ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Тиранин Александр Михайлович
Зверев

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  Александр Тиранин
  
  
  
  
  ЗВЕРЕВ
  (идеалист-практик)
  
  
  В одну из многочисленных моих поездок застрял я на маленькой железнодорожной станции мимо которой курсировал дизель-поезд, делавший за сутки четыре рейса в каждую сторону - два утром и два вечером; да ещё, в середине дня проходил почтово-багажный или, как его здесь называли: шестьсот-весёлый. Утренние дизели уже прошли, до вечерних почти половина дня, а шестьсот-весёлый опаздывал, по неизвестным техническим причинам, на четыре часа.
  От безделия смотрел как по станции, усердно лопоча на стрелках и стыках, бегал маневровый ТЭМ-2, в кабине которого сидели молодой, но уже располневший помощник и худенький, невысокий и, невзирая на летнее тепло, одетый в стёганную безрукавку, машинист лет сорока-сорока пяти.
  - Семён! - Женский голос по громкоговорящей связи.
  Составитель поездов, курносый мужчина в берете и в аккуратной, выстиранной и отутюженной спецовке, подбежал к переговорному устройству.
  - Слушаю, Тамара Сергеевна.
  - Подадите разборку[1] и под порожняк. Повезёте на Правобережную.
  Правобережная - та станция, куда мне нужно. И я пошёл к тепловозу.
  - Механик, до Правобережной подкинете?
  Машинист свесился из окна, осмотрел меня и отказал:
  - Посторонних нельзя возить.
  Писательство постоянно побуждало меня к перемене мест и занятий и, к той поре, я уже послужил мотористом на Северном флоте, был водолазом, поработал слесарем-ремонтником, электриком, проходчиком горных выработок, вальщиком леса; в почтовом вагоне попутешествовал и до почтенной должности заместителя начальника почтового вагона дослужился, и помощником машиниста на тепловозах и электровозах поездил. И во все отлучки из дома брал с собой документы удостоверяющие принадлежность к приобретённым профессиям. Это не раз выручало, была надежда и сейчас.
  - Так я не посторонний, - поднялся в кабину и подал машинисту своё удостоверение помощника машиниста электровоза: тепловозное лежало в папке на самом дне рюкзака и добираться до него, без особой нужды, не хотелось.
   Он внимательно прочитал и левую, и правую сторону, сличил фотографию с оригиналом, требуя, чтоб я поворачивался к нему то фас, то в профиль, проверил, на месте ли талон предупреждения и какого он цвета. Огорчённо вздохнул и вернул удостоверение:
  - Не могу. Другой вид тяги, - выдержал паузу для пущего эффекта и с ещё большим огорчением добавил. - Не могу сам решить. Как штурман скажет, так и будет.
  - Что - штурман? - Подал голос помощник. - Всё штурман! Лишь бы самому от ответственности увильнуть.
  - Ты не бухти, а отвечай, когда тебя командир спрашивает, - осадил его машинист. - Берём или не берём?
  - Что ж, ему пешком идти.
  - Тогда садись на трон, сам повезёшь. А то у меня революция в животе началась, надо тамошнему народцу горяченького супчика заслать для успокоения.
  - Нил Петрович! - Позвала рация.
  - Слушаю, Тамара Сергеевна, - взял микрофон машинист.
  - Диспетчер спрашивает: наливной поезд две с половиной тысячи тонн с Правобережной возьмёте?
  - Наливной... Надо с помощником посоветоваться, - и к помощнику. - Как считаешь, штурман, одолеем?
  - Ещё чего?! Тепловоз рвать! У нас норма по тому участку тысяча восемьсот.
  - Понятен твой ответ, - смиренно проговорил Нил Петрович. - Тамара Сергеевна! Николай говорит: без графика возьмём, а по графику с таким весом скорость не выдержать.
  - Сейчас спрошу, - и через несколько секунд. - Диспетчер сказал: без учёта времени, лишь бы довезли.
  - Понял Вас, - Нил Петрович повесил микрофон, повернулся ко мне и указал на Николая. - Видите, как диспетчера` его уважают? Это ж какому машинисту такая воля снится - без расписания ездить! А ему, помощнику - пожалуйста.
  - Хватит наговаривать, - проворчал помощник.
  - Во, сердится! - Опять призвал меня Нил Петрович в свидетели. - А почему сердится? Тепловоза, говорит, жалко. Врёт. Там кривая и подъём, песочить[2] придётся, пыль поднимется, а ему тепловоз обтирать лень. Из-за лени сердится.
  - Ябеда, - обозвал его помощник.
  - Ругайся, ругайся. Можешь и ногами побить. Теперь мы в кабине не одни, у меня свидетель есть, так что найду на тебя управу, - пригрозил Нил Петрович.
  Включил плитку, поставил на неё крохотный, полулитровый алюминиевый бидончик. Согнал Николая, сел на его место. Выглянул в окно, полюбопытствовал: не закончили ли разметку[3] поезда. Не закончили. Помешал ложкой суп в бидончике, попробовал - холодный ещё.
  - Николай, что-то ты грустный сегодня. Давай, тебе песню спою.
  - Пой, - Николай снисходительно улыбнулся: не может его машинист без дела сидеть.
  Нил Петрович встал, выгнул узкую грудь, одёрнул безрукавку и, подражая телевизионным конферансье, объявил:
  - Мелодия Нила Зверева, слова Зверева Нила, исполняет Нил Петрович Зве-рев!
  - Лауреат трёх медалей, которых так и не дали, - вставил помощник.
  - Молчи, грубиян и невежа! И молча слушай.
  
      Есть железная в мире доро-о-ога,
      Там поезда пролетают стрелой.
      И работал на этой доро-о-оге
      Зверев Нил, машинист удалой!
  
  Пропел он в темпе торжественного марша. И спросил:
  - Ну как?
  - Никакого реализма и связи с жизнью, - заключил Николай.
  - Это почему? - Не поверил Зверев.
  - Потому что к поездам, которые пролетают стрелой, ты никакого отношения не имеешь. Даже не видишь, как они пролетают. А про форму и рифму я уж не...
  Но Зверев его не дослушал. Выскочил из кабины и побежал навстречу Семёну. И долго объяснял, сначала показывая на вагоны, потом присел и стал чертить щепкой на земле. Растолковал, и бегом обратно, к тепловозу.
  - Кажется вдолбил. Если не забудет и не собьётся, быстро справимся, - глянул на светофор. - Белый. Поехали.
  - Миша-Тихоход ещё под вагонами, отдаивает[4], - остудил его порыв Николай.
  - Вот клизма без механизма! - Ругнулся Зверев. - Ходит, будто чайник с кипятком между ног подвешен! - И дождавшись, когда помощник составителя подойдёт ближе, закричал: - Миша, ты быстрее ходить умеешь?!
  - Куда спешить... - Лениво, даже безучастно проговорил Миша.
  - Как - куда? Быстрее будешь работать - больше сделаешь; больше сделаешь - больше денег получишь.
  - Дурак я, что ли, за десятку в месяц ноги по самый зад снашивать... - Неторопясь закончил своё дело и крикнул. - Готово!
  - Индюк в кальсонах! - Ответил ему Зверев. - Что.. Что слышал, вот что... Работать надо, а не спать на ходу!
  - Нил Петрович! - Рация.
  - Слушаю, - ответил Николай, сидевший за контроллером.
  - Коля, светофор перекрываю, транзит через парк пойдёт.
  - А до него не успеем? Мы уже готовы.
  - Он на втором участке приближения.
  - Понятно, - согласился Николай.
  - Ну, Миша, от паршивой свиньи хвост! - Запричитал Зверев. - На три минуты раньше - и проскочили бы. Вот, результат, если человек к своему делу относится спустя рукава: на три минуты затянулся и, тут же, ещё пятнадцать, а то и двадцать теряется!
  - Пойду дизель посмотрю, - Николай поднялся и вышел из кабины.
  А Зверев повернулся ко мне:
  - Нет, не всякий ещё чувствует себя хозяином на работе. Не дошло. Не въелось. Вот тут знает, - хлопнул себя ладошкой по лбу, - а сюда, - ткнул пальцем в затылок, - и сюда, - чтобы показать и это место, ему пришлось встать, - не дошло. И пока не дойдёт, не въестся в кровь, нужно чтобы каждый не только слышал, но и видел, руками щупал, карманом ощущал: как работаю, как по-хозяйски отношусь к делу - то и имею. А у нас на станции, что получается? У того же Миши-Тихохода ставка сто десять рублей в месяц. Если норму выполнит, ему платят ещё двадцать процентов. Выработка у нас общесменная и Миша не выполнит норму только тогда, когда вся смена не выполнит. А такого не бывает - некрасивые показатели в отчётах, за них начальство тоже не похвалят. "Корректировку" нормы (слово только испоганили!) надо делать. Значит, ставку и двадцать процентов Миша получит в любом случае. Плюс к ним ночные и прочие доплаты, и выйдет у него рублей стопятьдесят. За перевыполнение плана платят до тридцати процентов ставки, то есть, ещё одиннадцать рублей. И получается: проспит Миша весь месяц или будет носиться до мыла на спине - разница в червонец.
  Неправильно это. Надо как-то иначе, чтобы человек был заинтересован в работе. А как сделать - на это у меня соображения нет. С экономистом бы толковым посоветоваться, да не попадается пока. Я уже к разговору кой-какие наброски подготовил. И свою смену, и из других смен ребят попросил, всю работу на станции по минутам расписали: сколько манёвры делаем, сколько стоим, из-за чего простой или иные издержки.
  Зашёл как-то с этими писульками в плановый отдел. Но там мне только голову задурили: допустимые нормы на то, допустимые нормы на сё... А что мне их бумажные нормы, когда я глазами вижу: дело путём не налажено. Но ничего, найду с кем потолковать! - Пригрозил Нил Петрович бюрократам. - А буду знать не с потолка, не догадками, а по уму и грамоте, что и как требовать - тут мне все козыри в руки, тогда добьюсь, чтоб работа не стояла и такие лодыри как Миша-Тихоход, станцию десятой дорогой обходили...
  - Суп кипит, - подсказал ему вернувшийся в кабину Николай.
  - Ах ты! Опять прозевал, - Зверев натянул рукав рубашки на ладонь, снял бидончик с плитки, поставил его под вентилятор, остывать.
  Николай сел на место машиниста, выглянул в окно и спросил:
  - Как светофор?
  - Белый.
  Начали расформировывать состав.
  Зверев потрогал бидончик - горячий ещё. Взял за ручку и высунул в окно, в надежде, что так суп остынет быстрее, чем под вентилятором.
  - Развесил кастрюльки по тепловозу. Прямо до неприличия, - выговорил ему помощник. - Ещё бельишко исподнее простирни, да на поручнях посуши.
  - Есть хочется, - виноватым голосом оправдался Зверев и возвратил бидончик под вентилятор. И мне пожаловался. - Колька на корабле служил. Боцманом. Вот, замашки остались. Никакого житья не даёт... - И вдруг запричитал. - Ну что делает? Что делает? Ведь объяснил, всё объяснил! - Оттолкнул Николая, высунулся в окно и истошно закричал. - Семён! Ты зачем платформу оставил?! Почему платформу с собой не взял, жаба ты морская! Возьми к тепловозу, мешать не будет, а поедем с разборкой, по пути поставим под перезаправку букс и не надо потом с ней специально ехать.
  - Не подумал, - отвечает Семён.
  - А для чего тебе голова дана?
  - Ошибся, с кем не бывает, - Семён вовсе не настроен на конфликт.
  Но его миролюбие только злит Зверева.
  - Семён, ты у немцев в плену был?
  - А что? - Составитель озадачен таким поворотом в разговоре.
  - Я спрашиваю: был или нет?
  - Ну как в плену... Под оккупацией был. Один раз забрали в комендатуру, когда всю деревню согнали. А вечером отпустили.
  - А почему они тебя не расстреляли?
  - Да зачем им мальчишка?! - Искренне удивился Семён. - Мне тогда восемь лет было.
  - Нет, Семён, не потому. Фашисты, к которым ты попал, не дураками были, знали как пакость сделать. Они тебя специально, для вреда нашему государству, жить оставили.
  - Хорошо, что от тебя польза, - всё-таки обиделся.
  - Хорошо, - согласился Зверев. - Потому что, не гонял бы я тебя, да не тыкал носом: тут - так, а там - этак, и половины нынешней работы не делали бы. А с хорошим составителем втрое, против теперешнего, сделать можно. Иди, работай, нечего губами шлёпать!
  Оставил Семёна и принялся за Николая:
  - А ты?! Вылупил глаза, как беременная корова! Не видишь, что этот олух делает?
  - Чего - вылупил? Я как увидел, что он платформу отцепил, сразу остановился. А сказать ему не успел, ты налетел как коршун.
  - Ладно... Рули дальше... - Сбавил тон Зверев. Вернулся на место помощника и заворчал: - Налетел... Коршун... Мог бы и промолчать, если командир разок ошибся. Распустился совсем, никакого уважения к авторитету начальства... - Открыл бидончик, взял из него ложку-другую и отодвинул. - Потом доем. Весь аппетит пропал с такими работниками... - Уселся с коленями в кресло, высунулся на пол-лица из окна, по ходу движения: чтобы и маневровую обстановку видеть, и со мной разговор продолжить.
  Я сам три года отработал на манёврах и знаю, какое удовольствие работать с хорошим, грамотным составителем, и сколько нервотрёпки и мороки исходит от бестолкового. Ведь по сущности своей, по развитию маневровой ситуации, когда нужно расформировать пришедший поезд и, одновременно, собрать вагоны в группы, каждая из которой пойдёт дальше по своему назначению или будет подана под погрузку или выгрузку клиентам; и, при этом, ещё подобрать, или как говорят железнодорожники, "подработать" вагоны внутри групп, в том порядке, в каком они должны быть расставлены у клиентов, чтобы не делать там дополнительных перестановок. Поэтому умение и квалификация маневровой бригады - в первую очередь, составителя, который является руководителем манёвров - и состоит в том, чтобы предвидеть, спрогнозировать всё развитие маневровой работы и сделать её минимальным числом перестановок. В этом смысле, маневровую работу можно сравнить, если не с шахматами, то с шашками. Нет, пожалуй, манёвры будут посложнее шашек - гораздо больше вариантов приходится анализировать, и намного больше ходов просчитывать вперёд.
  - Скорей бы уж Валька Мастюгин выздоравливал, - глянул на меня Зверев, пояснил: - Составитель наш. - И опять высунулся в окно. - Грамотнейший мужик, манёвры играючи делает. Да вот, заболел, в больнице лежит. Пока выпишется, потом в санаторий, потом в отпуск - к осени только вернётся. И Гешу Копытникова, Валькиного помощника, - хороший парень, смышлёный, расторопный, - на три месяца на переподготовку забрали. На север. Письмо прислал: корабль расконсервируют, сдадут все задачи, опять законсервируют и домой. Он как и Колька, в морфлоте служил.
  - Не в морфлоте, а на флоте
  - Во! Мало мне других неприятностей, так ещё личный состав к каждому слову придирается. Ой-ё-ёй... - Погоревал Нил Петрович, через край отхлебнул из бидончика, закрыл его и отодвинул. - А до осени, с такой работой, или Семён меня дураком сделает или я его инвалидом. Мало того, ещё этого чудика, Мишу-Тихохода, Семёну в помощники поставили. Собралась компания: один бестолковый, другой ленивый. Работнички! И начальник станции ничего поделать не может - каких прикомандировали из кондукторского резерва, теми и будь доволен. Хотел я со Спасским, с начальником кондукторского резерва, поговорить, два раза заходил, да не застал. Попросил тогда Сологубова, инструктора кондукторского, чтоб заменил Семёна. А он - баран из породы бяшек! - ни в какую: не ленивый, говорит, серьёзных жалоб на него нет и работать где-то должен; а есть одинаково хотят и толковые, и бестолковые. Что за философия у человека! А... - Махнул рукой. - Он и сам составителем был похлеще Семёна. Семён хоть без гонора, не упрямый, если подсказываешь, слушается. А с тем... Несколько смен работал... Каши не сваришь: губы развесит, живот выпятит, не знаешь с какой стороны и подойти. Дуб не струганный! Я Спасского не особо знаю, но впечатление сложилось - толковый мужик. Не пойму, зачем ему этот Сологубов сдался, для чего он его инструктором поставил? Ведь сразу, как Зайцев на пенсию ушёл, грамотного мужика, Порядина, инструктором поставили. А потом узнаю - вместо Порядина Сологубова назначили. Ну, выдал Спасский...
  - Спасский здесь не причём, - возразил Николай. - Вначале Порядина назначили исполняющим обязанности. А как подошло время оформлять его постоянно, Сологубов побежал в Отделение дороги, по высоким этажам и захныкал: я член товарищеского суда, я заместитель командира дружины, я общественный инспектор по безопасности движения, я то, я сё. И почему меня, активного общественника, отодвигают в сторону, а Порядина, который и на собрания не каждый раз ходит, инструктором назначают. Ну, Спасскому из высокого кабинета спустили ЦУ: активистов-общественников зажимать нельзя, им надо давать широкую дорогу.
  - А ты откуда знаешь? Может брехня?
  - Знаю. Не брехня.
  - М-да... Вот и я про то... - Помолчал. И опять загорячился. - Нет, неправильно всё это! Конечно, каждый, кто работает - должен иметь кусок хлеба. Но сколько намазывать на этот хлеб масла и чем запивать, жиденьким чаёчком или кофеем со сливками, должно определяться способностью делать свою работу как следует!
  - Ещё один проповедник естественного отбора выискался! - Фыркнул Николай. - Дарвина, что ли, в выходные начитался?
  - Во! Опять обзывается! Нет бы поддержал командира...
  - А если у человека нет таланта ни к какой работе, а в грузчики идти здоровье не позволяет? Прибить его, чтоб не мешал и не мучился?
  - Безработицы у нас нет, найдёт по способностям.
  - Работа работе рознь. И оплата тоже.
  - Каждому по труду. А государство - не богадельня.
  Николай головой мотнул и рот открыл, но ответить не успел - разлился свисток составителя, продолжили работу.
  
  Состав невелик, групп немного и Семён теперь внимательно держал в памяти наставления Зверева - расформировали быстро. Пришёл весовщик, и поехали по подъездным путям расставлять вагоны. Весовщик поздоровался со мной, Николаю, сидевшему у руля, сказал, что только подадут вагоны, а выводить пока нечего, погрузку-выгрузку не закончили. И спросил:
  - А где ты был смену назад? Не приболел?
  - На свадьбе. Брата двоюродного женил, - ответил Николай.
  - Из местных кого брат взял, или со стороны? - Похоже, для разговора, а не из действительного интереса спросил весовщик.
  - Дочку Спасского. Среднюю.
  - Какого Спасского, - и хрипло, и сипло вопросил Зверев и даже привстал с кресла.
  - Того самого. Кондукторского.
  - Так ты что, теперь Спасскому родня?
  - Получается.
  - И молчал?! - Нил Петрович кулаки сжал и взглядом забегал по кабине, в поисках чего-нибудь тяжёлого.
  - А ты не спрашивал, - отбоярился помощник.
  - Ага! Я, значит, в начале каждой смены должен спрашивать: "А не стали ли Вы, уважаемый Николай Михайлович, за прошедший выходной родственником начальнику кондукторского резерва товарищу Спасскому?" Ну, конь бельгийский! Ну, гусак гамбургский! - Покряхтел от возмущения, посопел сердито и к делу перешёл. - Раз ты Спасскому теперь родня... Договоришься, чтоб вместо Семёна другого составителя дал?
  - Уже договорился.
  - Это как?
  - Вслух. Я попросил, а он ответил.
  - Что ответил? Не томи душу!
  - Сказал, чтобы позвонил ему дня через два-три. К этому времени он прикинет, кого можно вместо Семёна к нам направить.
  - И какой сегодня день? По счёту?
  - Третий. Вечером, после работы, позвоню ему домой.
  - Ты что - садист?! А ну слазь с трона! - Ухватил Николая за плечо и стащил с кресла. - Кривая в мою сторону, все сигналы у меня. За вагонами и он, - кивком указал на меня, - посмотрит, не даром же его возить. А ты бегом к воякам на проходную, у них есть телефон.
  - Вот приспичило! Уж замуж невтерпёж.
  - Попререкайся мне! Так вмажу, что в воздухе три раза перевернёшься и четыре раза переобуешься!
  Я не сдержал улыбки: их весовые категории рознились, пожалуй что, вдвое. Зверев сел за контроллер, я на место помощника, а Николай, спрыгнув на ходу, побежал вдоль бетонного забора, опутанного по верху колючей проволокой.
  - Коля! Коль! - Закричал вслед ему машинист. - Скажи: коньяк за мной! Обязательно скажи!
  Расставили мы вагоны по тупикам и складам, на одном из них, с тюками пакли, вместе с вагоном оставили весовщика. И резервом, по зыбким рельсам, поковыляли обратно на станцию, под порожняк, чтобы везти его на Правобережную. У бетонного забора с колючкой подобрали Николая.
  - Дозвонился?
  - Ага.
  - Толком объяснить можешь?
  - Могу.
  - Так говори, не терзай!
  - Я пытаюсь, да ты перебиваешь.
  - Вот изверг! Ты кем в гестапо работал?
  - Тебе со всеми подробностями мои должностные обязанности изложить? Или до конца смены нужно управиться?
  - М-м-м... - Простонал Зверев. - Ну, говори же ты!
  - Говорю. С понедельника выходят из отпуска Вольф и Ваня Новиков. Они будут работать у нас, вместо Семёна и Миши.
  - Отлично! Вольф толковый составитель. И Ваня хорошо работает. Здорово! А коньяк, наверно, ты отвезёшь. Я тут, вроде как, с бок-припёк получаюсь...
  - Без конька обойдётся.
  - Нет, Коля, так нехорошо. Человек добро сделал, нельзя так, по-свински, ему отвечать.
  Николай долго и внимательно посмотрел на командира маневрового корабля и проговорил:
  - Гляжу я на тебя, господин механик... Шустришь ты будто муравей, хлопочешь аки пчела и, как попов работник, болото морщишь. А КПД каков? Польза от твоих хлопот какая?
  - Уже то, что морщу, застаиваться да гнить болоту не даю.
  - Ну, во-первых, на всё болото тебе не размахнуться, не тот масштаб. А во-вторых, слишком общо и неконкретно. А вот конкретика: Семён и в другом месте не поумнеет, но если здесь ты ему подсказываешь да носом тыкаешь, найдутся ли там подсказчики да погоняльщики. Вопрос. И пользы от Семёна будет ещё меньше. Так что старания твои - палка о двух концах.
  - Ну уж, братец, врёшь! Семён не поумнеет, согласен. Но попасть в такое место, где его бестолковость не будет сказываться на деле, вполне может. В карьер на погрузку, например. Там большой сообразительности не надо: повторяй днём флажком, а ночью фонарём сигналы, что с экскаватора подают и всё. И платят не намного меньше, чем у нас, хватит ему и на хлеб, и на масло. Есть польза, Коля, есть. Надо только не рассусоливать, много её или мало, не ждать, когда все соберутся горы сдвигать, а каждому, подчёркиваю, каждому наклониться и отбросить камень, который под ногами лежит и дальше идти мешает.
  - Увидим, сказал слепой; услышим, согласился глухой; а покойник, из гроба, добавил: и до счастливых дней доживём.
  - Ты это к чему? - Не понял Зверев.
  - К тому... Не в Семёне, Нил Петрович, проблема. Как любит говорить мой бывший одноклассник, а ныне комсомольский секретарь: главное не работа, а грамотно составленный отчёт.
  Призадумался Зверев, но не больше, чем на секунду.
  - И такое есть, Коля. Есть наверху руководители, которые работу толком организовать не умеют, поэтому устраивают всё так, что и зарплата и премии идут не за работу, а за бумажные отчёты и надуманные показатели. Это те же семёны и сологубовы, только они, каким-то образом, в начальство пробились. Иным словом: не на своём месте сидят. А каждый - это моё твёрдое убеждение - каждый должен работать на таком месте и занимать такую должность, где он будет приносить наибольшую пользу стране. А если не тянет работу или, хуже того, из-за неспособности, выверты всякие с показателями вместо реального дела измышляет - гнать его поганой метлой. И так гнать, чтобы у него обувка на ходу с ног слетала!
  - И как выглядит эта поганая метла? Хотя бы та, которой можно Сологубова с его места прогнать?
  - Я же говорю: с экономистом толковым мне надо посоветоваться... И совесть должна быть! Элементарная человеческая порядочность! Каждый из нас зарплату должен получать за реальную пользу. И жизнь свою улучшать вместе со своим народом, а не за счёт его!
  Николай его ответ как-то невнимательно, даже отрешённо выслушал и, совсем не по теме, проговорил:
  - Надо у Тамары Сергеевны спросить: будет ли сегодня вертушка[5] в каменоломню...
  - А зачем тебе? - Удивился Зверев.
  - Попросить мужиков, чтобы большую глыбу красивого гранита привезли.
  - Для чего?
  - Для пьедестала. А то столько пафоса и патетики, столько правильных слов - и не с пьедестала. Даже обидно. Ладно, пойду, дизель посмотрю.
  - Вернёшься, никуда не денешься! - Уже в спину, выходящему из кабины Николаю, пригрозил Нил Петрович. - И тебя легче будет на стене закрасить, чем соскоблить с неё! - Завершил угрозу. И ко мне поворотился: - Жалко будет с Колькой расставаться. С виду тюлень-тюленем, а не то подгонять, даже подсказывать не надо: сам работу видит и всегда всё у него вовремя сделано. Осенью в школу машинистов пойдёт учиться. А я себе, к той поре, шустрого да смышлёного мальчишку подберу. Опытного, конечно, лучше. С такими опытными как Колька спокойнее и легче работать. Но надо и молодых учить...
  
  
  
  1979г.
  
  
  Пояснения:
  [1] Разборка - состав, подлежащий расформированию. Сделать разборку - расформировать состав по группам для постановки вагонов в другие поезда и подачи клиентам. Подать разборку - поставить вагоны из расформированного состава под выгрузку и погрузку.
  [2] Песочить - подавать песок из бункера под колёса, для лучшего сцепления их с рельсами.
  [3] Разметка разборки - надпись мелом на вагоне, (словами или цифрами), указывающая на какую станцию он следует или какому клиенту его надо подавать.
  [4] Отдаивать - отпускать пневматические тормоза вручную.
  [5] Вертушка - постоянно сцепленные вагоны для перевозки однородных грузов по одному и тому же маршруту. Например, песка из карьера на железо-бетонный завод, нефтепродуктов с нефтеперегонного завода на нефтебазы и т.п.
  
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023