ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Тананайко Ирина Арлекиновна
Подарок на Сретенье

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.13*17  Ваша оценка:

   Он практически не помнил своих родителей. Нет, у него было счастливое детство. Но детство с бабушкой и дедом. Когда началась война в Афгане - отец служил в Забайкалье и все воспоминания об отце связаны с морозом, кожей и шинельным сукном. Странно, ведь на тот момент ему было уже восемь лет, но отец был постоянно на работе, на дежурствах, на учениях, поэтому видимо и вспоминался в форме. Хотя они все вместе ездили в отпуск, и на охоту отец его с собой брал - все равно по - другому не вспоминался. Потом отец уехал, в какой - то непонятный Афганистан, а они с мамой поехали жить к бабушке с дедушкой, папиным родителям. У мамы были живы родители, но как говорили шепотом взрослые - пьянь подзаборная. Именно из - за их пьянства, у нее было больное сердце. Врачи ей даже запрещали иметь детей, но она не послушалась. Кого она всегда слушалась - был отец, она его очень любила. Поэтому когда привезли цинковый ящик и сказали, что там папа, у мамы сердце не выдержало. Ее похоронили через месяц после отца. Ему на тот момент было одиннадцать лет. Он стал жить с дедом и бабушкой.
   Дед, после смерти сына, не захотел служить в армии, ушел в отставку, взял на подработку часы на военной кафедре, а бабушка работала учительницей английского языка в той же школе, где учился ее внук. Они всегда были вместе, стараясь поддержать друг друга. Учение давалось ему легко, благодаря изумительной памяти. Окончив школу, он поступил в строительный, пошел по стопам отца, только тот был военный строитель, а он гражданский. Дед сказал, что одного из их семьи для этой армии и страны вполне достаточно. У него был самый замечательный дед: разрешал держать в доме всевозможных животных, никогда не отмахивался от его вопросов, был в курсе всех его дел, но он никогда не пытался влиять на него. Ему не пришлось служить в армии, в институте была военная кафедра, а с Афганом в 1989 году было покончено. Сразу после института он собрал бригаду из толковых ребят, и они стали ездить по области: строить дома и магазины для кооператоров. Ему очень хотелось заработать денег для своих стариков, чтобы поехать всем вместе посмотреть мир, но дед не пережил развала империи.
   Они остались вдвоем с бабушкой. Она всегда рассказывала ему про родителей, особенно за отца, но они в ее рассказах выглядели какими - то ненастоящими, слишком правильными, даже идеальными. Ему очень хотелось встретиться и поговорить с друзьями отца, но дед был военным, семья никогда не жила долго на одном месте, даже в этот город отец приезжал всего пару раз в отпуск. То есть не было никого, кто бы помог восстановить образ отца, сделать его реальным. Не осталось в живых тех, кто служил вместе с отцом в Афгане. Это сильно мучило его, но он забывался в работе. Он любил строить, а потом у него был изумительный нюх, интуиция на то, чего хочет заказчик. Ему не мешал развал экономики. Всегда находился кто - то, кто владел денежными потоками, и кому требовалось достойное оформление капитала. Его не затронул дефолт, все средства были вложены в стройматериалы. В результате он стал владельцем большой строительной фирмы с многочисленными филиалами и строительными бригадами. Попутно окончил архитектурный институт. Теперь, самолично, он брался только за интересные проекты. Увлекся реставрацией старинных зданий. Наконец, построил на берегу Волги себе дом и перевез туда бабушку.
   При переезде обнаружилось много забытых вещей. В частности, на антресолях он обнаружил вместе с похоронкой из военкомата письмо из госпиталя от медсестры Верочки, она писала бабушке о последних папиных днях. Бабушка дала свое согласие на переезд в обмен на его честное слово, что они нечего не выбросят и перевезут в новое жилье столь дорогой ее сердцу хлам. Поэтому, как только он выполнил свое обещание, он забросил работу, перекинув дела фирмы на заместителей, занялся розыском этой медсестры, единственного человека, который мог рассказать про реального отца. Он обращался в Подольский архив, Министерство Обороны, но как не старался не смог найти эту медсестру, затерялась она на бескрайних просторах нашей Родины.
   Пока он пытался найти медсестру, бабушка активно искала ему жену, аргументируя свои поиски тем, что осталось ей совсем немного, а правнуков она не увидит и внука любимого одного без присмотра оставит. Чтобы не расстраивать ее, он женился на первой же симпатичной девушке, предоставляя им ладить между собой, не мешая ему работать. Годы шли, но правнуки так и не появились. Сначала был аборт по каким то медицинским показаниям, которые он так и не смог понять, потом пошли выкидыши из за резус несовместимости, а потом началось бесконечное лечение от бесплодия. И бабушка, молча, плакала, когда рядом не было ее любимого внука, но не пыталась что - то изменить: ведь это было ее предложение о скорейшей женитьбе и ее кандидатура.
  
  
   В этом году, сразу после яблочного Спаса, ему предложили интереснейшую работу: восстановление старинной дворянской усадьбы, бывшего родового гнезда. Заказчики жили за границей. Они выкупили землю и разыскали лучшего из реставраторов, то есть его. Ему доставили из архивов эскизы зданий и предоставили полную свободу. Только идиот мог отказаться от такого заказа, он идиотом не был. Он взял своих самых лучших мастеров и выехал в соседнюю область. Работал как в запое: забывая пить, есть. Если б не рабочие, он вообще голодал, единственное, что он не забывал - звонить бабушке. На ноябрьские его скрутило, сильно болел бок, но срочно нужно было провести трубы для отопления, и он упорно не обращал внимание на эту боль, пока не свалился на строительной площадке. В больницу его привез прораб с диагнозом перитонита. Оперировали пару часов, он чудом остался жив. Первым делом, когда очнулся в реанимации, потребовал себе мобильный. Он был достаточно весок со своими аргументами, так что ему разрешили сделать два звонка: бабушке и на работу, после чего он отключился еще на пару дней. Но дела шли на поправку и его стали переводить из реанимации в палату. Он сам не захотел отдельных апартаментов, попросился в общую палату, чтобы быть с людьми. Да, и больница, надо сказать, была весьма приличная. Без суперевроизысков, но чистая, недавно отремонтированная. Медперсонал с вниманием относился к больным, без всяких дополнительных материальных вливаний со стороны последних, а потому, видимо, и не было здесь обычного больничного уныния.
   Единственно, он попросился к окну, и теперь лежал, и радовался жизни. Человек - неблагодарное создание, принимающее должным образом и свою жизнь, и свое здоровье. Только подойдя к туннелю, впереди которого свет, он начинает ценить то, что дано ему было Всевышним. Что имеем - не храним, потеряем - плачем. Вот и он, впервые в жизни, оценил свой бесценный дар - здоровье. Возможность любоваться небом, млеть под теплыми солнечными лучами, слышать пение птиц, функционировать всеми органами. Господи, мы приходим в этот мир нагими и такими же мы уходим, нам дан миг, а мы исстрачиваем его на пустяки. Он, наконец, это осознал, а потому и радовался жизни, наблюдая за снегирями, прыгающими на заснеженном подоконнике. В этот день врачебный обход был уже сделан, лечащий доктор порадовал его анализами, говорящими о выздоровлении. Поэтому, когда нянечка начала наводить в палате по новой марафет, он заинтересовался, что за начальство ждут в гости.
   -А, милок, причем здесь начальство, Андреевна проверку устроила.
   -Главный врач или из облздрава?
   -Бери выше, наша главная медсестра. Ее все боятся, все твое начальство дрожит, чтобы она в частный центр не ушла. Вся больница прахом пойдет.
   -Вы, бабушка, преувеличиваете роль своей Андреевны.
   -Нет, сынок, что у нас взятки не берут, чистота кругом, еда нормальная, это ее заслуга. Она всю больницу в своих руках держит.
   -Прям железная леди
   -Железобетонная, твоя железная Тэтчер супротив Андреевны снегурочка.
   Получая удовольствие от этого разговора, он настроился на появление в палате крупной дамы под два метра с могучей грудью для торможения коня. Ну, того самого, которого на скаку останавливают. А посему когда в комнату зашла худенькая женщина невысокого роста в белом халате, он решил, что это обычная посетительница. Но заметив, что за ней прошуршали крахмальными халатами дежурные медсестры и нянечки, осознал, что прибыла именно Андреевна - "маленькая хозяйка большого дома". Женщина, молча, проводила рукой по кроватям, тумбочкам, смотрела лекарства, сверяя их с историями болезни и вполголоса делала замечания своим подчиненным, от которых они то бледнели, то краснели. Постепенно, она приблизилась к его кровати, и он с каким - то детским ужасом подумал, что когда пил сок, пролил пару капель на постель и теперь ждал нагоняя. Андреевна действительно сразу заметила эти капли, и подняв на него глаза, приготовилась что то сказать, но вдруг побледнела, схватилась за сердце и принялась валиться на кровать. Ее подхватили перепуганные медсестры, усадили на рядом стоящую постель. Она же, не отрывая от него глаз, прошептала:
   -Саша... это ты...
   Испуганный не меньше ее, а может и больше, он ответил:
   -Да, Саша...но я вас не знаю
   -Александров?
   -Да, но откуда...
   -Ты не галлюцинация?
   -Вера Андреевна, с вами все в порядке?- тормошили ее медсестры - Больной Александров переведен сегодня из реанимации с диагнозом "Гнойный аппендицит, осложненный перитонитом".
   -Этого не может быть, он умер у меня на руках двадцать восемь лет назад. Я сама подписывала на него документы...
   Если последняя фраза заставила окружающих встревожено переглянуться, то его, наконец, осенило:
   -Так вы, Верочка, медсестра, что прислала письмо бабушке о смерти отца?
   -Вы, Сашин сын? А почему Саша?
   -У нас в роду все мужчины - Александровы Александры Александровичи.
   -Да, имя такое же и похожи очень, прямо одно лицо. Фу, сердце чуть отлегло, а то думала, рехнулась на старости. Мертвые из прошлого стали приходить, значит и мне туда тоже уже отправляться.
   -А я искал вас, Вера Андреевна?
   -Зачем? Впрочем, сейчас у меня работа, обход. Я зайду после работы, и поговорим.
   Слабость как рукой сняло, женщина опять была хозяйкой. Вся свита тронулась вслед за ней. Саша лежал как на иголках, дожидаясь конца дня. Он даже спокойно поговорил с женой, когда та позвонила ему на мобильный телефон и стала выговаривать, какой он безответственный тип, не думающий о супруге, которой надо лечиться, а деньги закончились. О чем он вообще думает, если думает? Он же не сказал, что лежит в больнице, чтобы не расстраивать бабушку, а потому извинился поломанным мобильником и пообещал в ближайшие дни перевести ей на счет деньги.
   Вера Андреевна пришла в шесть часов вечера с кастрюлькой бульона, свеже приготовленного, пюрешечкой и вареной курочкой. Он засмущался:
   -Зачем вы? Зря беспокоились... Ко мне ребята приходят...
   -Я видела: фрукты и сок. А еще, небось, спиртное принесли. Меня всегда умиляет это мужская солидарность, когда они прут в больницу алкоголь, идиоты. Колись, что тебе притащили? Ой, извини, вам.
   -Да, бросьте, Вера Андреевна, какое там "вы", конечно, "ты". Как вы угадали?
   -С мое в медицине проработаешь, тоже угадывать начнешь. Твоему отцу в госпиталь друзья водку передавали.
   -А какой он был?
   -А почему ты меня спрашиваешь? Что мама, бабушка о нем никогда не говорили? И ты совсем его не помнишь?
   -Я действительно его не помню. Нет, я видел много его фотографий, знаю, что похож на него, помню запах, связанный с ним, но не знаю: какой он был на самом деле. У бабушки в рассказах он настолько идеальный, что я не верю, что это мой отец. Или он действительно такой - тогда я какой то мутант, не достойный его. Или бабуля преувеличила немножко в своей материнской любви, но и тогда я не знаю его.
   -А что мать рассказывает?
   -У матери как прихватило сердце на кладбище, так до самой смерти и не отпустило, она скончалась до сороковин.
   -Извини, я не знала... Прими мои соболезнования...
   -Не волнуйтесь, я уже привык
   -Ладно, хватит болтать. Ешь пока - не остыло. У нас в принципе, в больнице кормят неплохо, но все равно не домашняя еда.
   -Я стану есть, если про отца расскажете.
   -Ешь, расскажу, конечно, почему не рассказать. Только времени много прошло, не все вспомню. Он у нас в госпитале несколько раз лежал: первый раз - с огнестрельным, потом - с переломом ноги, под что там попал, уже сейчас и не скажу, и последний раз - с проникающим в брюшную полость, грязь попала, к нам поздно доставили, перитонит, несколько раз оперировали, он вроде начал выкарабкиваться, а тут у него брюшной тиф начался - не вытащили. У тебя, Саша, отец был веселый, жизнерадостный, жизнь в нем кипела, бурлила. Долго не верилось, что он умер. Вроде сама глаза закрыла, а все равно не верилось, что его уже нет. Маму твою очень любил и тебя. Только сын и наследник, по другому и не называл, почему я и имени твоему удивилась, не знала, что у вас такая традиция.
   -Вера Андреевна, а можно вам вопрос один деликатный задать? Не обидитесь?
   -Да задавай, ради Бога.
   -Вы с отцом любовниками были?
   -Господь с тобой, Саша. Ты, наверное, думаешь, что у госпитальной сестры со всеми пациентами романы? А кто ж, милый, работать будет? Мы же на войне были, раненые сутками поступали. Перевязки бесконечные, да на операциях по очереди ассистировали, а еще уколы да капельницы. Кто в реанимации работал, тот вообще от усталости валился, мест тяжелым больным не хватало, так им закутки в хирургическом отделении делали. Были, конечно, романы, дело ведь молодое, да только там такая любовь была, сегодняшним она и не снилась. Я ведь почему твоего отца запомнила, он в первый раз вместе с моим Мишей попал. У них койки рядом стояли в одной палате. Он нас всегда прикрывал, когда у нас с Мишей свиданка была. А мы его прикрывали, когда он из госпиталя в самоволку в часть сбежал. У него друг - кровник был, спасали они не раз друг друга, у того как раз день рожденья был. Гадом - говорит - буду - если Леху не поздравлю. Рисковый парень, замполитов не любил. Постоянные у него конфликты были, даже выговор по партийной линии был. С Мишей моим они подружились. Очень мы с ним горевали, когда его не стало. Ведь он нам обещал на свадьбу в Союзе с женой приехать.
   -Вера Андреевна, а можно мне с Михаилом встретиться? Я как понял он ваш муж?
   -Понял ты все правильно. Миша мой муж, только я уже вдова шестнадцать лет.
   -Простите...
   -Да за что? Ты ведь не знал. Мы с ним как из Афгана вернулись, сразу поженились, потом нас в Германию отправили, я на контракте в госпитале работала, детьми решили, будем в Союзе обзаводиться. Вернулись, нас в Забайкальский округ отправили. Там я и родила сынишку. Да только счастье мое недолгое было: малый с отцом на рыбалку напросился, весна уже была, лед стал подтаивать. Пока Миша к соседней полынье отошел, лед треснул. Вовочка под воду пошел, Миша бросился спасать, а лед сошелся над ними. Мужики бросились помогать, да какое... Вытащили обоих уже мертвыми. Я беременная была тогда, мы второго решили рожать. Ну, у меня роды преждевременные мертвой девочкой. Так что не обессудь. Ничего Миша тебе рассказать не сможет, они там, на небесах вместе с твоими родителями. Ты извини, мне уже пора, я зайду еще к тебе.
   Расстроенный ее рассказом, он не посмел ее задерживать. Сопалатники, деликатно вышедшие из палаты при приходе Веры Андреевны, вернулись с ее уходом на свои места. А она пришла утром с сырниками, а вечером с борщом. А на все его отнекиванья, только махала рукой, говоря, что эта обуза в его лице ей только в радость, а не в тягость. Сан Саныч давно отвык от домашней еды и женской заботы о себе. О нем заботилась только бабушка, но сейчас она была очень старенькой и могла волноваться о нем только на словах, но она распекала их домработницу, если та недостаточно заботилась о ее любимце. Жене же он сам был безразличен. Она лечилась, и от него только требовались деньги на лечение. В обмен на это его допускали к телу в определенные дни, необходимые для зачатия. Он тоскливо выполнял супружеский долг, считая эти визиты чем - то унизительным, и все чаще к нему в голову лезла мысль, что честнее было бы заплатить проститутке, чем заниматься этим с собственной женой. Так что он с изумлением и волнением принимал эту заботу о себе. Когда же его выписали, Вера Андреевна категорически запретила ему ехать в вагончик на строительной площадке, так как он мог там замерзнуть, все - таки начало декабря. Но и в гостиницу он ехать не мог, так как ему нужно было работать, а вряд ли любая администрация согласится на толпы, снующих туда-сюда, мужиков с запахом алкоголя. Тогда Вера Андреевна велела везти его к себе домой.
   -Меня все равно целый день нет дома, до восьми вечера - обсуждайте, сколько хотите, ставь доску свою чертежную с эскизами, вы мне не мешаете. Одно условие - курить на балконе.
   Вот таким образом строительный штаб поселился в квартире Веры Андреевны. Все мужчины с удовольствием восприняли это переселение, так как им тоже обрыдла эта сторожка, то есть вагончик, где они обитали уже три месяца. Целый день они мотались с чертежами между строительной площадкой и ее квартирой, а вечером чистили картошку и готовили ужин к ее приходу. Если сравнивать мужчин и женщин с животными, то мужчины больше схожи с собаками в их верности долгу, дому, с благодарностью за заботу о себе. Женщины - это кошки, животные древние и бродящие сами по себе, они живут сиюминутным, тем, что занимает их в данный миг: то ли дети, то ли муж, то ли любовник. Причем по части фантазии они перещеголяют любого фантаста: "я тебя слепила из того, что было..." и "это" она полюбила. Хоть кол на голове чеши - не переубедишь и не докажешь. Это и есть пресловутая женская логика. Правда, эта логика и фантазия спасает на краю гибели умных, сильных мужчин, опирающихся исключительно на факты. Так что можно до бесконечности спорить: кто прав, кто сильнее, умнее. Надежнее. Единственное, что не требует доказательств, а воспринимается как аксиома: мужчина в порыве душевной благодарности способен на многое. Бесполезный труд заставлять славянина делать ненавистную ему работу, даже за деньги, тем более предлагать водку - обидите в самых лучших чувствах, а на сделанную работу можно плюнуть, забыв о всех проделанных усилиях. Зато, если мужчина захотел отблагодарить от души, то все иностранцы с их супертехнологиями могут отдыхать. А мужики очень хотели отблагодарить Андреевну за предоставленное им жилье (пусть ночевать они уходили в строительный вагончик, но уходили- то они чистые и накормленные), за чудесные борщи и обалденные каши, которые она непрестанно варила после работы. За вещи свои отстиранные и отглаженные, которыми она занималась по ночам. А на все просьбы Саши: "бросить это все и так она устает, а тут на ее голову кроме него, вся строительная бригада..." отвечала
   -Саша, родной, ты не понимаешь, как я устала от одиночества. Только благодаря всем вам у меня появился смысл идти домой, опять появились нормальные женские обязанности: накормить и обстирать, обиходить вверившихся мне мужчин. Поверь, мне все это в радость. Уедите вы, и будет снова мой дом напоминать склеп. Так что не мешай мне радоваться.
   Сами понимаете, лишать женщину радости - грех великий, так что плюнул Сан Саныч на свои попытки избавить Андреевну от бытовухи и решил переговорить со строителями. А мужики уже и сами хотели к начальству с просьбой обратиться, в общем, пришли они все к консенсусу: как только хозяйка отправится на суточное дежурство - сделать в ее однокомнатной квартире евроремонт. Работа их бесплатная, Саныч все материалы на себя берет. Аккурат перед Николой зимним Вера Андреевна на сутки заступила на дежурство, они свою задумку и осуществили. Ключи то у них были от дома, ну они и рады стараться. Только эффект был неожиданный: вместо радости, как принялась Андреевна рыдать, что виновники торжества, радостно стоящие с бутылкой, чтобы вспрыснуть такое благое дело, по - быстрому слиняли из квартиры, остался лишь Саша.
   -Вера Андреевна, извините нас, мы хотели от души вас поблагодарить за предоставленный уют, а так как мы строители, то и решили все свои силы и умение в ремонт вложить. Вы ведь лет десять как не делали...
   -Я просто растерялась, конечно, спасибо большое, не ожидала я за свое желание быть побольше с людьми, такого подарка. Вроде я не людям родным помогала, а как наемная сила. Деньгами как бы откупились.
   -Да, вы что, с ума сошли... Да как могли так подумать? Хорошо, что ребята вас не слышат. Мы же от души все делали. Мы даже вещи ваши: мебель, люстры, ковры не выкинули, а в квартире пристроили. Просто мы же реставраторы: понимаем, что у человека каждая вещь с воспоминанием связана. Нельзя воспоминания на свалку выкидывать, из них наша жизнь состоит.
   На этих словах Вера начала рыдать по новой, меж всхлипами она спросила:
   -Господи, ... и как же... это... все учел.. Здесь... все, что мы... с мужем в ... Германии...
   Перепуганный Саша даже не пытался объяснять, он бросился за барную стойку, чтобы налить воды в стакан и начал отпаивать хозяйку. Когда та стала успокаиваться, прижал к себе, гладя по плечам. Не думал он, что подарок слезы может вызвать. И стояли они так довольно долго, пока сконфуженная женщина не попыталась отодвинуться от него. Вера Андреевна подняла лицо, чтобы сказать спасибо, а наткнулась на его губы. Сан Саныч вдруг понял, что уже долго скрывал от самого себя: не хочет он отпускать от себя эту женщину - не сейчас, не потом. Наконец, он нашел ее свою единственную, которую готов держать всю жизнь в своих объятиях. Хорошо, что ребята-строители сбежали, никто не мешал им выяснять отношения. А когда перепуганная Вера попыталась отстраниться, он прошептал ей в губы:
   -Поздно, все твои слова будут теперь бесполезными, твое тело решило за тебя.
   Два одиночества встретились и сплелись в объятиях. Куда подевалась их одежда - это было загадкой и для них самих. И как в постели оказались?
   Две половинки нашли себя в огромном подлунном мире и оказались одним целым. Янь уверенно перетекает в инь, а инь податливо обвалакивает янь. Все космогонические законы соблюдены, во Вселенной вспыхнула сверх- новая звезда, появилась еще одна галактика в океане сексуальной энергии. И не нужны никакие пособия по сексу для получения наивысшего удовольствия, как говорят французы "маленькой смерти", когда так происходит: когда тела созданы друг для друга, когда пальцы и губы вспоминают то, что давно уже знали. А потом они умерли, чтобы воскреснуть утром.
   Вера открыла глаза, разбуженная утренним солнечным лучиком, и непонимающе начала оглядываться. Это явно не ее квартира и не больница, только повернув голову направо от себя, увидела спящего Сашу и в уме вспыхнул вечер и ночь. Всхлипнув, мышкой сорвалась она в ванную, прихватив по пути сброшенную на пол одежду. Но улизнуть из квартиры ей не удалось, когда Верочка кралась к входной двери, ее остановил возглас:
   -С добрым утром, любимая! И куда это ты с утра пораньше собралась?
   Андреевна присела на корточки, пытаясь спрятаться за колонной, возникшей вчера вместо стены. Спрятала голову в коленки, и прошептала:
   -Здравствуй, я... мне надо... в церковь.
   Саныч искренне удивился, сел на тахте и взлохматил волосы:
   -Это еще зачем?
   -Саша. Ты меня извини, все вчерашнее было ошибкой, так нельзя. Неправильно...
   -Постой, это ты на исповедь что ли собралась, в грехах каяться? Да, ты, сударыня, у меня оказывается извращенка. Ты, священнику про всю нашу ночь рассказывать собралась? Пожалей мужика, это ведь садизм чистой воды.
   Мужчина ласково подобрался к испуганной женщине, нежно обнял ее и продолжал шутить, шепча ей в волосы:
   -Если тебе все нужно высказать, моя жилетка к твоим услугам. Можешь минуту за минутой вспомнить, а я за тобой повторять буду...
   -Саша, прекрати. Это не смешно, у тебя семья. Жена.
   -Да, как там, у классика, не переврать бы "жена да была, в чем то таком пестреньком, то ли Варя, то ли Маня.." Если б у меня была семья, я не был бы сейчас в твоей квартире и постели. Успокойся, мне давно надо было развестись, дела все мешали, материально она не пострадает.
   -Все равно не правильно, я тебе в матери гожусь.
   -Вер, ну ты сегодня даешь! И кто б тебе в Советском Союзе в 9 лет рожать разрешил? Да и не смогла бы чисто по анатомо-физиологическим причинам это сделать. Выдумщица, в матери она мне годится...хм
   -Все равно это не правильно: твой отец был моим другом...
   -Повторяю вопрос: вы с отцом были любовниками?
   -Нет, но твой отец... мой муж...
   -Не пугай меня, они были любовники? - пряча улыбку, спросил ее вроде на полном серьезе.
   -Саш, как ты можешь!? Я с тобой как со взрослым разговариваю, а ты из всего балаган устраиваешь...
   -Я тебя, дурочка, развеселить пытаюсь. Мы установили: что возраст, семейное положение и инцест нам не грозит. Какие еще у тебя есть аргументы? У тебя есть обязательства перед другим мужчиной?
   -Господи, перестань чушь молоть, какие обязательства. Да, я не жила монашенкой все эти годы после смерти Миши. Лет через пять познакомила меня подруга с одним тоже вдовцом. Сказать любовь меж нами была - это чистой воды преувеличение. Просто пытались наладить как то жизнь. Если б забеременела, тогда другое дело: расписались, ребенку - семья нужна. А так помучались год, да разбежались в разные стороны. Потом тоже пару раз встречалась, надеялась, вдруг повезет - рожу. Да Господь просто так детей не дает, их заслужить нужно. Ты, смотри, сколько сейчас бесплодия, такие молодые, красивые, вроде здоровые, а не считает их Всевышний достойными. Вот и меня Бог не сподобил. Меж не любящими, равнодушными, не живущими - откуда жизнь может возникнуть? Так что нет у меня никаких обязательств перед мужчинами
   -Лжешь, сударыня, на всю оставшуюся жизнь у тебя обязательства вечной любви перед до мной и нашими будущими детьми.
   -Саша, прошу тебя, перестань. Все что было, это просто всплеск гормонов, чистая физиология.
   -Ну да, я совсем мальчик, до тебя и жены у меня и женщин не было? Я между прочем, за сегодняшнее утро уже три раза сказал, что люблю тебя, а ты упорно не хочешь оценить мой героизм. Знаешь, я это слово только родителям и старикам моим говорил. А женщине никогда: много всего разного в постели шептал, а этого не чувствовал, вот и не говорил.
   -Саша...
   -Так, все хватит, давай занимайся своим любимым делом: кормлением мужчины. Ты, ведь, вчера, поросюша, даже не оценила, какую мы тебе суперсовременную кухню сделали.
   Самое правильное дело, не спорить с женщиной, а загрузить ее привычной работой. Вскоре женское любопытство сыграло свою роль, Андреевна стала активно знакомиться с бытовой техникой. Саныч с улыбкой наблюдал за ее оживлением, хваля себя в душе за мудрость. Они позавтракали за барной стойкой и стали прощаться до вечера. Санычу надо было убегать на усадьбу, а Андреевне бежать в больницу.
   Мудрый, конечно, Саныч - мудрый, да только нельзя женщину надолго со своими мыслями один на один оставлять. Ну, богатая у них фантазия. Вечером Саша, придя в квартиру, нашел лишь одинокое письмо на телевизоре.
   "Саша, милый, все равно это не правильно. Даже если ты разведешься с женой, тебе нужно найти молодую женщину, а не старую бабу. Я чувствую себя предательницей перед своим мужем, перед твоими родителями. С теми мужчинами все было по - другому, я не предавала Мишу. Чувств не было. С тобой наоборот, одно сплошное чувство. Я не смогу тебе родить ребенка, просто уже по возрасту, как бы мы не любили друг друга. Будет идти время: ты еще будешь молодым, а я буду стремительно стареть и видеть, как ты заглядываешься на молодых женщин и детей. Тогда оторваться от тебя будет сложнее, практически как содрать кожу с живого человека. Не хочу к тебе прирастать. Заклинаю тебя памятью отца и всем, что тебе дорого: не ищи меня. Я уехала к подруге, она работает в детском доме. Возьму ребенка и буду доживать с ним. Это самое правильное решение, надо было давно так поступить. Дай Бог тебе, родной, самого большого счастья. Вера"
   Он знал, что ее уже нет в городе, что она человек своего слова, что она поступит как решила. Но все равно он объездил все вокзалы, больницу и каждый день приходил к ней домой. Строители молчали, боясь спросить, где Вера, видя, как он мучается. А он приходил, садился напротив ее фотографии и тупо ждал. Так, оставшийся один, пес после смерти хозяина приходит на его могилу и ждет. На Новый Год он уехал домой, разболелась бабушка. Он списался с врачами лучшей геронтологической клиникой в Швейцарии и сразу после праздника уехал туда вместе с бабулей, оставив все дела на заместителей. Работа не имела смысла, если нет рядом родного человека. Мужчина готов свернуть горы и бросить мир к ногам, только б было кому. Перед отъездом он поговорил с женой и подал документы на развод, они расстались друзьями, наконец, вздохнув свободно. Да, и бабушка вздохнула с облегчением, она тоже устала видеть их мучительные усилия жить одной семьей.
   Месяц в Швейцарии был ненапрасным: бабуля оживилась, окрепла, воспряла к жизни. Саша рассказал ей про Верочку и они вместе звонили ей. Только дома телефон молчал, а на работе отвечали, что она еще в отпуске. В начале февраля, Саныч зашел к профессору, предупредить, что в ближайшие дни они покинут клинику. Пожилой доктор, смущенно откашлявшись, обратился к нему:
   -Герр Алекс, если у вас сейчас денежные проблемы, мы, учитывая, что ваша бабушка у нас уже постоянный клиент, можем сделать отсрочку платежей.
   -Что вы, герр профессор, никаких денежных проблем, чек я могу подписать хоть сегодня. Просто близится очень дорогой нам с бабушкой праздник, который мы должны отметить дома.
   -Это так важно для вас?
   -Да, но еще это важнее для бабушки. Я поясню: когда то, еще в бытность Советского Союза и моей молодости, я был студентом. Профессию выбрал сам, поступил сразу, учился легко. Но на первой же зимней сессии умудрился поругаться с заведующим кафедры Истории КПСС. Вам трудно понять, но у нас в каждом учебном заведении был целый факультет общественных дисциплин. Причем знание этих предметов ценилось больше профессионализма. Значили эти кафедры очень много и часто сотрудничали с КГБ. В общем, не сдача этого предмета в первую сессию грозила мне отчислением из института и автоматическим забором в армию. Лично я этого не боялся и приготовился пополнить славные ряды Советской Армии, но не идти на поводу у этого напыщенного индюка. Но моих стариков охватил панический ужас: армию они связывали только с Афганистаном. Их можно понять - именно там погиб мой отец, а через месяц скончалась после его смерти мать. Дед нажал на все свои связи, а бабушку увезли с инфарктом в кардиологию. В общем, все было плохо: но тут начался вывод наших войск из Афганистана, что настолько благоприятно подействовало на бабушку, что она стала очень быстро поправляться. Я сдал все остальные экзамены на "отлично", и деканат, под нажимом дедовых связей, счел нужным объясниться с заведующим кафедры, чтобы тот принял у меня экзамен. Сдавал я его при целой комиссии, и как не хотелось меня завалить, это им не удалось. А у нас в семье с тех пор это самый светлый праздник, наравне с Пасхой, Рождеством, Днем Победы. Так что, сами понимаете, мы должны быть на Родине, на могилах моих родителей и деда.
   -Что ж в таком случае, не смею Вас задерживать, счастливого пути. И мы всегда рады видеть Вас у себя.
   Хотя геронтологи потрудились на славу, но смешно думать, что человек в таком преклонном возрасте сможет пройти по снегу пешком, поэтому к кладбищу они подъехали в фургоне, в салоне которого было кресло-каталка и еще много других нужных вещей. У входа их поджидали местные бомжи, ждущие этого дня каждый год. Они бросились помогать разгружать фургон. Самый старый старожил кладбища, Митяй, помог ему вытащить кресло и усадить туда бабушку, остальные весело потащили ящики с водкой и пакеты с едой. Предоставив Митяю везти бабулю,он взял с сиденья икону Георгия Победоносца, приобретенную в Афоне и букет белых гвоздик. Бабушка не помнила, какие любимые цветы были у родителей, а он не знал, поэтому всегда брал именно эти цветы. Предоставив бомжам с едой и выпивкой идти сразу к могиле, они отправились в церковь, чтобы отдать отцу Василию икону и заказать службу. Когда он устанавливал на могиле памятник, то принял активное участие в строительстве церкви, да и потом всегда помогал, чем мог.
   Эскиз памятника Саша придумал сам. Только горизонтальная плита, выполненная в виде Боевого Красного Знамени с именами и датами рождения и смерти. Специальным грузом из Италии был доставлен кусок красного мрамора. Попавшая молния рвала это знамя на две части: на одной были отец и дед, на другой мама. Трещину специально не отшлифовали и в разлом, Саша посадил вечнозеленый самшит, который постоянно подравнивали. Он добился, чтобы тот рос не кустарником, а выглядывал из разлома как первая трава. Саныч гордился этой своей работой больше других. Идти было легко, бомжи протоптали уже дорожку, кресло катилось без всяких усилий, но перед могилой все удивленно остановились.
   У памятника стояла худенькая женщина в джинсах и полушубке. На голову был наброшен белый кисейный платок, а в руках она держала красные тюльпаны. У Саши сердце вдруг подпрыгнуло и застряло в горле, мешая говорить и дышать. С трудом он прошептал:
   -Бабуля, знакомься, это Вера, медсестра из госпиталя, у нее на руках умер твой сын.
   Старая женщина поняла все моментально, не давая внуку задохнуться, представилась сама.
   -Меня зовут Елизавета Митрофановна. Мне очень приятно наше знакомство. Я так рада за предоставленную мне возможность лично поблагодарить вас за все, что вы сделали для членов моей семьи. Какому случаю, мы обязаны вашему появлению здесь сегодня?
   -Вы, наверное, знаете, что у меня родные погибли в Забайкалье. Обычно, я еду туда в день их гибели, а на Сретенье всегда иду в город, к памятнику афганцам, на официальный митинг. Удивительно, афганцев с каждым годом, почему то становится все больше и больше. В этом году я решила изменить традицию, и приехать сюда, отдать дань памяти действительно афганцу, близкому мне и моему погибшему мужу человеку.
   -Мы очень рады вам, присоединяйтесь...
   Пока бабушка вела беседу, он как то глотнул воздух и на ватных ногах приблизился к памятнику, дрожащими руками убрал снег с мрамора и возложил гвоздики. Потом подошла Верочка и, поверх белого изобилия гвоздик положила красные тюльпаны.
   Елизавета Митрофановна растроганно вытерла слезы и заинтересованно спросила:
   -А почему выбор пал на тюльпаны?
   Верочка удивленно переспросила:
   -Тюльпаны? Так это же любимые Сашины цветы. Я б не знала, но в один день он пришел к мужу в гости с охапкой горных тюльпанов. Пока дошел до палаты, он успел одарить ими весь госпиталь, достался и мне букет. Саша тогда признался, что с детства это его любимые цветы. Когда он был маленький, вы жили в Средней Азии, и прямо около ворот части начиналась степь. На ваш день рожденья как раз раскрывались тюльпаны и маленький Саша мог дарить вам шикарные букеты, не прося у отца денег. Это был его личный вам подарок...
   На ее последних словах, бабуля расплакалась:
   -Господи, и как я это могла забыть. Ведь он так тогда гордился. Склероз дурацкий: забыть любимые цветы сына, но помнить его любимый напиток .
   Следующие фразы прозвучали одновременно:
   -Водка...
   -Пшеничная...
   Все засуетились, стали открывать бутылки, раскладывать на столе снедь. Аборигены, знающие свое место, с одноразовыми стаканчиками отошли от стола, предоставив родственникам остаться в одиночестве. Саша стал разливать в три хрустальных рюмки, затем раздал дамам.
   -Упокой Господи души усопших...
   Верочка приподняла свою рюмку, поднесла к губам, притронулась, но пить не стала.
   -В чем дело? Ты заболела? - прошептал он пересохшими губами.
   -Нет, я беременна.
   Бутылка вылетела у него из рук, разбилась о мрамор, на что бабуля перекрестилась и засмеялась
   -Это к радости.
   Бабушка притянула Верочку к себе и стала целовать. А у Саныча сердце снова скакнуло и вернулось на свое законное место, позволяя, наконец, дышать в полную силу, только почему то потекли слезы. Он со всей силой обнял своих самых родных и любимых женщин, и зарыдал как в детстве. Господи, никогда он не знал, что твой подарок может вызвать слезы.
  
   Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, милость твоя к нам грешным безгранична, пошли нам огонь Сретенский для очищения душ наших от духа злаго да вложи в сердца наши любовь к ближним, одари здравием и вознагради продолжением рода человеческого. Аминь.
   Одесса, февраль 2008 года
  
  
  
Оценка: 9.13*17  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023