Где-то году в 1980-м, начальником Астраханского приемника-распределителя, был назначен майор милиции, выходец с Кавказа, переведенный по его собственному желанию в нашу южную область огромной страны.
Если кто-то не знает, спешу пояснить, что были такие "богоугодные заведения" в СССР, где почти месяц содержались лица без определенного места жительства, что в простонародье означало - БОМЖ, пока их личности устанавливали, и выправляли новые документы, ранее утерянные ими при невыясненных обстоятельствах, украденные у них третьими лицами, или по злому умыслу самих "пострадавших" уничтоженные ими по только им одним известным причинам.
Предыдущий начальник приемника распределителя, заступивший на эту должность еще в бытность Хрущева, за почти двадцатилетний срок милицейской службы дорос от старшего лейтенанта до подполковника, не отрывая свой зад от руководящего кресла. Но, всему когда-нибудь приходит свой конец. Отслужив почти три десятка лет в Органах, товарищ подполковник с почестями был отправлен на заслуженный отдых.
Его заместитель, почти десяток лет упорно трудившийся под теплым крылышком шефа, спал и видел, как займет его место. А тут, как гром среди ясного неба, появился этот засланный казачок с Кавказа.
С первых же дней он возненавидел своего нового шефа, и всю свою дальнейшую работу на поприще зама, посвятил не делу борьбы с извечными пороками общества, а сбору всякого рода компрометирующих материалов на нового начальника, которому он теперь обязан был подчиняться по службе.
Работе, которую он проделал буквально за год, мог бы позавидовать любой опытный опер или следак. Эту бы энергию, да в мирных целях.
А выяснил он о своем начальнике практически всю подноготную.
Ну, во-первых, азербайджанцем его называть можно было весьма условно, поскольку только папа его имел корни азербайджанца по национальности. А вот мама его, оказалась чистокровной еврейкой из города Одессы, чьи родители еще в гражданскую войну сбежали оттуда, спасаясь от наступающих частей Красной армии.
Лев, он же Лёва, он же Лёвчик, родился накануне войны, и потому, наверно, был первым и единственным сыном в их семье. Папа, призванный в ряды Красной армии, так и сгинул на полях сражений, и безутешная вдова нашла счастье в своем сыне. Уж как она его лелеяла, как холила. Все готова была отдать родному Лёвчику, только чтобы он был счастлив и ни в чем не знал нужды. Ради его светлого будущего она познакомилась с большим чиновником из министерства образования Азербайджанской ССР, и даже переспала с ним, ради того, чтобы пристроить Льва в кооперативный техникум, который, по тем временам, считался весьма престижным учебным заведением.
Вот только сынок так до конца и не понял благородных порывов своей матери. После окончания учебы, он не пошел по стезе работника прилавка, а прямиком угодил в армию, и отслужив полагающиеся в то время три года срочной службы, домой вернулся совершенно другим человеком. И как его мать не увещевала, как не уговаривала, но он так и не стал работником советской торговли. А когда он однажды заявился домой в форме милиционера, она едва не потеряла дар речи.
Время шло, Лев рос по службе. И это несмотря на то, что его собственный рост едва превышал размер, в шутку называемый в народе "Метр с кепкой". Когда она однажды увидела своего сына на строевом смотре на центральной площади Баку, он стоял самым крайним в шеренге. Дальше, мог стоять разве что лилипут.
А через пару лет его рвение по службе оценило высокое милицейское начальство, когда он в одиночку задержал вооруженного ножом преступника, и доставил его в отделение милиции. После того случая его авторитет стал заметно расти, и уже через полгода на его погонах появилась первая звездочка.
А дальше, все как по накатанному. В двадцать пять лет он уже был инспектором уголовного розыска, а спустя еще пять лет возглавил небольшой коллектив сотрудников уголовного розыска в одном из отделений милиции города Баку. Вполне возможно, что дальнейшая его карьера складывалась для него весьма успешно, но был один маленький нюанс, который не позволял достичь еще больших высот по карьерной лестнице.
Во-первых, у него не было высшего образования, которое было так необходимо при назначении на руководящую должность рангом выше. Ну, а вторым фактором, который тормозил его продвижение по службе, была та самая пресловутая национальность его матери, прописанная в свидетельстве о рождении. Как только кадровики узнавали, что он по матери еврей, они начинали ехидно улыбаться, и пошло шутить, но дальнейшему продвижению документов на него, хода не давали.
В таких непростых условиях он проработал в Азербайджане еще почти десять лет. Но однажды случилось то, что с любым другим евреем никогда не должно было случиться. На ту пору по республике прокатилась волна громких преступлений, когда неизвестный преступник не просто грабил беззащитных женщин, но и убивал их. В общей сложности от его рук погибло пятеро, ни в чем не повинных женщин и девушек. Убийство последней его жертвы - студентки Бакинского университета, потрясло всю республику и вылилось в стихийные митинги, на которых протестующие требовали отставки руководства МВД.
Незадолго до этого назначенный на этот пост Джафар Велиев, поставил перед подчиненными задачу - во что бы то ни стало найти злодея, и привлечь его к суду. А тому, кто раскроет эти серийные преступления, министр пообещал неземные блага.
И вот надо же было такому случиться, что тем счастливчиком, кто вышел на след маньяка, стал малоизвестный начальник районного отделения уголовного розыска. Тот самый еврей, которого столько лет гнобили министерские клерки, не давая ему возможности подниматься по карьерной лестнице.
При задержании преступника, тот оказал вооруженное сопротивление сотрудникам милиции, .и был застрелен Лёвой из табельного пистолета. Потом было разбирательство прокурорскими работниками, и его действия были признаны правомерными. А министр, тот что обещал всяческие блага тому кто задержит маньяка, вместо того чтобы наградить героя медалью или даже орденом, присвоил ему звание майора, которое, до этого, еще никому из сотрудников МВД не имеющих высшего образования, не присваивалось.
Льву только радоваться такому повороту событий в его серой жизни, но уже через неделю в его квартиру кто-то забросил камень, к которому резинкой была прицеплена записка с угрозой мести за убийство родственника. О случившемся он в тот же день доложил вышестоящему руководству, и оно приняло решение принять все необходимые меры, дабы избавить его самого и его семью от кровников погибшего убийцы.
В ту пору не было никаких нормативных документов регламентирующих действия правоохранительных органов направленных на защиту свидетелей. Но если возникало что-то подобное, и объектом расправы мог оказаться один из сотрудников милиции, или члены его семьи, соответствующие меры все-таки принимались. Одной из таких мер был его перевод на службу в другой регион страны. При этом, в адресном листке убытия с прежнего места жительства никаких отметок не производилось, и он оставался быть там же прописанным, а в левом углу листка прибытия ставилась соответствующая отметка. В случае, если кто-нибудь пытался навести справки по нему, об этом сотрудники адресно-справочного бюро незамедлительно докладывали по инстанции, и посетитель задерживался для выяснения личности и обстоятельств, которые побудили его делать такой запрос...
Когда все это стало достоянием гласности для зама, он понял, что с новым шефом надо дружить, но никак не конфликтовать. По крайней мере, до тех пор, пока майор не оступится на какой-нибудь мелочевке. А в работе с бродягами и попрошайками, какие "мелочевки" случались очень даже частенько. Одним словом, затаился он, выжидая удобного момента, когда можно будет подставить своего шефа, и занять его место. И такой момент однажды наступил.
Новый начальник областного приемника- распределителя самолично по утрам прогуливался по центральному рынку города "Большие исады", который издревле был пристанищем всякого рода алкашей, бомжей, нищих и цыган. Они словно мухи слетались туда со всего города, в надежде на халяву, которая перепадет им от сердобольных горожан. Те, кто в тот момент оказывался на рынке, могли наблюдать весьма забавное зрелище, когда они видели, как по центральной улице рынка расхаживает невысокий мужик облаченный в милицейские брюки-галифе заправленные в "хромачи". Вместо форменного кителя или плаща с погонами, на нем была одета кожаная куртка времен Великой отечественной войны, в которых ходили все военные летчики, а на голове огромный "аэродром" больше похожий на палубу средних размеров авианосца, на который запросто мог сесть реактивный истребитель.
Чуть поодаль от него следовала специальная милицейская машина, в простонародье обзываемая "Коломбиной". Почему именно так её называли, никто толком не знал, но народа в ней умещалось так много, что только за это уникальное свойство поглощать в своем чреве несметное количество человеческой плоти, её можно было запросто занести в Книгу рекордов Гинесса.
Человек с "аэродромом" на голове внимательно всматривался в окружающую обстановку, и если его внимание привлекал тот или иной человек, он едва уловимым жестом руки указывал на него сидящим в "Коломбине" сотрудникам милиции, и те, не говоря ни слова, в мгновение ока заталкивали в неё очередную жертву.
Однажды, когда по приказу начальника УВД перед каким-то совещанием посвященного соблюдению работниками милиции соцзаконности и дисциплины, сотрудники "семерки" провели негласный рейд по рынку и понаделали там кучу фотографий милиционеров, изображенных в самом непотребном виде. В той фотовитрине майор был самой популярной звездой. От одного его внешнего вида, все, кто рассматривал снимки перед совещанием, ржали до упаду. Правда, чуть позже, некоторым из них было уже не до смеха, когда начали называть фамилии попавших в объектив фотоаппарата разгильдяев, и генерал начал поднимать с места их непосредственных руководителей.
Поднял он и майора засветившегося с "аэродромом" на голове, но тот, сославшись на производственную необходимость и указание руководства УВД об усилении борьбы с бродяжничеством и попрошайничеством, лихо выкрутился из столь щепетильной ситуации.
Но генерал, наверно не был генералом, если бы не смог урезонить зарвавшегося нахала.
- Вот когда вы мне доложите, что в городе не осталось ни одного БОМЖа, тогда, пожалуй, я вам разрешу ходить по базару в шортах и сандалетах, а на голову вы сможете одеть хоть панаму, хоть шлем водолазный. А пока же, если не наведете реальный порядок в городе, и не только на отдельно взятом рынке, я с вас с живого не слезу, и свою работу вы будете выполнять исключительно в форменной одежде. Еще раз увижу Вас в таком виде, в каком вы изображены на фотографии, будете мною примерно наказаны.
После того совещания Лева в городе появлялся исключительно в форменной одежде. Но на этот раз он стал получать всякого рода шуточки от прохожих, одну из которых однажды отпустил в его адрес какой-то старикашка, который, проходя мимо майора, как бы невзначай бросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
- Вот не знал, что в детском мире продают милицейскую форму.
А показатели бродяжничества по городу и не думали снижаться, и приемник-распределитель был под завязку заполнен этой вольноопределяющейся публикой. А что будет зимой, которая уже не за горами - БОМЖи сами будут приходить "сдаваться" в милицию, с тем, чтобы не околеть от холода в каком-нибудь закоулке на окраине города, или на чердаке заброшенного дома.
И решил майор действовать не совсем законными методами. Вывел он во двор приемника-распределителя около трех десятков "сидельцев", чьи личности к тому времени были установлены и даже оформлены новые паспорта. Построил, значит, он их в одну шеренгу, и зачитал приказ, который гласил о том, что они направляются на стабильную работу, где их будут не только сытно кормить, но еще и ежемесячную зарплату выплачивать. А чтобы они по пути на эту работу не разбежались раньше времени, решил он их доставить к месту назначения, пригласив при этом сесть в "Коломбину".
Пока они сели, пока поехали, а на улице уже темень непроглядная. А что вы хотите, если конец ноября на дворе. Отъехав за город на довольно приличное расстояние, машина вдруг остановилась, и майор с двумя подчиненными выволокли наружу первого бича. Дверь захлопнулась, и в тот же момент снаружи раздался выстрел, после чего машина тронулась с места, и проследовала дальше. И так повторялось до тех пор, пока в машине остался последний бродяга. Отлично понимая, что с ним произойдет в следующий момент, он руками и ногами пытался упереться во что угодно, только не оказаться вне машины. И вот тут майор ему сказал:
- Считай, что я тебя сегодня пожалел, и поэтому расстреливать не буду. Но если Ты еще раз попадешься мне, в следующий раз не пощажу. Бедный бродяга, не веря в столь счастливое спасение, рванул сломя ноги подальше от дурного мента, которому ничего не стоило убить человека. Он тогда не мог знать, что майор то же самое проделал с остальными БОМЖами, только для пущей острастки он делал выстрел в воздух из стартового пистолета, с тем, чтобы выстрел этот слышали остальные "пассажиры" "Коломбины". Чуть позже, слухи о "зверствах бешеного чурки" дошли до ушей начальника УВД генерала Максимова, и "виновнику торжества" был устроен капитальный разгон. Но из Органов его не уволили, поскольку уровень бродяжничества и попрошайничества в Астрахани резко пошел на спад.
А несколько лет спустя, Левин сынок подрос, и очень сильно ему захотелось жениться. В качестве супруги он подобрал себе молодую женщину, которая на семь лет была старше него. Ничего, так, смазливая бабенка, несмотря на то, что уже была замужем, но не совсем удачно. Муж оказался горьким пьяницей, и ей пришлось с ним расстаться, так и не обзаведясь общими детьми.
Пока сынок осваивал азы семейно-половой жизни, Лёва не оставался в стороне, и однажды, когда сына и супруги не было в доме, он, таки, соблазнил молодуху всяческими посулами, и согрешил с ней несколько раз за один вечер. А тут, как раз, сыну пришло время в армии служить, и Лёва все его права на супругу взял в свои собственные руки. Одним словом, забрюхатила сношенька не от своего супруга, а от свекра. И родился у неё сыночек, точная копия товарища майора. Рано или поздно, но вернувшийся из армии сын узнал обо всем этом, и устроил супруге офигенный скандал. Он и папаню попытался "урезонить", но не на того напал. Глядя на все это, сноха подала на развод и потребовала от "святого семейства" дележа жилплощади. Ей и её ребенку полагались сорок процентов от общей площади квартиры, а это, почти 35 квадратных метров. Причем, не совсем простой жилплощади, а элитной, в самом центре города. Кстати, в том же самом доме, только, в соседнем подъезде, проживал начальник УВД. Каким образом Лева заполучил в собственность такие хоромы, в то время, когда местные жители, в том числе и сотрудники милиции, годами, а то и десятилетиями не могли получит свои несчастные метры в тех же "хрущевках". Но, наверно, он не был бы евреем, если не смог бы всего этого добиться. Майор несколько раз обращался к руководству паспортно-визовой службы УВД, уговаривал выписать сноху из квартиры всеми правдами и неправдами, много чего обещал, но ему там порекомендовали решать свои проблемы без вмешательства посторонних, и желательно в судебном порядке. В итоге, он вынужден был продать свою элитную квартиру, и на часть вырученных денег купить снохе двухкомнатную квартиру. Сам же, все это время жил с женой и сыном на съемной квартире. А потом, после того как в Баку произошли "знаковые" события, он прознал, что его кровники погибли в бандитских разборках, и теперь в Азербайджане, который, к тому времени стал независимым государством, ему ничто не грозит. И уехал майор на свою историческую Родину, где, возможно, живет по сей день. И если он действительно жив, то ему уже перевалило за восемьдесят лет.
А тот заместитель, что строчил во все инстанции анонимки на Лёву, и все ждал, когда же освободится вакантное руководящее кресло, на которое он имел собственные виды, так и не дожил до счастливого момента. Погиб смертью храбрых от удара электрическим током на собственной даче, так и не став пенсионером МВД.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
