Июль 1987 года начался с не совсем приятной для меня новости - запланированный на первую декаду месяца отпуск, откладывался на неопределенное время. Проблема, касавшаяся лично меня, судя по всему, в Кабуле никого не волновала. Именно эту мысль я высказал старшему советнику Денисову. Он пообещал выяснить причину столь нелояльного отношения к моей персоне, но руководство Представительства объяснило это тем, что в июле произойдет большая плановая замена оперативных сотрудников ряда провинций и центрального аппарата, в связи с чем, в Кабул прилетают их заменщики, которых надо не только проинструктировать, но и чему-то минимальному обучить. В свою очередь, количество дембелей прямо пропорционально числу новичков. А поскольку Аэрофлот не резиновый, и количество посадочных мест в рейсовом ТУ-134 для советников царандоя строго ограничено, принято волевое решение - отъезд большинства отпускников перенести с июля на август. Потерпят, ничего с ними не сделается.
В принципе, мне было все равно когда ехать в отпуск, но проблема заключалась в том, что мы с женой запланировали совершить небольшой круиз в Москву, Ленинград, и Ригу, и она уже написала соответствующее заявление на отпуск с середины июля. Пришлось срочно писать письмо, и просить её, чтобы она переписала данное заявление на август.
Коли уж высокое начальство не сподобилось выполнять свои обязанности в отношении подчиненного, пришлось мне не только "высиживать" целый месяц, но, и в определенной мере, проявить себя на ниве оперативного крючкотворства.
А оно - это самое "крючкотворство", заключалось не столько в написании всякого рода справок и отчетов, сколько в умышленном сокрытии всего того, что приходилось ежедневно знать о реальном положении дел в провинции. Порой, ляпнешь сгоряча что-нибудь раньше времени, а из Кабула тут же следуют депеши, с требованием предоставить не только обновленную оперативную информацию, но и планы по её реализации. А вот с последним, было не все так просто. И не потому, что у провинциальных советников мозгов не хватало на изложение своих мыслей в докладных записках и справках. Зачастую, в реалии повседневной жизни вклинивался господин случай, и многие, ранее спланированные оперативные мероприятия, приходилось срочно корректировать исходя из складывающейся ситуации, и на согласование своих действий с высоким кабульским руководством, просто не было времени, а зачастую, и желания.
Вот и сейчас, узнав от Амануллы, что со мной желает встретиться незнакомый мне доселе офицер вооруженных сил Афганистана, я неохотно дал свое согласие. Подобные встречи и ранее случались, но большинство из них сводились к разговору о том, как хреново живется человеку вдали от родного дома, и он просил посодействовать ему в продолжении службы по месту проживания семьи. Как правило, таким местом назывался Кабул, либо относительно спокойная провинция, где моджахеды не проявляли особую агрессивность в отношении госвласти и её представителей.
Таким "ходокам" я сразу заявлял, что не в моей компетенции, вносить коррективы в их казенную жизнь, но, тем не менее, обещал посодействовать в удовлетворении просьбы. Бывало, что свои обещания я исполнял, но это только в том случае, когда проситель был стоящим офицером, не отлынивающим от службы, а просьба его действительно была связана с семейными проблемами, такими, как смерть близкого родственника, серьезная болезнь супруги, рождение очередного ребенка, и тому подобное. Но если в лице просителя я видел очередного сачка и труса, который к службе в царандое относился спустя рукава, то я палец о палец не ударял, чтобы ему в чем-то помочь.
Завидев этого молодцеватого офицера в звании старшего лейтенанта вооруженных сил Афганистана, я почему-то подумал, что передо мной стоит очередной нытик, всеми возможными способами стремящийся удрать из Кандагара.
Но я ошибся в своих предположениях. Старлей оказался коренным жителем Кандагара, и никуда он не собрался отсюда уезжать. Поблажек для себя он тоже не стал просить, а то, о чем поведал, меня сразу же заинтересовало.
В их дружной семье было три брата и две сестры. Когда в Афганистане случился госпереворот и свергли короля Захир Шаха, Зариф - так звали моего собеседника, служил срочную службу во Втором армейском корпусе, и ко всем этим политическим интригам не имел никакого отношения. А когда служба подошла к концу, и он демобилизовался, поступил на учебу в технический колледж, учебу в котором так и не закончил, поскольку в стране случился очередной военный переворот под названием Саурская революция.
Работу найти не смог, и по рекомендации своего старшего брата - офицера Второго армейского корпуса, поступил на службу в РМО корпуса, где занимался ремонтом автомобилей и бронетехники. Должность была сержантской, но он особо не переживал по этому поводу, поскольку жалования вполне хватало на то, чтобы жить самостоятельно, и он начал подумывать о создании собственной семьи. Тем более, что на примете была незамужняя девушка, жившая по соседству с ним.
Но, как говорят в таких случая - человек предполагает, а Аллах располагает. Одним словом - Иншалла. Старшего брата осенью арестовали по навету сослуживца. Ему предъявили обвинение в готовящемся заговоре против новой власти, и по приговору трибунала расстреляли. После этого случая средний брат, также служивший в армии, бросив военную службу, удрал в соседний Пакистан, где "снюхался" с другом детства, на ту пору занимавшего солидную должность в рядах вооруженной оппозиции. А спустя какое-то время, уже после ввода советских войск в Афганистан, брат вернулся обратно в Афганистан, и стал полевым командиром немногочисленного отряда моджахедов.
Особых заслуг перед руководством ИОА, в чьем подчинении был его отряд, не имелось. Контролировали один небольшой кишлак в улусвали Панджвайи, не пуская в него посторонних. А если случалось, что туда пытались нагрянуть шурави, не вступая с ними в бой, уходили в зеленую зону у реки Аргандаб.
Наверно, именно по этой причине, он сам и его отряд частенько подвергались критике со стороны партийного руководства ИОА и Исламского комитета, руководитель которого постоянно обделял их отряд пайсой, поступавшей из Пакистана на содержание движения сопротивления. И не один их отряд страдал от жадности этого "мздоимца", нагло прикарманивавшего общественные деньги.
Глядя на все это, у брата возникло сомнение - а тем ли делом он занимается, связав свою судьбу с откровенным жульем? Свои соображения он высказал брату, верой и правдой служившему установившемуся в стране правящему режиму.
Несмотря на существенную разность во взглядах на происходящие в стране события, родственные связи у афганцев перевешивали политические разборки в верхах. И независимо от того, на какой стороне баррикад находились родные братья, они продолжали поддерживать родственные отношения друг с другом, Кто-то вполне открыто, а кто-то негласно. Именно через общение друг с другом, родственники узнавали о происходящих на сопредельной стороне событиях. Не исключались факты явного предательства, когда родственник, служивший госвласти, сливал служебную, а порой и секретную информацию своему брату - моджахеду. Не трудно догадаться, какие проблемы возникали у официальной власти от такой "дружбы".
Но было и обратное, это когда человек находящийся в банде, доверял своему родственнику информацию не только о банде и её нафарах, но и о замышляемых диверсиях и терактах.
Именно такой случай произошел с человеком, который искал встречи со мной. Не знаю, почему он не стал сливать информацию о крохоборе тем же хадовцам, а затребовал встречи с сэром мушавером. Скорее всего, он просто не доверял своим согражданам, которые могли с потрохами сдать его душманам. Увы, но такое тоже нередко случалось.
С первых дней своего пребывания в Афганистане, я четко уловил хитросплетения родоплеменных связей коренного населения этой азиатской страны, и не упускал возможности воспользоваться своими знаниями для достижения положительных результатов в реализации планов разложения бандформирований изнутри, и дискредитации полевых командиров в глазах рядовых членов банды. При этом, я сразу же отбросил в сторону все морально-этические нормы поведения в обществе и житейские установки вдалбливаемые в мою голову за годы срочной службы в армии и работы в правоохранительных органах. Тут действовали совсем другие правила игры, которые можно выразить двумя известными поговорками: - "С волками жить, по-волчьи выть", и "С кем поведешься, от того и наберешься".
Хотя, если честно говорить, то этими неписаными правилами оперативной работы, приходилось руководствоваться в деле борьбы с уголовной преступностью. С этой публикой поступать как-то иначе, равносильно тому, что вообще ничего не делать. Общаться с отбросами общества, и не запачкаться в дерьме - такого не бывает.
И вот сейчас, с первого момента общения со своим собеседником, я сразу понял, что придется принимать неординарные меры, используя весь свой опыт претворения коварных планов в реальную жизнь. Одного только в тот момент я еще не знал - как отреагирует сам афганец, если при наших дальнейших контактах будет присутствовать Аманулла. Будет ли он до конца откровенен со мной в присутствии соотечественника? Если откажется общаться, то наши дальнейшие встречи придется легендировать, и проводить их в таких местах, где не будут присутствовать глаза и уши посторонних. Это не касалось нашего переводчика, от услуг которого, при любом раскладе, я не мог отказаться.
Именно с этого вопроса я и начал наш разговор, а Аманнула его озвучил офицеру. Тот, согласно кивнув головой, что-то быстро протараторил, глядя в глаза подсоветному.
- Он просит, чтобы мы не сообщали о сегодняшней встрече его командованию, и военным советникам. Если произойдет утечка информации, и она дойдет до ушей моджахедов, то его брата убьют.
Я заверил афганца, что ни одна живая душа не узнает, о чем мы сегодня с ним говорили, после чего он заметно успокоился, и в дальнейшем не проявлял признаков беспокойства или недоверия ко мне.
Ради того, чтобы окончательно разобраться в том, что он от меня хочет, мне пришлось выслушать предысторию жизни их большой семьи, и правильно понять, почему так получилось, что родные братья стали врагами друг другу. Нет, они не стали таковыми в прямом смысле этого слова, кровные родственники все-таки, но одно то, что они служат разным хозяевам, мертвой хваткой схвативших друг друга за кадык, говорило о многом. Попади сейчас его брат в руки хадовцев, или тех же шурави, его дальнейшая судьба была бы предсказуема. То же самое случилось бы с ним самим, окажись он в плену у моджахедов. Наверняка, дня бы не прожил.
Тем не менее, они находили в себе силы не порывать родственных связей, и брат, изредка пробиравшийся в Кандагар, обязательно с ним встречался, и на этих редких встречах, они успевали поговорить о многом.
Последняя такая встреча произошла совсем недавно, и брат поделился информацией о "мздоимце", из-за которого его отряд сейчас бедствует, поскольку остался без пайсы, поступившей из Пакистана. Нафары бузят, требуют денег, а где их взять, если их вообще нет. Оправдывая своё шкурничество, этот мерзавец заявил, что отряд брата не достаточно активно проявляет себя в борьбе с гяурами, а посему, все причитающиеся его группе деньги, он забирает себе. Можно было бы пристрелить его, но это наверняка закончится разбирательством и вынесением вердикта исламского суда. А кази никакой другой вердикт выносить не станет, кроме как публичную казнь обидчика, и никто не станет разбираться в первопричинах совершенного убийства, - по законам шариата за любое совершенное убийство назначается адекватное наказание.
- И что ты предлагаешь? - спросил я афганца, когда тот закончил свое затянувшееся повествование.
- Я, ничего не предлагаю, а вот мой брат может оказать помощь в том, чтобы вычислить местонахождение этого полевого командира, и шурави нанесут по тому месту бомбовый удар.
- Нет, уважаемый, так дела не делаются, - возразил я. - Только что, ты говорил про всевидящее око Исламского Комитета и жестокие вердикты кази. И тут же предлагаешь ликвидировать влиятельного полевого командира руками шурави. Неужели ты настолько наивен, что считаешь своих соплеменников за легковерных лохов? Очень даже сомневаюсь, что они поверят в случайность нанесенного БШУ повлекшего смерть кассира "общака". Наверняка устроят тщательное разбирательство, и твой брат будет первым, кого заподозрят в связях со спецслужбами ДРА или шурави. А когда узнают, кого он навещал в своих вылазках в Кандагар, то и ты уйдешь под сплав. Семьей-то, ты хоть успел обзавестись?
- Да. Жена есть, и двое детей.
- Так вот, мало того, что тебе самому голову отрежут, но и всю твою семью вырежут к чертовой матери. Тебя такой финал устраивает?
- Нет, не устраивает.
- Тогда будем включать мозги, и думать, как с наименьшими потерями для тебя и твоего брата, провернуть это дельце. Кстати, а у этого полевого командира есть еще родственники, и где они проживают?
- Пока я этого не знаю, но постараюсь узнать. А зачем это вам?
- Много вопросов задаешь, дружище. Вот, когда ответишь на мои вопросы, тогда и поговорим. Когда ты сможешь вновь встретиться со своим братом?
- На джуму. Только, с шурави он встречаться не станет.
- А мне это ни к чему. Сам с ним поговоришь, и постарайся узнать о том, что я только что говорил. Мне нужны достоверные сведения о родственных связях этого "кассира". И если они имеются здесь - в Кандагаре, то кто конкретно, где работают или служат, поддерживают ли отношения с родственником, воюющим против госвласти. Одним словом, всю подноготную. И еще, пусть узнает, что за человек, доставляющий деньги из Пакистана. По нему те же самые вопросы, что и по этому "мздоимцу".
В тот момент, я еще четко не осознавал, какую пакость придумаю для "духов", но то, что обязательно её придумаю, нисколько в том не сомневался.
Попрощавшись с офицером, я стал знакомиться с оперативной информацией, поступившей за прошедшие сутки, заставляя Амануллу делать краткий перевод агентурных сообщений. Ничего интересного в них не было, а стало быть, ехать в Бригаду на координацию в этот день не имело никакого смысла.
Я едва успел вернуться в кампайн, и зайти на нашу виллу, как в дверь снаружи кто-то постучал.
- Заходи, не закрыто, - отозвался я.
В дверном проеме показалась фигура человека с седыми волосами на голове.
- Ё - моё! - невольно воскликнул я. - Какими ветрами Вас занесло в нашу скромную обитель?
Передо мной стоял Владлен Желобов, руководитель советников ХАДа. Его я хорошо знал еще до Афгана, поскольку он работал в Астраханском УКГБ, и по роду службы мне пару раз с ним довелось пересечься.
- А я к тебе не один, - загадочно произнес Владлен. И в этот момент в проеме показалась фигура еще одного человека.
У меня аж дыхание перехватило. Передо мной стоял Виктор Белоусов, опер из того же самого УКГБ, как и его нынешний кандагарский руководитель. Уж кого-кого, а Виктора я знал почитай лет пятнадцать, когда он еще служил в опермехдивизионе нашего УВД. Это потом, он перешел на работу в органы государственной безопасности, и мы частенько встречались с ним, работая по уголовным делам, где в качестве обвиняемых проходили иностранцы, в большинстве своем, студенты астраханский высших учебных заведений пойманных на спекуляции заморскими шмотками и мелких кражах в студенческом общежитии.
Когда в 1981 году меня назначили руководителем одного из подразделений областного отдела уголовного розыска, Виктор исчез из поля моего зрения, и вновь я его встретил уже в конце следующего года. Весь такой загорелый, заметно окрепший и похудевший. Я тогда спросил его, мол, куда исчезал, на что он ответил: - На югах прохлаждался".
Что это были за "юга" такие, я узнал чуть позже, когда один из его сослуживцев по секрету поведал мне, что Виктор был в служебной командировке в Афганистан, где воевал в составе отряда специального назначения "Каскад".
И вот сейчас, он стоит передо мной и широко улыбается.
Обнялись, дружески потискали друг друга, и я предложил обоим отобедать с нами "чем Бог послал", при этом многозначительно щелкнув себя указательным пальцем по горлу.
- Как-нибудь в следующий раз, - отказался за двоих Желобов. - ты знаешь, зачем мы к тебе заехали?
- Еще не знаю, но думаю, что сейчас узнаю.
- А заехали мы к тебе, чтобы вашу баню посмотреть. В Бригаде про неё уже легенды ходят, вот и решили мы воочию увидеть, что это за шедевр банного искусства вы смастерили. Мы тоже решили у себя хорошую баню построить, с парилкой и большим бассейном под открытым небом, вот и заехали ваш передовой опыт перенимать.
Я сводил их в нашу баню, все показал, обо всем рассказал, а когда они направились к машине, что их ждала возле нашей виллы, Желобов вдруг оглянулся, и, обратившись ко мне, спросил.
- Ты часто бываешь в Бригаде?
- Да чуть ли не каждый день. Сами понимаете - координация и все такое.
- Ну, так вот, когда следующий раз будешь возвращаться с координации, заскочи ко мне на виллу. Знаешь, где она находится?
- Как не знать, там же где и наша "пересылка", по дороге в вертолетный полк.
- Вот и чудненько. Обязательно заскочи. Нужен твой квалифицированный совет.
- В плане чего?
- В плане строительства нашей бани.
В суете повседневных забот, я уже начал подзабывать о той случайной встрече с афганским офицером, почему-то считая, что он всё это "насвистел", дабы показать сэру мушаверу свою, непризнанную значимость. Но неделю спустя, появившись в кабинете Амануллы, я вновь застану там этого вояку. На этот раз мне будет легче с ним общаться, поскольку вместе со мной будет один из наших переводчиков.
Старлей сообщит новость, которую я совсем не ожидал от него услышать.
- Родственник человека, про которого вы просили узнать, занимает большой пост в губернаторстве. Это весьма влиятельный чиновник в Кандагаре, и Аманулла его хорошо знает. В семье их было четыре брата. Про одного мы уже говорили, это тот, что обирает своих же моджахедов. Ещё один брат занимает ответственный пост в министерстве юстиции ДРА, а четвертый, живет в Пешаваре, и каким-то образом связан с "Союзом семерых". Я так полагаю, что именно он поддерживает контакты со своим братом в Кандагаре, и благодаря его протекции обеспечивает его деньгами. Вполне вероятно, что часть этих денег возвращаются обратно в качестве отступных.
- Вот интересно, а знают ли те же хадовцы про такой "винегрет"? - не совсем уместно пошутил я.
- Скорее всего, знают. Для Афганистана, такой, как вы выразились - "винегрет", встречается повсеместно. Гражданская война поделила людей на два лагеря.
Я не стал продолжать разговор на эту тему, поскольку хорошо знал, что было в собственной стране в годы гражданской войны.
- А что известно про человека, который доставляет деньги из Пакистана?
- Тут тоже не все так просто. Этот курьер раньше был зажиточным землевладельцем в улусвали Панджвайи. После Саурской революции, опасаясь расправы со стороны новой власти, сбежал в Пакистан, где и живет до сих пор. В движении сопротивления фигура довольно известная. У него, кстати, родной брат возглавляет штаб-квартиру ИПА в Кветте. Вместе с братцем он неплохо пристроился, сидя на мешках с деньгами. Еще те проходимцы. Такие родственнички друг друга в обиду не дадут, и глотку порвут всякому, кто вознамериться покуситься на их семейный "бизнес".
- Стало быть, если курьера ненароком убьют, позарившись на казенные деньги, которые он доставляет в Афганистан, его брательник такого человека запишет в личные враги, и обязательно расправится с ним.
- Скорее всего, что именно так всё и будет.
В моей голове моментально созрел план оперативной комбинации, для реализации которой придется совершить несколько независимых друг от друга ходов. Оставалось лишь детализировать этапы "многоходовки", чтобы она реально воплотилась в жизнь.
- А сможет твой брат узнать, когда и каким образом, этот курьер в очередной раз прибудет с деньгами в Афганистан?
- Думаю, что да. Брат рассказывал мне, что деньги курьер привозит накануне последней джумы каждого месяца. Доставка денег осуществляется на двух машинах по караванным тропам Регистана.
В таком случае, передай своему брату, чтобы он узнал каким маршрутом передвигается караван с пайсой, и в каком месте происходит встреча курьера с этим "мздоимцем".
На следующий день я поехал в Бригаду на координацию. В этот раз я не стал просить у Амануллы машину спецотдела, а "упал на хвост" Николаю Прокопенко, решившему прокатиться до Бригады, и прикупить кое-что из товара в тамошнем чекушном магазине. Пока он любезничал с продавщицей, уговаривая её продать упаковку лимонада SiSi, и навещал своего земляка - прапорщика из РМО, выпрашивая у него какую-то запчасть для двигателя опербатовского УАЗа, я успел встретиться с Михаилом Лазаревым, и передать ему координаты двух бандгрупп. Предстоящей ночью, они планируют подтянуться к бетонке в районе кишлака Синджарай, и, устроив там засаду, на следующий день обстрелять советскую военную автоколонну. Михаил записал координаты и сразу же передал их для включения в оперативную сводку.
Возвращаясь обратно к себе в кампайн, Прокопенко решил заскочить на виллу советников царандоя на Майдане. Накануне там появился "квартирант", прилетевший вертолетом из провинции Заболь. Ему потребовалась срочная помощь стоматолога, а в Калате такого специалиста отродясь не водилось.
С этим офицером из внутренних войск Николай учился в одном военно-политическом училище, и после его окончания их пути-дороги разошлись. И вот теперь, спустя годы, они вновь пересеклись в далеком Афганистане. А коли так, то разве можно упустить возможность пообщаться старым друзьям.
Уже подъезжая к нашей "пересылке", я вдруг вспомнил про разговор, состоявшийся недавно с Желобовым.
- Ты сколько времени планируешь проторчать на Майдане? - спросил я Николая.
- А что? - вопросом на вопрос ответил он.
- Да есть у меня дельце одно. Обещал я хадовским советникам консультацию дать, насчет строительства бани с бассейном. Пора бы и наведаться к ним.
- Сейчас двенадцать - тридцать. Можешь смело рассчитывать на пару часов. Если управишься раньше, приходи на нашу виллу. Если не успеешь, я сам за тобой заеду.
Николай высадил меня возле виллы старшего советника ХАДа, а сам проследовал дальше. На вилле, где жил Владлен, я застал не только его самого, но и несколько его подчиненных, среди которых был Виктор Белоусов. Судя по всему, у них только что закончилась "летучка", и все они, громко разговаривая друг с другом, кучковались на заднем дворе виллы. Завидев меня, Желобов радостно воскликнул:
- А вот и самый главный специалист банных дел к нам пожаловал.
Поочередно поздоровавшись со всеми присутствующими, я обратился к Желобову:
- Показывайте, что вы тут решили намудрить.
Уже после того как мы гурьбой обследовали незавершенный долгострой, как выяснилось, начатый еще предшественником Владлена, и я дал необходимые рекомендации, Желобов пригласил к себе на виллу испить "рюмку чая". Не знаю почему, но я отказался от этого заманчивого предложения. Мне нужно было пообщаться с Виктором, а посиделки у его руководителя отняли бы много времени, которого у меня и так было в обрез.
С Виктором я прошел на соседнюю виллу, где он жил вместе со своими коллегами по советнической работе. Уединившись с ним, я поведал историю с "кассиром" моджахедов. Подобный обмен оперативной информацией с сотрудниками КГБ и ГРУ мной практиковался довольно часто. И не потому, что я хотел блеснуть своей информированностью, а как раз наоборот. Могло так случиться, что человек, которого я брал в разработку, мог оказаться негласным сотрудником других спецслужб, и случись чего, мои активные действия могли сильно им навредить.
Виктор пообещал разобраться в сложившейся ситуации, и оперативно проинформировать меня. После этого, я изложил ему свой коварный план, при успешной реализации которого, можно было избавиться от одиозного полевого командира, возомнившего себя пупом земли.
В оперативном отношении план был достаточно примитивен, и расчет на его успешную реализацию я делал с учетом особенностей менталитета афганцев. Зачем проводить операцию по ликвидации мздоимца с применением БШУ, артобстрела, или специальной акции советских спецназовцев, когда все это можно сделать руками самих афганцев. Причем, не тех из них, кто служит действующей власти, а моджахедов. А подобное возможно только в том случае, если непосредственное душманское руководство "мздоимца", заполучит "достоверную" информацию о прикарманивании им казенных денег. Такое "крысятничество" у моджахедов не прощалось, и к виновным применялись самые жестокие меры.
Частью плана была ликвидация курьера доставляющего деньги из Пакистана, которую можно было обставить таким образом, чтобы моджахеды подумали, что акция дело рук самого "мздоимца" и его ближайшего окружения. Вот, только, кто возьмется за выполнение столь опасного "экса". Наверняка курьер будет перевозить деньги не один, а в окружении вооруженной охраны, а коли так, то в случае нападения на караван, завяжется бой, и еще неизвестно, чем он закончится. Я уже подумывал о том, что засаду на караван может организовать наша спецура, о чем и сказал Виктору, на что он ответил:
- А у меня есть другое предложение. Я в Кандагаре недавно, но уже успел познакомиться с командиром оперативного батальона ХАДа - Джабаром. Если бы он действительно не был командиром спецподразделения силового ведомства, то за те "подвиги", что он вытворяет в "зеленке", его можно запросто посчитать отмороженным "духом". Совершенно ничего не боится, и в борьбе с моджахедами ничем не брезгует. Он и форму-то почти никогда не носит, щеголяет в духовских дрешах. Может запросто отрезать башку пленному "духу", если посчитает его отработанным материалом. Не в его правилах отпускать "духов" с миром, или отдавать их под суд. Очень жестокий человек. Духи его как огня боятся, и за его голову назначили большие деньги. Если ему сказать, что караван будет перевозить пайсу, он наверняка согласится на его ликвидацию. Остается только придумать, как обставить эту акцию, чтобы свалить её на объект твоей разработки. Завтра я поговорю с Джабаром, и сделаю ему заманчивое предложение, от которого он наверняка не сможет отказаться. От твоего агента требуется лишь одно - узнать точное место встречи курьера с деньгами и принимающей стороны.
- Да никакой он не агент, - возразил я. - Так, добровольный помощник, можно сказать - внештатник.
- Все они тут - "внештатники", когда это их собственной шкуры касается. Не было бы проблем у родственника этого офицера, наверняка бы и не заикнулся про то, что его брат в душманах ходит. Страна лимония, мать её.
В реалии, развитие дальнейших событий складывалась намного прозаичней, нежели задумывалось изначально. Старлей пообщался с братом, и тот уточнил место в "зеленке", где обычно проходят встречи курьера и боевого охранения "мздоимца". Будет ли сам полевой командир находиться среди встречающих, достоверно не было известно. Для меня это не имело особого значения, поскольку, планом реализации оперативной разработки, на такой случай был предусмотрен запасной вариант, если не считать его основным. Нападение на караван будет обставлено таким образом, что сам "мздоимец" как раз и не должен был присутствовать при акции, тем самым "обеспечивая" себе алиби непричастности к нападению. Но, тем не менее, ему потом придется доказывать эту самую "непричастность", если вдруг станет известно, что вся эта затея с нападением на караван, его рук дело. А уж как протолкнуть эту дезу его руководству в Пакистане, я что-нибудь придумаю, но чуть позже. Правда, до отпуска я наверняка уже не успею ничего сделать. Но какие наши годы.
Зря я беспокоился.
Джабар со своими нафарами успешно справился с поставленной задачей, ликвидировав не только курьера с охраной, но и людей "мздоимца" вместе с ним самим. Теперь вышестоящему душманскому начальству придется разбираться в обстоятельствах случившегося, и выяснять, в чьих руках оказался почти миллион афгани. Хотя, кто его знает, вполне возможно, что пайсы было намного больше, но Джабар отчитался перед руководством ХАДа о захвате всего лишь одного саквояжа с пачками денежных купюр.
Обо всем этом я узнал от Белоусова, когда спустя несколько дней повстречался с ним в Бригаде на координации.
- Слушай, а как разыскать этого твоего "внештатника"? - поинтересовался он.
- А ведь я знал, что он тебя заинтересует, - рассмеялся я. - Для меня он уже отработанный материал, тем более, что я скоро уеду в отпуск. А вот тебя, и твоих коллег, он сам и вся его многочисленная родня наверняка заинтересует, причем, не только по линии контрразведки, но и разведки тоже. Теперь все они сидят на большом крючке, и крутить ими можно как угодно. Вряд ли кто из них горит желанием слететь с насиженных мест. Компра на всех железобетонная. Так что - дерзайте, рафики чекисты.
Спустя несколько дней я устрою Виктору встречу со старлеем, и больше к этому вопросу возвращаться не буду. Зачем мне знать чужие секреты.
А через неделю, из Кабула придет депеша по мою душу, и я засобираюсь в отпуск.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
