ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Титов Виктор Николаевич
Хроника чеченской командировки

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.35*22  Ваша оценка:

ХРОНИКА ЧЕЧЕНСКОЙ КОМАНДИРОВКИ.

\апрель - июль 2001 года, п. Ачхой-Мартан, Чечня. \

  
   Отправляли нас в воскресенье, 15 апреля, в день Святой Пасхи. Рано утром вся моя семья была на ногах, и задолго до прибытия автомобиля из Мариинского ГРОВД, мы вчетвером вышли во двор и бесцельно бродили, ожидая часа расставания. Подошел автомобиль, в салоне сидели ребята из Мариинского ОУР, с которыми мне предстояло вместе находится 90 суток в Чеченской республике. Багажник автомобиля битком был забит сумками и рюкзаками, камуфляжной расцветки, с вещами и продуктами. В канистрах булькал спирт, припасенный в целях медицины и психологической разгрузки. Сверху лежало три автомата АК 74 и подсумки, с еще пустыми магазинами. Втиснул с трудом в машину свой рюкзак и сумки, канистру бережно поставил стоймя, в кабину, между ног. Крепко обнял жену и детей. Последний поцелуй, последние слова любви, слезы, тяжело расставаться с родными, на столь долгий срок, но надо - " труба зовет в поход".
   Поехали.
   В салоне рассмотрел автомат, который достался мне, приклад деревянный, это хорошо. При случае, в момент обороны, смело можно заехать кому-нибудь \ неприятелю \, в лоб. На прикладе пять старых зарубок. Потом, в дороге, в поезде, ребята шутили - "или бывший хозяин автомата пятерых замочил, или пятерых хозяев автомата замочили".
   В ГУВД общее построение на плацу, перекличка прибывших, заполнение командировок, внесение в них, данных об оружии. Произошли изменения по личному составу. Вернули часть дознавателей домой. Вернулись назад и чебулинцы, Гасанов и Цинк. Вместо 15 следователей, едет всего пять, так решило руководство. Наши освободившиеся штатные единицы заполнили водителями, но они поедут позже. Многие были огорчены-получили командировочные, выплаты за три месяца вперед и уже часть денег потратили на вещи, покупки, необходимые именно в командировке и не столь нужные дома. Ничего не поделаешь, приказ есть приказ, а мы люди в погонах и обязаны подчинятся. Получили по тысяче рублей, от губернатора области Амана Гумировича Тулеева. Деньги как нельзя пришлись, кстати, сделать последние, необходимые для дороги покупки. Массово закупались газеты со скайнвордами и кроссвордами.
   Генерал-майор милиции Рудник М. А. в большом зале управления провел с нами инструктаж, наложил всем строгий запрет на употребление спиртного в пути следования и по прибытию к месту дислокации, пожелал всем удачи и живыми, здоровыми вернуться домой. При выходе из зала батюшка окропил всех нас святой водой, и роздал "подорожники" с молитвой, должной уберечь воинов от гибели.
   На пероне руководство ГСУ проводило нас в далекий путь, крепкое рукопожатие, мужское объятие, еще раз просьба-вернитесь живыми.
   В состав грузились по службам, по времени после обеда. Вагоны подогнали к перрону вокзала, наш оказался почти напротив здания. Были прощания с друзьями, родными, руководством. Обьятия и слезы. "Батон" - Саша Паршинцев принес полный пакет с папиросами "Беломорканал" и всучил мне, в Чечне, мол, пригодится. И в последствии действительно пригодился, прокопчане блаженно вдыхали в себя дым родной табачной фабрики и прикрывали глаза от удовольствия. Моросил дождь. Кузбасское небо, словно прощаясь с нами, пролило слезу. Поезд тронулся в путь, и улыбки на устах провожающих погасли, потекли слезы. Пока нам был виден перрон вокзала, нам махали вслед. Никто из нас не знал, что ждет нас в далеком Ачхой-Мартане. Мы первыми в составе ОВД ехали из Кузбасса в Чечню. И какие условия работы и быта ждут нас там, оставалось только предполагать. До места окончательной остановки состава ехали четверо суток. За окнами вагонов промелькнула половина России. Пересекли великие реки, Волгу, Обь, Дон. Урал и Башкирия полностью были завалены снегом, днем, блестевшим под лучами солнца. А в Ростове, великом городе "папе", и за ним, деревья утопали в цвету. Красота Кавказа нам непривычная, какая то чужая, для нас. Другие дома, другие улочки, другие тополя.
   Поезд рано утром встал на станции Слепцовск, в приграничном городе, каких то 20-30 километров и Чечня. Оперативно выставили охранение поезда, по обе стороны вагона, на поляне залегли автоматчики и пулеметчики. В магазины набили патроны, все оружие было приведено в полную боевую готовность. Сидели долго, ожидая распоряжения на выгрузку из вагонов. Ребята, собрав древесный мусор и сложив в кучки, подожгли их. На огне грели тушенку и каши. Запивая горячие куски гречки минералкой, позавтракали. Тепловоз сердито гудел дизелями, чтобы в случае опасности, экстренно потащить наш эшелон обратно.
   В вагонах чистили автоматы, выковыривая грязь из всех углов, матерясь на кладовщиков, за скверное состояние оружия. Кто - то заткнул компесатор ствола кусочком промасленной тряпочки, кто фильтром от сигареты, а самые запасливые натянули на концы стволов резиновые аптечные напалечники. Все делалось для того, что бы внутрь не попали влага и песок. Примкнули магазины, набитые патронами. У вагона гулял на поводке ротвейллер "Жак".
   Вспомнилось, как на каждой станции, при выгуливании, он обильно мочился на полотно железной дороги, как бы оставляя для себя метки, что бы по ним вернуться домой. К сотрудникам он привык, никого в дороге не покусал, не облаял. Только преданными глазами смотрел на тех, кто ел мороженное, выпрашивая лакомные кусочки, а, получив их, глотал мнгновенно, не разжевывая. Разбирая свои вещи, пристегивая каски к вещмешкам, посмеялись над случаем, произошедшим в дороге. Долго у нас с Муратовым Сергеем на лбах красовались ссадины и шишки. Каска Володи Доровских, оставленная без присмотра на третьей, багажной полке, сердито каталась по ней, в такт движения поезда, стукаясь бортами о стенку вагона, а потом при торможении состава сорвалась и, полетев вниз, приземлилась на наши головы. Было больно и смешно. Вот тебе и первая контузия.
   Вещи вынесли из вагонов в поле и складировали их кучей, недалеко от дороги. Над Слепцовском долго висел туман, скрывая от нашего взора недалекие горы. Когда он рассеялся, прилетел грузовой вертолет, именуемый армейским людом "коровой". Сел на поляне и мы двинулись к нему. Лопасти вертолета бешенно, постепенно стихая, вращались. Ветер создаваемый ими срывал кепи с остриженных налысо голов милиционеров. С вертолетом прилетела первая партия меняемых нами воронежцев. В отличие от нас все они были в зеленной камуфляжной форме. Сотрудники из Воронежской области отслужили в Чечне полтора года. Им досталось лихое время, страшное время последней войны. Слышались в наш адрес добрые шутливые наставления: "Вешайтесь, салаги". Построившись в шеренгу, недалеко от эшелона, они дали несколько залпов из "калашниковых" и "дегтяревых". Это был салют погибшим товарищам, салют тем, кто остался жив, достойно перенеся все тяготы и лишения воинской службы.
   Улетали в Ачхой-Мартан двумя партиями, первыми ступили на борт вертолета те, кому предстояло служить в поселковых отделениях милиции, \ ПОМах\, и кто первыми заступал на пост по охране пункта временной дислокации \ПВД \. Следователи полетели второй партией. Вертолет до Ачхой-Мартана летел ровно десять минут и сел прямо на асфальт дороги, ведущей на Орехово. Задняя часть его открылась, превратившись в трап, и мы, подхватив свои вещи, повесив автоматы на шею, стали выгружаться на обочину дороги. Невдалеке нас ждала колонна автобусов и армейских "уралов", бронетранспортер сопровождения с сидевшими сверху, на броне Воронежскими Омоновцами, под прикрытием которых нам предстояло нести службу целый месяц. К задним бамперам машин были привязаны метелки. Это воронежцы заметали за собой следы, чтобы не возвращаться обратно. Ехали мимо разрушенного артобстрелом здания, по улицам поселка. Вдоль дороги стояли местные милиционеры-чеченцы, солдаты, Кабардинский СОМ, приветствуя нас поднятыми стволами автоматов и просто махая руками. Бросилось в глаза то, что в отличие от нас у них у всех автоматы калибра 7, 62 мм., более убойного калибра. Вьехали колонной в расположение своей крепости, находившейся в центре поселка, в бывшем райпотребсоюзе. Перед этим пришлось петлять по зигзагам проезда, перед воротами, обозначенного бетонными болванками. Их поставили после того, как чеченский боевик-камикадзе протаранил ворота ПВД, на автомобиле, начиненном бензином и взрывчаткой. Виднелись бойницы дотов-"кротов", вдоль вьезда на территорию, колючая проволока, ржавыми витками свисавшая с ограждений, белые мешки, набитые камнями и песком, укрепляющие стены забора.
   Местами на воротах, стенах укрепления, бетоне ограждения, видны пулевые и осколочные выбоины. Здесь стреляли, и чья то жизнь постоянно подвергалась опасности.
   Общее построение, под проливным дождем на плацу. Первое и последнее в жизни нашей смены. Больше общим строем мы уже никогда не вставали в ряд, чтобы не быть подвергнутыми внезапному обстрелу. Нас приветствовали начальник ВОВД полковник Алываев В. В. и первый заместитель начальника ГУВД Кемеровской области генерал-майор милиции Григорьев П. В. , прибывшие на неделю раньше нас.
   Пошло решение бытовых проблем, распределение личного состава по кубрикам, перетаскивание вещей, разгрузка материалов и грузов с автомобилей. Грязные берцы засунуты под кровать, ноги обуты в привезенные с собой резиновые сапоги. На плацу, несмотря на имеющийся асфальт, колесами транспортных средств натаскано со всей Чечни, порядочно грязи и глины, перемешанной с множеством гильз различных калибров. Сразу было непонятно откуда они, и только спустя некоторое время дошло, ребята, возвращаясь с заданий, где зачастую применялось оружие, выметали их из салонов машин, прямо на плац.
   Наконец то Сибирский экспедиционный корпус, названный потом чеченцами оккупационным, прибыл на место, на долгих три месяца, в пункт временной дислокации, в поселок Ачхой-Мартан, в Чеченскую республику.
   Мы прибыли сюда, чтобы помочь местным властям установить Конституционный порядок в республике, чтобы нормальным мирным гражданам не угрожали постоянно смерть и разбой. Нам казалось, что уйди мы из регионов республики, головорезы спустятся с гор и вырежут часть населения, установят вновь свой бандитский "ичкерийский" режим, когда прав тот, у кого автомат и сила. Так нам казалось изначально, так оно отчасти и было на самом деле.
   Жилые помещения находились не в очень приличном состоянии, в нашем царила грязь. Стены ободраны, покрыты слоем пыли, копоти, пол земляной. Наверное "воронежцы", в преддверии замены, абсолютно забыли, что такое чистота. Постельное белье и половая тряпка по цвету были в одинаковом положении. Что из них чище? Это вопрос. Скорее ребята устали от войны, от солдатской жизни, от каждодневной неясности бытия. Принялись за уборку. Везде менялось белье, постели вытряхивались, грязь оттиралась со стен и предметов мебели. Местные сороконожки и клопы бросились наутек из кубриков, ища себе новое пристанище, боясь умереть под тряпкой солдата. Все помещения не имели окон, в стенах только бойницы для стволов автоматов, через которые мало-мало попадает дневной свет и свежий воздух.
   "Кузбасс" принял посты в "крепости", и пошла боевая жизнь. Жизнь по графикам несения службы: караулы, выезда на места происшествий, для проведения следственных и оперативных действий. Все с сопровождением, с огневой поддержкой, с бронежилетами и касками, с патроном в патроннике автомата, колонной, под прикрытием БТРа ОМОНа.
   На следующий день, с утра, все следователи были приглашены для знакомства и на беседу к помощнику прокурора Трушину В. Ф. ,курировавшему наш временный отдел. Сам сотрудник прокуратуры прикомандирован для работы в Чечню сроком на 12 месяцев, и живет в комнате, смежной с рабочим кабинетом, расположенные на втором этаже ВОВД. Кабинет похож на склад вооружения и невостребованных предметов. Угол за столом завален гранатометами различных видов: "мухами, осами, шмелями". С зарядами и без зарядов. Там же автоматы, осколки фугасов, окровавленная одежда и обувь. Это все вещественные доказательства по уголовным делам. Трушин записал наши данные, представился сам, и после знакомства кратко охарактеризовал некоторые аспекты ведения предварительного следствия на территории ЧР. Пока нет следователей прокуратуры и ФСБ, которые в данный момент заменяются, будем выезжать на все виды преступлений, в том числе подследственности вышеуказанных органов. При проведении допросов, обязательно разъяснение права на переводчика. Допрашиваемый должен сам написать об отказе в специалисте и о хорошем знании русского языка. При проведении обысков, в жилищах местных жителей, надо предложить им самим пригласить понятых.
   Желательно чтобы переговоры об этом вел представитель чеченской милиции, сотрудник постоянного отдела. Понятыми могут быть соседи, любые другие граждане, а также солдаты и офицеры из войск Министерства обороны, их здесь называют "федералами". Хотя в последствии, понятые-чеченцы в судах отказываются от своих прежних показаний, и заявляют, что их силой заставили подписать протокол, что в протоколе они не читали, русский язык знают плохо.
   Таким образом, почти все дела по Чеченской республике, о принудительном изъятии оружия и наркотиков, если понятыми были чеченцы, в судах "разваливаются". Судов в республике нет, все оконченные дела направляются в Верховный Суд России, который и определяет их подсудность. Обычно дела направляются для рассмотрения в Ставрополье или Ростов на Дону.
   При обнаружении трупов, учитывая местные условия погоды и каноны ислама, запрещающего вскрытие мертвых тел мусульман, их трупы не вскрываются. Бюро судебно-медицинских экспертиз в Чечне нет. Трупы осматриваются следователем в присутствии медицинских работников, подробно описываются характер и локализация внешних повреждений, обязательно фотографируются. Протокол осмотра, схемы, фотографии и негатив отправляются в г. Грозный, где судебно-медицинская экспертиза проводится по документам.
   Первый выезд нашей следственно-оперативной группы произошел буквально через 2-3 дня после нашего приезда. На дороге, проходящей в сторону поселка Самашки, на фугасе подорвалась машина с сотрудниками постоянного отдела, среди сотрудников чеченской милиции были раненные.
   Фугас- это либо мина, либо артиллерийский снаряд, различных калибров, к которым для детонации заряда приложены толовая шашка или пластид и детонатор либо электрический, либо радиоуправляемый, либо огнепроводный шнур. Сам подрывник обычно сидит в кустах у дороги и ждет "добычу". В руках у него пульт с антенной или кнопка. Рядом может быть еще кто- то, который производит видео съемку подрыва. Кассета им нужна для отчета.
   На первое происшествие выехали следователь Громов А. Ю. и заместитель начальника ВОВД по следствию Лисунов А. Н. При осмотре места происшествия, сотрудники были обстреляны. Из кустов, растущих у дороги, по милиционерам неизвестное лицо стало вести огонь из автомата. Наши ребята, залегли и плотным огнем обстреляли кусты. Больше никто не стрелял. Все целые вернулись домой. Потерпевших с сопредельной стороны тоже не обнаружили, хотя дошли до конца провода, на место где сидел подрывник.
   Почти каждую ночь, со дня нашего приезда и до конца командировки, комендатура района, расположенная от нас недалеко, стреляет в сторону леса из "зушки", (зенитной установки), из крупнокалиберного пулемета, из миномета. Это называется профилактической стрельбой, предупреждающей нападение членов НВФ /незаконных вооруженных формирований /. Ровно в 22 часа над Ачхоем ежедневно разрывается сигнальная шумовая ракета, предупреждая о наступлении комендантского часа, при котором выход из домов и выезд из расположений, без особого распоряжения коменданта запрещен. Да и навряд ли кто куда поедет. Ночи на Кавказе темные, в случае обстрела, до утра никто не придет на помощь. Остается либо умереть с честью, либо победить.
   Выезд днем, за пределы "крепости" обусловлен некоторыми особенностями: машины выпускают не менее двух в колонне, с группой огневой поддержки, в которую входят сотрудники Кемеровского ППС. На каждый выезд пишется рапорт, в котором указаны номера машин, состав групп, цель и время выезда, маршрут. Подписывается начальник штаба и начальник ВОВД, и потом издается боевой приказ, за подписью коменданта района. По возвращению в ПВД, приказ сдается в штаб, докладывается о выполнении боевой задачи.
   Всем начальникам служб раздали радиостанции "Моторола" и присвоили позывные. Всех стали вызывать по позывным, в эфире фамилии не приемлимы.
   Наступила весна и ежедневно на утреннем "намазе", как был назван развод у начальника ВОВД, стали зачитываться сводки военной разведки и ФСБ об активизации банд формирований. Боевики спускаются с гор, накапливаются в населенных пунктах, в том числе и в нашем районе. Ожидается захват ими Грозного. Планируются различные провокации в отношении сотрудников МВД, федералов. Ими используются форменная одежда, любое оружие, взрывчатка. Говорилось о воинах - смертниках, которые, обложившись толовыми шашками и гранатами, взрывают себя и русских солдат.
   В штабе был смешной случай. Сотрудники данного подразделения наводили порядок в своем кабинете, после отъезда "воронежцев". В одном из ящиков стола нашли 2 брикета явно заводского изготовления, завернутых в бумагу, прямоугольной формы, с проводами, внешне смахивающих на толовые шашки. Начштаба Мальков эвакуировал свой личный состав и вызвал сапера из ОМОНа. Осмотрев предметы, сапер констатировал факт, что это аккумуляторы от полевого армейского телефона.
   В первое свое дежурство в следственно-оперативной группе, в апреле, выезжал на поле, в сторону Орехово. На старых, воинских, боевых позициях, нашли полу засыпанные землей боеприпасы. Ехал в "таблетке", с ребятами из Воронежского ОМОНа, с их сапером. Миновали блокпост, на выезде из поселка. На нем несет службу сводный отряд милиции из Кабардино-Балкарии. В отличие от нас, сменивших милицейскую форму на камуфляж, кабардинцы несут службу строго в полевой милицейской форме, либо черного цвета комбинезонах, обязательно при бронежилетах. У снайпера в руках винтовка Мосина, образца 1908 года. Заметна взаимная неприязнь "кабардинцев" и чеченцев, несмотря на то что, те и те мусульмане. Приехали на место, транспорт оставили на дороге и группа гуськом, друг за другом, след в след, опасаясь наступить на мину, двинулась к "схрону". Так называются места, где спрятаны боеприпасы, тайники с оружием. На месте осмотра, бывшие боевые позиции были сплошь усеяны ржавыми гильзами различных калибров, осколками, металлом, искореженным от взрывов. В бруствере окопа для БМП мы нашли "цинк" со снарядами, патроны от автомата и минометную мину. Сапер Игорь, из ОМОНа, аккуратно подцепив металлическую кошку за край ящика и мину, вытащил все на поверхность. Патроны забрали, а остальное подорвали. Предварительно к мине сапер изолентой примотал кусок пластида, вставил в него детонатор с огнепроводным шнуром и поджег. Мы все засели за УРАЛОМ, шнур горел минут пять, а потом в уши ударил звук взрыва. Вверх поднялся столб огня, дыма и земли. Страшное зрелище, но красивое. Наш главный эксперт Чертков Г. В. зафиксировал панораму подрыва на видеокамеру. Ему как специалисту-взрывотехнику пришлось выезжать на все подрывы, на все "схроны". Когда ехали обратно, сапер рассказывал, что он в командировке, в Ачхой-Мартане, третий раз. И каждую командировку кто- то у "Воронежцев" погибал. В их этот заезд погиб прапорщик милиции, водитель машины. Фугас пробил днище УРАЛА, броня не спасла. Этот автомобиль мы видели у себя на стоянке, перекореженный взрывом он был, задвинут на задний план двора. "Воронежцам" осталось жить в Чечне дней 10, говорит, на операции больше не поедем, не хотим терять товарищей, хотим спокойно уехать домой. Пошутили - сапер ошибается два раза, один раз при выборе профессии, второй при разминировании.
   К Алываеву на прием приходили местные имамы, седобородые старики, в длинных до пят одеждах. Местные жители, увидев наших сотрудников в шортах, на крыльце отдела стали возмущаться. У них так не принято, мужчина должен быть обязательно, на улице, в брюках и с закрытыми по локоть руками и грудью. Женщины одевают длинные, до щиколок, юбки и платок на голову. Незамужним и девочкам разрешается носить юбки чуть выше колен и ходить с обнаженной головой. Вопрос разрешился легко, на внешней стороне ВОВД приказом начальника, было, запрещено появляется в неуставном виде. Так как там, у ворот, ежедневно толпится сотня, другая чеченцев, женщин и мужчин, ждущих получения паспортов нового образца. Многие из них легализуются от прошлой криминальной жизни. Да и без паспорта трудно жить чеченцу, в любом месте остановят солдаты и милиция, на выезде из поселков, на блокпостах, и препроводят в ИВС, как не установленное лицо, на целый месяц. Поэтому, даже прогуливаясь по поселку, все местные жители при себе имеют какой либо документ, с фотографией.
   Муратов Сергей, следователь из Ленинск-Кузнецка, выезжал в Серноводск.На дороге, по которой ходил Тамбовский ОМОН, сработало взрывное устройство.11человек получили контузии различной степени тяжести, ушибы и царапины. На асфальте осталась небольшая воронка. Мы возбудили свое первое дело по ст. 205 УК РФ - терроризм. В этот же день, вечером, на блокпост, расположенный на перекрестке дорог-Ассиновская и Серноводск, пришел чеченец, парень лет 28. Ножом зарезал двух солдат и был застрелен. Перед этим вскрыл себе живот, сделал харакири. Наркоман, убив родного брата, ушел из дома, был проклят родителями. Труп его дня три лежал во дворе ИВС, никто из родственников не забирал, не хотели. И только по указанию администрации села, был забран и захоронен. По информации, полученной при разбирательстве, установили, что среди молодых ребят, проживающих в Ассиновской, есть понятие, не зарезал или не убил русского, не мужчина. Так это идет не от чеченского народа, а от тех отморозков, которые и людей своей национальности со спокойной совестью убивают. Война, которая идет в Чечне, официально не признанная, но продолжающаяся, направлена не только против нас, русских, но и против своего народа. Одинаково убивают как русских, так и чеченцев: милиционеров, членов правительства, и уважаемых людей. Все по установленным расценкам, по отчетам, как в бухгалтерии. Только стоят каждый по разному. За одних 200-400 долларов, за других вдвое, втрое больше. Сапер стоит 3000 долларов. За нас платят представители международных террористических организаций. Поэтому местные сотрудники милиции-чеченцы держат дома, в каждой комнате по автомату и ящику патронов. Ходят, держа автомат в руке, а палец на спусковом крючке.
   Ночью, в первый раз, ходил в наряд, проверяющим постов, с 1 до 3 часов. Паролем было название родного города, ракета зеленная, два раза моргнуть фарами или фонариком. Дважды обошел все посты, а их двенадцать. Надо забираться на крыши и спускаться в подземные "кроты". При приближении к постам надо называть пароль и получить отзыв в цифровом выражении. Ночь была темная и тихая. Никто не стрелял.
   В одну из ночей, в нарушение всяких инструкций, на обстрел блокпоста, выехала следственно-оперативная группа. Оперуполномоченный ОУР, Костя Войтюк, родом из Верх-Чебулы, непонятно каким образом оказался в машине с чеченцами. При движении попали в засаду. Первое его ощущение: вытолкнули из машины, упал на асфальт, прикрыл голову автоматом и ждал, когда перестанут свистеть пули над головой. Потом сам поднял ствол, и, нажав на курок, стал стрелять по кустам. Честно сказал, что было страшно. Старший группы помог ему патронами и магазинами от автомата. Тогда у нас у многих было по 120 положенных в боекомплекте. Это потом, когда заматерели, стало по 350-400 патронов, рассованных по карманам разгрузок. Долго ему помнились летящие из зеленки трассеры, их свист и звон о соприкосновении с металлом машины.
   29 апреля мы с Чертковым Г. В. попали в одну из общевойсковых операций, именуемых зачистками. Зачищали с утра бывшую казачью станицу Ассиновская, в которой от казаков остались одни воспоминания, но как ни странно есть действующая православная церковь, есть батюшка, есть приход, состоящий из десятка русских старушек. Неоднократно местное отребье глумилось над старушками, прямо в храме, неоднократно глумились над батюшкой. Но русская вера, православная вера жива, она только после насилия, в душах людей крепла.
   Наши сотрудники из ПОМа сразу же взяли шефство над церковью, и насилие прекратилось. Обедали в станице, на костре, сооруженном из палочек, подогрели пайковую тушенку, запивали ее нашей "Борисовской", с собой мы ее привезли 10 тонн. После Ассиновской, под вечер, передислоцировались в Серноводск. Проезжая мимо блокпоста, обстрелянного накануне, остановились. На земле, на камнях, везде была обильно пролита кровь погибших солдат. Едем в Серноводск, вдоль дороги стоят сгоревшие в пожаре войны, тополя, обугленные стволы тянутся к небу. Их сожгли огнеметами, чтобы бандиты не вешали на ветви фугасы. Прибыли в расположение ПОМ, где как обычно при нашей организации сами стали искать место для ночлега. Командующий нами "Барс", позывной начальника МОБ, куда то пропал. И многим из наших ребят пришлось спать под открытым небом, в траве, в апрельскую прохладу. Нас с Чертковым Г. В. по дружбе, начальник ПОМа Бродовский П. П. определил в кубрик Брянского СОБРа. Показал нам баню, кухню. Койки есть, матрасы есть, что еще надо, не до барства. Медики, на прихваченных с собой из ПВД, носилках спали в служебном кабинете. После бани, после горячей перловой каши, шли к месту ночлега. В коридоре нас остановил сапер Игорь из Воронежского ОМОНа и привел на кухню СОБРа. Мужиков после ужина потянуло на песни. Баян и гитара. Русские народные романсы, спетые Тамбовским омоновцем Николаем, фамилию его так и не узнал. Но голос его, и сами романсы "брали" за душу, она сворачивалась и разворачивалась. Окончил Гнессинское музыкальное училище, а пошел служить в ОМОН. И командировка на Кавказ по счету десятая. Под эти песни и просидели почти до утра. Серноводск знаменит своим бывшим курортом союзного значения, в радоновых ваннах которого любил купаться сам Леонид Ильич Брежнев, и другие государственные и партийные деятели. Купались там и господа царской фамилии, в начале двадцатого века. Сейчас ванны разрушены, вместо зданий стоят остовы, глазея на мир пустыми окнами. С утра планировалась зачистка в Самашках, и вечером к ним выдвинулись танки и бронетранспортеры федералов, окружая село и оставляя посты-засады на дорогах. Говорят, что из села как тараканы побежали те, кто не хотел попасть под зачистку.
   В войну Самашки с боем 6 раз брали морские пехотинцы Тихоокеанского флота и 6 раз сдавали позиции. Нас с Чертковым до Самашек не довезли, оставили на перекрестке полевых дорог, в кругу боевых машин пехоты и солдат. Надо было возвращаться, под Серноводском, в лесу подорвались омоновцы. Простояв там часа четыре, ожидая транспорта и не дождавшись его, поехали с Викторовичем на попутной машине с чеченской семьей к своим, в Самашки. Все долго удивлялись, как это мы проехали "Шервудский" лес и без приключений. Нашли часть колонны у киосков, ребята перекусывали, запивая тушенку пивом и минералкой.Мы купив местную колбасу и рыбу, присоединились к ним, забыв о прежних наставлениях офицера с полигона, утверждавшего, что нельзя есть местные продукты, а то отравят. Травить нас никто не собирался. Дождавшись конца операции, всей огромной колонной, с БТРами, БМПшками, танками, поехали в Серноводск. С экспертом нас вывезли в полуразрушенное здание в 200 метрах от дороги, по которой мы приехали на операцию. Омоновцы нашли в нем "схрон", с гранатометом, с автоматом и гранатами, подходы к нему были минированы миной МОН/направленного взрыва/, и растяжками. Четыре сотрудника подорвались. При осмотре подошел к траве, заглянул в нее, а там все перетянуто тонким стальным проводом. Кто ставил эти сюрпризы, один Аллах знает. Командир ОМОНа пошутил: "Дерни за проводок". Жуткого желания не появилось. Поехали домой. В колонне, в "таблетках", открыты форточки, на окнах где можно висят бронники, ствол автомата наружу, патрон в патроннике и палец на крючке. Все глядят на мелькающие за окном кусты зеленки.
   После майских праздников всем следственным отделением пошли в районную прокуратуру, нас пригласили на знакомство. Прокурор района Абдул-Кадыров грамотный, интеллигентный мужчина, не очень лестно отозвался о сотрудниках постоянного отдела. Примечательно, его трудовая деятельность в качестве прокурора началась в период СССР, продолжилась при Дудаевском режиме, при Ичкерии, и сейчас он на посту. Кстати рангов типа советника юстиции или юриста, какого либо класса он, почему- то не имеет. Просто прокурор. Богат талант выживания и очень знатный тейп. Обговорили с ним перспективу возбуждения уголовных дел по фактам незаконного получения компенсаций в 130 тысяч рублей гражданами района как за якобы разрушенное во время боевых действий жилье. Квалифицируются они как мошенничество. Ачхой-Мартан вообще не разрушался, Бамут тот действительно стерт с лица земли, никто там не живет и вместо домов одни развалины. Если верить газете "Версты" от 16. 06. 2001 года, то граждане Чеченской республики получили от государства такого вида компенсацию в размере 1266064000 долларов США, или 36470395000 рублей. И много денег из этого числа, затрудняюсь сказать сколько, получено явно незаконно, по подложным документам. В Грозном существует контора, которая эти документы "штампует". Либо жилье в действительности не разрушалось, либо при проверке такого дома по указанному адресу не оказывалось, он не существует, и не существовал вообще. Только за 2001 год следователями СО Ачхой-Мартановского района было возбуждено по такой категории преступлений 36 дел.А в прошлом году более 50. И это цифры только одного района. Деньги получены в Ингушетии, в Калмыкии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии.
   Потихоньку зашевелилось расследование уголовных дел. Основные категории дел у следователей ВОВД: умышленные убийства, терроризм, похищение людей, незаконное приобретение и хранение наркотических средств, реже оружия, мошенничество, самоуправство, разбой. Кражи нам так и не довелось расследовать, такая категория дел была у следователя постоянного отдела. Терроризм в отношении солдат и сотрудников МВД, ФСБ, как правило, темные нераскрытые дела. Никто ничего из местных не видел, ничего не знает, информацией даже чеченские милиционеры не делятся. А мы сидим в затворничестве, внутри крепости, практически не общаясь с местным населением, так как все внеслужебные связи запрещены. Как оперу добыть информацию, не расположив к себе человека, непонятно. Привод граждан к следователю осуществляется либо через местного участкового, либо через сотрудников нашего СКМ, строго по письменному отдельному поручению, завизированному начальниками указанных органов.
   В дежурство следователя из Анжеро-Судженска, Доровских Владимира заявили убийство уважаемого учителя в с. Валерик. В собственном дворе, в вагончике, приспособленном под жилье, из автомата АК-47 был застрелен в упор Товбулатов. Пулями прошило голову. То, что застрелил его знакомый ему человек, было явно. Ночью кто бы открыл крючок на двери постороннему? Убийца пришел по ручью, протекающему за огородами и, сделав свое черное дело, также и ушел. Нашли гильзы и пулю, калибра 7, 62 мм. Труп осматривал Доровских вместе с нашим медиком Хазиевым Салаватом. Время на осмотр у нас было ограничено, приехали в 11, а не позднее часа дня труп уже обмытый и оплаканный родственниками должен быть вынесен из дома, и несен к месту захоронения. Уже в соседнем дворе, встав в хоровод и отплясывая скорбный танец смерти, седобородые мужчины в каракулевых шапках, пели унылую песню, уже в другом дворе, навзрыд плакали женщины, как мы закончили свои следственные действия. Доровских дописал протокол осмотра, я допросил родителей и соседей, Чертков заснял все на видео и фото. Все говорило за то, что концы преступления и убийц надо искать в Грозном, где парень раньше жил и работал. В последствии убийство это раскрыли, и помощь нам в этом оказало местное население, уважавшее своего учителя. Кто- то, сам у него учился, чьи то дети учились сейчас.
   5 мая с Сергеем Муратовым после обеда, выехали в Ассиновскую. В котельной, ныне давно уже не действующей, нашли труп прапорщика Гундеева, 26 лет от роду. Убит в упор, выстрелом, в затылок. Пропал табельный пистолет ПМ, из - за которого его и убили. С прапорщиком был солдат срочной службы, который до потери сознания, будучи тяжело раненным, в грудь, в живот и руку не выпустил автомата. Магазин на 45 патронов был опустошен на две трети. В пути следования в госпиталь он умер. Почти через два месяца установили убийц. Вышли мы с Сергеем из котельной, где пол обильно был полит кровью, усыпан стреляными гильзами, а вокруг тишина, цветут яблони, сливы, аромат, от них благоухая, висит в воздухе. Так хорошо жить, а кому- то уже не суждено. На следующий день, по приглашению командующего дивизией, поехали в Бамут, где расквартирован 503 мотострелковый артиллерийский полк /МСАП/. Беседовали с генералом под сенью фруктового сада, полк окопался среди деревьев. Артиллеристы этого полка каждую ночь из самоходных орудий калибра 152 мм., стреляют по горам, В горах есть тропа, ведущая в Грузию, и по ней проходят боевики. Дорожки среди глины и грязи выложены битым кирпичом, доставленным из Бамута. По окружности полк ощетинился стволами САУ. Горы рядом, их подножья поросли густым темно-зеленым лесом, а выше, над ним белые шапки вечных снегов. Вершины гор обычно в это время весной, укутаны туманом, как будто спрятались от холода в овчинные шубы, или играют с нами в прятки. Разорвет ветер тучи, вот они, красивые, величественные. Набегут тучи, и нет их. Разговаривал с нашими медиками, с Хазиевым Салаватом и Голомидовым Германом. Анализировали их выезда на трупы. За 15 дней со дня нашего приезда семь убитых, по району. Богатый урожай собирает госпожа Смерть на Чеченской земле. Говорили с чеченцами, уважаемыми в поселке людьми, пили с ними за мир во всем мире, никакой злобы к русским у них нет, многие из них родились и провели детство в Казахстане, будучи депортированными Сталиным со своей исторической родины. Говоря о политике, ругали войну, задумывались кому же она нужна, и порой не находили ответа. Многие родственники жителей Ачхой-Мартана, проживают длительное время на территории Кемеровской области, работают, здесь родились их дети. По телевизору говорят о выводе войск из Чечни, а в каждом населенном пункте батальоны, полки, плюс СОМ, ОМОН, СОБР., ПОМ, ФСБ, комендатуры, - огромная масса вооруженных людей.
   В Самашках наши сотрудники нашли "схрон", в 130 килограммов пластида и уничтожили. Рвануло так, что закачались стены домов в селе.
   Выход по личным вопросам за территорию ПВД приказом начальника запрещен, тем более посещение рынков и кафе. В Курталинском районе подорвали сотрудников милиции в кафе, когда те спокойно кушали шашлык. Но так как всем основательно надоела каша и консервы, многие потихоньку выходят небольшими группами, с автоматами в близлежайшие кафе, понаставленные предприимчивыми чеченцами вдоль забора ВОВД. И на остатки денег, привезенных с собой, кушают шашлык, зелень. В предбаннике службы СКМ, в стене, прорезали окошко, во двор соседа провели провод и на конец его повешали банку в виде звонка. Любой желающий кричит: " Фатима", дергает провод и делает заказ подбежавшей женщине. Пять минут на товар, полчаса на приготовление салата и плова. Все довольны. "Фатима" это отдельная история, были еще Луиза, Залпа, поставщики, вернее поставщицы, двора его Величества ВОВД. Это шашлыки, холодное пиво, сигареты и все другое, что можно употреблять в пищу. Еще это "Балтика, Столичная, Московская", по 5, 10, 20 рублей. "Фатима" это салаты и плов на заказ, это алые розы. Их у нее покупал Коля Лепилин оперуполномоченный из Мариинска и увозил в Самашки. Уж очень он любит цветы, особенно розы. Говорит, была бы возможность, увез бы домой жене огромный букет алых роз. Но не доедут, завянут, от тоски, по своей Родине, по Северному Кавказу. Таких проволок к "Фатиме" было две, еще одна из "отдельного государства участковых уполномоченных", из отдельного потому что, после отбоя они закрывались и не пускали к себе никого, несмотря на ранги и звания. К Залпе мы с Володей и Викторовичем часто ходили в гости, через дорогу от центральных ворот ПВД был ее магазин.
   Всегда для нас находилось пиво и сушенная рыба.
   Следователь из Таштагола Кокорин М. И. возбудил уголовное дело по ст.126 УК РФ /похищение людей/. Житель Ингушетии заявил о его похищении бандой Бараева Арби в сентябре 1999 года. В районе перекрестка дорог Закан-Юрт - Гейхе остановили машину вооруженные люди. Его и его брата привезли в Урус-Мартан, в центр работоторговли, где посадили в сарай и приковали цепями к стене. Потребовали 60000 долларов США. За деньгами отпустили брата. Просидел в темном, сыром сарае три месяца. Был принят лично Бараевым, который после беседы снизил сумму выкупа до 11000 долларов США. После внесения данной суммы на счет банды его родственниками, отпустили. Забранные до выкупа 75000рублей не вернули. Бараев, юноша 1973 года рождения прославился многочисленными убийствами и похищениями людей, в том числе иностранных граждан. Смотрю на фото таблицу с рожами мастистых полевых командиров, повешенную на стенде у расположения службы СКМ, и замечаю одну особенность: пять-шесть из них 1972-1974 годов рождения, и все они уроженцы Урус-Мартановского района. Еще в советской школе формировался класс отморозков.
   Ночью опять ходил, проверял посты. На улице луна, вдали за куполом мечети, поблескивающим в лучах "ночного солнца", у горизонта сверкают зарницы. Когда шел по двору, изредка светя фонариком под ноги, вдали у Бамута началась артиллерийская канонада, потом массированный огонь из пулеметов и автоматов.
   Дежурный по ВОВД доложил, что с ПОМа из Ассиновской, сообщили, что уходит местное население. Плохая примета: люди покидают жилье в предчувствии войны, что бы ни попасть под ее жернова. Днем следующего дня вместе с Доровских выехали в 503 МСАП, где ночью шел бой. Боевики, воспользовавшись темнотой, попытались прорваться с гор на равнину, и обстреляли позиции солдат из минометов и стрелкового оружия. Погиб солдат, находившийся в траншее, сержант Еланский 20 лет от роду. Командир полка от наших услуг отказался, попросил помочь в составлении протокола осмотра, что мы и сделали, выехав на броне БТРа, на позиции. Согласно 454 приказа МО потери личного состава во время боя считаются боевыми, и возбуждать уголовное дело нет необходимости.
   Обстановка в районе накаляется, а нам кроме выданных ранее 120 патронов к автомату, официально никто ничего не дал. Конечно теперь у каждого их по три-четыре сотни, плюс по две три гранаты. Но это каждый сам позаботился о себе. Кто купил, кто обменял, кому отсыпали федералы. Нам много всякого добра/гранаты, патроны/ оставили в наследство следователи-воронежцы. Когда еще заводился разговор о том, что бы выдать в каждый кубрик по цинку патронов, по десятку гранат, для отражения внезапного нападения на ПВД. Но никто из руководства ВОВД об этом не побеспокоился. У нас в России так, пока жареный петух в энное место не клюнет, ничего не изменится, никто не пошевелится.
   Нам объявили приказ, всему личному составу присвоено звание участника боевых действий, тем, кто, ежедневно рискуя жизнями, выезжал на места происшествий, на изъятие оружия из "схронов", и тем, кто спал спокойно в комнате отдыха в ИВС и при дежурной части. Некоторые за 90 суток командировки ни разу не покинули пределов дислокации, не походили своими ногами по чеченской земле. Всех уравнял приказ командующего Объединенной группировки войск Северо-Кавказского военного округа. А 9 мая вручили праздничный паек, в котором находились шоколад, сгущенное молоко, компот из персиков и шпроты, и две пачки "Орбита", что бы почистить зубы, после сладкого. Эксперты подшутили над своим командиром. Аккуратно вскрыли коробку Черткова, удалили из нее все прилагаемое, и вложили бутылку водки "Балтика", пару луковиц, пару сырых картофелин, сухарь. Сдерживая с трудом вырывающийся наружу смех, с самым серьезным видом вручили коробку Геннадию Викторовичу. Приняв ее, Чертков открыл и на некоторое время потерял дар речи. Просто обалдел. На шутку не обиделся, все смеялись. В Грозном в этот день человек двести митинговало у здания правительства. Требовали прекратить геноцид России против чеченского народа. Никто митинг не разгонял, покричали и разошлись сами.
   10 мая с начальниками БЭП временного отдела майором милиции Борисовым Анатолием, прибывшим сюда из Прокопьевска, и постоянного отдела Вахой, фамилия его не запомнилась, в сопровождении двух сотрудников-москвичей из ГУБЭП и ГУБОП, поехали в командировку в Черкесск. На дорогу нам начальник продовольствия насыпал полную коробку консервов, выбирали говядину, чтобы не оскорбить достоинство сопровождавших нас чеченцев. Цель командировки, отобрать в Миграционной службе республики дела на жителей района, незаконно получивших компенсацию за якобы разрушенное во время боевых действий, жилье. За полдня проехали 6 регионов: Чечня, Ингушетия, Северная Осетия, Кабардино-Балкария, Ставрополье и Карачаево-Черкесская республика. Начиная с КБР, у нас стали считать патроны. Шутя, мы всем говорили, что у нас их два ведра. Красив Кавказ, особенно в районе Пятигорска, где по окружности города стоят величавые утесы, головы которых укутаны облаками. Вспомнились строки стихотворения Лермонтова М. Ю. "Ночевала тучка золотая, на груди утеса великана". После жизни в крепости, как- то непривычно наслаждаться тихой, мирной жизнью, кипящей вокруг. Не ходят саперы, осматривающие поверхность трассы, на предмет выявления фугасов, не двигаются танки и бронетранспортеры, не лежат у дороги, покореженные взрывом машины, нет россыпи гильз, воронок. Мирно трудятся люди в полях, пасутся коровы, а в Осетии свиньи, козы. Народ толпится на рынках, покупая и торгуя всякую всячину. Женщины в отличие от чеченок, наиболее раскрепощены и даже носят брюки, ходят без обязательных косынок на голове, в коротких юбках. Оружие в Черкесске сдали под охрану в оружейную комнату МВД республики. Задали работу местным сотрудникам, они полночи считали наши гранаты и патроны, занося количество в журнал. Вечером по приглашению руководства местной милиции, сидели в ресторане, где нас угощали блюдами кавказской кухни: мясо по горски, лепешки с картофелем и сыром внутри, обильно политые сливочным топленым маслом, шашлык из телятины, баранины и курицы, и много различной зелени. Было очень вкусно. Многие блюда мы с Борисовым пробовали впервые. Ночью, как белые люди, спали в роскошных кроватях номера гостиницы, на ослепительно чистых простынях, после горячей ванны, и только во сне, рука блуждала по кровати, ища, Калашников.12 мая из Нальчика я поздравил с днем рождения жену, поговорили с Наташей минуты четыре. Роман из ГУБОП представил мне для связи свой служебный спутниковый телефон. Одна минута разговора стоит около 20 долларов США. Говорить по телефону можно с любым населенным пунктом Земного Шара. Во Владикавказе полюбовались быстрым течением Терека, золотыми львами, охраняющими мост через реку. На одном берегу реки христианские соборы, на другом мечети. В командировке чеченцы-милиционеры не имели с собой оружия, говорят, если суждено умереть и так убьют, как распорядится Аллах, на все воля всевышнего. Возвращаясь назад, остановились на блокпосту "УРУХ", на въезде в КБР. Кабардинцы, сотрудники милиции, увидев наши номера на автомобиле, с регионом 95/Чечня/, стали придирчиво осматривать наше оружие, считать патроны и гранаты. Потребовали сдать им гранаты, так как они не вписаны в командировочное удостоверение. Я стал требовать от них официальную расписку с печатью, о приеме на хранение гранат, якобы для отчета перед начальником склада артехвооружения Манжуловым. Мол, мы их получили на складе, и они числятся за нами. Хотя на самом деле нам их никто не выдавал, какую из них, подарили федералы, какую оставили по наследству уехавшие воронежцы. Кабардинцы засомневались, не зная как поступить, по их поведению было понятно, что гранаты они хотели получить себе и присвоить. Стали звонить в Нальчик своему руководству, те спрашивают участники ли мы боевых действий? Отвечаем, что да и Борисов достает соответствующее удостоверение. Поступила команда: " Пусть запишут в командировочные и едут дальше". Так и сделали. Больше никто нигде не останавливал, до самой границы ЧР наши автоматы спокойно лежали в автомобиле.
   19 мая исполнился месяц, со дня нашего прибытия в Ачхой-Мартан. В этот день по рации в дежурную часть поступила информация, что за Мартаном на фугасе подорвался автомобиль " Терека" /позывной начальника постоянного отдела/, при этом уверенно назвали позывной нашей дежурной части "Минск". На происшествие выехала группа, от следствия Лисунов и Громов. Информация не подтвердилась, "Терек" не подорвался и был вообще не в курсе происходящего. Помощь никто не вызывал. Кто- то воспользовался нашими позывными. После отъезда группы, саперы на дороге нашли фугас, поставленный явно на нашу колонну. Его обнаружил мальчик, и его родители сообщили в комендатуру. Нас с Доровских, подняли по тревоге. Спрашиваю, в дежурной части: " Сапер поедет"? Отвечают: " А зачем? Следователь же есть он и осмотрит". Я от такого ответа обалдел, но как человек в погонах, быстро собираюсь, разгрузку с боекомплектом на плечи, автомат на шею, папку под мышку и стоим с Владимиром ждем транспорта на выезд. Подошел "Компас", начальник штаба Мальков В. В. и, поговорив по радиостанции с дежурной частью, узнав, что саперы уже подорвали фугас, дал отбой тревоге.
   До этого, 16 мая броневик из Самашкинского ПОМа, в котором ехали наши сотрудники, через знаменитый Самашкинский лес, прозванный "Шервудским", за частые нападения в нем боевиков на колонны, подорвался на фугасе. Фугас рванул прямо перед броневиком, за метр до его колес. Повредило облицовку, взрывом разбило обе фары, и погнуло бампер. И конечно пришли в негодность продукты. Яйца куриные разбросало по салону. Леженин Юрий, оперуполномоченный ОУР из Мариинска, ехавший в автомобиле за рулем, долго ругался по этому поводу, продукты на складе получал он и ему отписываться. Удача была к нам благоприятна, раненных и убитых нет. И "Ангел Кузбасса", броневик, прозванный так помовцами, после небольшого ремонта снова в строю.
   Когда мы приехали в Ачхой-Мартан, по территории ПВД бегали стаи собак. Они исправно несли по ночам караульную службу, при любых посторонних звуках стаей с лаем неслись к месту их происхождения. По запаху определяли чеченцев и рычали на них, а иногда и кусали. У дежурной части всегда лежал огромный кавказец, на спине которого синей краской было написано " Компас", так пса и звали. С рождения он был, слеп, но службу нес исправно, в стае был вожаком. После того как он покусал чеченцев-милиционеров, его во избежание "международного" конфликта, передали им, и они его тихо придушили. Возглавила стаю псов пастушья собака "Белка" или ее еще многие звали "Алаболла". Прыгала она на трех лапах, четвертую ей перебила пуля ПМ, пущенная чеченцем. Собаку эту забирал с собой ОМОН, уезжая в Грозный. Но дня через три она вернулась. Ощенилась в подземке "крота" и мы, когда шел двое суток ливневый дождь, вынесли ее трех щенят на поверхность. Назвали кобелей "Ачхой" и "Мартан", а суку "Фортанга" или "Фарта". "Фортанга" это река, пересекающая поселок пополам. Белку застрелил начальник тыла Гаврилов, за укушенного ею чеченца-рабочего. Подросшие щенки, в конце командировки уехали с нами в Кузбасс. Мартана забрал Зинько Олег, оперуполномоченный ОУР их Топок, Ачхоя Дмитрий Новиков, сотрудник милиции, проживающий в Ленинск-Кузнецком районе. Фарта уехала с пожарниками в Кемерово. Удивительно и непонятно, что собаки, родившиеся и выросшие в Чечне, безошибочно отделяли нас по запаху от чеченцев. Видно, какие то молекулы запаха у нас с ними различны. Удивительна и их ненависть к местному населению.
  
   Официально военных действий в республике нет. Это признано на уровне правительства России. Но по-прежнему идет самая настоящая партизанская война, и когда она закончится, не знает никто. Сами чеченцы, те которые уже были взрослыми при СССР, устали от этих "кавказских" войн, им хочется спокойно пахать землю, не озираясь на близлежайшие кусты, не ожидая внезапного нападения. Да и земля чеченская, богатая прекрасной нефтью, плодородными полями, величавыми горами, нашпигована как пирог слоями металла. В Ассиновской трое неизвестных в камуфлированной форме и масках, под угрозой пистолета забрали у пожилого чеченца колхозный колесный трактор.
   Связали его и жену капроновой веревкой. Трактор был не найден. Мужчина предполагает, что украли трактор ингуши, живущие по соседству. Ранее два родственных народа мирно соседствовавших, сейчас ненавидят друг друга. В Ингушетии нет войны, крестьяне мирно пашут поля, дома не имеют разрушений и пулевых выбоин на стенах, не глядят их окна пустыми глазницами, на дорогах ослепительно белая разметка. Чеченцы в пол голоса ругают ингушей, мол, присваивают себе всю гуманитарную помощь, и "жируют" на их крови. Ингуши ругают чеченцев, мол, воруют все у нас и не дают спокойно жить. Тем не менее, по оперативной информации известно, что раненные боевики спокойно лечатся в больницах Слепцовска и Назрани и никто их не сдает властям. Пожилую пару никто не бил,хотя в доме перевернули все вещи, искали золото и деньги. Ничего и не нашли, семья не из богатых. Кусок хлеба в доме есть. На оконной шторе приколот орден трудовой славы, заработанный хозяином еще при Советском Союзе. В огороде на грядках зеленеет лук, чеснок, петрушка, базилик. Среди листвы краснеет садовая земляника. На деревьях завязались плоды сливы и яблок.
   23 мая стоял прекрасный солнечный день. Тепло, на полях пели соловьи. С Доровских и Чертковым выезжали в Серноводск. Саперы, проверяя трассу, ведущую на Самашки, обнаружили на обочине дороги какой то предмет. Один из них поднял его и произошел взрыв. Парню оторвало кисть руки, когда мы приехали, она лежала на дороге, какая то неестественная, как будто от куклы. Осмотрели место происшествия, Володя написал осмотр, Геннадий Викторович произвел все виды съемки, а я как бы осуществляя общее руководство, с Бродовским, болтался по дороге взад вперед. Допросили пастухов, находившихся в момент взрыва в поле, метрах в 500. Но ничего от них не добились, один не видел и не слышал, второй твердил на русском языке, что он ничего не понимает по-русски. Похоже, была поставлена ловушка именно на сапера. Быстро закончив работу и переговорив с сотрудниками, с милиционерами-чеченцами, пришли к единому мнению, съездить на бывший курорт "Асса" и искупаться в радоновой ванне, помочить ноги и просто поглазеть. Подъехав колонной к курорту, увидели, что здания стоят, но только стены, внутри ничего нет, ни окон, ни дверей, одни остовы, а издали выглядят хорошо. Выставили на верху, над источником боевое охранение, снайпера, пулеметчиков и сами спустились вниз. Охранение нужно, так как недалеко находятся горы Сунженского хребта и с них часто бородачи спускаются вниз и греют свои кости в источниках. Над ванной в скалах выбито очень много надписей с различными именами и датами. Видел одну датированную 1902 годом, более поздние 50-х, 60-х. Володя говорит, что видел дату 1897 года. Курорт был открыт еще при царской династии. Люди, посетив его, оставляли свои визитки, делая надписи на камне. Вода в ванне, когда - то облицованной плиткой, имеет зеленоватый оттенок, над ней змейками струится пар. Температура градусов 70 по Цельсию. Ноги долго не держат, мы обливались водой, мочили в ней ноги и руки, растирались. После ванны конечности и само тело стали невесомыми, ступни покалывало иголочками, накатила блаженная усталость. Погрузились в машины и спокойно доехали до Ачхой-Мартана. Серебро цепочек и нательных крестиков после соприкосновения с насыщенной родоном водой почернело.
   Пришел приказ из группировки, военнослужащим и нам запрещено комбинировать лысые головы и бороды. Последние вообще запрещены. Чтобы никто не спутал русского мента с ваххабитом. Запрещено носить комбинированные виды одежды, милицейскую с камуфляжем и наоборот, гражданку с формой, шорты, плавки, голые ноги и торс, руки, запрещены. Начались сверки смертных жетонов, удостоверений, номеров оружия. Доровских ругая все начальство про себя, сбрил свою роскошную бороду. При виде которой, когда он входил в помещение к чеченцем, те, почему- то все вставали.
   27 мая вечером, в 1, 5 километрах, от поселка рванул фугас. УАЗ с ехавшими в нем чеченцами-омоновцами сгорел. Из пятерых выжил только один. Помощь выехала только утром 28-го. Уезжая в этот день в Грозный, мы видели обгоревший остов машины у дороги. Утром, собираясь, планировали работу в Грозном. Доровских надо было проверить жителей Ачхой-Мартана, получивших компенсацию за разрушенное жилье по учетам БТИ, мне отвезти вещдоки на химическую экспертизу и забрать исполненные. С нами в машине поехали сотрудники СКМ: от БЭП Башков Валера, от НОН Печеркин Андрей, от ОУР Веремеенко Андрей. В колонне следом за нами шел автомобиль штаба, в котором ехали Харкевич Сергей, Кузнецов Андрей, Юрусов Сергей и Шиков Валера. Последним шел автомобиль ГОПовцев. Командовал им пулеметчик Иван Вольшмидт. Долго собирались, хотя боевой приказ на выезд был подписан Алываевым рано утром, после рапорта. Ждали когда Бусыгин и Густайтис сделают отчет по службе МОБ. Получили у Манжулова на складе ящик с гранатами РГН, вставили в них белые пластмассовые колпачки взрывателей с кольцом чеки и рассовали гранаты по карманам разгрузок. Иван три раза задавал всем вопрос: " Ребята, вы патронов достаточно взяли?" Под его воздействием два раза ходил в кубрик и забил карманы разгрузки патронами до отказа. В общей сложности, что- то около 350-ти штук, три гранаты, индивидуальный пакет. Выехали около 11 часов, мы на следственном Уазе с номером 945 ХХ, за рулем водитель из Яи Курцев Сергей. Я как старший колонны, в первой машине, на сиденье рядом с водителем. В пути следования испортилась погода, стал моросить мелкий дождь. На въезде в город Грозный, в его названии, на стеле, осталась одна буква О. Видно, что стелу неоднократно использовали как мишень для пристрелки автоматического оружия. Поехали в город, в центр, в аэропорт "Северный", где находиться УВД республики. Следовали через Заводской район, по более длинной и пустынной дороге. Колонна летит со скоростью 90-110 километров в час, тише здесь никто не ездит. Дорога вся в выбоинах, скорее это воронки от снарядов и мин. Они кое, где заполнены до краев грязной и мутной водой и не видно их дна. Но водители ловко штурмуют их. Дорожных знаков вообще никаких в Грозном, да и во всей республике нет, тем более разметок. Транспорт ходит обычно по центру проезжей части, навстречу друг другу, на обочины заезжать нежелательно, во избежание наезда на фугасы и мины. Вдоль трассы, среди густого кустарникового леса, высятся корпуса мертвых нефтяных заводов. От них как щупальца гигантского спрута тянуться в различном направлении километры стальных труб. Когда- то по ним шли нефть, бензин, мазут. Мрачная, неприглядная картина. Такое ощущение, что город мертв. Почти на всем протяжении нашего движения не встретилось ни одной машины. Чечены хвалятся, что Грозный был самым красивым городом Кавказа, цветком Кавказа. Теперь же они говорят, что это наш Сталинград. В интонации ощущается гордость за свою непокоренную столицу.
   Двигаемся в колонне, в том же порядке, как и выехали из ПВД. Смотрим с водителем с Курцевым вперед, он был уже в Грозном и говорит, что скоро уже центр города, стали подниматься в затяжной, не крутой подъем. Сзади раздался хлопок, обернулся, вижу вспышку взрыва слева, за автомобилем "ГОПовцев". И сразу за ней раздался хлопок второго разрыва. Сергей кричит: "Сволочи, наших ребят подорвали". Нас, две машины пропустили, мы проехали фугасы, а последнюю подорвали. Тормозим и выскакиваем из машины, в голове одна мысль, помочь ребятам, как они, все ли живы? Из зарослей, из кустов, по нашей колонне, особенно по подорванной машине, идет интенсивный обстрел из автоматического оружия. Наши пулеметчики бьют им в ответ. Мы подключаемся. Обстреливаем сразу обе стороны, никто ведь не знает, где нас еще ждет засада. В кусты полетели гранаты. Кидаю гранату впервые в жизни, вспоминаю инструкцию как ее применять. Разгибаю усики, зажимаю рычаг, дергаю чеку, замах и зелененький шар летит в прогал между кустами. Вжимаю голову в плечи, хлопок и вверх взметнулся столб земли и дыма. Пули невидимого нами противника противно щелкают о стальной корпус нефтепровода, вдоль которого мы ехали. По колонне передаем команду: " Ребята, уходим, уходим из- под обстрела". Потихоньку Курцев выезжает вперед, за ним все остальные машины. За десять минут боя триста патронов из моего Ака ушли в неизвестность, навстречу предполагаемому противнику. Медленно, с черепашьей скоростью, отходили вверх по дороге, из- под обстрела, под стрекот своих пулеметов и автоматов. Опустошенные магазины бросаю в кабину "таблетки", на пол и сиденье, вставляю новые полные. Ствол автомата раскалился, и ненароком хватаясь за него, наставил себе ожогов на пальцах обоих рук. Метров через триста выползли на горку, к блокпосту N 504. Там, к нам пришел восторг, мы все живы, никто вроде бы не ранен. Уаз огневой поддержки потерял все свои стекла, они вылетели под воздействием взрывной волны. Задняя часть автомобиля оказалась повреждена осколками фугасов. Артемов Виталий, пулеметчик, вытащил осколок из подошвы своего ботинка, посетовал, что хороший берц подпортили. Сотрудники СОМ, охраняющие блокпост, принесли нам цинк с патронами, и мы забили ими битком магазины, карманы разгрузок. Несмотря на дефицит, отсыпали Ивану для улиток его пулемета достаточно патронов калибра 7,62 мм. Патроны брали с запасом, никто из нас не знал, что нас ждет в самом Грозном, ведь мы только заехали на окраину города. Ребятам-гоповцам, пришлось ехать под проливным дождем, в машине без окон, не снижая скорости движения, что - бы не отстать от нас. Гаврилов Анатолий с честью справился с этой задачей. Дальше, вдоль дороги пошли разрушенные дома, груды кусков бетонных плит и кирпича, на месте где, когда - то были дома. В стенах домов зияли огромные, до метра в диаметре пробоины, это в войну солдаты, выкуривая снайперов, стреляли по ним из танковых орудий. Кое- где, на развалинах, как муравьи ползают люди, что они там делают нам неведомо. На дороге появились машины. Мы пристроились к автобусу, очевидно маршрутному, и двигаемся к нему вплотную. Никто не будет подрывать автобус с гражданскими лицами, а следом за ним может и мы, проскочим очередной фугас.Проехали под мостом, знаменитым тем, что с него снайпер ранил генерала Романова.Этот мост федералы так и зовут "Романовским". Пролетели площадь Минутку. Минут через тридцать прибыли в аэропорт "Северный". Там оставались сдавать отчет штабные работники. Вышли из машин покурить, и здесь Кочневу Сергею стало плохо. Проявилась после взрыва контузия. Его выворачивало наружу, лицо покраснело, рвало желчью. Опытный Иван исчез, и минут через 15 подошел с двумя бутылками "Балтики". Заставили Сергея принять грамм сто водки, и ему полегчало. Мы поехали в Ленинский район города, там находятся БТИ и следственное управление. Дождь моросил неперестовая, везде грязь. На двух машинах проехали через Центральный рынок. За окнами "таблетки" вроде бы мирная жизнь. Идет бойкая торговля вещами, продуктами. Помидоры, свежая зелень, клубника. Остановились, я пошел покупать колбасу, помидоры и хлеб. Автомат на плече, сзади Печеркин Андрей, караулит меня с тылу. Нагрузив два пакета, занес их в салон, решили по дороге на Ханкалу перекусить. Обратил внимание на то, что нет на рынке веселых радостных лиц. Все, какие то понурые, чем - то озабоченные, и глядят на нас исподлобья. Прилавки базара тянутся вдоль проезжей части. Это улица Тухачевского, этот рынок прославился на всю страну тем, что на нем военнослужащих-русских, убивают подло, исподтишка, выстрелом в спину. Оставили Доровских и группу огневой поддержки в БТИ. Володя стал работать с материалами в неуютном, неотапливаемом помещении, даже стены закопчены и давно не знали извести. Мы с Курцевым Сергеем поехали на параллельную улицу, Садовую, в школу милиции, в которой расквартировалось следственное управление и ЭКУ. Поговорил с сотрудниками СУ, те посоветовали поменьше самим ездить в город, часто стреляют. Отчеты передавать с милиционерами-чеченцами. Вернулись к БТИ и, загрузившись в обе машины, двинулись на встречу со штабом, оставленным в УВД. На выезде с рынка, в конце улицы, Курцев затормозил, посреди проезжей части находилась огромная, глубокая воронка, залитая водой. Тут же по нашим машинам, с двух стоящих по обе стороны улицы пустых, высотных домов, стали стрелять из пулемета, автоматов и под ствольного гранатомета. По крыше машины внезапно застучал град, потолок салона, и внутренняя обшивка стали, дырявится, появились пробоины. Прячась от влетевших в салон пуль, Сергей упал на двигатель, я сверху на него. Обожгло правый бок, как будто кто- то неведомый приставил к телу на миг раскаленное железо, и при этом с силой ударил палкой. Кричу Сергею: " Прыгай из машины, иначе нам хана". Все стали покидать салон, а Иван Вольшмидт выбив стволом пулемета стекло, стрелял из него, из машины, по окнам пятиэтажки, стоящей справа от нас, ругаясь вполголоса. Курцев выпрыгнул из кабины, выключив зажигание. "Таблетка" продолжала катиться по дороге, пули щелкали по металлу салона. Переполз через двигатель и водительское кресло и вывалился наружу, с собой прихватил автомат. Присев у переднего колеса, стал стрелять по близлежащим киоскам, по стоящей в отдалении девятиэтажке, по ее окнам, короткими очередями. Огляделся, смотрю, ребята ведут огонь. Печеркин, Веремеенко, Башков, Доровских, все из нашей машины живы. Слышу пулеметы Вольшмидт и Артемова, под ствольный гранатомет Кочнева. Потом Вольшмидт встал во весь рост и продолжая стрелять, крикнул нам: " Уходим, ребята". Потихоньку, отстреливаясь, двинулись по улице, Сергей ехал медленно на автомобиле, а мы под его прикрытием отступали. Иван оседлал капот машины и продолжал стрелять. Оказывается, автомобиль Уаз пули прошивают насквозь. Когда ушли из под обстрела, и заехали во двор расположения СОМ Курганской области, дислоцирующийся метрах в 200-х от рынка, осмотрелись. Раненных пулями и осколками оказалось двое, я и водитель машины ГОП, Гаврилов. Ему осколками гранат посекло обе руки и плечи. Раненный, истекающий кровью, он сумел вывести свой автомобиль в безопасное место. У машины оказались пробитыми два колеса, радиатор, помпа, блок двигателя, то, что она еще ехала чудо. Медик СОМа сделал нам обработку ран и вкатил по тюбику промидола. У Гаврилова выдернул один осколок, торчащий из плеча, остальные вошли глубоко. И опять ребята поделились с нами патронами, и опять мы стали забивать ими опустевшие магазины. Нигде, так как на войне, не видно такого воинского братства. Поделится последним куском хлеба, последним патроном с нуждающимися, честь для солдата. В пути следования домой, пришлось на выезде, на блокпосту, бросить штабной автомобиль. Водитель его, проскакивая воронку, не рассчитав глубины, повредил поддон двигателя о край ямы. Так и ехали все шестнадцать в одной "таблетке", в тесноте, но не в обиде. Один выстрел из гранатомета РПГ и братская могила. Единогласно все решили, что 28 мая в день Погранвойск, мы все шестнадцать родились во второй раз. В ПВД нас встречало руководство и друзья. Первые, еще долго не верили, что мы побывали в настоящем бою, и остались все живы, сочиняли, что мы сами друг друга побили и постреляли. Предъявляли претензии, что не снимали панораму боя на видеокамеру, которая была с нами. Потом, посовещавшись, объявили: " штатная ситуация, отваги и героизма нет". А нам подумалось, что их просто душила зависть, что не они, а мы делали настоящую мужскую работу, и никто не струсил, не спасовал. Долго еще на фоне нашего, пробитого пулями, следственного автомобиля, снимались на фото желающие. А мы не стали. Друзья были просто рады, что мы вернулись из "Грозненского ада" без потерь.
   Вечером этого же дня наш отрядный медик Герман Голомидов увез нас в госпиталь, во Владикавказ. Я попал в хирургическое отделение, Гаврилов в травматологию, а Кочнев в терапию. Вольшмидт и Артемов не остались, уехали домой, но через три дня были привезены к нам медиком Салаватом Хазиевым. Им стало хуже. Здание госпиталя построено в 19 веке, о чем свидетельствует запись на фронтоне. Соответственно все благоустройство на уровне прошлого века. Попал в палату, к бойцам рядового состава, в которой провел двое суток. Освободилось место в офицерской палате и меня, потом перевели. Поначалу болели пальцы рук, с них слазила кожа, после того как лопнули волдыри ожогов, полученных при контакте пальцев с раскаленным стволом автомата. До этого мы подшучивали над теми, кто носил перчатки на руках, называя их рейнджерами. А ведь они были правы.
   Две ночи прошло среди стона, боли, крови и запахов мочи и гниющей плоти. Постоянно в палату подвозили раненных бойцов. Большинство из Чеченской республики. Солдат-разведчик, из Веденского района, ночами не спал, белый от раздирающей его на части боли, слившись со стеной, пытался, словно вжаться в нее. Тихо просил: "Доктор, дайте чего - ни будь, чтобы не болело. Сестричка, миленькая, сделай, пожалуйста, укол". Подорвавшись на фугасе, он один выжил из всего экипажа БТР. Через два дня его самолетом эвакуировали в Ростов на Дону, где расположен главный госпиталь Северо-Кавказского военного округа. Двое суток он не мог лечь на кровать и спал в сидячем положении, у него был поврежден позвоночник. Рядом со мной, на соседней кровати спал маленького роста солдат, родом из Хакассии, старослужащие пинали его ногами в живот, повредили кишечник. Справа солдат, родом из Омска, такая же история, только удалили селезенку после травмы. Радовался наивный, комиссуют, едет домой, в неполных девятнадцать лет и инвалид. Третий в палате, из Владикавказа, "деды", издеваясь над ним, запихали металлический стержень радиоантенны в задний проход и она, пройдя сквозь тело молодого бойца, вышла через брюшную полость наружу. Каждый день к ним приходил военный дознаватель из прокуратуры, производил допросы. Поступил раненный сотрудник милиции, привезли из Грозного, где он, как и мы попал в передрягу на улице Тухачевского. С двумя товарищами, в день своего рождения, поехал с местными милиционерами-чеченцами на телеграф, позвонить домой. Подошли сзади и выстрелами в упор расстреляли. Чудом остался жив, но потерял правую ногу. Ее отрезали хирурги, из за начавшейся гангрены. Через три дня в госпиталь поступили наши пулеметчики Вольшмидт и Артемов. От полученной контузии им стало хуже. От них мы узнали, что 29 мая наши сотрудники забирали поврежденные машины из Грозного, им сотрудники Курганского СОМ сообщили, что после боя, в котором участвовали мы, при зачистке зданий, в них обнаружили тела трех погибших боевиков с оружием.
   В начале июня в госпиталь из Ханкалы поступило восемь трехсотых. Всю ночь работали хирурги, горел свет, по коридорам толпой бегали санитары. Двое из поступивших, были ранены снайпером в голову, остальные подорвались на фугасе. Все из разных районов Чечни.
   В парке госпиталя познакомился с контрактником. Воюет с 1996года, ранение третье. После ранения в голову потерял правый глаз, последнее ранение пулевое в бедро. Спрашиваю, что не поехал домой, после службы в морской пехоте? Отвечает: "А что меня дома ждет? Семьи нет, детдомовец, гражданской профессии нет, ничего не умеет, кроме как стрелять, ставить и разряжать мины и фугасы". Солдат удачи. Куда после госпиталя, да опять в родную часть. Спрашиваю откуда родом? Оказалось земляк, из Сибири, из Канска. В один из дней вышел покурить во двор госпиталя, вижу в сопровождении заведующего травматологии, идет капитан милиции, и лицо его сильно знакомо. Подошел поближе, батюшки мои, да это капитан Плахов из сериала " Убойная сила". Поздоровался, подошел, представился, оказалось, снимают новые серии " Убойной силы", про войну в Чечне. Предложил приехать к нам в Ачхой-Мартан, отказался. На память об этой встрече с популярным артистом Константином Хабенским, остался его автограф на обложке удостоверения участника боевых действий. Действительно в Италии все дороги ведут в РИМ, а у нас на Кавказ.
   Забирали нас из госпиталя с Толиком Гавриловым,- Серега Курцев, Сергей Иванов и сам Салават, он оформил бумаги, по которым мы впоследствии должны будем получить страховки за ранения. В Карабулаке обедая, ели шашлык из осетра, под холодное пиво и салат. Иванов рассказал все, что творилось без нас в ПВД.
   В Валерике сотрудники ПОМа задержали двух молоденьких чеченок. Сняли с рейсового автобуса. В сумке, под женским бельем, два новеньких, в смазке, автомата АК 47 с магазинами. Ехали в Гехи, Урус-Мартановского района. Про автоматы ничего не знаем, не наше, сумку дали и просили довезти до Гехи, где оставить на базарной площади, кто за ней придет, не знаем. Автоматы явно не для русских солдат. Муратов Сергей возбудил по данному факту уголовное дело. В Гехи, по месту жительства чеченок произвели обыска. В одном из домов нашли и изъяли 2 гранаты. Через три дня женщин освободили под личное поручительство начальника постоянного отдела милиции Кураева.
   10 июня в Валерике был убит глава администрации, ранена его жена, в бедро. Стреляли из Стечкина, преступников было трое. Открыто, без масок прошли по селу, стреляя по нападавшим на них собакам. Ранее главе администрации приходили от неизвестных лиц письма с угрозами, плати выкуп за свою жизнь, так как шариатским судом приговорен к смерти, как помогающий русским. В вечерней программе "Время", по ОРТ, показали об этом убийстве. Правительство Чеченской республики приняло решение о выдаче оружия главам администрации и предоставлении им вооруженной охраны. Опять в своем дворе лежал убитый, уважаемый в селе мужчина, омытый и облаченный в погребальный саван. Опять мужчины в каракулевых шапках, с сединой на висках, встали в хоровод, исполняя молитву, опять в соседнем дворе женщины плакали навзрыд. Сам себе напрашивается вопрос: " Доколе это будет продолжаться? Почему же чеченские бандиты истребляют лучших сынов своего народа"? На трупе главы медик насчитал восемнадцать огнестрельных ранений, из человека делали решето. Одного из убийц опознали, местный, но давно прячется в горах.
   15 июня следственно-оперативная группа выехала на происшествие, на трассу Серноводск-Самашки. От следствия выезжал Муратов Сергей. Солдаты-саперы, как обычно зачищали дорогу и двое на обочине нашли фугас, артиллерийский снаряд калибра 152 мм. Он оказался радиоуправляемым. Услышав шорох в кустах, полезли в заросли. Из кустов прилетела девятимиллиметровая пуля от ПМ, поразив насмерть идущего впереди. Бронежилет, одетый на солдате, не спас ему жизни. Пуля, попав, в
   незащищенный пластинами левый бок, поразила сердце. Второй солдат дал длинную очередь из АКМ и убил боевика. По внешнему виду молодой парень, лет 23-х, лицо кавказской национальности, явно приверженец ваххабитского лагеря. О чем говорят выбритая налысо голова, отсутствие нижнего белья и наличие бороды, брюки заправлены в носки. При нем был пульт с антенной и пистолет ПМ.
   Разговаривал с медиком Хазиевым Салаватом, он выезжал вместе с группой на данное происшествие. Мнение медицины таково бронежилет в военных действиях бесполезен. Стесняет движение, его пластины пробивает пуля от "Калашникова" любого калибра, а от снайперской винтовки тем более. Бывают случаи, что пуля пробивает переднюю стенку бронника, прошивает тело бойца, рикошетит от задней спинной и гуляет в теле, превращая внутренности в фарш. Живыми после этого не остаются. Более тяжелые бронежилеты держат удар пули, но от болевого шока, полученного при ранении, солдат погибает. Также от такого удара, как правило, отрываются внутренние органы и все равно смерть. Ведь пока солдата, раненного в Чечне, доставишь оттуда в госпиталь, за пределы республики, пройдет значительное время. Единственный транспорт в этом случае, вертолет.
   Олег Зинько, сотрудник НОН из Топок, приписанный к ПОМ, Катыр-Юрт написал песню, часть куплетов помогли сочинить ему мы с Доровских Володей. Песня про наш отряд.
   В Самашки, в ПОМ, ребята уезжают,
   В Чеченский ад направились они,
   Но, как и все, домой придти желают,
   Поэтому считают свои дни....,
  
  
   Как- то вечером по телевизору смотрели местную программу, Ачхой-Мартановского телевидения. Называется "Фортанга", в честь реки, пересекающей поселок. Показывали фильм "Свадьба в Малиновке", потом концерт, пели Киркоров, Королева, Агутин, Пугачева и почему- то фильм и певцы пели на чеченском языке. Было интересно это смотреть.
   Днем с Доровских, Веремеенко, пошли на базар, конечно нелегально, в самоволку, но шашлыками, в честь дня рождения жены, угощал повар Леха из Анжеро-Судженска. Кушали манты, ребята пили "Русский размер", я не стал и дул "Фанту". Смотрел на горы, на снующих по рынку людей. Подъехал Москвич-фургон, за рулем седобородый аксакал, в длинной белой хламиде, белой шапочке. Аксакал торгует Коранами, и предметами, обожествленными мусульманской верой. Интересно было бы подойти, что-нибудь купить, хотелось бы Коран, но не знаю, как это воспримет аксакал. Не хочется оскорблять его веру. Человек с автоматом, для него оккупант, и просит Коран? А в горах шел дождь, сверкали молнии, и секунды через три после этого до нас докатывались раскаты грома.
   Сидя в кабинете вечером, с Володей Доровских, который подшивал дела, готовил их на передачу по подследственности в Калмыкию, сочинил про нас стихотворение. Оно как- то пришло само по себе, Володя потом подобрал к нему музыку и пел под гитару.
   Ачхой-Мартан, ты мне не будешь сниться,
   Ачхой-Мартан, Фортанга и поля,
   Вино в бокалах будет вечно питься,
   За шапки снежных гор, за тополя,
  
   Которые, сгоревши словно свечи,
   Шеренгою стоят у блокпостов,
   В войну гулял по ним заряд картечи,
   Сметая все живое от кустов,
  
   Дорога за Мартаном, вся разбита,
   Здесь зачастую ставился фугас,
   Воронка до краев водой залита,
   И где- то рядом снайпер целил в нас,
  
   Когда в "таблетке", вжавшись, в бронник,
   Напялив, каску на глаза,
   Глотая на ходу свой терпкий тоник,
   Мы ехали на вызова,
  
   Ладони наши крепко обнимали,
   Как женщину любимую всегда,
   Прохладность дерева и крепость стали,
   Надежного и верного Ака,
  
   Окно открыто, ствол наружу,
   Патрон в патроннике и палец на крючке,
   Уаз летит, колеса в лужу,
   И брызги темные остались на песке,
  
   Как пятна крови, от убитого солдата,
   Лет восемнадцати попавшего в Чечню,
   Навечно станет траурною дата,
   И поклонится воск свечи огню.
  
   23 июня нас ночью подняли по тревоге, в районе рынка, расположенного в 500 метрах от ПВД слышен сильный, автоматический огонь. Быстро расхватав оружие, которое у всех нас висит над кроватью, бронежилеты и каски, разгрузки с боекомплектом, мы в течение трех-пяти минут заняли посты. Нам с Доровских бежать недалеко, всего метров пять, на первое КПП. Сопя и ругаясь, прошли через металлическую дверь, на которой написано "зиндан", проползли эти пять метров под металлической сеткой, натянутой над лазом, и вот мы на посту. Сетка натянута для того, чтобы гранаты, прилетевшие с улицы, могли быть отброшены от траншеи ее пружинами. На посту просидели более часа. Стрельба постепенно затихла. В нашу сторону не прилетело ни одной пули, поэтому мы тоже не открывали огня. По телефону поступил отбой тревоги, и мы вернулись в расположение, досыпать до утра. Но долго не могли уснуть. Утром стало известно, что обстреляли чеченских милиционеров из службы ППС.
   28 июня после обеда выехали с Доровских в Ассиновскую. По радиостанции сообщили, что обстреляли наш ПОМ, идет бой, есть трехсотые среди наших кузбассовцев. Более 1, 5 часов колонна стояла на плацу, в ожидании выезда. Нам под группу выделили броневик. С нами выезжает как обычно эксперт Чертков, "моложе" его в группе не оказалось. От СКМ выезжает Швалюк Андрей, опер БЭП из Прокопьевска и Ломов Сергей из Юрги. Стоим, ждем выезда, двери машин нараспашку. На переднем сиденье броневика сидит начальник ОУР Клепцов Андрей, из Ленинск-Кузнецка. Вокруг колонны волнуясь, ходит начальник ВОВД Алываев, докопался до Клепцова, зачем выезжает. Тот с серьезным видом говорит: " В моих функциональных обязанностях сказано, я обязан выезжать на все преступления". Алываева можно понять, скоро конец командировки, а тут заявляют о ранении его сотрудников. Подошел и к нам, задал вопрос: " Зачем два следователя едут?" Получил наш ответ: " Вдвоем быстрее собирается материал, время ведь на его сбор ограничено". Был этим удовлетворен. По прибытии комендантской машины с зенитной установкой на борту, двинулись к месту. В Ассиновской узнали, что никто не обстрелян, на дороге в сторону Верхних Чемульгов на фугасе подорвался БТР Ростовского ОМОН с нашими сотрудниками. Контужен начальник ПОМа Воскобойник. Добрались до места, на повороте дороги две воронки от взрывов, диаметром по два метра, глубиной до метра. В одной из них еще находились куски неразорвавшейся взрывчатки. На обочине откопали третий фугас, с толовой шашкой и проводами, уходящими в расположенные справа от дороги фруктовые деревья. Пошли по проводам, и нашли под сливой, мешок, расстеленный на земле, куртку и подготовленный к выстрелу гранатомет " Муха". Фугас оттащили в кусты, где Чертков подготовил его к взрыву, а потом подорвал. Вверх взлетели куски почвы, дерна, клубы дыма и вспышка огня. Через день, 30 июня, войсковые разведчики недалеко от данного места в кустах нашли три трупа боевиков, с оторванными ногами и частями тела. Убегая от стрельбы наших сотрудников, подорвались на мине МОН 50.Кто поставил на тропе мину нам неведомо. Но по слухам, сработала заранее войсковая разведка. В трупах местные жители опознали уроженцев станицы Ассиновская. Утром этого дня, на следственной машине с водителем Курцевым Сергеем, я с сотрудниками БЭП: Солдатовым Вадимом, Башковым Валерием, Корозниковым Русланом поехали в Карабулак, работать по уголовному делу. С Вадимом заходили в магазин, и он приценивался к товарам, выбирая подарки для отца и жены. У продавца спросили, сколько стоят рог в серебряной оправе и шашка в ножнах. Продавец отвечает300 и 800. Солдатов довольный лезет в карман за деньгами, сейчас куплю бате рог для вина или шашку. Не поверив в цены, я переспрашиваю, все же серебро, ручная работа и позолоченная оправа, прошу уточнить цены, в какой валюте? Продавец с улыбкой отвечает: " Ребята цены в баксах, т. е. в долларах США". Соответственно имеющиеся у нас деньги не тянули даже на рог. В Назрани побывали в музее репрессированных народов, везде надписи: "Ингуши и чеченцы братья навек". 1июля я дежурил по графику в следственно-оперативной группе. С утра вроде все спокойно, ничего не заявлено. В обед с Володькой решили поесть борща, и вышли за территорию ПВД к расположению ФСБ. Там на входе кафе и две чеченки вкусно готовят борщ и вторые блюда. Сидя в кафе чувствовал, что пора возвращаться, что- то не так, очевидно могут искать на выезд. Собрались и пошли. Точно, в ПВД тревога. Наши бэповцы попали в Серноводске в засаду и ведут бой. Часть машин уже туда ушла, а мы, погрузившись в броневик, малым количеством отряда, я и эксперт Чертков, пулеметчик Артемов, который покинул пост у КПП, сказав ребятам: " Справитесь без меня, а я Витьку буду охранять", поехали в Серноводск, в сопровождении комендантского Урала. Боя не было. Наших ребят на переезде в сторону курорта "Асса", подорвали на фугасе. Они утром поехали искать для плана мини завод по перегонке нефти и взорвать его. Из Грозного каждые сутки, через горные перевалы, нелегально, ходят КАМАЗЫ-наливники, и десятками тонн вывозят в соседнюю Северную Осетию / РСО АЛАНИЯ/, дизельное топливо, бензин, подпольно изготовленные на мини нефтезаводах. Скупают за 1 рубль 20 копеек за литр, а продают в Майском по 3рубля 50 копеек, есть за что рисковать. Не зря хозяин колонны при задержании, предлагал нашим сотрудникам, за то что бы его пропустили, 20000 рублей. Прибыв на место, обнаружили, Уаз сотрудников группы БЭП, вернее то, что от него осталось, передняя часть, по приборный щиток, лежала за рельсами, в 12 метрах от железнодорожного полотна. Воронка от взрыва была диаметром 3метра, глубиной 1,5 метра. Вокруг машины, в радиусе более ста метров, на асфальте, в траве, находились куски тел наших ребят. Кисти рук, ноги, туловища, головы, все отдельно друг от друга. Вся площадь, открытое поле вдоль дороги, оцеплена солдатами. Приступил к осмотру места происшествия, двое солдат срочной службы из дивизии особого назначения /ДОН/, прикрепленные командованием ко мне понятыми, тянули рулетку и замеряли указанные мной расстояния. Останки наших ребят находились в радиусе от эпицентра взрыва от 40 до 180 метров, Четырех нашли сразу, долго не могли найти тело водителя Андрея Швалюк. Его обнаружили Борисов и Клепцов в кустах, слева от дороги в ста восьмидесяти шести метрах от воронки. Почти целыми остались только голова и правая рука, остального, не обнаружили. Тело Вадима Солдатова находилось в 86 метрах, чуть дальше него тело Ломова Сергея. Страшная картина войны. Погибло пять молодых, здоровых, красивых мужчины. Вадим Солдатов, Швалюк Игорь, Бондаренко Игорь, Корозников Руслан, Ломов Сергей. Двоим из них, не было и двадцати. И ради чего? Ради того пресловутого Конституционного порядка, который навряд ли будет в Чечне установлен. Матери лишились сыновей, жены овдовели, дети осиротели. Сколько судеб людских было перекорежено тем взрывом.
   Славных пять пацанов погибло,
   Господин Фугас постарался,
   Сколько ж, русских парней в Чечне сгибло,
   Тех, кто с нами в апреле призвался.
   Собрали в мешки, то, что осталось от ребят, от автоматов, перекореженных взрывом и обгоревших в огне. Нашли осколки фугаса, куски стали толщиной 10-12 мм. Нашли пульт, устройство, срабатывающее на дрожь дорожного полотна, провод, и еще два не сработавших фугаса. Один возле дороги, я на нем сидел, и писал протокол осмотра, до тех пор, пока меня не согнал сапер. В землю уходили куски проводов, саперы нашли там 82 мм., мину. Этот фугас был поставлен на добивание живой силы, при падении с брони. Третий, стоял в 252 метрах от воронки, был закопан в гравий, справа от проезжей части. Привезли ребят в ПВД.
   На ужин, в столовой, на столы поставили водку. В углу на тумбочке стояли пять милицейских удостоверений, пять касок, пять свеч, пять стаканов водки с краюхами хлеба, и розы, много роз. По команде полковника Алываева все замерли в молчаливом строю, у многих по щекам текли слезы. Не стыдно было плакать в эту минуту, мы провожали своих боевых друзей в последний путь, отдавая им почести. Это были настоящие мужчины, никто из них никого из нас не предал, не подвел. Подняли молча кружки с водкой и помянули погибших. На остове подорванного автомобиля, доставленного в ПВД, всю ночь горели свечи, расплавленный парафин капал на букеты алых роз, на патроны ребят, доставленные с места гибели и рассыпанные на капоте. Вспомнили слова Сергея Ломова, с которым 28 июня выезжали на происшествие. Когда возвращались домой, в броневике, Сергей сказал: " Мне цыганка нагадала, я 89 лет буду жить, ничего не боюсь, меня не убьют, и до этого срока я не помру". Привязать бы эту цыганку к хвосту лошади и пустить вскачь в чистое поле. Весь вечер и всю ночь личный состав временного отдела поминал погибших, много было сказано о них хорошего, много было выпито водки, и весь запас свечей из кубриков перенесен на останки автомобиля. У данного автомобиля стоял парный пост, до самого утра, меняясь через каждые два часа.
   Утром 2-го июля, меня подняли в пять часов, и пригласили к начальнику ВОВД полковнику Алываеву, который дал приказ: " Ехать старшим группы в Кузбасс, сопровождать цинковые гробы с телами погибших, на Родину". В группу сопровождения определили еще троих. Приказ выехать в Моздок. Погибших ребят погрузили в кузов Урала, сам автомобиль снаружи украсили полевыми цветами. Мы с автоматами, загрузились в автобус к Витале Воеводе и поехали. В городском морге спустили узлы с останками тел на землю, медик по приглашению Хазиева Салавата осмотрел трупы и дал заключения. Потом их укладывали в гробы, которые забивали гвоздями, и сверху на кумаче написали большими буквами: " Не вскрывать". Гробы ставили в цинковые ящики, их запаивали, потом в деревянные, забивали гвоздями и грузили в кузов КАМАЗа. Они поедут в Минеральные Воды в аэропорт, а с ними только один сопровождающий, вместо четырех, Кемерово на остальных не выделило средств. Дернули спичку, и выпало ехать Бондарю, участковому из Новокузнецка. Да и плохая это примета приехать домой раньше, до конца командировки, лучше вместе со всеми. В Мин воды сопровождающим уехал Салават. Мы остались ночевать в Моздоке, нас поселили к деду пенсионеру со звучным именем, Василий Иванович, прямо как Чапаев. Спали на белых простынях, в уютном чистом домишке, снаружи оплетенном виноградной лозой. Вечером перед этим ездили купаться на озеро, расположенное у военного аэродрома, и под рев, вертикально взлетающих СУшек, плескались в теплой воде. Искупали Ачхоя, переименованного хозяином Димой Новиковым в Фугаса. Он потом чистенький довольный гулял по двору, аппетитно ел тушенку из банки.
   Приехали в ПВД, стал выгружать из рюкзака вещи и раскладывать их по тумбочке и полкам. Достал каску, а она полна носками, грязными и вонючими. Чуть Володю Доровских не оставил без носок, у него такая привычка складывать свои использованные носки в мою каску.
   4июля с сотрудниками ГУБОП из Москвы ездил в Слепцовск, надо было допросить задержанного там свидетеля по убийству прапорщика в Ассиновской в мае. Меня высадили у ворот Сунженского РОВД и все вопросы, я решал сам, а ГУБОП укатил развлекаться во Владикавказ. Полдня болтался по городу, нужный человек увезен на наркологическую экспертизу в Назрань. В магазине купил двухтомный Коран, напечатанный на русском и персидском языках. Ганцуев дал показания на братьев Мачиевых. Заходил к местным следователям, интересовался условиями работы. В кабинете по два три человека, на всех одна печатная машинка, компьютеров вообще нигде не видел. Говорят что от чехов нет покоя, на 80 % все преступления в Слепцовске совершаются чехами/чеченцами/. Их много беженцами проживает в Ингушетии, да и граница рядом, на ней нет пограничных постов и контрольно-следовой полосы. Сделав допрос, я долго ждал машины с сотрудниками, которые должны были заехать за мной. Автомобиль заехал в 18-40, и мы поехали в Ачхой-Мартан. Нас остановили на федеральном блокпосту "Кавказ" и не пропустили на территорию Чеченской республики, так как с 19 часов проезд по трассе одиночным машинам запрещен.
   ГУБОПовцы долго ругались с комендантом, звонили в Ханкалу, ругались с представителями штаба группировки войск и, наконец, то поступило добро, на проезд в зону военных действий. Ехать всего километров 20-ть. УАЗ тентованный, даже не металлический. Утром, когда ехали в Слепцовск, на проезжей части дороги видели канавку прямоугольной формы, по внешнему виду, такие и долбятся в асфальте под фугасы. Ехать, в одиночестве, по пустынной дороге, среди зарослей зеленки, тянущейся по обоим сторонам дороги, было страшновато. Все вжали головы в плечи и молча смотрели на дорогу, за моей спиной прижатый к стенке сиденья лежал Коран. Водитель выжимал из двигателя автомобиля 120 км/час, по центру дороги, огибая рытвины и стараясь не заезжать на обочины. ГУБОП как всегда без автоматов, с одними ПМ, необходимыми здесь только для того, чтобы застрелиться, и бесполезными в бою. У Ассиновской влились в нашу колонну, следовавшую, с операции и уже спокойно доехали до ПВД. Эта зачистка была после подрыва на фугасе МТЛБ, с солдатами, при котором погибло 6 человек. МТЛБ каждый день ходила за пределы станицы и возила воду для воинской части. Танкетку взрывом пробило насквозь, как консервную банку ножом. Результатом операции было изъятие подрывной машинки, проводов и тротила, гранат, и задержание нескольких чеченцев. После "глубоких" зачисток, проведенных войсковыми соединениями в Серноводске и Ассиновской, в прокуратуру района и Генеральную прокуратуру, в Москву, посыпались жалобы от обиженных, за побои, подорванное и растоптанное гусеницами танков, имущество. Приехали представители из Москвы, прокуратура возбудила по жалобам, несколько уголовных дел. Наши сотрудники в противозаконных мероприятиях замешены не были. Все жалобы на солдат. Следователи ВОВД по указанию прокурора, проводили допросы в Серноводске. Никто толком не знает, кто их обижал, твердят что солдаты, но русских не было, были "узбеки", при этом чеченцы, показывая, делали жест, символизирующий узкий профиль глаз. Ломаем голову, что за "узбеки"? Узбекистан нам своих парней в Чечню, на службу в российской армии не поставляет. Так и не пришли изначально ни к какому мнению. Потом дошло, в зачистке участвовал Якутский ОМОН.
   Вторую ночь где- то рядом, очевидно у комендатуры, долбит миномет, да так громко, что пропадает сон. Да и спиться плохо, на календаре девятое июля, скоро домой. Сегодня наша группа ходила пешком, на соседнюю улицу Нурадилова, в крыше соседнего с ПВД, дома зияет дыра диаметром до полутора метров. Подозревали что, пьяный опер ночью кинул в чехов гранату, даже таскали их в штаб, на допросы. Но никто не сознался. Эксперт Чертков при осмотре крыши нашел осколки от гранаты РПГ, кто- то из чехов стрелял в нашу сторону, но попал в своих. Личный состав ходит последние дни злой, всех обманули с деньгами, с боевыми, с обещанными званиями и наградами, да и накопился за три месяца стресс. Но никто не дрался, правда иногда ворчали друг на друга, но все проходило за общим столом в бане СКМ, куда для общения стекалась основная масса народа. Да и более взрослые, и разумные дяди не давали разгораться скандалам. Восьмого приехало руководство второй смены, встречали их на плацу, у многих приехали сослуживцы с родных рай отделов, поэтому были объятия, разговоры. Вечером многие сидели в столовой за общим столом, и посвящали новичков, в "прелести" местной жизни.
   11 июля в 6 часов утра, мы поехали на последнюю спецоперацию в Самашки. Мирно доехали через проклятый лес до поселка. СКМ ехал в бронированном "Мутанте". Броня отсека толщиной до 1 сантиметра и ее с легкостью пробивает пуля СВД. Колонна втянулась на окраину поселка и рано проснувшиеся жители, выгоняющие скот на выпас, с недоумением смотрят на нас, размышляя оставаться дома, или убегать. Штаб колонны расквартировался как обычно на пятачке у торговых точек, там, где дорога раздваивается и одна полоса уходит на Серноводск. Напротив, метрах в ста, за дорогой, стоят корпуса, раздолбанного в прошлую войну снарядами, консервного завода. К ним подходит полотно железной дороги, рельсы вывернуты, шпалы, очевидно, украдены, на бытовые нужды. Бетонные столбы линии высокого напряжения сиротливо приткнулись к дороге, проводов нет, и они между собой ничем не связаны. Следственно-оперативная группа, в качестве приданных сил находиться при штабе. Пока спокойно, едим копченое сало, конфеты, полученные в посылке из Мариинска, запиваем, чаем и минералкой. Посылка пришла Леженину. Первым сигналом было обнаружение мин и гранат в заброшенном доме, там же нашли АК 47 и пакет с марихуаной. Все осмотрел и описал дознаватель из местного ПОМа. Мины и гранаты подорвали. На обнаруженный федералами в канализационном колодце фугас, выехали мы с экспертом Суглобовым и нашим комендантом Чубуковым. Осмотрели, описали, и саперы из дивизии ДОН подорвали его. Обратно возвращаясь, остановились напротив кладбища, не приближаясь к нему, полюбовались на торчащие пики. Пики ставят убитым воинам, не отомщенным, за которого родственники, по обычаю кровной мести обязуются отомстить. Эта месть необязательно направлена против нас, она направлена против рода /тейпа/, убившего человека. На этом кладбище очень много пик, оно ощетинилось ими, как дикобраз своими иголками. Видно много было пролито крови, порою безвинно.
   После этой зачистки отправки домой ждали три дня, никто никуда не выезжал, с ПОМов приехали наши ребята. Все дела уже переданы прибывшим представителям второй смены, отчеты закрыты, показатели сделаны. Народ целыми днями слонялся по территории ПВД без дела, ходил друг к другу в гости. Кто пил, кто ел, кто спал, кто собирал вещи и упаковывал рюкзаки, но все обменивались телефонами и адресами. А у многих пропал аппетит, пропал сон, пропало желание курить и пить водку, да и все другие желания пропали. Потому что началась " ВЕЛИКАЯ МАЕТА".
   В камерах ИВС жили два бывших чеченских раба, попали в рабство еще при Советском Союзе, приехали на заработки и их поймали. Они мели двор, таскали мусор. Валера за шкалик водки мыл пол на камбузе, таскал картошку из подвала. Этот подвал, когда пришли федералы в 2000 году, был битком забит трупами российских солдат. Когда "воронежцы" копали во дворе туалет, им попалось массовое захоронение трупов, только чьих, так и не выяснили. Валеру мы вывезли в Россию и садили в Воронежской области, там у него, где то живет брат. Уезжать он не хотел, все вспоминал, как хорошо жил у последнего чечена, пас коров, деньги, еда, водка были всегда.14 июля с утра стала готовиться автомобильная колонна, для перевозки наших вещей в Назрань, к прибывшему со второй сменой железнодорожному составу, который должен нас забрать. Поступил приказ, при себе оставить оружие, боекомплект, бронники и каски. Патронов иметь только по 120, а остальные сдать. Мы собрали все гранаты и лишние патроны и сложили в тумбочку в своем кубрике, оставив боевое наследство меняющим нас ребятам. Пусть пользуются, а нам это уже не понадобиться. Получили продпаек на четверо суток, в четырех стандартных коробках. В каждой коробке по две банки каши, самые "аппетитные", перловая и пшенная, тушенка, чай, сахар и сухари. Свой бронежилет и каску я забросил вместе с вещами в кузов Урала. При себе оставил только автомат, разгрузку и пакет с посудой и шильно-мыльными принадлежностями. В последний раз протопили баньку, хорошо попарились. Она у нас самая лучшая, участковые из ОРУИМ сделали ремонт, стащив на это доски в тыловой службе. Доски потом у них пытались забрать, но коллектив дружно встал горой, как один и от них отступились ни с чем. В последний раз собрались всем следствием в кубрике, поговорили о планах на будущее, все по приезду домой уходят в отпуск, да и по праву. У всех, за три месяца отсутствия, дома накопились неотложные дела. 15 июля проснулись рано, по подъему, в шесть утра, хотя и легли далеко за полночь, а кто и вовсе не ложился. Никто не стал мять бока, как в обычные дни, до семи, до полвосьмого. Оделись в чистый выглаженный, дембельский камуфляж. Почистили до блеска берцы, смахнули пыль с кроссовок и сели во дворе, в ожидании команды, на отправку. В кубрике символически, для новой смены, повешали веревку с петлей, и на полку водрузили кусок мыла, написав на плакате, " 90 суток, вешайтесь, салаги". Транспорт стоял на плацу в колонне, каждый знал заранее, кто в какой машине поедет. К задним бамперам автомобилей подвязывались веники и метелки. Ожидали прилета вертолета. В 12 выехали в Орехово, по дороге завернули в Катыр-Юрт. Во избежание провокаций и террактов, никто не знал где нас возьмет на борт вертолет. У вертолета построились, прослушали инструктаж, выданный нам первым пилотом: " Ничего не дергать, не курить, не ходить, не прыгать от радости за борт, не пить водку, не дергать затворы автоматов и не мочиться в иллюминатор". Первая партия в 150 человек зашла во чрево машины и сгрудилась в отсеке. Кто сидел, кто стоял. Рядом со мной, на руках начальника ОУР Клепцова Андрея сидел и улыбался во весь рот, высунув язык, щенок Мартан, улетавший на новое, постоянное свое местожительство в далекую Сибирь, и лизал руки ребятам, гладившим его. "Корова" долго дрожала от перегрузки, набирая сил для взлета, потом оторвалась, и мы поехали. Поехали, из проклятой богом страны, Чеченской республики, в которой каждого из нас могла бы забрать к себе неоправданная смерть. Поехали в долгожданную для нас, новую, для нас отвыкших от нормальной жизни, мирную среду. Борт шел низко, метров в 300 от земли, сказывалась перегрузка. Долетели до города Назрань за 20 минут, только выгрузились, и вертолет ушел. Отряд бойцов к дороге, шел пешком. На поводках, рядом с хозяевами, бежали щенки, Рада /бывшая Фарта/, Фугас /бывший Ачхой /. Мартан так и непереименнованный хозяином, по-прежнему гордо шествовал в колонне, на руках у Клепцова. Город Назрань, бывшая столица Ингушетии, встретил нас настороженно, неохотно, неприветливо. У вокзала, на путях которого, стоял разорванный надвое наш эшелон, торчали отряды омоновцев, милиции. В кафе, куда мы зашли перекусить, никто нам не отказывал, но и никто нас не обслуживал, откровенно игнорируя наше присутствие. Потолкавшись, минут двадцать, мы ушли не солоно хлебавши. Потом узнали, что были в квартале чеченских беженцев и нам, стало понятно их отношение к нам. Зато в другом кафе, неподалеку от вокзала, нам подали холодное пиво, горячий борщ и котлеты. На перроне у состава встретил едущих в Чечню чебулинцев: Мамзоркина, Мягкова, Никифорова. Ребята еще не поняли, куда их везут, поэтому не стал им рассказывать страхи Чеченской войны. Поймут сами, что такое выстрелы в ночи, и кто таков господин Фугас, который правит тамошней землей.
   Вышли на перрон, с Чертковым Г. В., к нам подошел генерал-майор юстиции Гринько Виктор Степанович, наш сопровождающий, по-отечески обнял нас, спросил про дела, про ранение, и дал задание написать о командировке заметку.
   В пути следования домой, на вагонах появились надписи зубной пастой. На нашем " Ассиновская-Кузбасс, Миру мир-Чечне зачистку." В нашем вагоне, кроме нас, следователей и экспертов, ехал личный состав ПОМа, со станицы Ассиновская. Вечером первого дня, после того как состав тронулся в путь, в гости пришел Сергей Иванов и принес последнюю банку "сгущенного молока". Мы ее употребили. Отправляясь в трехмесячную командировку, Сергей на Тяжинском, мол, заводе, закатал в банки Мариинский спирт. Почти сутки торчали в Мин Водах, изнывая от жары. Ходили в депо и купались под ледяными струями душа. К исходу пятых суток, хлопцы стали доставать из рюкзаков кресты и цеплять их на грудь, готовиться к парадному выходу на родном перроне города Кемерово, к встрече с любимыми, друзьями, командованием. У большинства только три знака, выданных всем, самый ценный из них, для нас: " Участник боевых действий". Видно, что не на курорте кавказском, были ребята, а на кавказской войне.
   Долго состав тянулся к Кемерово, от Юрги ехали километров тридцать в час, вместо обещанных одиннадцати утра, подтянулись к четырем. Казалось, неохотно нас встречает родной Кузбасс. При построении на перроне вокзала, хлынул проливной дождь, окропил нас сибирской водицей, смыв нечистоты Кавказа.
   Начальник ГУВД генерал-лейтенант милиции Виноградов А.В. принял рапорта начальника ВОВД Алываева и его замов и дал команду разойдись. Мы хлынули потоком к вокзалу, а навстречу нам, хлынул поток встречающих. В центре площади они сошлись. Меня встречали жена и сын. Обхватили, с двух сторон, зажали, чуть не уронили. Сын подрос и стал выше меня на целую голову. Вот мы и дома. Закончилась наша командировка на Кавказ, девяносто суток позади, девяносто выстраданных нами и нашими семьями, незабываемых дней.
   "Отстояли, отвоевали, отмучались,
   А теперь пусть послужат другие,
   Мы, по семьям своим соскучались,
   Ждущим нас, там в далекой России..."
   Апрель- июль 2001года. п. Ачхой-Мартан. Чечня.
  
  
  
  
   ПОСЛЕСЛОВИЕ.
  
   Вот на дворе уже 2008год. Каждый год небольшим составом вместе с семьями мы собираемся 28 мая в Кемерово, в городском саду. Пограничники смотрят на нас с удивлением, что это взрослые дяди, ни в зеленных фуражках, ни в погонах, а просто в камуфляже, милицейской полевке, обвешанные орденами и медалями пляшут лезгинку в городском саду,
   Многие из нас ушли со службы, на пенсию, по состоянию здоровья, сказались мины и фугасы на наших мозгах. Но мы за столом всегда поднимаем бокалы в третий раз, не чокаясь, за погибших, за Вадима Солдатова, Игоря Бондаренко, Руслана Корозникова, Сергея Ломова и Андрея Швалюка, их уже с нами нет, и никогда не будет. Умер отец Вадима Солдатова, полковник милиции, после гибели сына не раз "мотался" в Чечню, искал смерти и умер там, в далекой Чеченской Республике, от инфаркта. В семье рядом с орденом Мужества сына Вадима, хранится и орден Мужества его отца.
   Игорь Гасанов, не попавший с нами в Чечню в 2001 году, съездил туда на полгода в 2007году, вернулся в марте 2008 -го. Говорит что сейчас там спокойно, в русских не стреляют, стреляют только на свадьбах, такая у них там у чеченцев традиция. По улицам хо
   По улицам ходят спокойно, без сопровождения, дороги обрели разметку, и дорожные знаки. Появились суды в каждом районе, постоянные отделы милиции, адвокаты.
   В 2001 году стреляли, рвали под колесами наших машин фугасы, в лицо нам летели пули, гранаты из подствольников.
   А еще помнятся нам злые кавказские комары, нападающие на нас ночью, во время сна и пьющие кровь, после их укусов тело нещадно чесалось и требовало спиртовой смазки. ( кусочком ваты смоченным в водке).
  
   В.Титов 10 октября 2008г
  
Оценка: 6.35*22  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023