Начиная писать этот очерк, я не знал какое название ему придумать. Поначалу хотел применить слово "бывшего", но потом передумал, поскольку бывших оперов не бывает по определению. Если человек действительно был оперативником уголовного розыска, то таковым останется до конца своей жизни, независимо от того, где будет работать после увольнения из органов правопорядка на пенсию.
Находясь на заслуженном отдыхе, опер не перестанет интересоваться тем, как обстоят дела в правоохранительных органах которым он отдал значительную часть своей сознательной жизни. И сравнивая то, что в настоящее время происходит с ними в целом по стране, он раз за разом будет вспоминать всё то, через чего сам когда то прошёл.
Когда министр внутренних дел Колокольцев с высокой трибуны Совета Федерации озвучил проблему связанную с кадровым голодом в подведомственном министерстве, я прежде всего подумал о том, какими именно могут быть причины этого самого "голода". Текучесть кадров в органах правопорядка была во все времена, и связана она со многими причинами, одной из которых и, пожалуй самой главной, является человеческий фактор. Не всякий нормальный человек может выдержать психологическую нагрузку, которая сваливается на него фактически с первых дней службы. А если к этому добавить ненормированный график работы, относительно низкий уровень заработной платы, всевозможные риски, которые как из рога изобилия сыпятся не только со стороны правонарушителей, но со стороны собственного руководства и прокуратуры, то взвесив все "за" и "против" продолжения службы, он делает соответствующий вывод, зачастую принимая решение о смене места работы. В лучшем случае переведётся в другую службу родного министерства, где и режим работы полегче, да и нагрузка поменьше. В худшем, уволится на гражданку так и не дождавшись ухода на пенсию по выслуге лет.
Во времена когда руководителем МВД долгое время был фронтовик Щёлоков Н.А. престиж стража порядка из года в год повышался, чему способствовал не только внешний антураж в виде смены форменной одежды, но и идеологическая составляющая призванная повысить авторитет сотрудников милиции в глазах граждан. Систематически появлялись литературные произведения и снимались фильмы в которых сотрудники милиции представлялись непримиримыми борцами с уголовной преступностью, рассказывалось о трудной но почётной работе блюстителей правопорядка. И это не могло не сказаться на отношении граждан страны к человеку в форме. Многие молодые люди после окончания обучения в школе продолжали учёбу в средних и высших учебных заведениях в системе МВД, а солдаты и сержанты возвращающиеся со срочной службы в армии, поступали на службу в милиции.
Именно так всё и было, и мне посчастливилось застать те времена, когда после демобилизации из армии, меня пригласили в горком ВЛКСМ, где предложили продолжить службу в милиции. В принципе, я был готов сменить профессию полученную ещё до армии за время обучения в Астраханском автодорожном техникуме. Уж больно свежи были в памяти беспокойные армейские будни, и я даже не представлял себе чем буду заниматься на гражданке работая прорабом на какой-нибудь стройке. Рутинная работа связанная с составлением нарядов и прочая "бумажная" волокита, в простонародье называемая туфтой, когда начисление зарплаты работнику напрямую зависело от умения прораба мухлевать с нормативами СНИПов, ЕНИРов и ЕРЕРов, меня не особо прельщала. Однозначно, это было не для меня.
Ещё до службы в армии пытался поступить в пограничное училище, но не набрал нужного проходного балла. И вот сейчас передо мной открывалась перспектива стать сотрудником правопорядка, занимаясь раскрытием сложных преступлений.
Но, не скоро сказка сказывается. В отделе кадров УВД куда я заявился с комсомольской путёвкой, мне популярно объяснили, что диплома о средне-специальном образовании маловато будет, чтобы сходу приступить к разоблачению всякого рода преступников. А чтобы служба мёдом не казалась, кадровик направил меня в Кировский РОВД, где на ту пору имелась вакансия на должность патрульно-постового милиционера.
После собеседования с командиром взвода Кузыченко, меня направили на медицинскую комиссию в поликлинику УВД, которая не выявила каких либо противопоказаний для несения службы в милиции, и спустя несколько дней приступил к выполнению должностных обязанностей в качестве стажёра.
Началось с того, что выполняя роль "выводного" при дежурной части РОВД, при заступлении на суточное дежурство, объектами моей бдительной службы были две камеры где содержались доставленные в отдел мелкие хулиганы, пьяницы и лица подозреваемые в совершении преступлений. В мои обязанности входило неусыпное наблюдение за происходящими в этих помещениях событиями, в простонародье называемых "обезьянниками", где не было отхожих мест. И если кому-то хотелось в туалет, я должен был его туда сопроводить.
Милицейскую форму мне не выдали, наверно посчитали, что не пройдет и месяца и романтика начинающего аса сыскной работы вылетит из моей головы. А чтобы я хоть как-то отличался от посетителей милицейского ведомства, в том числе тех, кто был доставлен за правонарушения, мне дали нарукавную повязку красного цвета, ту, что в те приснопамятные времена выдавались народным дружинникам. Не полагалось мне и оружие, и если вдруг, кто-то из задержанных пытался напасть на начинающего милиционера, он мог надеяться лишь на свою собственную силу, да милицейский свисток которым вызывал подмогу.
Всё это продолжалось чуть больше месяца, и когда старший лейтенант милиции Кузыченко окончательно убедился в том, что я не собираюсь увольняться из органов по собственному желанию, доложил руководству отдела рапортом. Только после этого меня официально провели приказом по отделу с назначением на должность милиционера с присвоением звания сержанта милиции. Буквально на следующий же день я направился в ХОЗО УВД, где на складе получил полный комплект форменного обмундирования.
Новый 1973 год встречал находясь на дежурстве не как какой-то дружинник, или внештатный сотрудник милиции, а как самый настоящий милиционер. Но то был единственный выход на службу в форменной одежде, поскольку сразу после праздничной даты меня направили в Учебный центр УВД, где на протяжении трёх месяцев постигал азы милицейской службы. Лекции по административному и уголовному законодательству курсантам читали практические работники милиции. Мастер спорта по самбо капитан внутренней службы Георгий Шукакидзе обучал приёмам боевого раздела борьбы, а старшина учебного центра Михаил Галкин предоставил свой служебный мотоцикл "Урал" для освоения навыков езды на нём.
Впоследствии многие из курсантов были выдвинуты на офицерские должности, в числе которых оперативниками уголовного розыска кроме меня стали ещё трое человек. Но были и такие, кто не выдержав трудностей милицейской службы, уволились из органов. Таких никто задерживать не собирался, поскольку милицейское начальство понимало, что призвание стража правопорядка не всякому индивидууму по плечу. И никаких контрактов в ту пору не заключалось по причине отсутствия оных. Достаточно было прийти к руководству с рапортом в котором излагались причины добровольного увольнения, отработать положенные в таких случаях две недели, после чего сдать форменную одежду и получить полный расчёт.
Кстати, именно низкая зарплата в милиции была если не самой главной причиной увольнения сотрудника, то далеко не второстепенной. Лично мне было установлено жалование в размере ста четырёх рублей, а после вычета подоходного налога и налога за бездетность (был и такой), на руки получал восемьдесят девять рублей. Много это или мало, можно было судить в сравнении с зарплатой которую получал бы работая прорабом на стройке. А им тогда платили не менее ста сорока рублей, плюс всяческие премиальные и прочие дополнительные выплаты, которые в милиции вообще не были предусмотрены. Но жаловаться на жизнь не приходилось - сам выбрал себе дорогу по жизни по которой придётся теперь идти вплоть до выхода на пенсию. Одно лишь успокаивало, что сотрудники милиции, равно как и кадровые военные, в отставку уходили относительно не старыми по возрасту. Если, конечно, за период службы не заболеешь каким-нибудь хроническим заболеванием, или не схлопочешь пулю или нож от задерживаемого тобой преступника. Так ведь и на гражданке от всего этого никто не застрахован, но там "горбатиться" придётся до шестидесяти лет. В милиции достаточно отслужить как минимум двадцать лет, и можно уходить на пенсию. Хочешь дальше служить - служи на здоровье, зарабатывай себе льготные проценты для начисления повышенной пенсии с учётом значительной выслуги лет.
Пока сотрудник милиции занимал должность патрульно-постового милиционера, к нему присматривались сотрудники и руководители оперативных служб, рассматривая его как возможного кандидата на офицерскую должность. И если такой кандидат проявлял себя не только смелым и сообразительным служакой, но и способным самостоятельно заниматься оперативной работой и расследованием преступлений, его включали в резерв на выдвижение.
Именно так произошло и со мной. Более полутора лет, будучи обычным милиционером, я принимал участие не только в задержании хулиганья и пьяниц, но и куда более крупной "рыбы". А однажды, совместно с оперативниками уголовного розыска довелось задерживать рецидивиста убившего участкового Володю Кравченко. После этого случая у меня состоялся откровенный разговор с начальником отделения уголовного розыска, предложившем мне продолжить службу на офицерской должности. Было бы глупо отказываться от столь заманчивого предложения, и в августе 1974 года я стал опером.
Но не сразу им стал. Для начала за мной закрепили наставника в лице капитана милиции Равиля Коняева, и почти четыре месяца был у него на побегушках, выполняя различные поручения, одновременно постигая премудрости оперского ремесла. Обоих связывала не только работа, но ещё и общее хобби, коим было радиолюбительство. Всё свободное время только тем и занимались, что собирали всевозможные "штучки", которые могли пригодиться в работе оперативного сотрудника. Какие именно, раскрывать не стану, поскольку применение наших "поделок" при проведении оперативных разработок выходило за рамки официального законодательства об оперативно-розыскной деятельности, за что запросто можно было поплатиться не только занимаемой должностью, но и свободой.
В процессе "стажировки" общался не только с Равилем, но и с другими оперативными сотрудниками, в том числе и с теми, кто находился на заслуженном отдыхе. С упоением слушал их воспоминания о том, как они раскрывали сложнейшие преступления в послевоенные годы, как разоблачали матёрых уголовников и пособников фашистов. Пообщаться с людьми ставшими живой легендой сыска, для меня большого стоило, поскольку никакая самая секретная инструкция не расскажет начинающему оперу о премудростях работы опытных сыщиков.
В итоге, в концу 1974 года я уже имел определённые навыки оперативной работы, но чтобы получить официальный доступ к самостоятельной работе, мне предстояло пройти обучение на курсах первоначальной подготовки сотрудников уголовного розыска, которые на ту пору имелись на базе Донецкой средней школы милиции. Туда я и поехал после новогодних праздников.
Писать про то, что начинающим операм там преподавали, нет никакого смысла. Обычная рутинная учёба, связанная с изучением нормативных документов регламентирующих оперативно-розыскную деятельность, основ криминалистики, уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Одним словом - теория. Курсантам прямо так и сказали: "Практические навыки вы получите от своих коллег на местах, да и сама беспокойная жизнь опера, преподнесёт вам множество сюрпризов. Скучать не придётся".
Четырнадцать лет отдал службе в уголовном розыске, которую начинал "зональником", то бишь опером обслуживающим определенную территорию. За неполные пять лет успел вникнуть в суть особенностей агентурной работы, так необходимой любому оперу, чтобы знать обо всём, что происходит на его "земле". Практическую работу сочетал с учёбой на заочном факультете Волгоградской высшей следственной школы куда поступил в 1977 году. А летом 1979 года, после того как вместе с сослуживцами принял участие в раскрытии разбойного нападения на кассира одного из астраханских предприятий, на меня обратило внимание руководство областного отдела уголовного розыска, которое предложило продолжить службу в областном аппарате.
Мне здорово повезло, поскольку отделение куда я попал, агентурной работой занималось в масштабах области, и многое из того, чем я делал прежде, пришлось заново переосмысливать и переучиваться. О важности данного подразделения в структуре уголовного розыска говорит хотя бы тот факт, что трое его сотрудников дослужились до генеральских звёзд, а я, начав в нём карьеру с инспектора, спустя полтора года возглавил его и на этой должности пробыл более четырех лет, после чего пошёл на повышение став заместителем руководителя областного отдела уголовного розыска. Но не прошло и года как с этой должности был направлен в Афганистан, и уже там, на протяжении двух лет, накопленный опыт оперативной работы передавал оперативникам царандоя.
По возвращению на родину планировал и дальше заниматься оперативной работой. Но руководство УВД рассудило по своему и приняло несколько иное решение, направив меня на руководящую должность в совершенно иную службу, где оперативно-розыскная деятельность не была предусмотрена. Я попытался было возмутиться, упрекнув начальника УВД Вержбицкого в том, что он использует мои навыки в оперативной работе не по назначению, но генерал заявил, что эти самые навыки я смогу сполна реализовать при розыске злостных алиментщиков и лиц подделывающих паспорта.
Спорить с ним не стал - надо, значит надо. Но спустя пару месяцев отплатил ему той же "монетой", когда он предложил мне возглавить вновь созданный Шестой отдел, чуть позже преобразованный в отдел по организованной преступности. От заманчивого предложения генерала я категорически отказался, упомянув о том, что работая в паспортно-визовой службе, не успел в полном объёме реализовать себя как опер.
Конечно же, не это было основной причиной отказа. Уже тогда я отлично осознавал все те проблемы с которыми придётся столкнутся с первых дней работы во вновь созданном подразделении, поскольку понятие организованной преступности в широком понимании этого словосочетания, предусматривало не только борьбу с матёрыми уголовниками, но и чиновниками во властных структурах, погрязших в коррупции и мздоимстве. Полноценно бороться с этой публикой, мне никто не позволит, и генерал будет первым, кто начнёт "вставлять палки в колёса".
Впоследствии мои опасения подтвердились на все сто процентов, и спустя годы, когда
борцы с организованной преступностью стали добираться до мздоимцев из властных структур, руководство страны приняло решение о ликвидации РУБОПов. Не последнюю роль в этом сыграло и то обстоятельство, что сами сотрудники, и в первую очередь руководящий состав РУБОПов очень быстро поняли какую выгоду они могут извлекать из своей профессиональной деятельности. В этой связи примечателен случай с руководителем Астраханского УБОПа Ренатом Салиховым. Перешагнув рамки дозволенного, он сам встал на скользкую дорожку совершения преступлений, за что был осужден на пожизненный срок.
К чему я всё это сейчас рассказываю? А вот к чему.
Совсем недавно заглянув в интернет, прочитал там вот такую информацию:
"Министерство внутренних дел подготовило проект приказа, который снижает формальные требования при приеме на службу в органы внутренних дел. Например, на должности дознавателей теперь смогут претендовать кандидаты с юридическим средним специальным образованием. Ранее такая работа была доступна только при наличии высшего юридического образования. Соответствующий документ "Ведомости" обнаружили на портале проектов нормативных правовых актов.
Исключение требования о высшем образовании для работников отделов дознания позволит МВД пополнять кадры за счет выпускников колледжей, получивших юридическое образование, в том числе для работы в территориальных подразделениях, говорится в проектной документации. При этом уточняется, что начальникам отделов дознания диплом о высшем образовании будет необходим. Кроме того, проектом приказа предлагается официально закрепить отказ от обязательного личного поручительства и ослабить требования к стажировке для бывших сотрудников МВД.
Решение по заявлению соискателей будет приниматься всего за три рабочих дня, а проверка по месту жительства может не проводиться в условиях чрезвычайных ситуаций. Также отменяется требование о личном поручительстве руководителя."
Прочитав всё это, у меня возникла масса вопросов к разработчикам данного проекта, которые, судя по всему, далеки от того чем жила правоохранительная система страны всего лишь полвека тому назад. И пример из собственной жизни я привёл для того, чтобы можно было судить о том, как было тогда, и стало теперь.
Одно то, что органы дознания куда, кстати, входит и уголовный розыск, будут комплектоваться из выпускников колледжей, без соответствующей на то профессиональной подготовки, лично меня сильно напрягает. Однозначно, это не будет способствовать комплектованию органов правопорядка профессионально подготовленными, и морально созревшими сотрудниками. При таком формализме текучесть кадров невозможно снизить, а как раз наоборот, она только увеличится. Столкнувшись с трудностями в работе, новичок наверняка растеряется и наделает кучу ошибок, за которые сам может угодить под статью. А когда дитя без присмотра, то от него ожидать можно всё что угодно. Институт наставничества в полиции сейчас фактически отсутствует, о чем могу судить наблюдая за тем, как руководство Астраханского УВД относится к ветеранам.
В бытность когда им руководил генерал Максимов Е.А. ветераны милицейской службы беспрепятственно проходили в здания УВД и РОВД и никто им не задавал глупых вопросов "Вы к кому и зачем?". Многих ветеранов стоящие на вахте сотрудники знали в лицо, и поэтому у них не спрашивали документов удостоверяющих личность. А попробуйте сейчас туда зайти. После преодоления всевозможных "рамок" и "вертушек" им придётся отвечать на унизительные вопросы вооруженного до зубов сотрудника полиции, но и после этого в помещение правоохранительного органа ветерана никто не пустит. Ему укажут на телефон по которому он может связаться с человеком к которому пришёл, и только после того как тот соизволит спуститься в вестибюль и сопроводить посетителя в свой кабинет, тот наконец-то окажется там куда намеревался попасть.
Однажды, я на себе испытал подобную унизительную процедуру, когда волею случая оказавшись свидетелем преступления, побывал в Советском РОВД. Молодой опер УГРО задавал весьма интересные вопросы, какие в бытность аналогичного опера сам задавал подозреваемым в совершении преступления, из чего я сделал вывод, что его никто не учил тактике проведения оперативно-следственных действий А подсказать, как это осуществляется в том или ином случае, было некому.
Попытался компенсировать сей "пробел" дельными советами, а опер смотрит на меня как баран на новые ворота, и намекает на то, что в современных условиях борьбы с преступностью, ему приходится работать без рекомендаций старпёра, которому в бытность опером ничего не было известно ни о компьютерах ни о сотовых телефонов.
Пришлось напомнить этому "профессионалу сыска", что наличие или отсутствие технических средств ни коем образом не влияет на принципы оперативно-розыскной деятельности, известных на Руси со времен Ваньки Каина, о котором он наверняка ничего даже не слышал.
И понял я тогда, что в рекомендациях ветерана сыска сей опер совершенно не нуждается, поскольку на всё происходящее в его собственной жизни и службе в полиции у него сложилось собственное мнение, которое ни коем образом не совпадает с моим.
Если подобное происходит не только с конкретно взятым сотрудником полиции, а в целом со всей правоохранительной системой страны, то говорить о каких-то положительных преобразования не приходится.
И напоследок хотелось бы в качества примера привести заключительные строки из присяги советского милиционера и современного полицейского, которые заканчиваются словами: "Служа Закону, служу народу!" и "Служу России, служу Закону!".
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2025
