ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Валецкий Олег Витальевич
Гуманитарное разминирование в бывшей Югославии(Humanitarian mine clearing in former Yugoslavia) Часть 2

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.01*11  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Часть Вторая.Всвязи с большим количеством фотографий,а также большим обьемом статьи,я был вынужден разбить данную статью на три части.В данной части продолжение описания,моего личного опыта работы,как и методов работы по разминированию и общего положения в деле разминирования в мире.
  В деле же разминирования можно было встретить просто невероятное количество всяких пройдох. Их интересовали не методы поиска мин, а методы быстрого обогащения любыми путями и любой ценой. Весь этот гуманитарный бред, что подавался в прессу, служил лишь нагнетанию страха на общественность, а заодно и на спонсоров, хотя глубоко сомневаюсь, что главные люди в деле разминирования не знали его сути.
   Практически же, чтобы очистить эту же Боснию и Герцеговину надо был вместо различных компаний местной власти создать в составе армии саперные взвода с одной-двумя инженерными машинами или обычным танком с навесным оборудованием, парой собак и машиной скорой помощи, выделяемой посменно из соседних больниц (чем улучшилась бы связь с ними и имелись бы опытные медработники).
   Никаких "А-групп" не понадобилось бы, ибо работа с миноискателем Vallon немногим отличается от работы с иными миноискателями, тем более, что большая часть неразорвавшихся боеприпасов находилась там, где шли боевые действия и где соответственно были минные поля.
   Помимо этого можно было использовать и простаивавшие без дела вертолеты местных Вооруженных Сил, перебазировав их по звеньям ближе к штабам корпусов местных армий. Их можно было бы использовать для разведки минных полей и эвакуации пострадавших при несчастных случаях прямо с минных полей, а не устраивать показухи со шлемами и сигнальными лентами.
   Саперы, находясь в составе местных армий, были бы охвачены системой военного обеспечения, а не оставались бы в положении сезонных рабочих, а при ранениях становились бы военными пенсионерами автоматически, и не тратили бы время в волоките, едва становясь по бумагам инвалидами гражданскими.
   В соседней Хорватии пятилетний стаж работы в области разминирования обеспечивал определенную пенсию. В Боснии же и Герцеговине человек мог работать сколько угодно на минных полях, но никакой благодарности ни от государства, ни от своей фирмы он не имел, разве что если дело не касалось более или менее влиятельной иностранной компании.
   Хотелось бы узнать подсчитал ли кто в MAC, где так любили всяческие идиотские вычисления вроде норм дневной выработки, выработки уколов щупом и даже норм времени обязательного нахождения в минном поле, сколько же не квадратных метров, а минно-взрывных устройств было обезврежено и уничтожено и сколько было потрачено средств на разминирование при этом. Думаю, что мины тут были бы золотые.
  Первоначально, правда, до создания MAC разминирование осуществлялось фирмами самостоятельно при контроле лишь со стороны местных правительств и представительств последних в области разминирования. Но честно признаюсь, что американская компания RONCO, как со временем выяснилось, относилась к своим деминерам наиболее человечно, и нам деминерам не раз пришлось жалеть о быстром окончании ее работы, как и об отьезде ее местного шефа - Стива Кервина.
   Лучшего отношения, лучших условий ни в одной фирме потом не было, особенно в местных, где из людей буквально выжимали все соки.
   В возникшей системе разминирования бюрократия настолько разрослась, что до разминирования и до деминеров, ей, пополняемой по партийным и личным связям, никакого дела и не было.
   Разминирование со временем превратилось в коммерческую гонку, в которой большая часть средств до собственно дел разминирования и не доходила. Никакого качества при этом разминирование не обеспечивало и не раз, и не два, а десятки раз на уже очищенных минных полях подрывались гражданские лица.
   В этом проявилась суть всей системы ООН, опиравшейся на людей с ооновскими краткосрочными курсами, и ни характер работы, ни знания тут большой роли не играли. Я не понимаю, чем вообще система ООН отличается от любой государственной системы, ибо и она руководилась не частной инициативой, а бюрократическими методами, что в общем-то и естественно, в том числе и для крупных компаний. Да и вообще всякое управление бюрократично и разница лишь в его профессиональном уровне.
   В сфере разминирования в Боснии и Герцеговине,как и во всем ооновском сообществе внимания профессиональному уровню обращалось мало и поэтому все эти программы тянулись годами, высасывая средства и время. Много говорилось о преимуществе частных компаний в деле разминирования перед государственными военными, но никто не вспоминал, что все успешные иностранные фирмы по разминированию, (а часто и по более широкому спектру военных услуг) руководились людьми в большинстве своем до этого бывших офицерами, получившими военное образование и опыт работы на государственной службе. И наиболее ценными тут были люди с боевым опытом работы с минами. Создание подобных кадров заслуга не частной инициативы, а государственной системы.
   Поэтому-то среди управленческого, да и технического персонала таких успешных фирм столь велико было число ветеранов армий Южной Африки и Южной Родезии, ведших длительное время борьбу за власть "апартеида", столь преследуемую ООН, а после слома этой власти им довелось трудиться в бывшей Югославии, немало приложившей когда-то усилий к этому слому.
   Южноафриканская армия тогда была единственной западной армией с опытом длительных наземных боевых действий. В той же Анголе ей пришлось вести борьбу с хорошо оснащенными минами кубинскими войсками. А ведь Ангола по числу установленных мин занимала одно из первых мест в мире, а возможно и первое.
   Если прибавить к этому то, что южноафриканские вооруженные силы широко участвовали в войнах в Намибии, Мозамбике, Южной Родезии да и на собственной территории, а одним из основных видов действий в этих войнах была минная война, то именно в Южной Африке уровень разминирования был наиболее развитым.
   В области развития различных миноискателей, механических средств разминирования и удлиненных зарядов разминирования, созданных южноафриканскими компаниями эта страна находилась на самом передовом уровне, на уровне СССР, США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Швеции и Израиля.
   Опыт у южноафриканцев была очень большой, ибо им требовалось умение на больших пространствах без четких линий фронта обнаруживать и обезвреживать как группы мин, так и одиночные мины с малым содержанием металла производства многих стран мира. В силу этого в Южной Африке возникло действительно революционное решение ведения разведки минных полей на бронеавтомобилях с днищем треугольной конфигурации.
  
   Такие бронеавтомобили компаний Mechen и Reumech OMC были основными единицами бронетехники ЮАР и сохранили многие жизни конфигурацией днища, отбивавшей ударную волну в сторону и защищавшие экипаж от взрыва одной, а то и двух противотанковых мин.
   Установленные на машинах миноискатели обеспечивали несравненно более быструю разведку дорог и новый шаг вперед сделала фирма Mechem, устанавливая на подобный бронеавтомобиль систему MEDDS (Mechem Explosives and Drugs Detection systems), использовавшуюся до этого в аэропортах для обнаружения взрывчатки и наркотиков. В данной системе происходил сбор в воздушные фильтры образцов воздуха с разведываемых поверхностей. В них достигалась высокая концентрация паров ВВ, постоянно выходящих из любого минно-взрывного устройства, затем эти фильтры давали на пробу минно-розыскным собакам.
   Фирма Mechem подобным образом обеспечивала поиск мин более высокими темпами при сплошной очистке территорий, порой не содержавших мин, причем людей требовалось в несколько раз меньше. Система MEDDS хорошо себя проявила в Анголе, Мозамбике, где компания Mechem сотрудничала с компаниями Minetech и SGS.
   В Мозамбике с помощью MEDDS было за два месяца разминировано 1303 километра полосы местности для линии электропередач, ширина которой не могла быть уже чем десять метров, а плюс еще 195 километров подъездных путей шириной около 5 метров.
   Даже при самых заниженных данных это будет десяток миллионов квадратных метров, то есть почти столько же, сколько в той же Боснии и Герцеговине было очищено за пять-шесть лет с затратой больших средств. MEDDS не обязательно должен быть установлен на машинах. Он может использоваться и для детального поиска мин, но при относительно хороших атмосферных условиях.
   Ничто не мешало подобную, уже опробованную систему применить в Боснии и Герцеговине, тем более, что Minetech здесь проработал несколько лет. , очистив силами как местного, так и собственного персонала (южноафриканцев белых и черных) и непальцев (ветеранов частей гуркхов, нанятых Minetech через британскую компанию SGS (фирму этих ветеранов).
   Следовательно, не было недостатка обученного персонала, а что касается денег, то они в первые годы разминирования в Боснии и Герцеговине шло сюда в большом количестве.Эта страна была "миротворческим полигоном" ООН в Европе и на эти деньги можно было буквально перепахать всю эту горную страну.
   При этом надо учесть, что доходы от разминирования еще и освобождались от налогов. Местные армии смогли бы употребить ржавевшие без дела свои танки для разминирования даже без снятия башен не мешавших работе (можно было на худой конец по доводившим до "белого каления" деминеров, инспекциям из MAC стрельнуть (шутка конечно!) или по своим канцеляриям, если бы зарплату задерживали или не выплачивапи (а вот тут было не до шуток!).
   Большую часть местных танков составляли советские танки Т-55 имевшие в силу своего небольшого веса (около 36 тонн) высокие подвижность и проходимость в горных районах, в том числе и на узких дорогах и на мостах. Днище Т-55 могло быть, согласно мировой практике, усилено дополнительными бронеплитами с секциями, поставленными под углом к горизонтали и заполненными той же керамикой или просто воздухом.
   Югославская Народная Армия для танков Т-55 располагала советскими комплектами ножевых минных тралов КМТ-6, и катковыми тралами ПТ-55, а также навесным бульдозерным оборудованием БТУ-55, которое также могло применяться для разминирования местности.
   Помимо этого, на танки Т-55 устанавливались при незначительных доработках удлиненные заряды разминирования УРОП (югославский вариант советского удлиненного заряда разминирования УЗ-3), которые могли бы хорошо послужить (не хуже переносных американских APOBS и MICLIC M58, советских УР-77 и УР-83, английского RAMBS) для проделывания прохода в заросших густым кустарником минных полях.
   Я не знаю на каком основании и кто решил, что удлиненные заряды непригодны для гуманитарного разминирования. С помощью переносных подобных зарядов можно было облегчить работу, в особенности против самых опасных мин со взрывателями натяжного действия ("растяжек") типа ПРОМ-1 (выпрыгивающих), ПМР-1, ПМР-2 и ПМР-3, чьи натяжные проволоки прятались в густых зарослях ежевики и в траве, а таким образом они бы быстро уничтожались бы.
   Густая трава, кустарник, стебли ежевики, упавшие ветви и деревья, всевозможный мусор требовали работы как с ножницами так и с мачете.
   Конечно, такое дистанционное разминирование, как и механическое не было на все 100% надежным, но полностью надежное разминирование невозможно при использовании одного метода, и наибольшая эффективность, быстрота, экономия сил и средств достигается комбинированием различных методов.
   Все современные армии мира располагают практически одинаковым снаряжением.
   Американская армия имела на вооружении схожее снаряжение - тралы катковые (MCRs) и ножевые (MCB), устанавливаемые на танки и на боевые инженерные машины CEV на базе танка М60.
   Имелся также V-образный отвал-грабли с более чем двумя десятками ножей, устанавливаемый как на инженерные танки, так и на иные инженерные машины разграждения, в том числе и на базе автомобиля Hummer и даже на трактора с бронированной кабиной D7G MCAP(Mine clearing armor protection) приспосоленные к разминированию.
   Последняя модель инженерной машины "Grizzly" на базе танка M1 Abrams, созданная после опыта разминирования в Кувейте имела как раз такие грабли (правда, до конца 2003 года ее еще так и не доработали и на вооружение в США не приняли). Тут, правда, надо учитывать, что подобные грабли эффективны в песках, а в горной местности все-таки традиционные ножевые и катковые комплекты более подходящи.
   Ничем коренным не отличалась от УРОПа американская система MICLIC, и такие системы производились и в Великобритании, и в бывшем СССР, в Германии, Южной Африке, Египте, Китае, Израиле, Словакии, Канаде, Польше как в тяжелом варианте (для установки на машинах ради создания проходов для бронетехники), так и в легком варианте (для создания проходов для пехоты).
   Американским нововведением было дистанционное разминирование зарядами объемного взрыва системы SLUFAE тридцатиствольной стодвадцатисемимиллиметровой ракетной установки на гусеничном ходу (с надкалиберной боеголовкой ракеты калибра 346 миллиметров и зарядом из бомбы BLU-73 на основе пропилен-оксида) и системы CATFAE (в морской пехоте США) также на гусеничном ходу, но катапультного типа (21 заряд каждый весом 63 кг.). Эти системы способны одним залпом проделать проходы шириной 10 метров и глубиной 300 и 250 метров соответственно с большой вероятностью уничтожения мин.
   В целом же американская армия не выделялась среди других современных армий и ее наирадикальнейшее новшество разминирования путей сообщения IVMMD (два бронеавтомобиля :один Meerkat служил для поиска мин,а другой Hasky для их уничтожения) основано на южноафриканских разработках (фирмы Dorbyl).
   Тут не стоит затрагивать новые американские разработки ибо вопрос стоит о разминировании в Боснии и Герцеговине во второй половине 90-х годов, где не требовалось большое техническое совершенство, а элементарная организованность работ.
   Новые машины гуманитарного разминирования, разработанные в 90-х годах в Европе ничем особым от инженерных боевых машин и танков не отличались, разве что имели порой более громоздкие формы (хотя иные наоборот были компактны дабы обеспечить их транспортирование) и в них больше внимания уделялось использованию длинных тяжелых цепей, молотивших землю перед собой. В остальном же все было одинаково, ибо машина она и есть машина, хоть ты назови ее гуманитарной.
   Боевая техника всегда совершеннее гражданской, ибо готовится для действий в экстремальных условиях и в разминировании все технические решения очевидно принадлежали армии.
   Некоторые разработки, как например, AMMAD (anti-magnetic mine activating device) израильской фирмы Ramta были слишком современны для гуманитарного разминирования. так как воздействовать на мины с магнитными взрывателями можно лишь до тех пор пока они не самоликвидировались либо пока не закончились их батареи, а это было максимум два-три месяца.
   Основным средством гуманитарного разминирования были миноискатели, ибо, зная о месте расположения мины, нетрудно ее обезвредить или уничтожить. В общем-то, наиболее безопасным методом работы является уничтожение мин на месте обнаружения, но где бы я в Боснии и Герцеговине не работал, везде мины снимались вручную и потом, собранные в ямах, уничтожались. Этим отличались не только местные деминеры, но и южноафриканские, познакомившиеся со многими из югославских мин у себя дома в Африке.
   В принципе, незнакомые мины уничтожать надо на месте, но многие местные отличались бесшабашным, а то и безалаберным духом, тем более, что эти же мины они же устанавливали во время войны десятками и сотнями и поэтому потеряли к ним должное уважение.
   Мне самому приходилось испытывать такие чувства и иногда тут случались всякие вещи вроде вытаскивания мины за натяжную проволоку (чека, правда, тогда чересчур заржавела), или падения мины без чеки на асфальт (видимо, тут и ударная игла заржавела). Ничего хорошего в этом нет, но стоит помнить, что от деминеров, особенно коммерческих требовали только хорошую результативность.
   Когда мы перешли в Minetech после окончания работ в RONCO, то наша группа в восемь человек в день давала 800-900 квадратных метров с тем, что надо было еще выкосить все растения, кроме крупных деревьев. Тут уже начинала болеть рука от мачете, которыми мы секли растительность и не будь миноискателей, мы бы не давали бы столько квадратов.
   Большую роль в столь большой результативности играло то, что тем или иным образом находились люди, устанавливавшие минные поля, либо знавшие порядок их установки.
   В принципе, если бы власти отнеслись к разминированию всерьез, то с окончанием войны в каждой общине (административной единице) была бы группа саперов. Так как военная организация в годы войны была территориальная, то не представляло большого труда в первые пару лет очистить подавляющее число минных полей, используя, конечно, и ручной, механизированный, и дистанционный способы минирования.
   Вместо этого была создана бюрократическая структура, постоянно реформируемая, в которой места часто занимали всякие интриганы и аферисты, иным из которых место было в забегаловках, а не в канцеляриях.Такие люди не только не имели инженерно-саперного,но и военного образования и боевого опыта,да и вообще не желали что-либо учить.
   Они были прямо заинтересованными в выдумывании какого то особого "гуманитарного разминирования", которому ни военная техника, ни военные методы, ни разумеется, военные специалисты нужны не были. Зато эти люди вполне соответствовали партийно-мафиозному интриганству, тем более, что линия ООН и требовала отсечения от денег международных организаций местных армий, чересчур "запятнавших" себя участием в боевых действиях.
   Таким образом, вышло, что ручной способ разминирования стал считаться наиболее надежным. Сотни тысяч метров подлежащих разминированию территорий проходились, пробегались, а нередко проскакивались невнимательно, с моторными пилами и косами. В силу коммерческого характера работ нужна была результативность
   То, что разминирование контролировалось MAC не играло большой роли,ибо его инспектора вряд ли бы могли за день контролировать то, что "чистилось" месяцами. К тому же и разведка минных полей велась MAC методом опроса местных жителей и вероятно армия, полиция и Гражданская оборона тоже занявшаяся разминированием на деньги Евросообщества, быстрее, качественнее а и дешевле проделали бы ту же самую работу.
  Все же один координационный центр на правительственном уровне мог бы при наличии широких прав и денег направлять в нужном направлении деятельность по разминированию, хотя, по идее, это прямая обязанность армейской инженерной службы, войсковых саперов, для которых это такая же нормальная боевая деятельность, как, скажем, для пограничников охрана границы.
   При существовавшем же порядке около тысячи деминеров ковырялись вручную в Боснии и Герцеговине, а танки с инженерным оборудованием простаивали в парках, как якобы ненадежная техника. Правда, стоило нескольким местным частникам буквально склепать на местных заводах машины по разминированию, как те сразу же получили одобрение на работу после испытаний, которые заключались в том, что несколько человек из MAC и других деминерских организаций поглазели на урчавшие машины, ползавшие по какой-то поляне.
   Постоянно говорилось и о грядущем завозе инженерных машин гуманитарного разминирования в Боснию и Герцеговину, якобы опять таки работающих по каким-то особым принципам. На деле фирмы провели несколько испытаний таких машин, но решения об их закупке долго никто не принимал, разве что в Хорватии применялась словацкая машина разминирования, созданная опять таки на базе танка Т-55, и очищавшая 60 тыс. кв. метров со скоростью 200-400 кв. метров в час (с тралом ударно-цепного типа) или 1890 кв. метров ( с ножевым тралом).
   Все же позднее в Палэ на фарике FAMOS (до войны здесь производили моторы для танков) было произведенно несколько таких машин но ничем от военных машин они не отличались.
   Международная помощь MAC все как то оборачивалась джипами, компьютерами, пропагандистскими материалами, распространяемыми совместно с Красным Крестом и Полумесяцем по школам, видеоклипами и приборами GPS (навигационные приборы).
   А вот закупить хотя бы один прибор MEDDS люди как-то не додумались, и, поэтому, многие так называемые "минные поля" представляли собой территорию с парой уже неработоспособных мин на десяток тысяч квадратных метров, а то и вовсе без мин, ранее кем-то снятых, и даже территорий, мин никогда не видевших.
   Вполне закономерны, поэтому, были случаи, когда искусственно создавалось задание по очистке железнодорожного полотна полосой шириной около десяти метров, тогда как мины оставались в паре метров от насыпи вне границы этой полосы, ибо кто же будет мины устанавливать на шпалах.
   Конечно, Босния и Герцеговина чудноватая страна и мины в ней устанавливались тоже чудновато. Как-то раз под Добоем я по просьбе эстонских миротворцев снял в трех-четырех метрах от дороги растяжку ПМР-2А, оказавшуюся лишь началом целого минного ряда, шедшего вдоль реки Босна и установленного сербами.
   Установка мин вдоль берега реки была вполне понятна, так как по ней проходила линия фронта, хотя мины можно было установить подальше от дороги, ибо сербы продолжали ею же пользоваться.
   Но и снимались мины тоже чудновато. Считалось для тех, кто руководил разминированием вполне справедливым, что обычным деминерам, вытягивавшим вручную все это разминирование, грозили всевозможными наказаниями за отсутствие на голове шлема, хотя он был пластиковым, державшим защитное стекло, даже если речь шла об одних растяжках, при работе с которыми стекло лишь мешало.
   Между тем, местными руководителями, требовавшими от этих деминеров "давать квадраты", на явные приписки закрывались глаза многочисленных контролеров. Подобная двуличность вызвала необходимость как-то примирить невозможное - утвержденные MAC СОПы (Standart Operative Procedure) с их же нормами на ручное разминирование (надо же им чем-то заниматься) от 6 (со щупом) до где-то 50 (со щупом и миноискателем) или 100, работая после прохода машины кв.метров с сотнями тысяч квадратных метров, "ударно" очищающихся в Боснии и Герцеговине по цене от 6 до 10-12 немецких марок за кв.метр без учета еще всяких сопутствующих проектов, пожиравших еще большие средства.
   С машинами возни было много, бюрократы в армии предпочли бы отправить технику в металлолом, чем на разминирование.
   Кстати, и армия занималась разминированием, но так как международное сообщество выделяло им всего лишь "дневные коэффициенты", это около 30 марок, а зарплату их родная власть задерживала по полгода, то работали они без особого энтузиазма в деле разминирования.
   В конечном счете, выход был найден в виде собак, которые сами по себе работали хорошо, особенно при определении рядов мин, но полностью полагаться на них было, естественно, нельзя. Вообще-то, собаки ценились, и здесь помимо нескольких западных компаний работала и российская компания Альфа-Б, успешно тренировавшая собак для британской компании DSL.
   Эта компания планировала открытие центра по подготовке собак под городком Требинье в селе Церовац, где жила семья Сладжаны медсестры нашего тима (группы) "Требинье-Б".
   В ее доме остановилось по моему совету пять "русов"-кинологов (Валера, Саша, Гена, Виктор и Женя а позднее к ним присоединился Андрей, местный, оставшийся с военных дней "рус"(из Одесской области) окончивший курсы кинологов HELP).
   Задумка с открытием центра подготовки собак была хорошая. Снега здесь не бывало, правовая база для такой работы была, а минно-взрывных устройств, нужных для тренировок собак, было предостаточно. К тому же, в паре десятков километрах находилось побережье Хорватии и Черногории, на котором один квадратный метр стоил около тысячи долларов.
   Такой центр позволил бы Альфе-Б быть в курсе происходящего в мировом разминировании, но, к сожалению, этого не получилось,так как когда Альфа-Б попробовала самостоятельно заняться разминированием, ее, естественно, быстро "зарубил" с ее собаками сербский MAC (одно время было два MACа - Республики Сербской и Федерации), отправив на пробу ее собак с кинологами на участок, находящийся между проезжей дорогой и аэродромом, где они работать естественно не могли.
   Впрочем позднее здесь центр подготовки собак был создан,но уже канадской фирмою, ставшей их продавать или арендовать другим компаниям, причем инструкторами были местные же сербы(в том числе один мой товарищ из Сараево-"Жика").
   Стоит заметить что в бывшей Югославии часто собак использовали просто для приписки "квадратов" после того, как мины из уже известных рядов были сняты.
   Впрочем, часто собаки были не нужны, ибо все решалось на партийном уровне и тут можно было очистить все что угодно, не выходя из кабинета, как, впрочем, все что угодно и не чистить, и не раз происходившие подрывы на очищенных полях это подтверждали.
   Как то раз под Тесличем подорвались два инспектора MAC, которые почему-то решили вытащить противотанковую мину ТММ-1 (это мы определили потом по найденным нами на месте взрыва в воронке кускам металла), оставшуюся в земле после окончания работ одной компании. Возможно инспектора не хотели поднимать шума в канцеляриях, но подняли шум в горах, ибо когда один из них вытаскивал эту мину, установленную в роли управляемого по проводам фугаса из одной траншеи, она взорвалась (возможно был установлен в мину дополнительный взрыватель сбоку или снизу, т.к. ТММ-1 имеет два гнезда для дополнительных взрывателей) и этому парню оторвало голову, а второго повалило прямо на бруствере.
   В итоге же хозяин фирмы заявил, что у него договор на очистку по глубине до 20см., а мина была установлена глубже (кто мог тут что доказать) и дело было замято.
   Так что ручное разминирование не ахти какое надежное, особенно без помощи механизации, ибо деминеры, уставая, не раз пропускали мины.
   В Minetech, впрочем, были хорошие миноискатели, лучшие из тех, что здесь кто-либо имел, немецкой фирмы Ebinger, но и они, способные найти даже ПМА-3 с ее несколькими граммами металла в детонаторе (взрыватель был химический), при работе на грунте полном железной руды или осколков были бессильны.
   Опять таки в Minetech меня и научили простой, но надежной работе с изогнутым мачете, разгребая землю под углом и параллельно предполагаемым растяжками (если были). В общем-то нажимные мины обнаруживались хорошо (мачете ударяло в бок мины), когда снимался весь слой земли, либо точно так же, снимая слой земли, приходилось работать ножом.
   Однако, все это надо было прятать от инспекторов MAC, запрещавших использовать мачете, так как по их мнению это было рубящее оружие, а о ноже в их СОПе ничего не писалось. Поводом для запрета мачете была смерть двух деминеров, один из которых зацепил натяжную проволку мачете, но с еще большей вероятностью он мог это сделать двуручными садовыми ножницами,ставшими здесь деминерским снаряжением.
   Вообще-то, те местные деминеры, которые не избегали мин, а таких было немало, получили хорошую практику и даже работавшие с ними деминеры Minetech люди с многолетним опытом, как и гуркхи, бывшие элитой британской армии, находились с ними на одном уровне в отношении быстроты работы.
   Но и гуркхи были не лыком шиты, и раз на военной базе сербской армии под Бырчко, где мы снимали местным же гарнизоном установленные мины (ПМА-3, ПМР-2А и ПМР-2АС), наш командир группы из Minetech Лили Мэн дабы ускорить процесс снятия двух рядов ПМА-3 сам включился в работу. Мы с удивлением смотрели, как из под его рук вылетает земля и мины, и тогда же один из наших чуть не задел ногой одну из мин.
   Впрочем, Лили Мэн человек был своеобразный.Самая его любимая история заключалась в том, что его один друг индус где-то в Кувейте решил постоять на противотанковой мине и все было бы нормально, если бы он не имел бы сто двадцать килограмм веса и не начал бы на ней прыгать.
  
  
   В этом плане один наш деминер, мой старый знакомый Антенна был подходящим человеком для подобных шуток, так как весил он килограмм 50 и не каждую противопехотную мину с таким весом можно привести в действие, ибо тут играла роль и толщина слоя грунта над ней, уплотнившегося со временем.
  
   Так что иные мины, особенно вблизи рек вручную найти было вообще невозможно и я не разделял оптимизма многих беженцев. возвращавшихся в свои родные места относительно надежности проведенного разминирования. Один человек под Добоем, где мин было с избытком, понадеялся на бумагу, которую ему вручили и в которой свидетельствовалось, что его нива очищена. Он решил вспахать поле на тракторе и погиб от взрыва мины ПРОМ.
   Впрочем, самое опасное для беженцев было не это, а то, что возвращаясь в свои очищенные даже от несуществующих мин села, в восстановленные на международные дотации дома, они не понимали, что в силу площадного разминирования фирмы очищали только заранее обозначенные, и, естественно, оплаченные дворы и дороги, а поля и леса никто чистить и не собирался.
   Поэтому, с началом весенних полевых работ начинался сезон подрывов. Дабы обеспечить место полиции и вытащить мертвых (раненых, как правило местные жители вытаскивали своими силами) вызывались группы разминирования Гражданской обороны, так как другие фирмы с этим связываться не хотели из-за большой возни и отсутствия выгоды.
   Так как я в 1999 году перешел в Гражданскую оборону, то мне пришлось с десяток раз выезжать на такие случаи, в которых помимо беженцев-возвращенцев погибали охотники, рыбаки и чабаны. Последние свои отары вообще пасли часто на минных полях.
   В районе Сараево под селом Хреша я и мой земляк Борис, также как и я работавший в Гражданской обороне, узнавали о минах в разговорах с местными чабанами и различными ветеранами этих бывших боевых позиций больше, чем от инспекторов MAC и многочисленных проверяющих из нашей фирмы. В результате мы, обойдя все местные позиции вдоль на пару километров, а в глубину несколько сот метров, смогли собрать около сотни мин и найти несколько сотен неразорвавшихся боеприпасов.
   А на участке, заданном нам для работы ничего кроме одного "тромблона" (винтовочной гранаты) наша группа не нашла, порубив совершенно напрасно елки. В принципе сам наш участок площадью в 10-12 тыс. кв.метров могли бы очистить за неделю.Треть участка, на котором находилась линия электропередач, находилась в тылу сербских траншей и мин там быть не могло, а на другой трети постоянно паслись овцы (т.е. и там если бы мины и были, то давно бы взорвались от овец.
   Вообще, большую часть снятых мной мин я находил все как-то вне пределов участков, которые чистила наша группа, хотя найденные мной мины шли, в общем-то, в дело повышения показателей нашей группы.
   Больше всего мин в одном месте я нашел у ограды сербской военной базы в Пале (в селении Яхоринский поток). Эта база находилась в глубоком тылу и никто во время войны на нее нападать не собирался. Однако местный офицер подполковник, будущий инспектор MAC установил здесь сотни противопехотных нажимных мин ПМА-2, а предупреждающие таблички повесил на ограду.Так как сами мины были установлены перед оградой, то чтобы разобрать надпись на такой красной табличке, требовалось сначала прогуляться по "паштетам" (нажимным минам).
   Это и сделал наш тогдашний старший группы (из Гражданской обороны) Марко, взяв с собой Бориса, который однако не стал проявлять излишнего любопытства к надписям. Правда подрыва не произошло, так как химический взрыватель ПМА-2, а часто и сам заряд приходили в негодность от сырости и времени.
  
   Это мы с Борисом и еще одним нашим деминером установили, занявшись откапыванием этих мин. Наше задание к тому времени было уже закончено и опять мы ничего, кроме десятка детонаторов и взрывателей из разбомбленного авиацией NATO склада не нашли, но деревьев порубили немало. Вне ограды же никто ничего разминировать не собирался, в том числе и тот офицер, что устанавливал эти мины в три ряда с промежутком в длину щупа. Но одно дело ставить мины, и совсем другое снимать. Было несколько неприятно в первый момент и мне и Борису, который привел меня сюда к табличке, обнаружить, что стоим мы в минном поле, хотя шли по протоптанной тропинке.
   На этой тропинке, протоптанной местными лесорубами, мы нашли потом немало "паштетов" со сломанными нажимными звездочками и проткнутыми капсюлями-воспламенителями.
  
   Впрочем, во всем есть хорошие стороны и мы дали около сотни выкопанных нами мин менеджеру российской группы Альфа-Б для обучения собак поиску мин.
  
   В общем-то, без миноискателя или хотя бы ножа в такие экспедиции я предпочитал не отправляться, но куда большую роль играло знание языка. Местные, пусть и редкие жители неплохо ориентировались в минной обстановке и вне зависимости от нации и религии показывали места, где стоят мины, а то и отдавали такие мины, если они ими были сняты до нас.
  
   Но опять так, и чересчур доверяться таким импровизациям было нельзя, и мой бывший командир группы из RONCO Драган, работая в MAC, остался без пальцев на ноге и получил тяжелое повреждение глаза от взрыва мины ПРОМ, а его напарник при попытке ее снять был убит.
   Они тогда пошли за местным жителем, который вызвался показать ряд ПРОМов. Он тоже получил тяжелое ранение.
  
   Мина ПРОМ вообще отличалась большой смертоносностью, а к тому же и долговечностью в силу того, что и взрыватель, и вышибной заряд находились в центре корпуса мины и были хорошо герметизированы. Сама мина могла срабатывать и как натяжная и как нажимная.
   Стоит заметить, что нажатие на "звездочку" в верхней части взрывателя мины ПРОМ приводило в действие капсюль-воспламенитель, от которого начинал гореть пиротехнический замедлитель (1.5 секунды).Это давало жертве время сойти с глубоко закопанной мины, дабы последняя, вылетев под воздействием вышибного заряда, натянула проволоку и насадила детонатор на ударник.
  
   В общем-то, все это, было весьма простой вещью, но как и прочие столь же простые вещи трудом доходило до многих руководителей разминирования. В этом я убедился тогда, когда в составе добойской группы Гражданской обороны был послан под Рогатицу на очередное спасение жертв "минного инцидента", а точнее, эвакуацию трупов.
  
   В данном случае пострадали наши коллеги из сараевской группы (точнее группы Палэ-Б) во время эвакуации тел двух рыбаков. Эти рыбаки, когда пошел дождь, спрятались в туннеле на шедшей рядом с рекой Прачей полузаброшенной автодороге с покрытием из щебня (когда-то бывшей австро-венгерской железной дорогой).
  
   Эта дорога, как и река, пресекала линию фронта под городом Горажде и естественно, была минирована обеими сторонами конфликта.Пара туннелей тоже были заминированы.
  
   С мусульманской стороны многие мины установил серб, бывший майор ЮНА, оставшийся в мусульманской армии Боснии и Герцеговины, и при этом случайно убитый мусульманином же в конце войны, тогда как на его минах,тогда же в конце войны случайно погибло пару мусульманских беженцев из Жепы.
  
   Потом по слухам в этих же туннелях погиб какой то мотоциклист чье тело так и не нашли. Сапер в силу особенности своей профессии имеет способность убивать и после своей собственной смерти.
  
   В тот раз эта способность опять показала себя, причем когда рыбаки зашли в один туннель, и, как мы потом поняли, один из них сел недалеко от входа, на камень прямо среди "паштетов" (ПМА-2), закопанных в щебне.
   Второй пошел дальше, и возможно, повернув назад, наступил на ПРОМ. Естественно, он погиб на месте, а первый, получивший свою порцию осколков, прополз к выходу немного и тоже умер.
   Тот, от которого сработала мина, упал на еще одну мину, точнее, закрыл ее своим телом.
  
   Когда вызвали сараевскую группу, в которой тогда был Борис, то никто не позаботился не то что бы довести их до места происшествия, но даже не связался с мусульманской группой из Гражданской обороны из Горажде, которые знали местонахождение туннеля и даже дошли до него, но были приказом сверху возвращены назад.
  
   Сараевская группа, проплутав по мелководной реке Праче, наконец, нашла туннель и Борис, при помощи будущего командира группы Марко, светившего фонарем, проделал по центру туннеля проход, шириной в метр до тел рыбаков.
   Слева они увидели одну мину ПРОМ, но находившийся при каждой группе,"супервизор" (здесь это был Бырко) и командир группы Божо Влашки были против снятия этой мины, а два снятых слева из неочищенного пространства "паштета" были записаны, как якобы "найденные в линии".
  
   Это было не так, ибо мусульмане во время войны должны были себе оставить проход, да и рыбаки как-то прошли в туннель.
   Поэтому с самого начала положение двух найденных РМА 2 у Драгана, моего добойского командира группы, вызвало недоумение.
  
   Первого рыбака ребята из сараевской группы вытащили на руках. Божо, бывший до этого деминером, Бырко с полицейским, заведовавшим работой с минно-взывными устройствами Небойшой Фуртулой (второй полицейский остался недалеко от входа в туннель) и находившийся тут же представитель германской компании HELP (контролировавшей Гражданскую оборону от лица Евросообщества) швед Бенгдт Олфсон (офицер инженерных войск шведской армии) согласились, что негуманно вытаскивать мертвого человека веревкой за ногу.
   Когда стали поднимать труп рыбака, то ПРОМ, которой был, вероятно между рукой и телом погибшего рыбака, взорвался, убив Божу и Небойшу, перекладывавших тело на плащ-палатку, а заодно и Бенгдта, присевшего рядом со своим фотоаппаратом. Водитель Войо, стоявший чуть дальше, отделался тяжелым ранением, после которого остался инвалидом.
   Он хотя и получил страховку Лойда, но от своей державы, в которой он был государственным служащим, пенсии добиться не смог.
  
   Бырко же повезло, он в этот момент пошел к Борису и Марко, отдыхавшим у входа в туннель, дабы привлечь их к выносу тел, от чего Борис, в несколько грубой форме отказался.
  
   После взрыва началась суматоха и члены группы Борис, Марко, Бырко, Сержан, Давор, Дадо (Малац) и Мики вместе с медсестрой Миляной пронесли пару сотен метров раненого Войо по реке и затем джипом довезли до больницы.
   Начался тут большой шум и посыпались заявления в прессу о "паучьих сетях" ПРОМов в туннеле, о минах-сюрпризах.
  
   Однако когда к середине дня мы прибыли в Рогатицу, то оказалось, что в туннель никто еще даже не заходил. Многочисленные начальники и их приближенные ругались между собой в местном ресторане, выдвигая всевозможные планы, вплоть до вызова вертолетов, хотя смысла куда-то спешить, не было, ибо в туннеле оставались лишь четверо мертвецов (первого рыбака ребята унесли из туннеля еще до взрыва).
   В это время прибыла еще одна группа из Баня-Луки, и только тогда уже вспомнили о нас.
  
   К туннелю мы двинулись джипами колонной за машиной с директором по шоссейной проезжей дороге.
  
   Когда мы прибыли к заданной точке, откуда надо было двигаться уже по воде и где должны были остаться наши машины, то оказалось, что дальнейший путь нам предстоит проделать без начальства и даже без резиновых сапог. Мы-то не знали, что идти придется по руслу реки, а начальство об этом подумать, как-то не успело.
  
   В конце концов, взвалив на плечи мешки по колено, и по пояс в холодной воде мы отправились за Бырко, единственным человеком из сараевской группы, ожидавшим нас.
  
   Группа из Бани-Луки осталась в резерве, но доктора своего они нам выделили, так как нашу медсестру Даниэлу по речке гнать мы не хотели. Сначала мы вообще хотели вытащить мертвых веревкой но, в конце концов нам было приказано чистить весь туннель подряд.
   Первоначально работали я и мой напарник Обрен, и пока один работал, другой держал фонарь. Прожектор, который мы просили, так никто и не прислал, хотя и давали многочисленные обещания. Впрочем, для Боснии и Герцеговины это норма поведения. Потом в работу включились с правой стороны Чалэ, Йово, а потом и Бобо.
  
   Мы с Обреном порядочно продвинулись вперед, сняв с десяток "паштетов" и один ПРОМ. Работать приходилось руками, так как в крупном щебне щуп, да и нож тоже были бесполезны, а миноискатели на железных дорогах, даже бывших, использовать невозможно (хотя это нередко можно видеть на фотографиях).
   Рукавицы наши были не слишком высокого качества, а лучше наши снабженцы на базе найти не могли. Пальцы мы сильно исцарапали, но самое неприятное было то, что по всей щебенке было много крови, кусков мяса и мозгов.
  
   Наконец мы дошли до тел, обошли их, и с помощью каната, протянутого далеко за выход из туннеля, протянули каждое тело на уже полностью очищенный нами участок туннеля.
  
   Потом погрузили их на носилки, а дальше Митар, Белий и Далибор сплавили их по реке на надувной лодке. Никто из наших "шефов" не обременял нас своим присутствием, в отличие от обычных дней, когда они любили повисеть над душой, особенно из сараевской группы, куда меня дернуло податься потом, и работали мы без шлемов и бронежилетов.
  
   Единственные, кто появились здесь, были главный менеджер HELP в Боснии и Герцеговине англичанин Питер Сатсклиф и хозяин HELP немец Франц Ниерветберг. Они не побрезговали без резиновых сапог (к этому моменту сапог так никто и не доставил) прийти по воде и посмотреть нашу работу.
   Правда, переводчик Питера Миро что-то занервничал и потребовал, чтобы мы не ходили по уже очищенной местности, пока он переводил Питеру и Францу наши умозаключения. Но последние вели себя спокойно.
  
   Все остальное было уже мелочью, разве что я, пройдя до входа во второй туннель, в паре десятков метров от туннеля, где мы работали, нашел там мину ПМА-2. Захватив ее с собой, я увеличил число найденных нами мин до где-то 20 штук, так как Чалэ, Йово и Бобо тоже нашли у правой стенки туннеля мины, которые, как мы поняли, были установлены зигзагом в один ряд у каждой стенки.
  
   Шум тогда поднялся в газетах большой, а отец погибшего Небойши подал в суд на HELP, хотя по договору между HELP и Гражданской обороной, ответственной за проведение работ, несло руководство Гражданской обороны и отвечало тем самым за все несчастные случаи.
   В конечном итоге виноватым сделали Бырко. Прибывшая инспекция MAC, на которую я был приглашен единственным деминером, ничего не решила.
  
   Я вместе с нашим командиром группы Драганом, сопроводив ее, вместе с международными специалистами, еще немного очистил пространство до воронки, оставшейся на месте взрыва ПРОМа.
   Дабы людям служба медом не казалась, тем более что из-за них пришлось таскать на голове шлем я вытащил из еще не очищенного пространства мину ПМА-2, показал ее проверяющим, отважно ждавшим у входа в туннель. Определенный психологический эффект был достигнут. Правда, мы с Драганом хоть и надели бронежилеты и шлемы, но работали рядом, так как кто-то должен был светить мне фонарем.
  
   Один из наших шефов сказал, что "нет таких денег, которыми можно было бы вас вознаградить", и действительно, ни денег, ни наград мы так и не получили.
  
   Когда же через два года в добойской группе, которую я уже тогда покинул, вспыхнуло возмущение в связи с тем, что нам, возвратившимся из отпусков, выплатили из положенных 500 марок отпускных всего 196 (вы же, мол, не работали во время отпуска), то наиболее активных зачинщиков Белого, Йово, Далибора и Бобо по услужливому предложению наших "спецов" третий по счету директор без громких слов просто выгнал с работы.
  
   Так что разминирование опасно не только из-за мин, но и из-за коллег, особенно из канцелярий и люди тут держатся за работу из жизненной необходимости, а не "по долгу службы миру" или "заботы о благе общества". Впрочем, страховка, кто бы что ни говорил, играла большую роль и двести двадцать тысяч марок, выплачиваемых по смерти деминера в Гражданской обороне (до двухсот восьмидесяти тысяч по полной инвалидности, причем была шкала расценок) сильно влияли на настроения людей.
  
   Однако и это нам сократили с отходом от дела HELP, чтобы сэкономить деньги Евросообщества, уменьшением страховки более чем в два раза.
   Но и это было еще терпимо по сравнению с коммерческими фирмами, где страховка едва достигала 60 тысяч, а деминеры, что снимали мины на основе личных договоров с какими-то частными предприятиями и вовсе оказывались без страховки.
  
   Так, около той же Рогатицы я, уже в составе сараевской группы, оказался на месте еще одного инцидента, обеспечивая место для работы полиции. Тут подорвался на ПРОМе один местный серб, работавший в интересах какого-то лесхоза. Он остался без ноги и руки, причем всего в десятке метров от места, где во время войны в этом же ряде ПРОМов подорвался ветеран Афганистана подполковник Сливный, сапер из украинского миротворческого контингента.
  
   В деле ручного разминирования даже высокий профессионализм не является гарантией успеха, ибо слишком много факторов, влияющих на человека и его психику, не могут быть проконтролированы.
   На курсах, конечно, говорится, что, мол, если деминер себя плохо чувствует, то ему лучше не работать. На деле же деминер вынужден работать в условиях постоянного психологического давления со всех сторон, не имея никакой уверенности, что завтра его фирму не закроют или что его самого не уволят.
  
  Бесконечные склоки, интриги и крючкотворство в работе непосредственно влияли на деминера. Если еще его начальство устраивает психоз, высматривая в его работе мелкие незначительные нарушения всех этих идиотских СОПов, а само не понимает ни сути работы, ни элементарных технических вещей, то никакого улучшения разминирования быть, не может.
  
   В Боснии и Герцеговине погибло не так много людей на разминировании, вероятно около 70-80, в том числе несколько иностранцев, но и самих людей, работавших на разминировании, не так было и много, может тысяча. А результативность их работы была низка и если оно продолжится ручным допотопным методом, а, похоже, и продолжается, то финансовая помощь прекратится.
   Таким образом, большие деньги оказались пущенными на ветер, а там, глядишь, новая война начнется и опять мины пойдут в ход (в духе природного круговорота), ибо оружие это высокоэффективное даже в самых старых образцах. Сапер должен уметь работать со всеми видами боеприпасов и вопрос мин нельзя выделять тут,как одну отдельную пробпему.
  
  
Оценка: 7.01*11  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023