Аннотация: Моему другу - Валере Герасимову, бывшему "афганцу", больше известному боевым друзьям под прозвищем "Туркмен", посвящаю этот рассказ.
Контуженый
- Эй! Бачи! Чего опять удумали?
Бачи - трое пацанят и одна девчушка, ставшие в этом году первоклассниками, тащили обрезки досок и куски ДСП. Самый крупный из них - толстозадый добряк Вован, еле передвигая ноги и шатаясь из стороны в сторону, волочил за собой выброшенный кем-то из жильцов соседнего дома старенький кухонный шкафчик с оторванной дверцей.
- Дядя Сережа, дядя Сережа, - враз загалдела детвора, - а мы домик собачкам строим. Они еще маленькие и им ночью холодно.
Сергей посмотрел в ту сторону, куда ручонками показывали дети.
Там, под желтеющими деревьями, прямо у дома лежали пятеро маленьких кутят.
Какой-то доброхот, а может, те же самые дети, принесли им кусок старого драного пальто, и кутята, толкая друг друга худыми боками, пытались занять на этой импровизированной подстилке местечко поудобней да потеплей.
- Дядя Сережа, а это правда, что их мамку в собачий ящик забрали?
Голубоглазая Настёна, внучка недавно ушедшего в мир иной Володьки "Пиночета", лучшего друга и собутыльника Сереги, глядя прямо в его глаза, пыталась разгадать мысли взрослого дяденьки, обросшего суточной щетиной.
Но Серега молчал, хотя и догадывался, что в трагедии, произошедшей с их дворовой собакой - Нюськой, виновата дворничиха.
Эта толстая горластая баба не давала никому житья. Убирая рано утром один единственный подъезд их высотки, она постоянно возмущалась по поводу и без повода. То, видите ли, какой-то мерзавец бросил окурок около лифта, то еще какой-то козел нацарапал гвоздем матерное слово на только что окрашенной стене.
По-своему она, конечно же, была права, поскольку именно в её обязанности входило поддержание порядка в доме. Но при чем здесь именно он - Сергей, который и не курит и стен гвоздем не царапает.
Серега на работу уходил рано утром, аккурат в тот самый момент, когда дворничиха, гремя своими огромными ведрами, вытаскивала из мусоросборника отходы людской жизнедеятельности. Видимо, ей все равно было с кем ругаться, и она спускала "полкана" на первого попавшегося на её глаза человека. Словно именно он был виновником всех её житейских бед и невзгод.
Серега долго терпел бредни этой неврастенички, молча проходя мимо её орущей рожи. Но однажды, когда она не на шутку распалившись вдруг ни с того ни с сего отпустила в адрес его персоны матерное слово, он не выдержал и, подойдя к ней вплотную, тихо сказал:
- Ещё раз вякнешь что-нибудь подобное, надену на твою дурную башку это поганое ведро и засуну тебя кверху сракой в мусорный контейнер.
Видимо, мгновенно побледневшее лицо Сергея в те секунды было настолько выразительным, что струхнувшая дворничиха шмыгнула в мусоросборник, и пока он не ушел подальше от подъезда, не проронила оттуда ни слова.
Но уже на следующее утро, видимо проконсультировавшись со своим ЖЭКовским начальством, она, едва завидев выходящего из дома Сергея, подняла такой кипишь, от которого все жильцы не только их, но и соседнего дома повыскакивали на лоджии своих квартир.
Сергей, точно также как и накануне, молча подошел к орущей дворничихе и, не говоря ни слова, схватил стоящее рядом с ней пустое мусорное ведро. Решимость в его действиях быстро отрезвила дворничиху. Она пулей заскочила в мусоросборник, захлопнув за собой металлическую дверь.
Теперь её визгливый голос был слышен на всех этажах высотки. Он вылетал из поломанных люков мусоропровода и эхом разносился одновременно на всех двенадцати этажах дома.
А вечером того же дня в квартиру к Сереге нагрянул участковый.
Этого молодого старлея Серега видел впервые в жизни.
Лет десять тому назад, если не больше, заходил к ним в квартиру точно такой же участковый инспектор.
Но то был майор, намного старше Сереги. Проверив документы трех жильцов двухкомнатной квартиры, он сделал какие-то записи в своем талмуде и спокойно удалился, пожелав хозяевам квартиры мира и согласия.
Добрый, умудренный житейским опытом человек.
А этот - старлей, ни слова не говоря, пытаясь ввалиться в его холостяцкую квартиру, прямо у порога, в лоб, задал один единственный вопрос:
- Вы Авдеев? Предъявите ваши документы.
Серега был не из тех, кто от такого общения с органами власти мгновенно робел и начинал метаться по квартире в поисках заныканного куда-то паспорта.
Окинув пришельца с ног до головы, он подпер косяк двери правым плечом и, перекрыв дверной проем левой ногой, словно шлагбаумом, сделал издевательский жест, давая понять этому наглому менту, что нет ему дороги в его хату, пока он не предъявит свою ксиву.
Милиционер оказался весьма сообразительным малым.
Ни слова не говоря, он вытащил из бокового кармана кожаной куртки свое служебное удостоверение.
Не спеша (а куда собственно было спешить), Серега перечитал содержимое удостоверения старлея.
Простая русская фамилия - Алексеев, имя, опять же - Александр, да еще и Петрович. И что, собственно говоря, до мужика доколебался? Как никак - при исполнении.
Опустив "шлагбаум", жестом обоих рук Серега пригласил пришельца в квартиру.
Как в том фильме - "Белое солнце пустыни", когда таможенник Верещагин, бросая ключи Сухову, выразительно сказал: "Заходи".
Участковый, как это ни странно, оказался к тому же человеком культурным и воспитанным. Войдя в квартиру, он снял свои грязные форменные штиблеты и, так же не спеша, скинул кожаную куртку, повесив её на вешалку в прихожей.
В чем-чем, а в наградных планках Сергей знал толк.
На кителе участкового он сразу усек серовато-голубую планку с васильковыми полосками по краям. У него самого была медаль точно с такой же муаровой лентой, которую он никогда не снимал с выцветшего камуфляжа, бережно хранимого в платяном шкафу.
Догадываясь, о чем участковый поведет разговор, Сергей ни слова ни говоря пригласил его в залу. Там, на самом видном месте, словно икона в передней, висел плакат с фотографией ансамбля "Голубые береты". В прошлом году, аккурат на 15 мая, эти мужики приезжали с концертом в Астрахань, и Серега, облачившись в свой камуфляж, сидел в театре на самом первом ряду. Его тёзка - Серега Яровой, подарил ему этот рекламный плакат, сделав фломастером размашистую надпись: "Чистого неба и удачи!"
А эта самая удача, вот уж больше пяти лет, как безвозвратно покинула Серегу.
Сначала умер от лейкемии его семилетний сын, который с таким трудом достался ему и его любимому цветочку - Светланке.
Господи! Ну за что ему такие испытания в жизни?! Лучше бы он погиб тогда в Афгане, вместе со своими кериками: Васькой "Шмырем", Николой "Замочу", Петром "Жердей". Всеми теми ребятами, чьи души навеки остались в этой знойной азиатской стране.
Истерзанный осколками душманских мин, контуженный, назло судьбе-индейке он все-таки вернулся домой. Темными ночами боевые друзья продолжали врываться в его дремотное сознание, звали куда-то, упрекали в том, что он бросил их, не пошел вместе с ними.
Как жить после таких упреков?
Да не бросал он их никогда, не бросал! Разве его вина в том, что, помотавшись по госпиталям, он вернулся домой живым, хотя и не совсем здоровым, а они навсегда остались там - за речкой.
Светочка-Светланка! Сколько же ты намучилась со своим муженьком, прежде чем вывела его из этого порочного круга, из которого он не мог самостоятельно найти выход. И от пьянства его лечила, и увещевала по всякому, как только могла.
После рождения Дениски вроде бы все встало на свои места. Вон, и двухкомнатную "освобожденку" дали, как ветерану Афганской войны, и работа вроде неплохая подвернулась. Чего бы не жить?
Но видимо, много ты нагрешил в этой жизни, старший сержант - Сергей Авдеев. Не жалел ты ни свою, ни чужие жизни. С легкостью и садистской жестокостью лишал ты её ненавистных "духов", вершил свое собственное правосудие над этими бородатыми азиатами.
Вот оно и вернулось тебе тем же.
Уже шестой годочек пошел, как схоронил он свою Светочку.
И зачем он тогда вновь запил! Ведь если бы не пьянствовал, а жил нормальной жизнью, как все порядочные люди, разве стала бы она делать аборт, который стоил ей жизни.
До конца дней он будет проклинать себя за то, что не слушался её, делал всё по-своему...
- Что же это вы, Сергей Николаевич, с женщинами-то воюете? Нехорошо так поступать.
Сидя на диване, участковый раскладывал на своих коленях бумаги, одновременно делая какую-то запись в протоколе об административном правонарушении.
- Женщины - они народ нежный, и с ними надо нежно обходиться. А вы сразу: ведро на голову. Нельзя так с дамами.
Участковый испытующе посмотрел на Сергея, словно делая ему дерзкий вызов и приглашая к откровенному разговору.
Сергей намек понял по-своему и его словно прорвало.
За тот час, в течение которого он, как на исповеди, поведал малознакомому ему милиционеру историю своей непутевой жизни, участковый, зажавший в своей руке шариковую авторучку, не сделал ни единой записи в протоколе. Сергею порой казалось, что старлей его совсем не слушает. Он прерывал повествование, но участковый делал рукой едва уловимый жест, и Сергей продолжал свой рассказ.
Смолк он только тогда, когда рассказал про эту дебильную дворничиху, что намедни без всякой причины доколебалась до него у подъезда дома.
Старлей сидел на диване, неестественно сгорбившись и подперев подбородок обеими руками. Сразу было видно, что его мысли витали где-то вдалеке от квартиры, в которой он сейчас находился.
- За что медаль-то дали? - невпопад спросил Сергей.
Старлей бессмысленно уставился на Сергея, не понимая, о чем тот его спрашивает. Потом встрепенулся, словно отбрасывая в сторону свои мысли, рассеянно посмотрел на наградную планку и, махнув рукой, также рассеянно произнес:
-- А-а, за Чечню.
Сергей понимающе кивнул:
-- Стало быть, дерьма тоже пришлось хлебануть.
-- Пришлось.
Участковый никак не мог выйти из прострации, в которую загнал сам себя, слушая "правонарушителя".
-- У тебя есть что выпить? - вдруг ни с того, ни с сего спросил он Серегу.
Сергей не сразу сообразил, о чем его спрашивает участковый. Но когда все-таки до него дошел смысл сказанного, крутанувшись на месте, пулей вылетел на кухню. Там, в стареньком "Орске", у него лежала бутылка водки, которую он планировал распечатать на Международный женский день, до которого оставалась всего неделя. Сам он последнее время пил очень редко, по причине отсутствия лишних денег и данного самому себе зарока - не пить больше нормы. Да и старая контузия все чаще давала о себе знать. Сергей мучался всякий раз, когда на улице происходила перемена погоды. А если в такой день случалось еще и лишнюю рюмку поднять, то в голове начинался страшный гул. Словно кто-то невидимый с огромной кувалдой в руках ударял в висящий внутри головы колокол, и он, вибрируя среди жидких мозгов, разливал по всему телу ревущие звуковые волны. Ни дать, ни взять - "Царь колокол".
Лишнего стола Сергей за свою жизнь так и не нажил, и он пригласил участкового на кухню.
В скромной, кухонной обстановке они незаметно для обоих и "раздавили" тот самый пузырь водяры.
На этот раз уже старлей рассказывал Сергею историю своей жизни.
А она у него была не слаще чем у самого Сереги.
Родителей своих не помнит вообще, поскольку родившая его шестнадцатилетняя мать сбежала прямо из роддома. По детским домам мыкался - сколько себя помнит. Школа-интернат, обучение в ПТУ, срочная служба в армии. На втором году службы его, классного механика-водителя, вместе с частью перебросили из-под Новосибирска "в эту грёбаную Чечню". До дембеля оставалось чуть меньше месяца, когда под Ведено их БМПэшка нарвалась на фугас. Как остался жив, до сих пор и сам не поймет. Так, слегка контузило. А вот остальные мужики...
Предлагали ему остаться на контрактную службу, но он отказался из принципиальных соображений. Надоели ему эти дебиловатые рожи вечно пьяных "отцов-командиров". Дембельнувшись, вернулся в Камызякский район Астраханской области. Путевую работу с ходу найти не мог. Да и где её найти, если все колхозы к тому времени были разорены до последней нитки самими же председателями-"прихватизаторами".
Начинавшая застаиваться кровь требовала свежих порций адреналина. Вот и пошел он на службу в милицию.
В 1997 году поступил на учебу в Астраханскую школу милиции. Правда, не очень-то и хотели его брать туда, все боялись, что старая контузия даст о себе знать в процессе обучения. Спасибо медали "За отвагу", которая сказала за него свое последнее слово на мандатной комиссии.
После учебы по распределению попал на работу в один из городских РОВД Астрахани. Сначала работал опером в уголовном розыске, но однажды взял не того, кого надо. Хотя, это как еще посмотреть. Может быть как раз того, кого надо. Но на беду молодого опера недоносок-наркоман, совершивший несколько квартирных краж, оказался сынком какого-то прокурорского чинуши. Едва самого не посадили за то, что "раскалывая" этого козла, приложился слегка по его самодовольной крысиной харе.
Спасибо шефу, что отмазал по полной программе.
Но вот с оперативной работой пришлось распрощаться раз и навсегда. Сейчас комиссарит участковым, здесь, в Юго-Востоке. Надеется, что когда-нибудь справедливость восторжествует, и он вернется обратно на работу в сыск.
Хотя особых иллюзий насчет своего будущего уже не строит. На днях написал рапорт с просьбой направить в служебную командировку в Чечню. "Наверху" сказали, что подумают.
Нет, не за наградами он собирается ехать в эту "горячую" точку, в которой уже разок пришлось побывать. Просто хочет уйти на полгода от всей этой рутинной работы, от этих дрязг и кляуз, что строчат люди друг на друга. Хочется с нормальными мужиками пообщаться, да и деньжат немного поднакопить. Есть у него кое-какие виды на одну дивчину, да вот незадача, с деньгами совсем туган.
Если любит, будет ждать. Ну а если бросит, пока он будет находиться в этой командировке, стало быть, такая у него судьба. Но вроде не должна она его бросить, поскольку влюбилась в него по уши.
Уходя, старлей порвал так и не недописанный им протокол и пообещал Сереге, что замнет это гнилое дело с уборщицей. Порекомендовал обходить эту дуру стороной и не отвечать ни на какие её провокации. Что с неё взять, дура - она и в Африке дура. Нужно быть немного мудрее этой заскорузлой люмпенши.
С этого дня Александр стал частенько заглядывать к Сереге. Так, просто поболтать за житьё-бытьё, чайку попить. Да и не только его.
А в самом конце марта он зашел к Сергею по гражданке. Извинился, что не сможет придти в ближайший выходной на его день рождения, поскольку завтра уезжает со сводным отрядом УВД в Грозный, и вернется теперь аж в конце сентября. Считай почти всю весну, лето, да еще и часть осени торчать ему в этой дыре. Но что поделаешь - сам напросился.
На прощанье раздавили пузырек, принесенный Сашкой. Сидели на диване, слушали записи. Когда зазвучала "Кукушка", Серега не выдержал и пустил скупую мужскую слезу. А когда Сашка засобирался уходить, подарил ему пару кассет с афганскими песнями. Одна с "Голубыми беретами", вторая - с "Каскадом".
Пусть мужики на войне слушают.
Прощались скупо, по мужицки. На прощанье Сергей перекрестил уходящего Сашку в спину, а про себя сказал:
-- Возвращайся живым, бача...
***
Эх, сколько всего произошло за эти полгода.
С работой пошла конкретная херня. Владелец фирмы, где Серега работал специалистом по изготовлению пластиковых окон, погорел на какой-то афере и пустился "в бега". Сразу же набежали кредиторы, судебные приставы, ОБЭПники. Бритоголовые бандюги чуть ли не ежедневно стали наведываться. Короче говоря, кончилось все это тем, что назначенный сверху внешний управляющий отправил всех сотрудников фирмы в вынужденный отпуск без содержания, а потом и вообще уволил.
И пошел Серега на вольные хлеба.
Перебивался на всякой "халтурке", получая за это гроши, которые и деньгами-то нельзя было назвать. Самому стыдно было брать эту мелочевку из жадных трясущихся рук "хозяев-временщиков".
Практически все, что зарабатывал, уходило на оплату коммуналки. А её драли по полной программе, не забывая "состричь" пайсу за излишки жилой площади. И льготы "гавкнулись" сразу же, как только местная власть посчитала это непозволительной роскошью для областного бюджета.
Эх! Был бы под рукой пулемет, пошел бы с ним на заседание этих зажравшихся козлов, и заставил бы их всех насрать себе в штаны. А потом, да что там потом, потом в казенный дом, на трехразовое питание. Все равно житья никакого нет. Не страна стала, а сплошной дурдом, - снизу до самого верху, вдоль и поперек.
Этого молодого парня Сергей впервые увидел под майские праздники.
Как-то вечером раздался звонок в квартиру.
- Кого это ещё там черт несет, - подумал Сергей, сидевший в тот момент у "ящика", где крутили очередную серию мыльной оперы про "Ментов".
В дверях стоял высокий парень, лет двадцати пяти, в темно-сером костюмчике от кутюр. В руке он держал мобильник, по которому с кем-то громко разговаривал.
Сергея это обстоятельство очень здорово задело. Мало того, что какой-то молокосос внаглую ломится в его хату, так еще и не считает нужным обращаться к нему, как это делают все нормальные люди.
Сергей хотел уж захлопнуть входную дверь, но, видимо осознав свою ошибку, парень прервал свой разговор по телефону.
- Я пришел к вам с хорошим коммерческим предложением, - начал неизвестный. - Насколько мне известно, вы живете один и вынуждены оплачивать немалые деньги за излишки своей жилплощади. Может быть, мы пройдем в квартиру, и я изложу вам суть своего предложения?
Сергей едва не поперхнулся от такой наглости пришельца.
Наоборот, прикрыв дверь, он вызывающе встал снаружи, растопырив ноги и подперев спиной дерматиновую обшивку двери.
- Чего уж там. Выкладывай свое коммерческое предложение здесь, а я буду тебя внимательно слушать. А в хате моей тебе пока делать нечего. Мало ли тут народа всякого шляется: то цыганки-попрошайки, то жульё всякое. Говори, чё тебе надо, да побыстрей. У меня нет времени рассусоливать здесь с тобой.
Парень, видимо не привыкший к такому общению посторонних с собой, сначала даже растерялся и забыл, зачем он собственно пришел к Сергею, но, довольно быстро оправившись, начал излагать суть своего "коммерческого" предложения.
Он предлагал Сереге обмен квартирами. Взамен двухкомнатной Серегиной квартиры он предлагал ему однокомнатную "хрущевку" в крупнопанельной пятиэтажке плюс доплату в размере двухсот тысяч "деревянных".
- Лихой парнишка, - пролетело в голове у Сергея. Точно такую же двухкомнатную квартиру в их доме один "новый русский" недавно купил за восемьсот штук. Это что же выходит, если взять за основу эту сумму, то получается, что этот нагловатый парнишка свой однокомнатный курятник с кухней размером с фиговый листок оценивает в шестьсот штук, а его крупногабаритную квартиру, улучшенной планировки, где кухня по площади не меньше все той же "хрущевки" - всего на двести штук больше? Ну, ни фига себе!
- Парень, мне кажется, что ты ошибся адресом. Поэтому чеши-ка ты отсюда, пока попутный ветер дует. А не то я помогу тебе спуститься с девятого этажа без парашюта.
Серегу всего трясло от негодования. Он действительно спустил бы с лестницы этого недоросля, набравшегося наглости делать ему такое предложение. Он что думал, что Сергей с распростертыми объятиями бросится на грудь этого козлиного "добродетеля" ради каких-то 200 кусков, которые в любой момент могли стать пустым звоном? Пусть лучше свою задницу подтирает этими бабками - щенок.
Сергей захлопнул дверь перед самым носом посетителя.
Ещё долго он не мог успокоиться и его била мелкая дрожь. Пришлось "накатить" немного "на грудь", чтобы хоть таким образом сбить нервное напряжение. А иначе к ночи опять начнутся головные боли, и потом до самого утра хрен уснешь.
***
А в жизни не все так плохо.
Спасибо знакомым ветеранам-афганцам, которые не бросили Серегу в трудную минуту.
15 мая, аккурат на пятнадцатилетнюю годовщину начала вывода советских войск из Афганистана, повстречался он на бульваре Интернационалистов с нужными людьми.
Большой им ташакур. Помогли мужики с работой. Правда работа была сугубо ночной - охрана большого коммерческого магазина по продаже бытовой техники. Будь он немного помоложе, работать ему охранником днем. Но, как говорится, рылом немного не вышел. Прошлая запойная молодость конкретно отпечаталась на его лице глубокими морщинами и мешками под глазами. Да к тому же как-никак пятый десяток уже повалил. Видимо не хотел хозяин магазина, чтобы Серега своей физиономией отпугивал денежных клиентов.
Ну, да и хрен с ним. Зато получать он стал почти шесть "штук". А для него это совсем не малые деньги. Теперь можно было жить, не думая о деньгах.
Он и предположить тогда не мог, что буквально через пару месяцев его жизненный путь вновь пересечется с тем самым молокососом, что предлагал ему обмен квартирами.
Престарелая соседка - тетя Ангелина, проживавшая на восьмом этаже, точно в такой же квартире, как и у Сергея, видимо, устав от постоянного безденежья, клюнула на посулы этого прохвоста. Съехала она со своей квартиры в ту самую "хрущевку", от которой еще совсем недавно отказался Сергей.
И с этого дня для Сергея начались кошмары.
Едва он начинал дремать, вернувшись домой после ночной смены, как снизу раздавался грохот, визжание, тарахтение и прочие звуки, какие в таких случаях обычно сопровождают капитальный ремонт квартир.
Сергей терпел недели две. Но, в конце концов, не выдержал.
В очередной раз, когда, слегка позавтракав, он прилег на диван, снизу раздались глухие выстрелы.
Это было уже выше его сил, и, он пошел на "разборку".
В квартире, куда он вошел, трое таджиков-шабашников пристреливали к потолку жестяные короба, для крепления будущего евро-потолка.
"Вежливо" и почти культурно Сергей в течение десяти минут внушал этим молодым "духам", что они не совсем правы, поскольку своим тарахтением, мешают ему отдыхать после ночной смены.
Наверное, Серега все правильно и весьма доходчиво тогда им объяснил, поскольку уже в этот же день его сон никто больше не нарушил.
А на следующий день к нему в квартиру вдруг заявился тот самый молодой хлыщ, которого он еще весной хотел спустить с лестницы. Хлыщ стал увещевать Сергея в том, что он не прав, что жизнь не стоит на месте, и что ремонт квартир - это такая же житейская необходимость, как оправление естественных надобностей.
Серега на этот раз не стал дослушивать бредятину этого молокососа, и очень доходчиво объяснил, что в принципе ничего не имеет против проводимого ремонта. Но если еще хоть раз какая-то гнида нарушит его покой после ночной смены, то он эту гниду спустит вниз башкой по грязному мусоропроводу.
Новый владелец квартиры не стал особо спорить с Сергеем. Он уже успел собрать кое-какую информацию об этом правдолюбивом строптивце.
По имени и отчеству Сергея называли буквально единицы жильцов этого дома, да и то сугубо мужики, с кем он порой бухал в соседней пивнушке. Несколько баб, да еще вот малолетние дети называли его по имени. Остальные же жильцы дома за глаза называли его не иначе как "этот контуженый с девятого этажа".
Сергей знал своё домовое погоняло, но не обращал на это никакого внимания. А что, собственно говоря, беспокоиться-то. Он действительно контуженый, а слово это вроде бы не бранное. Ну, так и пусть себе называют его так, если им его имя трудно запомнить.
Уже позже Сергей узнал от своих соседей, что он стал объектом пристального внимания "шабашников", которые следили буквально за каждым его шагом. Стоило ему выйти на базар, или уехать на пару часов в центр города, трескотня и грохот в квартире молодого "нового русского" возобновлялась с такой силой, что у всех жильцов дома, начиная с пятого и заканчивая 12-м этажом, начинались приступы мигрени. Выглядывая в окна, они молили Бога, чтобы Сергей скорее возвращался домой, и успокаивались только тогда, когда он появлялся у дома.
А потом эти "строители" совсем доконали единственный в их доме лифт. Они мотались на нем туда сюда, перевозя строительные материалы и мусор, до тех пор, пока он окончательно не замер. От большой нагрузки и постоянной эксплуатации сгорел движок.
Все жильцы теперь ходили пешком и проклинали своего нового соседа.
Писали жалобы в ЖЭК и в районную администрацию.
А что толку-то. Лифт как стоял, так и стоит на первом этаже. А одна мадам из районной арминистрации так вообще заявила, что ремонт лифта не начнут делать до тех пор, пока этот "блатной" не завершит свою стройку века.
Да-а! Нормальный подход органов власти к нуждам населения.
Бабы на одной из своих дворовых посиделок сочинили "письмо Султану", то бишь - мэру города и отправили его по назначению. Пришел ответ: Ждите, вы не одиноки. В городе не работает почти две сотни лифтов. Сами, мол, виноваты - не надо было ломать.
А строители у "нового русского", ко всему прочему, оказались еще и ленивыми. Как только лифт сломался, они перестали выносить строительный мусор во двор. Набивая им здоровущие мешки, складывали их на общей лоджии, которой жильцы восьмого этажа пользовались при перемещении из своих квартир на улицу и обратно. Со временем эта куча мусора выросла до неимоверных размеров и стала препятствовать проходу людей через лоджию. Да и детишки стали проявлять к этой куче нездоровый интерес. Они пытались забраться как можно выше, совершенно не думая о том, что при одном неосторожном движении, могли вывалиться с лоджии вниз и насмерть разбиться.
Именно в это-то время и перезнакомился Сергей со всеми малолетними "альпинистами".
На улице стоял август. Лето, каникулы. Родители у детей практически все работали, а посему детишки были без должного присмотра со стороны взрослых. Та "мелюзга", что штурмовала высоты мусорной кучи, должна была идти в первый класс, и мозгов у них совсем не было. И куда только родители смотрят - наклепать наклепают, а воспитывать чужой дядя должен. От такой вот бесконтрольности потом и берутся те самые токсикоманы, наркоманы и проститутки.
Как-то раз, возвращаясь с работы, Сергей увидел, как один малолетний толстячок, забравшийся на кучу строительного мусора, пытается достать из мешка какую-то жестянку. Ребенок балансировал на самом краю лоджии. Одно неосторожное движение, и...
Сергей силой стащил его с кучи и в течение нескольких минут проводил с ним политико-воспитательную работу. А этому балбесу хоть бы хны. Стоит улыбается стервец.
И тогда Сергей решил действовать по иному.
Он пригласил пацаненка к себе в квартиру, где дал ему посмотреть свой дембельский фотоальбом.
Пацан рассматривал снимки широко раскрыв рот.
- А вы кто дяденька - военный? - Пацан тыкал в фотографию, где Сергей был изображен со всем своим арсеналом.
- Нет, бача, я не военный, но в свое время я был на войне. А звать меня - дядя Сережа.
Сергей уселся на диван рядом с ребенком и, заново листая альбом, стал обстоятельно рассказывать о своих друзьях. Правда, рассказ его был несколько странноватым. Получалось, что все его друзья не слушались дядю Сержанта и тоже лазили по всяким там кучам из камней. И как результат - сломанные руки, ноги и даже головы. Вот к чему приводит непослушание старших.
Напоследок Сергей вырезал из консервной банки пропеллер, в центре которого пробил пару дырок. Потом их двух катушек и старой шариковой ручки сварганил пусковое устройство. Последний штрих - пара тонких гвоздиков с откусанными шляпками, аккуратно забитые в верхнюю катушку.
Почти час он запускал во дворе вместе с Вованом этот летающий кусок жестянки. Выражая свои бурные эмоции, Вован бегал по двору, пытаясь на лету поймать пропеллер.
А на следующий день, когда Сергей собирался было уж прилечь на диван после ночной смены, в дверь позвонили.
- Кого нелегкая несет? - подумал он, направляясь к двери.
В дверях стоял Вован, вчерашний гость Сергея. Рядом с ним стояли еще несколько малолеток одного с ним возраста.
Сергей всех их знал в лицо, как никак - соседи. А вот по имени знал только одну девчушку - Настену.
- Дядя Сережа, дядя Сережа, - затараторил Вован, - а вы можете еще показать военные фотографии?
И Сергей, сидя на диване в окружении детей, заново рассказывал о своих боевых друзьях. Неугомонные дети закидали его вопросами, на которые он был вынужден обстоятельно отвечать.
Потом он поил их всех чаем, попутно рассказывая о том, как они с ребятами в жарком Афганистане вместо чая пили отвар из верблюжьей колючки.
Дети словно промокашки впитывали слова своего боевого соседа, делая для себя все новые открытия.
Сергей смотрел на них, а перед глазами стоял образ сына - Дениски.
Такой же был, как и эти детишки. Сколько бы ему сейчас было лет? Да-а! Летит времечко. По всему выходит, что в одиннадцатый класс пошел бы его Дениска, если бы...
С этого дня детвора частенько стала заглядывать к Сергею. Так, просто посидеть, поболтать о жизни, посплетничать про все дворовые новости. Видимо не хватало им серьезного общения со взрослыми людьми. А точнее сказать, самим взрослым недосуг было до такого общения со своими собственными детьми и внуками. Вот Сергей и компенсировал этот "пробел".
Не знал он еще тогда, что буквально через месяц придется ему ради соседской детворы пережить не самые радостные минуты своей жизни.
***
Детишки все-таки смастрячили собачью будку тем бездомным щенкам.
Правда, что это была за будка. Так, куча деревянного хлама, сколоченного здоровенными гвоздями, которые вместе с молотком Серега одолжил "инициативной группе" молодых защитников животного мира.
Но дети были на седьмом небе. Они заглядывали внутрь только что отстроенной будки, наблюдая, как ведут себя щенки, и с удовлетворением отмечали, что жить собачкам стало намного удобней. Дети строили планы насчет того, кто какого щенка потом заберет к себе в квартиру.
Плохо они знали нравы взрослых.
Собачья будка не простояла и нескольких дней.
Однажды утром выходящий из подъезда Сергей увидел, как дворничиха закидывает её обломки в мусорный контейнер.
Можно только догадываться, что он пережил в тот момент.
Завидев Сергея, дворничиха мгновенно затараторила, что к сносу собачьей жилплощади она не имеет никакого отношения. Она всего лишь убирает мусор оставшийся от того, что еще вчера было собачьим жильем.
Её слова подтвердила Мария Петровна из пятой квартиры, выгуливающая в тот момент своего пинчера. Накануне вечером она услышала какой-то шум у себя под окном. Сначала ей показалось, что какой-то жулик ломает раму в квартире на первом этаже. Выглянув с лоджии, она увидела как трое молодых крепких ребят курочат построенную детьми собачью будку. Мария Петровна стала возмущаться данным фактом, на что один из молодчиков огрызнулся:
- Заткнись, старая карга.
Потом все трое парней пошли к стоящей неподалеку машине. В руке у одного из парней был мешок, в котором что-то шевелилось и поскуливало. Не нужно было быть большим провидцем, чтобы понять, что именно было в том самом мешке.
Эту машину Мария Петровна хорошо знала. Она принадлежала тому самому "новому русскому", что делал ремонт свой квартиры в их доме. Со своими молодчиками он уже достал Марию Петровну. Почти каждый вечер он подъезжал на машине под её окна, открывал нараспашку все двери автомобиля и врубал музыку на всю мощь автомобильных динамиков. От буханья и уханья стекла в окнах её квартиры сотрясались с такой силой, что в любой момент могли вывалиться на улицу. Никакие увещевания на этих молодых людей не действовали. Несколько дней этой машины не было под её окнами. По всей видимости, отстроенная детьми собачья будка не давала возможности ставить её на прежнее место, и она сиротливо стояла в стороне от дома.
И вот теперь, когда собачья будка снесена, эти молодчики опять будут доставать жильцов дома своими ночными концертами...
Сергея эти молодчики никогда не доставали, поскольку окна его квартиры выходили на противоположную сторону дома. Но, тем не менее, уже в ближайший выходной он решил разобраться с этими подонками, нанесшими такую психическую травму детям.
Щенки, за которыми те так бережно ухаживали, исчезли бесследно.
Детишки в тот же день прибежали со слезами к нему, и он пообещал им, что во всем разберется.
И он разобрался.
В ближайший же выходной поздно вечером он вышел на общую лоджию и стал дожидаться, когда к дому подъедет бурубухайка "нового русского".
Долго ждал, но, так ничего и не дождавшись, ушел к себе в квартиру.
Уже в первом часу ночи после просмотра какого-то боевика решил глянуть на всякий случай на улицу.
Опаньки! Вот они - голубчики.
Машина "нового русского" стояла на том самом месте, где до этого дети построили собачью будку. Из открытых дверей неслись звуки популярного шлягера.
Серега быстро накинул на себя старенькую рубаху, надел кроссовки и, перепрыгивая сразу через пару ступеней, сбежал вниз по лестнице.
В этот раз никаких парней с "новым русским" не было. Рядом с ним сидела совсем молоденькая девушка, которой на вид было не более шестнадцати лет.
- Растлитель несовершеннолетних, - пронеслось в голове Сергея. - Ну, блин, я тебе сейчас устрою, козел.
Подскочив к машине, не говоря ни слова, Сергей схватил водителя за руку и в буквальном смысле слова выволок его наружу.
Резкий прием и рожа этого недоноска, конкретно вписалась в капот машины. Девица завизжала истошным голосом, но Сергей не обращал никакого внимания на её вопли. Удерживая соседа мордой над капотом машины, Сергей методично тыкал его носом в теплый металл.
- Говори, сука, куда щенков увез! Или я из твоей наглой хари сейчас отбивную сделаю, козел! Чего молчишь ишак? Н-на - получи, получи!
Сколько времени он его так тыкал носом в капот, Сергей не помнит. Его накрыло конкретно, и мурыжил он его до тех пор, пока не увидел, что по белому капоту машины начали размазываться кровавые сопли молодняка.
Только после этого он освободил из жесткого захвата руку парня и оттолкнул его от себя.
Слегка поскуливая, парень растирал рукой кровь, сочившуюся из разбитого носа. Девица, выскочившая из машины, крутилась возле него, стараясь промокнуть своим носовым платком губы кавалера.
- Уйди, дура! - Парень со злостью оттолкнул девчонку в сторону и она, оступившись на высоких каблуках своих кипенно-белых туфлей, упала на землю.
- Не брал я никаких щенков! Чё ты доеб..ся до меня со своими щенками! - орал "новый русский" в лицо Сергею.
- Не мои они! Понимаешь, ты, сучара, не мои! - в свою очередь начал орать Сергей. - Ты, сраный козел, и твои друзья-пидарасты, не меня, а детей обидели. Это их были кутята. А вы кто такие, чтобы детей обижать? Говори, сука, куда кутят дели, или замочу козла прямо здесь!
Сергей замахнулся кулаком, давая понять, что его намерения весьма серьезны.
- Нет кутят, - продолжая растирать кровь по губам и щекам, молвил парень. - Утопили мы их в Кутуме.
У Сергея потемнело в глазах.
В тот момент он действительно был готов убить этого недоноска. Но в какой-то момент, словно кто-то удержал его за руку и не дал нанести сокрушающий удар в эту сопливую харю.
Сергей плюнул в лицо парню и пошел к себе домой.
Все последующие дни он ожидал визита к себе сотрудников милиции. Не может же быть, чтобы избитый им человек не обратился в милицию с жалобой.
Если это произойдет, то Сергею припомнят все. В том числе и замятый Александром инцидент с дворничихой. Хулиганство с нанесением телесных повреждений могло запросто на пару-тройку лет потянуть.
Но никто к нему так и не пришел.
Немного успокоившись, Сергей постепенно стал стирать из своей памяти все детали происшедшего.
Но он плохо знал нравы своего нового соседа.
В свои двадцать пять лет при всей своей благопристойной внешности в определенных кругах он слыл жестоким и беспощадным человеком. Он никогда и никому не прощал нанесенных ему оскорблений и обид.
В милицию он естественно не пошел. Зачем ходить туда, куда его самого в свое время таскали, как подозреваемого в рэкете. УБОПовцам он больше был известен как "Спрут".
Эту кличку ему дали еще одноклассники за его умение втягивать в авантюрные истории ничего не подозревающего человека. Вряд ли кто поверил бы в милиции, что в Астрахани объявился человек, способный обидеть и, тем более, избить "Спрута". Он почти всегда ходил в сопровождении как минимум двух головорезов, которые могли порвать любого, кто не так посмотрел на "Спрута". Эти бывшие "качки", переквалифицировавшиеся в свое время в откровенных бандитов-рэкетиров, следовали за ним повсюду, словно тени. И если бы он в тот день не снял "соску", и не отпустил своих "мальчиков" по домам, туго пришлось бы Сергею.
Но, как говорится, не все еще потеряно.
В тот свободный от работы вечер Сергей как обычно решил пропустить "пять капель" со своим новым дружком - Сашкой Луневым, бывшим майором милиции, недавно вышедшим на пенсию.
Лунев с самого первого дня жил на третьем этаже Серегиного дома вместе со своей большой семьей, которая вместе с детьми, снохой, зятем и внуками, состояла из двенадцати человек. Его жена - Наталия, работавшая одновременно фельдшером в городском медвытрезвителе, вынуждена была подрабатывать на стороне, делая уколы и немного поколдовывая, а проще говоря, занимаясь психотерапией. Её муж, наоборот, считая, что его пенсии вполне достаточно для того, чтобы больше нигде не работать, сидел дома с внуками, потихоньку попивая "горькую" со всеми бывшими и действующими ментами, проживавшими в их доме.
В свое время этот дом был сугубо ментовским, поскольку в 1986 году УВД построило его для своих сотрудников. Но уже спустя несколько лет, после того как кто-то умер, кто-то уехал, кто-то поменялся квартирами, дом стал представлять собой разношерстный курятник, в котором все перемешалось в одну кучу. На одной площадке жили и менты, и бандиты и бизнесмены. Одним словом - все слои нашего современного общества - его "сливки".
А познакомился Сергей с Луневым все через того же Володьку "Пиночета". Царствие ему небесное. Как схоронили его этим летом, так и скорешевался Сергей с Сашкой.
Вдвоем захаживали они иногда в небольшую забегаловку, что стояла в проходе между домами. Бутылки водки на двоих им вполне хватало. А что еще нужно вдовцу и многодетному папаше в их-то возрасте...
Сознание к Сергею возвращалось постепенно.
Что с ним произошло, он так толком и не понял.
Сидели в кафешке с Луневым, пили водку. Сославшись на то, что надо кормить самого младшего внука, Сашка ушел к себе домой, а Сергей остался на какое-то время сидеть в кафе. Ансамбль "Любэ" пел свой популярный шлягер про спецназ, и он решил дослушать песню. Когда выходил из прохода во внутренний двор дома, что-то сильно ударило по затылку, и он потерял сознание.
Очнулся не дома, не в больнице, а в медвытрезвителе.
Какое счастье, что в тот вечер дежурила жена Лунева. Это она определила, что у Сергея серьезная травма головы и обширная гематома на затылке. Именно по её настоятельному требованию дежурный вызвал скорую помощь, и она увезла Сергея в больницу.
Целый месяц он провалялся на больничной койке.
Врачи говорили - его счастье, что в тот день рядом с ним оказался знающий человек. Если бы не Наталия, забросили бы его в "обезьянник", где до утра он непременно околел бы. Молиться он теперь должен на своего ангела-спасителя.
А в день, когда его выписывали из больницы, в палату ввалился Сашка-участковый.
Он еще не знал, что Сергей в больнице находится последний день, и поэтому в руках у него была целая авоська с фруктами и прочими деликатесами.
Сашка извинился за то, что не посещал его в больнице. Он был вынужден задержаться в своей чеченской командировке почти на месяц, и только позавчера приехал в Астрахань. Соседи и рассказали ему о том, что произошло с Сергеем.
Узнав, что Сергея выписывают из больницы, он пообещал заехать за ним на служебном автомобиле.
Свое обещание он сдержал.
А вечером Сашка пришел в гости к Сергею.
Он был не один. Вместе с ним пришла молоденькая худенькая девушка с голубыми глазами.
- А это моя... невеста Ольга, - представил девушку Александр. - Вот мы тут с Ольгой решили подать заявление в ЗАГС и хотим, чтобы ты был нашим свидетелем.
Сергей не знал, что и ответить этим молодым влюбленным друг в друга людям.
Староват он вроде для свидетелей такого рода.
Но отказаться от заманчивого предложения язык у него не повернулся.
Весь вечер они сидели на кухне и пили хорошее вино, закусывая его пахучими апельсинами и шоколадными конфетами.
Несколько раз Сергей и Александр выходили на общую лоджию. Александр курил сигареты, а Сергей всё рассказывал и рассказывал о приключившейся с ним истории.
Александр нервно гонял сигарету во рту и молча слушал Серёгино повествование.
