ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Воронин Анатолий Яковлевич
Похоронная команда

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 4.39*24  Ваша оценка:

   Похоронная команда.
  
   После подписания Хасавьюртовских соглашений все выезды "федералов" за пределы Ханкалы и аэропорта Северный были резко ограничены и проходили под присмотром представителей масхадовского штаба. О поездках в город за свежими овощами и фруктами до ближайшего мини-рынка, теперь вспоминали с ностальгией, как о чем-то несбыточном. Любое, даже незначительное перемещение военной техники с российскими военнослужащими по Грозному и за его пределами, теперь в обязательном порядке включалось в ежедневный рабочий план, который согласовывался лично с Масхадовым.
   Для российских военнослужащих, то были самые позорные дни и месяцы своего пребывания в Чечне.
   Нохчи отлично понимали, что было нужно "федералам" на рынках города, и уж тем более, в преддверии очередной годовщины Октябрьской революции. Так уж пусть лучше они этот праздник отмечают на сухую, нежели, нажравшись палёной водки осетинского разлива, опять начнут искать приключения на свою задницу, и ввяжутся в какую-нибудь очередную авантюру, которая запросто могла закончиться стрельбой и возможными трупами. Именно в преддверии праздничных дней, Масхадов принял свое решение о временном запрете выезда "федералов" за пределы ППД, не тронув только воздушного моста Ханкала-Северный-Моздок, по которому вертолеты летали практически без перерыва на выходные и праздничные дни.
   В свою очередь, командование штаба группировки тоже отлично понимало, что любой праздник в России не обходится без пьянки, а уж в войсках и тем более. Так сказать - национальная традиция. Поэтому, дабы хоть как-то скрасить и без того безрадостную жизнь в обложенном со всех сторон боевиками гарнизоне, генерал-лейтенант Сухорученко вынужден был отдать распоряжение о завозе в военторговский магазин партии баночного пива.
   Ни много, ни мало, но завезли его тогда целый "КАМАЗ", а это, почитай несколько тысяч банок, что в среднем выходило по паре банок на каждого военнослужащего, включая и рядовых и генералов.
   Предпраздничная торговля пивом пошла не совсем демократично. Точнее сказать - совсем не демократично. Сначала отоварились генералы и полковники, под завязку набившие пивом стоявшие в модулях холодильники. Потом, к распределению вожделенного пенного напитка, приложили свои руки запасливые работники гарнизонного Военторга и их многочисленные друзья-собутыльники и прочие прихлебатели. Ну, а что осталось в магазине после налета "саранчи", в мгновение ока было распродано. Очередь, что выстроилась в тот предпраздничный день к дверям гарнизонного магазина, по своей длине была такой длиннющей, что её можно было запросто заносить в Книгу рекордов Гинесса.
   Естественно, основная части страждущих осталась ни с чем. Вот и стали они искать, где бы разжиться им в Грозном. И если не пивом, то хотя бы коньяком, или водкой, что было намного "забористей". Ну, а там где у человека с ружьем начинаются похождения связанные с поиском огненной воды, там, как правило, происходят всякие неприятные сюрпризы и ЧП.
   Первое такое ЧП произошло накануне праздника.
   Оставшиеся без сугрева бойцы Бригады внутренних войск, решили сами пуститься на его поиски. Тем более, что еще до "знаменательных" событий августа девяносто шестого, они протоптали вполне конкретную тропинку от узловой железнодорожной станции "Ханкала" через огромный пустырь до девятиэтажек Шестого микрорайона, где располагались подпольные шинки, в которых в любое время суток можно было разжиться вполне приличной водярой, коньячным спиртом, ну, или на худой конец - вонючей чачей.
   Одного только не учли самоходы, что по каналам военной разведки в тот день поступила информация о группе чеченских отморозков, не подчиняющихся даже Масхадову, которые в преддверии праздника решили подпортить настроение "федералам". В те дни, на железнодорожной станции Ханкала под погрузкой стоял воинский эшелон с вывозимым из военного городка имуществом Бригады внутренних войск. Вот и решили непримиримые обстрелять этот эшелон из гранатометов, чтобы устроить "федералам" предпраздничный фейерверк.
   Дабы пресечь вылазку бандитов на корню, генерал Сухорученко распорядился выставить несколько засад на подходах к станции. Засады выставлялись скрытно, с наступлением темноты, уже после того, как самоходы ушли на поиски спиртного.
   Что было потом, предугадать не трудно. При приближении любителей выпивки к станции, по ним, без каких-либо окриков и предварительного предупреждения, был открыт ураганный огонь. Приняв стрелявших за боевиков, самоходы ответствовали тем же.
   В итоге скоротечного боя, обе противоборствующие стороны потеряли пятерых человек, и еще несколько военнослужащих, получившие пулевые и осколочные ранения, прямиком угодили на операционный стол госпиталя.
   Праздничное настроение у всех было сильно подпорчено, особенно у генерала Сухорученко, который утром седьмого ноября, вместо поздравлений личного состава с праздником, имел нелицеприятный разговор по "ВЧ" с командующим КСКВО - Анатолием Квашниным.
   Но больше всего в этот праздничный день досталось "похоронной команде".
   Нет, никто их, конечно же, не ругал в тот день. Да и не за что их было ругать, поскольку они никогда не покидали пределов Ханкалы. И не потому, что им этого просто не хотелось делать, а потому, что на это у них практически не было времени. Даже после того, как было объявлено всеобщее примирение "нохчей" с "федералами", трупы с завидным постоянством продолжали поступать в морг военного госпиталя. Эдакий, нескончаемый конвейер смерти, которому не было видно ни конца, ни края.
   Чаще всего, военнослужащие гибли по собственной природной дурости, либо по пьяной лавочке. Одни, где ни попадя расставляли растяжки, другие, на них подрывались. Много смертей было связано с неосторожным обращением с оружием, а были еще и умышленные самострелы.
   Одним словом - целый букет из дурости, разгильдяйства и халатности.
   До сентября месяца похоронная команда гарнизона состояла из взвода солдат, возглавляемых одним офицером и несколькими сержантами. По мере того, как боевые действия пошли на убыль, стало уменьшаться и количество погибших, а стало быть, поубавилось работы и у "гробовщиков", как их величали между собой "федералы". Получил повышение и уехал в Буйнакск командир взвода, а на его место назначили прапорщика-контрактника. Часть военнослужащих разъехалась по домам по окончанию срока службы. Вот и получилось, что к ноябрю месяцу вместо полноценного взвода от похоронной команды осталось кастрированное отделение, состоящее из прапорщика-контрактника и полдюжины военнослужащих срочной службы.
   Даже по ханкалинским меркам, жили они весьма вольготно, занимая отдельную, полупустую палатку, стоящюю рядом с госпиталем. Никто их особо не беспокоил и не проверял. Да и кому пойдет на ум проверять службу подразделения, которое только тем и занимается, что сортирует и запаивает в "цинки" "двухсотые" грузы. От одного того, что там можно было увидеть, у многих проверяющих мгновенно срабатывал рвотный рефлекс и они пулей вылетали наружу. Устойчивый трупный запах был бесплатным приложением палатки "гробовщиков".
   Всякое бывало. Случалось им, порой, упаковывать такие трупы, простоять возле которых без противогаза невозможно было и секунды. Одним словом - поточное производство с вредными условиями труда. И поэтому, дабы соблюсти все требования техники безопасности при контакте с биологически опасными объектами, выдавался на похоронную команду медицинский спирт. Так сказать - для обеззараживания и дезинфекции собственных частей тела, после их контакта с теми самыми объектами, то бишь - трупами.
   Только наивный мог полагать, что выдаваемый "гробовщикам" спирт они использовали по инструкции и мыли им руки после соприкосновения с трупами. На худой конец, для этого дела шел бензин, или соляра, в крайнем случае, обычный стиральный порошок или средство для мытья посуды. А спирт шел именно туда, куда и должен был идти - в глотки "гробовщиков".
   Правда, были некоторые неувязочки, связанные с дележом казенного "моющего средства" между членами похоронной команды. Случались взаимные обиды и упреки, зачастую переходящие в стычку друг с другом. Были подозрения и упреки, когда этот спирт, к примеру, преждевременно улетучивался из сейфа взводного. Но как бы там ни было, ни старлей - предыдущий командир взвода, ни новый прапор, своих подчиненных старались особо не обижать, и после упаковки очередного "двухсотого" выделяли им из НЗ "наркомовскую" норму. Правда, существовало еще одно не писаное правило, согласно которому выдача причитающихся норм временно приостанавливалась и они, эти самые "нормы", скапливались в одной стеклянной банке с крышкой "под винт". Такое происходило в преддверии великих праздников, коими были - 23 февраля, День Победы, День Октябрьской революции и Новый год. Перед этими праздниками никто из "гробовщиков" даже и не заикался насчет причитающегося ему спирта. Все отлично понимали, что сэкономленное спиртное очень даже кстати будет к их скромному праздничному столу.
   Однако, наступившее седьмое ноября было совсем даже не праздничным, особенно для военнослужащих из похоронной команды. Вместо того чтобы сидеть за праздничным столом, не спеша, уничтожая скопившиеся запасы спиртного, им предстояла большая работа. Для того чтобы подготовить пять "цинков", требовалась уйма времени. Но и к этой работе они смогли приступить только после того, как медики вскроют трупы погибших и определят причину смерти. Хотя, что там было определять, и так все было видно - не трупы, а дуршлаги с множеством дырок от пуль и осколков в теле. Но, порядок есть порядок, и поэтому приходилось терпеливо ждать завершения проводимой экспертизы. А потом, когда вновь зашитые тела погибших на носилках принесли в расположение похоронной команды, поступил приказ от руководителя группировки - "цинки" должны быть готовы к утру, чего бы это ни стоило похоронной команде, поскольку рано утром скорбный "груз двести" уйдет первым же бортом на Моздок и далее - на Ростов. Оттуда, в сопровождении офицеров, тела погибших военнослужащих разъедутся и разлетятся по всей стране, с тем, чтобы навсегда лечь в родную землю...
   Трудная выдалась та ночь похоронной команде, но не сомкнув ни на секунду своих глаз, они выполнили приказ командования к назначенному сроку, сделав, последний паяный шов ровно в семь утра, когда на улице уже начинало светать. "Цинки" погрузили на подъехавший ЗИЛ и он повез их на взлетную полосу, где вертолетчики готовили к полёту свою "Корову". Там же, у края взлетки уже толпились люди, одетые в зимнюю камуфлированную форму. То была очередная группа дембелей, для которых срочная служба закончилась раз и навсегда. Когда ящики с "цинками" перегружали в вертолет, все дембеля, не сговариваясь, обнажили головы и молча сопроводили их взглядами. Конечно, не из приятных удовольствий лететь в вертушке по соседству с "двухсотыми", но это все же лучше, чем самому оказаться "грузом двести"...
   Позавтракав в столовой, члены похоронной команды сразу же завалились отсыпаться, да так увлеклись этим делом, что едва не проспали обед. Было принято единодушное решение - всем в столовую не идти, а снарядить туда пару бойцов, которые и принесут всю разблюдовку прямо в палатку. Ведь надо же было по-человечески отметить прошедший праздник.
   Отметили!
   За сабантуем как-то не заметили, что уже наступил вечер, и пора было идти на ужин. Но на этот раз, в столовую никто не пошел. Не то чтобы никто не хотел ужинать, а просто, все были уже в таком состоянии, что не могли самостоятельно передвигаться. Не от трудов праведных, а от чрезмерной дозы выпитого спиртного. Диалоги военных, способных хоть что-то ещё говорить, в основном состояли из фраз типа: "Ты меня уважаешь?", "Я тебя люблю", "Давай еще по маленькой", "А куда это наш прапор подевался?", ну, и все в том же духе.
   Примерно в десять часов вечера в палатке раздавался дружный храп, а в воздухе стоял устойчивый запах спиртового перегара.
   Кто из "гробовщиков" проснулся первым, потом так и не смогли выяснить. Но проснувшись первым от того, что в не отапливаемой палатке стоял ужасный колотун, этот "некто" решил раскочегарить потухшую "буржуйку". Сырые дрова не желали разгораться, и он решил плескануть в печурку бензина из канистры.
   Взорвавшиеся пары бензина шандарахнули так, что палатка, вздувшись до размеров воздушного шара, в мгновение ока занялась огнем.
   Первым пожар заметил часовой, стоявший на воротах госпиталя. Он немедленно сообщил о происшествии дежурному и уже через пару минут к пожарищу бежали поднятые по тревоге военнослужащие. Пока они разматывали пожарные рукава, из палатки в разные стороны на четвереньках расползались пьяные "гробовщики".
   Утром, на разводе Бригады, руководитель группировки отдал приказ об аресте всей похоронной команды, и, понурив головы, они заковыляли в сторону гарнизонной гауптвахты, в сопровождении солдат из комендантского взвода. Среди них не оказалось только их командира. Его полуобгоревший труп был найден чуть позже среди пепелища, но убирать его было некому, поскольку похоронная команда в полном составе отсиживалась на губе.
   Труп прапорщика пролежал на пожарище почти двое суток, и вновь о нем вспомнили только тогда, когда полуголодные, бродячие собаки, из тех, что небольшой стаей паслись возле столовой Бригады, устроили на том пепелище пиршество, обглодав почти половину трупа. Похоронную команду на время освободили из-под ареста, и она, под охраной двух вооруженных часовых, упаковала останки своего командира в "цинк".
   Очередной "груз двести" полетел в заснеженные края на родину прапорщика, а "гробовщики" вернулись на губу досиживать свой срок, откуда были освобождены уже через пару дней, по причине появления новых "двухсотых".
   До окончательного вывода "федералов" из Чечни оставалось чуть больше полутора месяцев, но весь этот срок похоронная команда без дела не сидела, потому, как из Моздока на Ханкалу с завидной регулярностью стал ходить бронепоезд, на котором спиртное завозилось уже не бутылками, а ящиками. А стало быть, количество "ЧП" со смертельными исходами, увеличилось прямо пропорционально декалитрам ввезенного "зеленого змия".
   А новому командиру похоронной команды, кстати, тоже прапорщику, никаких "дезинфицирующих" средств уже не выдавали. Вышестоящее начальство мотивировало это тем, что зимой угроза заражения от биологически опасных объектов фактически равна нулю.
  
  
  
Оценка: 4.39*24  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023