Египет, аэродром Каир-Вест, взвод радиорелейной связи.
В августе 1970 года между Египтом и Израилем было подписано соглашение о перемирии. Война не закончилась, но в нашей жизни стало появляться, то, что присуще всем невоюющим подразделениям в армии. Жить стало веселее.
Когда, выдавалось свободное от службы время, мы собирались у кого-нибудь в землянке или в кабине радиостанции и устраивали посиделки с песнями, анекдотами, спорами о политике и демобилизации. У нас во взводе была гитара и басовая домра, которую мы использовали вместо бас-гитары. Вокруг них и собирался, сформировавшийся кружок друзей, с которыми было приятно проводить время.
Наши руки не для скуки.
В самый разгар битломании для меня было неожиданностью встретить своего сверстника, который знал романсы и умел смешно подражать их исполнителям. Петя Яковлев объяснял это тем, что его родители были любителями этого жанра, и он с детства заучил романсы с граммофонных пластинок. В отличие от нас, он был уже женат, знал тяжесть разлуки с женой и кое- что понимал в отношениях между мужчиной и женщиной. Может быть, в романсах он и находил нотки созвучные его душевному состоянию, но в нашем присутствии он превращал романс в фарс.
В одну из наших посиделок Петя пел романс "Руки", обнимал себя, подражая Шульженко, и томно, то опускал, то поднимал глаза. Мы с Романом подыгрывали ему на гитаре и домре, подергивая головами, чтобы отогнать от себя назойливых мух. Петя заканчивал петь последний припев.
Руки! Вы словно две большие птицы.
Как вы летали, как оживляли всё вокруг!
Руки! Как вы могли легко обвиться
И все печали снимали вдруг!
После этих слов Петя жестом показал на себе женскую грудь и потрогал её руками. Мы дружно засмеялись. Петя тоже расплылся в улыбке, и в это время, на зубы ему села муха. Она деловито стала обследовать пространства между зубами, продвигаясь от одного зуба к другому. Петя этого не чувствовал, а мы глядя на эту картину расхохотались еще больше. Приняв, усилившийся смех, за бурные аплодисменты, Петя раскрыл от удовольствия рот и показал все зубы. Муха влетела в рот и Петя инстинктивно его закрыл. Выплюнув её, Петя укоризненно посмотрел на наши смеющиеся рожи, затем снова вошел в роль и, глядя на летающих мух, пропел:
- Мухи! Как вы летали, как оживляли все вокруг!
В это время в дверях показался Толя-водовоз, снабжавший кухню и наши душевые кабинки водой. - Чего ржем, кони? - спросил он и, видя, что мы не унимаемся тоже начал смеяться.
-Пока вы тут развлекаете мух, я нашел кое-что интересное, - сказал Толя и стал извлекать из карманов бумажные патроны, какие-то цилиндрики, из которых торчали по два провода и что-то белое, круглое, с дыркой внутри, похожее на шайбу. Смех прекратился, и все вопросительно посмотрели на Толю. Сделав паузу, и насладившись важностью произведенного на нас впечатления, Толя взял в руки бумажные патроны поучительным тоном сказал:
- Это сигнальные ракеты, а это взрывчатка, - указал он на белую шайбу, затем вставив в ее отверстие цилиндрик с двумя проводами, добавил: - Это электрический детонатор. Понятно? Вопросы будут? - Стало тихо. Мы недоверчиво посмотрели на Толю. Может он нас разыгрывает?
-Толя, ты ограбил израильского диверсанта? - спросил я.
- Пацаны, я нашел склад для сорока разбойников, - ответил он.
- Толя, лучше бы ты нашел пещеру Али-Бабы со златом, сверкающими драгоценными камнями и звоном пиастров.
- Вот, вам, сверкающее, - Толя взял в одну руку патрон сигнальной ракеты, - А, вот, звон для ваших ушей,- указал он на взрывчатку с детонатором.
-Убедительно, но что мы с этим добром будем делать? Ракетницы у нас нет, а подрывать землянку взводного и старшины чревато? - Эх, вы, мухоловы! Скоро наш дембельский Новый год. Встретим его, как полагается, праздничным салютом, а ракетницу сами придумаем.
Ребята оживились. Идея понравилась. Действительно, с наступлением 1971 года у одной половины взвода заканчивался законный срок службы, а смены им еще не было и никто не знал когда будет, а у другой половины наступал дембельский год . Мы все мечтали о заветной демобилизации, зачеркивая каждый прожитый день в календаре и надо было, действительно, этот Новый год как-то достойно встретить.
- Толя, а как ты обнаружил сокровища разбойников-диверсантов и что будет, если Али-Баба узнает о пропаже ценностей?- Спросил я
- Дело было так. - Сказал Толя. - Заправился я водой на водокачке, и когда до аэродрома оставалось проехать пару километров, у меня скрутило живот. Вначале терпел, надеялся, что пройдет, но дно подпирало все сильней. Светить голым задом прямо на дороге не хотелось, а укрыться в пустыне негде, - Толя тяжело вздохнул и с интонацией подбитого лётчика произнес, - чувствую, все... до аэродрома не дотяну. Вообразив, себе эту картину, мы снова засмеялись. Сделав паузу, чтобы мы успокоились, он спросил: - Помните, у въезда на аэродром, недалеко от дороги лежит какая-то пирамида из ящиков, накрытых маскировочной сетью? - Мы дружно закивали головами, - Помним, видели. - Вот, я и дал газу к ним на своей водовозке, а там, сидя в тенёчке, увидел, что один из ящиков вскрыт. Заглянул, вскрыл еще несколько ящиков. Этого, и другого, добра там навалом - сказал он, показывая рукой на свои находки.
- А давайте, сейчас, подключим детонатор к телефону и проверим, - предложил Роман.
- Давайте! - Нашли кусок телефонного провода, проложили его за пределы радиостанции и подключили к детонатору. Петя отключил телефонную линию, и зубами, снимая изоляцию с проводов, произнес: - Объявляется минутная готовность. Всем в укрытие! - Подключил провода к клеммам телефона. - Начинаем обратный отсчет времени! Три, два, один - Сим-Сим откройся! - прокрутил ручку индуктора и раздался выстрел.
Сработало! Сомнения отпали. Это, действительно, был электрический детонатор и всё, о чем говорил Толя, было похоже на правду.
- Ну, что убедились? - спросил Толя с ноткой торжества в голосе. Мы дружно закивали головами.
- Квейс,- подытожил Роман, - что по-арабски означало - хорошо. - Вы, салаги, балуйтесь с взрывчаткой, а я надеюсь встретить Новый год дома. Обойдусь хлопушками, бенгальскими огнями и девушкой в постели. Мы посмотрели на Ромку. Его желание не было оригинальным.
Кино так кино.
В палатке, служившей взводной столовой, ужинала, сдавшая дежурство, смена радистов. Измученные жарой, прошедшего дня, они лениво стучали ложками по котелкам, пытаясь разделить холодные, слипшиеся макароны к которым прилагался костлявый кусочек мяса от остова курицы. Макароны и рис на завтрак, обед, ужин давно всем приелись, поэтому за столом шла беседа о том, куда исчезают ножки, грудки и филе бройлеров, которые никогда не попадают в солдатские котелки. Обсасывая колючие косточки, копчики и шейки ребята углубились в арифметику, подсчитывая количество солдат и офицеров подразделения, затем умножали, вычитали и делили части от тушек, упитанных бройлеров. Щедро раздавали офицерам куриные голени, но, как и положено, при такой пристрастной ревизии, получалась недостача. Привлечь к ответственности было некого, поэтому, подводя итог, решаемой задачи предположили, что, возможно, окорочка бегают в самоволку, или наша арифметика, в местных условиях, стала продажной девкой капитализма. Выпив чай, и прихватив с собой апельсины, пошли мыть котелки. Впереди было несколько часов свободного времени и надо было, что-то придумать, чтобы отвлечься от служебных забот. Легального выбора о том, как провести это время, не покидая расположение своей позиции, не было, но был полулегальный вариант, на который наши командиры, иногда, смотрели сквозь пальцы. На противоположном конце аэродрома располагались наши лётчики и там по вечерам показывали советские кинофильмы. Это было единственное место на Каир-Весте, где можно было, хотя бы в кино, побывать на Родине и ощутить вкус далекой гражданской жизни. Складывая, вымытые котелки в пустой деревянный ящик из-под автоматов Калашникова, было решено, что вечером идем в кино.
В декабре дневную жару сменял довольно ощутимый ночной холод, поэтому, одевшись в арабские шинели и, обходя стороной полуподвальный домик, в котором жили наши офицеры, мы пошли навстречу потрясающему египетскому закату. В той стороне, где заходило солнце, располагалось двухэтажное здание, на стену которого проектировался кинофильм. Прежде, чем попасть к этому зданию, надо было пересечь, охраняемую арабскими автоматчиками взлетно-посадочную полосу. Посалямкавшись с охраной и произнося слова "синема" и "шуф" мы дали понять часовому, что идем смотреть кино. Арабы тоже посещали этот кинотеатр под открытым небом, поэтому нас пропустили. Убедившись, что нет самолетов, идущих на посадку, или взлёт мы пересекли полосу.
На вкопанных в песок лавках уже начали собираться зрители. Киномеханик прокладывал к своему узкопленочному проектору провода, а рядом с проектором лежали две большие коробки с кинолентой, на которых было написано название фильма "Человек - амфибия". Повезло! Вместо какого-нибудь фильма о любви в рабочем коллективе нам предстояло окунуться в увлекательный подводный мир и наземные страсти. Я вспомнил, о том, как в начале шестидесятых годов, мой старший брат вернулся из кинотеатра и с восторгом стал рассказывать мне сюжет этого фильма, а я, после его рассказа, побежал в библиотеку за томиками Александра Беляева. Сейчас мне снова предстояло пережить приключения Ихтиандра и услышать любимые песни "Эй, моряк.." и "Уходит рыбак.."
Фильм начался, когда стемнело. Оказалось, что он взят из египетского кинопроката, так как внизу экрана шли титры диалогов на арабском языке. Когда сюжет фильма обострялся, или на экране появлялась красавица Гуттиэре-Вертинская, на лавочках вспыхивали огоньки, прикуриваемых сигарет. Наверное, мужчины вспоминали своих женщин и память, подобно, сигаретному дыму, плывущему в луче проектора, уносила их в родные дома. В небе кружил дежурный истребитель и рёв от его двигателя, иногда, заглушал звуковое сопровождение фильма. Когда на экране Педро Зурита произнес фразу, - Марш в воду, жаба, - раздался гулкий взрыв со стороны, где располагалось наше подразделение. Большинство зрителей на сеансе были из лётного состава, поэтому все подняли головы в небо, предполагая, что в воздухе взорвался истребитель, но звук от его турбины по-прежнему кружил над аэродромом. Обменявшись мнениями с соседями по лавке, головы снова повернулись к экрану. Через какое-то время распахнулось окно второго этажа, и оттуда кто-то зычным голосом скомандовал: " Ракетчики, домой!" Это команда для нас. Встали и побежали. Вначале наша обувь вразнобой застучала по взлетно-посадочной полосе, но вскоре армейская привычка, взяла верх, и по округе разнесся четкий ритм ударов ботинок об асфальт. Когда мы уже пересекли полосу, впереди раздался громкий окрик на арабском языке и лязг затвора автомата. Из темноты появился сначала отполированный до блеска ствол калаша, а затем белки глаз перепуганного часового. Он кричал, топал ногой, выставляя автомат вперед, движением, похожим на удар противника в штыковой атаке и все время звал кого-то из темноты. Поскольку, патрон уже находился в патроннике, эти танцевальные па были очень опасными для нашей жизни. Одно его неловкое движение могло наделать много дырок в наших арабских шинелях.
На крик часового прибежал арабский офицер в каске и тоже с автоматом. Наверное, раздавшийся взрыв, привел их полную боевую готовность, поскольку, мог служить сигналом нападения на аэродром. Переговорив с часовым, он приблизился к нам. Мы, как могли, стали объяснять ему, что русские друзья ходили смотреть кино, но где-то там случился бух-бух и наш командир зовет нас к себе. Если мы этого не сделаем, то нам будет касура, то есть - плохо. Офицер пытался уловить смысл из произносимых нами отдельных арабских слов. Услышав бух-бух, вопросительно повторил - Бух-бух? - Показывая, бух-бух жестом, кто-то сказал: - Ес, ес! Е..ануло, где-то там - и указал направление. Офицер понимающе закивал головой и тоже жестом дал понять, что мы свободны.
Уходя, я тронул за рукав часового.
- Шукран. - Благодарю его. Если бы я оказался в его ситуации, то неизвестно, чем бы она закончилась.
Возле домика, где жили наши офицеры, уже построились все свободные от дежурства планшетисты, телефонисты, операторы РЛС. Вынырнув из темноты, мы пристроились за их спинами. Перед строем стоял начальник КП капитан Щукин, а рядом с ним, заложив руки за спину, замполит Железняк. Из-под чапаевских усов Щукина доносились заключительные слова: - Диверсантов не обнаружено, поэтому у нас есть подозрение, что взрыв произвел кто-то из вас. Тот, кто это сделал должен добровольно выйти из строя и сознаться в содеянном преступлении.
Строй не шелохнулся. В небе снова появился гул, пролетающего истребителя и все подняли головы вверх, наблюдая за его полётом и, делая вид, что требование Щукина никого не касается. Когда гул турбины удалился, слово взял замполит Железняк.
- Товарищи! Несмотря на то, что между Израилем и Египтом заключено перемирие, международная обстановка остается сложной. Вы знаете, какая ответственность возложена на нас с вами партией и правительством. Мы должны с честью выполнить свой интернациональный долг и оправдать высокое доверие, оказанное нам Родиной. В недавних боях с авиацией противника вы проявили мужество и мастерство владения техникой, но с наступлением перемирия участились случаи нарушения воинской дисциплины. Помните, что перемирие временное. Боевые действия могут начаться в любой момент. Нам необходимо держать порох сухим и быть готовыми к любому повороту событий. Вместо этого в подразделениях стал падать уровень воинской дисциплины, и началась дедовщина. Сегодня получено сообщение о том, что на одной из точек прикрытия "Стрела" в результате не уставных отношений выстрелом из автомата ранен солдат. В связи с этим хочу предупредить всех о соблюдении воинского устава и дисциплины, - сделав паузу, и посмотрев на Щукина, он продолжил. - Теперь о текущем моменте, в связи с взрывом возле радиолокационной станции П-12. Командованию нашего подразделения стало известно, что со склада временного хранения пиротехнических средств, пропали некоторые материалы. У нас есть подозрение, что сегодняшний взрыв совершили наши военнослужащие. Пока дело не дошло до военного трибунала предлагаю злоумышленникам добровольно сознаться и выйти из строя.
Наступила тишина. Подождав минуту, грозно зашевелились усы капитана Щукина. - Значит, так: будете стоять здесь, до тех пор, пока, кто-то не сознается. Возможно, даже, всю ночь,- и по-арабски добавил, - фахэм? - Фахэм, пролепетал строй - понятно.
Напрасно мы надеялись, что наше появление в строю осталось незамеченным. Как только закончилось выступление Щукина, к нам подошел наш командир взвода, старший лейтенант Кривов.
- Где шлялись? - Тихо спросил он, вглядываясь в наши лица и, пытаясь запомнить каждого.
- В кино ходили.-
- Здесь всех подняли по тревоге, думали, что диверсанты напали на аэродром, а они по киношкам шляются. Почему не поставили меня в известность о том, что покидаете расположение взвода? - строго спросил он.
Виновато, опустив головы, мы молчали.
- Я, вам ещё покажу кино про то, где раки зимуют. - Сказал он, угрожающим тоном и ушел к Щукину с Железняком.
- Братцы, у нас сегодня день амфибий, - разочарованно сказал Санька Запорожский. - Там Ихтиандр с жабрами, а тут Кривов с раками.
-Не к добру это. Похоже, что он возьмет нас за жабры и нашим клешням не придется скучать без работы. - Ответил я.
Время шло, никто сознаваться не хотел. В строю, солдаты тихо переговаривались между собой. Всем было интересно, кто и зачем устроил взрыв. Были разные догадки, но достоверной информации, ни у кого не было. Скорее всего, весть о находке Толи-водовоза, ящиков с арсеналом пиротехники перестала быть секретом и их стали потихоньку потрошить, а кто-то, не дожидаясь Нового года, решил провести испытания. Затея, сделать это вблизи радиолокационной станции, оказалась очень неудачной. У всех ещё свежо было в памяти событие, облетевшее весь мир, когда израильские диверсанты перестреляли египетскую охрану и утащили на вертолёте такую же радиолокационную станцию в Израиль. Если, сегодняшний случай получит огласку, то у нашего начальства будут большие неприятности. Где-то около двух часов ночи стало очень холодно, посовещавшись с командирами взводов, капитан Щукин дал команду разойтись всем по землянкам..
Наши землянки это металлические клетки наподобие тех, в которых содержат хищников в зоопарке. Сначала бульдозером рыли яму, в нее опускали клетку, обкладывали её мешками с песком и зарывали. В землянке помещались две двухэтажные кровати, сваренные из уголка. Низкая входная дверь больше напоминала калитку. Если при бомбёжке завалит входную дверь, то был предусмотрен запасной выход, одновременно, выполнявший роль вентиляционного канала. Через плохо закрываемую дверь и запасной выход, в тень землянки, потянулась вся пустынная живность: скорпионы, пауки, фаланги, мухи, ящерицы. Воевать пришлось на два фронта. На службе с самолетами противника, а в землянках, с опасной живностью. В первое время освещения в землянках никакого не было и приготовление ко сну, да и сам сон, был сравним со смертельным аттракционом. Заходишь в тёмную землянку, вытряхиваешь все, что за день могло спрятаться в постельном белье, ложишься и чувствуешь, как по тебе уже начинает ползти, какая-то гадость. Что ползет не видно, но шевелиться нельзя потому, что ночью скорпионы особенно агрессивны. Жить в таком террариуме было невыносимо. Часто с завистью и с тоской вспоминались строчки песни: "Соловьи, соловьи не тревожьте солдат, пусть солдаты немного поспят". Об идиллии солдатского сна под соловьиную трель нам не приходилось даже мечтать. Особенно трудно и неприятно было в первое время. Чтобы хотя бы как-то осветить землянку мы стали приспосабливать автомобильные переноски, подключенные к аккумуляторной батарее радиостанции. Свет от них был тусклый, аккумуляторы быстро разряжались. Командир взвода запретил их использовать для освещения, поскольку, могли возникнуть неприятности при переходе радиостанций на резервное питание, а вскоре, добился того, чтобы к землянкам и радиостанциям было подведено сетевой напряжение.
Жили мы в землянке втроем: Саня Запорожский, Володя Степанов и я. Очень редко выпадало так, что в землянке спали втроем. Чаще всего приходилось спать одному, или вдвоем. Вот и сегодняшней ночью Степанов был на дежурстве. Выполнив, ежедневный ритуал и, вытряхнув постельное белье, мы с Саней стали укладываться спать.
- Давай, не будем выключать свет. - Попросил Саня.
- Хорошо. - Ответил я, взбираясь на второй этаж своей кровати.
Обживая нашу землянку, чтобы скрыть арматуру клетки, и чтобы песок не сыпался на постели, мы обтянули потолок и стены простынями. Так и вид у нее был более приличный и живность на белом фоне хорошо выделялись.
Улёгшись, и подводя итог, прожитого дня, я смотрел в потолок. В одном месте простынь надо мной, изнутри, шевелилась. Было видно, как чьи-то ножки, мелко топают по обратной стороне простыни, пытаясь пробиться между ребрами арматуры. - Саня, подай-ка, мне орудие убийства. - попросил я, наблюдая, за шевелящейся простыней.
- Обнаружена цель? - спросил он, подавая мне ботинок.
- Да.- Ответил я, надавливая ботинком на то место, где шевелилась простынь. Раздался легкий хруст хитинового покрова скорпиона. На простыне выступило мокрое пятно.
- Цель поражена, - сказал Саня.
-Расход: грязная простынь и подошва ботинка, - добавил я.
Убитый в землянке скорпион воспринимался с облегчением. Гораздо хуже, если он успевал куда-нибудь спрятаться. Бегает скорпион быстро, и обнаружить его под темной кроватью, или в запасном выходе землянки сложно. Надо очень осторожно ворочаться во сне. В нашем взводе уже есть двое пострадавших от скорпионов.
- Я не хотел тебя с Вовкой преждевременно беспокоить, - сказал Саня, - но в нашу землянку, кажется, повадилась более крупная живность.
- Ты не шутишь? Хочешь, чтобы я совсем не спал? - тревожно спросил я.
- Нет, не шучу. Где-то, неделю назад во сне я почувствовал, что у меня на груди лежит, что-то тяжелое. Утром подумал, что мне это приснилось, и забыл, а прошлой ночью снова тоже чувство тяжести. Первое, что пришло в голову - змея. От этой мысли проснулся. В землянке темно, голова на подушке запрокинута, груди не видно, а пошевелиться, поднять голову и посмотреть боюсь. Затаив дыхание, лежу в оцепенении, думаю, что предпринять. Поскольку, эта тварь лежит поверх одеяла решил резким движением поднять руки и, ухватившись за край одеяла стряхнуть её на пол. Продумав все движения, так и сделал.
- Змея? - упавшим голосом спросил я.
- Не знаю, но судя по тому, как скоро стал осыпаться песок в запасном выходе, эта тварь передвигается быстро. Когда я включил свет ни под кроватями, ни в запасном выходе уже никого не было, - сделав паузу, Саня добавил - поэтому я и попросил тебя не выключать свет. Надо будет взглянуть на незваного гостя, если он пожалует, в освещенную землянку. Ты со второго этажа поглядывай на меня, может, что-то увидишь.
- Саня, а вдруг, это змея? Ты хорошо осмотрел землянку?
- Вроде ничего подозрительного не обнаружил. - Ответил он.
- А, если у неё здесь где-то нора? - Спросил я, слезая с кровати за спичками, чтобы самому осмотреть тёмные места в землянке. Развернув картонку, внутри которой, находились коротенькие картонные спички, увидел, что их осталось всего две. Прикурить сигарету ими можно, а для освещения они совершенно бесполезны.
- Давай будем спать, - сказал Саня, - до подъема осталось всего четыре часа.
- Спи, а я покурю.
Взяв пачку сигарет "Бельмонт", вышел из землянки. Пока курил, вспомнил, как однажды дома, возвращаясь с рыбалки, решил перепрыгнуть, встретившийся на пути ручей. Разбежался: в одной руке удочки, во второй рыба. Уже, находясь в прыжке над ручьём, увидел за травой, свившихся в клубке гадюк. Пригласительного билета на их свадьбу у меня не было... Чтобы не тревожить их групповой секс я полетел над травой, ловко лавируя между попадавшимися по пути кустами, ни разу не зацепившись за них удочкой. Жаль, что никто из тех, кто не верит в левитацию и сверх способности человека, не видел моего полёта. Очень бы хотелось послушать рассказ очевидца о том, как это выглядело со стороны. Землю под собой я почувствовал только тогда, когда оказался на большой дороге. С тех пор к змеям у меня трепетное отношение.
- Энта мин? - раздался из темноты голос часового Ильюка.
- Свои. - Ответил я.
- Свои круговую оборону занимали, а где вас шайтан носил? - Спросил он, приблизившись.
- К лётчикам в кино ходили.
- У-у-у. - Протянул Ильюк. - Взводный искал вас во время тревоги. Готовьте мыло и походные коврики.
- Мы с ним уже виделись. Обещал показать места зимовки раков. Как ты думаешь: где в Ниле раки зимуют?
- Про раков не знаю, а в роскаряку он вас точно поставит. Злой был.
- Спасибо, земляк. Утешил.
- Какой фильм смотрели? За что страдать будете?
- Смотрели, смотрели да недосмотрели, "Человек - амфибия", - скороговоркой ответил я.
-Нет, я в это время был в караульном помещении, но бабахнуло хорошо. Когда мы выбежали посмотреть, что случилось, к нам уже мчались в трусах, с пистолетами в руках старшина и взводный. Из кабин повыскакивали с автоматами дежурные радисты, а на позиции арабских зенитчиков учинился галдеж. Тогда мне тоже было не до смеха, но вспоминая эту сцену сейчас - весело.
- Представляю, какой фейерверк может случиться в новогоднюю ночь,- сказал я.
-У-у-у, - мечтательно протянул Ильюк. - Пацаны уже нашли подходящего диаметра трубу под ракетницу.
В это время раздался собачий лай. Это подала голос, наша бессменная часовая - собака Димка.
-Начальство зовет. - Сказал он извиняющимся тоном и, перекинув автомат с плеча на грудь, ушел в сторону, откуда доносился собачий лай. Я тоже отправился спать.
Бой часов раздастся вскоре.
Наступило 31 декабря. На утреннем разводе командир взвода дает распоряжения о том, кто заступает на дежурство в радиостанции, кто в караул, кто на хозработы. Для нас это нервный момент. Попасть в такой день в караул, или на кухню никому не хотелось, поэтому мы с тревогой смотрим на взводного. Вот он прошелся строгим взглядом по всему строю, делает небольшую паузу и выносит свой приговор..
- В караул заступают: рядовой Беляев.
- Я!
-Рядовой Селиванов.
-Я!
-Рядовой Швачкин
-Я!
- Начальником караула назначается сержант Воробьёв.
С трудом открывается моя челюсть и прилипший к нёбу язык не утвердительно, а скорее вопросительно произносит, - Я. Не пронесло. Настал час расплаты. Похоже, что моя экскурсия по местам зимовки раков начинается. Дембельский Новый год мне придется встречать новыми приключениям. Вряд ли этот караул будет тихим и спокойным. В голове зазвучал вопрошающий голос из арии Евгения Онегина: "Что день грядущий мне готовит?" - и философски успокаивающий ответ: " Все благо; бдения и сна приходит час определённый". Молодец Онегин. Хорошо сказал про караульную службу. Буду надеяться на благо.
Когда развод закончился ко мне подошел командир взвода.
- Воробьёв, ты, когда поправишь свою антенну?
Действительно, у всех антенны стоят как иголочки, а моя мачта с верхушкой набекрень. Мне самому было стыдно на неё смотреть. Первое колено, на которое крепилась антенна, было деревянным. Наверное, на заводе его хорошо не просушили, а здесь, под палящим солнцем оно высохло и его повело. Все мои попытки выровнять его растяжками заканчивались тем, что на следующий день антенна снова занимала неприглядное положение.
- Я её подправлял уже много раз, но она снова склоняется, - ответил я.
- Пойдем, покажу, - бесстрастным тоном ответил он и это меня обрадовало. А вдруг, он знает какой-то секрет устранения этого дефекта. Мы пошли к антенне и стали делать то же, что я проделывал уже много раз. Никакого секрета не оказалось. Кое-как, устранив наклон, мы пошли в радиостанцию. Взводный придирчиво оглядел все вокруг, заглянул в отсек с аккумуляторами, проверил режимы работы блоков и взял наушники.
- Какие позывные?- спросил он.
- Там "Тельбана" , здесь "Каляма".
Нажав ключ вызова на передатчике, он услышал быстрый ответ.
- Я "Тельбана"
- "Тельбана" я "Каляма". Проверка связи. Как меня слышите?
- Слышу вас хорошо.
- Я вас тоже слышу хорошо.
- А кто это? Смена? - последовали недоверчивые вопросы в наушниках. Мы не знали ни имен, ни фамилий тех, кто был с нами на связи. Своих определяли по голосу, а тут незнакомый голос взводного спровоцировал естественный вопрос.
- Разговорчики! - приказным тоном обрезал он радиста на той стороне. - Конец связи, - и снял наушники.
- Что у них там за расп..дяи сидят? - возмущенно пожаловался он мне. - К нам в дивизию из Союза приехала комиссия по связи. Они, там, у себя в Севастополе, контролируют все наши переговоры, а этот болтает в эфире, что попало. - Кивнув, головой в сторону радиостанции добавил, - предупреди их, чтобы держали язык за зубами. После обеда тебя сменит Ранаев, и готовься заступать в караул. Фахэм?- спросил он, подходя к двери.
- Фахэм, все понятно, - ответил я, облегченно предчувствуя, что контрольная проверка близится к концу. Радостное предчувствие оказалось преждевременным. Выходя, он наткнулся на стоящий в стороне движок генератора электропитания, заглянул в бачок с бензином, вытащил щуп уровня масла и, кажется, остался доволен, затем вернулся к автомобилю, поднял кабину, стал осматривать покрытый песочной пылью двигатель. Покачав головой, произнес: "бардак", и удалился по направлению к соседней радиостанции. Это означало, что решение по устранению бардака он примет позже.
У меня на связи самый удаленный дивизион от аэродрома Каир-Вест. Радиостанция работает на пределе технических возможностей, поэтому и самая высокая, набекренившаяся антенна. Если, охарактеризовать дивизион, с которым я держу радиосвязь, то у него уже есть своя непростая, героическая и, как выразился взводный, расп... ская история. В марте, когда мы прибыли в Египет, они охраняли разгрузку наших судов в Александрии и из ПЗРК подбили гражданский АН-24. В апреле их передислоцировали охранять военный аэродром, и они пропустили пару израильских "Фантомов". Получилось так, что визуальные посты наблюдения их видели, и докладывали об этом, а ни они, ни дивизион, охранявший Каир-Вест "фантомов" не обнаружили. На небольшой высоте они прошли и над нами, оставив за собой шлейфы чёрного дыма. Обошлось без бомбежки. В этом же месяце часовой из автомата случайно застрелил моего коллегу - начальника радиостанции, с которым мы долго мучились, добиваясь приемлемого качества связи. В августе, находясь в засаде в районе Суэцкого канала, они дали наш последний и решительный бой израильской авиации . За один день, совместно с другим дивизионом, ими было сбито пять самолетов противника. Может быть, этот бой и стал толчком к перемирию, которое было подписано уже через три дня. Многие солдаты и офицеры, участвовавшие в этом бою, были представлены к боевым наградам, а командиры дивизионов получили звание Герой Советского Союза. Вот такая, переменчивая Фортуна, сопровождала дивизион, которым командовал К.И. Попов, а на меня была возложена обязанность, обеспечивать его радиосвязью с КП. Дежурили мы круглосуточно через каждый час, проверяя качество связи. Когда объявлялась тревога, сдавали каналы оперативным дежурным и вели контроль переговоров. Это давало нам возможность знать многое из того, что происходило в небе и на земле. Конспирация при переговорах была примитивной. Все переговорщики были под номерами. Не трудно было понять, чем "первый" отличается от "третьего". Не могу сказать, что и мы свято соблюдали правила переговоров. По ночам, нам, находящимся ближе к начальству, радисты из дивизионов задавали вопрос, - Что новенького? Под новеньким подразумевалось одно: когда домой? Порадовать их было нечем.
После ужина идем в караул. Навстречу нам бежит, располневшая на солдатских харчах, собака Димка. Кормить её святая обязанность всех караульных смен. Она полноправный член наших караулов и общая любимица. Маленьким щенком её кто-то подобрал возле кухни и принес к нам на позицию. Не разобравшись с половой принадлежностью, дал ей имя Дембель, которое никак не подходило маленькому, пушистому, игривому существу. Когда Дембель подрос и не стал писать, как кобель, собачке дали другую кличку - Димка. И вот Димка чавкает макаронами и хрустит косточками, а мы выполняем формальности приема-сдачи караула. Караульное помещение маленькое и тесное. Мы сами его строили, из разобранных ящиков из-под оружия и оборудования. Внутри нары, маленький столик и вращающийся стульчик из комплекта радиостанции. Рядом небольшая вышка. Днем караульный сидит на вышке, а ночью ходит по позиции, которая обнесена колючей проволокой. Метрах в тридцати от караульного помещения находится землянка, в которой живут наш старшина и командир взвода. Одной из не уставных, но прилежно исполняемых обязанностей караульного, является информирование о перемещении командиров. Выражаясь жаргонным языком, стучать на командиров, чтобы не быть застуканными врасплох - святое дело караульной солидарности. Часов в десять вечера караульный доложил, что взводный и старшина с какими-то свёртками покинули свою землянку и пошли в направлении домика, в котором жили младшие офицеры нашего КП. Ясное дело, что они там будут встречать Новый год, ну а мы воспользуемся их отсутствием и тоже позволим себе некоторые вольности. Швачкин пошел в землянку и принес оттуда магнитолу "Айва". Это переносное чудо японской техники с компакт кассетами, стереозвуком и радиоприемником очень отличалось от наших советских магнитофонов, ненасытно жующих с бобин пленку тип 2. Привезти домой такой аппарат мечтал каждый солдат, но на бакшишнике ( так мы называли базар) он стоил 30-50 египетских фунтов, а все, причитающиеся нам 15 фунтов за месяц выдавали редко. Давали в основном полтора фунта. Из них надо было заплатить 35 пиастров комсомольского взноса. Оставшихся денег хватало на пачку "Клеопатры" и какую-нибудь сувенирную открытку. Не знаю как, но Швачкин сделал себе такое приобретение, и вот он уже вращает ручку настройки приёмника. Из динамиков доносится то арабская речь, то заунывные восточные песни, а вот знакомый "Голос Израиля" на русском языке, что-то рассказывает про Анвара Садата. С тех пор, как наступило перемирие, наш интерес к вещанию "Голоса Израиля" пропал. Сейчас мы ищем радиостанцию "Маяк", чтобы послушать наши песни и поздравление советскому народу. Швачкин несколько раз прошелся по всем диапазонам пока нащупал пробивающийся сквозь треск голос из Москвы. Как и положено, за несколько минут до Нового года началась трансляция выступления Генерального Секретаря. Брежнев говорил о 100 летнем юбилее Ленина, сотнях построенных новых заводах, самом высоком в этом году урожае, первой колее на Луне, проложенной советским Луноходом.
. С боем курантов в караулку заглянул часовой Сашка Беляев.
-Ну, что там? Новый Год уже наступил? - спросил он.
-Тсс.- Отмахнулись мы от него, увлеченные подсчитыванием ударов курантов.
Когда куранты стихли, и наступила короткая пауза, раздался лязг затвора автомата Беляева. Выставив ствол из караулки, он полоснул в небо трассирующей очередью. Пустые гильзы патронов звонко разлетелись по караульному помещению, создавая дополнительный аккомпанемент, уже звучавшему гимну СССР. Все произошло так быстро и неожиданно, что мне осталось только досадно развести руками. Такого финта от Сашки я не ожидал. Из одной из землянок взмыла в небо сигнальная ракета, затем полетели еще и еще. Стало светло. Ребята стояли на своих землянках, кричали : " Ура, дембель!" и поздравляли друг друга с Новым годом. Я с тревогой смотрел на все это и молил бога, чтобы никому не вздумалось пустить в ход взрывчатку. Тогда меня точно заклюют допросами, но, кажется, все обошлось. Неудачная шутка с подрывом возле станции П-12 не прошла даром. Никто не рискнул её повторить в эту новогоднюю ночь .
В караулке зазвонил телефон. Ну, вот, подумал я: " Это по мою душу". Набрав воздуха в грудь, и резко выдохнув, снял трубку телефона.
-Начальник караула сержант Воробьёв, слушает. - На том конце провода раздался голос взводного.
-Слушай, Воробьёв! - затем шел краткий перечень грехов моей матери, - что у тебя там происходит? Кто стрелял?
-Арабы празднуют наступление Нового года - спокойно отвечаю я, пытаясь все свалить на соседей зенитчиков.
-Арабы говоришь. Ты думаешь, мне не видно, откуда стреляли? За дурака меня держишь!
-Никак нет, товарищ старший лейтенант.
- Я сейчас приду и устрою вам новогодний карнавал.- Сказал он и положил трубку.
"Спасибо, что предупредил" - подумал я. Автоматную очередь он точно не видел, поскольку, в этот момент, наверняка, сидел за столом с поднятым стаканом, а вот место, откуда производились пуски сигнальных ракет, определить мог. Вряд ли он сейчас сюда побежит, не закусив. Так, что у нас есть гарантированных полчаса на то, чтобы замести следы".
-Кто звонил? - спросил Беляев.
- Кривов. Скоро он будет здесь. Собирай гильзы и начинай чистить автомат. - Ответил я.
- Швачкин, концерт отменяется. Забирай свой ансамбль песни и пляски Каирского округа и уноси в землянку. - Сказал я, указывая на магнитолу.
Беляев собрал гильзы патронов и перезаряжает магазин. Вкладывает первый патрон боевой, потом стреляные гильзы и дальше оставшиеся боевые патроны.
- А ты не боишься, что если придется стрелять, автомат заклинит? - спрашиваю его с укором .
-Херня, отобьемся. Есть же еще три полных магазина. - уверенно отвечает он .
-Ну- ну. - Промычал я неодобрительно. - А как заклинивший патрон вытаскивать будешь?
- Клин клином вышибают.
Когда на столе не осталось ни одного патрона, Беляев как-то сник и стал шарить своими большими серыми глазами по полу.
- Что лучилось? - спрашиваю у него.
-Не хватает одного патрона. - Отвечает он растеряно.
Мы обшарили руками весь пол, заглянули во все углы. Гильзы нигде не было.
-Начинай чистить автомат.
Пока Беляев смазывает и тщательно протирает тряпкой детали автомата, я пытаюсь в темноте просеять руками песок возле того места откуда он стрелял. Подбежала Димка. Говорю ей: " Умничка, ты всегда приходишь на помощь. Давай, ищи". Димка сочувственно посмотрела на меня и, поджав хвост, спряталась в караулке под нарами. Наверное, бедняжку напугали выстрелы и крики. Потерявшаяся гильза так и не нашлась, контрольная метка на одном из магазинов Беляева зияла предательской пустотой и свидетельствовала о неполном боекомплекте. Когда он закончил чистить автомат, мы по очереди заглянули в ствол и понюхали автомат.
-Ну, все. Беги на службу и встречай взводного.- Когда его увидишь, кричи громко, чтобы и мы слышали.
- Могу и положить. - Огрызнулся Беляев.
- Не надо. Поздравь его с Новым годом и приведи в благостное настроение. Оно нам здесь очень пригодится.
-Ладно. - Засмеялся Беляев, скрываясь в темноте. - Пусть живет.
Заметно похолодало. В египетской тьме тускло светились окна кунгов радиостанций, а возле землянок мелькали огоньки выкуриваемых сигарет. Никакой радости от наступившего дембельского года в душе у меня не было. Меняются даты в календаре, но почти ничего не меняется в нашей, огороженной колючей проволокой, песочнице. Хочется домой к родным, к друзьям. Как они там? Родные, наверное, пьют шампанское, веселятся, танцуют. Вспомнят ли обо мне? Вряд ли. У нас в торжественные минуты принято поднимать бокал за тех, кому тяжело, а я в письмах пишу, что у меня все отлично. Мол, служу в Москве, хожу в увольнения, бываю на концертах знаменитых артистов и беспокоиться обо мне не надо. В общем, бережно храню военную тайну хотя бы от своих, потому как, враги её давно знают. А друзья? Все наше мушкетерское братство сейчас тоже служит в армии. Может быть, и они сейчас в своих гарнизонах Белоруссии, Венгрии, Чехословакии, ГДР стоят в караулах.
- Стой, кто идет! - Из темноты доносится громкий голос Беляева. Это сигнал для всех о том, что пришел взводный.
Огоньки сигарет, описав пируэты, уткнулись в песок, и, салютовавшие бойцы быстро скрылись в своих землянках. Сейчас они укроются одеялами и будут притворяться спящими, а мне придется держать ответ. Когда силуэт взводного показался в темноте иду ему навстречу. Спокойным, тихим голосом докладываю, что мол, доблестная стража начеку, граждане спят и в Багдаде все спокойно.
- Часовой орет, как будто в штаны ему залез скорпион, а начальник караула вместо доклада шепчет себе что-то под нос.
Возмущаясь, он заходит в караулку придвигает стульчик ближе к столу, открывает журнал караульной службы. Я стою сзади и вижу, что внутри круглого металлического обода, служащего опорой вместе со стульчиком катится гильза патрона, которую мы искали. Согнутые ноги взводного вот-вот нащупают её ботинком.
- Значит, говоришь, арабы стреляли? - Спрашивает он меня, перелистывая страницы журнала. В интонации его голоса я улавливаю какой-то ироничный намёк на то, что ему тоже нравится эта версия.
- Так точно! - Отвечаю я.
- А это мы сейчас выясним. Оружие на стол! - Говорит он.
Кладу на стол свой автомат. Четкими, уверенными движениями он разбирает его, внимательно осматривает детали, подносит к носу, заглядывает в ствол.
-Патроны! - Не оборачиваясь, коротко командует он, собирая автомат.
Достаю из подсумка магазины с патронами и, как бы случайно, роняю магазин на пол. Нагнувшись, осторожно подбираю из-под его ног гильзу, затем магазин. Появилась надежда, что удастся выпутаться. Кладу гильзу в карман и начинаю сдувать с магазина пыль и прилипшие песчинки.
- Что, Воробьёв, руки дрожат? - Слышу насмешливый тон взводного.
- Никак нет. Пластмасса скользкая попалась. - отвечаю я и кладу ему на стол магазины.
Повертев в руках магазины, и убедившись, по контрольным точкам, что все патроны на месте, берет автомат Швачкина.
-Зови остальных. - Говорит мне.
-Рядовой Беляев на посту, а рядовой Селиванов отдыхающая смена. Спит в землянке.
-Зови Беляева.
Это как раз, то, что мне надо. Кажется, удача поворачивается к нам нужным местом. Отойдя от караулки, кричу: "Часовой!"
- Я здесь. - Доносится из темноты.
- Ко мне!
Молча, сую гильзу в руку, подошедшему Беляеву
- Где взял? - Радостно спрашивает он.
- Нашел под стульчиком. Быстро перезаряжай магазин и иди к взводному на обнюхивание.
Беляев достал из подсумка магазины. В темноте не видно контрольных меток и непонятно в каком из них не хватает патрона.
- Беги в землянку и при освещении разберись с патронами. Кривов ждет тебя.
Придерживая рукой подсумок, Беляев побежал в землянку. Озираясь по сторонам, вижу, кто-то идет.
- Стой, кто идет!
- Свои. - Отвечает знакомый голос старшины.
- С Новым годом, товарищ старшина!
- Спасибо. - Отвечает он с укором в голосе. - Уже поздравили. Устроили тут фейерверк.
- Это не мы. - Неуверенно пытаюсь я оправдаться.
- Не мы, не мы. - пренебрежительно, передразнил он меня, проходя мимо. - где командир взвода?
- В караульном помещении.
- Передай ему, - он поднял руку вверх, - чтобы повесил вас за яйца, - затем резко, опустив её вниз, как бы, что-то, стряхивая, добавил - я жду его в землянке.
По жестикуляции и походке было понятно, что, несмотря на принятую дозу алкоголя, он, не в лучшем расположении духа. Может быть, из-за нас офицерская новогодняя вечеринка была испорчена, а может и их разогнало более высокое начальство.
Время идет, а Беляева все нет. Чего он там застрял? Спрятать пустую гильзу в магазине минутное дело. Может опять что-то потерял? Иду ему навстречу. Наконец, вижу проблеск света от открывающейся двери землянки. Ну, слава богу, идет.
- Ты чего там застрял? - Спрашиваю его раздражено.
- Там это...- замялся он. - Селиванов готов.
- Тебя, еще рано менять.
- Ты не понял. Селиванов готов в стельку, в драбадан, в дрова, в зюзю и в камыши, но только не в караул.
- Разыграть меня хочешь? - Спрашиваю у него с надеждой получить утвердительный ответ.
- Нет. - Вздыхает он. - Похоже, что Селиванов сильно перебрал спирта.
- Бляха, муха! - Схватился я в отчаянии за голову. - Вот это и есть : здравствуй, опа - Новый год! Ещё не успел расквитаться с одной бедой, как на голову обрушилась другая. Если, сейчас он унюхает еще и твой автомат нам капец. - Не пукай, преждевременно. - Успокаивает меня Беляев. - Прорвемся. Соревнование по стрельбе мы проводили недавно, поэтому запах будет ощущаться во всех автоматах, а стреляные гильзы я уложил глубоко. Завтра куплю у арабов патроны и заменю их боевыми. Надеюсь, сейчас он не станет разряжать все магазины. К тому же, выпитое спиртное притупило ему нюх.
- Ага. Пока тебя не было прошел, потерявший нюх, старшина.
- Куда пошел?
- В землянку.
- Он что-то сказал?
- Нет. Он только показал, на какой высоте Кривов должен подвесить нас за бубенчики.
Подошли к караулке. Оттуда доносился возмущенный голос Швачкина.
- Я ничего не знаю про ракетницу. Если хотите, я вообще видел её только в кино.
- Но, из чего-то, же запускали ракеты. - Наседал взводный.
- Да, откуда я знаю! Мы были в караулке. - Парировал он.
Швачкин не врал. У нас действительно не было ракетницы. Вместо неё была доска с торчащим острием гвоздя и кусок трубы под патрон сигнальной ракеты.
Толкаю Беляева вперед. Докладывай.
-Рядовой Беляев по вашему приказанию прибыл. - Выпалил он, сидящему взводному.
- Что-то ты долго его искал. - Показал он мне пальцем на Беляева. - Наверное, спал где-то?
-Никак нет. Обнаружили нарушителя. - Отвечаю я.
Взводный удивленно посмотрел меня.
- И где же ваш нарушитель?
- Он просил передать, что ждет вас в землянке.
Взводный, немного стушевавшись, и, поняв о ком, идет речь, протянул руку к автомату Беляева. Разобрав его, дольше обычного разглядывал ствол с одной стороны, потом с другой, направлял на лампочку освещения.
- Когда чистил автомат? - Спросил он Беляева.
- Перед караулом.
- Это заметно. - Хмыкнул он, собирая автомат. - Давай патроны.
Беляев достает из подсумка магазины. Тревожные глаза и пунцовые щеки выдают сильное волнение. Настал момент истины. Вертя в руках пластмассовые рожки, взводный продолжает.
- Я догадываюсь, откуда сигнальные ракеты, но откуда у вас взялась ракетница?
- Ой, товарищ старший лейтенант, не ломайте себе голову. Шум был со стороны арабских зенитчиков. - Отвечаю я ему, избегая слова "стрельба".
- Шум, говоришь? - Снова хмыкнул он. - Вот, утром и подашь мне бумагу с отчетом всех шумов, которые ты видел и слышал. - Слово "шумов" он произнес с лёгкой иронией, затем с видом человека, нашедшего правильное решение, отдал в руки Беляева магазины с патронами и уткнулся в журнал, разглядывая график смены часовых.
-Так, так, так. - Произнес он, барабаня пальцами по столу. - Осталось проверить Селиванова. Веди к нему. - Махнул рукой в мою сторону.
Волну радости, обуявшую меня после благополучной проверки магазинов Беляева, перехлестнула волна тревоги.
-Товарищ, старший лейтенант, там старшина ждет вас в землянке. - Напоминаю я ему с надеждой, что он откажется от посещения Селиванова.
- Подождет.
Молча, идем в темноте к землянке Селиванова. Молю бога совершить чудо и отрезвить бренное тело согрешившего бойца. Чуда не произошло. Тело лежало на кровати по диагонали, благоухало спиртом и бензином. С недавних пор этим "коктейлем" стали приторговывать наши авиатехники, сдавая его в кантин торговцу Анвару. Наивные начальники думали, что если в спирт добавить для запаха и вкуса немного бензина, то его пить не будут. Взводный сразу оценил ситуацию и с укором посмотрел на меня. Прогноз Беляева на то, что выпитое взводным спиртное притупит его нюх, не оправдался.
-Что это?
- Селиванов. - Отвечаю я, опуская голову.
За все время нашего пребывания в Египте ни одного случая пьянства во взводе не было, а тут такое безобразие, да еще и в карауле. Глаза взводного негодующе засверкали .
- Подъем! - Скомандовал он, хватая Селиванова за грудки.
Селиванов открыл мутные глаза, посмотрел на взводного, затем нехотя, покачиваясь, сел на кровать и чуть нараспев произнес.
- Всё! - затем, добавив матерный синоним слова "капец" продолжил, - я свое отслужил. - С трудом, попав пальцами в нагрудный карман, вытащил оттуда газетную вырезку и подал её взводному. - Гречка приказал - сказал он многозначительно, поднимая указательный палец вверх. - Читайте. Уволить до 31 декабря, а 31 декабря уже тю-тю. - Он сделал прощальные взмахи рукой.
Лицо взводного налилось гневом. Он повернулся ко мне.
- От караула рядового Селиванова отстранить. - А ты, - он помахал на Селиванова указательным пальцем, - с завтрашнего дня и до прибытия смены поступаешь в распоряжение старшины. Он обеспечит тебе полный капец.
- Не имеете права. Я свое отслужил. - Заплетающимся языком блеял Селиванов.
- Утром старшина объяснит тебе право, которое ты заслужил. - резко оборвал его взводный, затем обратился ко мне. - А ты, зачем сюда приставлен? Почему не контролируешь поведение подчиненных?
- Он ушел отдыхать совершенно трезвый. Укладывать спать и петь ему колыбельные песни я не обязан. Мальчик уже взрослый. - оправдываюсь я.
- Значит так: я понимаю, что караульное помещение у нас маленькое, специальной комнаты для отдыха нет, поэтому разрешил отдыхающей смене спать в землянке. С сегодняшнего дня никаких землянок. Как хотите, но чтобы бодрствующая и отдыхающая смена находились в караульном помещении. Фахэм?
