне на ухо: - Вчера пока Миха у меня бухал, кто-то украл его куртку. Мы сегодня уже всех выловили, кто с нами пил. Никто не сознается. Жигана мы сегодня в гараже два часа били, не сознается, гад. На ночь его в подвале гаражном закрыли. Пусть вспоминает, куда он Михину куртку дел...
  А Мишка уже пьян и весел. Радостно смеется:
  -Лёха, у меня вчера кто-то куртку увел. Мы сегодня уже всех спросили.
  Я не стал с ними бухать, ушел домой. Наутро с операми из УБОПа уехал во Владивосток - планировать очередное мероприятие по борьбе с организованной преступностью, разворовывающей природные богатства Приморской тайги. Я тогда работал в природоохране, в специализированной инспекции. И с криминалом боролись, как говориться, лицом к лицу. Хотя, если честно признаться... но об этом в другой раз.
  Спустя пару дней случайно встречаю Мишку с его мамой и младшим братом. Они шли на рынок - покупать Мишке куртку. Мишка в своём старом, оборванном полушубке.
  -Что, - улыбаюсь я, догадываясь о судьбе второй куртки: - Украли?
  -Украли, - кивает Мишка. - Но мы с Якорем найдем, кто это сделал!
  Мишка полон решимости наказать таинственного вора.
  -Три сезона носить будешь! - громко и звонко красноносая хозяйка нахваливает свой товар.
  Мы все, кроме Мишки, вдруг заливаемся смехом. Торгашка замолкает, не зная, отчего мы так смеемся.
  -Ему бы сутки куртку проносить, - непроизвольно вырывается у меня.
  Третью куртку Мишка обмывать не стал, и она, вопреки традициям, задержалась на нём аж на две недели.
  
  ***
  
  -Опять он куртку где-то потерял, - тётка случайно встретила меня в квартире моих родителей.
  -Как так? - я улыбаюсь, так как ситуация уже становится традиционной.
  -Бухал у Якоря, - жалуется тётка. - Утром пришел без куртки. В куртке был портмоне, деньги и ключ от квартиры. Сейчас боюсь - если воры знают, чья куртка, то в хату влезут обязательно.
  У меня в голове тут же зреет зловещий план.
  -Так, замечательно!
  Тётка вздыхает:
  -Что замечательно?
  -Мишка должен сегодня всем своим друзьям похвастаться, что завтра ему поставят новую железную дверь! И что сегодня ночью в квартире никого не будет - что вы все уедете в гости к знакомым в деревню!
  -Какую еще дверь? - удивляется тётка. - У нас на новую дверь денег нет!
  -Не важно. Главное - чтобы об этом все знали!
  -Зачем? - она не может понять, зачем мне это надо.
  -Я останусь на ночь в квартире, и посмотрю, кто придет.
  Тётка начинает понимать мой коварный план. Она заговорщицки улыбается.
  -Только младший сын должен приехать из Владивостока или сегодня, или завтра, - говорит она.
  -Это не страшно. На месте решим.
  В общем, со своим товарищем по службе я еще засветло захожу в квартиру. Семейство уезжает в деревню, закрыв снаружи дверь. Мы с Олегом отрабатываем варианты действий, потом садимся играть в карты. С наступлением темноты пересаживаемся в мягкие кресла. Ждем.
  Это самое сложное - научиться ждать. Тот, кто считает время, потраченное на засаду пустым, тот никогда ждать не научится. Лично я быстро привык часами не выдавать своего присутствия в любой засаде, так как всегда знал - впереди результат. И результат этот будет дан только тому, кто сможет не проявить себя никоим образом до самого момента броска, задержания или открытия огня. Тот, кто сумеет заставить себя ждать - обязательно будет вознагражден. Быть охотником, это не обязательно уметь быстро бежать. Иногда быть охотником - это уметь неподвижно лежать.
  В полночь, сквозь легкую дремоту, я услышал ковыряние в замке. Чуть толкнул ногой Олега.
  -Слышу, - тихо ответил мой напарник.
  Мы быстро заняли исходные позиции для проведения задержания: я в туалете, примыкающем к прихожей, а Олег в ближайшей комнате. Условились, что задерживать будем только по моему сигналу, когда в приоткрытую щель я смогу рассмотреть того, кто вошел.
  Закрывая за собой дверь, я уже чувствовал, как у меня вспотели ладони, и как забилось сердце - в ожидании развязки. Ведь никогда не знаешь, чем это может закончиться.
  Стою. Жду. По спине потекло. Левой рукой подвернул сзади свитер, чтобы потом можно было быстро достать из-за пояса наручники.
  Наконец дверь открылась, и в квартиру быстро шагнул один человек. Еще не закрылась входная дверь, как в прихожей включился свет, освещая лицо младшего двоюродного брата, который все же приехал в такой напряженный момент из Владивостока.
  Для полного прояснения обстановки даю брату еще пару секунд - а вдруг он под контролем, и за ним идут те, кого мы ждем? Нет, он спокойно закрывает дверь, и садится на пуфик.
  -Олег, отставить! - громко говорю я, открывая дверь.
  Петька пугается, шарахаясь в сторону, но видит меня и улыбается:
  -Вы что тут?
  -Тихо, - я быстро ввожу его в курс дела.
  Мы выключаем свет. Брат уходит в дальнюю комнату. Никогда не думал о его состоянии, что он пережил в тот момент. Сейчас пишу об этом, и цепенею от ужаса - что пришлось пережить парню в ту ночь...
  
  ***
  
  В четыре утра, как фашисты, в квартиру вошли три человека. Я дождался, когда они закроют дверь, после чего с криком "Лежать! Работает Тигр!", появился с одной стороны узкого коридора, а Олег с другой. Я включил свет.
  Мы быстро положили всех троих гостей на пол, после чего я выскочил на лестничную площадку: посмотреть, есть ли кто еще. Внизу хлопнула входная дверь в подъезд, а через несколько секунд взревел автомобильный двигатель. Свет фар метнулся на выход из двора.
  Я вернулся в квартиру и самому большому завел руки за спину и надел наручники.
  -Ты, - я ткнул его ногой в бок: - Поднялся!
  Человек неуклюже начал подниматься. Я помог ему, взявшись за волосы. Это был тот, кого, собственно, я и ждал. Хорошо, что Мишки не было рядом. Он бы его убил.
  -Что же ты, Якорь, такой тупой? - задал я очевидный вопрос.
  -Договоримся? - спросил он дрожащим голосом.
  -Не знаю, - я пожал плечами. - Смотря, что предложишь.
  -Мишке меня не отдавай.
  -Вот этого обещать не могу. Куртки тоже ты украл?
  -Я, - на глазах Якоря навернулись слезы.
  -Где они?
  -У меня дома.
  Олег в это время грозно нависает над всеми, держа в руке служебный пистолет.
  Я поднимаю второго - это Таракан. Мишкин друг. Третьим оказывается Жиган, которого Якорь пытал за куртки в своем гараже пару недель назад. В нём уже борются два пожара - страх от произошедшего и злая ярость на Якоря, который отбивал ему почки и всё остальное за то, что совершил сам.
  Я смотрю Жигану прямо в глаза:
  -Ты все слышал. Дальше сам полагай.
  -Трындец тебе, Якорь, - у Жигана руки не скованы, и он тут же наотмашь бьет Якоря в лицо.
  -Не здесь! - я протестую.
  В дежурку звонить я не стал, лишь позвонил одному из оперов УБОПа на транковый телефон (сотиков тогда у нас еще не было). Он подъехал, и мы всей гопкой прокатились к Якорю домой. Забрав куртки, оставили его с Жиганом и Тараканом, который пару недель назад тоже получал от Якоря и Мишки за украденную Якорем куртку.
  Опережая события, скажу, что сие событие никоим образом не отразилось на взаимоотношениях Мишки и Якоря. Через год, после очередного Мишкиного возвращения с "рыбы", я видел счастливого Якоря за столом в Мишкином доме.
  Наверное, я что-то не понимаю в настоящей мужской дружбе.
  
  ***
  
  Нам немного за тридцать.
  В очередной свой выход в море Мишка пошел с купленными документами рулевого. На самом деле это не сложно - держи штурвал по указанному румбу, и все будет хорошо. Поставили его на какой-то малый сейнер, на котором вся команда состояла из десяти человек. И случилось так, что у них отказал двигатель. А радиостанция отказала еще за день до двигателя. В общем - заговор машин. А были они тогда в самом центре Охотского моря. А тут еще и шторм. Только на третий день они смогли семафором передать сигнал бедствия на проходящее мимо судно. Им повезло, но Мишка, когда мне рассказывал об этих трех днях, в течение которых их сейнер без хода кидало на волнах жуткого шторма, начинал заикаться. И свои первые седые волосы он привез не с войны, а именно с Охотского моря.
  Мы сидели с ним в его новой квартире, на которую он честно заработал в море. Пили коньяк. Мишка к коньяку не привык - это я его притащил. Он морщился, но пил.
  -Знаешь, когда попадаешь на гребень волны, ты весь океан вокруг себя видишь. Куда не глянь - везде горбы волн. А потом вниз летишь, как в бездну. И не знаешь, вынырнет судно в этот раз, или зальет водой навсегда... Я тогда молиться научился. Все три дня в ходовой рубке простоял. Думал, если тонуть будем - быстрее смогу до спасательного плота добежать. Даже капитан наш на второй день рукой махнул, и ушел вниз, где все отчаявшиеся сидели. Народ реально был готов сдохнуть. Кораблик наш трещал по всем швам, и наверное бы развалился, если бы шторм хотя бы на сутки продлился. А я до конца стоял. За три дня глаз не сомкнул. Потом уже все как во сне было - взлетаем на гребень - падаем вниз. Хорошо, если нос-корма, а если с борта на борт, то это вообще - ужас. Меня там по рубке кидало во все стороны, я голову в кровь несколько раз разбил. Потом ремнем привязал себя к креслу капитана - так и летал потом с этим креслом.
  Мы подняли и выпили.
  За тех, кто в море.
  
  ***
  
  В очередной свой приход с моря Мишка купил машину. Разумеется, стал ее обмывать. А надо же еще куда-то ехать! Друзья подсказали заехать к страховщикам и вписать в страховку непьющего парня. Этого парня Мишка видел впервые в жизни.
  Вписали. Поехали.
  Посреди ночи Мишка позвонил мне.
  -Лёха, меня выбросили из машины. Я не знаю где я. Мне холодно. Я в одном свитере.
  Голос его дрожал. На улице стоял декабрь.
  -Так, - я постарался сориентировать его: - Что ты видишь вокруг себя?
  -Здесь дорога и лес.
  -Дорога асфальтовая?
  -Нет, снежная.
  -Посмотри внимательно - асфальт под снегом, или грунтовка?
  После некоторого замешательства он ответил, что асфальт.
  -Какие звуки слышишь?
  -Машины вдали. Совсем далеко.
  -Внимательно посмотри, вдоль дороги есть провода?
  -Есть. И поперек есть. ЛЭПка.
  Мишкин голос становился все тише. Я уже бежал в гараж за машиной, благо, что это недалеко от дома.
  -Я еще вышку вижу.
  -Какую вышку? - не понял я. - Сотовой связи?
  -Нет. Караульную.
  И тут до меня дошло, где он мог находиться. Спустя пять минут я уже летел за город, где у нас расположен туберкулезный диспансер. Он находится в лесу, а дорога к нему проходит вдоль забора воинской части. Только там и есть караульные вышки. И ЛЭП дорогу пересекает.
  Мишка сидел на краю дороги, скрючившись в позу эмбриона. Я остановился, толкнул его в плечо, и он молча упал на бок. У меня все похолодело внутри. Неужели?..
  Нет, не дождетесь. Зашевелился. Я усадил его на переднее сиденье, включил печку на максимальную, достал из багажника одеяло.
  -Рассказывай!
  -Катались, - Мишка дрожал весь. - Хлебали. Потом не помню, как очнулся на дороге. В кармане оказался телефон. Я его в брюки положил, чтобы не потерять.
  -Тебе повезло. По этой дороге ближайшая машина только утром пошла бы. Ключи от дома в куртке?
  -Да.
  -Ну, поехали к тебе домой.
  По пути захватили младшего брата и одного бывшего опера расформированного УБОПа. Мишкина машина стояла, как ни в чем не бывало, возле его подъезда. А все участники пьянки находились в квартире. Мы их застали в дверях, с готовыми на вынос вещами. Якорь тоже был в их числе.
  Нет, точно, я ничего не понимаю в крепкой мужской дружбе.
  А Мишка... ну что Мишка... Мишка - это олицетворение многих из нас. В чем-то он готов добиться успеха, заработать денег, но он настолько доверяет окружающим, что это доверие сводит на нет все его жизненные успехи.
  И вот тут вспоминаешь избитый тезис о том, что "история учит нас тому, что она нас ничему не учит".
  
  2015 год.
  
  
Оценка: 9.14*27  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023