Данное произведение от начала и до конца является авторским вымыслом. Любое совпадение с описанными в нём событиями и образами главных героев считать чистой случайностью.
Мишка рос хулиганистым малым и с малолетства частенько подвергался порке отцовским ремнём. А когда он пошёл в школу, к детским шалостям и непослушанию добавилась ярко выраженная лень к учёбе. По этой причине, в его дневнике практически все страницы были исписаны учителями красными чернилами. Последние ставили на вид родителям, что их сынок - конченый лодырь, и они, родители, должны предпринять действенные меры воспитания своего чада. Всякий раз, когда отец обнаруживал подобные записи в дневнике, для сына это заканчивалось очередной поркой.
А когда отец ранней весной семьдесят третьего года погиб, провалившись под лёд во время рыбалки, Мишка совсем отбился от рук. Учёбу забросил, связался с уличной шпаной, начал курить и ругаться матом. Увещевания матери положительных результатов не дали, и закончилось всё тем, что сын пятый класс закончил с двойками в последней четверти и остался на второй год обучения. Вопрос даже стоял о его исключении из школы, но мать слёзно упросила дирекцию школы не делать этого и пообещала более серьёзно заняться воспитанием сына.
Что ей стоило добиться того, чтобы сын изменил своё отношение к учебе, знала лишь она одна. Но, тем не менее, восьмилетку сын закончил и в 1977 году получил на руки свидетельство о неполном среднем образовании, в котором были проставлены исключительно "трояки". Четвёрки имелись лишь по пению и труду.
Пытался поступить в строительный техникум, но вступительные экзамены провалил, срезавшись на сочинении, в котором умудрился допустить больше десятка грамматических и прочих ошибок. Пошёл учиться в ПТУ, где на ту пору ещё принимали документы, поскольку учебное заведение не было престижным среди молодёжи. Не хотели молодые люди быть каменщиками, штукатурами и прочими рядовыми "строителями коммунизма".
За два года учёбы освоил профессию плотника, но поработать на стройках не довелось - весной 1979 года был призван на военную службу. Служил в строительных войсках в Подмосковье. Вместе с сослуживцами возводил казармы и нежилые помещения для военных нужд. А однажды, уже осенью, его с тремя сослуживцами послали на дачу какого-то генерала, где они в течение двух недель возводили подсобные помещения. После этого случая два его "подельника" поехали в отпуск домой. Оно и понятно - оба прослужили больше года, и отпуск им полагался по закону. Ему же, ещё не вышедшему из разряда "молодых", присвоили звание ефрейтора, чем он очень сильно возгордился.
Спокойной и размеренной жизни пришёл конец в феврале 1980 года, когда пришёл приказ откомандировать их роту в Афганистан. Советский Союз второй месяц оказывал интернациональную помощь этой азиатской стране, но военному люду приходилось жить в палатках. Вот, и пришлось ему вместе с сослуживцами заново буквально в чистом поле строить казармы, возводить модули и ангары.
Поначалу было спокойно, и ничто не мешало размеренной работе, но уже ближе к маю воинскую часть, где они тогда собирали очередной модуль для офицеров, душманы обстреляли из миномёта. Убитых и раненых не было, но тот обстрел навёл большого шороха, после чего они на время переквалифицировались в землекопов и стали пробивать в каменистом грунте блиндажи и укрытия. От этой адской работы Михаил набил себе на ладонях кровавые мозоли, за что получил нагоняй от ротного.
Первая смерть в их подразделении случилась девятого мая. Его напарник Фёдор скоропостижно скончался прямо на стройке. Позже поговаривали, что он с детства был сердечником, и тяжёлая физическая работа ему была противопоказана. Видимо, на состоянии его здоровья сказался тот самый долбёж земли кайлом и строительным "карандашом".
А потом к ним повадился ходить местный абориген в возрасте лет тридцати от роду. Встанет неподалёку от КПП и стоит так с протянутой рукой, что-то гнусавя себе под нос. Солдаты жалели убогого - кто кусок хлеба в протянутую руку сунет, а кто и банку тушёнки презентует. Афганец брал всё, каждый раз раскланиваясь и бормоча одному ему известные слова благодарности.
Но однажды на построении подразделения выступил особист, сообщивший ошеломительную новость. Оказалось, что этот дивана - вовсе не дивана, а самый, что ни на есть, душманский шпион. Об этом он сам узнал от местных хадовцев, не первый месяц разыскивающих мнимого придурка.
- Если этот мудак ещё раз появится возле части, задержать немедленно! - подытожил контрразведчик. - А если я узнаю, что кто-то из вас втихаря продолжает его подкармливать да при этом свои языки распускать, под трибунал пойдёт!
С его слов выходило, что мнимый блаженный неспроста торчал возле части, всё что-то высматривая и вынюхивая. И только сейчас стали понятны участившиеся обстрелы из "зелёнки", которые странным образом всегда совпадали с его появлением возле части. А ещё "контрик" сообщил, что этот дивана до Саурской революции обучался в Союзе и свободно владеет русским языком. Ему ничего не стоит из обрывков разговора между шурави собрать нужную информацию о планах на будущее, после чего он сообщал об этом моджахедам. А те, в свою очередь, совершали нападения на колонны и обстрелы военного городка.
Но с того дня дивана больше не появлялся возле их части, словно сквозь землю провалился. Наверно, почувствовал, что на него началась охота, а, может быть, и предупредил кто. Среди афганцев, засевших в государственных структурах, предателей хватало.
Весной 1981 года у Михаила подошёл срок окончания службы, но случилась "дембельская" работа, и домой он вернулся только в конце июня. До конца лета отдыхал от трудов ратных, нигде не работал, и однажды мать, глядя на то, как он частенько появляется дома навеселе, упрекнула его в том, что не может больше содержать дармоеда.
Поначалу устроился на работу в одну строительную организацию, возводившую жилые дома в Астрахани, а несколько лет спустя перевёлся на работу в другую, вновь созданную, занятую на строительстве объектов в посёлке Аксарайском, где было открыто крупнейшее в Европе газоконденсатное месторождение. Работа была знакома ещё по Афгану - возводили сборно-щитовые дома для сотрудников строящегося газоперерабатывающего завода.
Деньги платили немалые, и теперь уже он стал основным кормильцем в семье. Мог позволить себе приобретать дорогостоящие вещи и жить на широкую ногу. В свободное от работы время, а она осуществлялась вахтовым методом, мотался по ресторанам, сорил деньгами на малознакомых девушек и собутыльников. Однажды, будучи сильно пьяным, был избит неизвестными грабителями. Те не только изрядно отбуцкали его, но и отобрали всю имеющуюся в карманах наличность.
После этого случая немного приутих, стал жить скромнее. Тем более, что на "стройке века" был объявлен "сухой" закон, и те, кто был замечен в нетрезвом виде или с перегаром, могли запросто лишиться работы.
Чуть позже их строительную организацию перевели в Астрахань, и задействовали на строительстве многоэтажных жилых домов. Практически до конца двадцатого века они строили панельные дома и возвели их не одну сотню. Может быть, и дальше бы их строили, но из Москвы поступило распоряжение о "замораживании" строек, и резко сократилось централизованное субсидирование. Начались сокращения работников СМУ, и в первую очередь, на улице оказались простые работяги, в числе которых был Михаил.
Пытался устроиться на работу по профессии, но на ту пору многие строительные организации оказались на грани банкротства, либо вообще прекратили своё существование. Помыкался Михаил в поисках работы, но ничего путного не нашёл. В итоге устроился работать в небольшую строительную фирму, возглавляемую выходцем с Кавказа. Когда в Чечне началась война, тот сбежал с семьёй из Грозного и несколько лет был директором завода ЖБИ в Астрахани. Но так уж получилось, что завод обанкротился, и тогда он решил создать свою собственную строительную фирму.
Пять лет Михаил "горбатился" в этой фирме, получая зарплату "в конверте". В итоге, после капитальной проверки налоговыми органами, налоговая полиция возбудила против хозяина фирмы уголовное дело, но привлечь к уголовной ответственности его так и не смогли. Он попросту сбежал в Чечню, где на ту пору наступил мир. Разыскивать его не стали, а вот самой фирме пришёл конец. Всё её имущество было распродано с молотка внешним управляющим, а вырученные деньги пошли на погашение имеющихся долгов по налогам.
И опять Михаил оказался не у дел. На этот раз устроиться на работу по специальности было намного труднее, и вновь, как и прежде, жить пришлось на пенсию матери. А та, в свои шестьдесят семь лет, здоровьем не блистала. Полуголодное военное детство сказалось на всех её давних "болячках". И наступил такой день, когда её парализовало. Почти месяц он мучился, ухаживая за ней. Так намаялся, что начал молить Бога о её смерти.
Ему ещё повезло, если так можно сказать. Многие годами мучаются, ухаживая за "паралитиком", а есть и такие, кто, не выдержав свалившихся на их плечи трудности, сдают больного родственника в хоспис или дом инвалидов.
Мать скончалась аккурат на его сорокапятилетие, и вместо того, чтобы отметить круглую дату своей жизни, он вынужден был заниматься похоронами. На кладбище обратил внимание на одного из могильщиков. Что-то до боли знакомое промелькнуло в личности этого жилистого мужика.
После поминок, на которые пришли соседи по дому, с кем мать зналась все эти годы, он, ни с того, ни с сего, стал разглядывать свой армейский дембельский альбом. И надо же было такому случиться, на одной из фотографий он увидел того самого могильщика.
То был Васька, его однополчанин, с которым он вместе призывался, и все два года прослужил в одной воинской части. Так сильно захотелось встретиться с ним вновь, что на следующее утро, пойдя на кладбище, дабы по старинному христианскому обычаю позавтракать на могиле усопшей, по завершению обряда стал разыскивать бывшего сослуживца.
Нашёл его практически сразу же. Вместе с другими могильщиками он стоял возле одноэтажного здания, где размещалась администрация кладбища. Когда Михаил, поздоровавшись со всеми, назвал его по имени, тот несколько удивился, но уже через минуту оба тискали друг друга в дружеских объятиях. А чуть позже Михаил помогал другу рыть могилу. Василий пожаловался, что его напарник несколько дней тому назад бесследно исчез, и пока на работу не оформят другого человека, ему одному приходится отдуваться за двоих. А когда он узнал, что Михаил в данный момент нигде не работает, предложил ему пойти в напарники.
- Ты не думай, что работа землекопа на кладбище самая отпадная, - уверял он. - Ты знаешь, сколько я имею от рытья могил? На круг солидная сумма получается, и это, не считая других хаиров, поступающих от заказчиков. Так что ты ничего не потеряешь и зарабатывать будешь больше, чем когда горбатился на частника или работал на государство.
Долго убеждать Михаила не пришлось, и уже на следующий день он подал документы в похоронную контору. Лишних вопросов там задавать не стали и оформили на работу за один день, а уже на следующий он вместе с Василием, долбя слежавшийся глинистый грунт на кладбище, выкопал пару могил. Правда, со второй могилой было намного легче, поскольку она уже копалась ранее, и сейчас в неё должны были подзахоронить близкого родственника ранее усопшего человека. Когда докопались до гроба, свою работу закончили, слегка присыпав землёй его крышку.
- Ты смотри, не наступи на гроб, - предупредил Василий. - Он может быть уже подгнившим, ненароком провалишься в него, а это дурной признак - оказаться ногами в чужом гробу.
Так началась у Михаила кладбищенская "эпопея" в жизни. Бывали дни, когда они выкапывали по три могилы за день, но в таких случаях приходилась работать весь световой день. Хуже всего было зимой. Промёрзший грунт приходилось заблаговременно отогревать, сжигая старые автомобильные покрышки. В такие дни больше одной могилы выкопать не удавалось. Но, тем не менее, за выполненную работу им платили хорошие деньги, а после этого они ещё частенько ездили вместе с родственниками покойного на поминки, где их не только кормили и поили, но еще давали с собой спиртное или небольшую сумму денег. В таких случаях к процессу закапывания могилы присоединялась парочка других землекопов, свободных от рытья могил.
Иногда, когда они копали очередную могилу, к ним подходил мужичок лет пятидесяти пяти. Его Михаил заприметил с первых дней своего появления на кладбище. Слегка сутулый, с солидным животом, он постоянно обретался возле кладбищенской церкви, говоря проходящим мимо него людям слова приветствия. При этом он произносил слова незамысловатой молитвы. В отличие от остальных попрошаек, в том числе, цыган и обычных бродяг, он никогда не протягивал руку, выклянчивая подаяние. Но, тем не менее, именно ему, в первую очередь, прихожане давали не только мелочь, но и купюры. А порой Михаил замечал его среди присутствующих на поминках. И никто не гнал его оттуда, не спрашивал, что он там делает, если не был знаком с покойным. К блаженным в России исстари относились со снисхождением и даже с неким уважением.
А то, что этот человек был не от мира сего, свидетельствовал хотя бы тот факт, что слово "Здравствуйте!" он всегда произносил с искажением. Ну что можно было подумать о человеке, который улыбаясь вам в лицо, протяжно говорит: "Здластвуйте!", при этом усердно крестясь и низко кланяясь.
Однажды, когда вырыв очередную могилу, они устроили небольшой перекур, к ним подошёл этот самый блаженный. Широко улыбаясь, он произнёс неизменное "Здластвуйте!", на что Михаил в ответ съязвил: "И вам не хворать".
Не говоря ни слова, мужик удалился и стал бродить среди могил, словно отыскивая чьё-то захоронение.
- Ты с Кузьмичом поосторожней будь, не хами ему, - заметил Василий. - Он хоть и не в себе, но не настолько, чтобы считать его круглым идиотом. Ещё тот прохиндей.
- А почему ты так считаешь? - поинтересовался Михаил.
- Да, есть основания так считать, - уклончиво произнёс Василий. - Ты на кладбище человек новый, а я здесь довольно долго обретаюсь. Много чего видел и слышал.
Он замолчал, думая о чём-то своём, но, не выдержав, продолжил.
- Уже много лет на этом кладбище такие дела происходят - мама не горюй! Вот как ты думаешь, почему мы сегодня копали могилу, в которой уже лежит покойник?
- Ну, наверно родственник его помер, вот и кладут в одну могилу.
- Наивный ты человек, - усмехаясь, ответил напарник. - Даю голову на отсечение, что эта могила разрытой ещё несколько дней простоит. Ты обратил внимание, что, кроме покосившегося креста, на могиле ничего больше нет? Ни памятника, ни ограды. А это о чём говорит?
- О чём?
- Да о том, что за могилой долгое время никто не ухаживал и ухаживать не собирается. Наверняка все родственники умершего сами давно ушли из жизни, и могила стоит заброшенной. А ты говоришь про какое-то подзахоронение. Вот запомни фамилию человека, что раньше был здесь похоронен, и через несколько дней приди на могилу, и посмотри, кого в неё захоронили. Наверняка будет совсем другая фамилия, а этот крест с фамилией ранее захороненного человека вообще исчезнет. И вот что интересно, не мы будем зарывать эту могилу, а совсем другие люди. Может, даже не кладбищенские землекопы.
- Почему так?
- А ты не догадываешься?
- Понятия не имею.
- Если бы ты работал здесь лет десять тому назад, то наверняка догадался без моей подсказки. Тогда в такие могилы хоронили кого угодно. Порой в них бандиты прятали убитых ими людей. Замочат где-нибудь на стороне, а труп везут на кладбище. Милое дело - закопали, поставили крест с именем какого-нибудь бедолаги, а то и вообще оставят крест с фамилией прежнего покойника, и концы в воду. Но больше всего на таких бесхозных могилах кладбищенское руководство делает большие деньги. Очень часто денежные люди готовы выложить кругленькую сумму, лишь только за то, чтобы их родственник был захоронен в престижном месте, ближе к воротам кладбища и храму и неподалёку от центральной аллеи.
- Это что же, получается, покойников кладут аж в два слоя?
- Бери больше, - усмехнулся Василий, - в два слоя хоронили лет пять тому назад, а сейчас уже в три!
- Так это же целая кладбищенская мафия получается.
- А ты как думал! Когда на человеческом горе можно зарабатывать большие деньги, мафия своего не упустит.
- Куда же смотрят милиция и прокуратура? За такие дела всё кладбищенское начальство можно запросто упрятать за решетку.
- А туда и смотрят. Менты сами замешаны в этих тёмных делишках. Ты, наверно, слышал про "чёрного полковника" из РУБОПа, которого в прошлом году повязали за убийства и прочие тяжкие преступления? Так вот, его люди тоже закапывали на кладбище трупы убитых ими людей. Прокуратура пыталась разобраться во всех этих махинациях с захоронениями, но когда начала проверку кладбищенской документации, в помещении, где та хранилась, случился пожар, и проверять было уже нечего.
Некоторое время помолчав, Василий близко склонился к Михаилу, и, перейдя на полушёпот, произнёс:
- А про то, что я тебе сейчас расскажу, ты должен сразу же забыть и никому об этом не рассказывать. В противном случае, не сносить тебе головы, если кому проболтаешься.
Лично я считаю Кузьмича, того, что подходил к нам недавно, если не главарём кладбищенской мафии, то уж точно "смотрящим". Витёк, который до тебя работал вместе со мной, два года тому назад поехал с семьёй на Черное море отдыхать. И вот однажды, проходя мимо крутой гостиницы в Сочи, он увидел, как из навороченной тачки вышел наш Кузьмич. Но это был не тот человек, которого все мы привыкли видеть на кладбище, а совсем иная личность. Кипенно белый костюм, шикарные штиблеты, и тёмные очки на физиономии. Витёк не сразу признал в этом человеке нашего Кузьмича, а когда тот заговорил с шедшим рядом человеком, по виду телохранителем, то заметил блеснувшие во рту золотые зубы. Полный рот золотых зубов! И куда у него сутулость исчезла, словно не было её никогда. А чуть позже по Сочи пошел слух, что в той гостинице была сходка воров в законе, на которой они обсуждали проблемы дележа территорий и назначения новых "законников". И что ведь интересно, местная милиция никак не отреагировала на этот "сходняк" и не разогнала его, как она это обычно делает в других городах.
Когда Витёк вернулся в Астрахань, он рассказал обо всём увиденном нашим мужикам. Те сначала не поверили ему, но, сопоставив факты, пришли к выводу, что он видел в Сочи именно нашего Кузьмича. У того тоже полон рот золотых зубов, да и исчезал он с кладбища как раз в те самые дни. Кстати, он и ранее частенько исчезал, и поговаривали, что он ездит куда-то отдыхать от трудов праведных.
А потом Витёк исчез. Словно и не было его в этой жизни. Родственники заявили в милицию, но та особо не шустрила. Так и остался он в числе без вести пропавших. Но лично я так думаю, что кто-то цинканул Кузьмичу о том разговоре, а, может быть, он сам этот разговор подслушал, вот и убрал нежелательного свидетеля, и вполне возможно, что лежит сейчас Витёк в одной из могил на этом кладбище, которую сам же и вырыл. Так что, ещё раз предупреждаю - никаких разговоров при Кузьмиче и при посторонних людях о нём не веди. Иначе накличешь беду на свою голову.
- Так что же это получается, наш Кузьмич и не дивана вовсе, как тот душманский шпион, про которого нам в Афгане говорил особист, а ещё тот, засланный казачок?
- Вот именно! Поэтому, я и сказал, чтобы ты забыл про наш сегодняшний разговор и даже не пытался что-либо выяснить.
- Но если он действительно "законник", то наверняка не единожды бывал на зоне. В противном случае, кто бы стал его короновать? А если он там сидел, то все воры в законе "расписные".
- А ты видел его хоть раз обнажённым?
- Нет.
- Вот и никто другой не видел, поскольку он круглый год по кладбищу щеголяет в своём замызганном лапсердаке. А то, что у него на пальцах нет "опознавательных знаков" уркагана, это ещё ничего не значит. Он их мог запросто свести, а мог вообще не делать.
Памятуя об этом разговоре, Михаил стал более внимательно относиться к Кузьмичу и, когда слышал от него неизменное "здластвуйте!", отвечал широкой улыбкой и произносил короткую молитву "О здравии".
Но что-то его всё-таки беспокоило. Ведь если этот мнимый блаженный действительно является главой кладбищенской мафии, то сколько ещё бед он может принести окружающим людям! А однажды, когда Михаил ехал в маршрутном такси, он заметил бредущего по улице Кузьмича. Он попросил водителя маршрутки остановиться чуть поодаль и, перейдя на другую сторону улицы, стал незаметно следить за Кузьмичом. А тот, пройдя ещё метров двести, свернул в проулок, по обе стороны которого за высокими каменными заборами расположились добротные коттеджи. Оглянувшись по сторонам, Кузьмич открыл металлическую калитку и скрылся во дворе.
Михаил решил посмотреть, куда же он вошёл и, изображая из себя уличного зеваку, не спеша пошёл по проулку. На заборе крайнего двора он заметил надпись: "переулок Цветочный". Дойдя до ворот, за которыми скрылся Кузьмич, на кирпичной стене увидел эмалированную табличку с цифрой "8". То был номер дома, в котором, судя по всему, жил мнимый блаженный. Михаил перешёл на другую сторону улицы и, глянув поверх забора, увидел добротный двухэтажный особняк, построенный из жёлтого отделочного кирпича.
"Как минимум, лимонов на десять потянет! - машинально подумал он. - И откуда только у обычного попрошайки такие деньжищи? А, может быть, это вовсе и не его дом, а какого-нибудь его знакомого? - продолжал размышлять доморощенный филёр".
Ещё несколько минут он так и стоял, о чём-то размышляя, а потом, словно спохватившись, двинулся в обратный путь. Теперь он точно знал, где находится "берлога" Кузьмича. Одного он не мог знать, что его дом и все подходы к нему были напичканы видеокамерами и, когда хозяин появлялся дома, то первое, что он делал, прежде чем заниматься другими делами, в режиме ускоренной прокрутки просматривал сделанные в его отсутствие записи со всех камер. На одной из них, установленной под коньком крыши, он заметил человека, внимательно рассматривающего его дом. Увеличив изображение, сразу же узнал в нём могильщика, с которым виделся на кладбище почти ежедневно.
На следующий день, копая очередную могилу, Михаил поведал Василию о своих похождениях, красочно расписав всё, что видел накануне. Они так увлеклись разговором, что не заметили как к ним подошёл Кузьмич. И только когда услышали за своими спинами "Здластвуйте!", оба от неожиданности вздрогнули. Стало быть, Кузьмич мог слышать весь их разговор о себе, а это ничего хорошего им не сулило.
Но Кузьмич сделал вид, что появился только что и, держа в руках початую бутылку водки передал её Василию со словами:
- Я только что велнулся с поминок, и лодственники покойного отдали мне эту бутылку с водкой. Сам-то я не пью спилтное, но лаз дали, то глех отказываться. Возьмите её, помяните лаба Божьего Николая. Вот тут у меня пала кусков пилога и пластиковые стаканы есть - белите на закуску. Сам-то я есть не хочу, на поминках холошо наколмили. Пейте, ешьте, не стесняйтесь.
Оприходовать халявный "презент" решили по завершении рытья могилы, а когда работа закончилась, содержимое бутылки осушили за один присест. Уже когда допивали последние капли спиртного, у обоих произошло помутнение рассудка. Угасающее сознание Михаила выхватило картинку, как какой-то бродяга, подобрав пустую бутылку вместе с пластиковыми стаканчиками, сунул их в пластиковый пакет и быстро удалился.
Их окоченевшие трупы обнаружит случайный человек, пришедший рано утром на могилу родственника. Сообщит о страшной находке охраннику, стоящему возле кладбищенских ворот, а тот, в свою очередь, вызовет милицию.
Возбуждать уголовное дело не стали, поскольку вскрытие показало, что оба скончались от отравления палёной водкой. Где они её раздобыли, и где распивали, так и не удалось выяснить, но на месте обнаружения трупов ни пустой бутылки, ни какой другой тары, найдено не было.
Михаила и Василия схоронили в один день. Все расходы на похороны и поминки взяла на себя администрация кладбища. По христианскому обычаю отпевали в храме при кладбище. Когда священник читал заупокойную молитву, позади прихожан, слегка облокотившись о стену, стоял Кузьмич.
Истово крестясь, он тихо бормотал слова одному ему известной молитвы.
*Дивана (дари) - душевнобольной человек, в просторечии - придурок
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
