ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Валецкий Олег Витальевич
Югославская война. Часть 2

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.34*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Часть Вторая Главы:3.Военная организация ЮНА и опыт войны.Осада казарм ЮНА в Хорватии.4.Создание хорватских вооруженных сил. идеи, организация,тактика сил специального назначения сторон.Городская война.5.Опыт использования артиллерии и бронетанковой техники в боевых действиях в Хорватии.6.Операция по взятию Вуковара.Военная организация сербской стороны.Тактика действий в городе.7.Итоги операций в Вуковаре и вокруг него.Опыт городской войны
  
  
  
  Военная организация ЮНА и опыт войны.Осада казарм ЮНА в Хорватии.
  
   Без всякого сомнения ЮНА всю войну в Хорватии вела с многочисленными
  ошибками - стратегическими, оперативными, тактическими. Здесь нельзя
  подменивать понятия и сводить все к местным успехам ЮНА, нивелируемых
  ошибочной политикой сверху. Подобная политика была результатом столкновений
  различных интересов на югославском верху, но любая армия на любой войне с
  ходом боевых действий все больше освобождается от влияния политической
  власти. Предательство в политике,играет большую роль в поражениях ЮНА, но
  ведь предательство политиков было бы невозможно без согласия военных кругов
  - или их активной помощи, или их пассивного соглашательства.
   ЮНА показала в этой войне все болезни армии социалистического
  государства. Эти болезни, разумеется, характерны в той или иной мере для
  всех современных армий и это подтверждает их причины. Лежат они в полной
  бюрократизации командования и самой воинской жизни, что приводит, в конечном
  итоге, к негативному отбору в армии. Современная же мировая военная модель
  ведь по сути появилась лишь в XIX веке, но именно в социалистических армиях
  она достигла своего логического развития,. Не является новостью для того,
  кто служил в такой армии, что сила воли и самостоятельности часто падает с
  движением вверх по служебной армейской лестнице. Множество мелочных
  бюрократических крючков останавливают движение способных боевых командиров,
  но пропускают ловких интриганов и осторожных бюрократов. Это опять-таки
  характерно для почти всех современных армий, и не случайно, что лучшие
  военные кадры появляются в войне, когда становиться, не до "крючков", но до
  конечной цели. Однако, сама социалистическая идеология со всем своим
  догматизмом и абсурдом еще больше отягощает военную жизнь. Ныне эта
  идеология отнюдь не исчезла, но как бы выродилась в теорию "миротворческой"
  армии.Ее перенасыщенность западным духом тождественна во многом тому, что
  насаждалось в советской или в югославской армиях, и если кому-то от этого
  легче, то и современные западные армии в положении ненамногоне лучшем. Но
  есть разница в том, что за западными армиями стоит финансово-политическая
  олигархия Запада, тогда как социалистические армии этим олигархиям уже мало
  нужны, и это предопределило их судьбу. Нельзя, конечно, во всем уравнивать
  югославскую и советскую армии. Если последняя до 1991 года не раз
  участвовала в боевых действиях, да и опыт второй мировой войны был немалым,
  то первая, выросшая на партизанских традициях второй мировой войны, свой
  боевой опыт могла черпать лишь из нескольких операций против уже отступавших
  немцев и их местных союзников, что относится прежде всегда на кровопролитный
  и весьма неудачный прорыв Сремского фронта 1944 года. Тем не менее,
  параллели между этими армиями провести можно и нужно. Их общая слабость
  лежала в генеральских верхах.Большую роль в ЮНА, в ее успехах югославской
  войны играло ее командное звено роты -- батальона. В генеральских же верхах
  часто подменялось отсутствие воли к победе многочисленными таблицами и
  формулами, но те, даже будучи нужными, не могли применяться теми, кто просто
  не хотел воевать, а тем более зашивать свой народ. Все здесь ясно и понятно
  и бессмысленны кивки на политиков, с которыми многие генералы делали общее
  дело, и то со знания или понимания большинства остальных офицеров.Дабы не
  быть голословным стоит привести свидетельства тогдашнего полковника Милисава
  Секулича,ставшего позднее генералом в Сербском Войске Краины и автора
  нескольких книг.Описанная им "сдача" 32-го Вараждинского корпуса в сентябре
  1991 года вполне доказывает паралич системы ЮНА.И 1990 и 1991 годы
  хорватская власть проводила планомерную политику по ослаблению мощи этого
  одного из наиболее оснащенных корпусов ЮНА, и, потому нередко называвшегося
  танковым. В то время, как из корпуса массово дезертировали военнослужащие
  албанской, хорватской и словенской национальностей, а нередко мусульмане и
  македонцы, на командные должности ставились по приказам с военного верха, в
  основном офицеры-хорваты. Корпус тогда употреблялся для "миротворческих"
  Функций, то есть для разграничения вооруженных сил местных сербов и
  хорватов, тогда как нападения МВД Хорватии на силы Вараждинского корпуса
  скрывались. Ни верховное командование ЮНА, ни командование 5-ой военной
  области ничего конкретного не предпринимали, что и привело к общему
  нападению 15 сентября на казармы корпуса. Когда уже ЮНА развернула боевые
  действия в Герцеговине и Далмации (Дубровник, Задар, Мостар) и в Восточной
  Словении (Вуковар) и хорватские силы планомерно действовали, руководимые из
  "кризных" штабов,а части корпуса осталась без единого командования.
  Главнокомандующий ЮНА генерал Велько Кадиевич словно забыл о многих своих
  частях и соединениях, и казармы 32 корпуса были оставлены без всякой
  поддержки. Хорватское командование имело несколько вариантов ведения боевых
  действий, что предусматривало и отказ от продолжения нападений на казармы.
  Было очевидно явное преимущество ЮНА, обладавшей устоявшейся организацией,
  большими запасами боеприпасов и современной техникой над хорватскими силами,
  вооруженными, в основном. легким оружием. Однако, вместо решительных мер и
  вывода войск на улицы, а при необходимости и из населенных пунктов,
  командование корпуса выбрало тактику пассивной обороны, оставив казармы на
  произвол судьбы. Так, с началом нападения 15 сентября на казармы в Вараждине
  войска в казармах Чаковца, Беловара, Копривнице, Крижевци. Дугосело,
  Вировитице, не только не двинулись на помощь осажденным казармам в
  Вараждине, но и вообще не принимали никаких активных действий. Ни верховное
  командование, ни командование 5 военной области, ни командование 32-го
  корпуса, и подчиненных ему частей, не проявляли желания показать то, чему
  офицеров годами учили.Вместо этого командующий 32 корпусом генерал
  Трифунувич и начальники казарм в Вараждине после четырех дней боев вступили
  в переговоры, и 22 сентября подписали соглашение с хорватским командованием
  об обеспечении выхода солдатам и офицерам ЮНА в Сербию, но при оставлении
  всех запасов вооружения В одном Вараждине хорваты получили 73 танка Т-55,
  три легких танка ПТ--76, два танковых мостоукладчика, пять
  ремонтоэвакуационных машин,71 БТР, десять минометов, тридцать гаубиц, восемь
  ракетных многоствольных установок, больше восьми тысяч единиц стрелкового
  оружия, 25 тысяч ручных гранат;4,8 миллиона патронов, несколько тысяч
  снарядов, 72 тонны взрывчатки, около 500 различных автомашин и большое
  количество иного военного имущества. Лицемерная забота о жизнях солдат
  казарм Вараждина обернулась предательством таких же солдат в других
  казармах, оставленных без командования, и чья судьба оказалась куда более
  плачевной, чем солдат в Вараждине, ибо хорватские силы особо не соблюдали
  Женевские конвенции. Большое количество техники и боеприпасов, взятое и в
  Вараждинских, а затем и в других казармах корпуса практически сразу же
  хорватами употреблялись в боях с местными сербами, но прежде всего в боях с
  ЮНА, увязшей к этому времени вокруг Вуковара. Большинство офицеров, а в
  первую очередь генералов вело себя пассивно, стараясь лишь с себя снять
  ответственность за произошедшее, и понимая случившееся предательство, с ним
  никто, практически, бороться не стал.
   Осада казарм ЮНА текла, конечно, по-разному. Где-то они сдавались сразу
  где-то после упорных боев, а где-то они бывали защищены. Наиупорные бои шли
  тогда за военные объекты в Задаре, Мостаре и Винковцах и, можно привести
  последний пример, как один из характерных: в Винковцах находилась казарма
  ЮНА "Джуро Салай", дом культуры ЮНА, стрелковый полигон "Лесковац" и военный
  склад "Врапчаны" в паре километрах от Винковцев. Рядом со складом Врапчаны
  находилось большое сербское село Мирковцы, чьи почти две тысячи мужчин
  организовали круговую оборону села. В общем-то, первоначально хорватские
  силы напали 22 июля на это село и ЮНА лишь наблюдало за боем, выполняя
  "миротворческие" функции. К этому селу из Врапчана вышло два танка и две
  "Праги" с целью "умиротворения" воюющих сторон. Между тем, когда хорватские
  силы напав в 4 утра на Мирковцы с трех сторон сразу же застряли на окраине,
  лишь успев перерезать там двоих сербов, дабы потом Попали под удар
  поднявшихся защитников, и к 14--00 хорватские силы были разгромлены. В самом
  селе осталось тогда лежать два десятка трупов хорватских бойцов, а в
  кукурузных полях вокруг села было еще четыре десятка их трупов, а оставшиеся
  четыре сотни хорватов спаслись, во многом, благодаря помощи ЮНА, хотя по
  югославскому телевидению из Белграда передали, что ЮНА спасла сербов
  Мирковиц от хорватского нападения.
   Хорватским силам пришлось бы куда тяжелее, имей тогда сербское ТО;
  тяжелое вооружение из складов ЮНА, а не, главным образом, стрелковое оружие
  и то отчасти закупленное ими самими, и состоящее, в основном, из ППШ,
  карабинов, "Томсонов" и "Калашниковых".
   Мирковцы были спасены тогда собственными жителями, и, прежде всего,
  группой наиэнергичнейших людей, решивших не ждать помощи со стороны, а самим
  сражаться.Можно привести известную в Сербии история обороны села
  мирковцы,описанная в нескольких журналах,в том числе в "Дуге" Один из
  ведущих людей был Вукашин Эгич типичный сербский вождь той поры.Учитель
  физики и, одновременно, коммерсант, на чьей ферме в год выращивалось
  несколько сот свиней, и который имел книжный магазин и строил
  автосервис,Эгич,итересовался и историей.Он не забывал о десятках тысяч
  перебитых сербов в НДХ в годы второй Мировой войны, что, кстати, и
  определило большую готовность к войне сербов Хорватии, Боснии и
  Герцеговины.в отличие от прошлой войны,когда в родном селе Эгича в Лике один
  взвод усташей перебил пятьсот сербов, не оказавших ему никакого
  сопротивления. И понятно, что с ростом усташских настроений в Хорватии Эгич
  начал устанавливать связь с национальной оппозицией в Сербии, хотя
  большинство жителей его села голосовало на первых многочисленных выборах за
  реформаторов-коммунистов. Последними была обеспечена общая победа ХДЗ
  (хорватский демократический союз) Туджмана, но это не избавило село от
  нападений, и вскоре им пришлось выставлять стражу на въезде в село. И,
  тогда-то и выдвинулись новые люди, в том числе и Эгич, успевший создать
  отделение СДС(сербская демократическая партия) в Мирковцах, за что ему тогда
  подожгли книжный магазин. Эгич смог еще в феврале привезти полсотни стволов
  стрелкового оружия в село.Это куда больше помогло тамошним сербам от всех
  политических дискуссий, да и от ЮНА, чье командование армией вообще
  запретило все виды контактов своих офицеров с сербской обороной Мирковиц, и
  дал приказ на открытие огня в случае приближения командиров этой обороны к
  военным объектам, а когда в Мирковцах появились первые раненые, ЮНА не
  захотела их эвакуировать. Впрочем, продолжалось это недолго из-за того, что
  сама ЮНА начала разваливаться из-за массового бегства из ее рядов солдат и
  офицеров. Так, во "Врапчане" личный состав таял на глазах. Использовав это и
  установив "тесные" взаимоотношения с несколькими местными офицерами
  командиры сербской обороны Мирковцы, тогда провозглашенной официально ТО,
  хотя к ТО она отношения имела относительное, смогли "мирно" захватить склад
  Врапчане.Они пятнадцать дней вывозили несколько тысяч стволов стрелкового
  оружия, сотни минометов, гранатометов, безоткатных орудий, большое
  количество боеприпасов, а так же несколько боемашин, и это полностью
  обеспечило как защиту села, так и определенное материальное благосостояние
  иных его жителей.
   Забегая вперед следует заметить, что защита своего села сербов Мирковиц
  сделала весьма известными. Уже в ноябре 1991 года после теле репортажа о них
  к ним поступили полмиллиона немецких марок в пожертвованиях. В новой РСК это
  село получило статус общины, в которую вошло 60% территории довоенной общины
  Винковцы, где находились нефтяные скважины.
   Не стоит вникать в частности а взглянув в глубину истории обороны
  Мирковиц, схожей обороне ряда других сербских сел, оказывавшихся в подобной
  ситуации, нельзя не видеть, что они спасались прежде всего своими жителями,
  никогда бы не получившими никакой помощи, не начав сражаться.
   В данном случае не столько государство,помогло сербам из Мирковиц,
  сколько они сами помогли этому государству. обеспечив. ЮНА в этом районе
  опору для действий. Конечно, хорватские силы предпринимали попытки взять
  Мирковци,но в общем, сербская оборона Мирковцы была довольно устойчивой, а
  мораль их защитников держалась на приемлемом уровне. Так что, те не только
  защитили Мирковцы, но и после сентябрьского прорыва хорватского обруча
  вокруг их села приняли участие в дальнейших боевых действиях ЮНА.Винковцы
  как упоминалось,находились всего в паре километров от линии обороны
  Мирковцы, но в силу парадоксальной военной политики, так и не было
  установлено общее командование, которое с легкостью могло бы соединить силы
  ЮНА и местных сербов и взять сами Винковцы.Между тем, казарма "Джуро
  Салай"(чья оборона описанна ее участником майором Браниславом Джорджевичем,в
  журнале Генштаба "Нови Гласник"(номер 4/5 за 1998)) была оставлена в
  неприятельском окружении, переросшем в сентябре в более чем трехнедельную
  осаду, за время которой на 40 гектаров площади этой казармы, упало более
  "чем 5000 снарядов и мин.В казарме тогда были дислоцированы смешанный
  артиллерийский полк, полк легкой артиллерии ПВО и механизированная рота, но,
  практически, это была группа батальонного состава (до 200 солдат и офицеров;
  четыре танка Т--55,шесть БМП М--80, два БТР М--60; шесть 120 миллиметровых
  миномета; две 128 миллиметровые реактивные установки залпового огня и две
  152 миллиметровые пушки-гаубицы; пять ЗСУ "Прага" (М--53) (двуствольных
  тридцатимиллиметровых артустановок), а также несколько ЗСУ
  БОВ-3(М-55)(трехствольных 20 миллиметровых, и несколько БРДМ. Была очевидна
  нехватка людей и тяжело было эффективно действовать 128 миллиметровыми РСЗО
  "Пламен" и 152 миллиметровыми гаубицами прямой наводной с территории
  казармы, хотя взвод "Пламена" (две установки) был передислоцирован в район
  Врапчаны, то есть, практически, на территорию Мирковцы. Конечно, с
  командованием обороны последнего координация, была установлена и оттуда
  казарму поддерживали огнем минометы, а позднее танки Т--55. Однако, такое
  сотрудничество ограничивалось во многом высшей политиков и известными
  психологическими преградами и на одной и на другой стороже. Все же
  подготовка к обороне казармы была проведена неплохо, относительно,
  большинства других казарм. Было достаточно подготовлено продуктов питания и
  горючего, хотя воды было всего на десять дней, а санитарного материала и
  вовсе не было, а большинство солдат не знало свою группу крови. Боеприпасов
  было около двух боекомплектов по орудию и по пять б\к на стрелковое оружие.
  Было три десятка одноразовых РПГ "Золя" (64 миллиметра) а также,
  значительное количество мин (в том числе до сорока МРУДов -- мин
  направленного действия). На вооружения было четыре пулемета М--53 (7,9
  миллиметра) и семь снайперских винтовок, а также несколько приборов ночного
  видения. Оборона была организована внутри казармы, так что от ограды вглубь
  на сто пятьдесят метров были выкопаны глубокие траншеи с крытыми блиндажами
  и огневыми точками. Были выкопаны укрытия для танков и бронемашин, а так же
  для орудий и минометов, а и для штабных и тыловых групп. Для устройства
  укреплений использовались и мешки и металлические шкафы, наполненные землей
  или песком. Все же многие перекрытия укрытий были повреждены минометным
  огнем противника.Тогда сверху на укрытия стал набрасываться слой кирпичей
  или черепицы, что вызывало срабатывание взрывателей сразу на поверхности.
  Местность перед линией обороны была расчищена до ограды, а у самой ограды
  были установлены смешанные (противотанково-противопехотные) минные поля с
  установкой, в некоторых местах "растяжек" учебных УПМР--2АС (натяжного
  действия) с сигнальным патроном и управляемых МРУДов. Ошибкой было
  оставление на поверхности телефонного кабеля, что вызвало в самом начале
  боев его повреждение, и поэтому преимущество имела либо радиосвязь, либо
  "курьерская" связь. Территория казармы была поделена на зоны, а те, в свою
  очередь, на сектора, усиленные огневыми средствами. Командиры зон получили
  право самостоятельно использовать свои силы и средства при консультации с
  командиром обороны. Само командование принадлежало смешанной штабной группе,
  состоящей из командира, помощника начштаба по оперативно-учебным вопросам
  (исполнявшего функции начштаба), начальника безопасности, а так же командира
  механизированной роты. Командное место не имело достаточной защиты, находясь
  в подвалах, несколько раз меняемых. Связи с командованием Тузланского
  корпуса и со штабом 1ой военной области долгое время вообще не было, зато
  шла постоянная неприятельская пропаганда. В ходе обороны бронемашины ночью
  меняли позиции, однако, "троцевци" (трехствольные 20 миллиметровые ЗСУ) были
  либо уничтожены, либо повреждены неприятельским огнем. В связи с этим, ЗСУ
  "Праги" были потом скрываемы в укрытиях и используемы лишь по вызову.
  Пушки-гаубицы 152 мм использовались для огня прямой-наводкой по объектам
  вблизи казармы, причем в дальнейшем, при огне ^о противнику, укрывавшемся за
  горами щебня в соседнем объекте "Градитель" (строительная фирма)
  использовались фугасные снаряды со взрывателем РГМ--2, установленным на
  замедление 0,05 сек, что давало взрыв в глубине щебня. Чаще всего
  использовались 120 миллиметровые минометы, сведенные в группу и
  действовавшие по трем направлениям (по два миномета). При этом было
  организовано содействие с минометами ТО Мирковцы радиосвязью при единой
  системе обозначения целей. "Пламены" действовали лишь днем, дабы не открыть
  свои позиции неприятелю и корректировка огня велась лишь после ухода войск в
  укрытие, так как при действии по целям вблизи казармы ракеты падали по ней
  самой. Результаты огня по целям, удаленным от казармы, практически, не
  просматривались и они узнавались по передачам хорватского радио Винковцы.
  Главными целями были объекты МВД, общины и казармы ЗНГ. В ходе боевых
  действий была разрушена плотина на реке Босут вблизи казармы, дабы затопить
  район села Привлака откуда действовали минометы противника и дабы обеспечить
  возможность прорыва до села Мирковцы. Противник два раза пытался взять
  штурмом казарму -- первый был демонстративный и на него не было отвечено в
  полную силу.Второй начался 21 сентября в 22-45, когда противник, подведя
  силы до ограды, пошел на штурм со всех сторон силами до тысячи человек, но
  был остановлен плотным огнем, в особенности "Праг", и через два часа
  отступил с большими потерями. В общем-то, подобная пехотная атака на
  танковые пушки, гаубицы, ЗСУ, автоматические 20 миллиметровые пушки БМП,
  пулеметы БРДМ и БТР было делом самоубийственным, что показывает
  ограниченность хорватского командования, тем более, что оно разбросало свои
  силы по нескольким направлениям. Думается, что ему в силу ограниченности
  средств (в основном, минометы, 82 и 120 миллиметрового калибра ПРТК
  "Малютка", ручные гранатометы и противоградовые установки), но превосходству
  в людях (до двух-трех тысяч бойцов) надо было на одном направлении
  попытаться скрытно пройти до какого-то объекта в обороне казармы при
  отвлекающих действиях вдоль всей линии обороны, и затем, расширив место
  прорыва, пробиваться по нему остальными силами, сконцентрировав здесь же все
  огневые средства. Тут действовать нужно было или ночью, или под дождем. или
  под прикрытием дымовой завесы, а возможно подземными коммуникациями (рядом
  ведь текла река Босут, в которую должны были идти какие-то сливные каналы).
  К тому же, командование хорватских сил упустило время с началом нападения,
  позволив ЮНА укрепиться. В то же время, огневое действие противника по
  казарме не прекращалось ни во время многочисленных перемирий, подписываемых
  на государственном верху. Минометы часто действовали из машин (меняя
  постоянно позиции), тогда как из соседних зданий действовали снайперы. Часто
  вечером противник открывал огонь из противоградных установок и гранатометов,
  стремясь поджечь казарменные объекты, дабы пожары облегчили ведение огня
  ночью и это привело к повреждению 80% объектов и большого количества техники
  и техсредств, и архива казармы. Противотанковые ракеты усиливались
  осколочными оболочками и использовались не только для создания пожаров, но и
  как противопехотное оружие. Со временем, в казарме стало не хватать воды,
  так как для тушения пожаров было использовано 2500 литров из
  противопожарного запаса. Электричества было очень мало, ибо многие агрегаты
  были повреждены, а остальные были переданы центру связи и медпункту.
  Погибшие и раненые перевозились санитарным БТР М--60 со знаками красного
  креста на нем, что не избавляло его от неприятельского огня, а так как
  бинтов не хватало, то они снимались с легкораненых, стирались и опять
  использовались. В казарме был лишь один доктор, и то с четырехмесячной
  практикой, и два санитара, и потому к медработе было привлечено две женщины
  -- гражданские служащие в казарме. Стерилизации инструментов не было, как и
  анестезии. Через пятнадцать дней число погибших возросло до десяти, а
  раненных до двадцати семи человек, а в последние два дня воды почти не
  осталось, да и стало очевидно, что необходимо было либо сдаваться, что не
  представлялось приемлемым, либо прорываться до села. Мирковцы, до которого
  войска ЮНА ж тому времени уже дошли, но дальше не двигались, хотя
  телевидение в Белграде уверяло в деблокаде казармы. Прорыв до Мирковцы был
  сопряжен с большими потерями, да и исход его был бы неизвестен. Потому был
  выбран третий путь -- в массовом артиллерийском ракетном огне по Винковцам,
  тем более, что к тому времени была установлена связь с осиечкой
  механизированной бригадой ЮНА, обладавшей достаточно сильной артиллерией и с
  ВВС. После двухдневного огня по наиважным объектам Винковцы "кризни штаб"
  этого города вступил в переговоры, которые были уловлены от стороны
  командования казармы разрешением эвакуации мертвых и раненых. Был достигнут
  договор, по которому весь личный состав с исправной техникой выходил из
  казармы, тогда как последняя переходила в хорватские руки.Так была закончена
  одна из наиожесточенных оборон казарм ЮНА.Конечно, по масштабности действия
  в Задаре превосходили действия в Винковцах, но в Задаре и ЮНА была
  многократно сильнее, ибо там действовал и артиллерийский учебный центр
  (начальник -- будущий командующий югославской армией генерал Перишич) и
  артиллерийская дивизия (чьим командиром тогда был Атиф Дудакович, будущий
  командир 5-го армейского корпуса мусульманской армии Боснии и Герцеговины),
  и здесь же действовали силы Книнского корпуса ЮНА, под командованием
  генерала Шпиро Никовича и его зама и одновременно начштаба полковника Ратко
  Младича (будущий командующий ВРС). В Задаре хорватские силы не имели больших
  шансов на успех и их целью было скорее максимальное изнурение ЮНА при
  широкой пропагандистской компании.Тем не менее Задар был сдан ЮНА хотя силы
  местных сербов и Книнского корпуса стояли почти на его окраинах.Из Сплита и
  Джаково ЮНА ушла без всяких реальных на то причин. .Лишь в казарме "Джуро
  Салай" боевые действия достигли куда большего напряжения и поэтому мною и
  уделено именно им главное место. Тяжело ведь пытаться дать хоть какую-то
  военную оценку буквальной капитуляции ЮНА в Пуле, и то оставившей без всяких
  последствий для ее инициаторов, или же сдачу 13 казарм в ВМБ Шибеник, лишь в
  пяти из которых удалось спасти оружие,сдача казармы в Госпиче во многом и
  обусловила потерю сербами этого города.Военноморская база Лора смогла
  продержатся во многом благодаря выссаженной туда 25.08 роте черногорских
  добровольцев. Сдача оружия была двойным поражением ЮНА. Во первых, она
  лишалась больших материальных средств, десятками лет создаваемых
  государством, а во-вторых, эти средства переходили в собственность
  противника даром, и опять ЮНА надо было выделять новые средства для своих
  войск для борьбы с ее же танками и орудиями. Цена миротворчества
  югославского командования в Вараждине сразу же отразилась на всех гарнизонах
  ЮНА. Так, в Беловаре в плен попало около пятисот военнослужащих. Их
  вчерашние хорватские (и не только хорватские) "товарищи" из МВД и ЮНА,
  перешедшие на сторону ХДЗ, повели себя не по "товарищески". Вместе с вновь
  набранными в органы правопорядка добровольцами из Боснии и Герцеговины, они
  перестреляли несколько десятков пленных. Зафиксировано множество случаев
  мучения пленных и их семей, изнасилования многих жен.(В 2001 году уже новые
  "демократические" власти Хорватии затеяли по этим фактам уголовный
  процесс,но главное было то что тогда, в 1991-92 гг. цели были
  достигнуты.Югославской же власти обличение хорватских преступлений мало
  помогло). Хорватская власть, захватив Вараждинские казармы ЮНА достигла
  двойного успеха.
   Ведь, как не хотелось признавать кому-то в Белграде, но главным
  поставщиком оружия хорватским вооруженным силам была как раз ЮНА,оставившая
  от половины до двух третей своих запасов в Хорватии. Первые большие грузы с
  оружием, послужили лишь для создания боевых отрядов и разжигания
  национального конфликта, тем более, что оружие в это же время, поступавшее
  местным сербам из Югославии и ЮНА, порою, так же, неведомыми каналами могло
  оказаться в хорватских руках. Однако, для борьбы с ЮНА, которая и не
  скрывала, что собирается слать свои части с территории Сербии и Черногории в
  Хорватию, нужно было оружие потяжелее.Тут и пригодилось такое оружие,
  "странным" образом в казармах ЮНА захваченное хорватскими силами.
   Цифры тут были немалые: до 160 танков,150 БТР и БМП, до 130 зенитных
  установок и столько же примерно ЗРК, около трех сотен минометов, до двух
  сотен гаубиц и пушек и пару десятков РСЗО. Все это довольно приблизительные
  цифры, относящиеся, главным образом, на оружие Вараждинского корпуса, а так
  же частей, выводимых из Словении. Однако, даже эти цифры свидетельствуют о
  большом поражении ЮНА, и о человеческих жертвах, и никто за это
  ответственности не понес, а командование Вараждинского корпуса в Белграде
  позднее было освобождено от уголовной ответственности военным судом.
   Впрочем, другого ожидать было нельзя, ибо сам командующий ЮНА, генерал
  Велько Кадиевич в своих телефонных переговорах с Туджманом вел себя более,
  чем либерально, тогда как, созданный при его большом участии СК-ПЮ (союз
  коммунистов -- движение за Югославию), в особенности, в офицерской среде вел
  себя весьма агрессивно.
   Конечно, можно предательством объяснить стратегическую ошибку
  командования ЮНА, двинувшей главные силы на второстепенный приграничный
  Сербии Вуковар, а не на Загреб, что привело бы к слому всего сопротивления
  Хорватии, или же, в ином случае -- на Задар и Карлобаг на Адриатике, и на
  Вировитицу, и Вараждин на венгерской границе, что, кстати, и предлагалось
  тогда многими югославскими военными и политиками, что привело бы к
  рассечению Хорватии на три части. При этом, в последнем случае, ЮНА
  наступала бы линиями наименьшего сопротивления там, где было много местных
  сербов и гарнизонов ЮНА, что обеспечило бы надежное удержание взятых
  рубежей. Республика Сербская Краина имела бы столицу не в маленьком
  провинциальном Книне, а в большом порту Задаре, и этим задержала бы большую
  часть от почти миллиона хорватских сербов в своих границах.
   Впрочем, верх ЮНА судьба сербов Хорватии не особо то волновала, и,
  вопреки провозглашаемой цели ЮНА в защите сербского населения, на практике
  сербы стали объектом торговли а тем самым и травли, как, якобы, "пятая
  колонна" оккупатора, и все усилия многих низовых командиров оказывались
  нейтрализованы политикой армейского верха, видевших в этих местных сербах
  лишь второстепенный фактор войны. Между тем, именно интересы местных сербов
  должны были защищаться ЮНА, ибо где местные сербы,не закрепили успехи ЮНА,
  там они оказались неиспользованными. Однако и это можно отчасти отнести к
  вине югославских политиков, не желавших признать приоритета сербских
  национальных интересов в государственной политике, хотя ЮНА, в общем-то,
  верно служила этим же политикам. Можно обвинить последних и за
  противоестественную кадровую политику в ЮНА, когда на верх часто
  продвигались офицеры низких волевых и профессиональных качеств, тогда как
  офицеры талантливые намеренно задвигались в угол. Наконец достаточно велика
  вина была и в самом принципе комплектования ЮНА на основании всеобщей
  воинской повинности, Не столь важны ее сроки. Двенадцать месяцев, пятнадцать
  месяцев ранее, отмененные в восьмидесятых годах, или даже 24 месяца, что
  было одно время при Тито..Восемнадцатилетние люди с неустойчивой психикой,
  участвовавшие в опасных кровопролитных заданиях, призываемые ныне в армии
  многих стран, для этого не подходят. Всю историю человечества наилучшими для
  такой службы считались люди, хотя бы на несколько лет старше, а еще лучше --
  тридцатилетние. Именно подобный молодой состав в ЮНА послужил причиной
  недостатка хорошей пехоты, что приводило к большим потерям в бронетанковой
  технике, отрывавшейся от нее. Объективными можно считать и недостатки
  пополнения резервистами, призываемых часто без всякого учета их настоящих
  знаний и способностей и посылаемых на фронт всего на 45 дней, что не давало
  им ни опыта, ни знаний. Антивоенная компания в Сербии и Черногории, только
  из которых и призывались резервисты, шла по всем направлениям:от организации
  антивоенных митингов до многочисленных случаев коррупции и предательства в
  самой власти, и в том числе и в армии.
   Можно отнести к объективным недостаткам и явно неудовлетворительное
  использование патриотического подъема в сербском обществе, хотя тысячи
  добровольцев в своих почти единодушных суждениях главной причиной столь
  неудовлетворительных условий считали как раз существующую военную
  организацию.
   Все это, конечно, объективные причины, хотя столь сильная
  "объективность" могла быть оправданием для любого поражения в любой войне.
   Но все это могло быть преодолено хотя бы просто тяжестью боевой массы
  ЮНА, имевшей на вооружении свыше двух тысяч танков и других боевых машин, а
  также 6--7 тысяч минометных и артиллерийских стволов и реактивных систем
  залпового огня, до пяти тысяч зенитных артиллерийских установок, до двух
  тысяч противотанковых пушек и ракетных комплексов несколько сот вертолетов и
  боевых самолетов в конце 1991 года, то есть и после захватов немалого
  количества своего вооружения в Словении и Хорватии.Сам факт многократного
  технического превосходства ЮНА над хорватскими силами уже на самом
  хорватском театре боевых действий, никем, не оспаривался. Конечно, война в
  Хорватии шла довольно-таки специфическая, и практически она велась главным
  образом командирами уровня, максимум до бригады.Разумеется, случалось что и
  генералы командовали ротами и батальонами в боевой обстановке, но дело не в
  этом, а в самом масштабе этих боевых действий. Первое время, главным образом
  шли боевые действия вокруг казарм и нападали на них как раз хорватские силы,
  и командовать тут непосредственной обороной могли командиры корпусов,
  дивизий и бригад. Однако практически в их подчинении было несколько сот или
  тысяч военнослужащих, а сами боевые действия имели почти исключительно
  тактическое значение, даже когда ЮНА перешла, пусть в ограниченные
  наступательные операции. Уже сама цель боевых действий в "деблокаде" казарм
  ЮНА, в которых вместе с войсками укрывались семьи военнослужащих и местные
  сербы, не могла обеспечить оперативный размах действиям ЮНА.Это как раз и
  требовалось хорватским командирам, сумевшим при большой помощи из - за
  границы, создать большое количество различных штурмовых и диверсионных
  групп, как правило, ранга взвод и рота, но которыми оно могло решать лишь
  тактические задачи, тогда как оперативные действия им были еще не под силу.
  Уже там,где,как писал в своей работе"Блокада ЮНА в Хорватии" полковник
  Драгомир Йованович, командование ЮНА вовремя вывело войска из казарм в
  полевые лагеря, хорватские силы терпели неудачу. Тем не менее та война
  позволяет сделать определенные выводы, ибо, как видно ныне, все теснее
  сплетаются боевые действия и, политические интересы различных группировок, и
  поэтому югославская война в какой-то мере являлось войной будущего, ныне уже
  отчасти ставшего настоящим. В этой войне показали свою ненужность
  многочисленные звенья штабов, ибо максимум необходимого достигался в
  полнокровных общевойсковых бригадах, усиленных отдельными подразделениями до
  батальона-дивизиона, как боевой, и тыловой поддержки, так и специального
  назначения. Думается, что такие бригады должны были быть скорее сводными чем
  постоянными формированиями, ибо нужды в технике и людях настолько часто
  различались, что стандартизация была невозможна в таких боевых действиях,
  так как в казармах войска были одинаково нападаемы, неважно, будь часть
  бронетанковой, пехотной, артиллерийской или тыловой, и везде им приходилось
  создавать разнообразные импровизированные ударные и боевые группы, где, как
  правило, использовались войска по-ротно и по-батарейно.
  
  
  
  Создание хорватских вооруженных сил. Идеи, организация, тактика сил специального назначения сторон. Городская война.
  
  С общим переходом ЮНА в наступление, главным театром боевых действий стала область Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема, граничащая с Сербией, Венгрией и Боснией. На остальной территории Хорватии война велась только под Дубровником. Анализируя ход войны, невольно приходишь к выводу, что ЮНА проводит наиболее активные действия там, где условия самые невыгодные. До подписания мира между ЮНА и Хорватскими силами по идущим в этом районе коммуникациям беспрепятственно постоянно поступали свежие хорватские силы из Хорватии, Боснии, Герцеговины, также к ним присоединились добровольцы из СДА Алии Изетбеговича - все эти силы активно выступи против ЮНА. Сдала ЮНА и Далмацию с ее Адриатическим побережьем, за исключением Задра, но и оттуда, силы ЮНА ушли, а боевые действия с их стороны заключались главным образом в оборонительных действиях.
  И только в районе Восточной Славонии, Западном Среме и Бараньи, и отчасти в Дубровнике боевые действия достигли определенного оперативного размаха, который постоянно ограничивался миротворческой политикой сверху и "политической осторожностью" снизу. Хорватские села, поселки и города в наиболее угрожаемых местах, хорватами готовились к обороне. Это относилось к области Восточной Славонии, Бараньи и Западного Срема, где узлом хорватского сопротивления и стал Вуковар. Хорватское командование планомерно подводило сюда главную часть своих сил, чтобы здесь ЮНА завязла в боях. Основу этих сил составлял ЗНГ (Збор Народной Гарды - Союз Народной Гвардии), постоянно пополняемый добровольцами, а также из мобилизационных отрядов, под жестким контролем ХДЗ. Части ЗНГ усиливались силами МВД Хорватии, отрядами ХОС (Хырватски одбрамбени снаге - хорватские оборонительные силы) националистического движения ХСП (хорватска странка права - хорватская партия права), считавшей себя продолжательницей традиций хорватских усташей из второй мировое войны, которых иногда называли чернорубашечниками. В этих организациях было значительное количество иностранцев, делившихся на несколько категорий. Во-первых, это были добровольцы из хорватской иммиграции проусташски настроенные. Они заняли важное место, как в вооруженных силах, так и во всем госаппарате Хорватии. Во-вторых, это были достаточно высокооплачиваемые наемники, в основном западные. Они часто занимали должности советников и инструкторов, различных силах специального назначения, торопливо создававшихся хорватской властью при помощи как хорватской эмиграции, так и западных спецслужб и военных ведомств, прежде всего немецких. Программа создания хорватских вооруженных сил из ядра, сил специального назначения была вполне разумна и вышла из идей усташской иммиграции. Автором этой идеи был известный Анте Росо, имевший большой опыт службы в иностранном легионе и позднее ставший командующим вооруженных сил хорватской республики Херцог-Босна.
  С января по март 1991 года хорватская, власть создала специальную бригаду при МВД Хорватии общей численностью в несколько тысяч человек. Эта бригада со штабом в Лучко была главной силой в хорватских нападениях на Борово село, Плитвицы, Петриню, Костайницу и в прочих наиболее ответственных операциях. В составе ЗНГ была создана "специальная" бригада из трех батальонов. В Беловаре был создан отдельный "антитеррористический" отряд "Цырни Соколови" (Черные соколы), в Сплите был создан отряд морских диверсантов. Кроме того, ЗНГ обладала одним парашютным полком (не имевшим средств высадки) и учебным центром специальных сил. Командование штаба специальных сил находилось в Загребе. Военная полиция играла роль специальных сил (создана во второй половине 1991 года), использовалась для наведения порядка в ЗНГ, для прорывов линий обороны и, наоборот, для прикрытия этих прорывов в своей обороне, а отдельные "антитеррористические" роты, взводы и отделения боролись с неприятельскими диверсантами и сами вели диверсионные действия. Кроме того, в составе ЗНГ были и отдельные подразделения для выполнения особо ответственных задач "юришные" (штурмовые), и их тоже можно отнести к специальным силам.
  Отдельное место занимает ХОС, посылаемые на "чистки" местности, состоявшие из штурмовых и диверсионных подразделений, в которых присутствовало немалое количество как усташей из эмиграции, так и из Герцеговины, а так же, западных наемников и добровольцев, в особенности членов различных праворадикальных организаций.
  Разумеется, не все иностранцы были высокооплачиваемы, и в особенности это относится на довольно многочисленных курдов, албанцев, румын и прочих выходцев из стран Третьего мира и Восточной Европы, заманиваемых хорватскими вербовщиками сказками о больших деньгах, которые оказывались часто уже вышедшими из потребления купюрами, хотя все же многие из них смогли заработать по несколько тысяч долларов.
  Хорватские "специальные" силы к началу боевых действий, под Вуковаром прошли с 1991 года достаточно тяжелые обучение и практику. Но все-таки их разнородность, спешность комплектования, а также недостаток профессионализма и психологическая и моральная не подготовленность, сделали свое дело. Закономерно, что в нападениях на большие сербские селения, например Борово село (2 мая 1991год), Мирковцы (22 июня 1991год) они, будучи главной ударной силой хорватской стороны, действовали без особого искусства, без разведки врываясь в сербские села, сразу попадая в засады, оставляя там десятки трупов.
  Большие потери понесли хорватские "специальцы" при заброске в неприятельский тыл, где они не имели достаточно развитую разведывательную службу, а служба безопасности Югославии имела в их тылу и штабах множество своих агентов. Бессмысленны были их акты террора и диверсии в Югославии, результаты их деятельности ущерба ЮНА практически не наносили. И совсем по другому дела обстояли при осаде объектов в Хорватии. Провозгласив ЮНА "оккупационной", хорватская власть развернула компанию террора против нее. Именно "специальные" силы захватили большое количество средств и объектов ЮНА, безжалостно уничтожали военнослужащих ЮНА, как видных местных сербов, так и вообще всех "подозрительных" новой Хорватской власти лиц. Примеров массовых ликвидаций сербов множество: "Пакрачка поляна", "Задар", "Загреб", "Вуковар", "мост на Корани", казарм в Беловаре и Марином селе, "Госпич", где за один день было перебито более ста местных сербов известной группой Томислава Мерчепа (будущий командир обороны Вуковара), в которую тогда входил и Агим Чеку (капитан ЮНА, будущий хорватский генерал и командующий албанской ОАК (УЧК)).
  В ходе боевых действий против казарм ЮНА "специальные" силы Хорватии играли роль штурмовых групп, действуя на тяжёлых участках, из-за больших потерь и спешки в захвате объектов ЮНА обучение было явно недостаточным по времени, качеству, отбор людей был менее тщателен. Несмотря на потери и неудачи "специальные" силы могли нанести не только существенные потери ЮНА, но и создать в ее рядах психологическое напряжение, тормозившее темп наступления их войск. "Специальные" силы наиболее эффективно действовали снайперским огнем, миновзрывными средствами и классическими засадами, часто включавшие два первых вида боевых действий. Засады организовывались не только против тыловых колонн, но против колонн танково-механизированных сил (пример - "село Бетин двор", колонна ЮНА попала в засаду на дороге, огражденной по обочине глубокими каналами и полями кукурузы и понесла большие потери). Организовывались ударные группы в таких случаях классически: две подгруппы били по хвосту и голове колонны, а одна в ее бок. Возможно, были и группы прикрытия, подгруппы огневой поддержки и саперов, подгруппы уничтожения боевого охранения, подгруппы взятия трофеев и захвата пленных, так как это предусматривалось правилами ЮНА.
  Возможно, военная теория несколько запутала предназначение подгрупп специального назначения, так как они на время военных действий исключались из самого выполнения боевой задачи. Более разумно было делить ударные группы в две подгруппы - одна из которых - прикрытия, обеспечивала бы полную подготовку засады в начале и при отходе, и при этом всегда могла бы послужить командиру для манёвра силами в ходе самого нападения; вторая, штурмовая подгруппа. Разведчики бы входили в состав первой группы и открывали огонь лишь при необходимости, с применением бесшумных видов оружия в особенности, малых калибров и в исключительных случаях (согласно данным Слободана Йовича) применение арбалетов с оптическим прицелом, показавших в этой войне, несмотря на редкое применение, большую эффективность. Это касается только легких складывающихся арбалетов, не мешавших бойцу в ходе боевых действий. Огневое действие обязательно должно было бы сопрягаться с минно-взрывными действиями, служившими не столько для уничтожения, сколько для направления движения противника, или же для его остановки, или наоборот, воспрещения отхода и потому саперов надо было включать в состав штурмовой подгруппы. В идеале засаду следовало проводить с использованием управляемых фугасов и мин (для заграждения не просматриваемых мест, где бы мог укрыться противник, и защиты собственных позиций) чем можно было избежать лишний риск.
   Особо эффективна была бы подвижная засада, когда группа, находившаяся в определенном районе ожидания, при подходе противника выдвигалась бы, на заранее предусмотренные боевые позиции и начинала бы нападение. Такие засады хорватские силы редко, но все же организовывали (примеры: село "Нуштар" и "Бетин двор"), что говорит о наличии в их рядах немалого количества хорошо подготовленных командиров. В подвижной засаде, по моему мнению, следует большое внимание уделять разведчикам, чья задача заключалась в том, чтобы находясь на боевых позициях вести наблюдение имея хорошую связь с группой, скрытой в районе ожидания. Особо здесь важно то, что сам район выбирать надо не в соответствии с географической удаленностью от боевых позиция, а в соответствии со временем, за которое группа может быстро и бесшумно достичь боевых позиций, и которое зависело бы, во многом и от времени обнаружения противника. Такие засады возможны и ночью, что и случалось на практике, но это требовало лучшей подготовки личного состава. Засады не обязательно велись для уничтожения противника, но и для замедления темпа его наступления (пример: район села Илок). В данном случае могли действовать группы в несколько человек с парой дистанционно управляемых минно-взрывных устройств, а также пулеметом и снайперской винтовкой, с винтовочными гранатами-тромблонами (гранатами, насаживаемыми на ствол), либо теми же ручными гранатами, но запускаемыми с чашечки, накручиваемой на ствол, при использовании холостых патронов. Было замечено использование ручных гранат, забрасываемых ручными пращами (пример: село Нуштар, село Богдановцы).
  Большое применение, особенно при осаде казарм, имели диверсии и саботаж, дававшие больший эффекта с куда меньшими затратами, сил и средств, в отличие от прямых нападений, в особенности при действиях на средства связи и мосты, чем почти полностью изолировались силы ЮНА.
  Еще одним популярным методом действий специальных сил, как Хорватии, так и Югославии, были налеты. Они, в отличие от засад, главной целью имели уничтожение или захват неприятельских сил и средств. Хотя часто такие налеты заканчивались неуспехом нападавших, в первую очередь из-за слабой разведывательной подготовки и недостаточной оперативности, все же нередко они приносили немалый успех тем же хорватским силам, особенно при нападениях на командные места (пример, село Немцы-штаб боевой группы ЮНА или район города Шид - штаб первого механизированного корпуса ЮНА).Это приводило к беспорядку в войсках и тем самым открывало возможность уже прямому нападению на них как с тыла, так и с фронта.
  Конечно, и ЮНА не сидела, сложа руки, но в силу своей громоздкости и бюрократичности, "специальные" действия, в полной мере пригодные и для борьбы с такими же действиями противника, находили, куда меньшее применение, а созданию специальных Формирований уделялось куда меньше внимания, чем в хорватских силах. Югославские силы, конечно, имели больше "специальных" формирований, чем хорватские ЗНГ и МВД. Прежде всего, это была 63-я парашютная бригада, пополнявшаяся срочнослужащими и контрактниками и дислоцированная в Нише. Она состояла из 6-7 парашютных рот и двух-трех групп спасения сбитых пилотов. Помимо этого существовали, разведывательно-диверсионные отряды ротного и батальонного состава в бригадах, корпусах, армиях, и при генералштабе, а так - те же роты и батальоны военной полиции. Не менее сильные "специальные" силы, были у МВД Сербии, состоящие из отрядов, батальонно-ротного состава (профессиональных бойцов) специальной милиции, иногда сведенных в бригады и распределенные по регионам. Отряды состояли из боевых групп и групп огневой (имевших орудия, минометы, ПТРК, ЗСУ и ЗУ, ЗРК) и тыловой поддержки и на фронте действовали в качестве пехоты. Существовали так же специальные антитеррористические силы центрального подчинения, созданные в конце 70-ых годов, и получившие определенный опыт в действиях на Косово и Метохии против албанских сепаратистов. Сводные отряды обычной милиции, как правило, действовали, поэтому совместно со специальной милицией.
  Впрочем, ДБ (госбезопасность) Сербии игравшая главную роль в политике Белграда, испытывала потребность в собственных специальных силах.
  Шеф ДБ Йовица Станишич поручил офицерам 2го управления Фрэнки Симатовичу и Радоице Божовичу создание сил специального назначения могших бы поднять на войну и организовать сербов Хорватии, а и Боснии и Герцеговины. В созданном летом 1991 лагере Голубичи (под Книном) из несколько тысяч местных добровольцев был создан первый отряд (около 130 человек) Благодаря сербским ветеранам французского иностранного легиона, привлеченным для обучения, бойцы отряда стали носить красные береты по которым, и получили свое имя. Командир 'красных беретов' Драган Василькович - 'капитан Драган' до этого служил в вооруженных силах Австралии и даже поработал военным советником в Танзании и случайной фигурой не был. Вскоре сотни сербских добровольцев из Хорватии и соседней Боснии и Герцеговине появились в этом лагере и, возвращаясь домой создавали в координации с ДБ Сербии новые отряды Iкрасных беретовI ставших важным компонентом вооруженных сил местных сербов а и надежным орудием этой самой ДБ. Помимо этого ДБ держала прямо или косвенно под своим контролем значительную часть добровольческого движения в Сербии и в Черногории, и для своих нужд создала СДГ (серпска добровольческа гарда - сербская добровольческая гвардия) под командованием Желько Ражнатовича - 'Аркана'. СДГ была фактически частью 'красных беретов' и вскоре для них ДБ создала лагерь в Эрдуте в Восточной Славонии.
  Спецслужбы Югославии (ДБ Сербии и Военная безопасность ЮНА), обладая такими силами, были способны к проведению всех "специальных" операций. Так они 31 августа 1991 года захватили на аэродроме Плесо (Загреб) Боинг-707 угандийской авиакомпании с грузом оружия для хорватских сил на глазах этих сил, чье противодействие было сразу сломлено огнем. Захваченный Boing-707 был обнаружен радаром ЮНА на Яхорине еще на подлете к острову Корфу и парашютисты 63-й бригады оказались в преимущественном положении перед хорватской полицией. Антон Кикаш, канадский бизнесмен хорватского происхождения, потерял 19,2 тонны оружия, в том числе 900 автоматических винтовок AR-4 и миллион патронов. Еще больший захват подобного груза оружия произошел в Адриатике, когда были захвачены три корабля Югославскими "специальцами" (один из руководителей этой "акции" Зоран Стефанович был убит неизвестными людьми 30 августа 1996 года, но в Белграде). Впрочем, случались и неудачи, вызванные не только ошибками, но и прямым предательством наверху, а случались и случаи прямых сдач своих агентов и 'специальцев'. Так, например одна из известных спецопераций югославской стороны - операция "Лабрадор", закончилась провалом, и половина из заброшенных в Загреб агентов в 1993 году была арестована.
  Все же югославские спецслужбы и специальные силы показали, свои способности в боях, но по каким-то неясным причинам действия в хорватском тылу были спорадическими, без общего плана, хотя и тут были интересные примеры.
  Возможно, политика не позволяла развернуть "специальные" действия в хорватском тылу, хотя они принесли бы Югославии куда меньше политического вреда от артиллерийско-ракетных обстрелов хорватских городов и сел. Однако военным командирам было вполне по силам на местах использовать югославские "специальные силы" централизованно для особо важных задач.
  Одной из таких задач была бы борьба с неприятельскими разведывательно-диверсионными группами. Последние, какой бы элитой не располагали, пусть даже одними офицерами сил специального назначения армий Британии и Германии, на деле встречавшимися здесь не столь часто, не могли бы выдержать точного артиллерийско-ракетного огня, при условии, что югославские специальные силы вовремя бы обнаружили их и плотно сели бы им на "хвост". Только в кино существуют " Рембо", а на деле "пуленепробиваемых" людей нет. Нередки были случаи в югославский войне, когда одиночки без особой подготовки надолго на землю "ложили" из пулеметов разведывательно-диверсионные группы "профессионалов". В то же время, подобные силы, действуя в особо сложных условиях, требуют людей наилучших психофизических и моральных качеств. Тем самым они являются элитой армии и именно из них следовало бы черпать командный кадр. Сравнивая отношение к "специальным" силам сербской и хорватской, следует без всяких оговорок признать то, что руководство последней кропотливо создавало свои специальные силы, затрачивая большие средства на иностранных специалистов и инструкторов, а руководство первой едва ли не полностью разгромило свои куда лучшие и большие специальные силы. Это не случайно, ибо многие генералы ЮНА и понятия не имели, что такое идти в разведку, а карьеру делали в канцелярии. Хорватское командование между тем, тоже применяло специальные силы как обычную пехоту. В хорватских силах специальные группы применялись на наиболее тяжелых направлениях, как штурмовые группы. Это было довольно рационально, ибо такие хорошо подготовленные группы часто перехватывали инициативу и вливали боевой дух в ряды собственных войск. Специальные группы, введенные в бой из второго эшелона, нередко решали исход боя.
  Часто эту же тактику использовала ЮНА, только подобные вылазки решались чаще силой простой пехоты. Вылазки использовались для захвата пленных, документов, важных точек, что требовало обязательной связи с основными силами. Это изнуряло оборонявшуюся сторону, держа ее в постоянном напряжении и требуя несоразмерно больших затрат живой силы и техники. Хорватская сторона гораздо чаще употребляла подобную тактику, чтобы замедлить темп наступления ЮНА и обеспечить вывод своих войск из-под удара. Добивались они и больших успехов при ударе по войскам только занимающих позиции или наоборот уходивших с них, и при этом могли служить, как действия, отвлекающего маневра от места главного удара. Классическая организация вылазки выглядит так- саперы проделывали проход, если это было необходимо, затем выходила на позиции подгруппа огневой поддержки, а за ней и под ее прикрытием выдвигалась ударная группа, имевшая при необходимости разведку и подгруппу захвата. На практике же зачастую с обеих сторон делалось все хаотично. Бойцы не знали, а то и не умели действовать, сдури, открывая огонь при первой возможности, командиры, не умели планировать операции бесцельно водя группы, нередко подставляя их под огонь, как противника, так и собственных войск, но главное само высшее командование не могло создать единый план действий. Самая главная проблем - связь, в особенности с остальными силами. Войска на позициях, не имея никакой организационной связи с такими "спецгруппами", не были заинтересованы и не обучены для совместного действия с ними.
  Вылазки иногда переходили в разведывательно-диверсионные действия в глубине неприятеля, здесь важное было пройти бесшумно линию обороны, пусть и медленным темпом, но чтобы потом выйти в неприятельский тыл, где его внимание и количество сил ослабевало. В данном случае необходима быстрота действий, в особенности при уходе с мест проведения диверсий. Причина неудач многих операций различных спецназов в этой войне заключалась как раз в несоблюдении этих правил. Такие выходы в тыл противника легче было совершать на вертолетах или на парашютах, что практически не применялось. Довольно интересным было использование подобных штурмовых групп, в своей большей части состоящих из бойцов хорватских "специальных" сил в Вуковаре. Там применялись группы, как правило, из 3-5 человек, имевших на вооружении снайперские винтовки, гранатометы, пулеметы и минно-взрывные средства. Такие группы хорватской стороной использовались для борьбы с танками ЮНА, часто отрывавшимися от недостаточно подготовленной пехоты и останавливаемых либо минно-взрывными устройствами, либо инженерными заграждениями, а потом попадавших под снайперский огонь по перископам и под огонь из гранатометов, и если происходило загорание танка, его экипаж расстреливался из автоматического оружия.
  Таким образом, хорватские силы получили хорошую пехоту, ведь и любые разведывательно-диверсионные силы тоже представляют собой пехоту, и она, став "костьми" новой хорватской армии, со временем стала обрастать "мясом" в виде боевой техники, снаряжения и личного состава.
  
  
  
  
   Опыт использования артиллерии и бронетанковой техники в боевых
  действиях в Хорватии
   Артиллерию в югославской войне следует оценивать с позиций не
  достигнутых результатов, а готовности ее к войне будущей.
   В действиях ЮНА артиллерийско-ракетный огонь играл большую роль, а
  часто и главную, сламывая сопротивление противника в наступлении или
  неприятельские атаки, при переходе в оборону. Главной проблемой были кадры,
  точнее явно недостаточное количество обученных, но при этом способных
  артиллеристов. Однако этот вопрос был вполне решаем, и как выяснилось, за
  месяц можно было подготовить достаточно хороших артиллеристов. а тем более
  минометчиков, способных под командованием опытных офицеров, хорошо выполнять
  свои обязанности. Во фронтовых условиях училось то, что действительно было
  необходимо в настоящий момент.Если бы в ЮНА обучение шло повсеместно и
  постоянно, то через два-три месяца боевых действий она обладала бы хорошим,
  боеспособным кадром. Что касается техники, то она в артиллерии была более
  чем достаточной для выполнения поставленных задач.
   Довоенная ЮНА уделяло большое внимание артиллерии, как импортируя ее,
  так и организуя ее собственное производство. В пятидесятых годах, вследствие
  конфликта с СССР, полученные от советской армии орудия и трофейные
  немецкие(85 мм пушка под обозначением М-44/58 осталась на вооружении до
  начала войны)стали заменятся или дополняться, главным образом,
  американскими. Тогда были введены американские калибры 75 мм(горная пушка
  М1-4),105 мм(гаубицы М2 и МЗ), 155 мм(гаубица М1,пушка М2), противотанковые
  пушки калибра 57,76 и 90 мм. как и советская ПТ пушка 3ИС-3 калибра 76
  мм(югославская М-42). Производились минометы М 52(120 мм),гаубицы М 56 (105
  мм),горные пушки М48-Б1(76 мм), а так же тридцатидвухствольние установки
  залпового огня М 63 "Пламен"(128 мм.) и буксируемые гаубицы М 65(155 мм) и
  М114(155 мм). С относительным улучшением отношений с СССР оттуда стали
  ввозиться ПТРК "Малютка" а позднее "Конкурс" и "Фагот" и противотанковые
  пушки Т-12 калибра 100 мм.был ввезен ракетный комплекс класса "земля-земля"
  "Луна-М". Позднее по лицензии в Югославии стали производиться ПТРК "Малютка"
  9К11, а на основе советских лицензий на орудия Д-20 /152мм./ и Д-30 /122 мм/
  стали производиться буксируемая гаубица Д-30 (122мм), с дальностью до 17,5
  км, и буксируемая пушка-гаубица М 84 Нора-А(152 мм.).Была закуплена и
  буксируемая пушка М 46(130 мм.). Было начато и производство новой
  32-ствольной 128 мм реактивной установки залпового огня М 77 "Огань", а так
  же производство самоходного ПТРК М 83, ставшего совместно с пушками Т-12(М
  44) и немецкими Д44(85 мм) и самоходными 90 мм противотанковыми пушками М
  36(90 мм) и М18(76 мм)главным вооружением противотанковых дивизионов ЮНА
  вплоть до югославской войны.
   В восьмидесятых годах начата разработка самоходных пушек-гаубиц
  Нора-Б(152мм)на колесной базе,а 130 миллиметровые пушки стали переделываться
  в М 46/86(152мм)с длиной ствола 46 калибров и в М 46/84 (155 мм)с длиной
  ствола 45 калибров,а из СССР были ввезены самоходные орудия
  2С1(122мм)"Гвоздика". На вооружение войск стала поступать 262 миллиметровый,
  двенадцатиствольный РС30 М-87 "Оркан" югославо-иракской разработки, а так же
  стали ввозиться балистические вычислители и разведрадары.
   Таким образом, видится, что артиллерия ЮНА, к тому же весьма
  многочисленная, была вполне в состоянии выполнять боевые задачи в
  югославской войне 1991-92 годов. То, что в основном орудия были
  буксируемыми,в той, практически позиционной войне, особой роли не играло, а
  разнобой в арткалибрах, в общем-то, вещь довольно вредная, не могло
  ощутиться при практически беспрепятственном снабжении из складов ЮНА в.
  Сербии и Черногории. Боснии и Герцеговины. Противодействовать такому
  снабжению противник не мог, ибо авиацией тогда почти не располагал,и
  несколько его боевых самолетов не в счет. Контрбатарейная борьба им велась
  нечасто, ибо он не обладал достаточным количеством орудий для этого.
   Главная задача неприятельской артиллерии заключалась в непосредственной
  огневой поддержке собственных войск, а так же в ударах по югославским
  войскам. густо скапливавшихся вдоль дорог и около населенных пунктов, причем
  приоритет давался действиям орудий в паре. Особо эффективны были у
  противника минометы, которые он нередко устанавливал на машины, ведя из них
  беспокоящий огонь по силам ЮНА. К тому же нередки были случаи, что огневые
  позиции артиллерии ЮНА размещались в радиусе огневых действий неприятеля, в
  особенности его минометов, что естественно, вело к потерям, но на сам ход
  боевых действий повлиять это не могло. Более того, слабость противника
  приводила к большой халатности в устройстве артиллерийских позиций. Они
  часто не окапывались, орудия устанавливались в одну линию, и то на
  междусобном расстоянии менее 10 метров, автомашины оставлялись у орудий
  совершенно открытыми, а вокруг шатались военнослужащие. Все это вело к
  ненужным потерям не только от огня противника, но и от его диверсионных
  групп.
   Так как водители были недостаточно обучены, довольно редкие
  передвижения ночью приводили к заторам и растягиванию времени, и в силу
  того, что противник оказывал слабое противодействие артиллерия
  перебрасывалась днем по одному направлению.
   С ходом войны инженерное обеспечение огневых позиций улучшилось, но
  лишь в тех случаях, когда была велика угроза нападения противника.
  Строились, как правило, традиционные блиндажи и заслоны, для чего
  использовались мешки и ящики из-под снарядов, набиваемые грунтом. Оказалось
  необходимым наличие в артиллерии инженерно-строительных подразделений,
  обладавших бы техникой как для строительства укрытий, так и для устройства
  дорог, а нужны были и трактора для вытаскивания застрявших машин и орудий.
  Что касается маскировки, то она велась неудовлетворительно, из-за отсутствия
  средств, опыта и личной ответственности. Дымные завесы употреблялись редко,
  хотя они показали свою эффективность. При обороне огневых позиций мины
  использовались редко и в основном тоже не по правилам из-за отсутствия
  саперов.
   Что касается боевого охранения, то оно в начале бывшее
  неудовлетворительным. позднее улучшилось, но на марше продолжало оставаться
  уязвимым до конца боевых действий. В особо опасных местах артиллеристы
  получали в подчинение пехоту (до роты), а то и саперов, но это было далеко
  не всегда, зато были нередки случаи, когда артиллеристы использовались как
  пехота на фронте. Сами артиллеристы для обороны позиций применяли минометы,
  безоткатные орудия и зенитные установки, в том числе захваченные у
  противника. Все это говорило о необходимости наличия в артилерии пехотных и
  инженерных подразделений, сведенных бы хотя бы в одну роту. Возможно
  совместно с артиллерийской разведкой - АИР, и оснащенных как техникой, так и
  вооружением, достаточных не только для обороны позиций, но и для устройства
  и обороны наблюдательных пунктов на фронте. Характерно, что одной из самых
  необходимых вещей в артиллерии при нахождении в лесу была бензопила, а одним
  из самых надежных видов транспорта был лошадиный, и это требует куда менее
  формалистского подхода в организации и вооружении артдивизионов. Сами боевые
  действия вызывали необходимость импровизации. Так, зенитные установки ПВО
  показали свою ценность, как средства борьбы с наземным противником. В то же
  время куда чаще происходили обратные случаи, когда иные командиры не только
  не желали делать что-то новое,но и не хотели следовать элементарным
  правилам. Так, огневые позиции часто не менялась десятками дней, а то и
  месяцами, что в первую очередь относилось к РСЗО. Запасные позиции редко
  создавались, хотя для этого приказы сверху нужны не были. Перемещения
  артиллерии происходили без предварительной разведки в места будущей
  дислокации. Вследствие того, что передислокация шла в один этап, на дорогах
  нередко возникали заторы. Ведение огня часто шло без учета правил,что
  приводило к поломкам в орудиях, а на некоторых из них не были определены
  отступления от средней скорости полета снарядов. В очень плохом состоянии
  находилось ведение АИР. Ни разведрадар СНАР 10. ни противоминометный радар
  не имели достаточна обученных операторов и почти не использовались.
  Акустические станции работали неточно и без корректировки. Радарно-
  метеорологическая разведка почти не велась. Топографо-геодезическая
  обеспечение так же было неудовлетворительно и не хватало элементарного -
  карт масштаба 1:25000, а тем более планов городской застройки. Лазерные
  дальномеры использовались редко, да и сама подготовка начальных элементов
  для стрельбы очень часто была неправильной, что и не удивительно, ибо
  артиллерийский устав ЮНА, вышедший в начале 1991 гола до войск так и не был
  доведен. Корректировка велась, как правило, по разрывам, а использование
  корректировочного орудия осталось теорией, как и определение поправок на
  начальные элементы по нескольким направлениям.
   При ведении же залпового огня корректировка почти не проводилась. Что
  же касается авиационной корректировки, то ее тоже почти не было, как из-за
  очень плохого содействия с авиацией, так и из-за страха от неприятельской
  ПВО, что привело к неиспользованию возможностей разведывательных вертолетов
  "Газель" 341G, специально созданных для корректировки артиллерийского огня.
  Главную роль в наведении артиллерии играли артиллерийские наблюдатели в
  боевых порядках наступавших войск. а нередко их заменяли и сами низовые
  командиры этих войск. Именно подобное наблюдение и было главным в этой
  войне, тем более, что лишь 20-30% целей, получаемых артиллерией, было не
  осматриваемо с земли. АИР показала свою важность, а то, что не раз группы
  АИР вообще не создавались, привело к большим и мало результативным тратам
  боеприпасов. Создание наблюдательных пунктов показало себя обязательным, ибо
  общевойсковые офицеры, в большинстве своем, не имели достаточных знаний для
  правильной корректировки. Мне думается в связи с этим, что каждое
  наступающее подразделение большее от роты должно было бы иметь артилерийских
  наблюдателей или хотя бы прямую связь с артилерией, что позволило бы
  избежать не только лишних трат боеприпасов, но и нередких открытий огня по
  собственным войскам, несших, порою, немалые потери в таких случаях.
   Наитяжелым театром боевых действий для артиллерии были боевые действия
  в городе и в горах из-за трудностей в наблюдениях разрывов. Это вынуждало
  днем использовать дымовые, снаряды, а ночью -осветительные, хотя последних
  не хватало во многих артподразделениях. Корректировка шла, как правило, "к
  себе" и многие способные офицеры приближали линию разрывов до 100 метров к
  своим наблюдательным пунктам.
   Хорошо себя показало использование радиовзрывателей, особенно в
  минометных минах, что при правильной подготовке элементов не требовало
  корректировки, тогда как темпирные взрыватели могли использоваться в
  городской и горной местности, как правило, с корректировкой.
   В городе хорошо себя "оказало ведение огня вертикальными углами со
  взрывателями на замедление, что вело к разрушению подвалов и первых -этажей
  зданий, особенно при использования 155 и 152 миллиметровых орудий и такие
  снаряды часто пробивали по две бетонные литы. Использовались и осветительные
  снаряды 122 миллиметровых орудий со взрывателями, поставленными на ударное
  действие/что вызывало пожары, особенно в лесах, и сочеталось с
  использованием осколочно -фугасных снарядов.
   В скалистой местности хорошо себя показало применение рикошетного огня,
  чье осколочное воздействие увеличивалось крошкой и кусками камня. Вообще же
  артподготовкой главный урон неприятельской силе наносился в первые несколько
  минут /около трех/, а потом результативен был огонь лишь с дистанционными
  взрывателями (радио и темпирные) если у противника не существовало большого
  количества укрытий.
   Наилучшей была внезапная и относительно короткая до полутора часа
  огневая подготовка, ведшаяся залпами при прямом наблюдении целей. Эффективен
  был, естественно, и огонь РСЗО по противнику, находящемуся на открытой
  местности. Оказалось неточным довоенное утверждение о больших рассеиваниях
  на последней трети траектории артснарядов, и по мнению югославских офицеров,
  огонь должен вестись по всей дальности. Подготовка начальных элементов шла,
  как правило, по сокращенному поступку, а само управление огнем находилось
  главным образом в руках командиров батареи, хотя не раз из-за недостаточной
  обученности последних, в первую очередь резервных офицеров, оно передавалось
  в руки командиров дивизионов. В легких пехотных и "партизанских" (легких
  резервных) бригадах, где артиллерии часто не имелось, в одну группу
  сводились батальонные минометы, что давало хорошее управление огнем и
  хорошую работу вычислительных отделений.
   Ночью велся, в основном, плановый огонь по уже подготовленным элементам
  без наблюдения, а что касается метео-баллистических поправок, то они редко
  делались. Большую пользу давали данные от общевойсковых командиров, и
  думается, что следовало бы создать базу АИР, куда бы поступали все
  разведданные о целях от всех подразделений. Обработкой этих данных, на
  практике не часто проводимой, занималась группа АИР при начальнике
  артиллерии оперативной группы, в которые тогда были сведены части ЮНА. Это
  было довольно-таки разумно, и "мали артилериски штаб" (МАШ), создаваемый при
  такой оперативной группе, справлялся с задачами по огневой поддержке, тогда
  как существование штабов корпусной я армейской артиллерии себя не оправдало,
  тем более, что даже огнем бригадной артиллерии почти никто и не управлял.
  Главным артформированием был дивизион.Под командованием МАШ находилось около
  десятка дивизионов и несколько минометных батарей, что было вполне
  достаточно для контрбатарейной борьбы и для маневра огнем. При планировании
  огня батареи или отдельные орудия получали один или несколько азимутов и
  были в состоянии покрыть до 2/3 общего числа целей одновременно, хотя нужда
  в этом возникала не часто, но что у противника вызывало мнение о наличие
  больших, от действительности, сил артиллерии ЮНА.
   При планировании многие документы, обязательные в мирное время, на
  фронте писались по потребности и то в сокращенном виде.
   Наинеобходимой была простота с предельной универсальностью, при том,
  что вычислительная и командно-информационная системы были обязательны и в
  этих областях деятельность дублировалась в дивизионах и батареях, дабы
  избежать ошибок. Подготовка, одного плана действий не могла, как увиделось,
  обходиться без командиров дивизионов, но главное, без полной и всеобъемлющей
  АИР, которая должна была вестись постоянно с результативностью хотя бы 50%.
   Главные недостатки командования были не в выполнении задач, а в оценке
  обстановки, которая не могла оцениваться без постоянного наблюдения за ней
  не только из боевых порядков наступающих, но и из неприятельского тыла. Это
  хорошо видно на примере боевых порядков корпусных и армейских артгрупп,
  которые не соответствовали боевым порядкам, поддерживаемых ими частей, и то
  выдвигались через чур вперед, а то и наоборот, оставались далеко позади.
  Наилучшее межродовое содействие шло на уровне батальон-дивизион,а выше
  содействие слабело и с авиацией его, практически, не было, но были зато
  часты случаи когда авиация и артиллерия действовали по одним и тем же целям.
   Мне думается, что разумнее было бы использовать авиацию по целям в
  глубине, тогда как авиационные наблюдатели должны были бы, находиться в
  МАШах. Без сомнения, наибольшие проблемы были в содействии артиллерии с
  пехотой, и здесь непонимание было обосторонним. В пехоте, на командном
  уровне, мнения артиллеристов часто не учитывались, а расход боеприпасов
  определялся произвольно командирами общевойсковых соединений и частей, тогда
  как многие артиллерийские командиры из-за собственной неподготовленности
  выбирали более легкие, но менее результативные путию.Тогда лишь формально
  расходовалось данное количество боеприпасов без учета факторов внезапности и
  сосредоточенности огня. Сами задачи ставились неточно, а цели выбирались
  командирами общевойсковых формирований без учета мнений артиллерийских
  офицеров.
   Цели указывались слишком широко, что вызывало недостаток боеприпасов.
  Артиллерия не могла контролировать движение пехоты и бронетанковых войск, и,
  бывало, те меняли позиции, а артиллерия об этом не знала и попадала под удар
  противника. Потеря связи с поддерживаемыми войсками, приводила нередко к
  трагическим последствиям, тогда как создание огневого вала перед
  собственными наступавшими войсками совершенно не проводилось.
   Положение с АИР было катастрофическим и в войне с противником равных
  возможностей это все бы трагически закончилось. По моему мнению, АИР должна
  была прямо входить в войсковую разведку, пользуясь отдельными каналами
  связи, а снабжение АИР расходуемыми материалами должно было быть не просто
  равно, но и превосходить в обеспечении боеприпасами. Представители АИР
  должны были бы находиться и в составе разведывательно- диверсионных групп, и
  в штабах, тогда как должно быть обязательно оснащение как АИР, так и всей,
  артиллерии-автоматизированными системами управления артиллерийским огнем
  типа советского "Капустник", или Французского "ATILA" или такого же типа
  французской СУО для минометов "ATIMO". Надо задаться вопросом: каким образом
  можно считать, что, не используя даже существующую технику, можно бороться с
  армией, обладающей подобными СУО, когда наблюдателю АИР достаточно нажать
  специальным карандашом на экран своего переносного компьютера СУО "ATIMO",
  на котором находится топографическая карта местности, дабы, практически,
  сразу же автоматический баллистический вычислитель на командном месте выдал
  бы начальные элементы со всеми поправками, что сразу же бы передавалось
  расчетам.
   Верховное командование ЮНА тогда ничего не предпринимало для
  исправления положения, так как ситуация коренным образом не изменилась и до
  конца войны. По меньшей мере необычно читать утверждения о хорошо
  проведенной работе в кампании 1991-92 годов. На деле организация была
  поразительно неудовлетворительной и положение спасала лишь инициативность
  тех или иных командиров, как правило батарейного дивизионного звена, да
  энтузиазм отдельных бойцов.
   Штабы же нередко работали в полсилы, командные места, были плохо
  оборудованными, не было запасных КМ, тогда как на наблюдательных пунктах
  комдивы бывали не часто, а о вышестоящих артиллерийских командирах и
  говорить не приходится. Вообще же, большое число командных звеньев показало
  свою вредность, ибо пока запрос от поступавших подразделений приходил все
  инстанции, боевая обстановка в корне менялась. Мне думается, что следовало
  бы отменить столь большое число командных звеньев, оставив командира
  дивизиона и командира артиллерии оперативной группы, предоставив им полную
  свободу в контрбатарейной борьбе и в выполнении запросов поддерживаемых
  войск, и тем самым вмешательство вышестоящих штабов было бы не нужным. В том
  же положении, что существовало, командиры артгрупп различных уровней
  подчинения только мешались друг другу и общий хаос дополняли действия
  авиации. Что же касается сил и средств непосредственной огневой поддержки,
  как противотанковых дивизионов, так и сил огневой поддержки батальонов, в
  первую очередь минометов, то их действия почти не учитывались при
  планировании артиллерийской поддержки. Это же показалось необходимым, ибо
  пехотные командиры часто требовали, артподдержки там, где могли обойтись
  своими огневыми силами и ожидали что артиллерия для них сделает всю работу.
  Это привело к ведению огня просто "для моральной поддержки" пехоты, что в
  иной войне было бы невозможно. Артиллеристы опергрупп много раз получали
  ультимативные требования об уничтожении малых точечных целей, хотя бригады
  не использовали собственную артиллерию и батальонные минометы. Артиллерия
  бригад использовалась беспланово, и то во время боевых действий, что не
  оставляло времени артиллеристам подготовить начальные элементы, а деления
  задач, по существу,и не было. Нередко командиры пехотных или танковых
  подразделений вообще не знали о времени и целях огневой поддержки.
   По мнению многих югославских артиллерийских офицеров, пехота не
  использовала все эффекты артогня, хотя, конечно, видение боевой обстановки у
  пехоты и у артиллерии значительно различалось, а там, где последняя теряла
  боеприпасы, первая - людей. Артиллерия так же ведь очень часто подводила
  пехоту из-за растягивания огневой подготовки по времени при недостаточной
  точности. Между тем, нет ничего нового в том, что артиллерии следовало
  действовать очень быстро, но очень точно заполчаса-час, подавив
  сопротивление противника на переднем крае его обороны, перенося огонь на его
  вторую линию обороны и ведя контрбатарейную борьбу. В то же время нельзя,
  как это было в этой войне, ожидать от артиллерии всемогущества и давать
  только ей задачи непосредственной огневой поддержки пехоты и танков, тогда
  как средства этой поддержки в батальонах и ротах толком не использовались.
  Само использование этих средств велось, в основном, без соблюдения
  элементарных правил и координации с артиллерией. Оказалось же, что эти
  средства могут постигать большие эффекты при огне по переднему краю
  противника, что требует, артилерийскую службу на уровне батальонов, могущую
  бы обеспечить соблюдение правил их использования и одновременно включение их
  огневого действия в единый план огневой поддержки.
   В этой войне противотанковые пушки успешно использовались, особенно в
  городе, для уничтожения укреплений, и показалось, что старые
  76-миллиметровые пушки М 42 были более популярными в пехоте, чем ПТРК, чье
  использование для таких целей часто было не только неэффективно, но и
  нерентабельно.
   Однако, самыми популярными в пехоте были все-таки минометы.
   Так как обученных расчетов не хватало, то была организована срочная
  переподготовка, и минбатареи, в которых до 90% людей с минометами знакомы не
  были, за несколько дней становилась боеспособными. Конечно, несколько дней -
  срок далеко недостаточный, но другого выхода не было. Еще одним популярным
  средством огневой поддержки стали зенитные установки, прежде всего
  самоходные "Праги"(М 53) и БОВ-3(М 55)Первые ЗСУ были чехословацкой
  разработки и имели две спаренные 30 миллиметровые автоматические пушки,
  установленные на двухосном бронеавтомобиле, тогда как последние имели три 20
  миллиметровые автоматические пушки тоже на двухосной колесной основе, но в
  данном случае использовалась база советской БРДМ. Так как последние были
  куда более маневренные и компактные, то их чаще включали в штурмовые отряды
  для ближней борьбы, тогда как Праги больше использовались для обороны и для
  действий с больших дистанций. Эти средства оказали свою большую
  эффективность при действии по пехоте, а так же по легкобронированным и не
  бронированным целям, а так же по укрытиям, прежде всего земляным брустверам
  и дзотам.
   В то же время подобное использование зенитной артиллерии было мерой
  вынужденной и далеко не оптимальной из-за уязвимости этих ЗСУ
  противотанковым средствам, прежде всего от ПТРК,что пытались возместить
  размещением ЗСУ несколько сзади наступающих или за первой линией обороны, по
  возможности на возвышениях, употребляя в таких случаях различные типы
  укрытий, в том числе и арматурные каркасы для зашиты, от ПТУРСов.Это однако
  вступало в определенное противоречие с возможностями ЗСУ по широкому и
  быстрому подавлению большого количества слабо защищенных целей, которые,
  естественно, появлялись в основном вблизи боевых порядков первой линии. Все
  это было результатом недостатков бронетехники ЮНА, характерных, впрочем, для
  всех современных армий. В ее развитие главное внимание было уделено танкам.
   Так югославский танк М-84 по своим характеристикам был вполне
  сопоставим с современными танками третьего поколения как западного
  производства М-1 Abrams,Leopard-2,AMX-40, так и советского Т-80. М-84 был
  создан на основе Т-72, чью лицензию закупила Югославия, но в отличие от Т-72
  он был оснащен более современной СУО, новым двигателем и была улучшена
  ходовая часть.В Ираке этот танк себя довольно хорошо показал. ЮНА до войны
  имела этих танков где-то около четырех сотен,но с началом войны их
  производство остановилось так как сборка велась на фабрике в Славонском
  Броде(Хорватия)В то же время далеко не все танковые подразделения ЮНА были
  оснащены М-84, появившимися первый раз на военном параде в 1985 году.
  Имелось около сотни советских танков Т-72,столько же ПТ-76 , полсотни
  американских М-47.Много было старых советских танков Т-55(до тысячи),
  впрочем, вполне удовлетворительных характеристик для этой войны, в которой
  использовались даже танки времен Второй Мировой войны Т-34-85 и М-4
  "Sherman". Но проблема была не в танках и не в отсутствие достаточного
  количества ПТРК, в особенности самоходных в ЮНА. Главной проблемой была
  незащищенность пехоты, в своем большинстве не имевшей вообще никакой
  бронезащиты в этой войне. Помимо двух сотен устаревших гусеничных М-60
  собственного производства ЮНА имела на вооружении БМП М-80(семь-восемь
  сотен)также собственного производства, но их было недостаточное количество
  да и характеристики ее оказались неудовлетворительными. Сама концепция М-80,
  ставившая на первое место подвижность, затем огневую мощь, и лишь затем
  защиту, была противоестественна. БМП ведь была предназначена не для
  самостоятельных действий, а для поддержки танков и, следовательно, не было
  смысла иметь ей лучшую подвижность от танков, как и амфибийные
  свойства.Такая машина была бы нужна в разведке и в боевом охранении, но
  никак не при проведении атак. Четырнадцатитонная М-80 не могла обеспечить
  пехоте необходимую бронезащиту, и пехотинцы, даже имея ее, что было, как я
  уже упоминал, не часто, предпочитали действовать в пешем порядке, в
  особенности, действуя в городе и в горах.Эта же БМП использовалась больше
  для огневой поддержки, а броневую защиту обеспечивала, в основном от
  стрелкового огня. Тяжело было требовать от пехоты иного, когда лобовая
  бронезащита БМП М-80 даже по официальным данным, не выдерживала огня 20
  миллиметровых снарядов, а боковая защита не выдерживала огня 7,9
  миллиметровых пулеметов М-53 на расстояниях меньших 100 метров в теории, а
  на практике это относилось и на 7,62 миллиметровые пулеметы М-84 (Советский
  ПК).
   Спрашивается, какой смысл было называть М-80 БМП, когда практически
  никаких боевых действий в атаке пехота с ней без большого риска для себя
  выполнять не могла, тем более против неприятеля, оснащенного современными ПТ
  средствами. М-80 была все тем же бронетранспортером, чья оснащенность 20
  миллиметровой пушкой и ПТРК "Фагот", должна была лишь в теории изменить
  тактику боя, но на практике это, понятно, не произошло. А ведь М-80 многим
  по своим характеристикам была схожа советским БМП-1 и БМП-2,французской БМП
  АМХ-10П, американскому БТР М 113А1 (являвшумуся по сути БМП). Новая версия
  М80-М80АК, с учетом боевого опыта, оснащенная лучшей бронезащитой, более
  мощным двигателем и 30 миллиметровой пушкой, могла сравниться не только с
  вышеупомянутыми машинами, но и в некоторых отношениях с куда лучше
  защищенными американскими М2 Bradly(М3 обозначение для БРМ),немецкими
  Marder, британскими MCV-80 Warrior.Однако имея в 1,5-2 раза больший вес от
  М-80,М-80АК все равно не давала бы нужную пехоте бронезащиту, особенно в
  условиях современного боя с массовым применением не только ПТ - средств, но
  и кассетных боеприпасов. Дело, таким образом, не в качестве М-80, а в
  концепции ее создателей, точнее заказчиков. Конструкторы М-80 АК попытались
  вытянуть максимум из этой концепции, но, естественно, это не меняло общей
  ситуации. Подобная концепция наилучшим образом представлена на советской
  БМП-3, вооруженной 100 миллиметровой и 30 миллиметровой пушками, ПТРК,
  оснащенной броней, дающей защиту от 20-30 миллиметровых снарядов и имеющей
  высокие маневренные, в том числе амфибийные свойства. Без сомнения, в
  югославской воине такая БМП была бы незаменима, но прежде всего
  самостоятельно обеспечивая действия хорошо подготовленных ударных пехотных
  подразделений в условиях горной и городской войны и при захвате плацдармов.
  Нужна была такая БМП и в разведке а и как основа для иных вариантов
  боемашин.Так М-80АК служила основой для разработок М-80АЛТ(самоходный ПТРК).
  М-80АСПА(30 миллиметровая ЗСУ), М-80АСН /санитарная машина/,
  М-80АКВ(командно-штабная машина комбата)и М-80АКЧ (КШМ комроты). Подобные
  машины, без сомнения, нужны и, следовало бы пополнить это семейство
  бронетранспортерами и самоходными минометами купольной установки типа
  советской НОНА, а так же разведывательным вариантом с РЛС и приборами связи,
  и легким танком. Однако эти машины должны обеспечивать. действия такой БМП,
  которой должны быть оснащены пехотные подразделения, предназначенные для
  самостоятельных действий без поддержки танков в маневренных действиях на
  труднопроходимой местности и при проведении десантов.. Как мне видится, они
  должны играть роль легких бронетанковых сил которым следует иметь на
  вооружении и легкую колесную технику.
   Необходимость подобных сил основывается на всем опыте югославской
  воины, как и боевых действий на Косово, да и иностранного опыта развития
  легких вооруженных пушками калибра 76-105 мм бронемашин (гусеничные:
  американские - Stingray, AGM XM-8, Sheridan (оснащенный короткоствольной
  пушкой калибра 152 мм), французский легкий танк АМХ-13, британские легкие
  танки Scorpion и Storm австрийский легкий танк Kurassier; колесные
  американо-канадская LAV-600, Французская AMX-10 RC, итальянская Centauro,
  швейцарская Pirana, южноафриканская Rooikat.)которые хорошо себя показали во
  многих вооруженных конфликтах. Довольно перспективно и развитие БМД-3 в
  России, которая обеспечивает огневую мощь и маневренность десанту. Эти же
  цели преследуются и в Германии в развитии гусеничных бронемашин типа
  "Visel-1", предназначенных для огневой поддержки десанта. Перспективность
  легких бронемашин, в том числе БМП, не вызывает сомнения, как и развитие
  немецкой колесной бронемашины EFX и французской колесной бронемашины Vextra,
  в том числе в вариантах БМП и легких танков.Важную роль сыграл и БТР-80 в
  последних вооруженных конфликтах на территории бывшего СССР, чьи возможности
  увеличились в варианте БТР-80А с 30-ти миллиметровой пушкой 2А72.
   В югославской войне недостаток колесной техники не мог компенсироваться
  БМП М-80, а югославский вариант советской БРДМ-2, в том числе его
  полицейский транспортный вариант ВПБ-86(около 200),а также устаревших
  колесных БТР-50 советского производства(около 200) показался не практичным
  из-за слабости вооружения и брони. Ощущался в это войне и недостаток легких
  колесных бронемашин повышенной проходимости типа американских Hummer М-998 и
  М-1037, в которых легкая бронезащита обеспечивала бы защиту пехоте в
  операциях по боевому охранению конвоев и казарм в первый период войны, как и
  ведение разведывательных действий и борьбы с диверсионными группами в
  течении всей войны.
   Однако ведь нельзя соединить несоединимое, и поэтому, создавая
  семейство легких бронемашин на базе той же М-80АК, следовало бы создать и
  настоящую БМП для зашиты пехоты в танковых порядках. В этом, без сомнения,
  правильнее концепция НАТО, в которой первое место ставится защита.Ведь само
  создание БМП было вызвано не необходимостью увеличить огневую мощь
  бронетанковых войск, в этом случае просто бы увеличили бы число танков, а
  улучшить защищенность пехоты. Пехотные же БМП нужны не для "архаичных" атак
  цепями за танками - это такая же бессмыслица ныне, как и атаки польской
  кавалерии на немецкие танки во Второй Мировой войне, но для переброски ее до
  тех рубежей, за которыми начинается труднопроходимая и опасная для танков
  местность. Защищенность поэтому наиважное дело, и Германия, развивая свою
  БМП "Marder-2", увеличила ее вес до 42 тонн при вооружении 50 миллиметровой
  пушкой. Однако такое развитие все равно не уравняло защищенность танка и:
  БМП, к тому же дело это довольно. дорогостоящее. Не важно ведь, насколько
  современных будут образцы боевой техники у, допустим, российской армии,
  важно насколько будет отвечать условиям современного боя общее состояние ее
  парка бронемашин. Ведь что толку в сотне-другой БМП-3, коль парк остальных
  БМП составляют модели БМП-2 и БМП-1. Поэтому весьма важна скорость
  перевооружения новой техникой. Поучителен тут опыт Израиля, где захваченные
  у арабов советские танки Т-54 и Т-55, переоборудовались в бронетранспортер
  "Ashzarit", вооруженный четырьмя 7,62 миллиметровыми пулеметами, но
  обеспечивший нужную защиту пехоте. Израильская армия, надо заметить,
  находится на правильном пути, и даже ее танки "Merkava" в силу переднего
  расположения мотора, обеспечивают укрытие пехоте в своих задних отсеках, в
  которых перевозятся боеприпасы, что опять-таки безопаснее для
  транспортировки и облегчает пополнение ими в бою.
   Ценность подобных, казалось, не особо значительных деталей понятно лишь
  тому, кто сам воевал с автоматом в руках и знает насколько, неприятно
  оказаться без защиты на открытом пространстве. Что касается пехотных
  действий, то ни в югославской, ни в любой другой современной войне пехота
  цепями за танками и БМП не наступает, по крайней мере на хорошо вооруженного
  противника. Современные средства ПТ-борьбы, которые пехота, якобы, и должна
  подавлять огнем с ходу, в основном находятся под защитой брони или укрытий,
  а пехотный огонь и не может быть прицельным, так как стрелки должны ведь и
  бежать. Спрашивается, как же можно сочетать скорость танков и БМП в
  бою(минимум 20-30 км/ч) со скоростью тяжело нагруженных солдат, вряд ли
  могущих превысить скорость 5-6 км/ч. Это уже не раз указывалось в прессе.
  Так например, майор Баранов в статье "О способах атак" (Военный вестник,
  1991 год,No 3) писал, что пехота должна идти в. атаку под укрытием брони.
  Ныне и в России созданна на базе танка Т-55 новая бронемашина, по всем
  характеристикам являющаяся БМП, БТР-Т, вооруженная 30 миллиметровой пушкой и
  ПТРК Конкурс, единственным замечанием к которой является недостаточное число
  десанта (5) при трех членах экипажа.
   Таким образом, главным требованием, предъявляемым к БМП, является
  бронезащита, даже возможно лучшая, чем у танка, и не случайно, что в
  американской армии прорабатывается вопрос о создании новой БМП на танковой
  базе взамен не особо удачной БМП М-2 "Bradly". В конце концов, не стоит ведь
  забывать о минной опасности, а противопехотные осколочные мины, в
  особенности прыгающие, надолго останавливали или просто сламывали атаки в
  югославской войне. Что тогда говорить о новых кассетных минах, оснащенных
  разнообразными сенсорами.
   Еще один важный вопрос это вооружение БМП. Не зря в боевых действиях и
  в Хорватии, и в Боснии и Герцеговине столь большое внимание получили 20-30
  миллиметровые автоматические пушки, ибо они куда более эффективны, чем
  танковые пушки, вели борьбу с неприятельской живой силой. Недостатки
  вооружения современных БМП очевидны, ибо одна тридцатимиллиметровая пушка М
  80АК не могла сравниться с двумя 30 миллиметровыми пушками "Праги". Мне
  представляется необходимым наличие двуствольной З0 миллиметровой установки
  устанавливаемой на некоторых БМП с двумя 7,62 миллиметровыми пулеметами и с
  АГС и пулеметами на других. Такое вооружение возместило бы многократно огонь
  стрелкового оружия в обороне, а тем более в атаке, вследствие его
  стабилизация по уровням, а БМП смогли бы играть и роль ЗСУ в борьбе с
  неприятельскими вертолетами и авиацией, при условии единого управления всеми
  действиями ПВО батальона.
   Интересно здесь решение словацкого танка Т-72М-2 "Moderna ",
  оснащенного двумя 20 миллиметровыми пушками по краям купола, хотя это
  большая перегруженность вооружением. Что же касается ПТРК БМП, то они редко
  играли большую роль, в наступлениях, а в обороне переносные ПТРК ничем не
  уступали ПТРК БМП на равнинной местности, а в городских и горных условиях
  превосходили их.
   Куда эффективнее ПТУРсы использовались операторами самоходных ПТРК,
  предназначенных для борьбы с танками, и тут действительно было бы весьма
  интересно изучить опыт некоторых фирм по созданию телескопических
  направляющих ПТРК, обеспечивавших бы тем скрытность, что немаловажно. в
  особенности при организация засад в лесу и городе, да и при обороне из
  полевых укрытий. Достаточно тут интересен и опыт фирмы "Oerlikon Aerospacе"
  по созданию комплекса "ADATS", могущего действовать не только по наземным
  целям, но и по воздушным. Что же касается ПТРК БМП, то тут следует применить
  легкие ПТРК, могущие сниматься с машин для переноски пехотой, а во многих
  случаях их следует заменять автоматическими гранатометами.
   ЮНА после опыта боевых действий в Хорватии поторопилась с введением на
  вооружение автоматического гранатомета АБГ-30 калибра 30 мм
  (скорострельность 60-70 выст/мин - минимальная и 350-400
  выс/мин.максимальная) с дальностью действия 1700 м, общим весом с треногой -
  45 кг. Также началось было принятие на вооружение ПТРК "Бумбар" калибра 136
  мм, с минимальной дальностью 60 м, а максимальной 6ОО м, общим весом 16 кг,
  при боевом расчете в два человека. Ракета Бумбара имеет тандемную
  кумулятивную БГ пробивной силой 900 мм брони а созданы и ракеты с
  осколочно-фугасной БГ, как раз на основе опыта, боевых действий, когда ПТРК
  употреблялись не столько для борьбы с бронетехникой неприятеля, сколько с
  его укреплениями. При этом ракета Бумбара имеет начальную скорость 20 м/с и
  может выстреливаться из закрытого пространства, дабы затем ее скорость
  возросла до 250 м/с. Ракета наводится полуавтоматически с помощью ТВ камеры,
  а локатор защищен от помех. Сама же ракета может делать острые углы в полете
  до цели.
  
   Таким образом югославская армия располагала средствами, дабы,
  сравнительно быстро создать парк хорошо защищенных БМП, используя танки
  Т-55, многие из которых позднее попали под сокращение. Однако никаких шагов
  к этому не принималось все по тем же причинам, по каким так неуспешно
  использовалась бронетехника в Хорватии 1991-92 годах. Заключались они в
  догматизме и неспособности большей части высшего командного кадра,
  руководившего войсками с настолько поразительным примитивизмом, что будь на
  местах многих высших офицеров простые солдаты, хотя бы с несколькими
  месяцами боевого опыта, то войска использовались бы куда более рациональнее.
  Это возможно звучит довольно резко, но уже поразителен сам факт того, что
  при многократной превосходстве югославские войска получали частые приказы об
  остановке, неся большие потери, а танки, как и другие бронемашины,
  расстреливались как на полигоне противником. Бессмысленно ныне замалчивать о
  том, что уже сыграло свою роль. Весь этот бардак в войсках с факторами
  многочисленных предательств, дезертирств и просто трусости и глупости шел
  сверху по пословице "рыба тухнет с головы", и куда лучше было бы поменять
  голову, чем наращивать рост самой "рыбы".
   Операция по взятию Вуковара.Военная организация сербской
  стороны.Тактика действий в городе.
  
  
   Главное и вполне достаточное свидетельство низкого уровня руководства и
  командования ЮНА -- операция по взятию Вуковара. Она хоть и на бумаге
  закончилась для ЮНА успешно, на деле для всей Югославии обернулась
  поражением. Вуковар, находясь на границе с Сербией, то есть совершенно не
  важный для судьбы Хорватии, оттянул на себя главные силы ЮНА на очень важных
  три месяца. В это время во всем мире началась пропагандистская компания
  против ЮНА, Югославии и всех сербов. Все это закончилось западным
  "миротворчеством", уходом ЮНА из Хорватии и последующим в 1995 году
  разгромом Республики Сербской Краины, созданными за четыре года вооруженными
  силами Хорватии, и на это хорватским вооруженным силам потребовалось всего
  несколько дней. Вряд ли бы потребовалось ЮНА намного больше времени в 1991
  году, чтобы разгромить Хорватию, если бы первая вела маневренную современную
  войну. Эта война не является чем-то специфическим, а необходимым свойством
  всякой успешной армии с подготовленным и опытным командным кадром. Не важны
  здесь чьи-то чины, ордена и дипломы, важны результаты, и если верховное
  командование не может вести такую маневренную войну, значит, оно не способно
  командовать этой армией. Всякая война, в сущности, маневренна, если
  командование желает победы и умеет побеждать. Маневр, конечно, несет риск
  поражения лично командиру, но такой же риск несет и война позиционная, но
  уже всему государству. При этом позиционная война, как правило сопряжена с
  куда большими жертвами для того государства, чья армия ведет такую войну при
  куда меньших достижениях и, в сущности, такой характер войны -- следствие
  личного неумения одних командиров и недоверия к умению других командиров.
  "Бюрократизация" армии, ведущая к ограничению инициативы, нужной быть
  никогда не может, а именно, она ведет к "позиционной войне". Чем больше
  командных звеньев и чем больше их интересы смешиваются, тем меньше порядка в
  войсках, и любая талантливая инициатива сверху теряется из-за длинных путей
  в ее осуществлении.
   Ни один великий полководец не загружал подчиненных ему командиров
  десятками различных циркуляров, приказов, таблиц и прочих бумажных
  обязательств, а именно этим и вынуждены были заниматься многие югославские
  офицеры, в особенности начальники служб, что приводило к дилетантскому
  использованию этих служб командирами, лишенными помощи. Всегда стоит делать
  различие между командными должностями, в особенности пехотных подразделений,
  и штабными должностями. Они требуют различных качеств и различных, нередко,
  людей, а штабисты, в том числе начальники служб, обязаны обладать полнотой
  технических знаний и быть своеобразными советниками, тогда как принятие и
  проведение решений зависит от командиров, предельно самостоятельных, но
  ограниченных, естественно. Уставом и вышестоящими командирами. Эти
  ограничения должны относиться, прежде всего на количество собственных сил и
  средств, на содействие с соседями и на конечную цель. Как же до этой цели
  дойти -- дело самих командиров, для которых как раз важны знания не тех или
  иных технических областей, а опыт командования в боевых условиях. Это,
  естественно, требует отбора командного кадра на несколько иных основах, чем
  это делается ныне, так как оказалось, что настоящий боевой опыт в пол года
  -- год может быть равен пяти годам учения по военным школам. Ни в одной
  сфере деятельности теоретическая подготовка не может усваиваться без
  постоянной практики, однако военное дело стало тут исключением и молодой
  югославский подпоручик, только окончивший военную школу, сразу же ставился
  на командование взводом, хотя не имел ни опыта самостоятельного участия в
  боевых действиях. Но главный вопрос, конечно, не в подпоручиках. Это было бы
  вопросом решаемым, хоть бы и ценой чьих-то жизней. Дело в генералитете, в
  своей общей массе не готового к новой войне и не имевшего в своем абсолютном
  большинстве боевого опыта, который приобретается только на войне и который
  никакая Академия не заменит. Но и это было бы тоже относительно решаемым
  вопросом, если бы во все поры ЮНА не проникла идеология старой
  социалистической Югославии, чей вред был уже хотя бы в том, что она
  "бюрократизацию" армии возводила в идеологическую догму и, тем самым,
  связывала любую инициативу. Не хотелось бы слишком вникать в идеологические
  вопросы, но такая идеологичность наносила прямой вред выполнению задач не
  только в Хорватии, но и во всех боевых действиях, которые велись на
  территории бывшей Югославии сербской стороной. Так, например, абсурдом было
  при массовом дезертирстве резервистов отказываться от помощи добровольцев
  или ставить перед ними разнообразные преграды только потому, что те, в своем
  большинстве, были в той или иной степени под влиянием сербского
  национализма. Не касаясь опять-таки идейной стороны, все же следует задаться
  вопросом, какое дело было командованию до личных принципов добровольцев,
  когда эти люди готовы были воевать, а уж обеспечение порядка на Фронте --
  обязанность любого командования в любой армии. Из десяти тысяч добровольцев
  прошедших фронт в Восточной Славонии,большая часть себя хорошо
  показала,понеся при этом пропорционально наибольшие потери из всех категорий
  военнослужащих.Да и сама политика куда меньше имеет значения в боевых
  условиях. Неразумно было требовать от военнослужащих соблюдения тех
  идеологических догм. от которых само общество отказалось, но которые играли
  роль явно ущербную. Не случайно, что в операции по взятию Вуковара были
  часты конфликты между добровольцами и верховным командованием, да и разными
  регулярными Формированиями. Не отрицая многочисленных фактов
  недисциплинированности и не подготовленности добровольцев, все же следует
  учитывать то, что они и были тем материалом, с которым должны были работать
  генералы, но которые, в своем большинстве, решили вообще отказаться от него,
  пусть и ценой больших жертв и меньших достижений. Не только добровольцы, но
  и резервисты, и срочнослужащие, и профессиональные военнослужащие не раз в
  ходе Вуковарской операции говорили о предательстве наверху, и, хотя нередко
  это служило оправданием для чьей-то пассивности, все же в большинстве
  случаев такие обвинения имели под собой серьезные основания. Приказы на
  остановку нередко приходили в разгар боя,что естественно вело к потерям и
  соответственно к росту недоверия к офицерам.В общем-то, было очевидно, что
  эта война была "режиссирована". Это важно учесть с сугубо военной оценки,
  что избавит от многих ошибочных выводов. Это была не просто позиционная
  война, но и в какой-то мере игра в позиционную войну, потому что, уже
  посмотрев на карту боевых действий, можно увидеть несоответствие темпов
  продвижения ЮНА реальной боевой обстановке, даже с учетом всех
  вышеупомянутых ошибок. В конце концов, после взятия Вуковара осенью 1991 г.
  , силы 12-го корпуса ЮНА стали входить в Осиек, тогдашний центр хорватской
  обороны и Западной и Восточной Славонии,то командующий этим корпусом генерал
  Андрия Биочевич получил от осиечкого жупана (шефа новой хорватской власти в
  этой области) Бранимира Главаша и градоначальника Осиека Златко Крамарича
  предложение о сдачи Осиека с просьбой защитить его от действий югославских
  артиллерии и авиации. Однако лично Велько Кадиевич запретил взятие Осиека
  приказом командующему 1-ой военной области (армии) генералу Животе Паничу,
  кстати, сербу, и при том вскоре заменившему генерала Кадиевича на посту
  командующего ЮНА). Генерал же Панич, недолго думая, приказал арестовать
  командующего 12 корпусом Андрию Биочевича.Когда того в наручниках отправили
  в Белград в министерство обороны Югославии,то там его спросили о том, когда,
  мол, Осиек был сербский.Сменивший Биочевича на должности командующего
  корпуса генерал Младен Братич поначалу безприкословно исполнял приказы
  сверху,но когда и он стал прислушиваться ко мнению штабов бригад,то погиб от
  разрыва минометной мины.Все это говорит само за себя, поэтому удары по
  войскам ЮНА хорватской артиллерией на основе свежих данных из иных штабов
  ЮНА, как и хорватская осведомленность обо всех взлетах самолетов ВВС
  Югославии, не удивляют. Целый штаб 12 корпуса открыто обвинил
  главнокомандующего Кадиевича в предательстве.В конце концов, все это было
  характерно не для одной ЮНА, и не только в ней те, кто должны идти под
  трибунал получают чины и награды, тогда как те, кто должен получать эти чины
  и награды идут под трибунал. Так что смысла говорить о каком-то оперативном
  искусстве в этой войне нет, и Вуковар -- место главной операции ЮНА в
  кампании 1991--92 годов с сотнями(официально только ЮНА потеряла здесь
  убитыми 1180 человек) потерянных человеческих жизней и сотнями уничтоженных
  единиц техники -- ясное тому доказательство. Этот город с довоенным
  населением в 60 тысяч человек брался наибессмысленным способом. Два с
  половиной месяца -по нему летели бомбы, ракеты, снаряды, сил ЮНА, разрушая
  его и убивая не только хорватских бойцов, но и гражданское население, как
  хорватов, так и сербов, тем более что сербы до войны в Вуковаре составляли
  30--40% от общего населения и в своей немалой части не успели выйти из
  города.
   Сам план наступления на Вуковар, разработанный в Штабе Верховной
  команды ЮНА и проводимый под ее контролем был примитивен до невозможности.
  Взятие города двумя оперативными группами "Север" и "Юг" с двух
  противоположных направлений не несло в себе и следа военного искусства, и
  было обычной мясорубкой, до которой мог додуматься человек без военных
  чинов. Этот план, предусматривающий лишь лобовые атаки, до конца боевых
  действий, так и не был изменен. Ход наступления часто останавливался
  приказами сверху из командования 1-ой военной области (армии),
  непосредственно руководившей операцией, что вело к многочисленным потерям в
  рядах ЮНА. Благодаря этому бойцы хорватских сил, пользуясь ходами сообщений,
  в том числе подземной канализацией, уходили на новые рубежи обороны или еще
  крепче укреплялись на старых. Представители международных миротворческих
  миссий так же вносили свою лепту, предлагая подписывание временных перемирий
  и открытие "гуманитарных" коридоров, что давало хорватским силам время и
  силы для укрепления обороны. Однако еще более абсурдны были действия ЮНА,
  оставившей пригородные селения Лужац, Богдановцы и Товарник в руках
  хорватских сил до октября, чем хорватской обороне Вуковара был обеспечен
  подход сил и средств и одновременно давало надежду на спасение.Между тем, те
  же Богдановцы, по сообщениям прессы, обороняло около 300 бойцов хорватской
  ЗНГ, а Товарник -- до 400, и будь эта цифра и втрое, и впятеро-вдесятеро
  больше за счет наемников и добровольцев, это не могло предотвратить их
  занятие ЮНА, и позднее с взятием Богдановцев пал и сам Вуковар. Вообще само
  командование операцией оставляет впечатление какой-то хаотичности. Сама
  операция началась с попыток "деблокирования" осажденных казарм ЮНА в
  Вуковаре, Осиеке, Нашицах и Винковцах с использованием одной
  механизированной бригады из Сремской Митровицы (Сербия), дабы постепенно,
  только под Вуковаром были собраны гвардейские -- моторизованная бригада и
  1-я механизированная дивизия, подразделения элитных "специальных" частей ЮНА
  -- 63-ей парашютной и 72-ой разведывательно-диверсионной бригад, а так же
  много других "специальных" отрядов сил ЮНА и МВД, а так же 252-я и 211
  танковые бригады и ряд других отдельных частей и подразделении, как и
  десятки отрядов добровольцев,милиции и территориальных отрядов местных
  сербов,больше десятка механизированных и моторизованных легкопехотных бригад
  из Новосадского(механизированного) и Крагуевского корпусов и сил обороны
  Белграда, а так же из других соединений ЮНА, даже из Тузланского корпуса, в
  чьей зоне ответственности -- в Боснии и так было неспокойно, но чей батальон
  военной полиции тоже был послан под Вуковар вместе с рядом других
  подразделений и частей.
   Тяжело оценивать общее число сил и средств ЮНА, хотя очевидно, они были
  очень велики. Тогда в 1991 году лучшая и большая часть ЮНА была введена на
  территорию Хорватии, а так же на ту территорию Боснии и Герцеговины, где
  велись боевые действия с хорватскими силами и без всякого сомнения, главные
  силы были направлены на фронт в Западной и Восточной Славонии, Бараньи и
  Западном Среме.Общая численность находившихся в Хорватии войск ЮНА,
  достигала 112 тысяч,но из них лишь 26 тысяч активно участвовало в боевых
  действиях. Особого же смысла в большом загружении этого фронта войсками не
  было так как противник имел на всем фронте Восточной Славонии один свой 14
  корпус(позднее преобразованный в Осиечкую оперативную зону) имевший восемь
  пехотных бригад. Командование ЮНА решив просто задавить противника
  массой,создала большую неразбериху с десятками различных штабов,не знавших
  чьи приказы выполнять.Большая масса войск оказалась очень уязвимой. Войска
  же так вводить в бой было нельзя, ибо этот ввод должен быть и подготовленным
  и продуманным. Разведка должна была найти наилучшие направления наступления
  и направить туда ударные силы (десант, не важно воздушным или наземным
  путем), а за ними должны уже развиваться в боевые порядка остальные войска.
  На практике все шло без всякого плана руководства и при хаосе внизу, и
  нечему удивляться, когда целые бригады снимались с фронта и уходили
  самовольно домой (2-я механизированная бригада из Вальево) или вообще, не
  желая перейти границу с Хорватией, возвращались домой (80-я моторизованная
  бригада). В особо плачевном состоянии находился Крагуевский, корпус, чьи
  части, едва собранные из резервистов (и отказчиков было предостаточно),
  часто распадались либо сразу по мобилизации, либо на границе с Хорватией.
  Впрочем, в таком состоянии находилось большинство резервных частей ЮНА,
  мобилизуемых уже в сентябре лишь на 50--60% из-за многочисленных случаев
  уклонений от военной службы. При мобилизации "партизанских" бригад из 20-ой
  дивизии,дислоцированной в Боснии, были часты случаи активного неповиновения
  уже мобилизованных солдат, и то бывших часто сербами, не желавших идти на
  фронт, да и неясно, зачем они такие там были нужны в подобном состоянии.В
  войсках ширились случаи дезертирства и неповиновения командирам.Стали
  обычным явлением пьянство, грабежи и междоусобные стычки.Многие
  военнослужащие не проявляли никакого желания к ведению боевой
  подготовки,зато отличались в постоянных жалобах.Командиры часто занимались
  отписками и не были заинтересованы в победе.Высшее командование занималось
  политиканством и не только не ценило,но и нередко намеренно задвигало
  подальше отличившихся офицеров,видя в них лишь конкурентов.Такое положение
  дел,к сожалению стало типичным для сербской стороны и поэтому не стоит
  удивляться ее проигрышу.
  
   Вообще, использование частей было неравномерным по тяжести задач, смены
  войск производились без особого порядка, а бригады часто разбивались
  по-батальонно, и, по существу, большинство сил ЮНА в этой операции лишь
  спорадически участвовало. Раздробление, и так уже во многом деморализованных
  частей, и сведение их в различные сводные формирования противоречило
  здравому смыслу, если конечно командование в действительности хотело
  победы."Элитная" 1-я гвардейская, механизированная дивизия(командующий
  полковник Мыркшич) часто толком и не использовалась в боевых действиях, хотя
  со своим вооружением и кадром она одна вначале могла взять Вуковар.Это
  лучшее соединение ЮНА использовалась мало и по частям,и многие подразделения
  и части дивизии находились вдали от Вуковара-в Шиде и Сремской Митровице и
  так и не двинулась,как планировалась на Винковцы.Сводить все это к
  предательству тоже нельзя, ибо большинство генералов ЮНА были все же
  сторонниками сохранения Югославии и до начала войны, а с началом боевых
  действий ЮНА приобретала все больше "сербский" характер. Генерал-полковник
  Андрия Решета тогда заявлял по поводу вывода ЮНА из Хорватии: "Думаю, что
  этого не будет. Мы покинули Словению, сейчас они требуют уйти из Хорватии,
  потом будут требовать выйти из Македонии, из Боснии и Герцеговины. Что они
  хотят? Чтобы мы ушли на Корфу (греческие острова, место сбора сербской армии
  после захвата Сербии и Черногории в 1 Мировой войне Австро-Венгрией,
  Германией и Болгарией)?" Однако все эти решительные слова остались без
  особых; подкреплений на деле, и через полгода после взятия Вуковара ЮНА,
  протоптавшаяся все это время на месте и даже не вышедшая на запланированный
  рубеж Джаково-Нашицы, стала уходить в Сербию и Черногорию. То, что
  командование не хотело победы видится и по тому, что ее силы ушли в декабре
  1991 года из области Псуня и Папука, верхней части сербской Западной
  Славонии, оставив силы территориальной обороны местных сербов, в составе
  которых были и сербские добровольцы, без всякой поддержки, что привело к
  местной победе здесь хорватских сил и переходе этой важной области в
  хорватские руки.При полном преимуществе в силах ЮНА умудрилась потерять
  часть Западной Славонии, без нужды уйдя оттуда и вину за 27 сожженных
  сербских сел и десять тысяч беженцев свалив на пару сотен добровольцев
   Между тем, от рубежа Джаково-Нашицы до этой области было около
  полусотни километров, тогда как от Осиека, едва не взятого ЮНА, до Нашице
  было еще 50 километров, и то по хорошему автопути. ЮНА таким образом
  совершенно свободно могла за несколько дней выйти на Псунь и Папук, тем
  более, что силы местных сербов и ЮНА (ее 12-й корпус из Баня-Луки)
  продолжали держать городки Пакрац и Нова Градишка.
   Само собой здесь напрашивалась мысль об ударе отсюда до венгерской
  границы с целью пересечения связи хорватских сил в Восточной Славонии с
  главной территорией Хорватии, и предотвращения подхода на вышеуказанный
  фронт и подкреплений с направлений Вировитицы, Беловара, Загреба, Сиска. Это
  было бы легко осуществить вследствие надежности переправы через мост на
  Саве, по которому беспрепятственно передвигались части ЮНА из Босанской
  Краины, уже тогда находившиеся под властью тамошних сербов.
   Эта элементарная операция успешно закончилась бы за несколько дней,
  максимум, недель и привела бы, к практической капитуляции хорватских
  вооруженных сил, бросивших на этот театр боевых действий лучшие свои силы, и
  так уже достаточно деморализованные с падением Вуковара в ноябре 1991 года.
  Однако все то, что было вполне решаемо в военном плане осталось
  неиспользованным командованием ЮНА, занимавшемся часто больше политикой, чем
  войной. Все то, что они говорили о "недопущении нападок на армию, "о вреде
  шовинизма, "о борьбе за многонациональную Югославию", что может и укрепляло
  позиции тех или иных политиков в Белграде, но пользы на фронте не приносило.
  ЮНА тогда имела вполне достаточно полномочий, дабы разгромить всю Хорватию,
  нападая с любого направления, а раз этого не произошло, то и нет смысла
  говорить о какой-то ценности оперативного командования войсками. Даже сама
  тактика взятия Вуковара была катастрофически плохой, ибо не использовалось
  уже то, что на окраине Вуковара-находилась казарма, оборонявшаяся силами ЮНА
  от нападений хорватских сил. Именно ее защитники(инженерный батальон и
  танковая рота), несшие немалые потери, могли послужить еще в августе 1991
  года опорой для удара по городу. Помимо этого, Вуковар был отделен от Сербии
  широким и судоходным Дунаем, но и он не был использован для высадки речного
  десанта в центр Вуковара, а ведь огонь с левого берега Дуная прямой наводкой
  наносил на практике немалый урон противнику при минимальных потерях ЮНА. .
   Конечно ЮНА по довольно странной логике ее довоенного командования мало
  внимания уделяла своей Дунайской флотилии и та, имея на вооружении несколько
  современных тральщиков собственной постройки (тип Нештин), состояла в
  основном, из кораблей постройки 40--50 годов, и то лишь тральщиков,
  патрульных и танко-десантных катеров. Бронированный монитор и, катера
  огневой поддержки были выведены из ее состава еще в 60-х годах, а новых
  таких катеров не строилось. СССР и Румыния же имели на Дунае вполне
  современные боевые корабли, а их значение виделось и по действиям
  французских, а позднее американо-южновьетнамских сил во время войн во
  Вьетнаме. Тем не менее, для речного десанта на Вуковар имелись
  танкодесантные катера РТК--401, водоизмещением 226 тонн и скоростью 17 км/ч
  немецкого производства 40-х годов, на которых были установлены одна, четырех
  ствольная и две одно ствольные 20 мм автоматических установок, позднее
  дополненные после первых боевых применений тридцати двух ствольной 128
  миллиметровой реактивной установки залпового огня, гранатометами и ЗРК.
  Подобных катеров вполне бы хватало для переброски хотя бы десятка бронемашин
  в первой волне десанта, вместе с двумя-тремя пехотными ротами, переброшенных
  бы на легких десантно-штурмовых катерах при поддержке пары сотен
  артиллерийских стволов с левого берега Дуная. После же второй-третьей волн
  десанта, с расширением плацдарма вполне, можно было установить надежную
  переправу и тем самым обеспечить прорыв сил в самый центр неприятельской
  обороны. В дальнейшем же силам десанта вполне можно было двигаться вдоль
  устья реки Вуки, впадавшей в Дунай. Подобный десант был бы вовсе не
  "оригинальностью", но необходимостью и одним из наибыстрых и
  наисокрушительных ударов в самый центр неприятельской обороны.
   Городская война не является чем-то однородным и зависит от характера
  застроек. Одно дело это старые кварталы с каменными зданиями и узкими
  улицами, как это было в центре Вуковара, другое дело -- это районы новой
  застройки Вуковара с широкими улицами и большими скверами, третье -- это
  районы частной застройки, расположенные по окраинам Вуковара, в которых
  лучшим укрытием были поля винограда и кукурузы, дававшее скрытность, но
  отнюдь не защиту, и, наконец, четвертое -- пригородные районы, в которых
  села и поселки были отделены лесом или открытыми полями, через которые танки
  могли двигаться практически без пехотной поддержки. Самое сложное в
  вуковарской операции было заключительное взятие старого города, обороняемого
  к тому же лучшими хорватскими силами, тогда -- как на окраинах сопротивление
  было слабее и если бы удар сразу был бы нанесен в центр Вуковара, то тот был
  бы взят за две недели, даже при существовавших темпах наступления. Это не
  пустое предположение, но основанное на реальном опыте и хотя бы на том
  основании, что действительный штурм Вуковара с ежедневными боями шел лишь,
  последний десяток дней с заключительным ударом, начавшимся 15 ноября рано
  утром, дабы к середине 18 ноября оставшиеся хорватские бойцы (до полутора
  тысяч) вместе с приблизительно, таким же числом хорватского гражданского
  населения сдались силам ЮНА и позднее были переданы хорватской стороне. Если
  югославское командование хотело спасти гражданских лиц в Вуковаре, в
  особенности сербов, то это надо было делать быстро, ибо в самом Вуковаре
  остался к 18 ноября десяток тысяч жителей, тогда как остальные либо ушли из
  города, либо погибли. Быстрый решительный удар в сердце врага требовал и сам
  характер любой гражданской войны, в которой из-за слабой организованности
  властей возрастает роль личностей и с уничтожением штабов неприятельские
  силы очень часто рассыпаются, в том числе, вследствие честолюбия отдельных
  командиров. Штаб же обороны Вуковара как раз и находился в центре города и в
  самом этом штабе, раздираемом противоречиями, командиры постоянно менялись.
  Сначала летом 1991 года таким командиром был Томислав Мерчеп, чья группа
  прославилась, как уже упоминалось, резней сербского населения по Хорватии
  (случаи Госпич и Пакрачка долины расследовались как хорватским правосудием,
  так и международным трибуналом из Гааги, хотя о куда большей резне сербского
  населения Вуковара до сих гор умалчивается). В сентябре Мерчеп был сменен
  новым командиром Марином Видичем, который по прибытию сразу же написал
  письмо Туджману о том, что в штабе полно людей с уголовными наклонностями,
  терроризирующие не только сербское, но и хорватское население. Не
  удивительно, что Видич вскоре был сменен следующим командиром Миле
  Дедаковичем -- "Ястребом", -- бывшим подполковником ЮНА.Некоторые
  югославские командиры считали, что и он в заключительном периоде боев за
  Вуковар был кем-то сменен, а так как сам "Ястреб" вскоре, после Вуковарской
  операции был отправлен своей же хорватской властью в тюрьму, видимо, далеко
  не все в хорватском командовании было охвачено порядком, природной
  хорватской склонности к которому столько говорила пропаганда Хорватии.
  Однако на деле силы ЮНА медленно сжимали кольцо вокруг Вуковара, причем
  кольцо, как уже упоминалось, довольно рваное, и практически весь
  октябрь(хотя боевые действия в Вуковаре начались в конце августа,официальной
  датой начала операции считается 30 сентября,время прибытия в Вуковар
  гвардейской моторизованной бригады.Она"заслужила" это право тем,что ее
  офицеры ворвались в кабинет к начальнику генштаба генералу Благое Аджичу
  требуя борьбы с предательством в войсках.Аджич и послал их бороться в
  Вуковар)был потрачен на взятие нескольких километров в глубину, главным
  образом, через более легкие для наступления окраины. Подобное черепашье
  продвижение от первого штурма 2 октября,со сравнительно редкими активными
  действиями (очень часто это было два-три более-менее серьезных боя на
  подразделение в месяц) вело к большому проценту "случайных" потерь, когда и
  резервисты, и срочнослужащие, и добровольцы, отправленные на фронт без
  подготовки и отбора, в совершенно ненужных шатаниях гибли от мин и
  снайперского огня, а то и от рук неприятельских диверсантов. Довольно часто
  саму пехоту было тяжело поднять в атаку, а случаи оставления пехотой танков.
  не раз посылаемых в колоннах через узкие улицы служили причиной того, что
  Вуковар стали называть "кладбищем сербских танков". Страх пехоты от хождения
  в атаки подкреплялся случайными ее "накрытиями" собственной артиллерией.
  Это, конечно, не значит, что картина боевых действий со стороны ЮНА была
  полностью черна, и опыт, полученный в Вуковаре, послужил многим солдатам и
  офицерам, становившимися не редко командирами в Войске Республики Сербской,
  или Сербском Войске Краины, или же продолжившими свою службу в
  преобразованной ЮНА -- Югославском войске. Однако этот опыт, подтвердивший
  ценность опыта Второй мировой войны, был получен лишь на низовом звене-
  бойцами или командирами взводов -- роты, максимум батальона. Выше он
  послужить не мог несмотря на то, что порою комбаты, а то и комбриги сами
  принимали участие в боевых действиях. Однако, даже участвуя в боевых
  действиях, они получали личный боевой опыт, что было, конечно, необходимо,
  но все же не могли его в большинстве случаев применить при командовании
  своими полнокровными подразделениями и частями. Отрицательно здесь
  отразилось и то, что вследствие большого превосходства ЮНА в силах не было
  большой нужды осуществлять маневр силами, что не развивало искусство
  командования войсками и общий уровень тут был низок. Так ночью,
  широкомасштабные- боевые действия ЮНА очень редко велись, что происходило не
  столько из-за отсутствия соответствующей подготовки у большинства солдат,
  что было конечно фактом, сколько из-за отсутствия опыта командования в
  ночных действиях. Такое командование требовало подробного планирования всех
  боевых действий, так что ударные группы могли действовать самостоятельно и
  при потере связи. Главный удар тут должен был наноситься либо в тыл, либо по
  второму эшелону противника, либо по наислабым участкам его обороны с
  использованием охватов и обходов, в том числе, что очень важно, с
  использованием подземных туннелей. Для таких действий нужны хорошо
  обученные, но главное, сплоченные боевые группы, составленные из опытных,
  морально стойких бойцов с хорошими психофизическими данными, Создание таких
  групп опять-таки обязанность командования, и коль оно их создать в должном
  числе не смогло, то и качество этого командования является явно
  неудовлетворительным. Ночные действия хоть и требуют немалого труда для
  подготовки, но и дают куда больший эффект, ибо обеспечивают захват
  определенных участков в обороне или в тылу неприятеля, чем тот лишается
  преимущества обороняющегося, и сам вынужден либо переходить в контратаку,
  либо оставлять позиции.
   ЮНА же обладала большими, запасами осветительных снарядов и ракет,
  которых, правда, на фронте не хватало, но все равно было достаточно, чтобы
  после ночного захвата какого-нибудь объекта в глубине неприятельской обороны
  освещать оставшееся время подступы к нему и одновременно "заслеплять"
  неприятельские приборы ночного видения. Тогда то и могли действовать над
  городом югославские устаревшие дозвуковые легкие одномоторные штурмовики
  "Ястреб" и Галеб", как и более современные штурмовики "Супер Галеб" и "Орао"
  совместно с вертолетами Ми--8 и "Газель". Ночью по вспышкам неприятельских
  огневых средств им было бы довольно легко вести огонь, тогда как сами они
  были бы лучше, чем днем защищены от его ПВО, от которой над Вуковаром было
  потеряно несколько самолетов и вертолетов ЮНА. Одновременно сама ударная
  группа могла бы по вспышкам наводить свою артиллерию, в первую очередь
  минометы, показавшие из-за высоких углов ведения огня свою незаменимость в
  городской воине. Снабжение подобной группы могло осуществляться при глубоком
  прорыве по воздуху, а при менее глубоком -- наземным путем.Ничего сверх
  естественного во всем этом не было, а надо было просто лучше и больше
  использовать саперов для быстрого проделывания проходов сквозь здания или
  через подземные ходы, как и для оборудования позиций. Один такой глубокий
  прорыв мог решить исход всей операции.
  
  
  
  
  Итоги операций в Вуковаре и вокруг него.Опыт городской войны
   Если говорить о боевом опыте ЮНА, то он наиважен прежде всего в рядовом
  и нижнем командном звеньях. Именно с этих позиций следует его оценивать.
  Использование бронетехники - наихарактерный тому пример.Если бесполезную
  трату артиллерийских и ракетных боеприпасов можно отнести к объективным
  причинам, а, за смерть тысяч людей обвинить политиков, то десятки горящих
  бронемашин на улицах того же Вуковара - прямое свидетельство ошибок в
  военном деле ЮНА. Ведь по сути дела противник на главном театре боевых
  действий/Восточная Славония, Западный Срем и Баранья/ из имел сплошной линии
  обороны, а вся его оборона покоилась на защите населенных пунктам, которые
  защищались силами МВД и ЗНГ Хорватии, посланными сюда, командованием, а
  также местными мобилизованными в ЗНГ и МВД хорватским жителями. Присылаемые
  подразделения МВД и ЗНГ часто менялись в обороне этих мест. Так, по 5-6
  подразделений, меняясь обороняли несколько селений. Это, естественно, не
  прибавляло им ни знаний, ни особого духа в бою, и хотя, без сомнения, силы
  ЮНА нередко встречали серьезное сопротивление, большая часть хорватских сил
  не имела ни достаточного опыта, ни боевой морали для того, чтобы выдержать в
  каком-либо из обороняемых селений длительную осаду. Вуковар здесь не в счет,
  и о нем пойдет речь ниже.
   Десятки подобных узлов обороны были по существу изолированы друг от
  друга, и ЮНА не было смысла задерживаться у каждого из них, ибо она имела
  достаточно сил, чтобы сломить за день сопротивление в любом из них, в
  крайнем случае блокировать наиударные узлы сопротивления и продолжить
  наступление. Без боеприпасов окруженные все равно нигде еще долго не
  провоевали, а хорваты не имели ни больших складов боеприпасов в обороняемых
  селах, ни авиации, способной боеприпасы перебросить осажденным. Развернуть
  же партизанское действия в этой равнинной цивилизованной области они все
  равно не смогли. Конечно, к обороне большинство населенных пунктов было
  подготовлено, но в действительности оборонялись далеко не все, а и в тех,
  что оборонялись сопротивление сразу же слабело после прорыва югославских
  танков сквозь первую линию обороны, шедшую, как правило, по окраине.
  Разумеется, были линии обороны и вдоль главных улиц с укреплениями и
  баррикадами, но после прорыва югославских войск связь между осажденными
  терялась и в их рядах нередко начиналась паника. Кроме того сами силы,
  используемые хорватскими войсками для обороны этих селений, не производили
  особого впечатления. Это, как правило, были силы равные приблизительно
  пехотной роте, и далеко не всегда усиливаемые 1-2мя танкам, и 1-2мя БТР или
  БМП из средств огневой поддержки. В лучшем случае число этих средств не
  превышало десятка по максимуму. Не могло особо изменить ситуацию и наличие
  3-4 минометов калибра 82 и 120 миллиметров. Крупные поселки оборонялись не
  многим более крупными отрядами, равными где-то батальону. Достаточно
  посмотреть карту боевых действий, чтобы увидеть, что движение через эту
  область при существовавшей поддержки сербского населения не должно было для
  ЮНА занимать больше времени, чем это полагалось по ее правилам. Понятно, что
  война нигде легкой не бывает и штурмовать эти селения было бы нелегко, но
  вряд ли где-то нужно было сил больше одного усиленного батальона, максимум -
  двух, правда при приемлемом рядовом составе, но ведь в людях тогда ЮНА
  недостатка не испытывала. Ничего нового в тактике при взятии этих семт
  применять не надо было. Это уже хорошо оправданная во Второй мировой войне
  практика создания штурмовых отрядов из пехотной роты, усиленной танковым
  взводом, взводом артиллерии /огневой поддержки/ и взводом саперов. Несколько
  танков и БМП в этих отводах шли бы за пехотой, а впереди шли бы разведчики,
  а при необходимости и саперы, тогда как сзади всех шла бы группа, частившая
  уже взятые укрепления и прочие сомнительные места. Еще в ходе боевых
  действий в военной прессе ЮНА было несколько дополнительных предложений по
  реорганизации бронетанковых подразделении и их тактики, высказанные
  офицерами среднего командного звена рота-батальон и принимавшими прямое
  участие в боевых действиях. Так, капитан 1 класса(звание в ЮНА между
  капитаном и майором) Драган Вукович предлагал создать новую танковую роту из
  двух танковых и двух механизированных/мотострелковых/ взводов с отделениями
  82 миллиметровых минометов, санитарного снабжения. Капитан Дарко Савич
  предложил создавать меньшие штурмовые группы из взвода, пехоты, отделения
  саперов и одного БМП или танка и БМП, давая этим группам по одному
  направлению \как правило, улица/. Бронемашины шли бы за пехотой на
  расстоянии 200 метров, лишь по необходимости, выдвигаясь вперед при
  обязательной пехотной огневой поддержке. Наступление по Савичу должно идти
  равномерно, без спешки, приблизительно в одну линию, дабы избежать
  неприятельских засад и очищать методично здания, дом за домом. Карты должны
  находиться и у командира, пехотной группы, и у командира бронемашины. Эти
  карты, простые для понимания,должны включать все объекты на пути наступления
  и таблицы сигналов. Подполковник Милош Поштич предлагал в общем-то тоже
  самое с созданием двух-трех волн наступления с привлечением местных
  жителей.Вообщем-то, это довольно толковые соображения у способных офицеров
  сами возникали в бою. Кроме того, в советской военной теории, которую в
  Югославии все же изучали, была уже к тому времени разработана методика
  совместных действий танков и БМП в парах. Ничего нового в этих предложениях
  не было, но на практике оказалось, что настолько элементарные вещи, ясные
  людям на фронте, оказались непонятными тем, кто определял общую тактику
  военных действий.
Оценка: 6.34*8  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023