Володька, а если быть точнее - майор Владимир Мельник, руководитель группы агентурщиков ГРУ в Кандагаре, в шортах цвета хаки и абсолютно голым торсом, приближался ко мне со стороны своего гэрэушного "логова".
- Давай-ка, присядем, побалакаем чуток.
Лавочка, на которую он указал, установленная в свое время куряками из отряда "Кобальт", по своему прямому назначению использовалась крайне редко. И действительно, кому только могла прийти в голову шальная мысль, сидеть на ней, покуривая, и созерцая окружающий пейзаж Ооновского городка, рискуя в любую минуту заполучить духовский "бакшиш", в виде осколка мины или эрэса. Случись что-нибудь подобное, даже убежать не успеешь - до ближайшего спасительного укрытия, коим был коридор нашей виллы, как минимум, метров пятнадцать.
О том, что подобные неприятности в советническом городке происходили довольно часто, свидетельствовали многочисленные царапины, щербинки и раковины в сосновых столбиках лавочки, с торчащими из них рваными металлическими осколками от разорвавшихся боеприпасов. В свое время, столбики были полноценными стволами сосен, сгоревших от прямого попадания зажигательного эрэса. Засохшие деревья спилили, древесину пустили на дрова, для обогрева виллы в холодное время года, а к торчащим из земли пенькам приколотили крышку от снарядного ящика.
- Что-нибудь свеженькое, ну, там, на тему караванов и прочего духовского злодейства, от ваших максузовских агентов ничего не поступало?
Дежурный вопрос майора меня не впечатлил. Если бы он действительно хотел получить на него исчерпывающий ответ, достаточно было заглянуть в суточную сводку разведданных, составляемой на ЦБУ Бригады из донесений, поступающих от советников всех силовых ведомств, в том числе и от меня. Не для этого ты меня сейчас остановил, коллега, не для этого.
По моему недоуменному взгляду майор понял, что дежурного разговора ни о чем на этот раз не получится. Оно и верно, разведчики, и уж тем более агентуристы, независимо от того, интересы какого силового ведомства они представляют, с полуслова, с полувзгляда понимают, что от них хочет услышать собеседник. И если один их них, как бы невзначай, на улице отлавливал себе подобного, и вместо предложения бухнуть, интересовался оперативным "свежачком", значит, на то у него были веские основания.
- Да, ладно, это я так, - ухмыльнулся Мельник. - Есть у меня одна информация, и, думаю, она тебя тоже заинтересует. Вчера наши бойцы караван в Регистане накрыли. Две автомашины Семург и шесть духов. Через пустыню шли порожняком, но вооружены были - по самое не хочу. При попытке задержания и проведения досмотра, открыли такой шквальный огонь по нашим бойцам, словно везли мешки с золотом. Слава Богу, никого не убили, но двоих наших все-таки зацепило слегка. Наши в долгу тоже не остались, и порешили всех душар, а заодно и бурубухайки их спалили. Но, во всей этой истории, есть один интересный момент - когда делали окончательную "зачистку", обнаружили раненого духа, который прикинулся убитым, и, таким образом, хотел остаться в живых. Сам понимаешь, к чему это могло потом привести - злобные шурави беспричинно напали на бедных афганцев, ехавших на своих бурубухайках в Кандагар повстречаться с сородичами. Очередной скандал на тему зверств, чинимых советскими войсками в Афганистане. А нам это надо?
Короче говоря, тому раненому душаре был устроен допрос с пристрастием, и он признался, что в Кандагар они ехали с особой миссией. В их планы не входило совершение диверсий в городе, как, впрочем, и прочих непотребных пакостей, а ехали они с одной единственной целью - забрать в тайнике какие-то документы, которые в свое время спрятал в своем доме один из полевых руководителей НИФА, в прошлом крупный кандагарский землевладелец - Абду Разак. Что это были за документы, дух не знал, или не захотел говорить, но проговорился, что они весьма важные. На том, его временное присутствие на этом свете и закончилось.
Теперь, ты сам понимаешь - если эти документы реально существуют, и духи так усердно их разыскивают, то это значит только одно - в тех документах есть что-то такое, что может заинтересовать и нас.
- А что от меня требуется? - машинально спросил я у Мельника, хотя, уже догадался, в чем будет заключаться его просьба.
- Меня интересует только одно - где именно в Кандагаре располагается дом этого самого Абду Разака. Все остальное, как говорится в таких случаях - дело техники, ну, и естественно - за нами не заржавеет...
Любая, даже самая незначительная просьба мушавера, у афганцев всегда вызывала неподдельный интерес. С одной стороны, они были готовы угодить ему, и, стало быть, лишний раз доказать свою лояльность к "большому брату". С другой, к вопросам советника они относились с плохо скрываемым любопытством, и прежде чем дать исчерпывающий ответ, успевали задать кучу встречных вопросов, пытаясь, таким образом понять, для чего все это нужно сэру мушаверу.
Вот, и на этот раз, прежде чем обратиться с конкретным вопросом к своему подсоветному Аманулле, я почти час пудрил ему мозги, устроив внеплановый зачет по знанию им географических особенностей Кандагара, попутно проведя проверку наличия и отлаженности в подчиненном ему подразделении оперативно-справочных учетов. Когда дело наконец-то дошло до конкретики, я попросил Амануллу представить мне сведения о прежних местах проживания наиболее одиозных полевых командиров, и, по возможности, показать на карте Кандагара места расположения их домов. Среди интересующих меня главарей бандформирований значился и Абду Разак.
В Кандагаре он имел, аж целых три дома. Один, доставшийся ему по наследству от отца - уважаемого и довольно зажиточного человека, чье больное сердце не перенесло свержение короля Захир-Шаха. Дом располагался в первом районе Старого города. Волею случая, еще в 1981 году, в дом угодила советская авиабомба, и от него практически ничего не осталось. По счастливой случайности никто не погиб, поскольку семья Абду Разака на ту пору жила в Пакистане, а сам он, возглавляя отряд непремиримой оппозиции, вел спартанский образ жизни, мотаясь со своими нафарами по даманской "зеленке".
Второй дом Абду Разак отстроил в бытность правления Дауда. То была добротная, двухэтажная вилла в шестом микрорайоне. После Саурской революции этот дом был экспроприирован новыми хозяевами Кандагара, и приспособлен под офис какого-то государственного учреждения. Словно предчувствуя ближайшую утрату крова, за месяц до прихода НДПА к власти в мятежном Кандагаре, Абду Разак скупил неказистый дом на южной окраине Дех-Ходжи, перестроив его на свое усмотрение. В нем и жила его семья, незадолго до побега в Пакистан.
Сомнений быть не могло -- если Абду Разак и спрятал что-либо ценное, то наверняка именно в этом доме, являвшемся для него и его семьи последним пристанищем на Родине.
Вечером того же дня я встретился с Володей, и передал ему добытую информацию, не преминув при этом, высказать свое личное мнение, где именно надо искать "клад". Володя загадочно ухмыльнулся, но в ответ ничего не сказал.
ГРУ - есть ГРУ.
На ту пору в Кандагаре проводилась крупномасштабная "зачистка", приуроченная к осеннему призыву. И царандой, и ХАД, и военнослужащие Второго армейского корпуса, рыскали по всему городу, буквально переворачивая все вверх дном, отыскивая мужчин в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет, не имеющих при себе документов удостоверяющих личность, или соответствующих казенных справок, дающих им законное право на отсрочку от призыва на военную службу.
А, поскольку, операция не была такой уж и безобидной, участие в ней шурави было предопределено с самого начала, в связи с чем, появление в Дех-Ходже гэрэушного воинства, замаскированного под обычную бригадную десантуру, ни у кого из местных жителей не должно было вызвать лишних вопросов.
Спецназовцы облазили все закоулки дома и подсобные помещения, не поленившись даже спуститься в кяриз, но, никаких документов так и не обнаружили. Да что там документы - в доме не было ничего, что свидетельствовало бы о живших когда-то в нем людях, окромя огромного полчища полёвок. Вполне возможно, что эти прожорливые твари и слопали разыскиваемые документы, не оставив от них ни единого клочка.
Раздосадованные неудачей, бойцы возвратились в Бригаду, предварительно доложив своему руководству.
О том, что поисковые мероприятия не дали положительного результата, я узнал вечером того же дня от самого Мельника, пребывавшего, отнюдь, не в самом хорошем расположении духа. Я попытался успокоить Владимира, внушая ему мысль, что ничего путевого в тех документах быть не могло. Абду Разак покинул Кандагар осенью 1979 года, когда Амин подверг репрессиям богатых землевладельцев, особенно тех из них, кто противился проводимой в стране национализации земли. Стало быть, документов, касающихся движения сопротивления, в тайнике, если таковой и существовал, быть не могло. Скорее всего, там могли храниться какие-нибудь ценные бумаги, акции лопнувших концессий, долговые расписки, купчие, и прочая "мукулатура", касающаяся коммерческой деятельности Абду Разака, и не более того.
Майор зыркнул на меня с плохо скрываемым раздражением, но, поддерживать, или опровергать мои доводы, не стал. В тот момент мне показалось, что майор что-то не договаривает, и, вполне возможно, придуманная им история с документами, всего-лишь сказка для легковерных, а реально, в том тайнике могло находится что-то более существенное, нежели бумаги, не представляющие в настоящий момент никакой ценности.
На следующий день я предложил Аманулле обследовать брошенный дом Абду Разака, мотивируя свое предложение тем, что у командования бригады есть основание полагать, что в доме хранится оружие, используемое душманами при ночных вылазках в Кандагаре.
Аманулла хитро улыбнулся.
- Так вот, значит, зачем саиб мушавер вчера спрашивал меня про дом Абду Разака. Если это связано с тайником, то про него наши агенты не раз сообщали. Только вот, не нашли мы там никакого тайника, а ведь несколько раз искали.
В тот момент, я был готов сквозь землю провалиться от стыда. Ничего существенного Аманулла вроде не сказал, но в его голосе просквозила тень плохо скрываемой обиды, что я до сих пор отношусь к нему с явным недоверием.
Конечно же, я мог начать оправдываться перед ним, прикрываясь казенными формулировками, но вместо этого, коротко бросил:
- Ничего, поищем еще раз.
До Дех-Ходжи на максузовской Тойоте долетели минут за пять, значительно сократив расстояние к месту назначения за счет проезда через Герат-базар. Кроме меня, Амануллы и водителя Джилани, в машине находились еще два опера максуза. Добравшись до южной окраины Дех-Ходжи, еще несколько минут разыскивали нужный нам двор. Никаких табличек с наименованием улиц и номерами домов, на глинобитных дувалах я так и не обнаружил, и если бы не случайный прохожий, искать нужный дом нам пришлось бы очень долго.
О том, что накануне там побывали бойцы спецназа, красноречиво свидетельствовала сорванная с петель толстенная дверь, через которую можно было попасть в огороженный высоченным дувалом двор. В стоящем в глубине двора доме дверь также была распахнута настежь. Войдя в дом и ничего существенного в нем не обнаружив, подчиненные Амануллы потеряли всяческий интерес к проводившемуся поисковому мероприятию. Слоняясь из дома во двор и обратно, они только делали вид, что что-то активно ищут. На самом же деле, их "активные" действия больше походили на конский топот, или бег на месте.
Обойдя вместе с афганцами двор и комнаты в жилом доме и подсобных помещениях, я не заметил ничего существенного, что могло бы привлечь мое внимание. Единственное, что не вписывалось в архитектуру дома, была глинобитная стена, делившая двор на две части. Никакого утилитарного предназначения она не имела, и её появление в этом месте было вызвано какими-то иными причинами, известными, пожалуй, только человеку её спроектировавшему и построившему. Одной торцевой стороной стена упиралась в дом, а другой, в стену дувала отделяющего двор от улицы. В стене имелся небольшой проем, больше похожий на лаз, проходя через который, человеку приходилось слегка пригибаться, дабы не удариться головой о глинобитную нишу.
Поначалу я подумал, что хозяин дома воздвиг эту стену с той целью, чтобы провести некую "границу" между мужской и женской половинами. Но эти домыслы я почти сразу же отмел -- стена, не делила жилые помещения, а делила только двор, где с одной стороны располагались жилые помещения, а с другой -- подсобные.
Еще в самом начале осмотра внутренних помещений дома, подсобок и самого двора, я интуитивно поймал себя на мысли, что во всем этом нагромождении из самана и кирпича, есть что-то такое, что никак не вписывалось в веками сложившийся архитектурный ансамбль жилья восточного человека. Раз за разом, я обходил мерными шагами все помещения и двор, чисто машинально считая количество шагов. В какой-то момент, меня вдруг осенило -- при сложении шагов, пройденных с внутренней стороны фасадной части дома, с шагами, насчитанными при замере внутренней стороны фасада подсобных помещений, получалась сумма, которая почти на три шага была меньше аналогичгого замера внешней стороны фасада. Если бы разница была в один, максимум в полтора шага, её можно было бы списать на толщину боковых и промежуточных стен. Но три шага, в эту схему никак не вписывались.
Заинтересовавшись явной несостыковкой, я стал поочередно замерять каждую комнату, обозначая местонахождение примыкающих к фасаду внутренних стен, путем прочерчивания царапины на внешней стене дома, используя для этой цели подвернувшийся под руку обломок кирпича. В итоге, мои старания увенчались успехом, и мне наконец стало понятно истинное предназначение лишнего дувала внутри двора -- рассекая двор на две части, он способствовал сокрытию лишней комнаты, середина которой, приходилась аккурат на этот дувал. Если выбросить боковые стены "лишней" комнаты, то её ширина должна была составлять не менее полутора метра. Скорее всего, первоначально она служила неким коридором, через который со двора можно было попасть в жилые комнаты. Если это действительно так и было, то должны остаться следы от ранее существовавшего дверного проема. Но, как я не старался найти хотя бы мелкую трещинку подтверждающую мои предположения, ничего подобного я так и не обнаружил.
Тогда я стал с особой тщательностью осматривать внутренние стены комнат. В конце-то концов, ну должна же была существовать хоть одна дверь в эту тайную комнату! Даже если она и не являлась коридором, то для чего-то её все-таки оборудовали, и если в стенах не было дверей, то как тогда в неё попадали люди, не сквозь стены же проходили?
Я вдруг вспомнил, что при возведении своих жилищ, афганцы очень часто оборудовали запасные выходы со двора. Так, на всякий случай, когда при стечении самых неблагоприятных обстоятельств, они лишались возможности покинуть свои мини-крепости через единственные ворота в дувале. Забравшись на плоскую с несколькими купольными выступами крышу дома, я подошел к краю строения, и, свесив голову вниз, попробовал найти подтверждение своей догадке. Задняя стена дома одновременно была дувалом, отделяющим двор от узкого, не более двух метров шириной проулка. Обычно, такие узкие улочки были оборудованы сточными канавами, куда все нечистоты из туалетов во дворах, попадали через небольшие дыры в тыльных стенах-дувалах. Зловонное содержимое сточных канав самотеком скатывалось в арыки, и, растворившись с водой, позже становилось той самой "благодатью", которая повышала урожайность многочисленных кандагарских садов, виноградников и огородов.
Уважающий себя афганец никогда не шастал по улочкам "золотарей". Правда, это нельзя было сказать о женщинах -- стараясь лишний раз не попадаться на глаза посторонним мужчинам, они частенько добирались на базары именно по этим закоулкам. Последние годы не брезговали ими пользоваться и духи, совершавшие свои бандитские вылазки не только по ночам, но и средь бела дня.
Если запасная дверь в дувале когда-нибудь и существовала, то сейчас она была настолько тщательно заложена саманными блоками и обмазана глиняным раствором, что обнаружить её было практически невозможно - ни трещин, ни неровностей на поверхности дувала, я так и не смог разглядеть. Поняв, что затея с поиском замаскированной двери провалилась, я спустился с крыши, и заново приступил к поиску косвенных признаков ранее имевшегося доступа в скрытое помещение.
В какой-то момент, мне все это порядком надоело, и я решил прекратить безуспешные поиски. И действительно, вполне возможно, что в доме Абду Разака нет никакой лишней комнаты, а пустота между стенами, если таковая действительно имеется, образовалась в результате ошибки кандагарских строителей-шабашников, ими же и "исправленной".
Но, как иногда бывает в таких случаях, помог господин случай. На стене крайней жилой комнаты, одновременно являвшейся одной из стен лишней комнаты, я заметил прибитую деревянную рейку с нашпигованными в неё мелкими гвоздочками без шляпок. Обычно, подобные рейки с гвоздями использовали для подвешивания ковров на оштукатуренные стены. Стало быть, данная стена не саманная, а кирпичная. Будь она глинобитной, не стали бы жильцы городить огород с этой планкой, а просто прибили бы ковер гвоздями прямо к стене. А если так, то дверной проем, если таковой действительно существовал, должен иметь сводчатый верх, или, на крайний случай, деревянную или бетонную перемычку, и верхний край двери не должен был выпирать за ковер, который, по сути своей, выполнял роль маскировки.
Все то время пока я проверял свои догадки о потайной комнате, остальные офицеры спецотдела тщательно обследовали не только жилые комнаты и подсобные помещения, но и даже пыльную землю во дворе. Простукивая по ней куском камня, оперативники пытались найти схрон, где наверняка могло хранится то, ради чего мы все здесь присутствуем. Все были заняты своим делом, и никто даже не обратил внимание на то, как я ковыряю шомполом от пистолета глиняную штукатурку на стене.
Штукатурка, а точнее сказать глиняная обмазка, отваливалась от стены крупными шмотками, и уже через пару минут оголилась часть кирпичной стены с встроенным в неё дверным косяком. Судя по всему, у того, кто заделывал проем, под рукой не оказалось обожженных кирпичей, и он использовал саманные блоки. Сомнений быть не могло -- я нашел то, что искал, и сделать оставалось совсем немного, чтобы удовлетворить свое неуёмное любопытство.
Оглянувшись по сторонам, я не увидел возле себя ни одного афганца. Может быть это и к лучшему - в моей голове мгновенно созрел план дальнейших действий, суть которого можно было выразить словами - загребай жар чужими руками.
На Востоке ничего просто так не происходит, и если кто-то имеет сокровенную тайну, то обязательно найдется человек, который эту тайну постарается если не раскрыть , то уж обязательно похитить или воспользоваться иным способом. Но раскрывшему чужую тайну радоваться раньше срока тоже не следует - рано или поздно, истинный её владелец обязательно разузнает про то, что лишился её раз и навсегда, и тогда, коварного взломщика ждет суровая кара. И цена этой кары, будет зависеть от того, насколько ценной была тайна.
Я вдруг отчетливо понял, что за найденной мною дверью хранится нечто такое, за что могу запросто поплатиться собственной головой. Документы ли там хранились, или что-то иное, не менее ценное, но если из-за этого уже пролилась кровь, Абду Разак ни перед чем не остановится, пока не разберется со своими обидчиками. А как, в таких случаях, "разбирались" кандагарские полевые командиры, мне хорошо было известно. Буквально пару месяцев тому назад духи жестоко расправились с человеком, который навел нас на склад с опием. А потом, они совершили дерзкое ночное нападение на максуз, в результате чего погибли его сотрудники, в том числе два офицера, принимавшие непосредственное участие в той спеоперации. Лично я избежал участи "наказанного", но наш Ооновский городок духи в те дни не оставляли в покое, и усиленно обстреливали его ракетами до тех пор, пока опий не увезли в Кабул. В те тревожные дни я вынужден был ограничить свои поездки на Майдан, поскольку имелась агентурная информация, что духи и на меня объявили охоту.
От одной только мысли остаться без головы, а то и без кожи, срезанной с живого тела, мне стало как-то не по себе, и я постарался побыстрее покинуть помещение. Уже находясь во дворе, я стал анализировать причину своего немотивированного испуга. Не зря ведь люди говорят за шестое чувство. Вполне возможно, что именно оно сработало сейчас у меня, и "некто", таким образом, предостерег меня от нависшей беды.
- Ничего, наверно, мы здесь не найдем, - сказал я Аманулле. - Видимо, соврал тот стукачок, что запрокинул нам эту дезу. Пора сматываться отсюда, пока нас духи не застукали.
Аманулла согласился со мной, и уже через пять минут мы возвращались в спецотдел.
Еще там, в пыльном дворе, в моей голове созрел план, реализацию которого я решил переложить на чужие плечи.
Кроме основной советнической работы, я обязан был собирать оперативную информацию не только о своем подсоветном, но и об остальных сотрудниках царандоя. Делалось это с одной только целью - разоблачение предателей и кротов, проникших на службу в царандой. Достигалось это несколькими способами, от разведывательного опроса афганцев, проводимого в ходе доверительных с ними бесед, до прямой агентурной работы. Зачастую, вербовать афганцев даже и не приходилось. По складу характера все они были весьма болтливы, и, порой, даже не задумываясь о возможных для себя последствиях, могли слить весьма ценную информацию, причем, не только о духах, но и о своих сослуживцах. Я отлично понимал, что иногда они делали это умышленно, дабы пустить под сплав своего давнего обидчика, или под каким-то иным, одним им известным причинам.
Как бы там ни было, но я как мог использовал эту характерную особенность в поведении подсоветных, своевременно избавляясь от явных лазутчиков, случайных людей и просто лодырей, попадающих на службу в царандой с преступными и иными, неблаговидными целями.
И был у меня, на тот период, один такой "кандидат" на выкидон. На службу в царандой он был призван в Кабуле, после того, как его исключили из Кабульского университета. За что именно его отчислили из университета, никто точно не знал, но гулял по царандою слушок, что он едва не попал под уголовную статью за совершенное преступление, и только благодаря вмешательству своего состоятельного папаши, был начисто отмазан от тюрьмы.
Практически тут же, он был призван на службу в царандой, где, на первых порах, занимал рядовую должность при штабе оперативного полка. Грамотного служаку заприметили, и уже через несколько месяцев ему было присвоено сержантское звание.
Не знаю, каким образом его заприметил полковник Ушерзой, занимавший на ту пору одну из руководящих должностей в министерстве внутренних дел ДРА, но, тем не менее, когда весной 1987 года полковника назначили на должность командующего Управлением царандоя в Кандагаре, он прихватил с собой и своего молоденького протеже, сходу назначив его на офицерскую должность и определив служить при штабе Управления.
Поговаривали, что безусый офицерик, постоянно ошивавшийся в кабинете Ушерзоя, был ни чем иным, как мальчиком на побегушках, а в свободное от работы время, удовлетворял половую похоть командующего.
Когда осенью того же года Ушерзоя "ушли" за допущенные им факты мздоимства, и он убыл в Кабул, "мальчик" оказался не у дел. Уволить его тогда просто так не могли, поскольку, обязательный срок службы у него еще не истек. Полковник Мир Акай, вновь назначенный на должность командующего, в услугах подержанного педика не нуждался, вот и определили его на службу в джинаи, где появилась вакантная должность в отделении по борьбе с наркотиками.
Как оперативный сотрудник, он себя так и не проявил, а вот интриги среди коллег по работе, плел весьма успешно. Однажды, я тоже едва не попал в весьма неблагоприятную историю, инициированную руководством царандоя на основании информации поступившей от этого проходимца. Хорошо, что вовремя разобрался, что "ценная" информация не более чем базарные сплетни, и честное имя едва не пострадавшего невиновного человека, было восстановлено. Сам же Гафур, а именно так звали этого офицера, и на этот раз отмазался, свалив все на своего агента, от которого была получена та самая деза.
Проверить достоверность его слов я не смог - приглашенный на контрольную встречу агент, на неё так и не явился, а чуть позже, я узнал, что его убили сами духи.
Как бы там ни было, но Гафуру я перестал доверять, а сконцентрировал все свое внимание на сборе компромата о нем. Достоверных сведений о том, что он как-то мог быть связан с духами, я так и не получил, но зато узнал много интересного об этом, излишне амбициозном человеке, для которого, постоянное нахождение на глазах у начальста, было едва ли не главным кредо в жизни. Про таких обычно говорят: "Без мыла в задницу залезет".
Вот его, я и запланировал использовать "втемную" для реализации задуманного.
Уже на следующий день, я отловил Гафура во дворе управления, и, как бы между прочим, пригласил в мушаверскую. Поскольку по-русски он практически не говорил, пришлось воспользоваться услугами переводчика.
Поначалу я устроил ему разнос за низкие показатели в работе, а потом, как бы между прочим, "проболтался" о том, что располагаю достоверной информацией о тайнике в доме полевого командира Абду Разака, где хранится большая партия опия. Тут же, я посетовал на то, что сотрудники максуза, накануне проводившие обыск в этом доме, отнеслись к своим обязанностям весьма халатно, и не смогли ничего обнаружить. А сегодня утром, мне стало известно, где располагается скрытая дверь в тот тайник, но я не хочу, чтобы повторный обыск делали сотрудники спецотдела, поскольку, они опять сделают что-нибудь не так. Да и не их это дело - наркоту искать. А вот он - Гафур, если её там обнаружит, сразу в передовики выбьется, а глядишь, и медаль получит.
Я заметил, как загорелись глаза у Гафура. "Такой, наверняка будет землю рыть, но тайник этот обязательно найдет", - подумал я. Дабы подсластить самолюбие Гафура, я поросил его не распространяться о том, про что ему только что поведал, и особенно Аманулле и его подчиненным.
Через несколько минут начальник уголовного розыска Хаким, отдал распоряжение о формировании оперативной группы по проверке информации поступившей Гафуру от агента. Я только посмеялся над прохиндеем, так оперативно включившемся в мою игру.
Уже через час стало известно, что тайник в доме Абду Разака обнаружен. Для всех, в том числе и для меня, было полной неожиданностью то, что в нем было обнаружено. Тайная комната под завязку была забита пачками денег. Кроме афганей там нашли и американские доллары, и немецкие марки, и английские фунты. Имелась там и вылюта соседних с Афганистаном Индии и Пакистана. Вот, только, советских рублей в том тайнике обнаружено не было. Документы тоже были, целая пачка. Как я и предполагал, это были долговые расписки арендаторов земли Абду Разака.
Для перевозки "клада" была использована тентованая, грузовая автомашина ГАЗ-66, специально выделенная командующим царандоя. Погрузка денег, дабы часть их кто-нибудь ненароком не умыкнул, осуществлялась под бдительным присмотром двух штабных офицеров. По завершению операции, они тщательно проверили содержимое карманов буквально всех сотрудников в ней участующих.
Доставленные деньги сгрузили в актовом зале политотдела, обеспечив, при этом, усиленную, круглосуточную охрану помещения. Почти двое суток велся пересчет денег, по завершению которого, была названа итоговая сумма обнаруженных в тайнике денежных средств. Одних только афгани насчитали на сумму около ста пятидесяти миллионов.
После того, как деньги были пересчитаны, а купюры отсортированы по номиналу, скомпонованы в пачки и упакованы в холщевые мешки, с соблюдением повышенных мер предосторожности, их доставили на Майдан, а оттуда, специально выделенным военно-транспортным самолетом, в Кабул.
Гафур, так и не поправивший свои показатели в плане борьбы с наркотой, ходил с высоко задранной головой, рассказывая каждому встречному оперу джинаи про то, какая же крутая у него агентура, не чета ихним стукачам. И только когда он случайно встречался со мной, вся его спесь мгновенно слетала, и почтительно раскланиваясь, он тут же исчезал долой с моих глаз.
А я, особо и не стремился его преждевременно разоблачать, поскольку, отлично понимал, что история с экспроприацией духовских денег на этом вряд ли закончится.
Так оно и вышло.
Спустя несколько дней, дом в шестом микрорайоне Кандагара, приспособленный под общежитие сотрудников царандоя, где, в том числе, квартировал и Гафур, подвергся нападению со стороны духов, устроивших там кровавую резню. Самого Гафура там не оказалось - в ту ночь он был ответственным по джинаи, и на место происшествия прибыл уже после того, когда все было кончено. В ту ночь погибли семь сотрудников царандоя, еще большее количество получили ранения. Если бы не оружие, имевшееся на руках у обороняющихся царандоевцев, жертв наверняка было бы намного больше.
Никто из оперативников даже не сомневался в том, из-за чего произошла та ночная разборка, поскольку уже на следующий день стало известно, что в нападении участвовала одна их банд контролируемая из Пакистана самим Абду Разаком. Более того, агенты макасуза утверждали, что Абду Разак тайно прибыл в кандагарскую "зеленку", с тем, чтобы лично разобраться со своими обидчиками, лишившими его всего нажитого состояния.
Гафур отлично понимал, что недолгое купание в лучах славы, может для него закончится совершенно другим боком. Теперь, он безвылазно торчал в своем служебном кабинете, не рискуя покидать его даже днем. Рабочий стол служил для него одновременно и кроватью - скрючившись в три погибели, он проводил на нем бессонные ночи.
Видя все это, командующий Мир Акай принял единственно верное решение - откомандировать опера в Кабул для дальнейшего прохождения службы в одном из столичных РОЦов. Эту, приятную для него новость, Гафур воспринял с большим воодушевлением, и на радостях решил устроить прощальный обед с сослуживцами. Кстати, за ту, умело проведенную операцию с пайсой, ему выдали весьма приличную денежную премию.
Потерявший бдительность счастливчик, наконец-то вырвался в город, где на ближайшем базаре намеривался прикупить кое-что из съестного.
А пару часов спустя в дежурную часть царандоя поступило сообщение о том, что возле одного из дуканов на площади Шахидан Чоук лежит мертвый человек, труп которого, был выброшен из проезжавшей мимо автомашины без номерных знаков.
Прибывшие на место происшествия оперативники джинаи обнаружили окровавленный труп молодого человека, у которого были выколоты глаза, отрезан язык и, насквозь, через головной мозг, проткнуты уши. При осмотре одежды, в одном из карманов пиджака, было найдено служебное удостоверение сотрудника царандоя.
Погибшим оказался Гафур.
Спустя несколько дней, аккурат на джуму, ко мне с визитом нагрянул Аманулла. В полиэтиленовом пакете, что он передал мне на КПП Ооновского городка, я обнаружил бутылку водки "Столичная" пакистанского розлива. На мое приглашение пройти на виллу и отобедать вместе с нами чем Бог послал, Аманнула категорически отказался, и тут же засобирался в город. На мой вопрос, по какому это такому поводу он облагодетельствовал меня спиртным, Аманулла загадочно улыбнулся и ответил на мой вопрос несколько иносказательно, использовав известную русскую поговорку.
- Никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
И я понял, что Аманулла догадался, почему именно Гафуру, а не ему лично, я рассказал об обнаруженном мною тайнике.
Подаренную Амануллой водку, постояльцы тринадцатой виллы выпили в тот же день, это чтоб не прокисла от кандагарской жары. Да и повод употребить её по прямому назначению, был железобетонный - джума, банный день. В какой-то момент нашего застолья, я вдруг вспомнил за Володьку Мельника. Мелькнула мыслишка, пригласить его к нам на виллу, водочкой угостить, а заодно похвастаться удачно проведенной операцией и её результатах, дабы понял майор, что у него было буквально в руках, и чего он упустил.
Но, немного поразмыслив, не стал этого делать. Тем более, что к нему внезапно нагрянули проверяющие из Кабула, и, по чьей-то явной наводке, незамедлительно приступили к проверке целевого использования оперативных средств по "девятке".
Что уж они там такого особенного накопали, я не знаю, но после их отъезда в Кабул, из Кампайна исчез и Мельник, а спустя неделю на его место прибыл заменщик.
Астрахань, 2012 г.
Пояснения к тексту:
максуз -- спеотдел
джинаи -- уголовный розыск
ЦБУ -- центр боевого управления
НИФА -- национальный исламский фронт Афганистана
Герат-базар - одна из центральных улиц старого Кандагара
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
