ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Булатович Мирьяна
Русская могила в сербском городе

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.35*13  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ещё один отрывок из книги Мирьяны Булатович "Красивые сёла красиво горят".
  Международные проектировщики новых карт и границ не принимают в расчёт могилу полковника Геннадия Петровича Котова, казачьего атамана. (Они вообще много чего не принимают в расчёт, так что их кипа карт всё продолжает расти и расти.)
  Борис Вячеславович Яшкин, мой неустрашимый друг-казак, сегодня ведёт меня к Вере и Гордану Крсмановичам - жителям Вишеграда, которым смерть Геннадия Петровича не мешает любить его по-прежнему. Есть он у них на видеоплёнке - живой, пьющий и поющий, и мёртвый - на одре, похожий на икону. А сын их Саша хранит чёрную повязку с руки Геннадия и магазин с тремя последними патронами от "скорпиона" полковника...
  
  По Вишеграду ходит несколько необычных историй о похоронах казачьего атамана и о переносе его посмертных останков в далёкий Волгодонск.
  Земля его не хотела тогда, 11 февраля 1993 года. Гроб лёг в могилу только с четвёртой попытки...
  - На наших глазах происходило чудо, все потеряли дар речи, - рассказывает Гордан Крсманович. - После каждой новой попытки могилу заново перемеряли и подправляли, только всё напрасно. Трижды земля отказывалась его принять...
  
  О другом чуде я уже слышала от Яшкина. Когда гроб на сороковой день готовили к отправке в Волгодонск, Борис сквозь стекло видел лицо своего покойного атамана: "Он совсем не изменился, только немного отрасла борода!"
  Гордану известны и другие подробности, потому что именно он делал всё, чтобы облегчить Елене Котовой первое запоздалое свидание с покойным супругом.
  - Я ожидал запаха тлена и следов разложения, но когда гроб открыли, я увидел, что Геннадий остался таким же, как и в день похорон! Я протирал его спиртом и внимательно рассмотрел: разве что у него, совсем чуть-чуть, усохли глаза. На лбу даже остались те самые горошины воды - капельки, которые появились от тёплого дыхания тех, кто целовал его, прощаясь...
  
  Не дай Бог ни одной женщине на свете узнать о гибели своего мужа так, как узнала об этом Елена Котова: просто однажды на телеэкране появляется белая надгробная плита с чёрным крестом и именем Геннадия Петровича Котова! Вишеградское военное кладбище... Как же это?! Её муж в Белграде - преподаёт там историю и русский язык!
  Станет преподавать, как только вместе с братьями-сербами завершит их борьбу! Будет учителем истории в Вишеграде, у него диплом Ростовского университета. Привезёт из Волгодонска жену и троих детей - Лену, Гену и Сашу. Так он планировал.
  
  Казаки, рассказывал мне Борис, не говорили жёнам, куда едут. Скажут в следующий раз, когда, после краткого отдыха в России, снова соберутся в Сербскую Республику. Только у атамана такой передышки - не было. Не знал он, что её не будет, но что-то внутри него - знало. Перед отъездом в Вишеград, прощаясь с женой, единственный раз в жизни вернул он ей ключи от квартиры. Куда бы ни уезжал - надолго или нет - всегда раньше брал он ключи с собой, а в этот раз вернулся, ещё раз поцеловал её и положил ей ключи на ладонь.
  
  Вера Крсманович отправила Елене Семёновне Котовой полное боли письмо, только телевидение быстрее почты.
  
  Отец Райко Цветкович говорил на могиле её мужа: "Благородный и простой, полковник Геннадий - брат наш и даже больше чем брат, ибо многие братья сейчас не с нами".
  Атаман не раз рассказывал священникам о своём намерении переселить в Вишеград семью и преподавать в здешней школе историю: "Ведь я, батюшки, по профессии учитель. Книги пишу, и уже начал книгу о борьбе сербов".
  Отец Райко обещал ему над могилой, что в Вишеграде будут преподавать "не только историю, но и науку чести и геройства, и человеколюбия, и православного боголюбия":
  - Знаю, ты не в обиде на нас за то, что погиб, потому что ты всегда понимал, что рискуешь здесь, среди дринских ущелий, свои молодые кости оставить. Но будешь не только обижен, но и никогда нам не простишь, если только даже в мыслях посмеем, не дай Боже, сдать Вишеград и это святое кладбище тем, кто выстрелил очередью в твою геройскую грудь.
  
  С болью говорил отец Райко: "Ради счастья нашей детворы оставил ты своих детей сиротами". Он просил сербских солдат: "Не допускайте, чтобы наши братья казаки шли в бой сами, впереди вас, не посылайте их туда, куда сами бы не посмели пойти... Не посылайте с ними слабых духом и телом..."
  А в конце священник обратился к брату Геннадию по-русски:
  ... Твоя могила будет украшение и озарение над Вишеградом.
  
  Много прекрасных слов произнесено над могилой, а потом был почётный залп из десяти стволов, который произвели сербские и русские бойцы, и ещё торжественный казачий салют. Когда же земля в конце концов приняла гроб, неожиданно послышалось: рррррррррррр! Это Женя Новиков выпустил ещё одну прощальную очередь.
  
  Полковник Геннадий Петрович Котов хорошо знал сербскую историю и поэзию Негоша. По словам Елены Семёновны Котовой, её муж часто рассказывал о сербах, говорил, что сербы и русские - братья и что у них трудные, похожие судьбы. Он необыкновенно любил сербов, только Елене та любовь дорого стоила. Я спрашиваю у Гордана и Веры, была ли молодая вдова в обиде на землю, которая (ведь ничто не предвещало беды!) оставила без отца троих детей. Они показывают мне запись того, что сказала Елена Семёновна Котова в интервью Вишеградскому телевидению летом 1993 года: "Моя судьба - это судьба многих сербских женщин, которые потеряли своих мужей или, что ещё горше, сыновей..."
  
  Между семьями Крсмановичей и Котовых возникла настоящая любовь. Дети Геннадия плачут, когда уезжают из Вишеграда. В Волгодонске теперь могила их отца, но дорого им и это надгробие, которое их мама подарила вишеграджанам...
  
  Когда казаки прибыли в город, мусульмане были в полутора километрах и постоянно обстреливали улицы из миномётов.
  - Вишеград с их прибытием ожил, - говорит Гордан. - Где бы казаки ни появлялись, все тут же воодушевлялись: "Русские!" Они не знали покоя - всё время походы, разведка, боевые действия. В нас они вселяли уверенность, в мусульман - страх. Однажды моя "моторола" случайно приняла разговор двух мусульман. Один говорил другому: "О Вишеграде теперь и не думай, там - две тысячи казаков!"
   .
Оценка: 5.35*13  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023