ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Воронин Анатолий Яковлевич
Глава 10. Горькое похмелье

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.77*15  Ваша оценка:

   Глава 10. Горькое похмелье
     
      Утро следующего дня выдалось смурным во всех отношениях. От чрезмерной дозы выпитого накануне спиртного, внутри черепной коробки стоял невообразимый гул, а рефлекторно сокращающаяся диафрагма живота провоцировала позывы выброса содержимого желудка наружу. Пытаясь привести себя в божеский вид, я в буквальном смысле слова выкарабкался в общий коридор, где еще с вечера заметил висящие на стене рукомойники, со стоящими под ними помойными ведрами. Машинально сунув голову под один из рукомойников, я сделал ею резкое движение вверх, полагая, что тут же буду облагодетельствован струёй отрезвляющей студеной воды. Но, не тут-то было, рукомойник был пуст, как и два его собрата висящие по соседству. А организм уже не мог больше ждать, и широко раскрыв рот я стал "пугать" своим рыком помойное ведро.
      В тот момент в голове витала одна единственная здравая мысль - не залететь. Ведь если меня за этим неблаговидным занятием застанет кто-нибудь из высокого руководства, объясняться придется по полной программе. Но именно в этот момент я вдруг ясно вспомнил о пропавшем накануне пистолете, и мне стало еще муторней. Почему-то вдруг в сознании ясно всплыла картина "Петр Первый допрашивает своего сына Алексея". На мгновение представил, как стою, низко склонив голову перед генералом Шумовым, и выслушиваю от него весьма нелесные высказывания, которые в итоге заканчиваются сакраментальной фразой - "Ты уволен!"
      Отлично осознавая всю серьезность ситуации, я решил заново пройтись по вчерашним местам "боевой славы". Для начала спустился на первый этаж и выйдя на улицу подошел к стоящей неподалеку "шахе" моих попутчиков. Умар с Турпулом уже бодрствовали, слушая музыку по автомагнитоле. Поначалу я не решился говорить им о своей проблеме, но в процессе разговора так уж получилось, что уйти от откровения мне не удалось. Умар рассказал мне в деталях о моих вчерашних похождениях, и о том, как я пытался их напоить халявным коньяком. Был ли при мне в тот момент пистолет, они не помнили, поскольку, сидел я на заднем сиденье, и им не было видно - была ли у меня вообще кобура.
      Ощупав заднее сиденье, на котором лежала куртка Умара, и внимательно осмотрев пространство между передними сиденьями, пистолета я нигде не обнаружил. Стало быть, не здесь я его потерял. А может быть, и не потерял его вовсе, а действительно, стащили его у меня спецназовцы, пока я вместе с ними пьянствовал. Еще вечером один из жильцов нашей комнаты вдруг вспомнил, что у "СОБРов" совсем недавно был какой-то инцидент с утратой оружия. А что, забьют номер на моем пистолете, и скажут, мол, найдено пропавшее оружие, вот только немного поврежденное, а потом сактируют и спишут его на боевые потери. А мне отчитываться перед своим начальством по полной программе, о том, как я профуфырил свое табельное оружие. Однозначно, надо идти с "СОБРами" тёрки тереть.
      Я уже вылезал из машины, как Умар вдруг вспомнил, что накануне вечером, перед тем как возвращаться в школу, я заскакивал в стоящий неподалеку от неё туалет. А чем черт не шутит, может, я его действительно там обронил. Затеплившаяся было надежда найти пистолет в отхожем месте, улетучилась после того, как я самым тщательным образом исследовал данное сантехническое сооружение. В ход пошла длинная сучковатая ветка, которую я отломал от стоящего рядом с туалетом тополя. Словно опытный сапер я сантиметр за сантиметром прощупал лежащие в отхожей яме человеческие экскременты, но ничего существенного так и не обнаружил. Свои "поиски" я прекратил после того, как снаружи стали стучать кулаками по двери, и громко возмущаться моим эгоизмом и неуважением к окружающим. Нашлись и такие, кто порекомендовал мне пользоваться развалинами сзади школы, куда ходят все кто страдает запорами или поносом.
      У "СОБРов" я тоже ничего не добился. Наезд по поводу того, что они причастны к краже оружия, мужики пресекли моментом, и порекомендовали мне поменьше пить "какаву", иначе мозги могут вообще расплавиться. Крыть в ответ было действительно нечем. По какому разу пришлось заново обходить всех постояльцев нашей комнаты, но все они отмахивались от меня как от назойливой мухи. Что делать, как поступить в сложившейся ситуации, в тот момент я не мог даже представить. В голову лезли дурные мысли, вплоть до самоубийства, но я их отметал, надеясь в душе на то, что паршивая ситуация, в которую я попал, рано или поздно разрулится сама собой и пистолет обязательно найдется. Я еще раз перетряхнул все свои вещи, тщательно обыскал кладовку, куда накануне нырял за спиртным, но все было тщетно.
      Обещанное накануне совещание, на котором мне предстояло представиться генералу, не состоялось по "техническим" причинам. Не заезжая в школу, генерал с утра укатил в ГУОШ, где проводилось расширенное совещание руководящего состава всех силовых ведомств. Приехавший на работу Володя Данилов, обратив внимание на то, в каком состоянии я пребываю, порекомендовал не появляться до конца дня на публике, заверив при этом, что всю текущую работу они сделают без моего участия.
      Уже возвращаясь обратно в наш "кубрик", я столкнулся с Умаром.
      - Ну что, может быть, мы все-таки смотаемся в город, посмотрим как там наши дома?
      Я только на секунду представил, как буду мотаться по городу без оружия, в компании чеченцев, и мне стало совсем дурно. Нарвись на боевиков, мне не то чтобы отстреливаться от них - застрелиться будет не из чего.
      Однако, как говориться - уговор дороже денег, и обещанное надо было выполнять. В противном случае в лице Умара и Турпула я буду смотреться обычным болтуном, или того хуже - трусом. Предупредив Володю о том, что ненадолго уезжаю в город по личным делам, я сел в машину, и мы покатили навстречу неизвестности.
      По сравнению с тем, что я увидел накануне, в центральной части города людей было несколько больше. Но и там они словно неприкаянные призраки бродили по пустынным улочкам, заваленным строительным мусором от разбитых домов, волоча за собой разнокалиберные тележки, груженные нехитрым скарбом.
      "Словно беженцы во время Великой отечественной войны" - отметил я про себя. За потянувшимся слева от нас каменным забором виднелись корпуса какого-то промышленного предприятия. Я подивился тому, что практически все строения были целыми. Разве что частично выбитые стекла в окнах, да дыры в крышах, свидетельствовали о том, что война не прошла мимо них. Не пострадала и высокая кирпичная труба, торчащая посреди заводских корпусов.
      - Завод "Красный Молот" - вслух заметил Турпул. - До войны Дудаев здесь наладил выпуск автоматов местного розлива - "Борз" называется. Но, говорят, не очень-то он был хорошим, и его можно было свободно прикупить возле центрального рынка. Я тоже мог его купить, но зачем он мне - лишний геморрой.
      Я вдруг отчетливо вспомнил разговор, состоявшийся накануне в нашей комнате. Кто-то из собеседников рассказал, что "Красный молот" в советское время работал на ВПК и выпускал продукцию сугубо военного предназначения. Когда началась "прихватизация" завод оказался не у дел, и на нем начали выпускать запчасти к сельскохозяйственной технике и прочий ширпотреб. С приходом к власти в Чечне Дудаева, завод вообще встал и бездействовал больше года. Но потом какой-то местный Кулибин изобрел тот самый пистолет-пулемет "Борз" и его выпуск поставили на поток на "Красном Молоте". Поговаривали, что еще до девяносто первого года его собственником стал кто-то из высокопоставленных лиц в Москве, который реально так и не смог распорядиться своим приобретением. Когда начались бомбежки и обстрелы города, в войска поступил странный приказ - завод не разрушать. Чтобы хоть как-то выбить засевших на его территории боевиков, артиллеристы вместо снарядов использовали болванки, какие обычно используются на учебных стрельбах. По всей видимости, дыры в крышах заводских корпусов и были оставлены теми самыми болванками. Если бы это были настоящие снаряды, то от прямого попадания их в строения от тех не осталось бы камня на камне.
      Буквально сразу за заводом стояло девятиэтажное здание, фасадная часть которого была отделана ажурным орнаментом из железобетона и металла. В свое время дом был в два раза длиннее, но сейчас половина его, словно острым лезвием отрезанная от остальной части здания, огромной кучей мусора покоилась на фундаменте.
      - А это что за здание? - поинтересовался я.
      - Дом Печати, - ответил Турпул. - Обрати внимание налево.
      Я посмотрел туда, куда он указывал. Сразу за Домом Печати раскинулся парк, большая часть стволов деревьев была посечена и даже расщеплена осколками бомб и снарядов. Практически вся территория парка была изрыта окопами и воронками от бомб. Остатки разбитой военной техники свидетельствовали о том, что еще совсем недавно на этом месте шли сильные бои.
      - Самый первый бой здесь произошел еще в ноябре прошлого года, - заметил Турпул. - Ты наверно знаешь про тот случай с походом на Грозный колонны танков. Это когда Автурханов, Ходжаев и Гантамиров при содействии гэбэшников сфаловали вояк, пообещав им златые горы и халявные деньги за то, что они доедут до Дудаевского дворца и предъявят ему ультиматум. Ага, доехали! Я смотрел тогда по местному телевидению, как все это происходило. Танкам дали возможность доехать до этого места, а потом сожгли из гранатометов. Пятнадцатилетние сосунки выскакивали из канализационных люков, стреляли в танки сзади, и обратно исчезали в люках. Для них это было что-то вроде забавы, но народу военного они тогда угробили предостаточно. Это был образцово-показушный расстрел. Дудаев сказал после этого, что у него своих танков на целую армию хватит, и ему не нужен чужой металлолом. Судя по тому, что я сейчас вижу, под новый год ваши военные еще раз наступили на старые грабли. Почему так думаю? В начале декабря я понял, что добром все это не кончится, и свалил из города. Так вот, тогда воронок и окопов в парке практически не было. Только подбитые танки стояли, которые сдвинули с дороги, чтобы они не мешали ездить по дороге. А сейчас, вон сколько всего понаворочено.
      Пока мы ехали вдоль парка, я обратил внимание на одно обстоятельство - ни на одном из канализационных люков не было чугунных крышек. По всей видимости, их действительно поснимали еще до того, как пошла та самая танковая колонна "оппозиционеров", а потом просто забыли вернуть на место, или же попросту своровали и сдали в металлолом.
      Проехав мимо парка, мы свернули влево, и моему взору открылся широкий проспект, по центру которого пролегала пешеходная дорожка, с растущими по обеим сторонам деревьями. В самом начале проспекта стоял гранитный памятник изображающий трех стоящих в полный рост мужчин держащих друг друга за руки. Голова у одного из персонажей этой скульптурной группы отсутствовала. По всей видимости, её оторвало в результате прямого попадания снаряда.
      - Проспект Победы - фактически, самая центральная улица Грозного, - констатировал Умар. - В советские времена здесь жили партийные шишки, и прочая блатата, которая во все времена была при бабках.
      Я с любопытством разглядывал в окна машины всё то, что осталось от бывшего жилья ушедшей в небытиё номенклатурной элиты Чечено-Ингушской АССР. Пожалуй, именно эта часть города больше всего пострадала от бомбардировок и обстрелов, поскольку потолочные перекрытия большинства из стоящих на проспекте домов, были деревянными, и при попадании в дом бомб или снарядов, его внутренности выгорали дотла, и оставались лишь закопченные стены с глазницами пустых оконных проемов.
      На верхнем этаже одного из таких домов я увидел огромные буквы, сложенные в словосочетание "До моды". Буква "М" в первом слове видимо отвалилась во время бомбежки, и теперь бывший городской Дом моды недвусмысленно намекал на то, что было во времена, когда моды еще не было. На фоне всеобщих разрушений еще абсурдней смотрелся лозунг "Миру - мир", красовавшийся на крыше дома напротив.
      Мы свернули с проспекта направо и оказались возле центрального городского рынка. Точнее сказать, рядом с тем, что от него к тому времени сохранилось. В железобетонных стенах трех панельных высоток, стоящих напротив него, зияли дыры от прямого попадания в них снарядов и ракет.
      - Вот здесь, возле этих самых домов, до войны продавалось оружие, - пояснил Турпул. - Можно было запросто прикупить не только пистолет, но и автомат, и пулемет, и кое-что покруче. Но бизнес этот был весьма рискованным для самого покупателя, потому как продавцы оружия были повязаны с бандитами, которые отсиживались в сторонке, дожидаясь пока покупатель расплатится за покупку и начнет сваливать с базара. Если это был какой-нибудь посторонний лох, он не успевал дойти до ближайшего угла, как его догоняли эти бандюки и под видом ментов начинали прессовать за незаконное ношение оружия. Припугнув более крутыми мерами, они отбирали у него не только купленный ствол или боеприпасы, но и все наличные деньги. Потом этот ствол обратно возвращался к продавцам, и его вновь выставляли на торги. Круговорот оружия приносил шальные деньги тем, кто за всем этим стоял. Особенно много оружия на базаре было в девяносто третьем году, когда были разграблены склады воинских частей. Новехонькие автоматы продавались еще в заводской смазке.
      За разговорами я не заметил, как мы заехали в какие-то закоулки и через пару - тройку минут остановились возле металлических ворот окрашенных краской ярко-зеленого цвета.
      Уж что-что, но эти ворота я запомнил еще с предыдущей своей поездки в Грозный в 1984 году, поскольку именно за ними стоял дом семьи Умара. Я машинально глянул на соседние ворота и заметил на них корявую надпись мелом - "Здесь живут люди".
      То были ворота соседки Умара - той самой бабы Кати, которая в свое время рассказала мне всю подноготную о непростой судьбе Умара и его семьи. Все окна её дома с улицы были закрыты глухими ставнями, и не было ни малейшего признака указывающего на то, что в нем находится хоть одна живая душа.
      Умар попытался, было открыть ворота, но у него с первого раза это не получилось. Створки ворот были связаны веревкой друг с другом со стороны двора, и развязать этот "гордиев" узел не представлялось возможным. По всей видимости, после того как он был завязан, кто-то из любопытствующих соседей или просто мародеров пытался открывать ворота, чем только сильнее его затянул. Умар нашел в машине перочинный нож и перерезал им веревку.
      Первым делом мы пошли к стоящему в глубине двора дому. Замок во входной двери был вырван с мясом, а сама дверь едва держалась на одной петле. Пройдя внутрь дома, мы обнаружили там полнейший погром. Дверца стоящего на кухне старенького холодильника, была наискось прострелена автоматной очередью. Открыв её, Умар убедился в том, что пули прошили холодильник навылет, сделав отверстия и в задней стенке.
      - Жаль, а ведь такой хороший был холодильник - хоть и старенький, но работал безотказно. Хорошо, что у меня есть еще один холодильник, двухкамерный. Жена его купила несколько лет тому назад, пока я отсиживался на зоне.
      Умар прошел в соседнюю комнату, где и должен был стоять второй холодильник, но к своему удивлению его там не обнаружил. Желваки заходили на его скуластом лице. Видимо он вспомнил вчерашнюю историю, когда военнослужащие на наших глазах вытаскивали точно такой же холодильник из дома в селе Петропавловском.
      Напоследок мы осмотрели гостиную. Створки стоящего у одной из её стен мебельного гарнитура были распахнуты настежь, а все содержимое платяных и бельевых шкафов вывалено наружу. Большая часть книг вместе с полками тоже лежали на полу. Хрустальная и фарфоровая посуда с запыленных стеклянных полок серванта исчезла бесследно, и о том, что она там когда-то стояла, свидетельствовали кружочки, и овалы на запыленных стеклах полок. Не найдя в чужом доме ни денег, ни золота, ни тем более драгоценных камней, неизвестные злодеи порезали ножом гобеленовую обшивку старинного, кривоногого дивана и двух кресел, а в довершение всему наложили две здоровенные кучи говна на крышку стоящего посреди комнаты стола.
      - Ковер со стены тоже скомуниздили, - угрюмо констатировал Умар. - Хороший был ковер, иранский, чисто шерстяной. Нам его родственники жены на свадьбу подарили.
      Чтобы хоть как-то отвести его подозрения о возможной причастности ко всему этому безобразию российских военнослужащих, я нерешительно заметил:
      - Не-е, не могли это наши солдаты сделать. При той кормежке, что сейчас в армии, такие кучи не наложить. Чтобы столько дерьма наложить, надо не меньше недели на мясной пище сидеть, а не на консервированной "Дробь - шестнадцать".
      Умар дипломатично промолчал, а я, уловив ход его мыслей, не стал ни в чем его переубеждать.
      После того как мы осмотрели весь дом, Умар открыл небольшую дверь, ведущую из кухни на заднюю часть двора, где размещался деревянный туалет и небольшой сарайчик, в каких обычно хранится различный бытовой хлам. Над всеми этими хозяйственными постройками нависали длинные ветки старого, абрикосового дерева, росшего посредине двора. По всей видимости, плоды этого самого дерева и консервировала супруга Умара в прошлом году. Видимо эта мысль посетила не только мою голову. Умар тут же вернулся в дом, и, открыв небольшой люк на кухне, спустился в полуподвальное помещение оборудованное под частью дома. При тусклом свете газовой зажигалки, он осмотрел стеллажи в подполе, и не обнаружил там ни одной банки с консервированными фруктами и овощами. Грязно выругавшись, он вылез наружу, и с силой захлопнул крышку люка.
      Еще смачнее Умар заматерился, когда выяснилось, что из сарая исчезли электрогенератор УД-1, сварочный аппарат и весь слесарный инструмент. Больше всего он горевал по поводу пропажи генератора, который он давным-давно прикупил за ящик водки у безвестного прапорщика, да так практически не разу им и не воспользовался. Как бы он сейчас был кстати.
      Мы собрались, уж было, уходить со двора, как боковым зрением я заметил, как в окне соседнего дома еле заметно колыхнулась тюлевая занавеска. Первое, что мелькнуло в голове, это была мысль о засевших в доме боевиках, которые скрываются в чужом доме от военных. Если это так, то в любую секунду можно было ожидать автоматной очереди, которая поставила бы точку на всех наших похождениях. Я незаметно тронул руку Умара, и когда он вопрошающе глянул на меня, сделал соответствующий жест глазами, давая понять, что в соседнем доме кто-то есть.
      Не долго думая, он подошел к невысокому заборчику, отделявшему его двор от соседского двора, и громко выкрикнул:
      - Баб Кать, ты дома?!
      Спустя какое-то время входная дверь соседнего дома медленно открылась, и на пороге появилась сгорбленная фигура человекоподобного существа неопределенного пола.
      Облаченное в рваное тряпье, оно больше походило на персонаж русских сказок - Бабу Ягу, но никак не на бабу Катю, с которой в свое время мне довелось вести задушевную беседу. Что же такого могло произойти с человеком за какой-то десяток лет, если жизнерадостное лицо с живыми глазами превратилось в безжизненную мумифицированную пародию на него, с ничего не выражающим, полубезумным взглядом?
      Баба Катя долго всматривалась в лицо Умара, видимо соображая - кто это сейчас перед ней стоит, и откуда этому человеку известно её имя, которое она уже и сама-то стала подзабывать. В какой-то момент пелена беспамятства с её глаз вдруг исчезла, а мелькнувший огонек жизни засвидетельствовал возвращение сознания, и она тихо запричитала:
      - У-у-ума-а-арчи-и-ик, жи-и-во-о-ой-й!
      Доковыляв до забора, она обеими руками ухватилась за штакетины, да так и осталась стоять, полусогнувшись, не в силах выпрямить сгорбленную спину. Минут десять она плакала навзрыд, пытаясь, что-то рассказывать, но её слова, тонущие во всхлипываниях и причитаниях, невозможно было разобрать. Умар свою левую руку положил на сухонькую ручонку бабы Кати, крепко держащуюся за штакетину, а другой рукой, похлопывая её по спине, пытался успокоить вздрагивающее в конвульсиях тело плачущего человека.
      Наконец-то успокоившись от нахлынувших эмоций, Баба Катя рассказала о том, что ей довелось пережить, пока Умара не было дома. Слушая её повествование, я все боялся, что она признает во мне того самого человека, который много лет тому назад расспрашивал её об Умаре. Но ничего этого не произошло. То ли мой внешний облик за последние десять лет сильно изменился, то ли память у соседки ухудшилась до такой степени, что она просто не узнала меня. А может это и к лучшему?
      Нет смысла пересказывать о том, что баба Катя испытала в своей жизни в период правления Дудаева и его приближенных. Слушая её откровения, я готов был задушить любого чеченца, который попался бы мне в тот момент под горячую руку. Но тут же я вынужден был осадить свой пыл, потому как двое таких чеченцев стояли рядом со мной, и при всем желании у меня на них никогда бы не поднялась рука. А баба Катя, тем временем, рассказывала в подробностях о том, как в период с 1991-го по конец предыдущего года она и её муж пережили самые тяжелые дни в своей жизни. Оба были пенсионерами и на протяжении почти трех лет не получили ни копейки пенсии. Муж несколько раз ходил в пенсионный отдел выяснять причину неплатежей, но после одного из таких посещений данного воровского ведомства, был жестоко избит какими-то малолетними подонками, которые пообещали убить его, если он еще хоть раз побеспокоит уважаемых людей. После того инцидента муж слег, а через месяц у него случился инсульт и он скончался. Если бы не Залпа - жена Умара, да не её родственники, которые помогли похоронить мужа, еще неизвестно, удалось бы ей одной его схоронить.
      Баба Катя рассказала и о том, как пережила ужасы бомбежек и обстрелов, которые два месяца тому назад стали напастью для города. Пряталась в погребе, каждую секунду ожидая смерти. Залпа с сыном уехали из Грозного еще в декабре, и она приглядывала за их домом, чтобы в него не влезли мародеры. Но как она не старалась, еще до появления в городе российских военнослужащих, в дом Умара залез сосед из дома напротив. Она хотела, было пристыдить его - ведь как-никак русский, сам натерпелся от бандитов за три года, а он ей и заявил: "Потому и забираю у чеченца, что его собратья в свое время забрали у меня". После этого он вывез из дома Умара все его добро. Несколько раз на своей легковой машине приезжал, и все вывозил, вывозил куда-то.
      А потом в городе появились военные. Они выворачивали наизнанку все дома, разыскивая прятавшихся там боевиков. Все допытывались у неё, мол, кого из чеченских бандитов она знает, на что она им просто ответила:
      - Не только чеченских, но русских бандюков знаю! - и указала на дом того самого соседа, который грабил дом Умара.
      Вот только никого они там не обнаружили. Сосед сам исчез из города, и все свое имущество успел вывезти. Одни голые стены остались. А солдатики те, что у Умара в доме проверку делали, собрали все закатки и погрузили их в машину. Один усатый военный, наверно офицер, сказал тогда бабе Кате, что мол солдатам на войне витаминов не хватает, и незачем этому добру просто так пропадать, поскольку при очередной бомбежке или обстреле все это витаминное богатство будет уничтожено. Так что ж тогда добру пропадать.
      А потом по дворам стали шастать какие-то темные личности, которые выгребали остатки остающегося там имущества. По виду это были или алкаши, или наркоманы, но однозначно местные жители. Не смотря на то, что баба Катя написала на воротах предупреждающую надпись, они и к ней однажды попытались залезть. На её счастье, на углу их улицы военные оборудовали пост. Видимо с него-то этих жуликов и заметили. Всех троих забрали, и увезли в неизвестном направлении, после чего они в их районе больше не появлялись. Поговаривали, что с мародерами особо не церемонились, расстреливая их за ближайшим же углом. Может быть, этих непрошенных гостей военные тоже расстреляли.
      Я слушал бабу Катю, а внутри меня распирало. Стало быть, не все так плохо, и незачем Умару подозревать российских военнослужащих в том, что они украли его имущество. Да и с теми кучами говна на столе, не все так однозначно, потому как их мог наложить кто угодно, в том числе и те алкаши, которые сделали это из вредности, не найдя в уже разграбленном доме ничего путевого. Вот только расстрелянный из автомата холодильник никак не вписывался в придуманную мной схему, и поэтому я не стал говорить Умару о своих доводах в пользу военных.
      Прощаясь с бабой Катей, Умар заверил, что уже в самое ближайшее время он привезет в дом семью, и они все вместе заживут по-человечески. Уж кого-кого, а её-то они теперь не бросят, и будут ей всячески помогать. От этих слов баба Катя вновь горько заплакала, и Умару пришлось её заново успокаивать.
      После этого мы поехали смотреть, что осталось от жилья Турпула. А жил он недалеко от железнодорожного вокзала и его дом находился в тупике улицы, которая оканчивалась у реки Сунжа. Задняя часть двора вплотную подходила к берегу реки, и даже не была огорожена забором. Противоположная сторона реки была крутой и высокой, и на самой её верхотуре, среди диких и плодовых деревьев, громоздились разнокалиберные одноэтажные дома.
      Турпул осмотрел свое жилище и тоже обнаружил признаки погрома. Однако, в отличие от дома Умара, практически все вещи оказались на месте, за исключением телевизора и радиоприемника. И здесь, точно так же, как и в случае с Умаром, выяснилось, что за ближайшими заборами проживали две соседки, одна русская, а другая чеченка, которые в самые тяжелые дни не покинули город, оставаясь при своем нажитом имуществе. Обоим просто некуда было бежать, поскольку родственников у них в Чечне и других городах России не было. У одной из женщин, той, что русская, муж утонул еще по молодости, и детей они так и не успели завести. У соседки-чеченки муж погиб пару лет тому назад в Казахстане, куда он уехал шабашничать. Поговаривали, что его убили свои же компаньоны, после того как он отказался отдать их бригадиру часть своей зарплаты, якобы на какие-то благие дела. Но милиция преступников так не нашла, и мужа схоронили в Казахстане. У нее не было даже возможности съездить на его похороны, о которых, кстати, она узнала с весьма большим опозданием.
      Самую любопытную вещь я случайно обнаружил именно во дворе у Турпула. Обходя двор, я заметил торчащий из земли водопроводный кран. Чисто машинально я повернул рукоятку крана, даже не надеясь на то, что из него потечет вода, потому как в городе, где не было света, и не работал водопровод, из крана не могла упасть ни капля воды. Но произошло чудо! Тонкая струйка кристально чистой воды побежала на землю. Не веря своим собственным глазам, я зачерпнул в пригоршню студеную воду, и тут же с жадностью начал её глотать. Никогда в жизни я не пил такую вкусную воду - по крайней мере, именно таковой мне она тогда показалась.
      Позже, историю о необычайном источнике питьевой воды я расскажу сослуживцам, а они перескажут её другим сотрудникам нашей группировки, и не только им, и двор Турпула превратится в место паломничества, куда будут съезжаться военнослужащие внутренних войск и сотрудники МВД едва не со всего Грозного.
      К обеду мы вернемся в пятнадцатую школу. Умар с Турпулом поедут разыскивать своего родственника, проживавшего в четвертом микрорайоне, при этом, пообещав мне, что они обязательно вернутся попрощаться со мной, прежде чем окончательно покинут Грозный. Я же, вернусь в свою комнату, и вновь начну мучаться от мыслей о потерянном пистолете. Мужики пригласят меня к столу обедать, и даже нальют дозу "какавы", для аппетита, но ни еда, ни тем более, спиртное, не лезли мне в горло. И вообще, с этого дня я вообще перестал употреблять коньяк. То ли перенесенный стресс, то ли почти смертельная доза этого благородного спиртного напитка, употребленного мною накануне, но факт на лицо - на коньяке как на алкоголе, раз и навсегда был поставлен крест. Даже сейчас, спустя столько лет, мне становится дурно от одного только его запаха.
      Умар с Турпулом вернутся примерно через час, о чем я узнаю от Андрея - водителя БТРа прикомандированного к оперативной группе уголовного розыска. До призыва в армию он проживал в селе Лиман Астраханской области, и стало быть, был моим земляком. Прощаясь, братья расскажут, что они так и не смогли найти своего родственника. Со слов соседей он успел уехать из города вместе с семьей еще до начала войны, и в настоящее время должен проживать в станице Серноводской, которая бомбардировкам не подвергалась.
      В самый последний момент нашего общения, Умар как-то хитро улыбнулся, и посоветовал мне не рвать сердце по поводу утери оружия.
      - Пистолет не иголка, наверняка найдется, - успокаивал он. - Надо только сосредоточиться и хорошенько поискать его в комнате, где ты сейчас живешь.
      В тот момент мне было не до его советов, тем более что еще утром я вывернул наизнанку практически все закоулки нашей комнаты, но пистолет так и не нашел. Тем не менее, я пообещал Умару, что еще раз перетряхну всё своё шмотьё, хотя, если честно говорить, на благополучный исход такой "ревизии" у меня не было надежды, и мысленно я готовился к нелицеприятному разговору, который произойдет на следующий день с руководителем группировки.
      Пистолет я обнаружил в спальном мешке, доставшемся мне от предыдущего хозяина раскладушки. Подняв его с раскладушки, я сразу почувствовал какую-то лишнюю тяжесть. Магазин, снаряженный восьмью патронам, тоже находился на месте. В первое мгновение я не мог даже поверить в то, что все мои переживания закончились вот так вот обыденно просто. Я не знал, кого за это благодарить, но то, что пистолет оказался в спальном мешке не сам по себе, это было однозначно, поскольку я его перетряхивал больше всего, и никакого пистолета там не было. На всякий случай проверил номер пистолета на его затворе и увидел знакомое сочетание букв и цифр.
      Спустя много лет, когда я уже не работал в правоохранительных органах в связи с уходом на пенсию, находясь на свадьбе у одного из моих дальних родственников, совершенно незнакомый человек, расскажет мне историю о милиционере, который по пьяной лавочке потерял в Грозном свой пистолет. Этот рассказ меня сразу же заинтриговал, и я начал выяснять у собеседника детали данного происшествия. И тот вкратце расскажет историю о том, как какой-то майор или подполковник выронил свой пистолет в машине принадлежащей чеченцам, и как они совершенно случайно найдут этот пистолет под одним из сиденьев машины. Что было потом с тем пистолетом, рассказчик уже не помнил, но историю ему эту в свое время рассказал один из родственников его жены проживающий сейчас в их селе Енотаевка. Как бы невзначай я поинтересуюсь личностью того человека, на что собеседник просто скажет:
      - Дык, Андрюхой его зовут. До армии он в Лимане жил со своей матерью, а как из армии дембельнулся, так сразу же в Енотаевку и переехал жить. Шоферит он там сейчас. Если что, могу поспрошать.
      Я ответил ему, что мне совершенно не интересно, что произошло с тем эмвэдэшником, и на этой ноте наше общение завершилось.
      В тот момент мне станет окончательно ясно, что произошло со мной в марте 1995 года, и что вообще могло бы произойти, окажись Умар и его брат непорядочными людьми.
  
Оценка: 7.77*15  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023