В марте 1996 года, я понял, что в Чечне происходит что-то неладное. Беспрепятственно преодолев многочисленные блокпосты "федералов", боевики устроили в Грозном показательную кровавую "баню". В российских СМИ их дерзкую вылазку освещали весьма скудно, но и из того, что просочилось в печать, стало понятно - война в Чечне не только не затихает, а как тот дремлющий вулкан, готова взорваться с новой, еще большей силой.
Чеченец Умар, объявившийся в Астрахани в первых числах апреля, накануне моего дня рождения, во всех подробностях рассказал о том, как боевики напали на отдел милиции Заводского района Грозного, располагавшийся в каких-то ста метрах от его дома. Сотрудники милиции заняли круговую оборону, но их упорство продолжалось недолго. - нападавшие подожгли здание, обстреляв его из "Мух" и "Шмелей". Уцелевшие в живых милиционеры сосредоточились на плоской крыше здания, и оттуда продолжали вести огонь по противнику. От верной гибели их спасло лишь только то, что боевики не смогли проникнуть внутрь горящего здания и добить их окончательно. Отступили они так же неожиданно, как и напали, не дожидаясь, когда на выручку правоохранителям подтянутся военнослужащие внутренних войск. Правда, помощь так и не пришла, за исключением пожарных, с большим опозданием прибывших тушить горящее здание.
Позже выяснилось, что боевики одновременно напали на несколько стратегически важных объектов Грозного, при этом, блокируя передвижение по улицам федеральных войск, пытавшихся поспешить на помощь оборонявшимся. Грамотно сработали дерзкие боевики, и действовали они, судя по всему, по единому плану, разработанному генералом Дудаевым, либо его "правой рукой" - полковником Масхадовым.
- Но если это действительно так, то это означает, что не "федералы", а именно Дудаев и его нафары реально контролируют ситуацию в Чечне - спросил я Умара.
- Так, ты приезжай в Грозный, сам все и увидишь, - хитро улыбаясь, ответил Умар.
- А что, это идея, - ответил я. - У меня в конце мая отпуск по графику намечается. Ничего, если я заскочу к тебе на несколько дней?
- Какой базар, приезжай. Только заранее сообщи, когда поедешь. На чем собираешься ехать?
- А на чем лучше?
- На машине не советую. Лучше поездом до Кизляра, а там я тебя перехвачу.
- Всё, замётано. А как тебе сообщить, если действительно соберусь к тебе в гости?
- А вот как. - Умар достал из барсетки мобильный телефон довольно внушительных размеров. Такие телефоны в нашей Астрахани только-только стали появляться, и я несколько удивился, что он есть у жителя Грозного.
- Роза, сестра моей жены, подарила в прошлом году, - предваряя мой вопрос, ответил Умар.- Она занимает большую должность в министерстве образования, и частенько пользуется моими услугами в качестве водителя, когда ей приходится ездить по Грозному и выезжать по делам за его пределы. Удобная вещь, кстати.
- Удобная, - согласился я. - Но мне она не по карману.
- А вам что - в милиции, разве не выдают их для работы?
- Да ты что, такие телефоны только у полковников есть, да и то, не у всех.
- Нищета, - констатировал Умар.
В тот же день, не задерживаясь у меня дома, он укатил в поселок Кировский к своему бывшему подельнику, проходившему вместе с ним по "икорному" делу. А спустя несколько дней, я буду отмечать свой день рождения. Дата была круглая - сорок пять лет, и по рекомендации своего коллеги по работе, торжества прошли в небольшом кафе, владельцем которого был "друган" всех ментов, дагестанец по имени Шах. В какой-то момент, в самый разгар торжества, в кафе появился его хозяин. Он пришел не один, а с еще одним "кавказцем". Познакомились. Вторым человеком был Ахмед Богатырев, ингуш по национальности, коренной житель Грозного. В процессе знакомства, Ахмед сказал, что примерно через месяц собирается съездить в Грозный, где не был больше года. Я сразу же зацепился за его слова, заявив, что тоже имею планы побывать в Грозном. Договорились ехать вместе.
Когда за обедом в офицерской столовой я сказал начальнику УВД, что собрался провести отпуск в Грозном, генерал с подозрением отнесся к моей затее, посчитав её бредовой. Наверно подумал, что еще с прошлой командировки в Чечню, у меня в Грозном остались какие-то нерешенные темные делишки, и я вновь еду туда, чтобы их утрясти. Дабы рассеять его подозрения, я заявив, что в Чечню еду не ради того чтобы прохлаждаться, а реально хочу узнать, что же на самом деле там происходит. Генерал только рукой махнул, ничего не сказав в ответ.
Как и было задумано, до Кизляра добирались на поезде Москва-Махачкала. Поскольку в купейных вагонах свободных мест не было, ехать пришлось в плацкартном вагоне. Места тоже достались не ахти - на боковых полках. Но мы особо не расстраивались. Поскольку поезд отправлялся поздно вечером, практически сразу же завалились спать.
В Кизляр прибыли утром следующего дня. На перроне железнодорожного вокзала нас уже встречал Умар. Накануне я позвонил ему по телефону, сообщив, что мы выезжаем из Астрахани. Умар приехал на "буханке", принадлежавшей его брату. Тот "шабурил" на ней, возя клиентов из Чечни в Дагестан и обратно.
Извинившись, Ахмед попросил Умара отвезти его в микрорайон на окраине Кизляра, где в одном из девятиэтажных домов живут его родственники. Он планировал пробыть у них не больше суток, и уже на следующий день приехать в Грозный, где в поселке Калинина у него был свой дом. После того как Ахмед высадился у дома своих родственников, Умар сказал мне:
- Поедем через Хасавьюрт и Гудермес. Эта дорога немного длиннее, но возвращаться обратно, и ехать через Шелковской район, как это было в прошлом году, я бы не советовал. Неспокойно там сейчас. Местные жители говорят, что в тамошних лесах возле Терека скрываются боевики, которые средь бела дня нападают на проезжающие по трассе машины, грабя водителей и пассажиров. А тебя ещё и убить могут, если узнают, что ты мент.
Я не стал спорить с ним - хозяин барин, ему виднее.
Пока добирались до Грозного, проезжая мимо многочисленных блокпостов, нашу машину остановили лишь один раз, при пересечении Герзельского моста через горную реку Аксай. Сержант внутренних войск, ознакомившись с моим служебным удостоверением, поинтересовался целью визита в Чечню, и узнав, что я туда еду отдыхать, наверняка посчитал меня умалишенным, что было явно отображено на его физиономии. А когда я показал своё "афганское" удостоверение, свои догадки о моем психическом состоянии, он высказал не стесняясь.
За мостом начиналась Чечня, и там тоже был блокпост военнослужащих внутренних войск. Я уж приготовился к тому, что нас ожидает очередная проверка документов, но военные нашу машину даже не остановили. Подивившись явному разгильдяйству служак, свои выводы я озвучил Умару, на что тот ответил:
- Они проверяют только те машины, которые выезжают из Чечни. Ищут оружие, наркоту и прочие запрещенные предметы.
- А вдруг, именно мы это самое оружие в Чечню и везем?
- Ага, - рассмеялся Умар,- в Тулу со своим самоваром. Оружия в Чечне сейчас столько, что им можно запросто пол страны вооружить. На центральном рынке Грозного до сих пор торгуют всем, что угодно, на любой вкус и запросы покупателей. Правда, в отличие от прошлых лет, бойкая торговля оружием и боеприпасами ведется скрытно от глаз посторонних. Но если кому-нибудь очень захочется приобрести пистолет, или даже автомат, он без особого труда найдет тех, кто ими приторговывает.
Какое-то время мы ехали молча, и я с любопытством разглядывал пейзажи за окном автомобиля. Повсюду были видны следы войны разыгравшейся в Чечне в конце 1994 года. Многие дома, у которых еще в прошлом году взрывами снарядов и авиабомб снесло крыши, или же они были полностью разрушены, в таком виде стояли до сих пор, и, судя по всему, восстанавливать их никто не собирался. А может быть, их просто некому было ремонтировать, поскольку хозяева погибли при "наведении" конституционного порядка. Стоящие вдоль трассы мини-крепости, возведенные из бетонных блоков, кирпича и прочих подручных материалов, выглядели заброшенными. Причем, бывшие постояльцы из числа военнослужащих и сотрудников милиции, покидали их столь спешно, что повсюду можно было увидеть разбросанные предметы быта, одежду и прочие атрибуты человеческого бытия.
- А куда подевались все люди с блокпостов? - поинтересовался я у Умара.
- Если бы ты знал, что творилось в Грозном в феврале этого года, то ты наверняка понял, почему вояки ушли с насиженных мест.
- А что именно творилось в феврале? - переспросил я.
Ни в печати, ни по телевизору не освещались события, происходящие в Чечне, и создавалось такое впечатление, что там тишь да гладь, божья благодать. То, что это далеко не так, можно было судить по скудной информации, поступающей по закрытым каналам связи, и ориентировкам, приходившим из МВД России и УМВД соседних регионов. Как и прежде, народ в Чечне продолжал гибнуть.
И не только там. Нападение Басаева на Буденновск и Радуева на Кизляр, красноречиво свидетельствовало не только о том, что боевики представляют реальную силу, и они не отказались от своих коварных планов, но еще и о том, что сотрудники российских правоохранительных органов до конца не осознали исходящую от них опасность. Тот же Басаев в интервью, данном им корреспондентам, заявил, что если бы не продажные менты и вояки, "шкурившие" их буквально на каждом блокпосту, то его отряд запросто добрался до Москвы, и все то, что было сделано его подчиненными в Буденновске, произошло бы в столице.
- А в феврале вот что творилось, - прервал мои размышления Умар. - Ты же наверняка знаешь, что именно в феврале 1944 года всех чеченцев депортировали, и 23 февраля для них далеко не праздничная, а траурная дата. Вот, и в этом году, эту траурную дату нохчи решили "отметить". На площади возле разрушенного президентского дворца они устроили массовый митинг, который продолжался несколько дней. Требовали убрать из Чечни войска, и ликвидировать блокпосты на дорогах, на которых военнослужащие и милиционеры нагло грабили жителей республики и похищали людей. Не знаю, чем бы все закончилось, но в один из февральских дней к площади подогнали автобусы и грузовики, на которых митингующих развезли по домам.
Так, за разговорами, мы добрались до Грозного. Я хорошо помнил облик "Сталинграда девяностых годов", когда в прошлом году его покидал. Сейчас, практически ничего не изменилось. Те же разрушенные и сгоревшие дома, от многих из которых практически ничего не осталось.
- Дома разбирают, а кирпич по дешевке продают жителям города и близлежащих сел, чтобы они могли использовать его для ремонта своих разрушенных домов, - пояснил Умар.
Проезжая по проспекту Орджоникидзе, я заметил, что вместо здания президентского дворца, на его прежнем месте возвышается огромная куча исковерканных железобетонных конструкций и битого кирпича, а территория вокруг этой мусорной кучи огорожена высоким металлическим забором зеленого цвета.
- В феврале взорвали, за неделю до митинга, - пояснил Умар. - Говорят, сам Завгаев дал команду разрушить его, а развалины огородить забором, чтобы у недовольных властью людей не было определенного места, где они смогли бы кучковаться. Но забор тогда ещё не успели установить, вот, народ и поперся туда.
- А что это даёт, если бы забор успели поставить? Они что - эти самые недовольные, другого места себе не найдут, где смогут, как ты выразился - кучковаться?
- Могут, но они еще со времен правления Дудаева привыкли именно там проводить свои сходняки. Словно медом для них оно намазано.
- А сам-то ты, ходил туда?
- Когда? Ты же сам знаешь, где я находился до войны. А в феврале этого года меня в Грозном вообще не было. Ездил с братом в Ульяновск перегонять его машину. Вот эту, на которой мы сейчас едем. Кстати, а ты определился, где сегодня собираешься ночевать?
- Пока нет. Ахмед только завтра будет в Грозном. Наверно у Мугуева остановлюсь.
- Погоди ты со своим Мугуевым, успеешь еще с ним свидеться. Завтра поедем его навещать, а сегодня у меня заночуешь.
Так оно и произошло. С Умаром допоздна говорили о житье - бытье, незаметно для себя "уговорив" четыре банки водки. Именно банки, поскольку водка была расфасована в алюминиевые банки по типу пивных. Такую тару я прежде никогда не видел, и поэтому поинтересовался у Умара, где в Грозном он такую водку прикупил, на что он ответил:
- В Грозном водку днем с огнем не сыщешь. По крайней мере, в магазинах. Поэтому, её контрабандой доставляют из других регионов, и втихаря распродают. Ты помнишь того торгаша, у которого в прошлом году мы покупали водку на твой день рождения? Вот, у него я и покупаю эту баночную водку, а он её из Владика возит.
- И что, никто не останавливает на блокпостах? Насколько я знаю, в Чечне действует сухой закон, и всю ввозимую водку реквизируют.
- Если уж оружие беспрепятственно провозят через блокпосты, что тогда говорить за спиртное. Заплатил кому надо, и вези его, сколько хочешь. Бизнес, однако.
Утром следующего дня Умар отвез меня в ПВС, и я первым делом зашел в Адресное бюро. Мои старые знакомые девчата сначала не поверили своим глазам, а когда наконец-то до них дошло, кто посетил их скромную обитель, разом набросились на меня и принялись тискать.
- Ну, как вы тут жили без меня? - поинтересовался я.
И они наперебой стали рассказывать обо всех тех событиях, которые произошли в Грозном за последний год. Слушая их, я думал про то, какого им было тогда - весной прошлого года. Пока они во всех подробностях рассказывали о своем житье-бытье, позабросив все свои дела, и не обращая внимания на возмущенные возгласы посетителей, кто-то сбегал к Мугуеву, чтобы сообщить новость о моем появлении.
Алик буквально ворвался в Адресное бюро через парадный вход. И только сейчас я заметил, что "окно в Европу", которое мы с таким трудом прорубали вместе с ним в прошлом году в капитальной стене, на прежнем месте отсутствует. Извинившись перед подчиненными, Мугуев буквально поволок меня за руку в свой кабинет. Уже оказавшись там, я спросил его:
- А что, в Вашем министерстве за все это время не нашлось средств, чтобы застеклить окна? И в Адресном бюро, и в твоем кабинете, они до сих пор обтянуты пленкой.
- Да были стекла, но когда в феврале взорвали президентский дворец, от взрывной волны они все повылетали. Мы предвидели такую ситуацию, и заблаговременно оклеили их изнутри скотчем, чтобы стеклянные осколки не причинили вреда помещениям. Сотрудников в тот день там не было - я им выходной день устроил. Теперь вот ждем, когда вновь застеклят окна.
- Да шут с ними, с этими стеклами, - прервал я Алика, - ты лучше расскажи, как вы тут без меня жили все это время.
- Э-э-э, это долгая история. Тут без бутылки не обойдешься.
Алик открыл дверцу сейфа и извлек оттуда бутылку коньяку.
- Чеченская "какава", - рассмеялся я.
- Обижаешь, начальник - настоящий, армянский.
- Не иначе как бакшиш от благодарных посетителей? - не унимался я.
- Угадал. Когда этой весной оформляли загранпаспорта всем желающим сделать Хадж, чего только они не приносили в знак благодарности.
- Так ведь это же явная взятка, - съязвил я.
- Коньяк, взятка, да ты что! - искренне удивился Мугуев. - Ты так говоришь, словно настоящих взяток в своей жизни никогда не видел. Это, всего лишь материальная форма благодарности от не менее благодарных людей. Как там говорил Райкин - Ты меня уважаешь, я тебя уважаю, и мы оба уважаемые люди. Ну, будем!
За разговором Алик разлил в стаканы коньяк, и мы его выпили, после чего по всему моему телу стало разливаться тепло, а язык словно сорвался "с тормозов", и меня понесло.
- Вот, Ты сейчас про Хадж упомянул. И как же вы проверяли людей, кому загранпаспорта оформляли? А ну как среди них боевики могли оказаться.
- Это не моя проблема, для этого есть соответствующие службы МВД, да и ФСБ не дремлет.
- Не дремлет, говоришь. А почему тогда все эти хваленые "службы" вылазку боевиков в марте этого года прошляпили? Куда они смотрели? И потом, неужели нужно иметь семь пядей на лбу, чтобы понять - февраль для чеченцев, что та красная тряпка для быка. Или сотрудники того же ФСБ не знают, с чем связана дата 23 февраля 1944 года?
- Все они всё знают. Да и я сам заблаговременно знал про этот стихийный митинг. Люди, приходившие в ПВС, предупреждали меня, что он обязательно состоится. Уж слишком много обиженного властью народа живет в Чечне. А после того что в республике произошло за последние годы, люди озлобились на власть пуще прежнего. Но не это главное. Мне так кажется, что кому-то очень хочется, чтобы война в Чечне не затихала. И прежде всего, таких "хотельщиков" надо искать не здесь - в Грозном, а в Москве.
- С чего это ты взял? - искренне удивился я.
- А вот смотри что получается. Когда в Грозном начался этот многотысячный митинг, народ требовал одного - вывести из Чечни федеральные войска, повсеместно занимающиеся мародерством, грабежами и даже убийствами мирных жителей. Два дня народ бузил, а потом появился наш министр Иналов, который обратился к митингующим с просьбой разойтись по домам. В противном случае, у него есть приказ из Москвы разогнать митингующих силой, вплоть до применения оружия. А чтобы кровопролития не произошло, он отдал распоряжение подогнать к площади все имеющиеся в наличии у милиции грузовики, и развести людей по домам. Народ прислушался к его словам, и митинг рассосался.
- И что, действительно такой приказ поступил из Москвы? - поинтересовался я.
- Лично я не видел этого документа, но после того как спустя пару недель боевики напали на Грозный, у нашего генерала состоялся нелицеприятный телефонный разговор с Куликовым, который обвинил его в мягкотелости и прочих смертных грехах, намекнув при этом, что с таким характером ему пора менять работу.
- А ты-то, откуда про это знаешь?
- Сорока на хвосте принесла, - усмехнулся Алик. - Генерал сам об этом рассказывал в узком кругу руководящего состава нашего МВД. А случилось это, уже после того, как в Москву вернулась бригада проверяющих, приезжавшая в Грозный для выяснения обстоятельств мартовского нападения боевиков. После того как они свалили отсюда, на их место прибыла другая бригада бездельников, которые сами ничего путного не делали, и нам не давали спокойно работать. Вот и сейчас, в Грозном торчит очередная толпа министерских клерков, которые сами толком не знают чего им от нас надо. Двое из них уже неделю не вылезают из ОВИРа, проверяют всю имеющуюся документацию по выданным загранпаспортам.
- Наверно боевиков вычисляют, - предположил я.
- Угу, - усмехнулся Алик. - Чего это они забыли за границей, чтобы так упорно туда стремиться. Да и кто им в Чечне выдаст загранпаспорт. Им его легче в той же Москве купить.
- Да и хрен бы с ними, с этими боевиками. Сам-то ты, как живешь, поживаешь? Всё там же, в частном доме обретаешься, или в квартиру вернулся?
- Квартиру я еще прошлой осенью продал, а на вырученные от продажи деньги, решил себе новый дом построить. В обед поедем ко мне домой, сам увидишь, что из этого получается.
Пока Алик принимал посетителей, я обошел все кабинеты ПВС. Обратил внимание, что количество сотрудников значительно прибавилось. Среди новичков не оказалось ни одной славянской физиономии. Да и мужиков среди них было не так уж и много.
- Гарем, а не милицейская служба, - подумал я.
Домой к Алику ехали на служебной Волге, которую совсем недавно закрепили за отделом. Высадив нас у знакомых ворот, водитель укатил обедать к себе домой, а мы проследовали во двор. Еще когда ехали, я все думал, где же всё-таки мой попутчик умудрился впихнуть новый дом, не снеся старое строение. Но когда мы оказались во дворе, моему взору предстал недостроенный двухэтажный домище, возведенный из добротного облицовочного кирпича. В том месте, где он сейчас стоял, в прошлом году располагались какие-то сараи и подсобные помещения, от которых не осталось и следа.
Прохаживаясь по второму этажу, я выглянул в оконный проем, и мой взгляд упал на стоящий за забором дом соседа.
- Слушай, Алик, а как там Иваныч поживает? Что-то не видно его во дворе. - поинтересовался я.
- Нет Иваныча, - угрюмо ответил Алик. - В ноябре прошлого года от инфаркта помер. У его супруги денег не оказалось, на то, чтобы по-человечески схоронить мужа. Пришлось мне браться за это дело. Помог чем мог.
- А сама-то она как? Жива ли ещё?
- Жива, но постоянно болеет. После смерти мужа совсем сдала. У неё ведь тоже инфаркт был, но ничего - выкарабкалась кое-как с того света. Постоянно рассказывает о том, что пока была в коме, со своим мужем виделась. Зовет он её к себе.
- Да-а, грустная история, - заметил я. - Навестить бы её не мешало.
- Обязательно навестим, но только не сейчас. Сегодня, нас с тобой ждет очень ответственное мероприятие.
- А что за мероприятие?
- Чуть позже узнаешь. Ты нашего генерала давно видел?
- Последний раз в августе прошлого года. Он к нам в область приезжал, для участия в межрегиональном совещании руководителей УМВД Северного Кавказа. Вот только водочки с ним мне так и не довелось выпить, поскольку всех участников совещания загрузили на теплоход, и вывезли на лотосные поля, где они "насовещались" по полной программе, да так, что кое-кто, едва не утонул.
- Ну, ничего, завтра у тебя будет возможность наверстать упущенное. А пока же, давай немного разомнемся, перед решающей схваткой с зелёным змием.
"Разминка" сия, у нас растянулась часа на два. За это время мы осушили бутылку водки, закусив её отменным пловом, приготовленным супругой Алика. В процессе дружеского общения, Алик признался, что за мероприятие завтра нас ожидает.
- Ты что, забыл какое сегодня число? Сегодня же последний день весны, а завтра наступает лето. Первое июня - День защиты детей. Опять же - суббота, укороченный рабочий день. И вот в этот прекрасный, солнечный день родился один очень хороший человек - первый зам нашего генерала. Я уже сообщил Хамиду Адамовичу о твоем приезде, и завтра нас будут ждать на банкете в честь именинника. Кстати, он тоже, как и ты был советником МВД в Афганистане, и ты запросто мог там с ним повстречаться.
Посиделки закончились чаепитием, после чего мы вышли проветриться во двор.
- А что со старым домом будешь делать? - поинтересовался я.
- Снесу, как только дострою новый дом, - ответил он. - А на его месте навес для машины сделаю.
- До зимы-то успеешь со стройкой?
- Не знаю. Я ведь документы подал для поступления в Академию МВД, и в августе поеду в Москву. Так что, ближайшие два года, меня не будет в Грозном.
- А как же супруга и дочь?
- С собой заберу. Я уже договорился с одним владельцем квартиры в Москве, и даже внес предоплату за первый месяц проживания в съемной квартире. Так что, в этом плане у меня все нормально.
- А кто тебя заменит в ПВС?
- Пока еще не решил, но предлагать буду своего зама. Кстати, совсем забыл сказать. А ты знаешь, кто нарисовался в Грозном?
- Кто?
- Хачукаев, бывший начальник ПВС.
- И где же он был все-то время, пока в Чечне боевые действия велись?
- У родственников в Казахстане отсиживался.
- И чего он хочет?
- На прием к нашему министру приходил, предлагал свои услуги.
- И что генерал ему ответил?
- Иналов культурно выпроводил его из своего кабинета, сказав, что свободных вакансий на руководящие должности, ни в ПВС, ни в какой другой службе руководимого им министерства, для него в настоящее время нет.
- И где сейчас, этот самый Хачукаев?
- А шут его знает. В его дом ещё в январе прошлого года угодила бомба, и где он теперь обретается, я понятия не имею. Да и не интересно мне это знать.
По интонации голоса собеседника я понял, что разговор о предшественнике ему не совсем приятен, и я постарался больше не задавать вопросов на эту тему. В тот день он отвез меня к Умару, где я и заночевал. Расставаясь, Алик сказал, что на следующий день, ближе к обеду, он заскочит за мной на машине, и мы поедем на обещанный банкет.
Но заехал он за мной рано утром, и глядя на его растерянное лицо, я понял, что за прошедшую ночь в городе случилось что-то из рук вон выходящее. Я попытался узнать что именно, на что Алик коротко ответил:
- Поехали. Сам все увидишь.
Когда мы подъезжали к его дому, у меня ёкнуло сердце. Неужели что-то случилось с его семьей?
Алик не стал останавливаться возле ворот, а проехав еще немного, свернул за угол. И тут я увидел, милицейскую машину и стоящих возле неё нескольких сотрудников милиции в форме и по гражданке. То была оперативно-следственная группа, какие обычно выезжают на серьезные происшествия.
Мои мрачные предположения подтвердились.
Неизвестный преступник, а может быть и преступники, поздно ночью постучали в окно дома, в котором жила супруга покойного Иваныча, и когда та подошла к нему, чтобы выяснить причину столь позднего визита, ей выстрели из пистолета в левый глаз.
Смерть была практически мгновенной, о чем свидетельствовало положение трупа на полу. У сотрудников милиции сразу же возникла версия, что данное убийство совершено без цели грабежа, поскольку внутрь помещения злодеи даже и не пытались проникнуть, да и все вещи в доме находились на своих местах.
- Если бы это действительно были грабители, они такой бы шмон навели в доме, - заметил один из сотрудников в гражданской одежде, судя по всему, оперативник уголовного розыска.
- На этой улице уже третий такой случай, - заметил офицер милиции с погонами старшего лейтенанта. Скорее всего, он был участковым инспектором данного "култука", осведомленный о безобразиях, творящихся на вверенной ему территории обслуживания.
В подтверждение его слов, Алик добавил:
- Убивают исключительно одиноких стариков, причем, только русских. Люди поговаривают, что эти убийства совершают местные наркоманы, которые потом завладевают пустующими домами и продают их новым хозяевам.
- А как это возможно, если у них нет на руках никаких документов подтверждающих право собственности на недвижимое имущество? - заметил я.
- Ты наверно забыл, что это Чечня, и подобными бумажными заморочками здесь никто не интересуется. Опять же - ну что такое документ. Сейчас деньги фальшивые печатают все кому не лень, а уж свидетельство о праве собственности "нарисовать" не составит особого труда. Припрут к стене какого-нибудь нотариуса, и он заверит всё, что от него потребуют. Кому охота умирать раньше времени.
Вдвоем с Аликом мы простояли возле дома до тех пор, пока не приехала "труповозка" , и тело погибшей, завернутое в байковое одеяло, не погрузили в её кузов. К этому моменту опергруппа уже покинула место происшествия, поскольку по рации поступил очередной сигнал об убийстве совершенном в районе Черноречья, и, оставив Мугуеву сопроводительный документ, старший оперативно-следственной группы попросил дождаться приезда автотранспорта для доставки трупа в морг. Выносить его из дома пришлось мне и Алику. Стоявший до этого рядом с нами участковый, под предлогом проведения опроса возможных свидетелей и очевидцев, смылся сразу же, как только мы вошли в дом.
- И что дальше? - спросил я у Алика, как только "труповозка" отъехала от дома. - Кто будет хоронить убитую, если у неё в Грозном нет никого из родственников?
- Наверно мне опять придется подпрягаться, - задумчиво ответил Мугуев. - А то свалят в безымянную могилу, как это обычно бывает у нас, и ищи её потом по всему кладбищу. Хотя, кто её будет разыскивать, если ни у Иваныча, ни у его жены, не осталось в живых никого из родных. Как-то дерьмово на душе от всего этого. Раз уж все так получилось, пошли, помянем убиенную.
Особо рассусоливать и "усугублять" в доме Алика не стали, поскольку подходило обеденное время, и нам пора уж было ехать на запланированное в МВД мероприятие. В ожидании часа "Икс", мы слонялись вдоль трибун стадиона "Динамо", где в помещениях под ними, обосновались сотрудники милиции, прикомандированные в Грозный из других регионов России в составе сводных отрядов.
Ровно в два часа мы вошли в здание МВД, и сразу же проследовали в большую комнату, на тот момент приспособленную под банкетный зал. Посреди комнаты стоял длинный стол, составленный из столов поменьше размерами. Всего же я насчитал около двух десятков приставленных к нему стульев. На столе уже были выставлены бутылки со спиртными напитками, минеральной водой, а также тарелки с холодными закусками и фруктами. Мы были первыми, кто раньше всех оказался в этой комнате, отчего мне стало как-то неудобно от такого нахальства. Я уж было собрался высказаться, на сей счет, но в этот момент в комнату ввалилась большая группа людей в форме и по гражданке. Впереди всех, слегка прихрамывая, шел министр внутренних дел Иналов.
Форменной одежды на нем не было, и будь я сторонним человеком, никогда не видевшим генерала в лицо, запросто принял бы его за какого-нибудь ответственного чиновника из Правительства Чечни. Рядом с ним шел тучный мужчина в форме полковника МВД. Я сразу догадался, что это и есть тот самый виновник торжества, из-за которого проводится сегодняшнее "мероприятие".
После того как все расселись за стол, несколько женщин на подносах внесли горячие блюда. Был здесь и шашлык, и люля-кебаб, и отварная картошка с большими кусками мяса, и еще какие-то, сугубо национальные блюда.
Первым слово взял Иналов.
Свой хвалебный тост в адрес именинника он произнес в лучших традициях горцев Кавказа. Не забыл упомянуть о том, что стоящий рядом с ним полковник милиции, не только его заместитель, но и героический человек, за плечами которого долгие годы службы в органах правопорядка и великое множество раскрытых преступлений. А ещё, в его жизни была крайне трудная, и очень опасная работа советником в Афганистане, за что он удостоен многих боевых наград.
Услышав про Афганистан, я с неподдельным интересом стал разглядывать наградные колодки на кителе полковника. А их там было не менее полутора десятка. Особняком смотрелись две колодки Орденов Красного Знамени.
В какой-то момент, когда присутствующими было произнесено несколько тостов, Иналов встал из-за стола, и, обращаясь к имениннику, произнес:
- Среди нас находится еще один героический человек, который в прошлом году восстанавливал работу нашего министерства. Он, как и наш уважаемый Юрий Константинович, чей день рождения мы сегодня отмечаем, тоже был в Афганистане советником. Ему мы и дадим сейчас слово.
Не ожидая такого поворота событий, я непроизвольно встал из-за стола. Сидящий рядом со мной Алик, моментально наполнил водкой рюмку, и сунул её мне в руку.
Сейчас уже трудно вспомнить, что я тогда сказал, но свою пламенную речь в адрес юбиляра и присутствующих гостей закончил фразой: "Да будет мир на чеченской земле!"
А потом был небольшой перерыв. Кто-то пошел курить, а я прямиком направился к имениннику, и между нами завязалась непринужденная беседа. За те несколько минут, что мы общались, я узнал, что полковник Плугин в Афганистане был старшим советником царандоя провинции Бадахшан. Самое интересное заключалось в том, что в Афгане он находился в то же самое время, что и я. Но в отличие от меня, ему там довелось побывать дважды. Второй раз в 1990-м году, после того, как из Афгана были выведены советские войска, и домой вернулся лишь в 1992-м году, когда "духи" вплотную подошли к Кабулу. В Союз улетал едва ли не последним рейсовым самолетом Аэрофлота.
Я попытался разговорить полковника именно за этот период его советнической работы в Афганистане, но нам не дали продолжить общение вернувшиеся к застолью гости.
Банкет завершился в шестом часу вечера, и Алик подвязался довезти меня домой к Умару. Когда я там появился, Умар сообщил новость - наконец-то объявился Ахмед Богатырев, и завтра он заедет за мной на своей машине.
И действительно, примерно в девять часов утра с улицы послышался сигнал клаксона автомобиля. Вышедший из машины Ахмед принялся обниматься со мной и Умаром, словно не виделся с нами целую вечность.
Уже когда я садился в его "восьмерку", Умар сказал Ахмеду:
- Не забудь вечером вернуть моего гостя.
Сначала мы поехали в поселок Калинина, располагавшийся рядом с проспектом Ленина и состоящий из нескольких улиц с расположенными на них частыми домовладениями. В одном из таких домов и жил Ахмед, пока в декабре 1994 года в Грозном не начались боевые действия. Покидая отчий дом, он договорился с соседом по улице, что тот будет присматривать за его домом, пока хозяин будет в отлучке. Именно к нему он вчера и направился, чтобы забрать ключи от дома и металлического гаража. Но когда он обошел свои "владения" то обнаружил пропажу многих вещей, в том числе всевозможного инструмента и электрооборудования. Естественно, он предъявил претензии к соседу, но тот в ответ заявил, что не мог день и ночь караулить его имущество, а всякого рода любителей до чужого добра, которые по поселку все это время шлялись, великое множество. Да и вояки с ментами частенько проводили свои рейды в поисках боевиков. Вполне возможно, что они тоже могли своровать материальные ценности.
Их перепалка продолжилась даже тогда, когда мы там появились. Ахмед отмел все доводы соседа, поскольку следов взлома и проникновения внутрь дома и гаража не было, и все замки были на месте. Чуть позже, когда мы отъехали от дома, Ахмед с горечью заметил:
- Доверяй после этого людям. Никто кроме него не мог украсть. Выпивать на что-то надо было, вот и снес на базар всё ценное, а теперь валит на других.
Немного успокоившись, он повел свою машину в сторону улицы Маяковского.
- Сейчас смотаемся кое-куда, мне надо встретиться и поговорить с одним нужным человеком, моим бывшим партнером по довоенному бизнесу. Если срастется, то я хочу открыть в Грозном автомастерскую и мойку машин. Та, что у нас была раньше, сгорела в январе 1995-го года, когда в городе шли бои.
- А если не срастется? - осторожно поинтересовался я.
- Если не срастется, то будем думать, как жить дальше.
Когда мы подъезжали к перекрестку, я заметил сотрудника ГАИ с автоматом на плече, который он небрежно держал за ствол, уперев магазином в спину. Ахмед, словно не видя его, решил проскочить мимо, не снижая скорости. Гаишник это расценил как явное неуважение к собственной персоне, и, засвистев в свисток, махнул жезлом, давая понять, что нам надо остановиться. Но Ахмед, проигнорировав его действия, поехал с еще большей скоростью.
Не знаю, что уж подумал тот гаишник, но когда я услышал позади себя автоматную очередь, мне стало как-то не по себе.
- Тормози! - крикнул я Ахмеду.
Подошедший к нашей машине офицер ГАИ - чеченец по национальности, потребовал у водителя документы, а когда Ахмед передал ему свое водительское удостоверение и техпаспорт на машину, спросил:
- Почему не остановились, когда я вам подавал знак жезлом?
- Извини, командир, - ответил ему Ахмед, - у меня в салоне сидит представитель из министерства внутренних дел, который спешит в аэропорт, где его ждет московское начальство.
Я опешил от его наглого вранья. Мало того, что он фактически спровоцировал эту, весьма кризисную ситуацию, последствия которой для нас могли быть непредсказуемыми, так он еще и меня втянул в свои авантюрные дела.
Гаишник молча посмотрел на меня через лобовое стекло автомобиля, и мне ничего не оставалось, как показать ему свое служебное удостоверение.
- Следующий раз будьте внимательней, - только и сказал блюститель дорожного порядка, возвращая документы Ахмеду.
- Как я его, - удовлетворенно заметил Ахмед, когда мы отъехали метров на пятьдесят.
- Не знаю, как ты его, а я чуть в штаны не наложил, когда выстрелы услышал, - ответил я. - Вот смеху то было, ясли бы он по машине из автомата саданул. Были бы мы сейчас совсем свежими трупами. И все из-за твоего упрямства. Видел же, что нас тормозят, так остановись же. Зачем лишний раз судьбу свою испытывать?
- Да всё ништяк, - успокоил меня лихой джигит.
В тот день мы исколесили полгорода в поисках мистического компаньона по бизнесу, но так и не смогли его найти. На одном из адресов, куда мы наведались ближе к вечеру, какая-то пожилая женщина сказала, что человек, которого мы разыскиваем, еще в прошлом году уехал в Ставропольский край, и сейчас живет в Георгиевске, но точного адреса она не знает.
Возвращаясь обратно, я обратил внимание на пьяную чеченку лет сорока. Она брела по краю проезжей части, и, беспрестанно махая рукой, пыталась остановить проезжающие мимо неё машины. Увидеть в Грозном пьяную чеченку, для меня это показалось настолько дико, что я тут же высказал свое мнение Ахмеду. Он не успел ничего ответить, поскольку нашу машину подрезала иномарка, и мы едва не врезались ей в зад. Из машины выскочили двое молодых чеченцев, и силком затолкнув в салон своей машины пьяную женщину, сразу же дали по газам.
Но далеко они не смогли уехать. За всем происходящим наблюдали военнослужащие с блокпоста, оборудованного на ближайшем перекрестке. Они попытались было остановить автомашину, но её водитель, круто свернув в прилегающую улицу, понёсся с бешенной скоростью.
Но, не тут-то было. Один из военных вскинул автомат, и практически не целясь, всадил очередь по задним колесам. Машина завиляла задом, и сходу уперлась передними колесами в высокий бордюр. Несколько военных подбежали к машине, и силком вытащили из неё водителя и его пассажира, бесцеремонно положив обоих на асфальт.
Женщина из машины вышла сама, и, пошатываясь, попыталась уйти, но один из военных, подхватив её под руку, повел в сторону блокпоста.
- Теперь, пока хором её не отдерут, никуда не отпустят, - заметил Ахмед.
Мы не стали дожидаться развития дальнейших событий, и Ахмед отвез меня к Умару, пообещав утром вновь заехать.
А у него в гостях находился мужчина лет тридцати пяти. То был Магомед, племянник супруги Умара. По молодости окончил какой-то московский институт, получив высшее финансово - экономическое образование. Несколько лет отработал в одном из московских банков, а когда в стране стали появляться всякого рода кооперативы, открыл свое дело, связанное со строительным бизнесом.
Но так уж получилось, что дело не пошло. На ту пору у мелких строительных организаций не было никаких перспектив успешного развития, и он перебрался в Грозный. Там встретился с другом детства, и вдвоем учредили Общество с ограниченной ответственностью, основной уставной деятельностью которого, опять же, были строительно-монтажные работы.
Набрав бригаду работяг, стали возводить добротные дома для зажиточных жителей Грозного и близлежащих населенных пунктов. А когда в Чечне объявился Дудаев, приближенные к нему люди из налоговой полиции, решили прибрать к своим рукам все строительные фирмы и фирмочки, обложив их со всех сторон надуманными налогами. Магомед встал в позу, и в итоге их ООО пустили под сплав. Даже уголовное дело пытались против него возбудить, как на исполнительного директора, но что-то у налоговиков не срослось, и они оставили его в покое.
А потом, в Грозном стали появляться липовые банки, через которые обналичивались фальшивые авизовки, и Магомед, стал управляющим одного такого банка. Золотые времена наступили - деньги лились рекой, и ему самому кое-что в карман перепадало. Решил построить новый дом в микрорайоне "Олимпийский". Проект составил сам, а реализовать его на деле взялись те самые работяги, что были у него в подчинении в прежнем ООО. Буквально за год они отгрохали трехэтажный домино в стиле старинного замка. Оставалось за малыми - отделочные работы, сантехника и прочая мелочевка.
Увы, завершить стройку так и не успел. Началась война, и он вынужден был срочно уехать из Чечни. Перебрался в Киев, устроился на работу в один из украинских банков, где трудится до сих пор менеджером отдела кредитования малого и среднего бизнеса. На прошлой неделе ушел в отпуск, и решил навестить свою историческую родину, а заодно посмотреть на свой недостроенный дом. Если обстановка я Чечне окончательно нормализуется, планирует вернуться в Грозный.
За разговорами, втроем мы просидели на небольшой веранде до полуночи. Первым не выдержал Умар. Извинившись, он ушел спать, а я с Магой, продолжили начатый разговор о смысле жизни, о политике, и вообще. В какой-то момент, наше бурное общение прервала Залпа.
- Вы посмотрите, сколько уже времени - с укором в голосе сказала она. - Вы так громко кричите, что вас слышно на всю улицу. А вдруг вас боевики услышат - бросят гранату, и поминай, как звали.
- Да какие ещё боевики, - рассмеялся я. - Откуда им, сейчас взяться в Грозном. Столько военных на каждом шагу - ни одна мышь не проскочит.
- Всё оттуда, откуда они в марте появились, - не унималась Залпа. - На базаре только об этом и говорят, что боевики за последнее время наводнили город. Того и гляди, чего-нибудь отчубучат.
Спорить мы с ней не стали, но на всякий случай разговаривать друг с другом продолжили на пол тона ниже. Спать легли после того, как все затрагиваемые нами темы были исчерпаны, да и пить было уже нечего.
Проснулся я часов в десять утра, когда на улице светило яркое солнце. Мага ещё спал, а вот Умара в доме не было. От Залпы узнал, что он уехал на работу, и вернется только к обеду.
Я ходил из угла в угол, а в голове крутилась лишь одна навязчивая мыслишка - как бы "подлечиться". Видя мое болезненное состояние, Залпа пришла на выручку, принеся банку холодного пива. Я едва успел его откупорить, как появился Мага.
- А еще другом называется - заметил он.
Делать нечего, пришлось делиться и разливать пиво по стаканам.
Ахмед, обещавший забрать меня утром, объявился часов в одиннадцать. На мой вопрос - почему так поздно, свою задержку объяснил тем, что не смог проехать по улице Маяковского, где его машину вместе с другими автомобилями, заблокировали военные.
Оказалось, что утром на этой улице произошел взрыв, когда по ней ехал грузовик с военнослужащими внутренних войск. Неизвестный преступник закрепил на стоящем возле дороги дереве осколочный снаряд, и подорвал его в тот момент, когда по улице пошла военная колонна. От того места, где был закреплен снаряд, в сторону жилых домов был протянут телефонный провод, на конце которого была закреплена плоская батарейка от фотоаппарата "Кодак". На месте происшествия работали милиционеры и военные, и пока они не закончили осмотр и документирование ЧП, движение по улице было приостановлено. В общей сложности, Ахмед провел в образовавшейся пробке почти три часа. Пока там находился, узнал, что от взрыва погибло трое военнослужащих и еще с десяток, получили осколочные ранения.
Как бы, между прочим, он заметил, что если бы поехал за мной чуть пораньше, то запросто мог оказаться в эпицентре взрыва. Спасло лишь только то, что вечером слегка "усугубил", и просто проспал.
Весь наш дальнейший разговор был посвящен теме о пользе употребления спиртных напитков. Оно и верно, если бы мы вчера не пьянствовали, и пробудились с утра пораньше, то не только Ахмед, но и я, могли попасть под "раздачу". Ведь именно по улице Маяковского нам предстояло ехать в то утро, когда я пообещал Ахмеду познакомить его с Мугуевым. Какой у него был интерес к начальнику паспортно-визовой службы, он не стал мне объяснять, да и сам я не проявил к этому особого интереса. Пускай сами разбираются друг с другом.
Пока они общались в кабинете Алика, я пил чай у девчат из адресного бюро. Рассказывал им о своем житье-бытье, расспрашивал, как они сами без меня почти год прожили. Вспоминали дни, когда впервые познакомились друг с другом. От них я узнал, что одна из сотрудниц адресного бюро погибла еще прошлой осенью. Возвратившись с работы, она застала в своем доме мародеров, которые и убили её. Мародеров до сих пор так и не нашли. В свою очередь, я им рассказал за случай с гибелью соседки Мугуева, но выяснилось, что они про это убийство знают, поскольку, сам Алик им о нём рассказал.
Ахмед, вернувшийся от Мугуева, предложил поехать к нему домой, и слегка "посидеть". На мой вопрос - Что за повод?, ответил, что завтра утром уезжает в Ингушетию к своим родственникам, и возвращаться в Астрахань будет уже оттуда, дней через десять. Так что, придется мне домой возвращаться одному, и он уже договорился с Аликом, чтобы тот поспособствовал с моей отправкой до Кизляра.
Наш прощальный обед, плавно перешедший в ужин, слегка затянулся, и Ахмед, пообещавший до этого отвезти меня до дома Умара, был уже не в состоянии управлять машиной. Точнее сказать, он ею мог управлять, но я бы не рискнул ехать вместе с ним. Да и времени не оставалось на то, чтобы он успел вернуться обратно до наступления комендантского часа. Я попросил его связаться с Умаром, и объяснить сложившуюся ситуацию.
По мобильному телефону с Умаром разговаривал я сам. Извинившись, сказал, что заночую у Ахмеда, а завтра, он доставит мое бренное тело к нему домой. Умар не стал особо настаивать на том, чтобы я непременно вернулся к нему сию же минуту, и мне даже показалось, что он был рад тому, что я не составлю компанию Магомеду, с нетерпеньем дожидавшегося своего вчерашнего собутыльника.
Утром, Ахмед завез меня к Умару, а сам поехал в сторону Черноречья, где по трассе Москва - Баку, собрался добираться до Ингушетии. Узнав, что на этот день у меня нет никаких конкретных планов, Умар предложил в обед заехать к родственнице своей супруги, чей муж занимал руководящую должность в министерстве юстиции Чечни. Мне было всё равно где обедать, о чем я ему так и сказал.
Пока мы там ели шашлыки и пили спиртное, две женщины штукатурили внутреннее помещение заново отстроенного кирпичного дома. Старый дом еще не был снесен, и использовался не только как временное жилье для его хозяев, но и как склад строительных и отделочных материалов, которыми была завалена одна из самых больших комнат. По этой причине, стол был накрыт не в доме, а во дворе, под деревом черешни. К тому времени, её плоды уже созрели, и я срывал их прямо с дерева, не поднимаясь из-за стола.
В процессе общения узнал, что хозяин дома, несмотря на ветры перемен, веявшие последние годы в Чечне, находился на прежней руководящей работе, которую он занимал еще при Завгаеве, потом - при Дудаеве, и вновь - при Завгаеве. Эдакий, непотопляемый "авианосец", которому не было никаких дел до политики. А суды, как известно, существуют при всех политических режимах, независимо от формы правления в той или иной стране.
Домой возвращались изрядно "набравшись". Благо дело, что ехать далеко не пришлось, поскольку двор, где мы обедали, располагался неподалеку от дома Умара. А когда мы оказались в его доме, то там я застал высокого, стройного чеченца, на вид не старше лет тридцати пяти. Выяснилось, что это был племянник Залпы по имени Ваха. Срочную службу он служил в Афганистане, за что получил орден Красной Звезды. В данный момент работает в одной силовой структуре Чечни, где занимает офицерскую должность.
В тот вечер у меня с ним было о чем поговорить. И про Афган, и про его нынешнюю работу. Ваха к спиртному относился равнодушно, и в отличие от меня с Умаром, только пригублял рюмку, делая вид, что пьет. Наверно, именно поэтому, мы вдвоем "набрались" довольно быстро. Сказалось ещё и обеденное застолье.
Сейчас уже и не знаю почему, но я вдруг решил погадать Вахе по ладони его левой руки. Что уж я на ней спьяну увидел, не знаю, но нагадал кучу проблем, которые произойдут с ним уже этим летом. Про то, что он будет куда-то бежать, перепрыгивая через палисадники, и что ему вдогонку будут стрелять какие-то вооруженные люди. Ваха слушал бред пьяного "хироманта", а сам скептически улыбался. Он и представить себе не мог, что спустя каких-то пару месяцев, действительно едва не погибнет, и будет спасаться бегством от боевиков, ворвавшихся в Грозный ранним августовским утром.
Хотя, в тот момент я сам ничего подобного не мог себе представить, поскольку ничто не предвещало надвигающейся беды. Смотрел Вахе на руку, а мой язык сам по себе выдавал какой-то несусветный бред.
Следующий день вдвоем с Умарам провели в поездках по городу. Он ездил по своим делам, а я катался с ним за компанию, чтобы хоть как-то убить свободное время. Заехали на работу к Мугуеву. Я сказал ему, что на следующий день собираюсь возвращаться в Астрахань, на что он вызвался сопроводить меня до посадки в рейсовый автобус. Но сидящий рядом со мной Умар, корректно отказался от его предложения, заявив, что сам отправит меня домой. Алик не стал особо настаивать, и поскольку виделись мы вдвоем с ним в последний раз, предложил тут же отметить это дело.
Когда с Умаром возвращались обратно к нему домой, по пути он притормозил возле центрального рынка, и, вернувшись обратно, вручил мне видеокассету.
На мой вопрос - "что на ней отснято?" - коротко бросил - "чеченские ужастики".
Уже вечером, сидя за столом, я осторожно поинтересовался:
- А почему ты не захотел, чтобы меня провожал Алик?
- Ты сам это потом поймешь, - ответил он мне.
Утром он отвез меня в центр города, откуда отходили автобусы в Ингушетию и Дагестан. Мне досталось ехать на высоченном импортном автобусе под названием "Альтерна", совершавшем ежедневные рейсовые поездки между Грозным и Кизляром. Поскольку у меня не было при себе громоздких вещей, я почти сразу же уселся в автобус. Еще до посадки я наблюдал, как другие пассажиры запихивали свои "чувалы" в грузовые отсеки автобуса. Про себя отметил, что в них можно было запросто уместиться не менее двадцати человек, и если бы боевики захотели незаметно перебраться из Грозного в Дагестан, или обратно, то лучшего места для их транспортировки и не придумать.
Прощался с Умаром довольно бурно, так чтобы весь этот "процесс" заметил водитель автобуса. Ко всему прочему, Умар подошел к нему, и сказал что-то на родном языке. Я поинтересовался, что же он ему сказал, на что улыбаясь, Умар ответил:
- Я ему сказал, что вместе с тобой чалился на зоне, и попросил, чтобы он доставил тебя в Кизляр в целости и сохранности.
Суть его юмора я осознал чуть позже, когда проезжая по трассе, пролегающей через Шелковской район, наш автобус въехал в густую лесопосадку, вплотную обступившую дорогу с двух сторон. Из-за деревьев вышел "голосующий" бородатый чеченец, и водитель остановил автобус. Внешне, это было похоже на то, что какой-то очередной пассажир намеревается сесть в автобус, чтобы доехать до нужного ему населенного пункта. Но чеченец и не думал никуда ехать, а стал о чем-то говорить с водителем. Я, сделав вид, что задремал, стал внимательно слушать. И хоть я ничего не понял из того, о чем они говорили, но среди набора чеченских фраз я отчетливо услышал слово - "русак", и понял, что незнакомец интересуется именно моей персоной. Водитель что-то ему ответил, и напоследок оглянув салон с сидящими в нем пассажирами, чеченец наконец то покинул автобус.
Еще до отправки автобуса, Умар посоветовал мне спрятать свое служебное удостоверение куда-нибудь подальше, так, чтобы если меня кто-нибудь будет обыскивать, не смог его обнаружить. Я ещё подивился тогда его "рекомендации", но на всякий случай спрятал свою милицейскую "ксиву" в носок. И вот теперь, когда произошла эта непредвиденная остановка в глухой лесопосадке, я отчетливо понял, о чем именно он хотел меня предупредить. Ведь если этот чеченец действительно был боевиком, то наверняка в той лесопосадке прятались его "подельники", и прознав о том, что в автобусе находится ментяра, наверняка расправились бы со мной без суда и следствия. На худой конец, я оказался бы у них в плену, и моя дальнейшая судьба была бы не столь радужной, как я её себе представлял.
Слава Богу, всё обошлось благополучно, и уже в тот же день я ехал в плацкартном вагоне поезда Махачкала-Москва, с улыбкой вспоминая об этом незначительном для меня происшествии, и о том, как я провел свой краткосрочный отпуск в Грозном.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
