"Война для офицера - экзамен, который неизвестно когда произойдет, но к нему он обязан готовиться всю жизнь".
***
Автор не анализирует и не систематизирует информацию за более чем двугодичную службу проведенную в Афганистане. Она осталась в секретных тетрадях на "пыльных" полках в виде семинарских рефератов и докладов в академии. Да и то, через энное количество лет эти записи, за сроком давности попадут в топку.
Цель ставилась иная - память. Вы прочтёте повествование "афганского" командира взвода "доросшего" до должности командира роты. Его взгляд и мысли на происходящее вокруг него. Прошу не судить сей "труд" с позиций сегодняшнего времени и быть благосклонным к памяти погибших...
***
Аксиома, гласящая,
что высшей формой преступления является
игнорирование прошлого,
не перестала и не перестанет быть аксиомой.
ЧАСТЬ I. ПРОЛОГ
Афганистан для каждого свой: для солдата он один, для офицера он другой, для прапорщика - третий. И для каждой должности он разный: кто видел его в триплекс прицела, кто через мушку автомата. Кто "разглядывал" его на штабной карте в КШМке или разложенной офицерской планшетке на коленке. А кое-кто и на глобусах в "высоких" кабинетах Ташкента и Москвы. И у всех, как ни странно - он самый правильный и верный и другим он по определению быть не может лишь потому, что это "личный" Афган, а других просто небыло...
Оставив за спиной двадцать пять лет выслуги и три высших образования, одно из которых - военное. Думаю, что имею право делать некоторые личные выводы про годы своей юности, а именно уровень командира взвода и роты, на плечи которых выпала основная тяжесть афганской войны. Ответственность за судьбы людей и выполнение боевых задач постоянно пересекались. Поэтому, кто и как из командиров младшего звена решал эти проблемы, таков и был результат.
Ещё не стоит сбрасывать со счетов "его величество случай". Только там стало понятно, что война - это череда случайностей, которые грамотно завуалированы в одном слове: "ПРИКАЗ"...
На классику не претендуя,
Пишу о том, что видел сам, -
Прочувствовал всем сердцем и своею "шкурой",
Незаживающей занозой ты во мне Афган.
Уже и паутина лет накрыла ненароком,
Морщины въелись в несмываемый загар
Друзьям своим пишу "корявым" слогом,
Душой закрыв могилы уходящих от PR...
Немало мемуаров и творений
Посвящено тебе, Афганистан.
А сколько жизни волн, невыплаканной скорби
На камнях тех осталось умирать от ран.
Зачем пишу - и сам не знаю...
Опять мне двадцать, но теперь
Я все по полочкам раскладываю складно,
И шашкой не рублю, и не боюсь потерь...
Как правило, запоминаются самые яркие моменты жизни. Обыденность и серость быстро стирается из памяти, потому что ничего не затрагивает в душе. Когда спрашивают: "Какие твои самые лучшие годы жизни?". Всегда с гордостью отвечаю: "Афган!" Единственное место, где выполнял то, к чему готовят военных-профессионалов.
В принципе, без пафоса и пацифистских стенаний, человек надевший погоны служит для того, чтобы убивать или быть убитым. Это основа! Всё остальное - наносное, шелуха. Хорошо учили убивать - значит выжил. Плохо учили - значит... Нас учили хорошо, спасибо начальникам ведущих кафедр Киевского ВОКУ: полковникам Бондарчуку (тактика), Уткину (разведка), Мигулёву (боевые машины), училищным огневикам (полковникам Рубцову и Пивень), генералам Ляшко и Сидорову.
***
Десантно-штурмовые соединения, в которых выпала честь служить "за речкой" с августа 1981 по октябрь 1983 год, были созданы в основном в 1979 году. Уставов и наставлений, закрепляющих ведение боевых действий, по ним не было. Лишь рекомендации, да и то "сырые". Училищные "тактики" и "разведчики" (п-ки Блохин, Ярков, Купцов) начали отходить от стандарта ведения общевойскового боя и вместе с курсантами путем диспутов, семинаров и тактических летучек решали вопросы применения и использования нового рода войск.
Маленький штрих: подчинение десантно-штурмовых соединений и частей - и то было двойственным: Сухопутные войска и штаб ВДВ. Так везде и во всем. Парашюты, техника, люди...
В составе четырёх батальонов к 12 января 1980 года 56-я отдельная десантно-штурмовая бригада вошла в Афганистан. Третий (майор Каленов О.Н.) и первый батальоны(м-р Кастрюлин Ф.) расположились восточнее аэропорта Кундуз. Четвёртый (капитан Хабаров Л.В.) чуть раннее "оседлал" перевал Саланг, обеспечивая проход маршевых колонн 40-й армии. Второй батальон при вводе войск убыл в распоряжение командира 5 мсд, а затем вошёл в состав, вновь сформированной 70 омсбр (кандагарской). Аналогичная бригада была образована и в Джелалабаде (66-я, мотострелковая). Сначала это был мотострелковый полк, а после введения в его состав десантно-штурмового батальона, его развернули в бригаду.
Батальоны 56-й бригады (1-й, 3-й, а позже и 4-й) заняли пункт постоянной дислокации в районе аэропорта Кундуз с одной стороны, а 201-я мотострелковая дивизия - с другой.
Офицерский училищный выпуск 1981-го года - был первой спланированной заменой в Афгане для бригады. Молодые лейтенанты, шли не на удокомплектование, а на прямую замену офицерам, входившим сюда в 1979-80-х годах...
КИЕВ - КУНДУЗ
Начало лета 1981-го. Учёба для 5-й и 6-й курсантских рот подходит к завершению. В Афгане война "полыхалет" уже полтора года. Курсанты третьего и четвёртого курсов училища в составе дежурных подразделений по гарнизону, встречают и разгружают по ночам в аэропорту Жуляны "спецгрузы" - позднее их назовут "груз 200". А пока по училищу ползут данные первых потерь выпускников: Саша Стовба (КВОКУ-79), л-нт Гайдаенко из 4-го батальона нашей бригады (КВОКУ-80). На его место в бригаду году прибыл однокашник по курсантскому взводу - Глеб Юрченко:
- Саш, погляди!
При получении оружия на складе РАВ в Кундузе, Глеб показал на кобуре сделанную шариковой ручкой надпись: "КВОКУ-80, л-т Гайдаенко"... Перешла по наследству.
В секретку училища пришел бюллетень Генштаба "О ведении боевых действий в горно-пустынной местности", где указывались недостатки в организации и ведении боевых бействий в горах. Приводились конкретные примеры, и 56 одшбр в частности ( в районах Кундуза, Ханабада, Талукана). Особое внимание обращалось на слабую физическую подготовку и выносливость (и не только бойцов, но и офицеров). Новый начальник училища (ген.-майор Сидоров) прибыл из "Лесгафта"(институт физической культуры и спорта). До института он служил в ВДВ, поэтому отношение и требования к физической подготовке возросли. Начали совершаться марш-броски с полной выкладкой в учебный центр "Старое" за Борисполем, с высадкой из вертолётов и последующим выполнением учебных задач. Каждый из курсантов начал задумываться о возможном его применении в боевых действиях, и все воспринимали такие возросшие нагрузки с пониманием.
В мае, перед выпуском, "заскочил" в училище отчисленный с третьего курса Игорь К, после госпиталя... Собрались , кому интересно,в курилке за жизнь "перетиреть", а лишний раз взглянуть на его левую половину лица боялись, по той лишь причине, что её просто небыло: "за речкой" он был замкомвзводом, в горах накрыли наши вертушки... Наглядность наяву.
Сдав два полевых экзамена: огневую подготовку и тактику в лагерях
1-й и 2-й взводы "моей" 6-й курсантской роты переехали в Киев для сдачи экзаменов по технике и вооружению БМ (боевых машин) и НК (научный коммунизм). После года хождения в качестве кандидата в члены партии, наконец, вступил в неё. Вручили партбилет - это дело, естественно, надо "вспрыснуть"...
В первом же увольнении, усугубив "горилки" с детским, школьным и училищным другом, пошли на танцы в Дворец Культуры "Нивки" в парке 40-летия ВЛКСМ. До выпуска оставалось недели две-три.
Вечер. Июль. Духотища в городе. Расстегнули кителя. Подошли курсанты КВИЗРУ из гарнизонного патруля, человек 6-8. Передав приказы начальников патрулей, они окружили нас, решив задержать.
Подъехали подвижные патрули. Забрали... В училище закон - курсант и гарнизонная "губа" несовместимые понятия.
На "губу" прибыл замнач. ПО училища подполковник Конько:
- Всё, курсанты, вы отчислены! Рядовыми в войска пойдёте! А тебе, скотина (это мне, - прим. авт.), лишь два дня назад партбилет вручал!
"Ну-ну, - думаю, - отчисли выпускника за две недели до выпуска - себе дороже..."
Неделю действительно к госам не допускали. Потом за один день два экзамена пришлось сдать. В памяти остался билет по НК: "Трилогия Л.И. Брежнева "Малая Земля", "Целина", "Возрождение" в воспитании офицерских кадров".
После ответа отводит офицер из приёмной комиссии, который принимал экзамен и говорит:
- Мнение комиссии единогласно: твой ответ лучший, но почитай вот это... - достаёт записку от начпо училища: "Курсантам такому-то и такому выше тройки не ставить".
По правде говоря, всегда мечтал иметь красную рожу и синий диплом, а не наоборот.
* * *
Так вместо Камчатки, а мой друг вместо ГСВГ, получили предписания в г. Кундуз, в в/ч. п.п. 44585.
...Из выпускного училищного батальона нас восемь человек сразу ушло "за речку", в моей курсантской роте возратились все.
Прилетели в Кабул из Тузеля (аэропорт военный в Ташкенте) к обеду, после приземления к трапу ИЛ-76-го подкатил УАЗик:
- Есть лейтенант такой-то?
- Да.
- Залазь.
"Забрали" неизвестно куда моего кореша-залётчика.
Машина скрылась в пыли. Потом ещё машина и ещё. Офицеры, солдаты по одному, по двое рассосались. Остался один на взлётке. Неподалеку стояло два десантника: капитан и прапорщик. Обращаюсь к ним:
- Случайно не знаете что такое Кундуз и где эта в/ч 44585, у меня предписание туда?
- О, парень, ты обратился по адресу, держись нас. Самолёт будет завтра, а сейчас делать нечего до утра...
Это был капитан Юрий Эм, начальник штаба 1-го батальона с прапорщиком из РМО. Всю ночь проболтали, естественно за бутылочкой коньяка. Лишних пару пузырьков от таможни спрятал(да простят меня погранцы). Пересылка в то время состояла из лагерной палатки коменданта да курилки, огороженных колючей проволокой и масксетью. Там всю ночь и скоротали. Глубоко за полночь, за аэродромом стрельба началась, уханье артиллерии. Мне-то всё в диковинку, а собеседники ноль внимания, только и делали, что сигарету за сигаретой курили...
Утром на АН-26-м убыли в Кундуз. Самолёт вёз почту, бойцов из госпиталей и заменщиков в 201-ю мотострелковую дивизию. Через час встретил Кундузский аэродром изнывающим зноем, с температурой в тени за сорок. Пройдя через шлагбаум со своим чемоданом "Смерть носильщику" - тем, кто проходил службу в ГСВГ, объяснений не требуется, попал на территорию бригады. Капитан Эм прямо, не сворачивая в "строёвку", к себе в батальон. Я - к УСБэшке, где располагалась строевая часть. Рядом, за ограждением, находился БТРД с часовым перед ним, догадался: "Боевое знамя и, видимо, бригадная касса..." Строевик, помнится, ст. л-нт Верёвкин из "Орджо-79", сразу засуетился: первый выпускник в бригаде, заменщик. Пошли на представление к бригадному начальству.
Комбрига не было (п-к Плохих, да я его никогда так и не видел). Он убыл к соседям-вертолётчикам свой орден Ленина обмывать, да ещё комэску тамошнего полка звание Героя пришло. После, не на своём вертолёте, командир эскадрильи начал пируэты над аэродромом выписывать и сам себе хвост отбрил. Погиб. Глупо.
Спустились в подземный бункер. Кондиционер бакинский работет, я в повседневной форме, пот градом течёт. Навстречу, поднявшись с солдатской койки, встаёт плотный, невысокого роста мужичёк, мне под подбородок. Строевик в спину шепчет:
- Начальник штаба бригады майор Масливец.
"Лопату к черепу", представился по уставу.
- Присаживайся, лейтенант.
Масливец открыл холодильник, достал пару бутылок "Боржоми". Начал расспрашивать про житьё-бытьё.
- Сам здесь без году неделя, закончил бронетанковую Академию, только дела принял... Так куда его определим? - обратился к строевику.
- Наверное, в "семёрку", там с офицерами совсем худо. На место Портнова, а Портнов пусть роту принимает.
- Давай, оформляй. А ты ещё водички попей.
Вижу, пришёлся ему по душе. Это сердцем чувствуешь. А позднее понял: так оно и было.
Встал на партучет. Замнач ПО обрадовался:
- О-о, в нашем полку коммунистов прибыло!
В третий батальон прибыл к четырём часам дня. Слышу, дневальные: "Рота, подъём! Построение через две минуты на центральной линейке!" "Что за чепуха? В войсках - и тихий час? Странно..."
Эти странности преследовали не больше недели, а позже - позже удивляться времени не было, всё воспринималось как нечто естественное... Всё "гражданское" осталось там, в той жизни, которая поделилась на ДО и ПОСЛЕ... Времени на раскачку небыло, пришлось сразу же погрузиться в реальную военную действительность, которая не любила и не любит ненужных вопросов...
Захожу в штабную палатку батальона. Она поделена на две половины. Сорбственно штаб батальона в одной и офицерская столовая с другой с выходом к ПАКам(армейские кухни). Поставил чемодан, окинул присутствующих взглядом.
Все в труселях.
- Кому представиться?
- Я НШ батальона, капитан Серков, пошли к комбату.
Идём. Из палаток заспанные физиономии с удивлением и вопросительными взглядами :
" Новенький! Что за чудо?" - всего насквозь буравят...
Комбат, Каленов Олег Николаевич, находился от штаба батальона в метрах десяти, в землянке. Представился. Минометчики батальонные как раз приехали из Кундуза. Дынь штук двадцать привезли, несколько комбату занесли, да ещё что-то , завернутое в ветошь.
- Ну, лейтенант, скидай свою красную фуражку. Пойдём, посмотрим, какой подарок мне семёрка привезла - тоном , нетерпящим возражений, скомандовал Олег Николаевич.
Выходим из землянки. Отошли подальше от расположения батальона к какому-то глинянному заборчику. Каленов мою фуражку на этот забор положил, - а это, оказывается, туалет был, - развернув тряпку, достал "Маузер" и давай из него пулять.
- На, покажи, на что способен.
Маузер - штука серьёзная. Три пули одну в другую всадил. Отдал оружие.
- Неплохо, неплохо. Киевлянин, значит, разведчик, семёрка - дело серьёзное, там серьёзные люди нужны.
- ...
Возратились в палатку.
- На, дыньки отведай, таких видать сроду не ел.
Действительно, таких сладко-приторных раньше в жизни не пробовал. Сок потёк по подбородку, пальцам, ладоням. Мухи тут как тут. Ополоснул руки, запил водой, чтоб не так сладко было. Это и погубило на следующих три дня. Акклиматизация прошла по-военному. Рывками пришлось передвигался от ориентира к ориентиру. От сортира на десять метров не отходил. Температура поднялась. Ребята кругом смеются, а мне совсем не до смеха. Переоделся в "мабуту" - полевую форму. Пистолет получил, панаму. За своего стал сходить.
Подъём в бригаде в четыре утра, затем завтрак и занятия до двенадцати. После тихий час до четырёх. Когда жара спадала, - остальные воинские ритуалы.
За это время, что пришлось провести в бригаде, так и не увидел конкретной "боевой" работы, с которой столкнулся буквально через считанные дни. Обыкновенная рутинная лагерная жизнь военного городка.
ИМАМ-САХИБ
Из выпуска Киевского ВОКУ-81, в 56-ю бригаду попало четыре человека, - все, кроме меня, в четвёртый батальон. Я был назначен в 7-ю роту третьего батальона.
7-я десантно-штурмовая рота располагалась отдельно от бригады и находилась в кишлаке Имам-Сахиб в 6 километрах от советской границы. Связь в основном была вертолётами, и колонны за боеприпасами, питанием и прочим имуществом от роты уходили приблизительно раз в месяц.
В батальон по замене командирами взводов прибыли выпускники из АВОКУ-81: Валерий Перхайло (пулвзв -7), Виктор Станович (пулвзв-8), Сергей Лесщишин (3/8 дшр), Александр Руденских (пулвзв-9)... Недельку прожил в батальоне, в офицерской палатке 9 роты, ожидая подхода колонны из Имам-Сахиба. За это время перезнакомился со всеми офицерами батальона и частично бригады, а с Валерой Перхайло подружились.
В первых числах сентября пришла колонна из роты, и мы, "сопливые" лейтенанты - Валера Перхайло и я, двинулись в своё первое сопровождение, ставшее одновременно для нас "боевым крещением"... Старшим колонны был СОБ минбатареи Витя Берестов, с ним Эдик Куроян - минометчики Они приезжали в бригаду для поступления в партию. Колонна состояла из двух БМД, БТРД и двух ГАЗонов.
56 одшбр, 201 мсд и аэродром вкупе с "летунами", располагались на огромном горном плато. С этого плато съехали вниз, минуя КПП мотострелков, в Кундуз. Проехали по городу, далее через "скотный базар", который на наших глазах долбали вертушки, по каменому мосту через реку вышли на бетонную трассу. Километрах в пяти от города находился "Северный городок", там "тылы мотострелков". Заехали к ним за хлебом, набрали продуктов, и отправились в путь. Местность ровная, видимость на несколько километров. Чтобы не попасть на мину, пылили параллельно дороге, рассыпавшись в линию, да ещё чтобы не накрывало пылью. Так прошли по пустыне километров тридцать. Ближе к Порт-Шерхану, посёлок на границе с СССР, свернули направо и вошли в "зелёнку".
Дорога петляла в 5-6 километрах вдоль границы. Граница - это река Пяндж.
У нас с Валеркой оружия не было кроме личных пистолетов, поэтому мы "разместились" за курсовыми пулеметами БМД внутри машин. Что-то "зацокало" по броне. Начался обстрел. Стреляло всё что могло стрелять... Обученные ведению стрельбы на стрельбищах, с "шарами" по полтиннику, впервые поняли, что не только мы можем вести огонь, а и по нам тоже могут стрелять...
Мы "поливали" зелёнку из пулемётов, хотя ничего видно не было. Остановились. Сверху, по голове постучал парень, улыбаясь, сказал, чтобы вылезали и зашли к нему чайку попить. Познакомились с командиром второго взвода роты Павлом Пятлиным. Он со взводом, расчётом АГС и двумя М-82 мм находился в н.п. Басиз, как раз на полпути от Порт-Шерхана к Имам-Сахибу.
Его взвод жил в доме, окружённом глинобитной стеной на окраине Басиза. БМД находились внутри. Бойцы спали на циновках. Был свой повар, короче полная автономия. Обстрелы обязательно не менее двух раз в день - утром и вечером, чтобы "шурави" не расслаблялись. В таком напряжении люди жили месяцами, правда, к этому быстро привыкаешь.
- Паша, как дела? -позднее, заступая ответственным по роте, интересуешься по связи.
- Да как обычно стреляют, только стрельба почему-то не по графику...- в ответ.
Позже стало понятно, почему в бригаде к "семёрке" командование так уважительно относилось. С августа по декабрь, бригада практически никуда не ходила. Лишь артиллеристы в охранении иммитировали бурную деятельность. А рота по два-три раза в неделю работала по реализации разведданных. В расположении роты был пункт начальника разведки Пянджского погранотряда (п-к Халейкназаров и к-н Иванов). С разрешения командования 7 дшр действовала совместно с авиацией погранцов по разведданным пограничников.
Их зона ответственности в Афгане в то время была 20 километров вдоль границы. Наши раненные лечились на советской стороне в больнице г. Пяндж.
Взводами командовали сержанты. Сержанты с большой буквы: неуставняка, в том понимании, которое вкладывают сейчас (издевательства и пр.) не было. Некогда этим было заниматься, да и обстановка этому не способствовала. Рота всегда была "при деле"... "Мой" замкомзвод, старший сержант Юрий Пархоменко тактично вводил меня в обстановку. Рота на 90% была одного призыва, все увольняемые. Награждённых на роту было человека 2-3. Награды получали только за ранения, причём тяжёлые, и посмертно: ведь по официальной версии мы боевые действия не вели, а организовывали колхозы, сажали сады, рыли арыки, строили школы...
До революции городок, в котором расположилась рота, принадлежал гражданским советским специалистам. Жильё и бытовые условия оборудованы были качественно. Современным жаргоном - евроремонт. Вдоль вилл , где жили взвода роты и миномётная батарея с приданными силами и средствами (взв. связи и взв. АГС), проходила центральная, вымощенная булыжником дорога, с цветущими розами по обеим сторонам и арыком.
Городок размерами где-то 80 на 40 метров, за дувалом, в котором была проделана дыра, находилась вертолётная площадка. Вертушки обычно не садились: один борт зависал на полметра от земли, а второй обстреливал зелёнку. Весь гарнизон был обнесён каменной стеной, только со стороны ворот была простреливаемая зона. Вечерние поверки проходили повзводно по кубрикам. Обстрел роты, по расписанию начинался после завершения телевизионных программ центрального телевидения Таджикистана - в двадцать два сорок пять по местному. Рота переводилась на повышенную, оружие висело на спинках кроватей, в дежурной машине находилась дежурная смена.
Ночью в туалет перебежками - работали духовские снайпера. Была своя киноустановка с единственным фильмом "Экипаж", диалоги и сюжет этой картины были выучены наизусть.
За два дня до прихода "нашей" колонны замполит роты ст. л-нт Пискарёв с тремя бойцами роты на очередном выходе был ранен. Его отвезли в г. Пяндж, на советскую сторону. В общем, когда мы приехали, в роте было только три офицера из десяти по штату. Ротный Виталий Куцых в госпитале, (ушёл на повышение после госпиталя на начальника разведки бригады, вместо погибшего в Лошкаревке). Ротой командовал командир 3-го взвода ст. л-нт Александр Марестович Портнов.
По рассказам в одной из "стычек" бригада на выходе "потеряла" бойца: зашёл за дувал - и его не стало, пропал. Высказывали разные предположения.
Провели операцию по его розыску, дожали духов - они его подкинули, но с исламскими заморочками: всё, что можно, обрезано и выколото, живот распорот, засыпан солью, а член вставлен в рот, да на руках и ступнях дыры, видимо на кресте был распят. Да и ярким примером для всех была трагедия в 1 пдб... "Всадники без головы" - результат "вылазки" увольняемых в Кундуз за шмотками. После таких ЧП политзанятия по поводу выполнения интернационального долга с личным составом излишни.
В двадцатых числах сентября 1981 года на Имам-Сахиб обрушился "афганец". Небо посерело, и сплошная чёрная стена приближалась к ППД, а перед ней лисы, зайцы, шакалы, гиены промчались мимо, поджав хвосты. Затем все обрушилось на расположение. В кубриках ничего не было видно в течение суток, часовые на постах стояли в противогазах, пыль пробралась во все щели, хоть и наглухо всё позакрывали. Сплошной туман из пыли. До этого только в учебниках по географии читал о "ветре-афганце", а тут наяву. Ни есть, ни пить возможности не было. Везде пыль с палец толщиной: на кроватях, посуде, лицах, зубах...
С Валеркой Перхайло, во главе своих взводов, как самые "продвинутые" технически, заняли места в БМД и, включив ФВУ(фильто-вентиляционные установки), полдня спасались от пыли в "броне" - помогло. Далее, получив от ротного по самые помидоры за такую "рацуху", убыли "умирать" по кубрикам: запасы топлива и ёмкость АКБ были ограничены...
Когда "афганец" стих, в расположение пришли местные активисты из Комитета и что-то с Сашей Портновым и Мишей Азисовым (доктор батальонный, жил с нами) переговаривают. Саша заходит в кубрик ко взводным и приказывает нам с Валерой нагреть воды на кухне, принести простыни, вымыть руки и ждать указаний Азисова. Бойцы в комнате для совещаний сдвинули классные столы, застелили простыни. Ждём. Приезжает арба, на ней женщина, - в общем, роды. С "Халлом" (так прозвали Валерку - его кумиром был канадский хокеист Бобби Халл) у "пинцета" на подхвате, он ей кесарево сделал, если бы не успели, умерла бы.