Аннотация: О службе женщин в армии и на флоте! С 8 мартом дорогие наши женщины!
Посвящается моему другу подполковнику Наталье, получившей тяжелое ранение во второй Чечне
ЖЕНЩИНЫ В АРМИИ И НА ФЛОТЕ!
(были и байки СА и ВМФ. Совпадения имен и фамилий - случайные совпадения.
Но некоторые случаи, имели место быть)
Посвящается моему другу подполковнику Наталье, получившей тяжелое ранение во второй Чечне.
ЖЕНЩИНЫ В АРМИИ И НА ФЛОТЕ!
(были и байки СА и ВМФ. Совпадения имен и фамилий - случайные совпадения.
Но некоторые случаи, имели место быть)
Под защитником Родины, все люди, как правило, понимают мужчину. Мужчины в армии служит, ему доверяют оружие для защиты Родины, своей страны и семьи. Мужчина офицер, обязан поднять своих солдат в атаку на врага, даже если это последняя атака.
Мужественность, смелость, дерзость, решительность - чувства, которые должны быть присущи прежде всего мужчинам. Александр Невский, Дмитрий Донской, Александр Суворов, Михаил Кутузов, Федор Ушаков, Павел Нахимов - да мало ли их было больших и маленьких, известных и неизвестных, ценой своей жизни остановивших врага и принесших славу своей Отчизне.
Но наша история знает ряд случаев, когда женщины становились в ряды воинов, брали в руки оружие и воевали зачастую не хуже, а даже лучше мужчин. У всех на слуху кавалерист - девица Надежда Дурова, прошедшая Отечественную войну 1812 года и принявшую участие во многих сражениях. Это хорошо показано в известном советском фильме 'Гусарская баллада' в исполнении Ларисы Голубкиной.
Известен случай, что в крепости, стоявшей на берегу Чудского озера в качестве стража русских земель, которую потом назвали Гдов, в стародавние времена мужчины ушли на путину и их там обезоруженных побили псы-рыцари, внезапно по подлому из засады. Побили защитников крепости и решили, что крепость им сама сдастся на милость победителя.
Высадилось немецкое войско на русский берег и двинулись к крепости, сверкая доспехами (тогда там были еще земляные стены (валы). И вдруг о чудо! Из крепости выходит русское войско сверкая золочеными доспехами, шеломами, пиками и мечами. Невдомек было псам-рыцарям, что это жены и сестры, побитых ими мужчин одели мужнины доспехи и вышли встречать нежданных врагов. На поле перед крепостью встретились два войска? Тяжела рука у разгневанной женщины. Бежали разбитые псы-рыцари от русских женщин, еле ноги унесли. А крепость с тех пор получила название город Вдов. Мужчин не было - одни вдовы жили и ребятишки. В латышском и эстонском языке, так до сих пор и звучит первая буква этого города В - Вдов, Овдов, а у нас она ушла, растворилась и город стал называться Гдовом.
История знает еще много случаев, когда жены и сестры наравне с мужьями выходили оборонять стены крепостей, так было на Тереке в станице Наурской, когда чеченцы застали в набеге на станицу одних женщин и взявшиеся за оружие женщины отбили их нападение, не хуже своих казаков, как и впоследствии желание, брать штурмом казачьи станицы.
Можно привести еще много примеров, когда женщина становилась воином и выполняла воинский долг не хуже мужчин, а иногда в силу личной ответственности, собранности, аккуратности и лучше.
ЖЕНЩИНЫ, КОТОРЫЕ К НАМ ПРИХОДЯТ НА КОРАБЛИ!
Много существует споров, а должны ли вообще женщины, служить в наших армии и на флоте? В училищах (институтах, филиалов ВУНЦов) стали набирать девичьи классы и конкурс в них в два - три раза выше, чем в мужские классы-взводы. Да и служат женщины, как правило, более ответственно и добросовестно, чем мужчины. Снять на посту часовую женщину гораздо сложнее, чем часового мужчину, способного и уснуть на посту.
Признаюсь честно, что когда служил на кораблях ВМФ, у меня было стойкое понимание этого вопроса. Я и представить себе не мог женщины в нашем офицерском коллективе, кают-компании или матросском кубрике.
Нет, когда выходили из завода на новом корабле, женщины все же на борту были, доделывали, что не успели доделать в заводе. Много женщин выходили с нами в море - настройщицы аппаратуры, регулировщицы, малярши, изолировщицы, инженеры, техники. Они жили незначительное время (до месяца) в своих, специально выделенных женских кубриках, специально отделенных на всякий случай от матросских, умывались в своих умывальниках, ходили в свои туалеты, и свои душевые. И следил за всем этим соблюдением морали на корабле замполит.
Но на кораблях встречались, как и в любом коллективе, сексуально озабоченные матросы, которые не отходили от женщин, стремились помочь, за ручку подержаться или лучше за талию и вовремя встать под трап, чтобы посмотреть что там у женщин снизу под платьем или юбкой.
Особенно озадаченные этой проблемой дырки сверлили из вентиляторных и коридоров в женские души и туалеты и приникнув к маленьким дырочкам нагло подсматривали. И порой все переборки, ведущие в женский душ или туалет, походили на дуршлаг.
Нас учили, что секса в Советском Союзе нет, а вот интерес к женщинам и их скрытым тайнам всегда был.
А когда женщины мылись и отправляли естественные надобности, то в эти дырки смотрели жадно глаза матросов, как правило, почему-то кавказцев, весьма неравнодушных к женской обнаженной натуре.
- Ти знаэшь я видэл!!!!!!!!!!!!!!!
- Что ти видэл? Рааскажи!
- Все видеэл. Она там пысала!!!!!!!!!!!!!!!!! Понимаэшь пысала! Трусы сняла и пысала! - указующий палец для достоверности и убедительности поднимался вверх.
И друзья кавказцы понимающе качали головами, искренне завидуя счастливцу.
Вай, Вай, Вай, что твориться на нашем корабле! Трусы сняла! Жаль, нас там не было!
Замполит с боцманом и командиром БЧ-5, каждый день обходили, заведования, уделяя особое внимание женским помещениям, рассматривали очередные дырки в туалеты и души, охали, ахали заваривали дырки, или приваривали сверху листы железа и красили под цвет колера коридора и вентиляторной, а на следующий день дырки, как в волшебном шоу, появлялись вновь. Ну как пройти мимо красоты или женской тайны, если она вот рядом. Только взгляни в дырочку и такое увидишь...........................
- Та не беспокойтэсь Вы товарыщ командир - успокаивала, расстроенного замполита хохлушка в теле - нам даже приятно, шо воны на нас глядят. Ну, нехай глядят, колы им здесь на корабле поглядеть не на шо. Пусть хоть жинок побачят. Може какую сэбе приглянут. Дети же!
Замполит сопел, ругался на все лады, о несознательности советских женщин и с большим энтузиазмом заваривал дырки.
- Корабль в публичный дом превратили - ругался боцман, разглядывая произведения дырочного искусства - блин так и в бортах накрутят придурки, смотреть надо за каждым и дрели в руки не давать.
Это была целая проблема обеспечить совместное проживание на корабле матросов и женщин. И женщины тоже почему-то стремились к матросам, водку с берега таскали, закуски приносили и что-то праздновали вместе по боевым постам и по кубрикам, забиваясь подальше от офицеров. Рассказывали что даже целовались. Сам видел в одной из кормовых вентиляторных подобных Роме и Джульетту, шарахнувшихся от меня в дальний угол.
- Вы возьмите меня в море моряки, я все вахты отстою на корабле - пела по трансляции Эдита Пьеха.
И потирая руки, начальник химической службы Серега Огнинский говорил нам в кают-компании:
- Вот ее бы я взял - пусть попробует все вахты отстоять на корабле, так посмотреть хочется как она это делать будет, а что я потом с ней сделаю - и он мечтательно закатывал глаза.
Мы тоже представляли, что химик сделает с Эдитой Пьехой, если вдруг она попадет в его каюту и понимали, что случись такой вариант или случай, то до желаемых ей вахт она никогда не доберется. Придется ей нести другую вахту, в каюте у химика. Ну да простит меня Эдита Птеха, не я эту песню и слова придумал, а ведь вызывала эмоции у моряков и еще какие.
- Я все вахты отстою на корабле!!!!!!!!!!!!!!
Вечерами мы, после ужина, молодые только после училищ, блестящие, как медные пятаки и еще слегка дурные офицеры встречались с некоторыми женщинами, как правило инженершами, настройщицами сложной аппаратуры, программистками.
В одной из кают авиаполка, которые были пустыми, когда на борту не было авиации, накрывался стол в одной из кают. Приносился стилизованный из спирта продукт, побольше разнообразной закуски - помощник командира по снабжению старался, ибо сам был постоянным участником посиделок. Сверкнуть-то надо перед женщинами и какими женщинами - красавицами. И сидели всю ночь и вели разговоры на грани фола и просто ими любовались.
И хотя мы строго знали корабельную иерархию и понимали, что не мы выбираем женщин, а они в нашем коллективе выбирают нас, тем не менее, провести вечер в женском коллективе было очень приятно, поговорить с ними на отвлеченные темы, просто посмотреть в глаза, увидеть лакированные ноготки, точеные ножки скрытые блестящими колготками, маленькие туфельки, завитки шикарных черных или белых волос у маленького ушка, сережку в ушке. Эх, где наши годы? Где наши корабли? Где наши женщины по тем ночным посиделкам?
Какими мы наверно выглядели павианами перед этим женщинами можно только представить. Но сразу надо сказать, что все было чинно благородно и эксцессов никаких никогда не было, во всяком случае я их не знаю. Морские офицеры - есть морские офицеры!
Слухи были, что такая-то инженерша или программистка ходит по ночам в каюту к такому. Все с завистью смотрели на того к кому она вроде ходит. Но слухи есть слухи. Чего не скажут, чтобы опорочить кого-либо или наоборот приподнять в глазах других. Да и кто правду в таком деле скажет?
А еще по праздникам к нам на корабль приходили наши жены и дети. Мы старались не ударить лицом в грязь, корабль чистился, драился и прибирался. А уж какие деликатесы готовились в кают-компании, чтобы их удивить об этом даже писать невозможно. Но все хорошее кончается быстро и они уходили с корабля, оставляя нас снова в нашем гордом мужском одиночестве.
МАЛЕНЬКИЕ ЗАРИСОВКИ ПРО ЖЕНЩИН, КОТОРЫЕ СЛУЖИЛИ С НАМИ!
Пришла перестройка, и женщины начали появляться в армии, как грибы. Солдаты служить не хотят, а женщин тянет. Мужики служить не хотят, отмазываются от службы любыми способами, а Родину кому-то защищать надо и в армию и на флот пошли женщины. Кто-то по велению сердца и призванию, кто-то посмотреть на неизведанную сторону жизни, кто-то женихов себе найти, кто-то по натуре любит приключения. А кого-то отцы - командиры на хлебные воинские должности на складах да в более теплых местах устраивать начали.
Нет, медики и связистки всегда служили в армии, начиная в Севастопольской осады 1854 года и история знает их тысячи, прошедших минимум десяток войн. История Великой Отечественной войны знает целые женские подразделения снайперов, зенитчиц, летчиц, разведчиц и так далее. Все помнят замечательный фильм 'А зори здесь тихие' снятый Станиславом Ростоцким по произведению Бориса Васильева. Да, было много было и других случаев, не описанных нашими писателями, которые все же заслуживают пристального внимания и уважения особенно мужчин.
Мало кто знает о знаменитом капитане дальнего плавания командире военного транспорта 'Сауле' Анне Щетининой, спасшей от гибели тысячи людей эвакуировавшихся из Таллинна в августе 1941 года и привезшей в Ленинград продовольствие и вооружение, так необходимые городу.
После 90 года, когда служба в армии и на флоте стала не престижной, молодые парни тысячами дезертировали из воинских частей, отмазывались от службы в военкоматах и на медицинских комиссиях за большие деньги, на службу в армию пошли женщины.
МИЧМАН ЖАННА
Я преподавал, в середине 90-х годов, в Калининградском высшем военно-морском училище имени Ф.Ф.Ушакова и к нам на кафедру впервые пришла (была назначена) лаборантка мичман Жанна. Молоденькая, красивая, стройная с кошачьим кис кис вместо галстука, тонкой талией, что можно обхватить двумя руками (не пробовали однако) на цокающих каблучках и очень улыбчивая, исполнительная и доброжелательная.
Мы педагоги ее сразу полюбили, и наше отношение к ней было весьма доброжелательным и снисходительным по отношению к другим мичманам - лаборантам мужчинам.
Начальник кафедры нарезал ей в заведование кабинет. Предупредил лаборантов мичманов, чтобы ее не втягивали в каждодневное пьянство, не обижали зазря словом, а помогали с матчастью и чтобы при ней не матерились - не дай Бог. А это было ой как сложно для мичманов, Которые фразы без слов связок сказать не могли. Но даже старший мичман Миша Григоренко по кличке 'старый', любитель крепких слов, посмотрев вслед цокающей Жанне и тяжело вздохнув пообещал начальнику кафедры и начальнику лаборатории, что он при Жанне ни ни. Ну, ни разу. Ну, если только про себя и отвернувшись в кулачок, дабы никто и никогда не слышал.
Мичмана посмеялись и разошлись с такого совещания.
А служба Жанны на нашей кафедре началась.
Идет Жанна по коридору, стучит каблучками, а офицеры выглядывают из преподавательской и кабинетов, посмотреть на ее точеные ножки и стройную фигурку.
Цок, цок, цок стучат по паркету ее каблучки. Цок цок цок началась наша службы на кафедре с женщиной.
Нет, конечно на кафедре женщины до Жанны были. Машинистка Лариска - Крыска, исполнявшая документы кафедры, курившая как паровоз, пившая иногда неразведенный спирт с мичманами и сама за словом в карман не лезшая, способная обругать последними словами самого 'Старого', если попадался ей под руку, или не по ту ногу. Так мы ее вроде своим парнем считали, даже в баню с собой взять обещали.
А Жанна была хоть и мичманша, а все же женщина, настоящая женщина и далеко не свой парень. Хотя многое ей доверять было можно во всяком случае по работе.
Надо сказать, что она была еще и замужняя женщина и ее муж капитан-лейтенант из спецназа флота, каждый день встречал ее у КПП. И она всегда спешила навстречу к нему, на них было весьма приятно посмотреть со стороны.
К своему делу (работе лаборанта) она относилась с особым усердием и скоро на окнах ее кабинета появились горшочки с цветами. Кабинет ее заведования был самый чистый, ухоженный, блестящий. Пылью и грязью даже по углам и не пахло, все надраено, начищено и самое всегда главное готово к проведению занятий. Занятия там проводить было всегда приятно, тем более, что ее искать в случае необходимости, отсутствия мела, указки, как других мичманов, никогда не надо было. Она всегда была на месте, за своим столиком в готовности тебе помочь и кабинет ее был самый лучший на кафедре.
Нет, конечно возможно она технику нашу связную знала и похуже бывалых, обросших ракушками и подкильной зеленью мичманов, но как не странно техника ее была всегда в строю и готова к проведению занятий.
После очередной пьянки мичманов, прозвучавшей на все училище, я высказал на заседании кафедры крамольную мысль - а если нам всех лаборантов взять женщин, а мичманов разогнать. На фиг нам нужны эти пьяницы, которые и технику и кабинеты содержать не могут, которых надо заставлять что-то делать, а на занятиях никогда не найти, а если и найдешь то он еще похмелиться должен.
Начальник почесал затылок и потом тихо сказал:
- Нам Жанну экспериментально дали, для проверки. Могут забрать.
- Ну что ж опыт-то удался, надо его реализовывать дальше - включился в разговор
Дима, переведенный к нам из распущенного ныне Бакинского училища имени адмирала Макарова - давайте Александр Сергеевич докладывайте, что бы нам еще дали мичманш в другие кабинеты.
Добились мы лишь того, что нам дали еще одну мичманшу. Честно говоря, лучше бы не давали. В это время руководство училища стали для лучшей пенсии и продовольственных пайков, которые военным давали в немереных количествах, устраивать на должности мичманов своих жен. Занята вроде и при деле, да и служба идет!
Пришедшая мичманша, жена одного из больших начальников, сразу почувствовала себя начальницей и на нашей кафедре, стала гонять преподавателей, начальника кафедры и всех мичманов. Мичмана от нее прятались в дальних кабинетах, куда она редко доходила, если только по некоторым делам случайно.
Невзлюбила она за что-то нашу Жанну, иначе как 'мокрощелкой' не называла (не стесняясь ни других женщин, ни офицеров), требовала то подмести общий коридор, то убрать мусор из своего же кабинета, то сходить на склады и что-либо принести, то просто отчитывала по делу и без дела. На глазах мичманши Жанны стали все чаще появляться слезки.
Курить она позволяла себе даже в преподавательской, чего не делали даже педагоги и пила спирт, не хуже старого, обросшего подкильной зеленью, мичмана. Мичмана с ее приходом на кафедру все наши герои подводных лодок и кораблей, боевых служб и дальних походов как-то поникли, а некоторые стали даже подумывать перевестись на другие кафедры или корабли флота.
Для кафедры наступили, если можно так сказать, черные времена. Начальник кафедры ходил какой-то все время запуганный и нервный
- Тихо, а то не дай господь услышит и передаст - предупреждал всех нас заслуженный капитан 1 ранга. Кому охота фитили получать непонятно за что.
Все что происходило на кафедре или даже не происходило (но в мыслях мичманши-начальницы) могло иметь место быть, немедленно становилось достоянием руководства училища. Наша кафедра стала чаще проверяться, чаще посещаться высшим командованием, в общем неплохие показатели на общем уровне полезли вниз.
Начальник кафедры даже стал трястись, когда видел виновницу 'торжества' или слышал громкий не терпящий возражения голос.
Но больше всех она не любила за что-то мичманшу Жанну и доводила ее всем возможными способами, как могла.
Однажды она в очередной раз в моем присутствии она сладко затягиваясь сигаретой, опять обозвала ее за что-то 'мокрощелкой' и я, в о время доцент кафедры, несущий основную нагрузку на кафедре, не выдержал и высказал ей, все что думаю об этом, ее курении, сбрасывания пепла не в пепельницу а на пол, отношении к Жанне и другим мичманам и офицерам. В конце концов, я попросил ее не быть на кафедре в каждой бочке затычкой, а заниматься своим кабинетом и порученным ей начальником кафедры делом.
Меня, как видимо Остапа просто понесло, нервы не выдержали. Видимо надломила она то, что нельзя было надламывать. И я высказался. Разговор шел на повышенных тонах, слышали многие офицеры и мичмана, но все старались скрыться и не показываться на виду.
Ксения Ивановна, так звали эту мичманшу-начальницу, вспыхнула, вытерла рукой слезинки и чуть ли не строевым шагом направилась в кабинет начальника кафедры выяснять отношения.
О чем, они там говорили, я не знаю, но до преподавательской доносились довольно высокие тона их разговора. Я чувствовал, что начальник кафедры, мой друг и однокашник, как может защищает меня.
Закончилось все тем, что видимо не получив должной и ожидаемой поддержки со стороны начальника кафедры, она пошла жаловаться видимо своему мужу или выше.
Начальник кафедры зашел к нам в преподавательскую, осмотрел уткнувшиеся в секретные тетради затылки педагогов, прячущиеся от его взгляда глаза.
- Александр - зайди ко мне! - скомандовал он, держась одной рукой за шкаф.
Я не слова не говоря, взял по привычке тетрадь для записей указаний и ручку, направился с понурой головой в кабинет начальника. Друзья - педагоги меня проводили сочувственными взглядами.
- Бог не выдаст, свинья не съест, держитесь Александр Степанович - сочувственно пожал мне руку один из педагогов, с которым мы служили ранее на одном корабле.
В кабинете начальника несколько минут царило полное молчание. Начальник изучал меня, стоявшего перед ним. Что он искал на моем лице - раскаяние?
Потом, не выдержав, он заговорил строгим железным голосом:
- Ну что ты Александр натворил, ты хоть понимаешь, что ты натворил?
Я опустил голову на всякий случай, ибо не знал каяться мне, переживать или просто рассмеяться.
- А что случилось? - на всякий случай тихо спросил я.
- Он не понимает что случилось - вскочил со своего места начальник - Ты зачем Ксению Ивановну оскорбил, назвал при людях 'прокладкой' (в то время только начиналась по всем каналам телевидения, реклама женских прокладок. И про эти интимные части женского туалета я толком ничего не знал, кроме того, что они не пропускают куда-то какую-то синюю жидкость).
Я посмотрел на него и рассмеялся.
- Ты чего ржешь как конь в зоопарке при виде мыши - строго спросил меня начальник кафедры, вроде немного успокаиваясь и опять усаживаясь в кресло.
Оттуда из глубины кабинета он строго смотрел на меня, нахмурив брови.
- Ну, Сергеевич, ты правда меня воспринимаешь за дурака и полного идиота? Она мичман? Военнослужащий! Зачем мне ее оскорблять? Я что лейтенант с системы? Ну не какой-то прокладкой назвал, а попросил на кафедре не быть в каждой бочке затычкой - попытался оправдываться я улыбаясь - это же не оскорбление, а пожелание всего лишь. Предупреждение, что дальше терпеть не буду.
Надо сказать, что улыбка далась мне трудно, глядя в разгневанное лицо своего начальника - товарища.
- Да это в ее понимании одно и тоже - парировал мое возражение начальник - И не мичман она, прежде всего, а жена нашего начальника, а вот зачем ты так оскорбил ее при всех
офицерах и мичманах тебе придется объяснять не здесь?
- Так там кроме Жанны никого и не было?
- Но она утверждает, что все слышали. Дверь чай не изолированная, не гермитичная.
А она расскажет, что были все и все слышали и смеялись над ней. Я представляю, что она там сейчас рассказывает про тебя - он показал пальцем в сторону административного корпуса - всех нас - он показал пальцем на себя и про нашу кафедру своему мужу, а может даже и начальнику училищу - он показал пальцем куда-то за спину. Лицо его покраснело. Ты хоть знаешь, что она уже пошла добиваться твоего увольнения в запас, по дискредитации офицерского звания и суда чести над тобой?
- Нет - уныло протянул я понимая, что это все может иметь место быть, если знать разгневанную до глубины души Ксению Ивановну. Враг в ее понимании, должен быть полностью уничтожен. И никаких пленных с белыми флагами.
Правда если учесть, что я был лучшим преподавателем училища много лет, мой портрет висел на доске почета училища, а командование училища и факультета относилось ко мне с определенным уважением, то я особенно вроде не испугался. Но неприятно как-то стало. В конце концов я офицер или не офицер? Хотя зная Ксению Ивановну и начальника училища утешение было слабое.
- А ты знаешь Сергеевич, что она Жанну назвала 'мокрощелкой' и уже не в первый раз - вспомнил я с чего начался наш разговор - поэтому я и вспылил.
- Молчать надо было и думать, и Жанна не растаяла бы, а вытерпела. Понимать надо кто называет и в какой обстановке.
- А ее постоянное курение в моем кабинете, почему я должен терпеть дым и пепел на полу, являясь некурящим?
- Я ей разрешил курить в преподавательской по просьбе мужа - выговаривал мне начальник кафедры - не с мичманами же ей курить на крыльце?
- Так вот и разрешал бы курить у себя в кабинете, а не у меня, да и потом в преподавательских у нас не курят, начальник училища сам запретил - полез я в бутылку на начальника кафедры - в конце концов я уже давно старший офицер, старший по званию, а она мичман и обязана, даже если хочет закурить спросить разрешения, которого у меня она никогда не получит.
- Ты притворяешься или ты действительно дурак? - внезапно спросил меня начальник кафедры - ты, что не понимаешь всю серьезность своего положения. Время сейчас такое, что тебя выставят за борт, не спрашивая ни фамилии, ни имени с волчьим билетом и меня вслед за тобой.
Сейчас педагоги не нужны, а нужны послушные исполнители и ублажители командования.
Разговор зашел в тупик. Продолжать его не имело смысла и я хотел его закончить.
- Я понял и пожалуй с твоего разрешения пойду ожидать решения руководства. Да потом у меня лекция готовиться надо.
- А ты знаешь, что она сказала, что у вас с Жанной шуры муры и поэтому ты ее оскорбил. Ты хоть понял, куда она загнула. Вам аморалку припишут.
Я как стоял, так и сел на стул. Жалко было потерянных нервов и жалко было Жанну, которая могла невинно не пострадать при таком раскладе. Да и мне не хотелось быть обмазанным ни за что, ни про что. Обвинение серьезное, задевающее честь. А у нас не суда, адвокатов нет, правоту никто доказывать не будет. Начальник скажет - значит так оно и есть.
Я опустил голову и задумался - да уж положение при таком раскладе нехорошее. А кто мне поверит? - подумал я - кто поверит офицерам кафедры и даже начальнику? Поверят Ксении Ивановне.
Дерьмом обмазать просто и легко, отмазаться трудно, да и воняет далеко. Я хорошо знал мужа Жанны капитан-лейтенанта из флотских 'морских котиков'. И мне было очень обидно и за себя и за Жанну и за него и за начальника кафедры. А что я мог поделать? Дело сделано, слова сказаны во время в высокие уши.
Дело, слава Богу, не раздували видимо лимит на аморалку закончился в этом месяце. Закончилось моим довольно неприятным разговором с начальником училища. Я не оправдывался, а взял всю вину на себя, отбросив в стороны всякие подозрения в нечистоплотности и аморалке.
Начальство решило все просто и бесхитростно. Жанну перевели из училища в другую часть, я ушел через несколько месяцев в запас, преподавал на кафедре гражданским преподавателем, а потом и вовсе уехал из Калининграда (немного по другим обстоятельствам), а начальника кафедры почти сразу перевели начальником же на другую параллельную кафедру. Все же заслуженный профессор, кандидат наук.
Ксению Ивановну тоже сразу забрали у нас с кафедры в управление училища. И она видима была довольна, тем, что все получили свое. И при встрече вместо отдания воинской чести презрительно отворачивала голову. Ну а мне ее честь и вовсе была не нужна.
ПРАПОРЩИК СВЕТЛАНА
КПП совместной летно-сухопутной части 11-ой гвардейской армии было обшарпанным, замызганным и лишь в какой-то части соответствовало своему названию. Что это воинская часть говорили лишь большие красные металлические звезды на полуоткрытых воротах.
Сухопутные части бывшей 11 гвардейской армии, базировавшейся в Калининградской области подчинили флоту, назвали Калининградским оборонительным районом (КОР) и в своем большинстве расформировали, а те, что не расформировали или находились в стадии расформирования, собрали в самых более или менее комфортабельных военных городках, где они и доживали свою жизнь, теряя свою боеспособность и боеготовность.
Остальное, оказавшееся лишним в армии нового типа, включая классные аэродромы с капонирами и электронными системами управления, благоустроенные казармы, великолепные котельные, мастерские по ремонту танков и вооружения, склады боеприпасов, целые военные городки - все просто бросили и забыли.
Хотя была еще только середина 90-х годов и Сердюковым на горизонте пока не пахло. Прохиндеи в погонах и без на этом распаде, развале Великой армии, наварили бешенные деньги, продавая имущество, вооружение, обмундирование и периодически отстреливали друг друга, деля остатки былой роскоши. Они крутились вокруг воинских частей и штабов, как мухи около навоза. Это было! Это мы видели своими глазами. Особенно им нравилось вывозимое из Германии, Польши и Прибалтики воинское имущество. Оно было вроде государственное, а с другой стороны ничье.
Мне надо было сделать техосмотр моей 'Омежки', а проще всего было сделать это через своих друзей. Проходить честно - терять время и нервы. Так думали тогда наверно большинство и ГАИшники через доверенных, проверенных лиц, во всю торговали талонами техосмотра.
- Сань - приезжай к тринадцати ко мне в часть, сгоняем в ГАИ и все сделаем в лучшем виде. Я там начальнику ихнему колеса от вертолета обещал достать для тачки на дачу - он, что хочешь мне сделает, пообещал - инструктировал меня подполковник Носопырин - зампотыльник (зам командира по тылу) этой смешанной летно - танковой - сухопутной части.
Приехав за 10 минут до назначенного времени, как настоящий офицер, я застал на полуразваленном КПП одичавшего небритого солдата, который лежа на топчане наблюдал в окошко на проходивших. Местные офицеры и прапорщики валили в часть и из части, не обращая внимания на стража порядка. Я, пришедшей сюда, совсем из другого вида Вооруженных сил, отличавшейся черным цветом формы от их зеленой и камуфляжной, называвшейся в простонародии 'пятно', видимо был обязан, в силу привычки и порядка, представиться.
На стене КПП висели картинки еще из той Советской армии - часовой проверяет документы у прибывающего офицера. Висело несколько призывов, что враг не дремлет и так далее.
- Капитан 2 ранга Матвеев прибыл к заместителю командира части по тылу подполковнику Носопырину - представился я.
Услышав мой более или менее командирский голос, солдатик оторвал голову от грязной и нестиранной минимум месяц наволочки подушки и хриплым голосом спросил:
- Так это вам в штаб товарищ подполковник, по аллейке и налево трехэтажный дом - разглядывал он мои звездочки на погонах и непонятный цвет формы.
- Документы предъявлять надо, будете записывать? - поинтересовался я разглядывая облупившиеся и давно не крашенные стены КПП.
- А вы с проверкой или как? - поинтересовался солдатик, садясь на видавшем виды топчане и опустив голые ноги прямо в растоптанные и грязные тапки.
- По личному вопросу - промямлил я, показывая на всякий случай удостоверение личности офицера.
Он не привстал с топчана, поморщился и сказал, что уже вторую неделю дежурит по КПП и ему не до проверок различных бумажек. Вот если бы я с проверкой приехал, то он позвонил бы дежурному по части.
- А чего так долго без смены. Устав вроде не разрешает неделями дежурить.
- Устав то запрещает, а дежурить некому вроде. Вот я уже дедушка по сроку службы и весной домой. Это дежурство дембельский аккорд - и через пару дней домой в Черняховск. К маме, Настюхе и любимому пивзаводу. Если он еще не упал. А вот ребята, кто в Чечню уехал, кто в другие части перевелся, а кто просто ноги смазал на Украину, в Беларусь и вообще в тайгу. Баб вместо солдат набрали десятка три - четыре. Желающих из соседнего поселка полно - там работы нет - все встало. А начальство им запретили дежурить по КПП, после того, как одну чуть не изнасиловали кавказцы. А может и изнасиловали, да кто ж скажет, тем более, что все они подались в свою Кавказию видимо воевать за свободу. Теперь бабы только по столовой ходят, а то здесь ненароком могут и обидеть, вот я один и остался здесь без смены. Хотя от одной женщины не отказался бы и не обидел бы. У меня Настюха есть. Но приказ есть приказ - он тяжело вздохнул.
Я посочувствовал ему и направился к штабу по аллейке, куда он мне показал.
То, что я увидел дальше, перевернуло все мое понимание о воинской службе в сухопутных частях и вообще о воинской службе.
На кораблях все просто - корабль часть, никаких березок, аллеек, дорожек, штабных домиков, похожих на дачный поселок - коридоры, отсеки, вооружение, сигналы по трансляции и горном, подъем флага, традиции и т.д. А здесь?
Встречающиеся солдаты и офицеры честь не отдавали, а только рассматривали, как чудо, неизвестно как забредшего к ним морячка.
Ну вот и штаб в конце липовой аллеи. Огромная асфальтовая дорога проходила вдоль здания штаба по которой маршируют видимо с обеда солдатики. Форма разная от афганок и камуфляжей, до нашей бывшей советской. На ногах у кого ботинки с шнуровками у кого сапоги, видавшие виды, у кого просто тапочки или кроссовки. На головах полный набор всего, что можно только было достать.
Ведет строй рыжий и конопатый, видимо от ранней весны сержантик. Светит солнце. Сержантик пытается считать - и ра и раз, но в ногу никто не идет - весна солнце и лица всех направлены к нему, а мысли вообще в другом месте. На проходящих мимо офицеров никакого внимания.
Какая там честь - развал армии. Рота куда-то просто идет, напоминая то ли демобилизованных из госпиталя солдат, то ли бредущих с работы толпу рабочих.
На крыльце штаба курят много офицеров и прапорщиков. Обеденный перерыв, солнце, воздух и далекий шум самолетов и вертолетов, летающих где-то немного подальше.
Подумал, что если бы здесь еще и пообедать заодно, то было бы неплохо. Но столовой нигде не было видно. Но надо спросить моего друга, может покормит. У нас на кораблях это никогда не было проблемой. Всех прибывающих гостей - первым делом в кают-компанию.
Где то за березовым перелеском тарахтели садящиеся вертолеты. Вон взлетел и пошел в разгон МИ-8.
- В Чечню повез пополнение - сказал мне о чем-то задумавшийся капитан, стоявший у большой урны - лучше посмотри на наших Афродит. Да не туда смотришь, и он показал мне, куда надо смотреть.
В березовом перелеске, на небольшой полянке я увидел картину, которой видимо любовались все офицеры, стоявшие у штаба.
Там устроились на первом весеннем солнышке человек тридцать полуобнаженных девушек в остатках формы. Рассевшись видимо на специально принесенных для этого ковриках и оголив до бедер ноги (задрав как можно выше юбки), они еще расстегнули куртки и гимнастерки подставляя первому весеннему солнышку свои белесые , веснушчатые лица, груди, руки и ноги. Их глаза закрыты, лица мечтательны, они не видят ничего вокруг и только тихо о чем-то с друг другом разговаривают.
Я остолбенел, у нас такого увидеть было невозможно.
- Красота это вечная категория! Мог бы смотреть целый час, но начальник рядом погонит работать - покосился он на подполковника, у которого по подбородку сбегала вниз слюна
Маршировавший в разнобой по дороге строй солдат внезапно уткнулся в картинку на полянке и шедшие впереди солдаты остановились, как бы уперлись в какую-то стену, залюбовавшись девушками. Равнение строя было куда надо.
Некоторые видимо совсем деревенские и или аульские, вытаращив глаза уставились на живописную группу в рощице.. Девушки окинули их презрительным взглядом и продолжили свой солнечный моцион, абсолютно не обращая внимание на зрителей. Солнце-то после долгой зимы не каждый день.
Солдаты впали в ступор и сбились в толпу, видимо обсуждая достоинства некоторых девушек. Сержант пытался построить их в подобие строя, что-то командовал и кричал, но это не помогало. Помогая себе пальцами и руками солдаты шумно обсуждали увиденное.
Я спросил капитана, где найти моего зампотыльника. Он показал мне на штаб, разъяснил как пройти. В штабе был бардак не лучше, чем на КПП, ни дежурного, ни дневального.
Видимо развал армии подходил к своему апофигею.
С трудом найдя кабинет своего приятеля, я застал его там. Он посмотрел на часы и очень удивился, что я вовремя.
- Ну, вы флотские Саня охреневаете. Я тебе ефрейторский зазор час дал, а ты вовремя.
- Да у нас служба вроде не заканчивалась на флота.
- У нас тоже - обиделся он за армию - ну посиди у меня чаек попей заодно - подвинул он мне грязную кружку с разводами по всей ее длине и ширине.
- Спасибо я пообедал - соврал я - а что у вас за стриптиз на полянке?
- Какой стриптиз - не выдержал он и выглянул в окно, выходящее как раз куда надо.
Увиденное подбросило его со стула.
- Вот тебе только отвернись, а они уже тут как тут. Это же мои кладовщицы блин разлеглись прямо перед штабом. Я им сейчас.
И открыв окно, закричал на всю Ивановскую:
- Прапорщик Иванова! Ну ка прекрати эту вакханалию перед штабом. Всем одеться привести форму одежды в порядок и следовать в свои подразделения. Другого места найти не смогли дуры?
Девушки повернули свои головки в сторону кричавшего начальника. Оглядели собравшуюся любоваться ими аудиторию, сбившуюся в толпу строй солдат, поправили непринужденно прически и стали медленно вставать. Кто-то натягивал чулки, кто-то застегивал юбки, кто-то надевал головные уборы.
Офицеры смотрели на это действо, как завороженные. Аи ведь у большинства дома дети, жены. Ну да чужая красота - всегда красивее своей домашней.
Не спеша встала одна светловолосая девушка с погонами прапорщика, с красивыми длинными волосами спускавшимися по плечам, потянулась, а потом не спеша одернула свою зеленую юбку и улыбнувшись прокричала:
- Нам что Виктор Михайлович в лесу в тени загорать в наше законное время на отдых, а потом в ваших холодных подземных складах нам весь день мерзнуть. Совесть имейте!
- Ну-ка вон отсюда все, а то начальник штаба увидит, не дай Господь! - закричал мой приятель, пытаясь еще жестикулировать в окне. Энергичные движения, как бы показывали - мол вон отсюда.
- Я вижу, вижу все Виктор Михайлович, давно наблюдаю за тем какой прекрасный бардак, в вашем подразделении организован перед самым штабом. Вы вывели из строя на весь день наш штаб - раздался голос откуда-то сверху - но хороши чертовки, так и хочется лет десять сбросить.
Прапорщик что-то громко скомандовала и девушки стали выходить на дорогу, одергивать и отряхивать юбки, застегивать пуговицы. Через минуту взвод девушек под командой бравого прапорщика замаршировал строем, красиво по балетному вытягивая ноги, куда-то от штаба.
- Равнение на лево - скомандовала сержант Светлана.
Сияющие лица девушек повернулись в сторону штаба. Прапорщик лихо взяла под козырек. Офицеры, стоявшие у штаба приняли стойку смирно и отдавали встречно воинскую честь.
А мой товарищ замахал рукой - мол отставить!
- Вольно - скомандовала прапорщица и взвод дружно отбивая ногу зашагал по одной из дорожек, ведущей от штаба.
Где-то за перелеском взлетали вертолеты с характерным свистящим звуком лопастей.
Внезапно прапорщица остановилась, немного подумала и совсем по мальчишечьи, повернувшись к штабу прокричала:
- Вы Виктор Михайлович сегодня вечером после службы ко мне не заходите пожалуйста.
Контора закрывается на переучет! - и четко повернувшись на каблучках, замаршировала за строем.
- Вот черт прапорщик Светлана дает - выругался мой приятель - надо же язва. При начальнике штаба, что он подумает обо мне. Я же женатый человек. Ну, я ей покажу переучет.
- Эй Михалыч - ты слышишь? - раздался откуда-то сверху голос видимо начштаба - твоя контора на переучет закрылась. Вот так-то и тише, а то генерала разбудите - спит после обеда!
- А я и не сплю - раздался тоже откуда-то сверху голос, видимо генерала - блин испортили настроение и просмотр. Я вам всем башки, поскручиваю козлы. Я только полевой бинокль приспособил! Не каждый день такое видеть приходится. Сорвали просмотр такого.
Офицеры снизу стали разбегаться по своим кабинетам и подразделениям. Служба штаба потекла дальше в том же непонятном режиме.
Внизу строй солдат тоже кое-как сформировался и замаршировал в другую сторону с явным воинским равнением на уходящий строй девушек.
Перед штабом стало сразу трагически пусто. Взлетали и садились вертолеты, проезжали машины.
Внезапно в кабинете моего приятеля зазвонил телефон. Мой друг что-то долго по нему оправдывался, видимо перед своим командованием.
- Ну, вот еще и наказали из-за них - в сердцах сказал, бросая трубку - А эта коза, переучет у нее. Думает мне так легко двух сразу обслуживать, ее по вечерам и жену по ночам - в сердцах высказался он мне.
Я усмехнулся. Да интересна сухопутная служба и самое главное наверно весьма интересна.
- Давай по такому случаю по пять грамм - достал пузатую бутылку 'Наполеона' из сейфа
- нам по лендлизу из Германии привезли несколько ящиков. Хочешь, пару ящиков тебе брошу в машину на память обо мне, все равно пропадают. И не дожидаясь согласия, открыл дверь и куда-то громко прокричал. Прибежал веснушчатый солдатик.
- Миша сейчас пойдешь на пятый склад возьмешь там пару ящиков 'Наполеона', скажешь я приказал, и поставишь аккуратно, так чтоб ни одна бутылка не пропала в машину капитана 2 ранга Матвеева. Понял? Она у КПП стоит.
- Какой номер?
Я ответил и жди нас там.
- Так точно понял все. А машина открыта?
Я протянул ему ключи.
- Да и еще ты колеса от КА-27-ого бросишь заодно к нему в машину с четвертого склада.
Там за стеллажами валяются три штуки. Нам тут ненадолго съездить надо.
Солдатик куда-то быстро убежал. Я хотел пойти с ним, но меня задержал мой приятель.
- Тебя бы в зампотылники никогда не взяли бы. Конституция у тебя не та - и он погладил свой выступающий над столом живот. И потом все спешишь куда-то. А зампотыльник должен быть уважаемым человеком и никуда не должен спешить.
Он покачал головой, а потом предложил:
- Давай по пять грамм и поедем - разлил он коньяк 'Наполеон' в грязные граненые стаканы.
- Вить, я же за рулем - попытался я отделаться от него - и потом мы же в областное ГАИ едем. С выхлопом как к ним?
- А мы и им ящик 'Наполеона' подарим. Я возьму. Там что не люди служат? Такие же офицеры, как и мы. Давай вздрогнем и пойдем. Надо еще для них ящик прихватить, а то потом не обратишься, когда надо что-то сделать.
Я пригубил коньяк и поставил стакан. Витя с укоризной посмотрел на меня:
- У нас принято пить до дна.
- Спасибо, но я во хмелю очень буйный, в драку лезу сразу - отшутился я.
Он покачал головой - вот будем с ментами пить, там посмотрим какой ты буйный. У них для таких клетка специальная есть, как в зоопарке.
Через час мы сидели в областном ГАИ и с группой офицеров ГАИ допивали бутылку коньяка.
- Вот все бы военные такие были как ты - обнимал майор моего подполковника - цены бы вам не было. Ну давай за единений все, кто носит погоны.
Сложно стало работать - жаловался мой приятель - баб нагнали служить, а они знаешь, как за всем смотрят, за бутылку ничего не сделаешь, как с прапорами. Слова человеческого вслух сказать нельзя. А как мне после афганской без русского слова?
- Во, во Вить - хлопнул моего приятеля майор по плечу - и к нам их нагнали. У нас с батальоне, служит теперь капитан Веселова - не пьет, все ей давай по уставу. Службе конец пришел. Боюсь, что в следующем году даже тебе придется техосмотр проходить.
- Как это мне проходить? - возмутился мой товарищ.
- А так проходить, как все проходят. Эта капитан Веселова тебе расскажет как - она бутылками не берет и деньгами тоже. А как я даже тебе не скажу.
Скоро в кармане у меня лежал новенький талон техосмотра, как трофеи в багажнике машины стояли два ящика коньяка 'Наполеон'. Настроение было более или менее хорошим.
Я развернулся у областного ГАИ на перекрестке и направился в сторону училища.
- Да уж в следующем году точно придется честно проходить и машину готовить - подумал я, а потом мелькнула мысль - только бы эта капитан Веселова не попалась сейчас по дороге, а то ведь и талона лишит и прав заодно.
Плохо, когда женщины идут служить в армию в милицию, вместо мужиков. С мужиками хоть договориться можно, а здесь.................................
МАТРОС АНЯ ЛАВРОВА
Не для кого, не является большим секретом, что когда корабли уходят в море с высокими штабами, на них подсаживается группа усиления связи. Как правило, на корабли приходят лучшие специалисты с Узла связи.
Так было и в этот раз, за два часа до отхода подъехала бортовая машина на причал и с нее стали спрыгивать специалисты связи.
Высокий мичман попросил прибыть командира БЧ-4 - командира боевой части связи.
- Капитан-лейтенант Матвеев - представился я ему, замученный приготовлениями к встрече высокого начальства открытием бешеного для нашего корабля открытия разнообразных сетей, выбором радиоданных.
Я открыто считал, что любой отрыв меня от дела только вредит и мешает во время выполнить поставленную задачу.
- Мичман Черных - с улыбкой представился мичман - группа усиления связи штаба флота. Два радиста ЗАС Петров и Мошкин, два телефониста Никонов и Кириченко, фототелеграфист Анциферов ионосферщик Булдатый, я помощник дежурного по телеграфу и радиотелеграфист матрос Лаврова. Все лучшие!
Я слушал в пол уха, но когда прозвучала последняя фамилия, меня аж передурнуло. Я посмотрел на матроса маленького росточка в робе и бескозырке и разглядел девичьи черты лица.
- Мичман вы что издеваетесь - здесь корабль, вспылил я - какие матроски Лавровы? Мы что без женщин обойтись уже не можем. Я лучше сам в сеть сяду.
Мичман усмехнулся и тихо на ухо сказал:
- Да она сама не хотела идти, да ее начальник связи уговорил. Чемпион СССР по радиоспорту, в сетях никто лучше ее не работает. Асс! Лучшая на узле. Начальник связи уже согласовал этот вопрос с вашим командиром. А это выход и эти стрельбы будут очень трудными.
Я попросил у мичмана немного времени для согласования с командиром корабля.
- Ну что Александр придется брать эту ассшу Лаврову. Я пообещал. Будешь лично за нее отвечать и находиться рядом что бы ни ни Никто даже не подошел. В туалет лично сопровождать. А что поделать командующий сказал, что у нас корабль высокой культуры поведения и быта. Надо оправдывать. Нам эту Лаврову, я думаю, для специальной проверки прислали, чтобы меня с должности снять. А вот ты за нее отвечаешь головой, чтобы это ее наши матросики или не дай господь Господа офицеры нигде и ничем не обидели. Не дай господь - шкуру с живого сниму и глаз на одно место натяну, так что будет видно там где никому и ничего не видно.
У разгрузившегося грузовика у КПП стояли матросы с вещмешками. В конце строя стола маленькая и невзрачная Лаврова.
- Ну и что, что невзрачная - в море и старушка божий дал для наших придурков. Подошли старшины из БЧ-4 принимать пополнение. Со многими узловскими они обнимались, так как заканчивали одни и те же учебные отряды или в Пинске или Николаеве.
Здорово Колян! Здорово Серый! Сто лет сто зим только в эфире и встречаемся.
Ни чего сейчас выйдем, тебя качнет посмотрим, какой ты моряк. Плафон соленой воды придется принимать. Традиция.
Ассы с узла связи тоскливо опускали глаза, как оно там в море.
Внезапно ко мне подошел сияющий старшина приемного центра старшина второй статьи Бронис Янулайтис.
- Товарищ капитан-лейтенант - это сама Лаврова, чемпион Союза. Она по 160 знаков и более принимает. Я на первенстве флота с ней встречался - зверь. А в сети получить от нее ЩЬЬ - это как в иллюминатор посмотреть. Не терпит кто хуже ее работает.
Вот Бронис ее к себе в приемный и бери. И отвечаешь головой, за то чтобы ее никто не обидел. Да вы что товарищ капитан-лейтенант, да у нас ее все по подчерку знают радисты. Для нас честь нести вахту вместе с ней.
Бронис ты наверно не понял - она женщина! Женщина на корабле!
Бронис посмотрел на меня, а потом как-то потух немного - да, я об этом даже не подумал товарищ капитан-лейтенант. А что делать будем? Ведь это беда!
Вот и я думаю Бронис что делать будем? Обстановка сложная. Дураков на корабле полно. Узнают что у нас женщина, приставать начнут, заглядывать. Приемный поставить на осаду, под внутренний замок - ни офицеров, ни мичманов ни матросов не пускать, даже просто посмотреть одним глазком. Внутренний замок не открывать, кто бы не стучал, только через окошко все общение. Ломиться и стучать будут. Ну да я помогу. Питание ее в посту, в туалет и умываться под охраной минимум двух бугаев посильнее и меня вызывать. Сон в посту там за приемниками матрасик постелите, одеяльце почище и простыню дай. А то пустишь ее в кубрик, потом не найдешь на корабле. Понял? Во что мы вляпались?
- Понял - опустил голову старшина - задачку вы мне задали товарищ капитан-лейтенант.
- Это не моя задача - это задача командира, а ему командующий флотом и начальник связи приказали.
Говорят на американских кораблях, женщины живут даже в кубрике с матросами, в душ вместе ходят - задумчиво сказал Янулайтис - как это у них получается? Не представляю! Может мы такие дикие?
- Скорее всего, не мы дикие, а наши начальники и законы дикие. Во время войны была капитан военного танкера Анна Щетинина - провела свой корабль из Таллинна в Кронштадт, спасла от гибели тысячи людей, пошла не в конвое по южному фарватеру, а проскочила у финских берегов. Да риск, но людей спасла, продовольствие и вооружение в Ленинград доставила, а победителей не судят. Ладно давай поговорим с матросом Лавровой, узнаем, что она сама думает обо всем этом.
Мы подошли к Лавровой. Бронис, не слова не говоря, взял у нее из рук вещь мешок с личными вещами.
- Ну, здравствуйте матрос Лаврова - улыбнулся я как мог.
Она приложила руку к бескозырке с надписью 'Черноморский флот' и громко ответила:
- Здравия желаю товарищ капитан-лейтенант! Старший радиотелеграфист матрос Лаврова прибыла для выполнения задания командования в ваше распоряжение!
Ее черные глаза блестели, лицо светилось. Чувствовалось, что человек радуется предстоящей командировке.
- Зовут как? Как матросам тебя называть? - улыбнулся, как можно спокойнее я.
Она шмыгнула маленьким носиком и ответила:
- Матрос Аня!
- Так вот матрос Аня Лаврова мы все очень горды, что к нам на выход в море прикомандирован лучший специалист с Узла связи. Мы постараемся вместе с тобой сделать все что бы связь командующего флотом была надежной и бесперебойной. Есть маленькая проблема. Ты женщина - это не в укор. Мы очень любим и уважаем женщин, но корабль военный и для женщин не приспособлен. Нет специальных туалетов, умывальных комнат и возможно усиленное внимание матросов. Все же экзотика на корабле. Ты это представляешь?
- Я надеюсь, что вы и ребята мне помогут - она посмотрела на Брониса, что он зарделся, как мак.
- Конечно, поможем, конечно сделаем все чтобы было нормально.
Он хотел сказать что-то еще, но мы подошли к трапу блестевшего медью струн и лееров.
Первым пошел я за мной Аня, а за ними весь личный состав Узла связи. Шествие замыкали мои старшины во главе с Бронисом Янулайтисом.
Я объяснил дежурному по кораблю ситуацию с прикомандированной группой усиления. Он не обратил никакого внимание на матроса Аню (матрос, как матрос), вызвал на трап продовольственников за аттестатами, строевиков за командировочными и мы цепочкой направились в выделенный для группы усиления кубрик.
