После "воспитательной" беседы с будущим генералом, я решил не лезть на рожон, и своё хождение по Грозному с видеокамерой временно прекратил. Всё то, что мне нужно было отснять для истории, я выполнил с лихвой. Полтора часа видео свидетельствующего о том, что же на самом деле происходило в собственной стране в конце второго тысячелетия, я зафиксировал. Вполне возможно, что именно это и раздражало Сан Саныча. Одно дело, когда россияне обо всем этом узнают из изрядно "скорректированных" видеоматериалов, демонстрируемых по телевизору, и совсем иное, когда отснятую мной пленку увидят десятки, если не сотни людей, и сделают определенные выводы о целесообразности наведения конституционного порядка в отдельно взятом субъекте России .
Да и шут с ним - "Мавр" сделал свое дело, и пора ему уходить со сцены. И зачем мне лишний геморрой со всеми этими "прогулками" по улицам Грозного, когда чуть ли не каждый день, в сводках республиканского МВД читаешь, что ушедшие в горы боевики не сложили оружие, а как раз наоборот, продолжают свои бандитские вылазки в самом Грозном, нападая не только на "федералов", но и на гражданских лиц.
Ну, а коли мое милицейское руководство в Астрахани не считает нужным отзывать домой сотрудника, у которого закончился срок командировки, то и я отплачу ему той же монетой. Да и пора уж реально ложиться на "сохранение". Обидно будет, когда под занавес схлопочешь пулю в свою шальную голову. А оно мне это надо?
Теперь, я постоянно находился в кабинете подсоветного, попивая с ним чаёк, а порой что-нибудь и покрепче, либо у девчат из адресного бюро, наблюдая за тем, как они оперативно обслуживают многочисленных посетителей. Там я появлялся в гордом одиночестве, поскольку "алтайских" оперов, по требованию Сан Саныча, переключили на работу, проводимую остальными оперативными работниками ВФОВД, и они вместе с ними мотались по городу, отрабатывая всякого рода "сигналы" о появившихся в городе боевиках.
Своего напарника - Сашу Телятникова, я вынужден был отпустить в родной Сочи, откуда пришла депеша от тамошнего милицейского начальства. Его заместитель по ПВС собрался идти в отпуск, а заменить его было неким. Да и срок командировки у Александра закончился - пора и честь знать. Вот только про меня в моем родном УВД никто так и не вспомнил, и не прислал аналогичную депешу с напоминанием о том, что я должен вовремя вернуться к месту службы. А вдруг я решил отлынивать от работы, и все это время находился не в Грозном, а у себя на даче. Сделать отметку в командировочном удостоверении с указанием более позднего срока убытия, не представляло особого труда. Тем более, что кадровики ВФОВД не проставляли конкретную дату убытия из Грозного, поскольку, возвращавшимся из командировки сотрудникам добираться до дома приходилось на "перекладных", и порой, это занимало у них несколько дней, а то и целую неделю.
Но с учетом того, что отношения с новым руководителем ВФОВД у меня были несколько натянутыми, прибегать к такому методу отлынивания от работы я не планировал. Кто знает, а ну как Сан Саныч возьмет да и сообщит нашему генералу, когда я должен прибыть к месту службы, и что я буду тому говорить? Что задержался в пути? Нет, это не моё.
А жизнь, тем не менее, продолжается.
Придя на следующий день в ПВС, я узнал от Алика, что у его соседа сегодня день рождения, и нам надо обязательно навестить ветерана, поздравить его с семидесятипятилетним юбилеем.
С пустыми руками не принято ходить в гости, а коли так, я попросил Алика заскочить на пару минут в нашу обитель, где "за спасибо" выклянчил у тыловика несколько банок говяжьей тушенки и сгущенки.
Иваныч был дома, занимался перекапыванием земли и подготовкой грядок для посева семян овощей. Война - войной, но надо и о дне завтрашнем беспокоиться. Завидев гостей, он воткнул лопату в землю, и с распростертыми руками пошел нам навстречу.
- Не хочу слышать никаких отговорок, и пока мы не посидим за столом, я вас никуда не отпущу, - тоном, не терпящим возражений, заявил он. - И чаем, вы сегодня от меня не отделаетесь.
Чай в тот день, мы конечно же выпили, но произошло это уже после того, как была приговорена к уничтожению бутылка коньяку, которую на стол выставила его супруга. Она и сама составила нам компанию, при этом, постоянно одергивая супруга, когда тот подносил очередную рюмку со спиртным ко рту, говоря ему одни и те же слова - "У тебя же сердце больное". Иваныч отмахивался от неё как от назойливой мухи, и пил наравне с нами.
Захмелел он довольно быстро, и в какой-то момент начал беззвучно плакать. Скупые мужские слезы стекали по щекам его морщинистого лица, и, зависая на подбородке, капали на грудь.
- Ну вот, я же говорила тебе - не пей столько, - заволновалась супруга.
- Причем здесь больное сердце, - одернул её Иваныч. - Я Ваху сейчас вспомнил. Вот, мы сидим за этим столом, а его нет рядом с нами. Войну прошел, в танке горел, но выжил, а погиб у себя на Родине. Погиб по-дурацки, от рук своих же земляков. Будь проклят этот козел Дудаев, который довел свой народ до такого. Гореть ему в аду ярким пламенем!
Немного успокоившись, Иваныч ударился в воспоминания. Рассказывал о том, как они воевали с фашистами, как трудно жили, после того, как вернулись с фронта. Мы слушали откровения ветерана, а сами, каждый думал о своем. Кто бы из нас мог подумать, что в собственной стране произойдет такое. И во всем этом виноваты конечно же политики. Что Хрущев, едва не доведший страну до третьей мировой войны. Что маразматик Брежнев, втянувший людей в афганскую авантюру. А теперь еще этот алкаш Ельцин, развязавший войну в собственной стране. Сколько народа угробили - уму непостижимо. Вот уж кому надо гореть в аду.
Из гостей ушли "по-английски". Иваныч начал дремать за столом, и проявив настойчивость, супруга увела его в спальню. Ту самую, куда в свое время угодила не разорвавшаяся ракета от "Урагана". Алик жестом руки дал ей понять, что мы удаляемся, на что она молча ответила кивком головы.
В этот день мы больше не усугубляли. Алик отвез меня на своей машине в ППД и я, не снимая верхней одежды, плюхнувшись на раскладушку, практически сразу же уснул.
И снился мне сон, будто сижу я в купе пассажирского поезда, где кроме меня находятся еще три пассажира. Все трое "дембеля", возвращающиеся домой с военной службы. Парни наперебой рассказывали про то, как им служилось, через что им довелось пройти, будучи на войне в Чечне. Молча слушая их байки, я думал про то, как приеду домой, как меня встретит жена, дети. Один из попутчиков достав с верхней полки гитару, начал петь песни из репертуара Юрия Визбора...
И тут, я проснулся.
То Игорь Огурцов исполнял эти песни, а остальные постояльцы нашей комнаты, кто, сидя за столом, а кто, лежа в своих раскладушках, слушали его, и тихо подпевали.
- Шурави, иди за стол, тут тебя доза дожидается, - прервав пение, сказал Игорь. - Кстати, есть повод. Сан Саныч сегодня дал указание нашим кадровикам, чтобы они подготовили на тебя Представление к награждению государственной наградой. Повезешь его с собой в Астрахань, и уже оттуда оно уйдет в министерство.
- Лучше бы он деньгами компенсировал, - мрачно заметил я, но водку, тем не менее, выпил.
Последующая неделя пролетела как один день. А утром 21 апреля к нам заявился Умар, который сообщил, что на следующий день уезжает с семьей в Астрахань, и может прихватить меня с собой.
Я тут же пошел к нашему главному руководителю, и в ультимативной форме потребовал от полковника подписать необходимые документы о завершении моей командировки. Свое требование я мотивировал тем, что иного удобного случая возвратиться домой, у меня не будет.
- Это вас - москвичей, доставят домой на самолете, а как я буду добираться до Астрахани, с которой нет никакого прямого сообщения из Грозного, никого совершенно не волнует.
- А как же замена? - заметил Сан Саныч. - Ведь твой заменщик еще не прибыл в Грозный.
- Извините, товарищ полковник, но я Вас что-то не понимаю. То вы меня хотели досрочно домой отправить, теперь же оказывается, что мое присутствие здесь крайне необходимо. Зачем я здесь сейчас нужен, когда сам Шумов еще в конце марта при всех заявил, что ПВС может функционировать самостоятельно, без опеки советников со стороны?
- А вот это, уже не ваше дело! - резко прервал меня "полкан" - Здесь я решаю, какому подразделению чеченского МВД советник нужен, а какому нет. И вообще, я бы попросил Вас вести себя несколько скромнее. Что-то не по делу Вы раздухорились на приеме у руководства. Я, весь этот пофигизм быстро выбью из вашей головы, будете вприпрыжку бежать к себе на родину, а за вами волчий билет будет пущен. Вот, тогда и посмотрим, как у вас сложатся взаимоотношения с руководством УВД. Мне ведь не трудно написать "объективку" на Вас и отослать её Александру Терентьевичу. А у него, насколько мне известно, нрав дюже крутой, не будет он держать при себе подобного супчика, который в любой момент может преподнести какой-нибудь сюрпризец.
- Товарищ полковник, - вспылил я, - вы лучше напишите ему про то, на каком таком основании задержали меня в Грозном больше положенного срока, за который, кстати, мне в моем родном УВД никто не заплатит ни копейки командировочных. И не забудьте указать номер приказа по ВФОВД, документально подтверждающий сей факт.
- Ишь, как заговорил, - полковник встал из-за стола и нервно заходил по кабинету. - Мы, значит, на него Представление готовим, медалью хотим наградить, а он вон как отвечает на наше доброе отношение к нему. Да с таким подходом к порученному делу не медаль надо давать, а взашей гнать из органов.
- Ну, предположим, это не Вам решать, куда и как меня гнать, - не унимался я. - А что касаемо медали, то за все то, что произошло в Чечне, не награждать надо, а с занимаемых постов снимать к едрени фени. Всех подряд, начиная с президента Ельцина, и заканчивая нашим министром Ериным. При таком раскладе, я постыдился бы цеплять себе на грудь медаль за пролитую кровь сограждан.
Мне так и хотелось сказать "полкану", чтобы он засунул Представление себе в задницу. Но что-то удержало от необдуманного поступка. Сам понимал, что в диалоге с без пяти минут генералом, я зашел слишком далеко, и властью, даденной ему свыше, он запросто мог серьезно подпортить мне дальнейшую судьбу, связанную со службой в органах.
- Ну, коли так, - прервал мои размышления полковник, - я не смею вас больше задерживать. Сегодня же дам команду кадровикам, чтобы они подготовили необходимые документы, и мотай Ты в свою Астрахань. Но только учти, что никакого Представления на тебя я подписывать не буду - мудак, сам отказался от заслуженной награды.
Ничего не ответив полковнику, я покинул его кабинет, и прямиком направился к Умару, обрадовать вестью, что моё начальство наконец-то "разродилось", и с завтрашнего дня я свободен как та птица в полете. А поскольку покидать друзей "на сухую" не принято, попросил его посодействовать с приобретением "огненной воды". Не откладывая в долгий ящик, вдвоем смотались на его машине к тому самому чеченцу, у которого я затаривался водкой на день своего рождения. Тот сначала заявил, что водка у него кончилось, но после моей настоятельной просьбы "пошукать по сусекам", он облагодетельствовал двумя литрами спиртного.
В последний для меня вечер нахождения в Грозном, мы знатно посидели с мужиками нашей обители. Никого из сторонних сотрудников в свой узкий круг приглашать не стали, за исключением моего земляка Олега, кинолога из полка ППС. Мугуеву я тоже ничего не сказал, что утром следующего дня исчезну из Грозного. И скорее всего, что навсегда.
В процессе "мероприятия", Игорь Огурцов обратился ко мне с весьма заманчивым предложением, которое заключалось в том, что я запросто могу стать владельцем автомата, который всё это время был закреплен за мной, а его номер вписан в моё командировочное удостоверение.
- Тут этого стреляющего дерьма пруд пруди, и никто не будет проверять, куда подевался автомат, которого даже нет на учете. А тебе он на гражданке наверняка пригодится - времена то, вон какие смутные настали. На крайняк, будешь ворон отстреливать на своей даче.
- Нет, Игорек, не нужна мне такая проблема. А ну как кто-то прознает про этот автомат, да и стуканёт куда следует. И загремлю я под фанфары на старости лет. Ты лучше прямо сейчас составь акт о приеме от меня этого самого автомата, и завтра поутру заверь его печатью отдела. Это на тот случай, если в нашем УВД найдутся умники, которые заинтересуются судьбой автомата, чей номер был вписан в командировочное удостоверение. Полковник прав, у нашего нового начальника УВД нрав дюже крутой, и если Сан Саныч пошлет вдогонку за мной "маляву", про то как я ему сегодня хамил, то неприятностей однозначно не избежать.
Не откладывая в долгий ящик, Игорь вырвал из тетради лист бумаги, и составил требуемый документ.
- Получишь его утром, когда появится руководитель канцелярии. Кстати, ты во сколько часов собираешься завтра отчаливать из Грозного?
- С Умаром договорились, что он заедет за мной в десять часов.
- Ну, вот и ладненько. А я поутру заскочу к Сан Санычу, заберу у него Представление на тебя. Не думаю, что он его не подпишет. Эмоции эмоциями, а результаты проделанной тобой работы в Грозном, заслуживают того, чтобы они были отмечены наградой.
В последнюю ночь своего пребывания в Грозном я практически не сомкнул глаз. Раз за разом в глубинах памяти всплывали хорошие и не совсем приятные житейские моменты, и я, как бы заново проживал всё то, что со мной здесь произошло. Только ближе к утру я задремал, но выспаться по-настоящему мне так и не удалось.
Проснувшись, я первым делом пошел к кадровику, чтобы забрать у него командировочное удостоверение с отметкой об убытии. Выйдя от него, я какое-то время стоял в коридоре перед кабинетом руководителя, дожидаясь Огурцова, зашедшего к Сан Санычу с докладом о результатах оперативной работы, проделанной накануне прикомандированными сотрудниками уголовного розыска.
Выйдя от начальства, Игорь театрально развел руками.
- Порвал шеф твое Представление. Сказал, чтобы ты радовался, что он не станет сообщать твоему руководству за вчерашнюю выходку, связанную с грубейшим нарушением субординации в общении с вышестоящим по званию и должности сотрудником центрального аппарата МВД.
- Да и хрен бы с ним, с этим Представлением. И без него у меня наград вполне хватает, Не у всякого милицейского генерала их имеется такое количество.
А потом было прощание. Провожая меня, к подъезду ВФОВД вышли все опера, и кинолог Олег со своим кобелем Зордом. Сфотографировались "Кодаком", подаренным мужиками на мой день рождения. Так уж получилось, что у меня самого практически не осталось на память ни одного снимка - всё раздал тем, кого фотографировал. Больше всего их досталось водителю прикомандированного БТРа - Андрюхе. Уже перед самым отъездом из Грозного, он всучил мне пачку этих фоток, и дал адрес матери, живущей в поселке Лиман.
- Передай их маме, и скажи, чтобы в мае ждала моего возвращения домой - попросил он. - Лишнего ей ничего не говори, если вдруг начнет расспрашивать. Не хочу, чтобы она волновалась.
Возвращаться в Астрахань решили через Шелковской район и Кизляр. И хотя дорога в этом направлении была основательно разбитая, но она была значительно короче той, по которой в конце февраля мы добирались до Грозного. Уж больно шибко мне хотелось поскорее оказаться дома, куда по расчетам Умара мы должны были прибыть еще засветло.
Территорию Чечни преодолели без проблем. Я был крайне удивлен тем, что на пути нашего следования фактически не оказалось ни одного блокпоста. И только когда мы добрались до границы с Дагестаном, и оказались возле "кольцевой" развилки дорог на окраине Кизляра, пассажиров, сидящих в машинах и автобусах, вежливо просили покинуть насиженные места, и, оставив личные вещи в транспортном средстве, пешочком прогуляться до блокпоста, где военнослужащие внутренних войск и милиционеры ограничивались проверкой документов. А вот сами транспортные средства и сидящие за рулем водители, подвергались несусветному шмону.
Лично мне было достаточно предъявить проверяющим свое служебное удостоверение, чтобы они потеряли ко мне всяческий интерес и не задавали лишних вопросов. В тот момент я почему-то подумал про "бакшиш", который накануне мне хотели презентовать опера. Что было бы со мной и Умаром, если бы тот трофейный автомат обнаружили в салоне "жигулей".
Проверка пройдена, и мы едем дальше теперь уже по территории Дагестана, где не ведётся никаких боевых действий. От одной только мысли, что все тревоги остались позади, я начал дремать, Не знаю, что заставило меня в какой-то момент открыть глаза, но когда я это сделал, то увидел, как нам навстречу на огромной скорости несется бронетранспортер с сидящими на нем военнослужащими. БТР несся по "встречке", и его водитель, чья чумазая голова торчала из люка, даже не думал сворачивать в сторону.
- Уходи на обочину! - крикнул я Умару, и наша машина едва не слетела в кювет. А когда БТР с улюлюкающей солдатней пронесся мимо нас, Умар недоуменно спросил меня:
- Они что, дебилы что ли? Неужто совсем не видят нашу машину?
- Пьяные они, вот и не видят, - заметила его супруга Залпа.
Выйдя из машины, Умар еще долго не мог прийти в себя, и пока не выкурил сигарету, мы никуда с места не тронулись. Успокоившись, он наконец-то сел за руль, и мы поехали дальше. До Лимана добрались часа через три, когда наступили сумерки. Дом, в котором жила мать Андрея, в поселке мы нашли без особого труда. Я передал ей фотографии, и попросил не беспокоиться за сына.
- Ждите его, он обязательно вернется. - Это все, что я смог ей сказать.
От предложенного чая мы отказались, мотивируя тем, что спешим вернуться сегодня в Астрахань. А вот от пары чалок вяленой воблы отказываться не стали. Будет с чем завтра пивком побаловаться.
На следующий день - День Святой Пасхи, незадолго до окончания церковной службы в одном из старейших православных храмов Астрахани, на подсвечник стоящий возле иконы Георгию Победоносцу, я поставлю зажженные свечи, и попрошу священника, чтобы их не гасили до тех пор, пока они не погаснут сами. По количеству, их было ровно столько, сколько человек проживало вместе со мной в Грозном.
Я не знаю, выполнил ли священник мою настоятельную просьбу, но все ребята вернулись из Чечни живыми и здоровыми, и с некоторыми из них, я позже не единожды виделся. А водитель БТРа - Андрюха, едва не стал моим зятем...
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
