ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Блытов Виктор
А на параде, а на параде ...!

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.92*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда мы были курсантами 1-ого курса нас, морских курсантов, привезли на парад в Москву!
  В.А.Блытов
  
  А НА ПАРАДЕ, А НА ПАРАДЕ .......!
  
  На параде, на параде - флот воздушный в небесах,
  Стало душно тете Наде в синих байковых трусах!
  
  Пара́д (фр. parade, исп. parada, от лат. paro) - торжественное прохождение войск и военной техники, реже - различных коллективов, организаций, движений или партий. Парады проводятся, как правило, в дни официальных праздников, торжеств государственного и военного значения, а также после завершения крупных военных учений, манёвров. Так об этом говориться в энциклопедии.
  В Советском Союзе, в Москве, на Красной площади военные парады проводились в Советское время дважды в год - на первое мая и на седьмое ноября - в дни самых значимых государственных праздников. В то время на параде моряков представляли курсанты (по выбору руководства) одного из высших военно-морских училищ и нахимовцы.
  В отличие от других войск академий, училищ и войск Московского гарнизона моряки - курсанты ВВМУ проходили не с автоматами и не кортиками, а с карабинами СКС (самозарядный карабин Симонова). Неподготовленному в военном деле человеку, и не посвященному в тонкости военной строевой подготовки, сложно сказать, в чем здесь сложность или наоборот. Но посвященный в военное дело человек, сразу скажет, что с карабинами в положении "на плечо" на параде идти гораздо сложнее, нежели с автоматами в положении "на груди". Так как при прохождении с автоматами шеренги смыкаются и каждый участник чувствует поддержку плеча товарища и получается, что проще выравниваться в шеренгах, что значительно упрощает прохождение и равнение. С карабином же в положении "На плечо" идти и самое главное держать равнение гораздо сложнее, чем с автоматом, так как плечо товарища не чувствуешь, а постоянно идет отмашка правой рукой, а на левой руке сжатой в локте постоянно чувствуется тяжесть карабина - весом почти в четыре с лишним килограмма. То есть каждый идет сам по себе и равняется не по плечу товарища, а на глазок. А так как равнение должно быть не только в шеренгах, но и по диагоналям, и в рядах, то от положения каждого, зависит равнение всего строя и всего морского полка.
  В Москве, когда на тебя смотрит высшее руководство страны и армии - это является, пожалуй самым важным элементом парада.
  В 1967 году нас молодых курсантов первого курса ВВМУРЭ имени Попова привезли в феврале месяце готовиться к первомайскому параду (тогда были и такие). К этому времени мы были уже более или менее подготовленными "парадниками" и маршировали с момента поступления в училище. Отрабатывались шеренги, отрабатывался каждый курсант в шеренге, отрабатывались строи. Наиболее неспособные и низкорослые курсанты были сразу забракованы в ходе подготовки, и переведены в так называемый "обоз", то есть не участвующих в параде.
  В Москву поехали два батальона - двадцать одна шеренга по двадцати одному человеку в шеренге. В первый батальон, руководимый нашим начальником второго факультета капитаном первого ранга Карташовым, по кличке "папа Шульц" вошли курсанты трех рот нашего и одной роты третьего факультетов и во второй батальон, возглавляемый начальником первого факультета, вошли курсанты четырех рот первого факультета. Я попал в четвертую шеренгу вторую роту первого батальона. Командирами отделений считались, наши высокорослые курсанты, стоявшие в первом ряду, которым сразу нашили нашивки старшин 2 статьи и повесили на грудь боцманские дудки. Нашим командиром отделения был Толик Сельков, бывший в то время старшиной 218 класса.
  В Москве нас разместили в казармах флотского экипажа, на бульваре Свободы. Оттуда нас возили машинами к Речному вокзалу, где на площади перед вокзалом и проходили все наши тренировки, с февраля по май месяц.
  Наши начальники - командир морского парадного полка контр-адмирал Медведев, его заместитель полковник Челидзе, командиры батальонов, командиры рот и просто сопровождавшие нас офицеры, бегали между марширующими шеренгами и пытались создать из нас подобие строя.
  - Заходи, заходи, заходи! Не заваливай, равнение белых перчаток, равнение бескозырок - то и дело, раздавались крики нашего руководства, вытаскивающих из строя и отчитывающих наиболее нерадивых курсантов.
  Сколько было сбито каблуков и испорчено невосстанавливаемых нервных клеток сложно сказать. Хотя время на Московском параде, наверно было самое незабываемое за период обучения в училище. Во всяком случае, я его бы сравнил по произведенному на мою память впечатлению на уровне катерной практики в Ручьях.
  Я не хочу описывать всю подготовку к параду и сам парад, надеюсь, что это сделают другие. Мне хотелось бы вспомнить лишь один случай произошедший с нами на этом параде.
  Проверкой нашей готовности высшим руководством Вооруженных сил была ночная репетиция парада на Красной площади за несколько дней до парада.
  Ночью нас построили - весь парадный расчет, включая технику на Красной площади. Окончательную готовность к параду и полную репетицию, всех собранных на Красной площади подразделений, осуществлял командующий Московским гарнизоном генерал-полковник Колесников.
  После общего прохождения все подразделения были отпущены с площади, оставить было приказано лишь один наш морской полк, который по мнению высшего командования, получил неудовлетворительную оценку за прохождение.
  Мы прошли второй раз, третий раз и каждый раз у нас почему-то получалось все хуже и хуже. Когда нас в очередной раз выгнали на исходную позицию, к историческому музею к нам с Мавзолея Ленина спустился сам руководитель парада генерал-полковник. Рост его был таков, что он возвышался над нашей первой шеренгой.
  - Идти надо, как аршин заглотив! - учил он нас, будущих офицеров ВМФ.
  Правда нам казалось тогда, что нам до офицерских эполетов, как до Луны или до Солнца, но тем не менее было приятно себя ощущать будущим офицером.
  До моей четвертой шеренги доносился запах хорошего коньяка, которым, видимо в перерывах грелся наш военачальник. Я вдыхал этот в себя этот приятный запах, и мне становилось слегка смешно. В ночном слегка морозном воздухе он чувствовался очень хорошо. Мой сосед тихо толкнул меня карабином и тихо прошептал:
  - Эх, отлить бы, а то еле ноги переставляю.
  Я тихо вздохнул и почувствовал, что очень устал, что очень хочется спать и еще больше тоже хочется в туалет.
  Укоряющими взглядами смотрели на нас наши начальники, которые тоже видимо уже устали и от того, как мы пройдем, зависело, поедем мы ложиться спать, или будем продолжать проходить раз за разом до самого утра.
  - Ну, что вам не хватает моряки, чтобы хоть раз пройти нормально? - спросил внезапно генерал-полковник, видимо почувствовав, какое-то безразличие и фатализм с нашей стороны. Мы были уже готовы ходить до утра.
  - Товарищ генерал! Писать хочется - раздался внезапно чей-то голос из задних шеренг.
  Все замерли, ожидая шторма.
  Генерал нахмурил брови, посмотрел внимательно на нашего начальника училища, тот лишь пожал плечами, показывая выражением лица:
  - Что, мол с этих придурков возьмешь? Вот и будем мучиться до утра.
  Генерал оглянулся тоскливо на площадь, посмотрел на сопровождавших офицеров, потом посмотрел в сторону Мавзолея и Кремлевской стены и внезапно скомандовал:
  - Быстро, бегом кто хочет к стене и назад в строй!
  И тут мы все рванули к стене. Надо сказать, что у передвижных ограждений, огораживающих мемориальное кладбище, и саму стену от посещений народа стояли несколько милиционеров, ожидавших видимо окончания нашей тренировки. Представляю, как они удивились и испугались, когда внезапно огромная черная масса, из четырехсот человек с карабинами в руках с примкнутыми штыками, молча рванулась к Кремлевской стене. Наверно они вспомнили о революционных матросах взявших Зимний дворец и поэтому, также молча рванули, от нас видимо чего-то испугавшись, в разные стороны.
  Разбросав по пути металлические заграждения, мы по первой траве подбежали к стене и несколько сотен мощных струй ударили в древнюю Кремлевскую стену. Потоки жидкости потекли вниз, скрываясь в специальных ливнёвках.
  Через пять минут мы все опять стояли в строю, поправляя бушлаты, бескозырки и ремни.
  - Ну, посмотрим, как вы теперь пройдете - хмыкнул и чему-то улыбнулся генерал-полковник и молча пошел в сторону Мавзолея. За ним подобострастно побрела его свита, видимо обескураженная решением начальника. Наши начальники провожали их подобострастными взглядами.
  - К торжественному маршу, на двух линейных дистанция, первый батальон прямо, остальные напра - во! - раздались с Мавзолея знакомые команды.
  Вдоль строя стояли линейные из числа кремлевского полка, вынужденные вместе с нами делить тяготы ночных прохождений и нашего бестолковства. Я представляю, как они нас ненавидели, как проклинали и как тоже хотели в туалет. От этих мыслей мне стало веселей и я вместе со всеми, ударил дружно подковами и приделанными под подошву металлическим ромбом по кремлевской брусчатке
  - И - раз - прокричали вторая и третья шеренга и мы дружно замаршировали к Мавзолею повернув голову направо и четко фиксируя каждый взмах рукой на одном уровне. Где-то на Мавзолее я увидел генерала в окружении свиты, который придирчиво рассматривал наши молодые и разгоряченные лица. Мавзолей уплыл медленно куда-то назад.
  - И - раз - раздалась команда отменяющая равнение направо и мы замаршировали дальше.
  Начальник училища и его заместители выбежали из строя и легкой рысцой припустили к Мавзолею получать видимо очередной нагоняй от генерала.
  Карабин у плеча привычно давил слегка вниз. Правая рука сама находила его цевье делая отмашки.
  - А как хорошо и тепло у бабушки, а мы тут - мелькнула предательская мысль и куда-то сама исчезла.
  - Правое плечо вперед - скомандовал наш начальник факультета и как бы придерживая нас обеими руками, слегка отведя их в стороны, стал заводить на положенное нам место. Где-то сзади разворачивался так же второй батальон первого факультета.
  - К ноге - звонко щелкнули приклады карабинов о московскую брусчатку - клац!
  Сразу стало легче.
  - Вольно - правая нога автоматически расслабилась и мы все выдохнули набранный еще перед прохождением воздух.
  Мы встали двумя батальонами у Храма Василия Блаженного и ждали резолюции генерал-полковника. Издалека было видно, как высокий генерал-полковник долго о чем-то советовался у Мавзолея со своим окружением, нашими начальниками, резко размахивал руками. Потом, видимо приняв решение, он направился к нам. За ним бежала свита, в которой выделялись наши начальники своими черными шинелями.
  - Завалили опять! - тихо вздохнул мой сосед. Более четыреста глаз, с волнением всматривались, в приближающиеся к нам, командование. Прожектора ярко освещали всю Красную площадь. Внезапно они погасли и лишь осталась пара прожекторов освещавшая наши выделявшийся на фоне храма Василия блаженного две черные коробки строя, прожектора били нам в глаза и подходившее к строю командование итак высокое, от такого освещения казалось еще выше ростом.
  Начальник нашего факультета, как командир 1-ого батальона скомандовал:
  - Равняясь, смирно! Для встречи слева на краул!
  Мы дружно подняли карабины на уровень груди и стали есть глазами подходившее командование.
  Начфак приложив руку к козырьку, и выпятив вперед грудь направился было докладывать. Генерал-полковник досадливо высоко махнул рукой и остановил его рвение:
  - Не надо! Не надо! Вольно, полковник! Вернее капитан э какого там ранга. Хватит - все! - он махнул рукой - и добавил что-то явно непечатное. Видимо он устал не меньше нас.
  - К ноге! - скомандовал наш начальник факультета и встал в строй, глухо и единым стуком хлопнули карабины о холодную брусчатку. Весь строй замер в ожидании решения. Но то, что часть прожекторов погасло, настраивало нас уже на хороший лад.
  Генерал-полковник вышел к середине нашего строя, снял фуражку и платком вытер околыш ее внутри.
  Несмотря на довольно прохладную погоду, нам всем было жарко. Мы стояли и молча ждали резолюции. Казалось, что сделали все, что могли, и лучше пройти уже не можем. Так же напряженно ждали резолюции высшего командования и наши офицеры, вглядывавшиеся в темноте в лицо военачальника.
  Генерал-полковник нахлобучил на голову фуражку - аэродром и улыбнулся и выждав небольшую паузу, внезапно сказал:
  - А что моряки, вот так бы и надо было сразу. Извините, не знал, что вам надо было отлить, а потом лишь маршировать. Сложно оказалось с вами не то, что с нашими армейскими.
  Наши лица стали непроизвольно растягиваться в улыбках. Он усмехнулся тоже. А затем сразу посерьезнел, приложил руку к фуражке и громко скомандовал:
  - Благодарю за службу, товарищи моряки!
  Мы подтянулись и дружно и громко рявкнули:
  - Служим Совет Союзу!
  До меня опять донеся опять запах хорошего коньяка. Видимо он опять погрелся на Мавзолее.
  Какое-то время он рассматривал наши молодые и довольные лица, затем повернулся к улыбающемуся нашему адмиралу и жестко и громко сказал:
  - Всех в казарму! Отдыхать! На сегодня - Все! - и потер руки в коричневых кожаных перчатках.
  Адмирал скомандовал нам и мы, дружно подняв карабины на левую руку, громко цокая металлическими набойками ботинок по брусчатке, строем зашагали, отбивая шаг, и повернув головы, в сторону улыбающегося чему-то генерал-полковника.
  Я проходя мимо заметил, как генерал-полковник, как-то посмотрел тоскливо нам вслед, отдал честь, и повернувшись молча направился, к ожидавшей его у Мавзолея машине. Видимо у него были свои проблемы. За ним потянулась его свита. В голову приходили смешные мысли, а может он хотел, так же как и мы весело подбежать к Кремлевской стене и ...... Было видно, как он резко мотанул головой, видимо отгоняя какие-то далекие воспоминания, а возможно вспомнив свою молодость, размашистыми шагами широко распахивая полы длинной шинели, зашагал к Мавзолею, где перед ним адъютанты раскрывали услужливо, двери теплой "Волги".
  Отбивая четко шаг своими подковками и ромбами под подошвами, выбивая искры из брусчатки, отчетливо видимые, в свежем ночном апрельском воздухе, мы дружно зашагали ускоряя шаг по Васильевскому спуску, к ожидавшим нас машинам.
  - Вперед в Тушино, на наш бульвар Свободы к нашим теплым койкам, которые уже давно ждут нас! - мелькнула предательская мысль, и только теперь я почувствовал, как я устал и как хочется спать.
  - Покурить бы - прошептал мечтательно, маршировавший рядом со мной Валера Водолазкин.
  За Храмом Василия Блаженного нас ждали, уже который час, наши машины, вокруг которых прыгали, видимо проклинавшие нас водители. А где-то там, в Тушино, на бульваре Свободы, нас ждали теплые казармы и койки.
  Я посмотрел на свои, подаренные мне отцом "командирские" часы, было уже почти три часа ночи. Начинался новый день.
  - Спать дадут часов до одиннадцати - мелькнула довольная мысль, и предательски потеплело в груди.
  На том последнем в СССР первомайском параде, мы прошли с оценкой отлично, и каждый из нас получил письменную благодарность от Министра Обороны. Эта бумажка с печатью и подписью храниться у меня до сих пор, напоминая, в том числе и о той ночной репетиции, которая была первой в дальнейшей нелегкой флотской службе.
  С высоты нынешнего своего пенсионного положения я вспоминаю, приходя изредка на Красную площадь, ту далекую апрельскую ночь и глядя на Кремлевскую стену, я сразу непроизвольно улыбаюсь. - Э-эх, как давно это все было!
Оценка: 7.92*6  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023