ArtOfWar. Тиранин Александр Михайлович. Внезапная и ожидаемая. Документы Ленинградского управления нкгб-нквд ч.9 Неудавшийся прорыв блокады. Попытки спасти ген.Власова и командование 2-й ударной армии. Парторганизации за линией фронта

ВНЕЗАПНАЯ И ОЖИДАЕМАЯ

Ленинградское управлениенкгб-нквд перед войной и в годы блокады.
Документы и свидетельства.

Часть девятая. Неудавшийся прорыв блокады. Попытки спасти ген.Власова и командование 2-й ударной армии. Парторганизации за линией фронта.

В огненном котле

Лето 1942 года было ознаменовано неудачной попыткой прорыва блокады. Части Ленинградского и Волховского фронтов должны были нанести удар по созданной противником глубокоэшелонированной обороне на левом берегу реки Волхова. Основная роль в прорыве немецкой обороны с выходом на соединение с частями Ленинградского фронта отводилась вновь сформированной и оснащенной самыми совершенными для того времени видами вооружения 2-й ударной армии.

После тщательной подготовки в начале июня 1942 года 2-я ударная, сломив ожесточенное сопротивление противника, форсировала Волхов и, перейдя на левый берег, разорвала оборону немцев, заняла ряд населенных пунктов и на несколько десятков километров продвинулась в глубь немецких войск в северо-западном направлении для соединения с частями Ленинградского фронта.

Немецкое командование для уничтожения вклинившейся в их оборону армии перебросило воинские части с других участков фронта. Начались упорные, кровопролитные бои. Населенные пункты неоднократно переходили из рук в руки. Благодаря численному преимуществу немцы сумели окружить наши войска на левом берегу Волхова, севернее Новгорода, и предприняли попытку по частям разбить окруженную 2-ю ударную армию. Вместо организации боевых действий против немцев и вывода своих войск из окружения командующий армией генерал Власов сдался в плен. Командиры и бойцы группами и в одиночку с боями выходили в советский тыл.

Перед 4-м отделом Ленинградского управления еще до того, как стало известно о предательстве Власова, была поставлена задача вывода командования армии на нашу сторону и обеспечения сохранности ее личного состава.

Для решения этой не по силам сложной задачи 4-й отдел в срочном порядке начал подготовку трех разведывательных групп, которые в июне, июле и августе 1942 года с двадцатидневным интервалом были заброшены на территорию, где находилась армия. Они десантировались в трех, примерно равноудаленных друг от друга зонах, поскольку местонахождение генерала Власова и его штаба не было известно.

Все три группы во главе с И.И.Тимофеевым, И.Т.Степановым и И.Г.Киннарем готовил заместитель начальника отделения, младший лейтенант госбезопасности Л.С.Трухин. Ему помогали старшие оперуполномоченные М.И.Николаев и М.И.Клементьев. Они же готовили командирам групп приказ-задания, которые были утверждены начальником УНКВД ЛО.

Первой 18 июня десантировалась в районе Мясного Бора группа из восьми сотрудников 4-го отдела, в состав которой вошли А.А.Лаптев, B.C.Корольков(1912г.р.), А.П.Гвоздарев(1912г.р.), радист, сержант госбезопасности Б.М.Дмитриев(1907г.р.), водитель 4-го отдела Л.С.Курдюков, включенный в состав группы на случай, если придется управлять автомашиной, и переводчица 4-го отдела К.П.Абрамова (1902г.р.).

Заместителем руководителя оперативной группы был Филиппов, а руководителем -- старший оперуполномоченный 4-го отдела, лейтенант ГБ И.И.Тимофеев (1912г.р.).

Квалификация руководителей и участников группы была достаточно высокой и сомнений не вызывала. Тимофеев, находясь в составе группы Хорсуна, проделал большую работу по подготовке разведчиков и агентов и выводу их в немецкий тыл. О Лаптеве и его работе в тылу противника уже говорилось. Остальные тоже являлись достаточно опытными сотрудниками.

Однако, несмотря на исключительно сильный состав, судьба группы сложилась трагически. После в целом благополучного десантирования в нескольких километрах от деревни Мясной Бор ей удалось собраться и определить зону своих первоначальных действий, но развернуть работу по полной программе она не смогла по причине царивших там неразберихи и паники. Немцы, взяв в окружение 2-ю ударную армию, не сразу закрыли узкий коридор в сторону Мясного Бора, в который устремились наши солдаты и командиры. Чтобы не допустить их прорыва, немцы подвергали коридор прицельному артиллерийскому обстрелу и массированным налетам бомбардировочной авиации, а на выходе из коридора организовали усиленное войсковое оцепление, с тем чтобы сумевших пробиться красноармейцев брать в плен. Попав на участок, который может быть с полным правом назван мясорубкой, группа пропала без вести, и до окончания войны судьба ее бойцов оставалась неизвестной, хотя Курдюков в ноябре 1942 года вышел в наш тыл и работал в группе Хорсуна. Однако рассказать о судьбе остальных он ничего не смог -- попав под мощнейший артобстрел, он потерял из вида своих товарищей.

Некоторую ясность внесла Абрамова, явившаяся в июле 1945 года в Управление НКГБ Ленинградской области с рапортом о продолжении службы. Она рассказала, что 24 июня 1942 года группа пыталась прорваться через немецкие заградительные заслоны и практически сразу осталась без командиров. Тимофеев погиб первым в результате прямого попадания снаряда. Его заместитель Филиппов был тяжело ранен в обе ноги и оставлен, так как не мог передвигаться. Корольков, Лаптев и другие, уничтожив документы и зарыв в землю полевые сумки, в ночь на 25 июня прошли две цепи немецких заграждений, пересекли дорогу, но были замечены немцами. Произошла перестрелка, в которой погибли Лаптев и Корольков. В отношении себя Абрамова показала, что она и оставшиеся в живых Дмитриев и Гвоздарев вернулись на болото, к первоначальному месту сбора, которое беспрерывно подвергалось артиллерийскому обстрелу и атакам с воздуха, и там разошлись, пытаясь найти укрытие. После того как немцы 28 июня взяли ее в плен и этапировали на машине, Абрамова видела Гвоздарева в колонне советских военнопленных, направлявшейся в сторону Новгорода, и второй раз -- в лагере военнопленных в пос.Рождествено. О себе она рассказала, что содержалась в нескольких лагерях военнопленных, где использовалась на писарских должностях и в лагерной библиотеке (в лагерях существовали библиотеки, где находились немецкие газеты и пропагандистские книги на русском языке). Работали там, как правило, осведомители лагерной администрации. Со слов Абрамовой, к ней были вербовочные подходы со стороны немецких спецслужб, но от этих предложений она отказывалась.

В 1946 году в Ленинграде объявился и Гвоздарев. Глубокого расследования по нему не проводилось. Об участниках группы он вообще не был опрошен. О себе сообщил, что в Мясном Бору в одиночку двигался на выход из окружения, но, обессиленный, был задержан немцами. Затем он содержался в нескольких лагерях для военнопленных, из последнего, находившегося в Германии, был освобожден англичанами и передан нашему командованию, которое включило его в состав комиссии по возвращению советских граждан на Родину. Там он проработал до 1946 года, через фильтрационный лагерь не проходил. Что стало с ним впоследствии, неизвестно.

Такова суровая судьба группы Тимофеева.

4 июля 1942 года самолетом с Хвойнинского аэродрома в район Филева Луга Новгородского района была выброшена группа И.Т.Степанова, в состав которой вошли: радист И.И.Малафеев, бойцы Ю.Никитин и К.В.Богданов. Задание оставалось прежним -- найти и доставить на нашу территорию командование 2-й ударной армии.

В тот же день Степанов радировал, что группа благополучно приземлилась в заданном районе и приступила к выполнению задания. 5 июля он сообщил по рации, что обнаружена группа в составе пяти командиров старшего, трех командиров среднего звена и четырех бойцов. Разведчики указали им маршрут выхода в советский тыл. Кроме того, они встретили и оставили у себя сотрудника Особого отдела 2-й ударной армии Табаргина.

Из радиограммы Степанова от 6 июля следовало, что многие командиры сдаются в плен. Младшие командиры вместе с бойцами, если удается вырваться из окружения, группами уходят в северном направлении.

10 июля Степанов сообщил, что им расстрелян на месте предатель -- начальник финансового отдела 382-й дивизии Лоноткин, а также, что его группой снова обнаружены несколько десятков военнослужащих из числа старшего, среднего командного и рядового состава, которым даны необходимые ориентиры и оказана помощь при выходе в наш тыл.

В результате проведенной поисковой работы группа установила, что начальник Особого отдела 2-й ударной армии Шашков погиб при попытке выйти из окружения. Находившийся вместе с ним член Военного Совета армии Зуев ушел в лес, и его местонахождение установить не удалось, несмотря на то, что поиски велись в радиусе 20 километров от места выброски группы.

После этого из 4-го отдела поступило новое задание. В соответствии с ним группе надлежало направиться в район разъезда Нащи к железной дороге Луга -- Новгород для проведения разведки и наблюдения за передвижением войск противника. К этому времени группа израсходовала месячный запас продовольствия, наступили голодные дни, но тем не менее до 2 августа от нее регулярно поступали разведывательные данные о передвижении немецких войск.

7 августа в помощь группе Степанова 4-й отдел забросил самолетом еще четырех человек -- Г.П.Адамского, М.Г.Фокеева, Л.С.Михайлова, С.В.Васильева и вместе с ними продукты. 9 августа Степанов радировал, что все товарищи благополучно приземлились, однако грузы не найдены.

Утром 10 августа 1942 года на группу внезапно напали немцы. Завязался бой, в ходе которого был убит так и остававшийся с ними Табаргин, дважды получил ранение Михайлов, боец Никитин попал в плен. Радист Малофеев в упор убил офицера -- командира немецкого подразделения и выстрелами вывел из строя их рацию. После того как немцы открыли пулеметный огонь, группа отошла в глубь леса. Оторвавшись от преследования, бойцы, утратив связь со своим командиром, стали двигаться на выход в советский тыл.

Ночью с 15 на 16 августа группа в составе Адамского, Васильева, Фокеева, Богданова, Михайлова и Малофеева при переходе линии фронта наткнулась на огневую точку противника. Выстрелом из дзота был убит Малофеев. Остальные, отойдя в сторону на 30-40 метров, подползли к немецкому проволочному заграждению, миновали его и вышли в расположение боевого охранения воинской части Красной Армии.

Степанов, в ночь на 16 августа дежуривший во время отдыха бойцов, утром, незадолго до нападения немцев, поднял группу, а сам лег отдыхать. Ослабев от долгого голодания, он, когда услышал стрельбу, не смог присоединиться к группе. Немцы тем временем ушли вслед за бойцами в лес. Степанов направился к заранее обусловленному месту резервной базы, где в подобного рода случаях должны собираться бойцы. В течение пяти суток он искал своих людей, но безуспешно. Пройдя несколько районов, 23 августа он вышел на свою родину, в Дновский район, нашел в лесу местный партизанский отряд и с помощью проводника отряда 10 сентября вышел в расположение войск Калининского фронта. В 1943 году Степанов во главе разведывательной группы вновь окажется в немецком тылу.

В ночь с 25 на 26 июля 1942 года самолетом "Дуглас" Волховского фронта в 12 километрах от Чудова была выброшена радиофицированная разведывательная группа "Эшелон" в составе 7 человек: командир группы И.Г.Киннарь, радист Г.Н.Воинов, бойцы Л.И.Дубровка, П.Д.Сергеев, П.М.Карску, С.А.Мадонов, П.И.Зверев. Перед группой стояла та же задача, что и перед группами Тимофеева и Степанова.

26 июля Киннарь сообщил в 4-й отдел, что весь состав группы приземлился благополучно и приступил к выполнению задания.

Однако положение разведчиков осложнялось тем, что не были найдены сброшенные с самолета грузопарашюты с продовольствием, в связи с чем бойцы пережили длительную, двадцатидневную голодовку.

На следующий день Киннарь радировал, что его группой обнаружены старшие офицеры 2-й ударной армии -- командир 846-й стрелковой дивизии Кисель, председатель военного трибунала той же дивизии Михеев и начальник особого отдела 267-й стрелковой дивизии Коваленко, находившиеся в плохом физическом состоянии, изнемогшие от голода.

Из 4-го отдела последовало указание: оказать обнаруженным командирам посильную помощь и подобрать посадочную площадку для приема самолета. Операция по подбору площадки была затруднена тем, что группа действовала в заболоченной местности, и только 23 августа Киннарь радировал, что посадочная площадка подобрана, и сообщил ее координаты.

К 30 августа 4-й отдел совместно с командованием 14-й воздушной армии разработал план операции по выводу из окружения вышеназванных командиров 2-й ударной армии. В ночь со 2 на 3 сентября три самолета У-2 вылетели в район базирования группы. Однако командир, возглавлявший операцию, не решился провести посадку самолетов, и они вернулись обратно. Тогда Киннарь по рации вновь подтвердил, что посадочная площадка, указанная им ранее, вполне пригодна для приземления наших самолетов.

В ночь с 12 на 13 сентября четыре самолета У-2 снова вылетели в район базирования группы. Три самолета должны были принять по одному из трех командиров, а четвертый предназначался для отвлечения немцев -- он должен был устроить бомбардировку гарнизона карателей, расположившегося в близлежащем населенном пункте. Два самолета успешно справились со своей задачей -- они приземлились, приняли на борт и доставили в наш тыл Киселя и Коваленко. Третий самолет посадки не совершил якобы из-за отсутствия оговоренных сигналов с земли и прибыл на аэродром без пассажира. Четвертый отбомбился и вернулся на свою базу. В ночь с 14 на 15 сентября Михеев уже другим самолетом был доставлен в советский тыл.

Благодаря хорошо проведенной подготовке к приему самолетов, как то: правильный подбор площадки, ее расчистка, четкая организация охраны во время приземления, обеспечение сигнализацией -- группа успешно провела операцию по спасению трех командиров. Доставленные в советский тыл Кисель, Коваленко и Михеев, находившиеся в группе Киннаря в течение 45 дней, обратились с письмами к командованию Волховского фронта, в которых дали высокую оценку боевому и моральному состоянию разведчиков. По заявлению командира дивизии Киселя, взаимоотношения в группе товарищеские, дисциплина поддерживается на высоком уровне. Самого Киннаря он охарактеризовал как волевого, смелого, решительного командира, замечательного следопыта и хитрого разведчика, скромного и молчаливого человека. Михеев особо отметил готовность бойцов пойти на выполнение любого задания и участвовать в любой операции. Также командиры обратили внимание на то, что, несмотря на трудности в обеспечении продовольствием, Киннарь и его бойцы делились с ними последней пищей, беспокоились о состоянии их здоровья. Даже за формальными строчками рапортов чувствуется горячая благодарность командиров спасшим их разведчикам.

Во время пребывания в тылу противника Киннарь и его бойцы занимались и разведывательной работой. Группа вела круглосуточное наблюдение за передвижением немецких войск по шоссе Ленинград -- Москва и по железной дороге в районе Чудово -- Бабино, добывала ценные данные о дислокации воинских частей, складов, об оборудованных укреплениях и огневых точках, о режиме, установленном для населения. В период развертывания операций под Синявином в сентябре 1942 года группа зафиксировала снятие противником двух пехотных дивизий и крупных танковых подразделений, стоявших против наших 4-й и 59-й армий Волховского фронта и их перемещение в сторону Тосна. Киннарь в соответствии с заданием занимался также вербовочной работой среди местных жителей, проводил встречи с приобретенными агентами, получая от них материалы.

2 октября боец Карску, обеспечивавший встречу Киннаря с агентом, был обстрелян и получил ранение. К тому времени группа фактически прекратила систематическую разведывательную работу из-за еще одного двадцатидневного голодания, которое сопровождалось желудочными заболеваниями. Метеорологические условия затрудняли вылет самолетов для заброски продуктов питания. Получив указание выйти в советский тыл, группа после ста трех дней пребывания у немцев в ночь на 3 ноября 1942 года в полном составе пересекла линию фронта и вышла в расположение 288-й стрелковой дивизии Красной Армии.

Командование Волховского фронта дало высокую оценку результатам работы группы. Весь ее состав был представлен к правительственным наградам.

Когда в сентябре 1942 года стало известно, что командующий 2-й ударной армией Власов изменил Родине и находится в Берлине, оперативно-розыскные мероприятия были прекращены и 4-й отдел продолжил работу в соответствии с планом, намеченным на второе полугодие 1942 года, который дополнился разработкой операции по поимке или уничтожению Власова.

В 159 километрах от Санкт-Петербурга, в 40 километрах от Новгорода рядом с шоссе расположен мемориал, посвященный бойцам 2-й ударной армии, погибшим в июне -- августе 1942 года. Памятник воздвигнут по проекту скульптора Клыкова в 1968 году. В июне -- июле 2009 года его отреставрировали. В настоящее время он представляет собой комплекс, состоящий из 29 мемориальных тумб, на которых установлены 174 мемориальные плиты с высеченными на них 17 132 фамилиями бойцов, павших в боях при попытке выйти из окружения. Сколько их было на самом деле -- не известно до сих пор. На митинге при открытии комплекса в июле 2009 года говорилось, что здесь похоронены 40 000 человек. Называется и другое количество погибших -- 100 тысяч. Число офицеров и красноармейцев, попавших в немецкий плен, также противоречиво -- вплоть до 100 тысяч человек. Во всяком случае, после Мясного Бора все немецкие лагеря для советских военнопленных в Ленинградской области были переполнены, особенно в Гатчине и Гатчинском районе.

На центральном постаменте памятника золотыми буквами выбита надпись: "Воскресшим из забытья героическим бойцам и командирам 2-й ударной армии, смертью, подвигом своим отстоявшим Ленинград". С полным основанием можно считать мемориал памятником не только павшим воинам, но и сотрудникам 4-го отдела, погибшим в апреле -- июне 1942 года при проведении чекистских мероприятий в районе деревни Мясной Бор, фамилии которых отсутствуют на мраморных плитах.

Партийные группы обкома ВКП(б)

В ряде районов Ленинградской области с началом их оккупации сотрудники областных подразделений УНКВД вместе с районными партийными руководителями создали партийно-подпольные центры, основной задачей которых являлась пропагандистская работа среди населения, чтобы ободрить местных жителей и вовлечь их в сопротивление агрессорам. Однако в области имелись районы, где по причине сложной обстановки не удалось в начале оккупации создать такие центры. Тогда решено было формировать и забрасывать в эти районы партийные группы с аналогичными задачами.

Уже на начальном этапе деятельности опергруппы 4-го отдела в Малой Вишере она стала работать в контакте с Ленинградским обкомом ВКП(б), включая оперативных сотрудников в состав партийно-оперативных или оперативно-партийных групп (поначалу не могли определиться, какое из двух слов поставить на первое место, не говоря уже о том, кто из представителей этих двух структур должен становиться руководителем, а кто заместителем). Однако существовавшая неопределенность в структурном построении таких групп не позволяла четко разграничить функции руководителя и заместителя и не обеспечивала должного взаимопонимания между ними.

Показательной в этом отношении является оперативно-партийная группа М.К.Зубакова -- И.П.Бакушева, который до заброски являлся представителем Ленинградского обкома на Валдае. Уровень значимости группы был достаточно высоким. Об этом свидетельствует тот факт, что в ее подготовку лично включился начальник 4-го отдела Кожевников. Он, видимо, по согласованию с обкомом давал ее участникам следующую установку: после выхода в немецкий тыл группа должна проникнуть в Шимск и Сольцы, установить связь с действовавшими там партизанскими отрядами, заняться созданием новых партизанских групп и отрядов и руководить ими. Группу переправили из Ленинграда в Валдай, откуда подготовленные проводники должны были вывести ее через оперативный пункт в немецкий тыл.

Находясь в Валдае, Бакушев получил данные о якобы распаде партизанских отрядов в Шимском и Солецком районах и, действуя самостоятельно, без согласования с 4-м отделом, через Тихвин вылетел в Ленинград для получения новых инструкций. Трудно сказать, являлось ли это истинной причиной его отъезда или он хотел поднять свой статус и стать руководителем, во всяком случае, вывод группы был приостановлен, из ее состава выбыли несколько человек. Поскольку Бакушев отсутствовал, Зубаков включился в работу Валдайского оперпункта, занявшись приобретением разведывательного опыта, который, безусловно, пригодился ему, когда в скором времени, уже в конце октября 1941 года, он в составе, по существу, той же партийной группы, но уже в качестве ее комиссара оказался в немецком тылу, в районе Новгорода. Руководителем был утвержден Бакушев.

Перед группой стояли задачи, которые можно было отнести к сфере деятельности как обкома, так и УНКВД. В утвержденном Кожевниковым плане-задании они выглядят следующим образом:

1. Установление связи с партизанскими отрядами, находящимися в тылу противника в Новгородском, Шимском и Солецком районах.

2. Руководство боевой деятельностью партизанских отрядов, постановка перед ними боевых задач по уничтожению штабов, баз горючего, боеприпасов, живой силы противника, а также нарушение коммуникаций согласно прилагаемой инструкции.

3. Регулярное поддержание связи с УНКВД ЛО путем использования рации и посылки связных.

4. Проведение агентурно-оперативной работы внутри партизанских отрядов.

Не вызывает сомнения, что первые две задачи, несмотря на то что осенью 1941 года УНКВД еще занималось руководством партизанским движением, носят в большей степени партийный характер. Но информация об их выполнении, как видно из третьего пункта, должна была идти в УНКВД и уже оттуда -- в партаппарат, где ее позже сличат с представленным руководителем группы отчетом. Само собой разумеется, что отчет по линии госбезопасности представит также сотрудник Управления. По-видимому, такой сложный способ связи был избран потому, что штаб партизанского движения в то время еще только формировался. В последующем, когда все вопросы по партийным группам были урегулированы, текущая информация от них шла на приемопередаточные узлы ЛШПД, основными из которых были: Ленинградский, Волховский и Хвойнинский.

В связи с поставленными задачами можно рассмотреть состав группы и ответить на вопрос, кто из ее участников и в какой степени мог выйти на уровень их решения. В плане-задании дается перечисление участников в следующем порядке:

М.К.Зубаков, оперуполномоченный Секретариата УНКВД ЛО, лейтенант госбезопасности; И.П.Бакушев, представитель Ленобкома ВКП(б); И.Н.Дроздов, радист, сотрудник спецотдела УНКВД ЛО; Н.А.Мароев, член ВЛКСМ, колхозник колхоза "Победа" Новгородского района; Н.Д.Михайлов, член ВЛКСМ, колхозник колхоза "Броневик" Шимского района; В.И.Харин, член ВЖСМ, пекарь Мстинского сельпо.

Первые трое в силу своей общей и специальной подготовки близки к решению этих непростых задач. Трое других могли на месте поработать со своими связями при условии, если они сохранились, принимая во внимание, что немцы в первые дни оккупации в приказном порядке провели регистрацию населения, выявили партактив и представителей советской власти и публично, для устрашения других расправились с ними. А в общем-то, они годились только на роль связных и весьма условно -- рядовых бойцов.

Надо отдать должное Бакушеву и Зубакову. По прибытии в район Сольцы -- Шимск они провели среди местных жителей большую агитационную работу, склонили наиболее сознательную часть населения к вступлению в партизанский отряд, дополнили его красноармейцами, отставшими от своих частей при отступлении, и советскими военнопленными, успевшими бежать из немецких лагерей. Заслуга отряда состояла в том, что своими боевыми действиями он показал местному населению возможность и необходимость активного сопротивления немецким оккупантам.

В конце ноября 1941 года отряд влился в состав 4-й партизанской бригады. Зубаков был назначен ее комиссаром.

Отмеченная на примере группы Бакушева и Зубакова неопределенность в структурном построении подобного рода партийных групп была быстро и исключительно просто преодолена. Ленинградский обком стал самостоятельно не только формировать, но и направлять в тыл противника партийные группы с единственной задачей -- проведения пропагандистской работы во всех ее формах, и обращался в Управление в случаях, когда появлялась острая необходимость иметь в их составе оперативного работника. Отказа не было.

К примеру, в августе 1942 года при 4-й партизанской бригаде временно, как бы на сохранении находилась партийная группа Великитного, в составе которой, так же как партийный работник, находился сотрудник УНКВД ЛО Марушков. Хотя задача группы состояла в ведении пропагандистской работы среди населения, тем не менее ей приходилось вместе с бригадой участвовать в боевых действиях. В сентябре 1942 года по указанию обкома группа выделилась из бригады и присоединилась к Новгородскому межрайонному партийному центру.

Из имеющихся архивных материалов видно, что в октябре -- ноябре 1942 года, после того как в ходе немецких карательных экспедиций партизаны понесли значительные потери, партийными инстанциями были приняты экстренные меры для укрепления партизанского движения. Одна из них -- создание и вывод в немецкий тыл значительного количества партийных групп. Целью этой деятельности было положение численности партизанских формирований за счет местного населения. Для работы в составе этих групп Управлением был выделен старший оперуполномоченный контрразведывательного отдела Н.С. Крупин.

Технология зачисления в состав партийной группы видна из его рапорта, представленного значительно позже, в сентябре 1943 года, после лечения в Москве. В частности, он указывает, что в Малую Вишеру, к 4-му отделу, он "был прикомандирован 5-го ноября 1942 года как работник партийной группы Лен. обкома для засылки в немецкий тыл".

"Назначение дал 14-го декабря 1942 года уполномоченный обкома Поликарпов", после чего Крупин "был включен в партийную группу Рачкова Н.А.". (Рачков в начале октября 1942 года несанкционированно вывел в наш тыл 3-й партизанский полк, командиром которого являлся, и часть примкнувшего к нему 2-го полка, в связи с чем проводилось расследование по линии УНКВД.) Как видим, назначение Крупину давалось не Управлением, а уполномоченным обкома.

Конечно, опыта у партийных функционеров по преодолению немецких оборонительных позиций не было, и неудивительно, что проникновение в немецкий тыл было для них делом непростым. Крупин указывает, что "с 17-го декабря 1942 года по 8 марта 1943 года совместно с партийными группами передвигался вдоль линии фронта от Поддорья до дер. Михали (южнее Холма), но безуспешно, не перешли".

Продолжая тему выхода в немецкий тыл, далее он пишет: "9 марта 1943 года на планере вместе с заместителем начальника партийной группы Петровой опустились в расположении 2-й и 3-й бригад, куда Рачков прибыл на 10 дней раньше и был назначен командиром 2-й партизанской бригады. 8 человек, летевшие одновременно с Рачковым, но на другом планере, были опущены на немецкие позиции южнее Старой Руссы. Половина погибла, половина вернулась в наш тыл".

Ввиду распада партийных групп Крупин был назначен в оперативную группу НКВД 2-й партизанской бригады к Репину. Петрова стала заместителем начальника политотдела бригады.

Дальнейшая судьба Крупина -- партизанско-чекистская. "С 10 по 20 марта 1943 года занимался разведкой на дальние города Псков, Остров, Новоржев. Затем находился с 20 по 30 марта в партизанском отряде N 50. В трех боях командовал отрядом, так как командир был ранен. 9 апреля вместе с начальником штаба Юрцевым (впоследствии А.В. Юрцев стал командиром 13-й партизанской бригады. -- Авт.) и другими командирами пошел на прорыв окружения в районе дер. Горочка у железной дороги Порхов -- Дно и был ранен в голову. С 26 апреля по 23 мая находился в 3-й партизанской бригаде и помогал в работе руководителю оперативной группы Кадачигову. От него самолетом вылетел в Москву для лечения в клинике Бурденко".

В партийных группах оперативные работники назначались заместителями руководителей, если группа состояла из 5-6 человек. При большей численности сотрудники являлись вторыми заместителями. При этом они командировались Управлением НКВД в распоряжение обкома, прибывали к месту формирования группы как партийные работники, и на Валдае (в основном, оттуда группы уходили в немецкий тыл) ими занимался представитель обкома.

Примером трудностей, с которыми сталкивались партийные группы, может служить деятельность группы Ленинградского обкома ВКП(б) под руководством партийного работника Тарасова, которая находилась в немецком тылу с 14 января по 15 марта 1943 года.

Зоной ее действий были определены Красногвардейский, Слуцкий и Оредежский районы, куда ранее забрасывались радиофицированные партийные группы, однако на связь они не вышли. Это были те районы (особенно Красногвардейский, то есть Гатчинский) где немецкие спецслужбы внедрили эффективную систему контрразведывательных мер.

Всего в группу вошли 12 человек. Ее руководителем был партийный работник И.П. Тарасов, первым заместителем -- также партработник Н.В. Колесов. Вторым заместителем являлся старший следователь следственного отдела УНКВД Н.И. Иванов, включенный аппаратом обкома ВКП(б) в группу как партийный работник. В 1942 году он уже ходил с заданием в немецкий тыл. Вот имена остальных участников (обратите внимание с точки зрения подбора группы на их специальность и места работы в прошлом). Обком в отличие от УНКВД формировал свои группы из людей, которые до войны работали в той местности.

Н.П. Черных, председатель Красносельского райисполкома;

A.M. Смирнов, председатель Красносельского горсовета;

A.M. Иконников, директор торфоразработок в Слуцком районе;

Н.И. Иванов, заведующий отделом Слуцкого РК ВКП(б);

Н.В. Дичева, секретарь Слуцкого РК ВЛКСМ;

Кириллов, редактор демянской районной газеты;

Кустов, студент ЛГУ;

Шляпников Сергей, Ольм -- радисты.

После высадки из самолетов по причине отсутствия достаточного количества лыж (так как большая их часть сломалась при выброске) группа остановилась в полутора километрах от озера Мочалище, расположившись на небольшом острове среди замерзшего болота, а не в лесном массиве, что существенно ограничило возможности развернуть работу и о чем радиограммой было сообщено начальнику ЛШПД Никитину. Обращаясь к Никитину, они главным образом рассчитывали, что им забросят лыжи, без которых группе в зимних условиях было не обойтись, тем более что передвигаться по дорогам они не могли, поскольку там слишком велики были шансы натолкнуться на карателей или патрули.

Группа сразу взялась за дело. Для начала изготовили четыре листовки общим тиражом около 350 экземпляров. Первая содержала информацию об успехах Красной Армии и призыв к населению усилить борьбу с оккупантами. Вторая извещала о разгроме немцев под Сталинградом, рассказывала о патриотическом движении трудящихся Советского Союза по добровольному взносу сбережений на производство военной техники для Красной Армии. Третья оповещала о наступательных действиях Ленинградского и Волховского фронтов, о прорыве блокады Ленинграда. Четвертая листовка содержала обращение к населению Оредежского, Красногвардейского, Слуцкого и Красносельского районов с призывом к усилению борьбы с немецкими оккупантами всевозможными средствами, как то: уход к партизанам, саботаж немецких приказов, разрушение железных дорог, мостов, порча связи, телеграфа и так далее.

Листовки вместе с экземплярами газеты "Ленинградская правда", которых было сброшено около 4 тысяч, распространяли при встречах с жителями Красногвардейского, Слуцкого и Оредежского районов, а также в Красногвардейске, на станции Сиверская, в поселках Дивенский, Мшинский, Чаща, Чолово, Вырица и других. Для того чтобы добраться до этих населенных пунктов, надо было скрытно пройти большое расстояние, порой до 150 километров. К тому же само появление вблизи населенных пунктов было сопряжено с опасностью.

Одновременно с этим в соответствии с заданием предстояло разыскать партийную группу Андреева, сформированную из местного партактива, с тем чтобы получить информацию об обстановке в Оредежском районе и о патриотически настроенных местных жителях, которых можно было бы использовать в пропагандистской работе.

Участники группы поочередно, сменяя друг друга, раз за разом выходили на поиски группы Андреева, ориентируясь на лыжные следы и оставленные вещи. 19 января нашли две разрушенные землянки. В одной из них были обнаружены следы крови, разбросанные запалы, противотанковые мины, питание для радиостанции, обрывки газет, старый полушубок, книги на русском языке и другие предметы. От землянок в сторону поселка Чолово шли лыжные следы. Было сделано предположение, что на группу Андреева напали каратели, так как накануне оттуда слышалась автоматная стрельба. Пройдя по лыжне в сторону Чолова, группы не обнаружили, поэтому на окраине поселка разбросали листовки и вернулись на базу.

26 января на базу пришли два участника другой партийной группы, Кривенко и Забелин. Группа, по их информации, была заброшена в ночь с 23 на 24 января и состояла из четырех человек: руководителя Ивана Кривенко, двух разведчиков, Александра Забелина и Пакуева, и радиста Лосева. Все они были десантированы в южной части озера Стречно.

Со слов Кривенко, 25 января им был сброшен с самолета баул с продуктами, розыском которого в это время занимались Пакуев и Лосев. Несколько членов группы во главе с Тарасовым вместе с Кривенко и Забелиным отправились на поиски баула и оставшихся разведчиков. Остановившись в укрытии у озера Мочалшце, они отпустили "гостей" вперед и стали наблюдать за развитием событий. Действительно, вдалеке были видны два человека, к которым двигались Кривенко и Забелин. Но в это время поодаль появился отряд карателей, начавших окружать Лосева и Пакуева. Остальные двое также были замечены полицаями, которые стали их преследовать. Оторвавшись от карателей, Кривенко и Забелин у озера Мочалище встретились с ожидавшей их группой Тарасова и, прибыв на базу, дали Никитину радиограмму о распаде группы.

29 января в расчете на то, что каратели снялись и ушли, а Лосеву и Пакуеву удалось спастись, на их поиски снова были посланы Кривенко и Забелин и с ними Колосов и Кустов. Однако на месте они обнаружили только лыжные следы в направлении Малой Вишеры. Возникло предположение, что разведчики попали в плен, которое впоследствии подтвердилось. Лосев под диктовку немцев вышел на связь с партийным радиоцентром в Малой Вишере и назначил Кривенко место встречи в сарае у деревни Пелково. Чтобы не попасть в немецкую засаду, группа Тарасова прекратила поиски Лосева и Пакуева. Кривенко и Забелин присоединились к ней.

Для выполнения задания каждый участник с дневным интервалом направлялся в походы, которые проводились мини-группами из трех человек, как правило, во главе с Колосовым или Николаем Ивановым. Они выясняли обстановку в населенных пунктах Кремено, Вырице, Сиверской, в Зверинских и Комаринских хуторах, устраивали засады для задержания местных жителей, чтобы получить информацию о немецких гарнизонах и о людях, которых можно использовать в пропагандистских мероприятиях.

В районах железнодорожных станций Чаща, Дивенская, Мшинская организовывали наблюдение за движением поездов, фиксируя перевозимые грузы и изучая систему охраны.

17 февраля Николай Иванов проник в Ширские хутора для восстановления связи с проживавшими там довоенными агентами УНКВД "Арнольдом", "тетей Полей" и "Соловьем". Не обнаружив их, он пошел в дом лесника Елагина, где провел с ним и его дочерью беседу, в ходе которой дал им задание разыскать агентов и собрать сведения о наличии в близлежащем окружении немецких воинских частей, их численности, вооружении и возможном перемещении, о строительстве оборонительных сооружений, работе и строительстве аэродромов, расположении складов с боеприпасами и продовольствием, выяснить места расположения карательных отрядов, составить списки старост деревень и полицейских, а также советского актива, подобрать людей для включения в партизанские отряды и провести сбор средств на нужды Красной Армии.

Елагин отнесся к Иванову лояльно, без колебаний назвал известные ему места расположения немецких воинских частей и карательных отрядов, рассказал, что "Арнольд", "тетя Поля" и "Соловей" переехали в Вырицу, назвал несколько лиц, которые, по его мнению, настроены патриотично. Для закрепления вербовок Иванов взял у Елагина и его дочери подписки об их согласии сотрудничать с советской разведкой, обговорил способы связи через почтовый ящик и передал для распространения листовки и газеты.

Иванов и другие участники группы, имея установку ради безопасности устранять лиц, подозрительных по части сотрудничества с немецкой контрразведкой, действовали довольно решительно. Так, 20 февраля они сделали засаду на тропинке между деревней Чаща и бараком Тупик, задержали неизвестного мужчину лет 50, который назвался охотником. В разговоре тот восхвалял немцев и категорически отказывался помогать партизанам, в связи с чем был уничтожен.

Вероятнее всего, немцам стало известно о деятельности группы Тарасова. По крайней мере каратели стали подтягиваться к месту, где располагалась база. 23 февраля произошло первое серьезное нападение на группу, и ей пришлось покинуть базу. Было принято решение продвигаться в наш тыл. Однако каратели следовали за группой, которая не могла оторваться от них, поскольку по-прежнему не хватало лыж.

24 февраля 1943 г. Чернат и радист Шляпников были посланы за лыжами в соседнюю деревню. Вечером они вернулись без лыж, объяснив, что заблудились. Рано утром 25 февраля их снова послали с приказом вернуться к 12 часам дня. Чернат пришел вечером один и заявил, что у Острова они попали под обстрел засады карателей и "при первых выстрелах Шляпников сел и больше не поднимался". Чернат был вынужден уйти. Видимо, перестрелка действительно имела место, так как в 12 часов дня в районе Острова группа слышала автоматную стрельбу.

25 февраля вечером группа, закопав радиостанцию Шляпникова и сделав снегоступы, отошла за Витебскую железную дорогу. 26 февраля на проселочной дороге между деревнями Черемна -- Кремено была сделана засада в составе трех человек: обоих Ивановых и Тарасова.

Днем они задержали двух женщин -- одна была из деревни Черемна, другая из деревни Кремено. С ними провели короткие беседы, дали газеты "Ленинградская правда" и немного листовок для передачи в Кремено Мочалкину и Жоржиной, которые в прошлом относились к партактиву, а также чтобы распространить в деревне Черемна.

Женщины сообщили, что в Кремено, кроме немецких солдат, около двух недель стоит карательный отряд из 35-40 человек. Они назвали старосту деревни, а также поименно советский актив.

При переходе реки Оредеж группа снова была настигнута карателями, произошла перестрелка. Преследование продолжалось и дальше. С каждым днем по причине голода продвигались все медленнее. В Ленинград Никитину послали радиограмму с просьбой забрать группу самолетами у озера Глухого и пошли дальше.

К первым числам марта второй Иванов, Никандр, Кириллов и еще некоторые участники идти уже не могли. Группа приостановила движение и дала квадрат для заброски баула. 3 марта они получили продукты и лыжи. По мере восстановления сил группа продвигалась в Тосненский район, перешла железную дорогу Новгород -- Пушкин. Оттуда послали людей к Елагину, чтобы очистить почтовый ящик и дать новые задания, поскольку все сведения он должен был приготовить к 1 марта 1943 года.

Рано утром 8 марта на опушке болота Пушкинский мох на группу снова напал карательный отряд. В бою были убиты Чернат и Иконников. Тяжелые ранения в ногу, руку и плечо получил радист Ольм, которого долгое время везли на лыжах, пока каратели их снова не настигли. Ольма пришлось оставить, снабдив его продуктами и боеприпасами. Вскоре каратели в третий раз за день настигли группу. Во время боя были слышны стоны Ольма и выстрелы там, где он лежал. Не установлено, каким его взяли немцы -- живым или мертвым.

Всего в течение дня группа выдержала четыре боя. В ней остались семь человек, каратели потеряли не менее десяти. Было принято решение переходить линию фронта в районе Мясного Бора и Любина Поля. В последующие четыре дня, начиная с 9 марта, группа вела бои у деревни Новая и в районе деревни Финев Луг, между реками Рогатка и Кересть. Были тяжело ранены Иванов Никандр -- в ногу, спину и щеку и в грудь -- Иванов Николай. В эту же ночь в присутствии всех оставшихся членов группы были сожжены шифр НКВД и шифр радиста Ольма, так как, по предположениям, линия фронта находилась уже близко и с шифрами через нее идти не хотели.

Тогда же было вынесено решение застрелить Никандра Иванова, поскольку тот был тяжело ранен, а нести его не было сил. Но стрелять никто не решился, и его оставили в лесу одного с продуктами, картой, компасом и оружием.

У Николая Иванова были обморожены ноги и не действовала рука. Несмотря на обмороки, он все же шел за группой, передав пистолет заместителю командира Колосову.

Вечером 13 марта 1943 г. группа достигла озера на Замашском болоте, где пробыла всю ночь и следующий день. Вечером 14 марта оставшиеся шесть человек -- Тарасов, Кириллов, Колосов, Дичева, Забелин и Иванов -- подошли к передовым оборонительным линиям немцев. За разобранной железной дорогой Новгород -- Чудово неожиданно вышли на замаскированный вал с глубокой траншеей, в которой находились немецкие солдаты. Группа раскололась на две части. По утверждению Забелина, севернее пошли четыре человека -- Забелин, Колосов, Дичева и Кириллов, южнее -- двое: Иванов и Тарасов.

Иванов вынырнул из маскировочного вала и проскочил у самой траншеи, спрятавшись за холм. Солдаты после окрика "Хальт" открыли стрельбу, и бежавший за ним Тарасов упал. После длинной автоматной очереди Иванова немцы затихли. Тогда чекист выбежал из-за холма, бросил в траншею с солдатами гранату "Ф-1", перелез траншею и побежал через поляну в лес.

Вскоре немцы со всех сторон открыли ураганную стрельбу из пулеметов, минометов, автоматов, освещая местность ракетами. Иванов добежал до леса, а затем пошел строго на восток. Линию фронта он перешел 15 марта 1943 г. в 2 часа ночи.

Пройдя лесом около трех километров на восток, Иванов вышел на опушку леса, где находилась землянка с красноармейцами, сдал им автомат и был доставлен в штаб 2-й стрелковой дивизии 59-й армии Волховского фронта. В штабе по карте ему указали место, где он перешел линию фронта -- в районе между деревней Любцы и Мясным Бором. Сразу же из штаба дивизии его отправили в госпиталь.

Что касается тех членов группы, которые пошли севернее, то они также наткнулись на немецких солдат в количестве 7-8 человек. Шедший впереди Забелин скосил их из автомата. Перейдя траншею, они встретили круглое проволочное заграждение, которое не смогли пройти. Колосов пошел правее, а Забелин, Дичева, Кириллов остались на месте. Немцы открыли ураганный огонь. В этот момент осколками была контужена Дичева и ранен в обе руки, в висок и щеку Забелин. Осколками мины они пробили дыру в проволочном заграждении. Забелин и Дичева преодолели его. Кириллов остался на месте, и его больше не видели. Уже за проволокой пулеметной очередью была убита Дичева. Забелин добрался до леса, где встретил красноармейцев, которые отвезли его в штаб 2-й дивизии, а оттуда в госпиталь.

Услышав ураганный огонь со стороны немцев, в штабе дивизии подумали, что началось наступление, и выслали передовые части. На одну из них вышел Колосов, которого, приняв за немца, застрелили.

Из четырнадцати человек группы Тарасова линию фронта сумели преодолеть только двое -- остальные погибли или пропали без вести. Выпал из отчетов Н.И. Иванова и Забелина Кривенко, последующая судьба которого осталась неизвестна. Не хотелось бы думать, что он погиб. Во всяком случае, по уголовному делу в отношении немецкого разведчика Винка, участника истребительного батальона, добровольно сдавшегося немцам в плен, в 1945 году давал показания Кривенко, знавший Винка по периоду совместной учебы в институте им. Лесгафта и пребыванию в истребительном батальоне. Однако достоверно идентифицировать Кривенко, вошедшего в группу Тарасова, не зная его имени и отчества, нельзя.

После лечения в госпитале Николай Иванов 20 мая 1943 г. представил обстоятельный отчет о работе в тылу врага, к которому приложил рапорт с просьбой снова направить его в немецкий тыл.

В заключение -- рассказ о гибели еще одного чекиста, заброшенного в составе партийной группы, старшего оперуполномоченного 4-го отдела, старшего лейтенанта госбезопасности А.А.Михайлова. 15 января 1943 г., почти день в день, что и группа Тарасова, он в составе Лужского межрайонного партийно-подпольного центра из 9 человек был десантирован в семи километрах от ст.Чаща на территории того же самого Оредежского района.

Михайлов имел немалый опыт работы в тылу врага. Еще осенью 1941 года он воевал в составе 5-го партизанского полка. В ноябре под его руководством была проведена операция по разгрому немецкого штаба в деревне Метаморочка Новгородского района, в результате которой были уничтожены более 20 немецких военнослужащих и автотранспорт.

Теперь Михайлов обеспечивал группу информацией об оперативной обстановке в зоне ее деятельности, для чего установил доверительные контакты с местными жителями, используя их для выявления предателей и немецких пособников. Также он, наблюдая за коммуникациями, собирал данные разведывательного характера.

Обстоятельства его гибели стали известны уже после войны от бывшего заместителя руководителя Лужского партийного центра И.Д. Дмитриева, впоследствии ставшего комиссаром 9-й партизанской бригады. Дмитриев сообщил, что 26 февраля 1943 г. Михайлов находился в разведке вблизи Островенского сельсовета Лужского района, где был обнаружен немецкими карателями. В завязавшемся бою он погиб в трех километрах от деревни Загорье.

Фотографии Георга Гундлаха, фотографа 506 пехотного полка 291 пехотной дивизии вермахта. За время войны Гундлах сделал около четырех тысяч фотографий. Минуя военную цензуру, большую часть негативов переслал домой, тем их сохранил. После войны издал фотоальбом "Волховская битва. Документы ужаса: 1941 - 1942 год", с эпиграфом: "Предупреждение живым, в память мертвых. Нет войне. Храните мир".

В интернете альбом есть полностью в нескольких местах.

Видео: Игорь Растеряев фото Георга Гундлаха РУССКАЯ ДОРОГА

http://www.youtube.com/watch?v=W6tH0Mm646M&feature=share&list=PL63D82FD7604B3D2E

Оставить комментарий © Copyright Тиранин Александр Михайлович (amtiranin@bk.ru) Размещен: 25/09/2012, изменен: 29/01/2013. 53k. Статистика. Очерк: Вторая Мировая ЛЕНИНГРАДСКАЯ БЛОКАДА. Документы и свидетельства Иллюстрации: 72 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: В приложении фотографии Георга Гундлаха, фотографа 506 пехотного полка 291 пехотной дивизии вермахта. Подготовка документов к публикации, а также комментарии, дополнения и пояснения к документам принадлежат Альберту Фёдоровичу Стародубцеву, если не указан другой автор.