ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Тананайко Ирина Арлекиновна
Давайте улыбаться

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 9.54*11  Ваша оценка:

   Адреналин вырабатывается симпатической нервной системой. Помню в институте, препод ласково, но упорно вдалбливал в наши легкомысленные головы: "Симпатическая нервная система от слова "симпатия". То есть хорошее настроение, веселье, кураж. Парасимпатическая нервная система дает противоположные чувства" Это не совсем точно, вернее требует уточнения, но запомнилось навсегда. Всю жизнь, особенно в молодости, у меня не было проблем с адреналином. И кураж, и хорошее настроение, и непрестанный хохот.
   На первом курсе института всех студентов посылают донорами сдавать кровь. Зачем нужна гепатитная кровь, в смысле кровь человека, переболевшего гепатитом, при современных заменителях крови, до сих пор мне не понятно. Староста группы, Мемет - серьезный молодой человек, старше нас всех на семь лет, поступивший в институт после армии, коммунист, парторг курса, резонно предположил, что данная процедура поубавит во мне оптимизма. Фигушки, он проиграл Андрюшке Беляеву бутылку коньяка. Друг был уверен во мне на 100%: я начала хохотать в процедурной после пятой попытки медсестры взять у меня кровь из вены.
   Первый сбой в моей симпатической нервной системе произошел на 6 курсе, когда начала встречать "груз-200" в ОВГ-340. Второй сбой был в 37 лет, на 8 месяцев выкинув меня из социума. Но там я была сама виновата, и расплачивалась лишь только за собственную глупость и самонадеянность. А третий - в 45 лет, когда длительный стресс привел к активации парасимпатической системы. Мне труднее стало улыбаться, мой оптимизм пошел на убыль, мне труднее стало писать смешные рассказы. Когда я написала свой первый рассказ "Из блокнота одесситки", моя ближайшая подруга расплакалась - "Кажется, ты оживаешь...". Да я стала оживать, но страх всегда рядом со мной, и сердце охватывает ледяной холод при виде несущейся машины реанимации, при столкнувшихся машинах. И тем страннее, что я обнаружила для себя новый источник адреналина - ехать по трассе со скоростью, превышающей 200 километров. При одном условии, что в машине нет детей, только мы с мужем. Муж даже смеется надо мной: это единственные штрафы, которые я плачу гаишникам без сожаления. За удовольствие надо платить - в жизни не бывает бесплатных пирожных.
   Поэтому, когда появилась возможность вырваться из повседневной суеты, я с супругом радостно отправилась в путешествие. До Трускавца 900 километров, так что я получила свою порцию адреналина. Майские праздники в Трускавце не отмечают, у них рабочие дни, поэтому мы с родственниками и они с нами общались по очереди, вырываясь с работы. Наши трускавчане - все бывшие термезчане, они покинули наш солнечный край, когда началась незалежность. Брат мужа - бывший офицер из Термезского пограничного отряда, наш зять - бывший мой коллега по Термезскому госпиталю, а дядя мужа, брат свекра, бывший афганец. То есть воспоминаний было море. Мы с Тарасом вечер воспоминаний устроили: всех больных вспоминали, каких он мне из Хайротона привозил. Мальчишку, о котором я писала в "Миге" он нам доставил. И другого больного с летальным исходом от менингококкового сепсиса тоже он привез. Я диагноз припоминала, а потом мы вспоминали: его больной, или Азада - еще одного Хайротонского доктора. И альбомы смотрели, жаль, что у него не осталось моей фотки в каскадовской форме. Мне она очень нравилась. Так засиделись за столом, утром еле на работу поднялся. Зато в субботу к вечеру организовалось время для отдыха.
   Сестра мужа, жена Тараса, заказала сауну в санатории "Шахтер". Удовольствие получили обалденное, особенно когда стали выходить из этого заведения, а в самой сауне обвалился потолок. Всего 10 минут нас отделяло от этого события. Оплавились гвозди, и, ничем не сдерживаемые потолочные балки полетели на полки и тен. Начался пожар, мужики наши естественно приняли активное участие в погашении. Такое чудесное спасение грех не отметить. Прямиком из санатория в спортивных костюмах завалили в ресторан "Стара броварня". Сидели хорошо: под карасей в сметане чарочки легко шли. Но я после поста: а потому не то, что пить, есть - много не могу. Глазами приняла бы активное участие, а организм не может. Чтоб себя не искушать, ушла от греха подальше на улицу - в беседку. Со мной жена брата ушла. Сидели мы с ней болтали. В это время к ресторану мужчина, шатаясь, подошел. Мы на него и внимание не обратили, просто очень скоро его оттуда под ручки вывели официанты. Не подумайте, что речь идет о межнациональной вражде: западенцы москаля в кабак не пущають. Мужик на чистой украинской мове размовляв, просто очень пьяный был и на скандал нарывался. Ну, такая грязь изо рта у него лилась: комуняки - сволочи, москали - сволочи, правительство тоже, и жизнь у него не удалась, а женщины все суки - инвалида - ветерана, две войны прошедшего, бросили. Что он за ветеран? Непонятно, моего возраста, афганец? Две войны прошел, одна афганская, а другая - какая? Да, и по виду не скажешь, что инвалид, хотя мне, как врачу известно, что не всегда по внешности можно про инвалидность судить. Возможно, он и не соврал, но уж очень черный рот у него. Естественно я привела здесь более-менее приемлемый вариант перевода его тирады. Кое - как выпроводили его из ресторана, а я сидела и смотрела ему вслед. Его цитаты вернули меня назад в прошлое.
   Когда вводили Ограниченный Контингент в Афганистан, никто из военачальников даже не подумал об угрозе инфекционных заболеваний. Не готовы были они к эпидемии гепатита, брюшного тифа, дизентерии. Если в 1980 были лишь единичные вспышки, то конец 1981 года ознаменовался повальной эпидемией гепатита "А". В Ташкентском госпитале был развернут инфекционный городок более, чем на 1000 больных. Меня приняли в госпиталь по эпидфонду. Если в начале осени у меня на посту было 125 человек, то в ноябре их стало 250 человек. Вроде и не тяжелые больные, но все истории перетрясти, лекарства раздать, инъекции сделать на такое количество человек - тоже не отдых, а в выходные капельницы начнешь ставить, то к вечеру только управиться удавалось. Правда, у меня помощники были, хорошие ребятки. Тяжелых случаев гепатита тогда не было. А вот уже на следующий год Афган медицинским начальникам новую задачку подкинул: ребят раненных доставляли в Ташкент в хирургию, нейрохирургию, в глазное, в травматологию, а по истечении инкубационного периода в сорок-сорок пять дней у них начинался гепатит. Это был ужас: врачи не хотели их держать у себя в отделении, боялись заражения остальных раненных, а в инфекции даже намека на реанимацию не было. Такие ребятки как прокаженные были, все, хоть и с благими намерениями, от них отмахивались. Вот тогда в 24 отделении инфекционного госпиталя было решено открыть палату интенсивной терапии.
   Когда я пришла после хлопка в госпиталь, старший ординатор сразу мне сказал:
   -Ира, идешь работать в интенсивку. Ты почти врач, в ЛФК без тебя справится. Пусть военкоматские романы там крутят.
   Мне, честно говоря, после гибели своих друзей и не хотелось в ЛФК работать, слишком свежие воспоминания, а потому я с радостью согласилась. Было только одно неудобство: в ЛФК дежурства были ночные, а на выходные - суточные, в реанимации дежурства были все суточные - с восьми утра до восьми утра следующего дня. Я же еще училась в институте, как раз проходила специализацию, пропускать занятия приходилось под всякими предлогами. Благо, что я была староста, да и училась прилично, без стипендии ни разу не сидела, так что шли преподы мне на встречу. Я помню фамилии ребят из ЛФК с первого года работы, два последующих года я старалась не запоминать ни людей, ни фамилий. Но своего первого больного в палате интенсивной терапии я помню. Старлей из Кундуза: черепно-мозговая травма с осложнением на глаза. После нескольких операций в нейрохирургии у него пропало зрение, перевели в офтальмологию, там тоже провели операцию, начал идти на поправку и тут его достал гепатит. При ослабленной антибиотиками печени эта зараза вызвала кому печеночную. Его в тяжелейшем состоянии к нам с той территории доставили. Я ему первую в своей жизни подключичку ставила. А потом мы капали, не переставая: и в подключичку, и в две локтевые вены, еще внутримышечные и подкожные инъекции. Он в коме, без сознания, значит и физиологические отправления тоже на нас, и постоянное обтирание, чтобы пролежней не было. А руки то всего две, минуты свободной за сутки не было. В реанимации на посту больше больных, но они там по одному профилю идут, а у нас сразу по трем. Нас там три сестры сменные были, вот мы по очереди вместе с ординаторами от него не отходили. Врачи у нас были замечательные. Через восемь дней он пришел в себя. Господи, какая радость в отделении была. Как очнулся, постоянно от него "Спасибо" слышали. Когда с глаз повязку снимали, мы в палате затемнение устроили, но обошлось - все операции удачные оказались, вернулось зрение. Затем его в палату к офицерам перевели, а к нам нового доставили. Поток шел - одного привели в чувство, другой поступает. Вообще по жизни: женщины достойнее болеют, но это кроме тех, у кого болезнь - образ жизни. А мужчины от вида царапины истерику устраивают. Но я могу принести присягу, положив руку на Библию, за три года работы в госпиталях не слышала от ребят жалоб. Могли канючить, чтобы отклониться от уколов или капельниц, но это чисто ради спортивного интереса - с медсестрой пофлиртовать. Ребята сами руки под капельницы мне подставляли и подбадривали на первых порах, когда я только училась. И всегда "Спасибо, сестричка", а уж в реанимации... Плакать хотелось от их благодарностей, но поступил к нам под Новый год больной из травматологии. Прапорщик с повреждением позвоночника, на щитах его привезли. Был он в сознании, но шевелиться ему нельзя было. Куда его в общую палату, хотя гепатит средней тяжести? У нас как раз там пусто целые сутки было.
   Капельницы назначили, общеукрепляющее, а основном уход за прикованным больным. Ситуация обычная, но больной матерился, не переставая. Врачи - сволочи, их бы всех в Афган, а то хари наели. В ТУРКВО все сволочи, за взятки от Афгана отмазывают, зажрались, а честная братва страдает, в смысле он. Медсестры все курвы, только чеки их интересуют. Ну, это я опять литературный перевод его речи пишу. Мы, ординаторы и медсестры интенсивной терапии, конечно, понимали: больной человек, контуженный. Но согласитесь, приятного в такой ситуации мало. Время идет, он начал идти на поправку, а тут опять к нам тяжелого больного доставили, еще койку поставили. Тот действительно тяжелый, но нас постоянно благодарит, а тот все желчью изливается:
   -Чего ты их благодаришь, они деньги за это получают, да еще всех нас на чеки раскалывают?
   Тот у него поинтересовался, за что у нас чеками надо расплачиваться. Прапорщик буркнул что - то себе под нос, но не уточнил. Сказать за "интимные услуги", так мы при них, никуда не отходим, да и опять же таки каждую минуту в палату ординаторы заходят, мешать будут. Тут еще больного к нам привезли, вызвали травматолога, врач решил прапорщика в палату перевести. Мы там на койку щиты поставили, на носилках его ребята перенесли, положили, на "радость" остальным обитателям. Вроде к нам уже не касается, перешел под наблюдение дежурных медсестер. А как раньше было написано: я еще в институте училась, и, чтобы меньше пропускать занятия, я с медсестрами на выходные менялась. В пятницу сутки отдежурила, в субботу с утра в роддом, мне шефиня говорит: "Ирин, я сегодня дежурю, выходи вместе со мной" Начальство говорит, надо выполнять. Домой заехала, переоделась и опять в роддом на ночь ушла. Рожали тогда, Слава Богу, за ночь пятнадцать родов, два кесаревых, одна внематочная, за ночь не присели. Утром истории написала и на суточное дежурство в госпиталь. Меня главный инфекционист увидел, перепугался - приведение натуральное без макияжа. Попросил начальство московское встретить, доложить, а потом разрешил поспать час в ординаторской. Хорошо сказать, разрешил, а кто за меня работать будет, у дежурных девчат своя работа да плюс москвичей нелегкая принесла. Начальству отрапортовали, благодарность получили, решили хоть пообедать. У меня свои больные, но на обед мы все вместе в сестринскую уходим. Сказано громко - обед, так, быстрый перекус - чай с бутербродами. Я капельницу поставила, у меня пятнадцать - двадцать минут есть. Забежала в комнату, а там переполох: плач вселенский, рыдает молоденькая медсестра, через военкомат из детской больницы призванная. Гуля, хорошая воспитанная девочка из интеллигентной узбекской семьи, привыкшая к детишкам и их вежливым родителям. А у нас, извините, военный госпиталь со специфическим контингентом. Она уже у нас один раз плакала, когда при ней ребята выматерились, но тут что - то видимо посерьезнее будет.
   -В чем дело? Кто обидел?
   Девчонки пожимают плечами, сами не знают.
   -Гуленька, тебя кто обидел?
   -Ирин - опа, зачем он так? Я как родителям в глаза смотреть буду? Это ведь позор какой! Я разве девка гулящая? Он меня при всех ... - и рыдания.
   Начинаю понимать, это нас в интенсивной терапии прапорщик материл, мы мимо ушей пропускали, я, без мата, одними словами могу по стенке размазать - мало не покажется. А это ребенок, восемнадцать лет, у узбеков даже мата приличного нет, по - русски матерятся, и то при приличных женщинах - никогда. Если при девушке заматерились, значит, считают проституткой, а если ее обматерили, все семье - позор, можно заниматься самосожжением. Спрашиваю:
   -Как он тебя назвал?
   Ревет, глаз не поднимая. Слышу, шепчет:
   -Ит...(собака)
   Ясно, не совсем точно, но суть поняла. Выскочила из сестринской, как фурия, залетаю во вторую палату, там тишина мертвая. Ребята меня всегда улыбающейся и розовощекой видели, а тут Баба-Яга натуральная. Кричать не умею, да и не считаю нужным по жизни. Когда кричишь - тебя не слышат, когда шепчешь - прислушиваются.
   -За время вашего пребывания в госпитале, я уяснила, что для вас все женщины суки, по-видимому ваша мать относится к ним же...
   -Да я тебя...
   -Что вы, назвать вас сукиным сыном, значит оскорбить весь род собачий. Они не заслуживают такого оскорбления. Никогда кобель не позволит обидеть самку, его разорвут другие кобели, в отличие от вас и ваших сопалатников. И хотя поведение ваше свинское, больше, чем на шакала вы не тянете. Я понимаю: все жидкости в организме застоялись, но даже сильнейший спермотоксикоз не дает право вам обижать девочку, почти ребенка. Какой вы на хрен защитник Родины, если вы в Союзе своих бьете наотмашь?!
   Хлопнула дверью и ушла в палату интенсивной терапии, капельницу пора менять было. Ребята из второй палаты у дверей в реанимацию до отбоя стояли, но я их к Гульке послала со всеми вытекающими. А отбой я сама в тот вечер в двадцать два ноль-ноль сделала, за убойно короткое время: гаркнула на все отделение "Отбой" и вырубила свет, выкрутив пробки. Меня даже старшие офицеры не сумели убедить в моей неправоте, не хуже прапорщика послала. Правда, на следующее дежурство, отоспавшись, извинилась. Ребята потом слезно меня просили, по трое суток больше не дежурить.
   Воспоминания растаяли, а в ушах мат прапорщика из 1982 года и пьяного мужика из 2008 года слился в унисон, даже интонации те же. Не буду обманывать, что это был один и тот же человек, мне он не знаком. Просто одно и тоже отношение к жизни поразило. Да когда мы поймем, что чем больше негатива мы посылаем в эфир, то столько же, в геометрической прогрессии, получаем обратно. Двадцать пять лет назад среди тяжелейших больных - раненных нашелся лишь один нытик, не оценивший подарка Господа. Все остальные радовались дарованному им шансу "Жить". Радоваться солнцу, небу. Траве, цветам. Ценили возможность просто еще раз побыть с близкими. А сейчас обществом овладел один из смертных грехов - Уныние.
   Сетуя на жизнь, мы получаем в ответ - тайфуны, ураганы, цунами, землетрясения, экологические катастрофы. Вы заметили, сколько стало людей с плохим зрением? Скажите "Сидение за компьютером". Нет, просто людям не нравится мир, в котором они живут, они не хотят видеть окружающей их действительности. Это не фантастика, не мистика. На десятидневном цикле Норбекова у людей возвращается зрение - меняется взгляд на жизнь. А сколько в последнее время проблем с детьми, сейчас я не говорю о физических недостатках. Конфликт "Отцы и дети" перешел рамки обычного. Стараясь заставить детей жить нашими взглядами, нашими мечтами - мы в ответ получаем наркоманию, алкоголизм или другое бегство от действительности - интернет. А самое страшное - самоубийство, процент самоубийств среди молодежи по странам СНГ приближается к границе 50, это то при низкой рождаемости и возросшей смертности. Славяне вырождаются.
   Доколе мы своими жалобами будем досаждать Всевышнему в надежде получить от него в ответ Манну Небесную! Спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Может начнем сами меняться и менять окружающий мир. Первый шаг - он самый трудный. Начнем с себя: каждое утро будем встречать с улыбкой, радуясь, что ваши родные и близкие живы, здоровы. Ведь это такое Чудо!!!
  
   Трускавец - Ташкент - Одесса май 2008 года.
  
  
Оценка: 9.54*11  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023