ArtOfWar. Тиранин Александр Михайлович. Внезапная и ожидаемая. Документы Ленинградского управления нкгб-нквд ч.10 Предатели и предательство. Побудительные мотивы предательства. Категории предателей.

ВНЕЗАПНАЯ И ОЖИДАЕМАЯ

Ленинградское управление нкгб-нквд перед войной и в годы блокады.
Документы и свидетельства.

Часть десятая. Предатели и предательство. Побудительные мотивы предательства. Категории предателей.

1942г. Будни разведки .

Как правило, когда пишут о работе наших разведчиков в тылу врага, в качестве примера приводят удачные операции. И в самом деле - зачем приводить неудавшиеся? Исходя из тех же соображений, много рассказывают о героизме советских людей и лишь глухо упоминают о предательстве.

История провалов и предательств, недомыслия и неразберихи мало кого интересует. И зря. Потому что реальная работа в тылу врага состояла не только, а часто и не столько из удач, сколько из ошибок и трагических случайностей. И люди, к которым обращались за помощью, тоже далеко не всегда являлись патриотами, особенно в первые полтора года войны, когда многим казалось, что окончательная победа немцев -- лишь вопрос времени.

Один из пиков предательства пришелся на первые месяцы войны, второй -- на июль -- август 1942 года. По-видимому, он был связан с трагедией 2-й ударной армии. Иногда предатели сотрудничали с немцами на идейной основе, но чаще просто из желания сохранить жизнь. Это желание порой приводило к тому, что отдельные личности переходили с одной стороны на другую по несколько раз.

Кто же они были -- люди, перешедшие на сторону врага?

О предателях и предательстве

Предавали, шли на сотрудничество с немцами самые разные люди: местные жители оккупированных территорий; переселенцы, которых вывозили в глубокий немецкий тыл из населенных пунктов прифронтовой зоны, таких, как Тосно, Пушкин, Павловск, пос.Володарский, Урицк и другие; военнопленные, содержавшиеся в созданных немцами лагерях. Не были исключением также разведчики и бойцы разведывательно-диверсионных групп всех десяти разведывательных служб Ленинградского и Северо-Западного фронтов, КБФ и Управления НКВД ЛО.

Все эти люди представляли собой вербовочную базу для немецких спецслужб. Идейных предателей, инициативников было не так уж и много, основу местных агентурных сетей составляли завербованные из корыстных побуждений или ради самосохранения советские граждане.

На оккупированной территории Ленинградской области в 1941-1944 годах сотрудничали с немцами более 15 тысяч человек, в том числе более 10 тысяч -- с гражданской администрацией, полицейскими, жандармскими и абверовскими органами, и около 5 тысяч состояли в РОА. Правда, не всякое сотрудничество -- предательство, что, кстати, хорошо понимали те, кто после освобождения области рассматривал дела этих людей. Естественно, никакому наказанию не подлежали те, кто работал на немцев, чтобы прокормиться. Советская власть сочла возможным не карать даже рядовых сотрудников полиции, если те не являлись бывшими военнослужащими, т. е. не изменили принесенной присяге, и не участвовали в карательных операциях против партизан и мирных жителей. Да и среди русских сотрудников немецкой разведки и власовцев было немало таких, кто пошел на это с одной целью - вырваться к своим и, как только представлялась такая возможность, переходил на нашу сторону.

Всех этих людей мы вынесем за скобки нашего повествования и будем говорить только о тех, кто более-менее искренне и результативно работал на врага.

Предательство имеет свои гносеологические корни, но в данном случае уместнее говорить не о философии, а о проводившейся немцами пропагандистской обработке населения и о методах вербовки агентуры, основой которой служили, в частности, нечеловеческие условия содержания в лагерях военнопленных и чудовищные методы допроса попавших в плен советских разведчиков и разведчиц. Ни одна спецслужба не прибегала в таком массовом порядке к подобного рода омерзительным методам вербовки, но надо сказать, что и надежность немецкой агентуры была очень низка.

Предпосылкой к вербовке гражданских лиц являлся уже сам факт получения работы в немецких административных органах, на железной дороге, на военных объектах, таких, как склады продовольствия и обмундирования, базы горючего и боеприпасов, в лесничествах и по содержанию шоссейных дорог. Занятые в этих сферах люди не умирали с голода -- они имели хороший паек, такой же, как у рядового немецкого солдата. Если принять во внимание, что пайком кормилась вся семья, то зависимость была очевидной.

Немецкие спецслужбы имели большой выбор кандидатов на вербовку, и любой отказ от сотрудничества рассматривался ими как проявление неблагонадежности и возможного противодействия в последующем. Осознавая подобного рода зависимость, вербуемый или становился на путь предательства, или, дав согласие, искал выход в оказании помощи подполью и партизанам. Немцы, в свою очередь, пытались закрепить вербовку не только получением подписки о сотрудничестве, но и, заставив человека выполнять задания, связанные с предательством.

Решению задачи создания на оккупированной территории разветвленной агентурно-осведомительной сети германские спецслужбы подчинили свой пропагандистский аппарат. К нему относились:

1. Открытая в Гатчине пропагандистская школа, курс обучения в которой проходили одновременно 40 человек. Контингент слушателей был русскоговорящий, с явно выраженным антисоветским уклоном. Преподавательский состав имел четкую антибольшевистскую, геббельсовскую ориентацию. Диапазон использования выпускников был довольно широк, начиная от редакций, где издавались книги, газеты и листовки с клеветой на советскую власть и Красную Армию, до вещания через громкоговорители на наши передовые позиции с призывами переходить на сторону немцев.

Такую школу закончила в марте 1945 года предательница из Гатчины Грязнова, которая в апреле выезжала к передовым позициям наступавших на Берлин войск Красной Армии и призывала через громкоговоритель наших солдат складывать оружие ввиду скорой победы вермахта. До этого она закончила школу надзирательниц и работала начальником женского трудового лагеря в Красногвардейском районе.

2. Немецкие власти, чтобы держать население в состоянии информационного голода, в приказном порядке под угрозой расстрела обязали всех жителей сдать радиоприемники. (Впрочем, Ленинградское радио все равно осуществляло вещание на оккупированную территорию в надежде, что хоть кто-то услышит его голос и поделится новостями с родственниками или соседями.)

3. В наиболее людных местах, на рынках, площадях через громкоговорители передавалась лживая, искаженная информация о победах немецкой армии, о якобы взятии таких крупных городов, как Сталинград, и даже о взятии Москвы и падении Ленинграда. В передачах содержались призывы отлавливать большевиков и евреев и сдавать их немецким властям как врагов русского народа.

4. Немцы начали издавать и распространять на оккупированной территории через розничную сеть газеты на русском языке, такие, как "Русское слово" в Пскове, "Северное слово" в Риге. В Гатчине издавалась газета "Мировое эхо", в которой печатались наряду с лживой информацией об успехах немецких войск письма граждан, выехавших на работу в Германию, об идиллическом пребывании в этой стране.

Воздействию печатного слова на население немцы придавали особое значение. В частности, они обязали жителей Гатчины и района, работающих в немецких учреждениях, подписаться на газету "Мировое эхо". Печатали объявления, чтобы повысить интерес к периодическим изданиям и увеличить тиражи. К примеру, дневная выручка одного из газетных киосков в Гатчине доходила до 1500 рублей при стоимости одной единицы издания 1,5 рубля.

Немцы постоянно отслеживали читательский интерес к печатным изданиям, в том числе к распространявшимся в большом количестве листовкам. Нельзя не отметить, что среди издателей находились трезвые головы, которые указывали на шаблонность статей, прямолинейную подачу лживой информации, а также на отсутствие элементарной привлекательности. Однако критическая оценка содержания печатных изданий некоторыми немецкими пропагандистами в вышестоящих пропагандистских органах в Берлине зачастую рассматривалась как попытка привнесения пораженческих настроений и грозила смещением с должности и отправкой на фронт.

5. Была предпринята попытка насадить среди местного населения немецкую массовую культуру, чтобы сделать образ Германии более привлекательным в глазах русских людей. В Гатчине открыли кинотеатр для местных жителей (фильмы для немецких солдат и офицеров показывались в отдельном кинотеатре). Посещаемость его была невысокая, в основном, туда ходили подростки и молодые женщины, а также лица, работавшие на немецких объектах и в административных учреждениях, которые посещением кинотеатра должны были демонстрировать свою лояльность немцам. Однако пропагандистам массовой культуры не удалось добиться высокой посещаемости. Объяснялось это также тем, что фильмы шли на немецком языке, в основном, были развлекательного характера, как правило, после одного-двух "культпоходов" интерес к ним пропадал.

Организовывались также концерты, где главным действующим лицом являлся бывший солист Ленинградского театра оперы и балета им.Кирова Н.К.Печковский, который, будучи талантливым тенором, пользовался популярностью у немцев. С концертами он выезжал в оккупированные города Ленинградской области, в Прибалтику, выступал в Берлине и Вене, где не был принят в труппу знаменитого оперного театра по причине якобы незнания немецкого языка.

Арестованный предатель Г.А.Куликов, подготовленный в Сиверском разведпункте для ведения разведывательной работы в блокадном Ленинграде, рассказывал об обстоятельствах, при которых певец стал работать на немцев: "Уже в бытность пребывания Загоруйченко (студент института им. Лесгафта, до войны чемпион СССР по боксу в среднем весе, добровольно сдался немцам в плен. -- А.С.) на Сиверской обнаружилось, что личным знакомым последнего является певец Печковский, проживающий со своей матерью и еще одной женщиной в Карташовке под Сиверской на собственной даче, и которого Загоруйченко знал еще по Ленинграду. Знал ли Загоруйченко о пребывании Печковского в Карташовке еще до своего прибытия на Сиверскую или встретился с ним во время одной из тренировочных прогулок на лыжах, я не знаю. Но однажды, в январе или в феврале месяце (1942 года. А.С.), Загоруйченко рассказал нам, что встретился с Печковским, что последний живет очень плохо и испытывает крайнюю нужду в продовольствии. Он предложил нам, то есть всем проживающим на "Корниловской даче", сделать сбор продовольствия в его пользу. По договоренности с Владимиром Яковлевичем (капитан Красной Армии, добровольно сдавшийся в плен, комендант Сиверского разведпункта. -- А.С.) и эстонцами (три охранника разведпункта: Хельмут, Карл и Артур. -- А.С.) мы собрали две буханки хлеба, выделили некоторое количество картофеля, и все это Олег Загоруйченко, Борис, Николай (другие разведчики, пребывавшие в школе, тоже добровольно сдавшиеся в плен военнослужащие Красной Армии. -- А.С.) и кто-то из эстонцев свезли Печковскому. Затем в это дело вмешался и Владимир Николаевич (гражданский сотрудник школы, занимался подбором разведчиков из числа военнопленных, одновременно являлся переводчиком. -- А.С.). По его указанию из штаба были доставлены на дачу Печковского дрова. Побывав в отпуске с 15-го февраля по 15-е марта у своей семьи в Риге, Владимир Николаевич привез для Печковского продовольственную посылку, якобы из Риги, и ее свезла в одно из воскресений Печковскому эта же группа лиц. Причем вместе с группой в тот день пошел на лыжах в Карташовку и сам Владимир Николаевич. Свою заботу о Печковском Владимир Николаевич мотивировал тем, что нужно сохранить для новой России этого крупного певца. В дальнейшем положение Печковского резко улучшилось. В апреле месяце мне пришлось слышать от кого-то из ребят, как будто бы от Бориса, что Печковский начал давать концерты, и что о нем проявляется забота, и он уже ни в чем не нуждается".

После войны против Печковского было возбуждено уголовное дело, однако суд не нашел в его деяниях состава преступления. Его работа на немцев ограничивалась поездками с концертами по немецким гарнизонам, на более глубокое сотрудничество с оккупантами Печковский не пошел. Более того, он знал гатчинского подпольщика Игоря Рыбакова, работавшего в комендатуре переводчиком, но не выдал его.

6. В Пскове при участии СД была открыта "Славянская миссия" с филиалом в Гатчине. Немцы на оккупированной территории области увеличили число действующих церквей до 176 и попытались поставить церковь под контроль СД, укомплектовав штат миссии многими изменниками, что не осталось не замеченным дня населения.

Народ ходил в церкви, но проводившаяся там немецкая пропаганда воспринималась далеко не всеми прихожанами. Кроме того, немцы явно "перебарщивали", пытаясь завлекать народ в церковь через репродукторы.

7. Немецкий пропагандистский аппарат и СД важное значение придавали учащейся молодежи. В Гатчине открыли гимназию, а в Мариенбурге -- прогимназию. Директором прогимназии назначили К.С.Шуева, который был завербован СД в качестве осведомителя. Заданием Шуева было изучать преподавателей, учащихся и их родителей, выявлять коммунистов, евреев, советский актив, партизан и лиц, имевших связь с ними, узнавать о возможных заговорах против немцев. Информацию своим хозяевам он предоставлял в письменном виде вместе с протоколами родительских собраний. Именно в этот период он дал наводку на упомянутую выше Грязнову, которую после дополнительного изучения завербовала немецкая контрразведка и направила в школу надзирательниц в Вырицу.

Шуев поддерживал тесную связь с начальником Гатчинского отдела пропаганды Никитиным и его заместителем Лаписом. От них он систематически получал литературу фашистского толка, которую раздавал ученикам. Из отдела пропаганды он также получал учебники, в частности, учебник русского языка "Родное слово", изданный в Риге. Через отдел пропаганды он печатал в газете "Северное слово" антисоветские статьи под псевдонимом "Семенов".

В мае 1942 года от вновь назначенного начальника отдела пропаганды, лейтенанта Фурмана Шуев получил задание организовать при прогимназии курсы немецкого языка для приобщения учащихся, их родителей и вообще жителей Мариенбурга к немецкой культуре и немецким порядкам. Затем он по заданию СД и при ее содействии создал антисоветский комитет "Русское общество помощи германской армии", ставивший целью воспитание населения в фашистском духе. Для участия в работе общества он привлек И.И.Терешкова, бургомистра Мариенбурга, П.П.Равелина, бывшего бургомистром до Терешкова и расстрелянного патриотами, П.Е.Кузнецова, перешедшего с должности бургомистра в администрацию Гатчины, Д.Н.Угарова, заведующего хозчастью конторы бургомистра, Л.H.Левскую, переводчицу конторы, Л.И.Белана, сторожа конторы, A.M.Малинина, зав. амбулаторией в Мариенбурге. Все они были агентами СД и при отступлении немцев бежали с ними, за исключением Равелина, убитого патриотами, Шуева и Терешкова, которые 21 марта 1944 года были осуждены по ст.58-1а УК РСФСР, соответственно, к 10 и 15 годам лишения свободы. До бегства предателей из Гатчины Шуев поддерживал тесные отношения с агентами гатчинской немецкой агентурной группы Крюкова-Соколова, проживавшими по Комсомольской улице, в домах 15-19, был в приятельских отношениях с сержантом полиции СД В.А.Артемовым, работавшим школьным советником при немецком штабе на ст.Волосово.

Изучение материалов дел предателей позволяет разделить их на несколько категорий.

Первая -- это люди, которые постоянно испытывали недостаток власти. В своем большинстве они волевые, но жесткие и жестокие, стремящиеся хоть немного подняться над остальными. Когда им это удается, они пытаются употребить власть не во благо людей, а для их морального и физического подавления.

Таковыми были в своем большинстве назначенные немцами из местных жителей бургомистры, старосты и старшины, надзиратели, которые стали ненавистны основной массе населения, и их уничтожение воспринималось с удовлетворением.

Ко второй категории предателей относится тип людей, определяемых в русском языке словами "прихвостни", "прихлебатели", которым все равно, какой власти служить, лишь бы быть при ней. Они готовы на любую подлость, чтобы угодить хозяевам и не лишиться минимальных благ, которые те дают им.

Как правило, это люди, у которых отсутствуют твердые жизненные позиции. Они удобны власти, которая, впрочем, держит их в "узде", понимая, что со стороны подобных персонажей можно ожидать предательства в любой момент.

К третьей категории относятся недовольные и обиженные. Это прежде всего выходцы из дворянской, купеческой, кулацкой среды и их потомки, которые, лишившись имущественных прав, затаили злобу на советскую власть.

Сюда же можно отнести бывших белогвардейцев, участников ликвидированных антисоветских блоков и лиц, принимавших участие в стихийных восстаниях и за это репрессированных. Это люди с устойчивыми политическими взглядами и убеждениями, сознательно выступавшие за восстановление старых порядков и поддержавшие немецкий антибольшевизм. Примером являются руководители антипартизанских отрядов, сотрудники немецких разведшкол, пронемецки настроенные церковнослужители.

Четвертая категория -- люди, павшие духом. Это прежде всего военнопленные, которые перенесли тяжесть отступления в первые месяцы войны или разгром, как это было со 2-й ударной армией в июне -- августе 1942 года. Оказавшись в лагерях для военнопленных, в частности, в гатчинских лагерях, численность населения которых после разгрома 2-й ударной армии возросла в разы, они были поставлены перед угрозой голодной смерти и, не имея другого выбора, шли на сотрудничество с немецкими разведывательными и контрразведывательными органами, чтобы выжить.

К пятой категории относятся, в основном, женщины, которых толкнули на путь предательства проблемы личного характера: развал семей, мобилизация мужской части населения, вызванная оккупацией неустроенность личной жизни, моральное разложение, характерное в большей степени для молодых женщин, утрата веры в способность Красной Армии победить нацистскую Германию, страх за свою жизнь в случае попадания в плен после переброски в тыл противника в составе разведывательно-диверсионных групп.

Так, агент СД Воронцова, желая отомстить за разрыв отношений, выдала Гатчинскому ГФП патриота Степанова, одного из руководителей подпольной молодежной группы, состоявшей из 25 человек. Немцы взяли Степанова под наблюдение и в конечном итоге установили всех участников группы, которые были расстреляны в Гатчине 30 июня 1942 года. Их имена выбиты золотыми буквами на мемориальной доске, размещенной на стене при входе в Гатчинский парк.

Некоторые молодые женщины, не имея средств к существованию и не видя возможности заработать на жизнь, пошли в организованные немцами кабаре и публичные дома. К примеру, в деревне Горино у озера Ильмень в церкви, полуразрушенной при советской власти, немцы организовали кабаре с участием молодых женщин-проституток.

Так, Градова, начавшая заниматься проституцией в шестнадцатилетнем возрасте, была завербована оккупантами для выявления партизан и граждан, оказывавших им помощь. При отступлении немцы оставили ее в Ленинградской области в качестве агента, проинструктировав о поддержании связи с резидентом, который прибудет к ней и определит ее дальнейшие действия.

С нашей стороны в немецкий тыл забрасывались спаренные агенты-женщины - при отсутствии мужского трудоспособного населения им было легче маскироваться и проникать в нужные сферы. Но пленение одной из них, как правило, вело к предательству. Так, в начале августа 1942 года 4-м отделом в Гатчинский район для участия в намеченной операции по разгрому немецкой разведшколы в пос.Сиверская были заброшены спаренные разведчицы Веселкова (1914г.р.) и Кирпе (1918г.р.). При этом предполагалось, что Кирпе, финка по национальности, сумеет войти в доверие к проживавшим в окружении Сиверской разведшколы финнам и таким путем сможет собирать нужную информацию. Но после десантирования Веселкова сразу сдалась немцам, а Кирпе отправилась к своим родственникам в деревню, где проживала до войны. Немцы не получили от них информации о планируемых мероприятиях по разведшколе, поскольку они не были посвящены в замысел руководства. В данном случае все обошлось без ущерба для намечавшейся операции, но так бывало далеко не всегда.

Используя предателей, немцы для выявления партизан, жителей, помогающих им, и советских разведчиков создали сеть агентов и осведомителей, особенно плотную вокруг интересующих советское командование объектов, таких, например, как Сиверская разведшкола. На подходах к ней действовала стационарная и подвижная агентура, которая укомплектовывалась за счет предателей, в том числе и бывших участников разведывательно-диверсионных групп.

Так, Особым отделом 54-й армии в июне 1942 года в район Финева Луга, в зону окружения 2-й ударной армии, была выброшена группа из трех разведчиков: Л.И.Алексеевой (1922г.р., уроженки Москвы, в прошлом технической сотрудницы ЦК ВЛКСМ), К.Н.Разумова (1922г.р., до начала войны проживал в Гатчине) и с ними радиста Антипова, который при приземлении исчез - возможно, погиб. Перед группой стояла задача: сдаться немцам в плен и легендировать себя как изменников Родины, с тем чтобы проникнуть в Сиверскую разведшколу. После приземления Алексеева и Разумов действительно сдались в плен, но не для того, чтобы действовать в соответствии с заданием, а чтобы перейти на сторону противника.

Разумов был включен в состав агентурной группы Майснера, Алексеева завербована начальником отдела "1Ц" Ваккербардом. Поначалу она не входила ни в одну из агентурных групп, а находилась у него на личной связи. Ваккербард внедрил Алексееву в медпункт дер.Выра с задачей выявлять всех посторонних лиц, появлявшихся у местных жителей. В паре с ней работал дорожный мастер Хожалов, имевший возможность искать на дорогах людей, проявляющих интерес к разведшколе и проживающим в ее окружении гражданам.

В августе - октябре 1945 года по обвинению в измене Родине были арестованы и осуждены по статье 58-1"б" УК РСФСР члены агентурной группы Майснера, в частности, В.П.Петров, 1923 года рождения, приговоренный к 20 годам каторжных работ, Ф.В.Комаров, 1919 года рождения, приговоренный к 15 годам каторжных работ. В данном случае власть поступила чрезвычайно гуманно, поскольку эти люди являлись виновниками уничтожения Гатчинской подпольной группы. Вместе с ними к различным срокам наказания осуждены другие предатели, участники агентурной группы Майснера. Среди них: Железнов М.А., 1914 года рождения, уроженец Калининской области, Кривицкий В.И., 1919 года рождения, уроженец Смоленской области, Ульянов М.Т., 1924 года рождения, уроженец Ленинградской области, Разумов К.Н., 1922 года рождения, уроженец Калининской области, Лагутин М.М., 1920 года рождения, уроженец Брянской области, Иванов И.Я., 1915 года рождения, уроженец Ленинградской области, Иванов В.Г., 1924 года рождения, уроженец г. Ленинграда, Власов М.А., 1925 года рождения, уроженец с. Журавлево Ярославской области.

В отношении указанных лиц установлено, что все они, оказавшись на оккупированной немцами территории Ленинградской области, в разное время добровольно поступили на службу в немецкие контрразведывательные органы и продолжительное время состояли на службе в контрразведывательном подразделении отдела "1Ц" при 18-й немецкой армии. Они активно использовались немцами в операциях по выявлению и истреблению советских патриотов, партизан и парашютистов-разведчиков.

Комаров попал в плен к немцам в ноябре 1941 года на Ленинградском фронте, содержался в лагере военнопленных в Гатчине (Красногвардейск). Он явился одним из основных виновников гибели подпольной гатчинской группы, возглавлявшейся Разумихиным, Костенко, Колесниковым.

Будучи допрошенным в сентябре 1945 года, он показал: "Во время пребывания в лагере военнопленных в г. Красногвардейске я летом 1942 года был завербован руководителем Гатчинского подпольного комитета партизанского движения Разумихиным Николаем для работы связным в подпольном комитете, который в Красногвардейске (Гатчина), при отходе частей Красной Армии в 1941 году, был оставлен для подпольной работы и руководства партизанским движением. Комитет состоял из 15 человек во главе с тройкой: Разумихин Николай, Костенко Ефим и Колесников Виктор.

В Красногвардейске по ул.Хохлова был организован лагерь для гражданских лиц. В этот лагерь я попал после того, как совершил побег из лагеря военнопленных и при задержании объявился гражданским.

Из гражданского лагеря подпольный комитет вербовал людей к себе для подпольной работы против немцев. Завербованных переправляли в лес, где у озера Черного создавался партизанский отряд.

По заданию подпольного комитета я завербованных лиц из гражданского лагеря отводил в лес и там передавал двум лейтенантам, те их уже сопровождали к Черному озеру.

Комитет не имел связи с командованием Красной Армии. Для установления такой связи комитетом были направлены с целью перехода линии фронта я -- Комаров, Ратников и другие, в том числе с нами был и Петров Владимир, скрывавшийся в гор.Красногвардейске после побега из РОА. Линию фронта мы не перешли и возвратились обратно.

В Красногвардейске я снова стал работать поваром в лагере и по заданию комитета сопровождал людей в лес. Петров и другие оставались в лесу. В ноябре 1943 года я также ушел в лес, так как меня стали подозревать в связи с партизанами.

Примерно 20 ноября 1943 года из леса я прибыл в Красногвардейск с тем, чтобы получить указание от комитета о своей дальнейшей деятельности. Однако комитета в городе уже не было, так как он ушел в лес и там продолжал свою работу.

Вечером я решил выйти из города и снова направился в лес. По выходе из города я был задержан участниками контрразведывательной группы Крюкова-Соколова Курочкиным, Услановым и Чернышевым, которые меня доставили к Соколову. Обер-лейтенант Соколов допросил меня о том, когда я вступил в подпольный комитет, кем был в нем и что делал, а также спрашивал и другие вопросы в связи с этим. На его вопросы я сообщил, что в подпольный комитет я был завербован руководителем комитета Разумихиным и выполнял функции связника -- выводил людей в лес. Также я назвал Крюкову-Соколову весь состав подпольного комитета и сказал, что комитет из города ушел в лес.

На предложение Крюкова-Соколова поступить к нему в контрразведывательную группу, я ответил согласием, но Крюков-Соколов сказал, что не может сам оформить мое поступление в группу, и что это делают сами немцы.

На следующий день Соколов доставил меня в пос.Сиверское в "ГФП", где меня допрашивал сотрудник отдела "1Ц" 18-й немецкой армии зондерфюрер Майзнер, которому я рассказал то же, что накануне Крюкову-Соколову.

После этого Майзнер в присутствии Крюкова-Соколова, он же по кличке "Борода", предложил мне вступить на службу агентом для выявления советских патриотов. Я дал согласие. Майзнер в моем присутствии приказал Крюкову-Соколову, чтобы он доставил меня в свою группу и использовал в работе в качестве агента-опознавателя.

От Майзнера Крюков-Соколов в тот же день доставил меня к себе в группу в г.Красногвардейск и с тех пор, то есть, примерно с 25 ноября 1943 года я стал служить в контрразведывательной группе. На третий день нахождения в контрразведывательной группе я был вызван в кабинет Крюкова-Соколова вместе с состоявшими там на службе Чернышовым Николаем и Борисенок Василием.

Крюков-Соколов сказал нам, что старшим среди нас будет Борисенок и перед нашей группой ставится задача ходить по городу, посещать рынок и опознавать участников подпольного комитета, которых задерживать. Опознавать должен был я.

Мне по этому поводу Крюков-Соколов дал следующий инструктаж: следуя по улицам города, посещая рынок и другие места, где собирается народ, я должен среди жителей опознать известных мне членов подпольного комитета и лиц, связанных ним. После опознавания я был обязан сказать об этом Чернышову и Борисенок, а последние должны были принять меры к задержанию опознанных мною лиц.

Для этой цели мы были одеты в изорванную одежду, Борисенок и Чернышов вооружены пистолетами. С 28 ноября 1943 года и до дня эвакуации из Красногвардейска мы своей группой ходили по городу и опознавали участников подпольного комитета и партизан, известных мне.

За это время мною были опознаны и задержаны участники подпольного комитета, укрывавшиеся в городе, Петров Владимир, Мартынов и один по имени Юрий. Все они были задержаны и сданы Крюкову-Соколову.

На основании моих данных и данных арестованного лесничего о том, что подпольный комитет партизанского движения из города Красногвардейск ушел в лес и там продолжает свою работу в подполье, была создана группа из агентов Петрова Владимира и Черникова Павла, и эта группа направилась в лес. Там они нашли местонахождение комитета, все сведения о комитете передали Крюкову-Соколову, после чего была организована операция по аресту участников комитета. В этой операции принимал участие и я, будучи вооружен револьвером системы "наган".

Во время операции были арестованы все члены подпольного комитета с их семьями. В частности, было арестовано 7 мужчин, 7 женщин и 7 подростков, среди которых были и малого возраста дети. Всего нами были арестованы 21 человек, то есть, весь состав комитета с семьями. В числе арестованных членов Гатчинского подпольного комитета были Разумихин Николай, Костенко Ефим Ефимович и Колесников Виктор.

Мужчины после ареста были сданы под стражу в "ГФП" в пос.Сиверское и судьбу их я не знаю. Не знаю также, куда были помещены остальные арестованные".

Касаясь своего участия в деятельности партизанского отряда, Комаров показал: "Находясь в лесу в партизанском отряде с 7.11-22.11 1943 года, я три раза ходил в г.Гатчину с заданиями. Первый раз 10 ноября пошел в г.Гатчину в подпольный комитет узнать в отношении получения оружия для отряда, где мне сказали, что оружия пока нет. Во второй раз я пошел 15.11 получить головки к снарядам. И в третий раз пошел 20.11 узнать насчет вооружения отряда. 21.11 я узнал, что комитет из Гатчины выехал, а 22.11 руководителем антипартизанской группой ст.лейтенантом Крюковым-Соколовым я был задержан и направлен в жандармерию в гор.Гатчина.

В разведку в гор.Гатчину в подпольный комитет меня послал начальник отряда ст.лейтенант Евгений (Корзун. -- А.С.), фамилию не знаю, с задачей узнать, когда будет оружие для партизанского отряда".

О себе Комаров сообщил, что летом 1944 года перешел в 675-й русский охранный (карательный) батальон, которым командовал известный своими зверствами Феофанов, участвовал в карательных операциях против партизан, а затем служил в РОА. Тем не менее советский суд, который почему-то считают негуманным, счел возможным сохранить ему жизнь. Едва ли предатель такого рода мог рассчитывать остаться в живых в любом другом воюющем государстве.

Напарник Комарова -- В.Л.Петров сдался в плен в августе 1941 года в районе Колпино. Из лагеря военнопленных бежал и с сентября 1941 года проживал в Красногвардейске. Весной 1943 года поступил на службу в РОА. При допросе в сентябре 1945 года он показал:

"На службе в РОА я находился около пяти месяцев, а затем совершил побег в леса около Гатчины, где скрывался до декабря 1943 года. В лесу скрывалось много жителей Красногвардейска, а также много бежавших из РОА, которые не желали с немцами отходить в тыл. Немцы в то время вели усиленную подготовку к своему отходу. Находившийся в лесу существовавший в г.Красногвардейске подпольный комитет партизанского движения пытался организовать и объединить их на борьбу с немцами.

Сразу после побега из РОА я прибыл в Волосово, где познакомился с поваром или рабочим кухни при гражданском лагере Комаровым Федором Васильевичем, вместе с которым и еще другими лицами бежали в лес. Один из нашей группы, бежавший в лес, был связан с подпольным комитетом партизанского движения гор.Красногвардейска (Гатчина).

От комитета он взял какой-то пакет и имел задачу перейти через линию фронта для связи с командованием частей Красной Армии. Мы также все с ним двинулись к линии фронта в целях ее перехода, но потом побоялись, и большинство высказало мнение возвратиться обратно.

Комаров сказал, что он возвратится на свое место и станет снова работать поваром или рабочим на кухне. Я же сказал, что не могу возвратиться, так как совершил побег из РОА, и что останусь в лесах около Гатчины. Так было и сделано. Спустя некоторое время к нам в лес явился Комаров и привел к нам из города людей для укрытия. Нам он рассказал, что людей в лес он сопровождает от комитета партизанского движения, в котором, якобы, работает связником.

В лесу вокруг нас образовался большой лагерь укрывавшихся. Кто-то, видимо, донес, так как в лесу была сделана чистка антипартизанским отрядом, который размещался в Дружной Горке.

После этого я, потеряв своих друзей, пришел в гор.Красногвардейск и стал укрываться у себя на квартире вместе с пришедшим со мной из леса Мартыновым Яковом Степановичем, который скрывался потом в другом доме. В гор.Красногвардейске я скрывался около 10 дней, но потом потерял связь с Мартыновым и стал его разыскивать, так как одному мне было скучновато. Я узнал, где он скрывался. Хозяйка этого дома мне сказала явиться вечером, и она устроит мне свидание с Мартыновым. Примерно в начале декабря 1943 года вечером, уже было темно, я пришел в дом, где скрывался Мартынов, но его там не оказалось. Хозяйка дома мне сказала, что к ним в дом приходил Комаров и с ним Мартынов. Они только что ушли. Перед уходом между ними произошел разговор о предполагаемом моем посещении дома. Мартынов предлагал дождаться моего прибытия, но Комаров настоял пойти, не дожидаясь меня, оставив для меня адрес, куда я должен явиться для дальнейшего укрытия от немцев. Перед этим я долгое время не видел Комарова и поверил его записке, думая о том, что он также скрывается сейчас и что вместе нам будет лучше скрываться. Хозяйка в разговоре заметила, что я свободно могу их в пути догнать, я быстро пошел в указанном направлении, в скором времени действительно на проспекте 25 Октября догнал Комарова и Мартынова, шедшими с еще одним мне незнакомым человеком, которого впоследствии я знал как Константина -- добровольца из разведывательной группы изменника Крюкова-Соколова. (Грудзинский Константин Владимирович, 1925г.р., уроженец Гатчины, который, как и его мать -- Грудзинская Ядвига Константиновна, 1899г.р., был немецким агентом и входил в контрразведывательную группу Крюкова-Соколова. -- А.С.).

Ничего не подозревая, поравнявшись, я поздоровался с ними и затем спросил, куда они следуют в такой поздний час. Отвечал Комаров, что они идут на товарную станцию Гатчино, где, якобы, имеется удобное место для укрытия и что там организуется группа для ухода в лес. Я сказал, что мне мало верится в сказанное, так как в районе товарной станции большое засилье полицейских. В этом меня поддержал и Мартынов. Тогда Комаров обиженным тоном стал нам говорить, что он не настаивает и что мы, мол, свободны в своих поступках, но он как друг хотел сделать для нас лучше. Его напарник Константин тоже поддержал высказанные Комаровым мысли. Тогда мы решили пойти с Комаровым вместе, дабы не обидеть его. Мы ему верили, ибо вместе скрывались в лесу продолжительное время и знали один другого по поступкам и настроению.

На товарной станции Комаров завел нас в одинокий дом, в котором к нашему удивлению было несколько лиц в форме добровольцев немецкой армии.

Сам Комаров сразу же из комнаты вышел, сказав о том, что он позовет наших знакомых. Через некоторое время в комнату вошел в гражданской форме высокого роста мужчина и за ним несколько человек добровольцев. Вошедший вынул из кармана штанов пистолет и, наставив его на меня, скомандовал поднять руки. То же было проделано другими в отношении Мартынова. Мы совсем неожиданно оказались в руках немецкого карательного отряда Крюкова-Соколова. Было ясным, что Комаров нас предал, пользуясь нашей доверчивостью и незнанием, что он служит в антипартизанском отряде, завел нас вслепую в расположение отряда и там сдал.

Нас обыскали, а затем привели в дом, где располагался начальник антипартизанского отряда обер-лейтенант Крюков-Соколов, который нас пригласил сесть, дал закурить. В это время в комнату, где мы были, зашла группа ребят знакомых мне по совместному пребыванию в лесу.

Среди них был и Комаров, указывая на которого Крюков-Соколов сказал нам: "Вот Федор у нас хорошо работает и живет. Ваш товарищ, он вас и привел к нам. Вы одумайтесь, с кем имеете дело, сейчас вы поедете, но еще с вами увижусь".

Затем мы под конвоем на автомашине были доставлены в городскую жандармерию и там водворены под стражу в одну камеру. Это было в декабре 1943 года. Так окончилось мое нелегальное пребывание в гор.Красногвардейске.

Под стражей в городской жандармерии мы содержались около 3-4 дней. На допросы нас никто не вызывал. Потом сам Крюков-Соколов прибыл в жандармерию и его конвой нас на автомашине из жандармерии доставил в пос.Сиверский и там поместил в здание "ГФП", где с нами беседовали зондерфюрер Майзнер и Крюков-Соколов, которые предложили мне и Мартынову поступить на службу в их антипартизанский отряд. Так как другого выхода из создавшегося положения мы не имели, то согласились с предложением о службе в антипартизанском отряде.

Майзнер после этого сказал Крюкову-Соколову доставить нас в свою группу и взять на все виды довольствия как добровольцев.

В тот же день Крюков-Соколов привез нас в свою антипартизанскую группу; которая размещалась в г.Красногвардейске по ул. Рабочая,16. Нас он определил в комнату к добровольцам группы, и так началась наша служба в антипартизанской группе. Это было в 20-х числах декабря 1943 года.

Антипартизанская группа Крюкова-Соколова по своим задачам являлась контрразведывательной карательной группой. Она выявляла места нахождения партизанских отрядов, устраивала облавы и прочесывания местности в целях поимки советских партизан, арестовывала их, то есть несла службу по охране тыла немецкой армии.

Личного состава в контрразведывательной группе Крюкова-Соколова насчитывалось до 13 человек, определенной формы обмундирования участники группы не имели, вооружены были автоматами и пистолетами.

Я, как доброволец контрразведывательной группы, на вооружении имел автомат и пистолет, а также мне было выдано удостоверение личности с указанием моих прав.

Добровольцы группы по заданию Соколова ежедневно, будучи вооруженными, ходили в лес и искали партизан путем прочесывания лесных массивов.

Я также неоднократно участвовал в этих операциях, но при этом никто из партизан пойман не был.

Крюков-Соколов все время стремился найти место нахождения подпольного штаба партизанского движения.

Было известно, что комитет Красногвардейского партизанского подпольного движения из г.Красногвардейска ушел в лес и там продолжает свою работу. Группой Крюкова-Соколова был арестован лесник фамилию которого не знаю. Лесник после долгого запирательства дал показания о неточном месте нахождения Гатчинского подпольного комитета, то есть он назвал примерно участок леса, где может находиться комитет.

Для перепроверки показаний лесника и установления точного места нахождения комитета и его конкретного состава было необходимо направить в лес людей, которые, отыскав место укрытия подпольного комитета, смогли бы влиться в него и, проживая там, в течение некоторого времени, должны были установить его личный состав и практическую работу.

Для выполнения задания был использован и я, как ранее имевший некоторый контакт с подпольным комитетом в период своего пребывания в лесу, укрываясь от немцев.

Хорошо помню, что под новый год 1944 года меня вызвал к себе в кабинет Крюков-Соколов. К нему был вызван также доброволец Черников Павел.

Крюков-Соколов сказал нам, что предстоит сложная работа, выполнение которой он возлагает на нас, так как надеется, что только мы в состоянии ее выполнить.

Он рассказал, что от лесника, арестованного группой, стало известно, хотя не совсем точно, местонахождение гатчинского комитета подпольного партизанского движения.

Обращаясь ко мне, Крюков-Соколов продолжил свою речь в том направлении, что я -- Петров как имевший ранее связь с подпольным комитетом могу и обязан вместе с добровольцем Черниковым направиться в лес (участок был указан Крюковым-Соколовым на карте) и там разыскать месторасположение комитета.

Явившись в комитет, выдать легенду, что весь период продолжаю со своими товарищами скрываться в лесу и что не знаю, как в дальнейшем поступать и что делать.

Таким разговором и истощенным видом добиться того, чтобы быть оставленным в лагере при комитете.

Затем, находясь в лагере комитета, наблюдать за той работой, которую они проводят, слушать их разговоры, наблюдать за тем, куда они ходят, с кем имеют связь, кто их посещает и по каким вопросам. А самое главное, говорил Крюков-Соколов, установить точно количественный состав комитета и составить себе их пофамильный список.

После того, как будет проделана данная работа -- разъяснил Крюков-Соколов -- мы должны будем добиться того, чтобы быть посланным комитетом в Гатчину по какому-либо заданию, то ли за продуктами питания или же за оружием и тому подобным.

Использовав этот случай, один из нас должен в обязательном порядке посетить его, то есть Крюкова-Соколова и проинформировать обо всем и получить указания по дальнейшей разработке подпольного комитета.

После вышеуказанного инструктажа Крюков-Соколов нам сказал, чтобы мы с собой не брали оружия и продуктов, а также удостоверений личности, чтобы следовали лесом, как настоящие блуждающие и истощенные, так как только при этих условиях нас не смогут разоблачить.

В соответствии с полученным указанием и инструктажем, я и Черняков под новый год направились в лес для выполнения задания.

В лесу мы ходили недолго в поисках места нахождения комитета. В скором времени нами был обнаружен бункер. Около него сидели гражданские люди, среди которых с нашим появлением произошло небольшое замешательство.

Видимо, наше появление было неожиданным и странным для них в такой густой чаще леса, где они укрывались.

Среди сидящих женщин и мужчин у бункера оказались лица, которые меня знали по городу и по укрыванию в лесу.

Они нас пригласили в бункер, там их старший -- Разумихин Николай стал расспрашивать нас о том, что мы делаем, как попали к ним. В этих расспросах принимали участие и другие участники комитета.

Мы отвечали, что блуждаем по лесу, так как в Гатчину идти боимся, так всех ребят разогнали добровольцы, многих повылавливали, и мы сейчас не знаем, что делать дальше.

Таким образом, мы вели себя, как нам говорил Крюков-Соколов, и в результате в ходе опроса нам было предложено остаться у них, но мы вначале выразили свое "стеснение", что нам, якобы, неудобно быть лишними ртами у них, на их продуктах питания, с которыми им и без нас тяжело.

Участники комитета, видя наше такое поведение, стали основательно предлагать остаться у них и мы "решили" остаться.

В расположении подпольного комитета я и Черняков прожили около 16 дней. Примерно на пятый день своего нахождения в комитете я выразил мысль о том, что смог бы в Гатчине у своих знакомых достать табаку и продуктов.

Так как в то время среди участников комитета остро ощущался недостаток в продуктах и совсем не было табаку, то я был немедленно послан достать табаку и продуктов питания в Гатчину с поручением.

К этому времени мной было установлено, что Красногвардейский подпольный комитет укрывается в бункере, сооруженном в глухой чаще леса, состоит из семи членов, которые живут вместе со своими семьями там же в общем бункере, что комитет связи ни с кем не имеет и его никто не посещает, что все его участники живут одной мыслью -- ожиданием прихода частей Красной Армии, а также имеют при себе оружие -- несколько винтовок, пистолеты и пулеметы Дягтерева, что возглавляет комитет Разумихин Николай.

Явившись в гор.Красногвардейск, я сразу же посетил квартиру Крюкова-Соколова, которому сообщил все вышеизложенные о комитете, и то, что пришел с заданием добыть табаку и продуктов. Крюков-Соколов выслушал мое донесение, затем еще раз подробно расспросил в отношении нашего поведения и о комитете.

Потом дал мне умеренное количество табаку и продуктов и поручил находиться и далее в расположении комитета и выполнять полученное задание.

Возвратившись в комитет, я рассказал о том, что табак и продукты достал у своих знакомых и товарищей, которые по моей просьбе обещали мне в любое время, если понадобится еще достать табаку и продуктов для меня.

Все были рады принесенному мной табаку. Я принес также несколько кусков мыла, чем были особенно довольны женщины.

В результате такого успешного выполнения задания я был через некоторое время вторично послан с таким же заданием в гор.Красногвардейск.

Как и в первый раз, я снова явился на квартиру к Крюкову-Соколову и сказал, что повторно прислан комитетом в город с тем же заданием.

На этот раз Крюков-Соколов расспросил меня о том, как устроен бункер, в котором располагается комитет, как осуществляется охрана места укрытия комитета, фамилии, имена и отчества всех участников комитета, кто какое имеет оружие, и каким порядком они располагаются в бункере во время ночевки.

На все вопросы я дал подробный ответ Крюкову-Соколову, рассказал все, что мной было установлено за время пребывания в расположении комитета.

Я перечислил по фамилиям, именам и отчеству всех участников подпольного комитета, занимаемом ими положении, наличии у каждого оружия. Рассказал, как и в каком порядке, они располагаются на время сна.

Рассказал о том, что охрана места нахождения участниками комитета осуществляется только в дневное время, а как только стемнеет, охрана снимается и лагерь спит без охраны.

Выслушав меня, Крюков-Соколов предложил мне на листе бумаги начертить план расположения бункера применительно к тому участку леса, путей подхода к нему, и план внутри бункера, расположение предметов, оружия и людей.

По предложению Крюкова-Соколова я на бумаге составил такой план и передал его ему, затем получил от Крюкова-Соколова продукты и направился в лес.

Перед уходом я был предупрежден Крюковым-Соколовым, что в наступающую ночь его отряд произведет операцию, то есть они явятся в бункер и арестуют всех участников подпольного комитета.

Возвратившись в лес в расположение комитета, я передал им принесенные продукты, а в разговоре со своим напарником-агентом Черниковым сообщил, что нам недолго остается здесь маяться и, что в эту наступающую ночь в бункер явятся Крюков-Соколов и его добровольцы, которые арестуют комитет.

По обыкновению и распорядку в наступающую ночь мы вместе со всеми без малейшего опоздания уложились спать.

Не успели мы уснуть, как в бункере появились Крюков-Соколов и другие с прожекторами в руках. Вместе с Крюковым-Соколовым в бункер зашли его сожительница Котик Виктория, Бовшич Галина и Комаров Федор, а также ряд других агентов. Крюков-Соколов скомандовал всем спящим не двигаться с места и поднять руки вверх.

Однако пулеметчик комитета по имени Николай зашевелился и тогда из агентурной группы кто-то несколько раз выстрелил в потолок бункера.

Все участники подпольного комитета в количестве 7 мужчин, 7 женщин с малыми детьми и подростками были арестованы. Оружие, принадлежащее мужчинам, было изъято.

Нас также арестовали для зашифровки. Наставляя на нас оружие, кричали поднять руки вверх, но потом, когда мужчины и женщины на отдельных автомашинах из леса под усиленным конвоем и со связанными назад руками были увезены -- "арест" с нас был снят, и мы помогали производить тщательный обыск всего бункера. Во время этого обыска нами был найден чемодан с разными бумагами и документами, содержание которых я не знаю.

После всего мы вместе со всеми добровольцами возвратились в свое расположение и продолжали службу в контрразведывательной группе Крюкова-Соколова.

Позже мне стало известно, что арестованные мужчины -- участники подпольного комитета были сданы для ведения следствия ГФП в пос.Сиверский, а женщины с детьми там же были помещены в гражданский лагерь. Дальнейшую судьбу арестованных я точно не знаю, полагаю, что их расстреляли".

За участие в операции по захвату Гатчинского подпольного комитета Петров награжден немцами "Восточной медалью". Летом 1944 года он служил в 675-м батальоне Феофанова, а затем в 1-й дивизии РОА.

"Подпольный комитет", упоминаемый в показаниях, -- это одна из пяти подпольных групп, действовавших в Гатчине (из них уцелела только одна). Возникли эти группы безо всякого руководства извне и действовали по своему разумению. Они организовали канал вывода военнопленных в лес к партизанам, но прямой связи с партизанами не имели, так как на территории Гатчинского района их вообще не было. Группа ушла в лес, поскольку немцы вышли на их след и деваться им было некуда. Они погибли за какой-то месяц до того, как Гатчина была освобождена советскими войсками.

Оставить комментарий
Размещен: 28/09/2012, изменен: 10/05/2023. 61k. Статистика.
Очерк: Вторая Мировая
ЛЕНИНГРАДСКАЯ БЛОКАДА. Документы и свидетельства

По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023

Оставить комментарий © Copyright Тиранин Александр Михайлович (amtiranin@bk.ru) Размещен: 28/09/2012, изменен: 29/01/2013. 61k. Статистика. Очерк: Вторая Мировая ЛЕНИНГРАДСКАЯ БЛОКАДА. Документы и свидетельства Скачать FB2	Оценка: *6.455** Ваша оценка:
Аннотация: Подготовка документов к публикации, а также комментарии, дополнения и пояснения к документам принадлежат Альберту Фёдоровичу Стародубцеву, если не указан другой автор.