Глава 8. ИГОРЬ
Игорь дружил с Витькой уже почти год. Раньше они друг на друга почти не обращали внимания. А однажды вместе попали в плен к духам. Глупо попали, у самого подъезда к кандагарской зеленке. Застучал двигатель "Урала", и Игорю пришлось остановиться.
Колонна дальше пошла. Ремонтная машина подскочила, прапорщик, начальник ремонта, ругается. Да и как не ругаться. Двое суток шли колонной из Газни - ничего. А здесь уже почти дома - и на тебе. Охранение боевое тоже укатило. Да и что охранять, склады ГСМ под носом. Машины с поста видны, как на ладони. Витька - водитель ремонтной машины - вытащил из кузова ящик с инструментом, и ребята начали колдовать над заупрямившимся "Уралом". Все излазили ребята, нашли причину, устраняют. Прапорщик ушел на склады за свежей водой, сказал, что туда и обратно, и чтобы они машину к тому времени на ноги поставили. Рядом с машиной ребятня афганская кружится, бакшиш у шурави клянчат. Игорь отдал им свой оставшийся сухпай, а Витька почти полную пачку "Памира" бросил. Пацаны визжат от радости, но не уходят, еще попрошайничают. Ничего нет у солдат больше. Хэбэшки с себя сбросили да в кабину спрятали, а то не углядишь - враз детвора утянет, отчитывайся потом перед старшиной. Возятся Игорь с Витькой, гайки крутят ничего вокруг себя не видят. Одуревшее солнце металл плавит, прикоснуться не дает, но у Витьки на этот случай всегда есть несколько пар холщовых рукавиц. Спрыгнул Витька с подножки, другой ключ понадобился, а Игорь гайку прижал и ждет, когда же Витька, наконец, ключ принесет. Заметил вдруг Игорь, что тишина наступила, и холодом отчего-то по всему телу повеяло. Отпустил Игорь проклятую гайку, что никак не хотела на место встать, и выпрямил спину.
От усталости и неудобной позы в глазах разом потемнело, и поплыли перед глазами фигурки микроскопные, прозрачные. Схватился за зеркало Игорь, прошла мгновенная слабость, и увидел он Витьку, лежащего в пыли вниз лицом, а под левой лопаткой у него узкий напильник торчит. Слетел с машины Игорь - про автомат свой, что в кабине лежит, вспомнил, но прежде к Витьке кинулся. Только наклонился над телом товарища, как почувствовал на шее веревку. Еле успел под петлю пальцы просунуть, как сильный рывок протащил его по бетонке, обдирая до костей спину. Перед тем как удар в лицо вышиб из него сознание, увидел он двух бородатых мужиков, а неподалеку от них стайку притихших пацанят-попрошаек.
Очнулся Игорь под вечер. Солнце садилось за знакомые очертания гор. Руки стянуты сзади крепко-накрепко, во рту промасленная тряпка торчит. Стертая спина горит огнем. В голове гул тошнотворный. Осторожно заворочал по сторонам головой Игорь. В подвальной темноте глинобитного домишки разглядел Витьку, также связанного и таращившего глаза. Попробовал Игорь кляп изо рта выпихнуть, но духи еще сверху веревкой перетянули. Витька упал на бок и, извиваясь червяком, пополз к Игорю. Придвинулся вплотную и зашептал:
- Влипли мы, Игорек!
Как будто Игорь сам этого не понимал, но замычал согласно, как, мол, ты от кляпа избавился? Да пока Витька полз к Игорю, веревка чуть сползла с кляпа, вот и выплюнул его. Чуть постанывая от боли, потянулся губами к Игорю, как будто поцеловать его хотел. Впился зубами в веревку, охватившую лицо Игоря, и начал ее расшатывать, ослаблять ее узел. Веревка толстая, крепкая, противно скользила под зубами. Наконец, Витька справился с нею, начал тянуть кляп. Игорь изо всех сил толкал распухшим языком вонючую тряпку, и, как только она выпала, попытался сплюнуть противный привкус. Но наждачный язык только ободрал сухое нёбо.
Сколько ни бились, сколько ни елозили ребята по глиняному полу, никак не получалось у них растянуть и распутать зубами хитроумные духовские узлы, только подсыхающие раны опять кровью наполнились и больно ныть начали. Сели тогда плечом к плечу солдаты и тихонечко зашептались. Витька рассказал, что как только он за ключом спрыгнул, над ящиком наклонился, увидел, как тень мелькнула, и острая боль пронзила под левой лопаткой. Всего лишь чуть успел Витька отклониться, но эта малость спасла жизнь. Под другим углом, не в сердце, вошло жало напильника, по ребрам скользнуло, убить не убило, а сознание выбило.
Рассказал и Игорь свою грустную историю. Заскучалось ребятам. Жизнь к концу подходит, а даже закурить нельзя. Понимают, что если уж к духам попали в руки, живыми не уйти. А обиднее всего то, что из окошечка незнакомые горы видны. По изгибам вершин точно определить можно, где стоит их полк, да и не только полк, но и палатка где родная - сказать с точностью до метра можно.
Вскоре стемнело. Руки и ноги занемели до деревянности, хоть и пытались ими шевелить по Витькиному совету. Начали, было, говорить о доме, но только тошно стало, хоть вой на луну, такую огромную, ясномордую, чем-то на кантинщика Али похожую. Услышали ребята, как где-то неподалеку мулла проплакал призыв к вечернему намазу. Значит, уже скоро. Как только перед Аллахом за день отчитаются, так за ними и придут правоверные господа мусульмане.
В абсолютной тишине, остро ударив по нервам, скрипнула расшатанная дверь. В комнату ввалились несколько человек. Первым вошел тот самый мужик, что чуть не вышиб мозги из Игоря. В руках у него светила ћлетучая мышьЋ. Видно, сильно душманов обидело, что шурави, не уважая их труда, кляпы изо рта повытаскивали. Ox, и били же солдат. Пинали их ногами, хорошо хоть чувяки мягкие, но все равно пытались побольнее пяткой врезать, Игорь долго не мог сознание потерять, желая этого больше всего на свете.
Витька тоже хрипел, вполне осознанно, сквозь новый тугой кляп. Когда хрустнула лучевая кость у Витьки, тогда только он замолчал, безвольно перекатываясь телом под футболящими ногами. Игорь прижимал локти к ребрам, втягивал по-черепашьи голову в плечи, подтягивал колени к груди, но все это мало помогало. Вспышки боли пронзали до удивления ясный мозг. Игорь понимал, что боль в боках - это сломанные ребра, не дающие глубоко вздохнуть между беспорядочными ударами. Наконец, он отключился. В голове что-то ярко вспыхнуло, наливаясь белым светом, и тут же погасло.
Игорь приоткрыл глаза. Сквозь распухшие веки при керосиновом свете лампы увидел он порыжевшие носки мягких сапог с трещинкой у самой подошвы, попытался приподнять голову, но треснувший носок сапога врезался чуть пониже глаза, и новые удары многих ног сбросили Игоря в тот черный тоннель, из которого он только что пытался выбраться.
В следующий раз Игорь открыл глаза, когда услышал (как будто сквозь вату) стрельбу. Безучастно наблюдал он за размытыми фигурами, мечущимися перед его глазами, то наплывая, то исчезая, удивляло только то, что почему-то смотрел он на все вниз головой. Потом в госпитале Витька рассказал, что духи собирались увезти их в горы, перекинули уже через седла, сами уже на коней сели, да налетели ребята прапорщика Белова с ним во главе и крепко дали духам, те не успели смыться.
Отлежались ребята в госпитале больше месяца, срослись поломанные кости. Пока валялись на больничных койках, посещали их строгие офицеры - особисты, но ничего не сумели вменить солдатам, отступились, слишком малый срок для предательства, всего четыре часа в плену побыли. С тех пор и стали не разлей вода Игорь и Виктор. Продолжали ходить колоннами из Кабула на Газни, из Газни на Кандагар, из Кандагара на Шинданд. Везде, где могли пройти колеса машин, побывали они - в Баграме, Мазари-Шарифе, на Саланге, в Лошкаревке, Чарикаре. Во сне видели эти маршруты.
В этот раз шли из Шинданда на Кандагар, везли двадцать тонн огурцов и помидоров, которые в качестве шефской помощи Ташкентский горком комсомола выделил. Не только, конечно, фрукты-ягоды везла колонна из пятидесяти грузовиков, но и доски, и кирпич, и цемент - все, что нужно для постройки модулей.
Как всегда впереди шел на пониженной скорости танк с тралом впереди, и время от времени тяжеленный металлический каток с легкостью мяча подскакивал на разорвавшейся мине. Над колонной со свистом носилась пара ћМИ-24Ћ, зорко следящая за сопками и близкими к дороге кишлаками. Дорога была хорошо известна Игорю, но это нисколько не расслабляло, потому что ее рельеф бесконечно принимал новые очертания благодаря минной войне. Задача была одна - держать колею. ћУралЋ, который вел Игорь, шел последним в тяжело груженой колонне, за ним шли пять порожних грузовиков, ремонтная Витькина машина, а за ней катил БТР, ни на миллиметр не сходящий с пробитой идущими впереди машинами колеи. Впереди Игорь увидел вспухающее облако разрыва, и тотчас же последовала команда остановиться. Игорь нажал на тормоз и закурил, поглядывая в зеркало заднего обзора. Приказали всем заглушить, двигатели и погрузить мешки с цементом с подорванной машины на запасную. Подождали, пока танк пробьет новую колею для прохода пустой машины, и быстро стали перебрасывать тяжеленные мешки из кузова в кузов. Игорь видел, что Витька с другими солдатами из ремвзвода, торопясь, снимал колесо, вывороченное взрывом из переднего моста машины. Когда закончили погрузку, начальник колонны - майор - отогнал ремонтников от машины и, щелкая затвором ћФЭДаЋ, начал снимать машину со всех сторон, стараясь избегать при этом попадания в видоискатель номера.
Все понимали, что командир делает снимки впрок. Дело в том, что подорванную машину, если она полностью вышла из строя, очень трудно списать. Для этого нужно оформить гору документов. Проводятся расследование, опросы свидетелей, требуются фотоматериалы. О чем думают там, в Министерстве обороны?! Это хорошо сейчас, обстрела нет, и командир снимает и снимает, а бывает, что голову не высунешь, и, рискуя жизнью, лезут люди под огонь, оправдания для себя добывать.
Колонна пошла дальше, змеей проползая мимо подорванной машины, ремонтников и БТРа, оставленного для прикрытия. Вертолеты нетерпеливо сновали над колонной, изредка выстреливая желтыми вспышками тепловых ракет и постреливая из пулеметов в какую-то видимую им одним, цель. Проезжая мимо Витьки, понуро стоящего у машин, Игорь коротко гуднул и махнул рукой, Витька в ответ что-то прокричал и тоже помахал.
Часа через три отставшие догнали колонну на привале. Витька пришел к Игоревой машине, и устало плюхнулся в пыль, прислонясь спиной к заднему колесу, от которого падала тень. Подошел Игорь, не скрывая радости, хлопнул Витьку по плечу, вынес из кабины сухпай и термос с горячим отваром из колючки. Обедали быстро. Съели банку минтая в масле, банку сгущенки с галетами, запивая все это желтым антисептическим отваром. Покурили Витькины ћМальбороЋ из НЗ. Всегда курили их, как только Витька догонял колонну. Традиция такая появилась у друзей. Подошел к ребятам испуганный солдат-водитель подорванной машины. Страх до сих пор так и сочился из глаз. Молодой, необстрелянный еще. Первый раз в рейсе.
- Спасибо, товарищ сержант. Ты извини, что не смог вести машину. Испугался сильно. Руки, понимаешь, трясутся.
- Да ладно, садись, кивнул Витька. - Есть хочешь?
- Нет, спасибо, не лезет, - жалко улыбнулся солдат. - Я бы покурил.
Витька протянул ему пачку. Солдат присел рядом с ним и, с интересом разглядывая быстро тлеющую сигарету, медленно затягивался. Покурил, с виной в голосе сказал:
- Ну, я пойду. Спасибо, - поднялся с земли и пошел, неловко переставляя ноги, всей своей фигурой выказывая неловкость от того, что его воинскую работу выполнил другой.
После привала шли уже второй час. Машины втягивались в неглубокое ущелье с обширными зарослями зеленки. Вертушки продолжали молотить знойный густой воздух желто-зеленого неба. Жаркий ветер ничуть не помогал избавиться от тяжелой духоты в кабине, густо пропахшей бензином. Автомат дребезжал в зажиме. Игорь пожалел, что забыл подтянуть винты. Вел Игорь машину, а в голове роились разные мысли. Есть тайна одна у Игоря. Он никому не открыл ее, даже Витьке, стыдно почему-то было. Дело в том, что в Бога поверил Игорь. Ну, может, не поверил, а все же...
Зажали однажды колонну духи перед Баграмом. Молотили со всех сторон из пулеметов, минометов, безоткаток, автоматов, базук и прочей стреляющей дряни. В клочья рвали машины и людей. Вертушки пытались сверху отбить нападение. Да куда там! Одну сбили духи почти сразу. Видел Игорь, как метнулась какая-то штуковина к ћвосьмеркеЋ, волоча за собой длинный дымный хвост, и врезалась в правый бок вертолета. Моментально вспыхнула машина, превратилась в ярко-красный шар с черными полосами просветов и рухнула камнем в голову колонны, прихватывая два ћУралаЋ. Вторая вертушка еще побесновалась над духами, отстреливаясь тепловыми ракетами, а потом легла на левый борт и, блеснув под солнцем блистерами, ушла от боя в сторону баграмского аэродрома - видимо, боекомплект закончился. Что тут началось! Духи палили бесконечно, лупили по почти беззащитной колонне, хотя солдаты и огрызались автоматным и редким пулеметным огнем.
Бээмпэшки почти сразу же подбили, и они дымили, бесполезно задрав к небу пулеметы. С ГАЗ-66 тоже вначале квакал ћВасилекЋ, метая в духов мины. Но духи спокойно брали колонну в кольцо и очень быстро разнесли газон в куски. Игорь залег за передними колесами, пробитыми уже в самом начале боя, и выцеливал автоматом метавшиеся невдалеке фигуры. Скоро патроны закончились. Понял Игорь, что из колонны уже никто не стреляет. Духи шли уже в открытую, простреливая насквозь притихшую истерзанную колонну. И было в их наступлении что-то такое неумолимое, что стальным штырем пронзило сердце Игоря. Посмотрел по сторонам Игорь - никого живого не увидел. Дымит колонна, языки пламени подбираются к его машине, а в ней снарядов нурсовских три тонны. Онемел от страха липкого Игорь, шевельнуться не может. А задний борт чадить начал. Детство почему-то промелькнуло перед Игорем, да так быстро, но очень, ясно, а губы одеревеневшие сами по себе непослушно зашептали:
- Господи, спаси и помилуй.
Даже испугался Игорь, что это такое он бормочет. А сам выполз из-под машины, в кабину юркнул, бушлат из-за сиденья выдернул и метнулся к уже вспыхнувшему борту. Начал пламя сбивать, а духи увидели и перенесли весь огонь на него. Пули свистят вокруг, в землю зарываются, дрожа от злого нетерпения, откалывают щепки от досок, ослепить пытаются Игоря. И тут уж совершенно несуразное выкинул Игорь. Плюхнулся на колени, коряво перекрестил себя, зашептал где-то слышанные слова:
- Господи наш, Иисусе Христе, Спаситель, спаси и сохрани...
Потом опять вскочил на ноги, и показалось Игорю, что сияние от него какое-то исходит, и пули от него отскакивают. Сбил пламя Игорь, для верности еще из канистры водой залил. Тут вертушки налетели, задали жару духам, отбили остатки колонны. Потом танки оттаскивали побитые машины, перегружали грузы. Работал Игорь молча, а сам все думал, что же происходило с ним? Машина его была буквально изрешечена. Витька головой только качал, удивлялся и все на друга поглядывал, странный он какой-то.
Задумался Игорь, пропустил команду ћСтойЋ. Хорошо интервал между машинами есть, а то так бы и врезался в идущую впереди. Бросил ногу на тормоз. Только теперь понял, что стреляют. Из зеленки стреляли по колонне, но жидко как-то, неумело. Танк с тралом уже несся в сторону зеленки, на ходу всаживая в нее снаряд за снарядом. Вертушки, суетливо заходя в разворот, тоже лупили из подвесок по невидимому врагу. Игорь выхватил из зажима автомат и спрыгнул на землю с левой безопасной стороны. Водители остальных машин уже лежали под колесами, выставив стволы автоматов наружу. Игорь посмотрел в хвост колонны. Какая-то машина уже затянулась плотным шлейфом черного дыма. Ветер налетел и пригнул к земле завесу. Игорь увидел горящую Витькину машину. Он кинулся к ней, пригибаясь к земле, когда оказался на открытом месте между машинами. Добежал, попробовал открыть дверь, но ее заклинило. Он вскочил на подножку. Через открытое окно увидел, как Витька отчаянно выдирает ногу, зажатую между педалью и вмятым металлом кабины. Игорь влез через окно в кабину, развернулся спиной к Витьке и высадил обеими ногами дверцу. Потом сунулся вниз и стал тянуть Витькину ногу, одновременно надавливая головой в каске на выпученный металл. Обдирая ногу в кровь, со стонами и воплями Витька освободился. Игорь вынырнул из кабины и протянул руку Витьке. Но Витька встал на подножку и потянулся за автоматом.
Вдруг со стороны зеленки раздался грохот, и один-единственный снаряд, успевший вылететь из безоткатной пушки, тут же раздавленной гусеницами танка, врезался в машину Витьки. Игоря отбросило на землю, выбив на время дыхание. Крыша кабины оторвалась и острым лезвием сорвала с плеч голову Витьки, которая плюхнулась на колени уже поднимавшегося со спины Игоря. Тело Витьки, нелепо корчась, сползало в пыль, поливая все вокруг кровью, свертывающейся в ярко-пыльные шарики. Игорь сидел и смотрел в лицо друга. Широко открытый рот, полуприкрытые глаза смотрели на Игоря с укоризной:
- Что ж ты, дружище?! Что ж ты раньше-то не подошел...
Скрежет порванного железа все еще стоял в ушах Игоря, в голове у него что-то щелкнуло. Игорь крепко прижал к себе голову Витьки и заплакал. Тщательно пытались отобрать голову санитары. Игорь плакал, ругался, прятал голову под гимнастерку. Так и увезли его в Кандагар, а оттуда отправили в Ташкент. Голову, конечно, отобрали, вложили ее вместе с телом Витьки в цинковый гроб и отправили ћчерным тюльпаномЋ домой.
Разгружали у продсклада ящики с огурцами и помидорами солдаты. Руководил ими прапорщик Веревкин, досадливо морщился и грязно материл шефов за семьдесят процентов гнили. Ведь видно же, что еще в Союзе половина сгнила. Мать вашу, шефы...
Игоря привезли в госпиталь. Солдаты-санитары отмыли его от крови, переодели в пижаму. Тут Игорь пришел в себя после укола, вернее, проснулся. Беспокойно ему. Нет Витьки рядом с ним. Засуетился Игорь, растолкал санитаров, ищет что-то. Понятное дело. Отправили его в зарешеченное психиатрическое отделение. Хорошо, что кто-то из раненых надоумил санитаров. Сунули они в руки Игорю глобус школьный, небольшой такой, размером с солдатскую голову, только ножку отвинтили, конечно.
Спокоен Игорь. Дружок его - Витька с ним. Обнял Игорь земной шар руками солдатскими, охраняет его покой. Беспокоится только тогда, когда баня, и глобус забирают. Вежливо со всеми разговаривает, вполне разумно, между прочим. Пришла пора выписывать Игоря домой. Сколько же можно? Уже почти восемь месяцев лечится. Оформили билет на поезд. Благо, он идет напрямую из Ташкента до города, откуда уходил Игорь в армию, где живут его родители. В день отправления дали телеграмму, чтобы встретили сына.
Сидят Игорь с сопровождающим на привокзальной площади, ждут, когда объявят посадку на поезд. Сопровождающий уже бутылку ћЧашмыЋ выпил, по нужде хочется. Огляделся по сторонам, никого рядом из военных нет, некого попросить за больным посмотреть. Не просить же гражданских - тайну военную выдавать. Слева от вокзала портрет Брежнева висит, очень на узбека похожего. Ручкой приветствует всех на русском и узбекском языках. Полиглот.
Взял сопровождающий за руку покорного Игоря, поинтересовался, не хочет ли в туалет. Отвел его на перрон, посадил на скамейку, приказал ждать его, а сам в вокзал кинулся.
Сидит Игорь на скамеечке, глобус поглаживает, о чем-то с Витькой толкует. Вдруг взвизгнули тормоза прибывающего на третий путь товарняка, ну очень похоже на полет снаряда взвизгнули. Холодно стало Игорю. Поднялся он со скамейки, по сторонам озирается. Тут как раз объявили, что на первый путь прибывает поезд, на котором поедет сейчас домой Игорь. Люди забегали, заторопились, узлы свои с чемоданами к платформе волокут. Игорёк между ними бредет, тревожит его что-то. Вот и локомотив идет. Мечется сопровождающий по платформе - нет нигде чокнутого.
Идет Игорь, а сзади него старуха торопится, в обеих руках по чемодану. Захотела бабка обогнать неспешащего солдата, толкнула его сердито. Разжались руки Игоря и заскакал глобус по асфальту да вниз на рельсы спрыгнул.
- Ви-и-и-ить-ка-а,- заметался Игорь и прыганул прямо под колеса налетевшего поезда.
Обсудить
Глава седьмая
Продолжение
