ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Воронин Анатолий Яковлевич
Командировки бывают разные

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.94*13  Ваша оценка:

   Командировки бывают разные
  
   Всякий раз, когда наступает Старый новый год, вспоминается мне одна, то ли веселая, то ли грустная история о том, как мы усиленно готовились к отражению вероломного набега чеченских боевиков на территорию нашей области.
   А произошла она в январе 1996 года, в те самые зимние дни, когда бывший ответственный комсомольский работник Салман Радуев с сотоварищами, решив повторить "подвиг" Шамиля Басаева, совершил приснопамятный набег на Кизляр с захватом заложников и последующим кровопролитным противостоянием федеральным силам в селе Первомайском.
   Сразу же, как только из Кизляра поступили первые тревожные вести о нападении чеченских боевиков, по указанию руководства Астраханского УВД весь личный состав был переведен на усиленный вариант несения службы. Ничего в этом удивительного не было, поскольку от Кизляра по грунтовым, степным дорогам до границы нашей области было не более ста километров, и боевики могли проскочить это расстояние за пару часов. А там, проехав еще столько же, очутиться у важного стратегического объекта, коим был большой, военный аэродром. Стоило бандитам сделать несколько выстрелов из гранатометов по складам ГСМ и стоящим у ВПП боевым самолетам, от того аэродрома ничего бы не осталось.
   Для обеспечения контроля с воздуха за передвигающимся по степным дорогам автотранспортом, был задействован вертолет предприятия "Астраханьгазпром". Эта винтокрылая машина и до этого ежедневно делала облет "трубы", связывающей Астраханский газоперерабатывающий комплекс с терминалом на Черном море. Но, если ранее в составе досмотровой группы были только сотрудники крупнейшего в Нижнем Поволжье газоперерабатывающего предприятия, то, начиная с девятого января, она была усилена вооруженными до зубов сотрудниками СОБРа. Теперь вертолет облетал не только магистральный трубопровод, но и прилегающие к нему заснеженные астраханские и калмыцкие степи. Любая машина, движущаяся по гладкой как стол поверхности земли, в хорошую погоду была видна километров за двадцать.
   Гражданские вертолеты не оборудованы специальной аппаратурой, позволяющей им летать в условиях плохой видимости и уж тем более - ночью. А в январе, как известно, световой день короток и такой способ контроля над местностью не давал должного эффекта. Тем более что как считало руководство УВД, если преступники и предпримут попытку прорыва в направлении нашей области, они обязательно сделают это под покровом ночи.
   Чтобы не допустить этого, была сформирована наземная поисковая группа, состоящая из сотрудников астраханского ОМОНа и батальона ДПС-2. Первоначально эту сборную "солянку" возглавил один из заместителей начальника управления общественной безопасности УВД. Но уже на вторые сутки у него произошло обострение язвы желудка, и было принято решение перепоручить это дело мне.
   Утром двенадцатого января, ничего не подозревая о принятом решении руководства УВД, я как обычно пришел на работу и приготовился к приему граждан. А чем еще должен заниматься руководитель паспортно-визовой службы в приемный для посетителей день. Я не успел разложить документы, которые мне могли понадобиться в этот день, как раздался звонок "вертушки".
   - Срочно зайди ко мне, - раздалось в трубке, после чего последовали короткие гудки.
   "И чего это спозаранку моя персона понадобилась генералу?" - мелькнуло в голове. Но, на долгие раздумья у меня не было времени. Когда раздается такой звонок, это означает только одно - подчиненный немедленно должен предстать пред ясные генеральские очи. И чем быстрее я выполню это указание, тем больше у меня будет шансов не выслушивать потом от него нравоучений.
   Я не успел еще спросить у секретаря, могу ли войти в генеральский кабинет, а она уже сама предупредительно распахнула передо мной входную дверь. Видать была предупреждена и ждала только моего появления. В кабинете, кроме генерала за длинным столом для рабочих совещаний, сидело практически все руководство управления. Генерал молча указал рукой на свободное место, давая тем самым понять, чтобы я присел и молча ждал своей очереди. Прошло еще минут десять, пока он закончил свой монолог, касающийся обеспечения безопасности в области в связи с чрезвычайным происшествием в соседнем регионе. Внимательно слушая его, я прикидывал в уме, каким боком это коснется моей персоны. А он, словно подслушав, о чем я только что размышлял, неожиданно остановился на полуслове и жестом попросил меня оторваться от насиженного места.
   - Вам поручается возглавить группу сотрудников УВД общей численностью до шестидесяти человек, в задачи которой входит блокирование возможных путей прорыва бандитов в направлении Наримановского и Лиманского районов. Эти сотрудники сейчас уже находятся в поселках Линейном, и Буруны, и приступили к выполнению поставленной задачи. Думаю мне не зачем инструктировать вас о том, как надо организовывать работу подчиненных в условиях приближенных к боевой обстановке. Прибудете на место, разберетесь, что к чему, и сразу доложите мне лично. Всё ясно?
   - Так точно, товарищ генерал. Когда выезжать?
   - Думаю, что два часа на сборы вам хватит. В ваше распоряжение поступает машина отдела охраны общественного порядка. Но, учтите, она вам дается только для того, чтобы доехать до места назначения. В распоряжении ОМОНа имеется автобус автохозяйства УВД и бронетранспортер. Все дальнейшие передвижения по районам на них. Если понадобится еще автотранспорт, подключайте руководство второго батальона ДПС и командира КПП "Линейное". У них достаточно транспорта, чтобы об этом не думать. Всё в ваших руках, поскольку вам даются фактически неограниченные полномочия. Главное, не переусердствовать. Приступайте к выполнению приказа.
   Заскочив на работу и "обрадовав" новостью своего шефа, я собрал кое-что из документов, которые могли пригодиться на случай проведения проверки паспортного режима, побросал их в пухлую папку, и, окинув взглядом кабинет, вышел на улицу. На пару минут заскочил в дежурную часть, чтобы получить табельное оружие. Еще с полчаса у меня ушло на оформление командировочного удостоверения и получение "суточных".
   Дома никого не было, и я довольно быстро собрал все необходимые для таких случаев пожитки. Еще с прошлогодней командировки в Чечню у меня сохранился спальный мешок и совершенно новехонький РД, который в первую чеченскую командировку я так и не рискнул взять с собой. В отличие от омоновцев, которых перед отправлением в командировку обеспечили сухпаем на трое суток, мне его не дали, и поэтому пришлось выскребать из холодильника практически всё, что могло сохраниться без него хотя бы пару дней. Напялил на себя теплое нижнее белье, камуфляж двух видов. Не забыл прихватить оставшийся от отца бинокль, который тут же утонул в боковом кармане зимних, ватных штанов. Поскольку телефон на работе у жены уже с неделю не фурычал, быстро написал записку, в которой кратко изложил, куда и зачем исчезаю, попросил, чтобы она особо не беспокоилась, пообещав вечером позвонить. Уже на выходе из квартиры на глаза попалась портативная видеокамера, которую за месяц до этого забыл гостивший у меня дома коммерческий директор передвижного зооцирка "Сафари" - Карданов Магомед. Позже он вспомнит о ней, и, позвонив по "межгороду" скажет, что заедет за ней не раньше февраля. "Кто знает, а вдруг она мне пригодится" - подумал я, и камера со всеми её причандалами перекочевала в РД.
   Когда выезжали из города, попросил водителя притормозить у продовольственного магазина, где прикупил кое-что из консервов, пару буханок хлеба и литр водки. Еще не известно как развернутся события в глухой степи, и смогу ли я всё это потом там купить. А поскольку на носу Старый новый год, такой набор закуси и выпивки лишним никогда не будет.
   Поселок Линейное располагается в семидесяти километрах от областного центра, и это расстояние мы преодолели часа за полтора. Уже подъезжая к поселку, обратил внимание на стоящий в стороне от дороги бронетранспортер. Его башня была повернута вбок, а пулеметы смотрели в сторону поселка, а если говорить точнее - в сторону стационарного поста ГАИ.
   Я сразу оценил профессиональный подход экипажа БТР. Поставь они его рядом с постом, от него не было бы никакого толку, поскольку в случае реального прорыва боевиков и нападения их на стационарный пост, они сожгут одновременно и пост и бронетранспортер, а потом преспокойно поедут дальше. Сейчас же, если боевики даже и обстреляют пост и уничтожат весь его личный состав, экипаж БТРа с километрового расстояния сможет нанести по бандитам ощутимый удар, без особого риска своему здоровью. Вот только если бы экипаж ещё прикопал свою "железяку" немного в землю, то вообще было бы замечательно, и ни один выстрел РПГ его не достал. Но как в такой лютый мороз копать промерзшую землю. Слежавшуюся столетиями курганную глину и в летний период лопата не брала, а сейчас, от зимней стужи она вообще стала наподобие гранита.
   Мы не стали останавливаться возле бронетранспортера и выяснять, как у бойцов идет служба - на это еще будет время. На посту ГАИ тоже не стал задерживаться, выяснил только, где именно в поселке остановился отряд омоновцев. Мне нужно было свалить там все барахло, что прихватил с собой, да поскорее встретится с руководителем отряда, дабы получить от него более-менее объективную информацию о проводимых мероприятиях.
   Двухэтажное здание сельской школы располагалось в центре поселка. Поскольку зимние каникулы у школьников из-за сильных холодов были продлены, коридоры и классы её были пустынны. Температура внутри помещения практически не отличалась от той, что была на улице. При входе в школу стоял дневальный в форме бойца ОМОН. Представившись ему, спросил, где мне можно отыскать его руководство. Боец тут же связался с кем-то по рации, и буквально через минуту по лестнице, ведущей на второй этаж, спустился Олег Максимов - заместитель командира отряда. Я с ним был хорошо знаком еще по первой чеченской командировке, и неоднократно встречался как в самом Грозном, так и по возвращению домой. Разговорились. Поинтересовался у него, отчего в школе такая холодрыга.
   - Так ведь отопление отключено. Каникулы, и чтобы не жечь лишний мазут котельную просто заглушили, а воду из системы слили, дабы батареи и трубы не разморозило.
   - И как вы тут живете, в таком колотуне? Это ж так и дуба можно дать.
   - Вот и мужики жалуются - стоят двенадцать часов на морозе, с тем, чтобы, придя на отдых после смены и дальше мерзнуть. У меня два бойца уже заболели, и их надо срочно отправлять в город.
   Вдвоем мы поднялись на второй этаж, где в трех спальных помещениях и разместились милиционеры. Самая маленькая комната, была приспособлена под склад оружия и боеприпасов. Там же стояли три кровати, одна из которых была приготовлена для меня. Возле двери в эту комнату за столом сидел боец с "Кедром" и "Моторолой" в руках. Пока мы осматривали помещения, он встал из-за стола, и глазами следил за нашими действиями. Остальные бойцы размещались в двух других спальных комнатах.
   - Места мало, - пояснял Олег, - поэтому спим по очереди. Одни - отдохнув, уезжают на посты, вторые - возвращаясь с постов, занимают их места в кроватях. Мужики спят в верхней одежде. Я упросил директрису дать дополнительные одеяла, но и они не спасают от холода. А тут, прикинь, сухой паек уже на исходе, бойцы полуголодные, калорий лишних нет. Одним словом - мрак. Еще один день такой службы и я не смогу их заставить выходить на посты и в патрульные группы.
   - А куда же смотрел на все это безобразие мой предшественник? - поинтересовался я.
   - Да ни хрена он никуда не смотрел, - простецки ответил Олег. - Я попросил его связался с руководством УВД и доложить истинное положение дел, а он наложил в штаны, и генералу так ничего и не сказал. А потом вообще скопытился со своей язвой и свалил отсюда в город. Вот, теперь вас прислали вместо него. Может теперь дело стронется с места.
   Минут через пятнадцать я дозвонился до УВД и попросил соединить с генералом.
   Тот молча выслушал мои весьма не лестные доводы о бардаке, а когда я закончил свой доклад, он, кашлянув в трубку, изрек:
   - А вы что думаете, мы вас на курорт послали отдыхать? Вы назначены старшим группы, вот и разбирайтесь со всеми этими недоработками и устраняйте их по ходу дела. А причитаний от вас я не намерен выслушивать. У вас есть, что доложить существенного?
   Откровенно говоря, я даже растерялся от того, каким тоном он мне все это сказал. Доказывать что-либо этому "мешку с дерьмом", каковым его называли за глаза все сотрудники УВД, у меня в тот момент не было никакого желания. Я понял одно, что разгребываться придется самому, не надеясь на какую-либо помощь со стороны.
   - Никак нет, - ответил я на вопрос генерала, и тут же услышал в ответ его коронную фразу:
   - Ну, так выполняйте приказ, и не забывайте вовремя докладывать об его исполнении. - Потом он немного помолчал, и добавил - Я от вас пока не услышал четкого доклада о том, как организована служба. Вот, когда во всем разберетесь, тогда и звоните. А по всякой ерунде, о которой вы только что мне сообщили, прошу больше не беспокоить. Еще раз повторяю - решайте сами, как выйти из сложившейся ситуации, а мы потом спросим лично с вас.
   Телефонная трубка загукала короткими гудками, давая понять, что у генерала пропал ко мне всякий интерес.
   Да-а! Вот, блин, влип!
   Но делать нечего, надо что-то предпринимать. И мы сели с Олегом набрасывать план первоочередных мероприятий. Для начала решили снарядить в город несколько бойцов на автобусе. До смены нарядов было почти шесть часов, и за это время он запросто мог обернуться в оба конца. Было решено отвезти заболевших бойцов, а на их замену привезти здоровых. Одновременно с этим надо было привезти меховые тулупы, которые были сейчас так необходимы заступающим в наряд бойцам. Да и в спальных помещениях они были бы не лишними - тепла от них намного больше, чем от двух байковых одеял. Нужно было что-то думать и о жрачке, а это был очень серьезный вопрос. Олег посоветовал назначить старшим автобуса заместителя командира по тылу - Николая, который также был в составе их отряда и в данный момент ошивался на посту ГАИ. Он мужик пробивной, все из-под земли достанет.
   Медлить не стали, и уже через полчаса автобус уехал в город. А в это время, свободные от смены бойцы накручивали диск школьного телефона, и, выйдя на связь с районным коммутатором, просили дежурную телефонистку соединить их с родственниками, живущими в городе. Дозвонившись до своих близких, они просили их принесли как можно больше продуктов питания в расположение отряда в городе, откуда все это будет доставлено адресатам к месту несения службы.
   Одной проблемой стало меньше. Теперь надо было думать, как будем жить дальше. На автобусе, что уезжал в город, вдвоем с Олегом добрались до поста ГАИ. Еще по дороге к нему, договорились провернуть одну аферу, для чего я прихватил с собой видеокамеру. Все дело в том, что и в автобусе, и в бронетранспортере запас топлива был на исходе, и мы практически не имели возможности свободно раскатывать по бескрайним степям в поисках бандитов. Автобусу нужен был бензин, а БТРу дизельное топливо. Десяти литров топлива выделяемых ежесуточно автохозяйством УВД на каждую единицу автотранспорта, едва хватало на то, чтобы развести бойцов по постам. Экономя драгоценное горючее, экипаж бронемашины вынужден был отказаться от прогрева двигателя, и чтобы не окочуриться от лютого мороза окончательно, парни жгли небольшой костерок из собранных где-то старых ящиков и прочих дровяных отбросов, усаживаясь вокруг него на разбитые покрышки колес грузовых машин. За те двое суток, что омоновцы дежурили на посту, они пронюхали о не совсем благовидных делах, которыми промышляли их коллеги из ГАИ. Аналогично омоновцам, они сидели на таком же "голодном" топливном пайке. А как можно патрулировать по федеральной трассе на протяжении двенадцати часов, если в бензобак патрульной машины заливались всё те же пресловутые десять литров бензина? Вот и вынуждены были блюстители порядка "коробчить" "мазуту" с проезжавших мимо поста бензовозов. Кому полведра удавалось выцыганить, кому ведерко, а кому и целую канистру. Потом все это сливалось в канистры стоящие в кладовке поста, а оттуда разливалось по бакам служебных и личных автомашин гаишников.
   Я отлично понимал, что незаконный промысел гаишников был далек от Божьего, однако запретить заниматься явным мародерством, у меня не было никакого желания. Тем более что со стороны водителей бензовозов на их противозаконные действия не поступало никаких жалоб. Те водители, а точнее сказать частные коммерсанты, наживающиеся на спекулятивных сделках с ГСМ, даже рады были тому, что отделываются от сотрудников милиции "малой кровью". Если бы те же гаишники подошли к проверке документов на перевозимый груз со всей пролетарской принципиальностью, то неизвестно еще, во что бы это вылилось, и в какую копеечку обошлось "коммерсантам". Во всей этой истории меня не устраивало только одно обстоятельство - гаишники "коробчили" не только с пользой для общего дела, но и не забывали о своих, сугубо личных интересах, на халяву заправляя бензобаки своих персональных "стальных коней".
   Первые минуты нашего пребывания на хорошо протопленном стационарном посту носили ознакомительный характер. Я представился командиру поста - он мне. Старлей ознакомил меня с имеющейся на посту документацией, рассказал об особенностях несения службы. Я внимательно слушал его, многозначительно кивая головой, а сам между делом крутил в руках видеокамеру. Старлей естественно обратил на неё внимание и поинтересовался что это за диковинка такая. Я тут же, на посту, отснял сюжет с дремавшими в углу гаишниками и по цветному дисплею видоискателя камеры продемонстрировал отснятый материал. Гаишник подивился тому, как все отлично у меня получилось, а я, подливая масла в огонь, рассказал ему заодно о "трасфлокаторе", популярно объяснив, что при помощи этого хитрого приспособления можно снимать с километрового расстояния, и это будет видно так отчетливо, словно съемка велась с десяти шагов.
   Потом я вышел на улицу, потому как не мог так долго находиться в помещении, где температура воздуха была едва ли не такой как на улице, но только со знаком плюс. По моей спине уже бежали струйки пота, которые не успевал впитывать в себя зимний "тельник". Чуть позже на улицу вышел и Олег. Он едва удерживался, чтобы не расхохотаться. Я поинтересовался у него, с чего это он вдруг такой веселый.
   - Представляешь, когда ты ушел с поста, старлей меня заколебал расспросами о тебе, мол, кто ты такой на самом деле и зачем вообще ты сюда приехал. Ну, как мы и договорились, я начал лепить ему "горбатого". Говорю, что мол, ты прислан по секретному заданию генерала и должен зафиксировать на "видак" как гаишники шкурят проезжающих водил, с тем, чтобы всех этих "шкурил" упрятать в каталажку. Видел бы ты его лицо в тот момент. Заплохело мужику, однозначно. Перессал так, что заикаться начал, спрашивает, что нужно сделать, чтобы ты на посту не снимал ничего. Говорю ему, мол, если бы был у меня бензин на автобус, да соляра на БТР, ездили бы мы с тобой по степям и отлавливали "нохчей" и некогда было бы тебе съемками заниматься. Зацепился старлей за эту "соломинку", спрашивает - сколько нам нужно для полного счастья этого дерьма, чтобы он в глаза не видел твою физиономию. Говорю, что не меньше канистры бензина и "дизельки". А потом подумал, и добавил - с каждой смены. А чего скромничать, БТР соляру хавает ходом, особенно если мужики начнут греться в нем. Старлей обрадовался, говорит, что в два раза больше "мазуты" будет выделять на нашу группу, лишь бы только "киношник" больше не появлялся у их поста на расстоянии ближе двух километров. Напугал ты его своим трансформатором, так, что ему он теперь по ночам в кошмарных снах будет сниться.
   - Ты ему потом скажи, что если вдруг начнет халтурить, и с топливом зажимать, то моя камера может и ночью снимать. Ничего от неё не скроешь, всё увидит, всё зафиксирует.
   Посмеявшись от души над наивностью гаишника, мы решили проехать до БТРа, стоящего у обочины трассы, проверить, как обстоят дела у его экипажа усиленного двумя бойцами ОМОН. Олег забежал на ГАИшный пост, и уже через пару минут мы катили по дороге на личном "Жигулёнке" старлея. К тому времени уже наступила ночь, и о местонахождении бронетранспортера мы сориентировались по костру, горящему возле него. На этот раз горели не дрова, а покрышка от грузовика, которая изрядно чадила, разнося по всей округе едкое зловоние горелой резины. На фоне яркого пламени костра фигур омоновцев совершенно не было заметно. Только какие-то едва различимые силуэты в кромешной темноте, свидетельствовали о том, что люди здесь имеются. Один такой силуэт не спеша, выплыл из темноты, после того как наша машина, скрипнув тормозами, остановилась недалеко от БТРа. В руках "силуэт" держал далеко не палку, а вполне конкретный автомат.
   - Стоять! Кто такие?
   - Ты чё, Михайлов, совсем, что ли ослеп? - возмутился Олег. - Или нюх потерял на начальство?
   - Товарищ капитан, да откуда ж мне знать что за "Жигуль" тормозит. Тут их за смену мимо нас столько мотается. Вы первый кто остановился.
   - На огонь нужно меньше смотреть, тогда и видеть будешь лучше, - буркнул в ответ Олег, и направился к стоящим возле чадящего костра бойцам.
   Студеный ветер вдруг сменил свое направление, и клубы удушливого дыма ударили нам в лицо.
   - Мать твою за ногу, да как же вы в таком дыму торчите, ведь потравитесь же все. - Олег усиленно махал руками, пытаясь отогнать дым от своего лица, но он с еще большей силой пахнул от костра, отчего мы не выдержали и разбежались в разные стороны. В отблесках огня я только сейчас заметил, что лица у омоновцев черны как у африканских аборигенов. Старлей - гаишник тоже это заметил, и загоготал словно молодой, необъезженный жеребец, тыча пальцем в сторону "копченостей". Но его смех никто не поддержал, поскольку все присутствующие знали, в каких тепличных условиях на посту несут службу его подчиненные.
   - Вы одного только не можете понять, - обращаясь к своим подчиненным, продолжил Олег, - что весь ваш камуфляж через пару смен превратится в вонючее, закопченное дерьмо, и с первого раза вам отстирать его не удастся. В такой робе я вас даже близко к спальным помещениям не допущу. Не хватало еще, чтобы всех нас поперли из интерната по причине вашего раздолбайства. Не хотите мерзнуть, ищите нормальные дрова, пока отдыхаете после дежурства, а не спите по пол суток. Или вон на озеро сходите, камыша накосите. Если и этого не хотите делать, бегайте вокруг "броника" пока не согреетесь. Но покрышки приказываю больше не жечь, и к следующей смене обмундирование привести в порядок.
   - Товарищ капитан, - недовольно загундел один из подчиненных, - так, где ж мы за это время можем постирать свою робу? Горячей воды в котельной интерната нет, да и холодная отключена...
   - Да хоть в проруби, в ильмене, - перебил его Максимов. - Меня совершенно не колышет, как вы будете выкручиваться из этой ситуации, но грязных чушок чтобы в отряде я не видел. Сумели засраться за один день, так умейте за один день и привести себя в порядок. Всё, на этом прекратим никчемушный разговор. Не хватает еще, чтобы я пиз...ей от руководства УВД за вас отхватил. Негритосы хреновы.
   Последнюю фразу Олег сказал уже несколько дружелюбно. Ему наверно самому было весело смотреть на чумазые физиономии своих бойцов, а все эти нравоучения, прежде всего, были рассчитаны на меня, чтобы я подсознательно усвоил простую истину - дисциплина в отряде находится на должном уровне.
   Поздно вечером из города вернулся автобус, на котором тыловик привез три десятка тулупов - весь имеющийся запас их отряда. С продуктами питания получился облом, поскольку начальник тыловой службы УВД заартачился выдавать сухпаи, мотивируя это тем, что отряд полагающуюся трех суточную норму уже забрал, и больше не положено. Надо решать вопрос с постановкой на котловое довольствие по месту временной дислокации, выписывать соответствующие накладные, согласовывать их в соответствующих инстанциях, утверждать у руководства УВД. На все это у Николая просто не было времени, тем более что склад тыловой службы к тому времени был на замке. Война - войной, а для сотрудников этой тихой службы по расписанию был не только обеденный перерыв.
   В одном было утешение - родственники милиционеров передали несколько пакетов с всевозможной провизией, и в течение ближайших суток проблема с питанием в отряде сдвигалась на второй план. Пронырливый Николай догадался прихватить с собой несколько электрообогревателей, которые тут же были установлены по всем комнатам. Можно было считать, что вопрос с обогревом помещений, хоть таким образом, да разрешился, и температура в них приблизится к вожделенной плюсовой отметке.
   На всякий случай я решил звякнуть в город и доложить генералу о свалившиеся на мою голову проблемах. Как не удивительно, но в столь позднее время он оказался на своем рабочем месте. Подробно изложив всю полученную за день информацию, я не упустил возможность пожаловаться ему на наплевательское отношение тыловиков, которые фактически не обеспечили отряд всем необходимым, и его бойцы вынуждены нести службу на голом энтузиазме и на пустой желудок. Эх, знать бы мне в тот момент, что зам по тылу - полковник Арсланов, в чей огород я закидывал камушек, сидит напротив генерала с поднятой в руке рюмкой водки. Но об этом я узнал намного позже, когда вернулся из той командировки. А пока, генерал, недовольно крякнув, изрек:
   - Мы вас туда посылали не для того, чтобы вы свои проблемы перекладывали на чужие плечи. Вы сейчас возглавляете группу, вам и решать, как выходить из сложившейся ситуации, где брать топливо, чем кормить личный состав. А мы от вас ждем доклада о выполнении боевой задачи. Я, кажется, довольно четко изъясняюсь перед вами, или вы меня опять не поняли? Тогда давайте мы пригласим вас сюда и спросим - Какого хрена, собственно говоря, мы вас туда послали? Не прошло и пол суток, а у вас уже появилась целая куча проблем и вопросов к руководству УВД. Это у нас к вам должны быть вопросы, а не наоборот.
   Из слов генерала я понял только одно, что поддержки с его стороны я не получу, и придется мне вариться "в собственном соку". А как это будет выглядеть, я уже четко себе представил.
   - Я понял вас, товарищ генерал! Будем решать все проблемы собственными силами.
   - Ну, так и решайте.
   Явно у генерала не было никакого желания поддерживать со мной телефонный разговор, потому как не ко времени его побеспокоили.
   Олег, слушавший мой разговор с начальством, криво усмехнулся и коротко и изрек:
   - Полнейший писец.
   Потом мы собрались втроем в своей спальне-оружейке и начали кумекать, как быть дальше, какие рычаги подключать к тому, чтобы для начала хотя бы наладить нормальный быт и регулярное питание бойцов. Распределили между собой круг обязанностей и, как говорят в таких случаях, наметили план первоочередных мероприятий. А поскольку утро вечера мудренее, то после "джиласы" сразу же завалились спать. Можно было бы и по рюмочке пропустить, тем более что такое желание у меня было, но я не стал светить перед мужиками свои водочные запасы, потому как в голове созрел весьма хитрый план, для успешного выполнения которого спиртное было очень кстати.
   На следующий день, а это был последний день уходящего 1995 года по старому стилю, едва продрав свои зенки ото сна, вдвоем с Олегом мы пошли в поселковую администрацию. Орган исполнительной власти размещался в неказистом, одноэтажном доме в центре поселка, а кабинет председателя в одной из угловых комнат. Объяснив секретарше, кто такие, и по какому поводу пришли, мы без особых церемоний проследовали в кабинет её шефа. Председатель поселкового Совета, а им оказался худощавый мужчина лет сорока пяти отроду, казах по национальности, внимательно выслушал нас, после чего стал накручивать диск телефонного аппарата. Минут через пятнадцать его усилия увенчались успехом, и, дозвонившись наконец-то до районной администрации, он переключился на громкоговорящую селекторную связь, и слово в слово повторил все наши проблемы её руководителю. Последний, в принципе был готов пойти навстречу представителям органов правопорядка, и оказать им посильную помощь деньгами, тем более что на соответствующей статье расходов такие деньги были. Но он не преминул поинтересоваться насчет того, как быстро эти расходы будут компенсированы милицейским ведомством. Не моргнувши глазом, я тут же соврал, заявив, что за нами не заржавеет, потому как УВД - ведомство серьезное.
   Остановились на том, что район выделял поселковой администрации полтора миллион безналичных рублей, а руководитель поссовета должен был сам решить, как распорядиться ими, но только по безналу. Тот тут же заверил свое районное начальство, что знает, как это сделать. Осталось только дождаться, когда эта сумма будет перечислена на расчетный счет поссовета, а произойти это могло не раньше, чем после обеда. Председатель объясним нам, как именно он планирует сделать, с тем, чтобы обеспечить нас необходимыми продуктами питания. Рядом с администрацией стоял большой продовольственный магазин, в котором было практически все, а если сказать точнее - практически ничего, кроме стандартного набора продуктов, которые годами лежат на полках сельских магазинов. Макаронные изделия и крупы, постное масло и животные жиры, рыбные консервы местных производителей, сахар с солью, хлеб и прочая мелочевка - вот, пожалуй, и все, на что мы могли раскатывать свои губёнки. Мясо, рыба и колбасные изделия в этот список не входили, поскольку таких продуктов на прилавках сельских магазинов давненько никто не видел. Мы тогда еще не знали, чему так обрадовался поселковый начальник. А ларчик открывался очень просто - директором того магазина была его супруга, и надо полагать, что он не упустил возможность погреть руки от этой внеплановой коммерческой сделке. И хотя на ту пору полтора "лимона" не ахти уж и такие большие деньги были, но, тем не менее - лишний пятак карману не помеха.
   Чтобы не терять время даром, решили одновременно решить и жилищную проблему. Наговорив председателю страстей про едва ли не обмороженных бойцов, мы добились таки своего. Он созвонился с директрисой школы-интерната и попросил её на три дня раньше положенного срока включить отопление. Директриса поначалу заартачилась, мол, кто потом ей топочный мазут оплатит, если лимиты на него и без того ограничены, но вошедший в раж председатель объяснил ей, что за все заплатит милиция. Я в уме уже начал прикидывать, во что обойдется эта командировка нашему ведомству. На круг выходила кругленькая сумма.
   Эх, наглеть, так наглеть до конца.
   Красочно расписав председателю, каким образом мы будем наводить образцовый общественный порядок на подведомственной ему территории, я, попутно посетовал на то, что всё это возможно при одном маленьком условии, а именно, если наши стальные кони будут вовремя "напоены" топливом. Председателя моя идея борьбы с процветающими в поселке пьянством и хулиганством, посредством патрулирования улиц вооруженными до зубов людьми на БТРе, видимо настолько захватила, что он тут же отдал распоряжение главному механику колхоза о дозаправке горючим топливных баков нашей авто-бронетехники "под самую завязку". В знак благодарности мы пообещали нашему "благодетелю" что обязательно прокатим его по улицам поселка верхом на БТРе. Кстати, "голубая мечта нанайца" осуществилась спустя каких-то пару часов, после того, как БТР приехал забирать нас из поселкового Совета. Председатель с довольной физиономией сидел на броне, и, нахлобучив на глаза огромные противопыльные очки, выкрикивал какие-то возгласы своим односельчанам, мимо которых мы проезжали. В первые мгновения те не могли понять, что за чудак, машет им руками с бронемашины, издавая при этом дикие вопли, пока не узнавали в нем своего поселкового начальника. Войдя в ступор, они еще долго смотрели нам вслед, широко открыв рты, видимо не веря до конца тому, чему только что стали свидетелями.
   Прощаясь с председателем, я намекнул ему насчет того, что было бы не грех сегодня вечерком нам снова встретиться. Тем более что наступает старый новый год. А это весьма хороший повод для дружеской беседы за рюмкой чая. Председателю идея с "рюмкой чая" очень понравилась, и он пообещал, что непременно навестит нас вечерком, часиков после восьми.
   Когда мы вернулись в школу, то обратили внимание, что из трубы котельной валит густой, черный дым. Стало быть, директриса выполнила свое обещание и распорядилась запустить котельную.
   Ну-у, теперь мы заживем как все нормальные люди. Еще одну приятную новость нам доложил боец ОМОНа стоявший на вахте в школе. Оказывается, директриса расщедрилась не только на включение отопления, но еще она дала команду зав. столовой школы на то, чтобы та вызвала на работу поварих, и они приготовили военным людям горячую пищу. Не изыски конечно, но рисовая каша с молоком в тот вечер для всех нас была, пожалуй, самой вкусной пищей в мире.
   Пока мы утрясали бытовые вопросы, Николай на автобусе мотался с омоновцами по степи, объезжая отдаленные чабанские точки и проверяя соблюдение проживающими на них людьми паспортного режима. Результатом этой "проверки" были три бараньи туши, которые он привез поздно вечером в интернат. Их он выменял на других "баранов", а точнее сказать на бродяг, которых ребята отловили без документов на тех точках. Задыхаясь от смеха, Николай рассказал о том, как какой-то чабан - аварец, чуть не плача просил оставить ему хорошего работника, потому как на носу был окот, а работать на точке больше некому. Николай сжалился и вернул ему обратно бездомного раба, которому, по сути дела, идти-то было и некуда. В ответ на столь дружественный жест со стороны представителя закона, чабан притащил двух живых баранов и пытался запихнуть их внутрь автобуса. Николай отчитал его за необдуманный поступок, потому как буквально через несколько минут салон автобуса превратился бы в загаженную овчарню, и дал чабану полчаса на то, чтобы он исправился. Ровно через полчаса теплые бараньи тушки, уложенные в большие целлофановые мешки, лежали в самом конце салона автобуса, источая сладковатый запах парного мяса.
   Вот теперь уж мы точно заживем по-королевски. По крайней мере, мясная "разблюдовка" на ближайшие дни нам была обеспечена.
   А вечером, как это и было запланировано, к нам в гости пришел председатель поссовета. Уединившись в нашей спальне-кладовке, мы вчетвером приговорили к уничтожению путем вливания внутрь своей утробы припасенный мной литр водки. То ли потому что председатель был слабоват на "подъем тяжестей", то ли он успел до этого усугубить на стороне, но в тот вечер нам пришлось тащить его домой едва ли не волоком. Уже перед самым домом он, немного придя в себя, оттолкнул нас в сторону, и, шатаясь из стороны в сторону, нетвердой походкой направился к входной двери. Мы поспешили ретироваться подальше от дома, поскольку встреча с его женой, в которой было не меньше центнера живого веса, ничего хорошего не предвещала. О том что принятое нами решение было единственно верным, мы поняли сразу, как только услышали за своими спинами её зычный голос, распекающий мужа за его непотребное состояние.
   Однако праздник прошел, а работы было невпроворот. БТР как и ранее стоял невдалеке от поста, а автобус с омоновцами чуть ли не круглые сутки куролесил по всей округе, проверяя наиболее подозрительные степные дороги и отдаленные чабанские точки. К тому времени мы уже знали, что боевиков зажали где-то под поселком Первомайским и там идут ожесточенные бои между ними и федеральными войсками. В такой ситуации никто не мог предсказать ход дальнейшего развития этой, весьма непростой ситуации. Никто не мог дать гарантии и того, что друзья окруженных боевиков не нанесут отвлекающего удара в другом месте. Именно поэтому, нам пришлось и днем и ночью, не вылезая из автобуса, поочередно выезжать в глухие места, которые по нашему мнению были наиболее вероятными для передвижения боевиков. Именно в ходе таких вот поездок, мы сделали для себя одно очень важное открытие. В степи мы обнаружили весьма хорошую грунтовую дорогу, накатанную грузовыми и легковыми автомашинами, чьи владельцы по каким-то одним им известным причинам не желали лишний раз попадать в поле зрения милиционеров. Широкая колея, набитая в песчанистом грунте, была идеально ровной, и тянулась она от железнодорожной станции Басы до того самого населенного пункта, где и дислоцировалась авиационная часть. В одном месте, километрах в двадцати от поселка Линейное, она пересекалась с федеральной трассой Астрахань-Элиста. Глубокие рвы вдоль трассы и многочисленные солончаковые ильмени в тех местах, делали совершенно невозможным пересечение автострады в каком другом месте. Вот где сам Бог велел устанавливать стационарный пост милиции, а не там где он стоял сейчас. Толку-то от поста в поселке Линейное, если при желании его можно было объехать со всех сторон. Милиционеры охраняли самих себя и на нечистоплотных водителей никакого влияния не оказывали. Вспомнив навыки картографии, приобретенные мной еще до армии в гражданском учебном заведении, я скрупулезно наносил малоизвестные степные дороги на имеющуюся у меня карту. Кто знает, может быть это кому-то и пригодится потом.
   В те дни ничего серьезного в зоне нашей ответственности не произошло, да и откуда было появиться там боевикам, если войска блокировали практически всю Калмыкию, Дагестан и Ставропольский край. Про Чечню я вообще молчу. Если и была у них возможность беспрепятственно пробраться в наши края, то попасть они сюда могли только по воздуху. Возможно, именно это обстоятельство на нас действовало несколько успокаивающе. А когда нет серьезной работы, требующей выбросов адреналина в кровь народ начинает расслабляться другими известными способами. Отлежав все бока в свободное от дежурств время, бойцы все чаще стали искать, чем бы им еще заняться. На ту пору в большом ильмене, что располагался неподалеку от поселка, очень здорово ловилась щука. Мужики раздобыли у местных жителей удочки, и целыми днями пропадали на льду. Результатом их упорного труда стало появление рыбных блюд в нашем скромном меню. Жареная рыба и рыбные котлеты теперь стали непременным атрибутом нашего ужина.
   На употребление спиртных напитков было наложено официальное табу, и если кто и позволял себе чуток расслабиться, то делал это поздно ночью, в узком кругу "посвященных".
   Как-то раз у меня зашел разговор с одной из поварих, что готовили нам пищу. Это была пожилая казашка, у которой сын служил в Чечне. Последние три месяца она не получала от него писем и по этому поводу сильно переживала. Не знаю с чего вдруг, я попросил её показать мне ладонь своей левой руки. Еще когда я находился в Афгане, то научился немного предсказывать судьбу по руке. А помог мне в этом деле один индус китайского происхождения, который готовил для царандоевских советников чай. Тогда он меня многому чему научил, но я особо этим не злоупотреблял. Гадал тоже не всякому, а только в тех случаях, когда что-то внутри меня подталкивало на этот шаг. Вот и с той казашкой у меня получилось именно так. Глянув на её руку, я безошибочно определил причину долгого молчания её сына. По всему получалось, что получил он ранение и лежит он сейчас в госпитале. Самое интересное заключалось в том, что от него ушло письмо, которое сегодня поступило на поселковую почту, но до адресата еще не дошло. Я не стал ничего говорить бедной женщине о ранении её сына, а только спросил:
   - У вас есть знакомые, кто работает в вашем поселковом почтовом отделении?
   - Есть, есть, - сказала она. - Моя соседка Фирюза там работает.
   - Сейчас на почте лежит письмо от вашего сына. В нем он написал вам, почему так долго молчал.
   Повариха смотрела на меня широко открытыми глазами, не зная как ей поступать дальше. Наконец она опомнилась, и быстро скинув с себя халат, накинула пальто и быстро выскочила на улицу. В тот момент я пожалел о том, что сказал ей об этом. А ну как я ошибся в своих предсказаниях, и она сейчас разбулгачив соседку, потащит её на работу, а там и нет вовсе никакого письма. С какими глазами мне потом смотреть на неё.
   Примерно через час повариха вернулась вся зарёванная, держа в руке конверт и полиэтиленовый пакет с двумя бутылками водки. Все, о чем я "прочитал" на руке этой женщины, нашло свое отражение в том письме. Её напарница перечитала письмо несколько раз, а повариха, внимательно слушавшая её, продолжала плакать. Немного успокоилась она только после того, как мы за один присест уговорили первую бутылку водки, из которой ей налили почти полный стакан. Только после этого, мы смогли объяснить ей, что осколочное ранение в руку очень редко бывает смертельным. И уж тем более, если сын пишет, что скоро выписывается из госпиталя и приедет домой на побывку. Значит все у него нормально. В итоге, в тот вечер мы на литре не остановились. Кто-то из тех, кто принял участие в застолье, сбегал до местного шинкаря и принес еще литр осетинской водки. Захмелевшая повариха допоздна пела русские песни, а мы ей дружно подпевали.
   Молва о моих "способностях" облетела поселок мгновенно. И первая, кто обратился ко мне за советом, была зав. столовой интерната. При её тридцати пятилетнем возрасте у неё не было детей. Точнее сказать, она в свое время родила ребенка, но он умер при родах. Долгое время она боялась рожать заново, но совсем недавно муж настоял на этом, и вот теперь она не знает, как у неё сложится дальнейшая судьба.
   Что меня дернуло взять руку и у этой женщины - до сих пор и сам не знаю. Но стоило мне глянуть на ладонь её руки, я едва не отпрянул в сторону. Этот жест не ускользнул от внимания женщины, и она настороженно спросила:
   - Что-то не так?
   Я еще раз внимательно осмотрел рисунок линий на ладони и задал ей вопрос:
   - Ваш муж сейчас дома?
   - Нет, на работе.
   - У вас в семье, или у него на работе есть легковая машина?
   - Есть у нас "Жигуленок". Муж на нем на работу уехал.
   - Вы можете с ним связаться?
   - Могу, а что случилось?
   - Пока ничего не случилось, но вам нужно срочно показаться гинекологу. Очень даже срочно. Ехать надо прямо сейчас. Вы город хорошо знаете?
   - Ну, в общем-то, знаю немного. Четыре года в техникуме училась.
   - Знаете, где микрорайон АЦКК располагается?
   - Конечно, знаю. У меня там сестра родная живет.
   - Значит, и где роддом там находится, тоже знаете?
   - Да.
   - Вот и хорошо. Я сейчас напишу записку. Она будет адресована руководителю этого роддома, профессору Крамаренко Владимиру. Пока я это делаю, вы связываетесь со своим мужем, и вы вдвоем едите в этот роддом. Там очень хорошая, современная аппаратура УЗИ. Вам необходимо пройти обследование на ней и показаться врачу. Именно сегодня, и чем быстрее, тем лучше для вас.
   Женщина смотрела на меня, явно не понимая, к чему вся эта суета. Но, помня о том, как сбылись мои вчерашние предсказания, спорить она не стала, и ушла звонить своему мужу.
   Тот день прошел в какой-то мелкой суете. Мы выезжали в соседнее село, в котором одна из мобильных поисковых групп задержала подозрительного чеченца с явно поддельным паспортом. Невооруженным глазом было видно, что фотография в паспорте переклеивалась. Мы доставили задержанного на пост ГАИ, а оттуда его уже забрал приехавший из РОВД наряд милиции. Проводя разведывательный опрос жителей одного их отдаленных сел района, узнали одну любопытную информацию об их участковом инспекторе, чеченце по национальности. Жители села между делом сообщили, что очень уж больно сильно он интересуется у местных жителей, кто из них собирается продавать свои дома. От народа ничего не скроешь. И зачем ему это надо? Наверняка исполняет заказ кого-то из своих сородичей, которые сейчас валом прут из Чечни в нашу область. Хорошо если эти родственники нормальные люди. А если беглые бандиты? Информация конечно пустяшная, но на заметку этого участкового взять стоит. Чем черт не шутит.
   Пообедать в тот день нам так и не удалось, и вся надежда была на плотный ужин. Уж повариха наша наверняка сегодня что-нибудь вкусненького сварганит - еще вчера пообещала. Когда я наконец-то добрался до своей комнаты и полностью разоблачился от всей амуниции, в комнату заскочим возбужденный Олег.
   - Пошли, пошли скорее. Ты должен это услышать.
   - Чего услышать? - не понял я.
   - Там все поймешь. Пошли скорее в столовку. Там сейчас наша повариха такое рассказывает. Тебе полезно будет послушать.
   Когда мы вошли в обеденный зал, я увидел повариху, стоящую в центре комнаты, спиной к двери. Её напарница стояла напротив неё. Именно она, увидев нас, толкнула рукой свою коллегу по работе, заставив её тем самым прерваться на полуслове и обернуться в нашу сторону. Кроме поварих в столовой находилась директор интерната. Ее присутствие в интернате в столь позднее время было вызвано тем, что со следующего дня планировался массовый заезд учащихся. А коли так, нужно было дать все необходимые указания персоналу, в том числе и работникам "горячего цеха". Там же стояли еще несколько женщин, о существовании которых я до этого и не знал. По всей видимости, это были преподаватели и воспитатели интерната.
   Увидев меня, женщины разом загалдели. Громче всех шумела повариха. Из всего сказанного, я понял только одно, что их зав. столовой сегодня едва не погибла. От такой новости меня несколько покоробило. Я предполагал, что у неё имеются какие-то очень серьезные проблемы по женской линии, но чтобы до такой степени. А может дело вовсе не в этом, а в том, что своей спешкой загнал их в какое-нибудь ДТП. Только этого мне еще не хватало.
   Минут через десять галдящие женщины прояснили суть дела. По пути в город заведующей стало плохо. У неё открылось сильное кровотечение, и перепуганный муж не знал, как ему поступить дальше. Здравый смысл возобладал над эмоциями, и, не смотря на просьбы жены - возвратиться домой, он на всех парах полетел в больницу. Свою жену он привез вовремя, и её тут же положили на операционный стол. У нее оказалась внематочная беременность и сильная кровопотеря. Если бы всё это с ней произошло в селе, то её вряд ли смогли спасти. Медсестра, работающая в их поселковом медпункте, могла только уколы делать, да порезанный палец перевязать. По более серьезным вопросам жители поселка вынуждены были обращаться в районную больницу, или в город.
   До конца не веря в такое странное стечение роковых обстоятельств, я решил дозвониться до Крамаренко и от него лично узнать всю правду. Как не странно, но дозвониться удалось с первого раза. Узнав, кто именно звонит, Володя забасил в трубку:
   - Слушай, дорогой, ты когда перестанешь мне проблемных клиенток поставлять. У меня всё-таки роддом, а не станция скорой помощи. И вообще, откуда ты её взял? Она что, у тебя на приеме в паспортном столе была?
   Я коротко рассказал Володе о своей командировке и о том как "вычислил" больную пациентку.
   - Ну, ты, блин даешь! Может быть, мне тебя на полставки в свой роддом определить? Будешь моим пациенткам шаманить насчет того, кого они зачали. А то ведь приходят аборт делать, а потом сожалеют об этом, а мужья, прослышав потом о том, что жена будущего сына сгубила, в запой уходят, а то и на развод подают. УЗИ на ранней стадии беременности никак не может пол ребенка определить, вот тут твои "способности" и пригодятся.
   Мы посмеялись вдвоем над этим заманчивым предложением, и решили вернуться к нему, после того как меня попрут из милиции на пенсию. А что, сиди себе в теплом кабинете, колдуй потихоньку и в ус не дуй. Отращу бороду, чтобы выглядеть постарше, как и подобает знахарю, и буду с умным видом людям судьбу предсказывать. От них самих деньги брать нельзя, об этом меня еще тот афганский "гуру" предупреждал, а вот с роддома можно было хоть что-то поиметь.
   С этого дня всё и началось. Прослышав, что в поселке объявился знахарь, народ толпами повалил в интернат. Родители, свозившие своих детей из близлежащих сел, первым делом интересовались, как найти человека, который предсказывает судьбу. Каково же было их разочарование, когда они узнавали о том, что я нахожусь на выезде и буду на месте поздно вечером. Кое-кто из них оставался до вечера, и дожидался таки моего возвращения. Говорить им о том, что я всего лишь сотрудник милиции, а не профессиональный знахарь, было бесполезно. Они тут же приводили весьма существенный довод о местном мулле, который пару лет тому назад ушел из милиции на пенсию, и теперь небезуспешно читает молитвы во вновь отстроенной мечети.
   Все мои дальнейшие попытки отбрехаться от посетителей, пресекались ими мгновенно. Они сразу же начинали обижаться и делать упреки типа: "Как другим - завсегда пожалуйста, а как нам..." После таких слов я не мог отказать людям в любезности, и "хероманил" по мере своих возможностей. Тем более что у этого "процесса" было одно, весьма выгодное побочное явление. Прознав о том, что я денег с людей не беру, они, тем не менее, расплачивались со мной "натурпродуктами". Муж зав. столовой привез целый мешок картошки и кое-что из овощей. Остальные везли всё подряд - мясо, рыбу, овощи и даже водку. Сам я ни к чему этому не прикасался, потому как "ответственным" по хозяйственной части сразу же определил Николая.
   Зажили мы после этого - лучше не бывает. Омоновцы ходили довольные и самое главное - сытые, потому как могли зайти в столовую в любое время суток и там всегда было что поесть. Между делом мы навели шмон в поселке и все алкаши и дебоширы в один момент исчезли с его улиц.
   Съехавшаяся на учебу детвора с нетерпением ждала окончания занятий, и при появлении во дворе интерната бронетранспортера, экипаж которого приезжал обедать, мгновенно облепляла его по всему корпусу. С горящими глазами они разглядывали внутренности всамделишной боевой машины, а уж когда им разрешалось посидеть за рулем, или покрутить башней, для них это было что-то особенное. Вечером, вместо того, чтобы готовить домашние задания, дети толпой шли в спортивный зал, где двое инструкторов по рукопашному бою обучали их азам этого вида спорта. И хотя отбой в интернате был в двадцать два ноль-ноль, многих их них можно было застать в более позднее время в комнатах у омоновцах. Раскрыв рты они внимательно слушали рассказы бойцов, к тому времени не единожды побывавших в Чечне. Буквально за каких-то три дня, а если быть точнее - три вечера, вездесущие пацаны научились разбирать и собирать автомат Калашникова. Никакой военрук, или преподаватель ОБЖ не смог бы достигнуть столь значимых результатов в своей преподавательской деятельности.
   В порядке "обмена опытом", дети ознакомили нас с этнографическим музеем, который они общими усилиями создали при своём интернате. Незамысловатые орудия труда, домашняя утварь и одежда конца девятнадцатого века были выставлены в одной из комнат на втором этаже. А в коридоре, в стеклянных витринах были размещены всевозможные кубки и вымпелы, которые учащиеся школы добыли в упорной борьбе на спортивных состязаниях.
   Одним словом, контакт между людьми военными и их мирными согражданами был установлен самый наитеснейший.
   Не знаю, как долго бы продолжалась моя очередная "одиссея", но к тому времени в поселке Первомайском бандитам удалось выйти из плотного кольца окружения и они ушли в сторону Чечни. Одно было ясно, что прорыв в сторону нашей области не входил в их планы. Двадцать второго января мне поступил приказ возвращаться обратно и быть готовым отчитаться на Коллегии УВД о проделанной работе. Руководство сводной группой полностью перешло в руки Олега Максимова, и его мужики еще неделю изображали "бег на месте".
   На том совещании раскатали меня "под орех". Генерал был крайне недоволен тем, что мы не выловили ни одного боевика. Интересное дело, а где мы их могли взять, если их там просто не было. Чеченец, случайно попавший в расставленные нами "сети", оказался местным чабаном, а переклеенная фотография в паспорте была его. Я молча выслушивал нарекания своего начальника, а в душе все кипело. Сунуть бы эту лоснящуюся рожу на тот обжигающий мороз, и не дать ничего из жрачки, вот посмотрел бы я тогда, как он запел. А так, в тиши теплого, уютного кабинета, чего ж не порассуждать о высоких материях.
   Поведанная мной история была бы не совсем полной, если бы я не рассказал любезному читателю о том, что произошло позже.
   Весной того же года, на главу поселковой администрации было возбуждено уголовное дело за растрату государственных средств. В общей сложности районная администрация тогда выделила четыре миллиона рублей, которые полностью ушли на обеспечение продуктами питания сводного отряда милиции. УВД, естественно, эти затраты не компенсировало, и деньги повисли на шее нашего собутыльника. Смазливая девица - следователь районной прокуратуры, больше месяца трепала нервы не только ему, но и всем омоновцам, что были в той командировке. Их мытарства закончились в мае месяце, когда они практически всем отрядом убыли в очередную командировку в Чечню. В конечном итоге, уголовное дело было прекращено, но, тем не менее, председатель поссовета из своего кресла вылетел. На очередном сельском сходе ему будет заявлен вотум недоверия и его место займет другой человек. Кстати, муж директора того самого интерната.
   А директриса тоже попадет под раздачу. В первых числах февраля из районной телефонной станции придет счет за междугородние переговоры. За те самые звонки со школьного телефона, что успели сделать живущие в ней омоновцы. После того, как она увидела цифру в присланном счете, ей станет дурно.
   Пронырливый тыловик - Николай, в 1997 году дюже сильно перемудрит со списанием казенного имущества, и попадет в поле зрения службы собственной безопасности. Чтобы не залететь под статью, он вынужден будет написать рапорт на увольнение, а спустя пару лет, по пьяной лавочке погибнет на охоте.
   Олег Максимов еще не раз будет выезжать в командировки на Кавказ, где дважды будет ранен и получит легкую контузию. За образцовое выполнение служебного долга будет награжден вторым орденом Мужества и несколькими медалями. Сейчас он подумывает о своем увольнении из органов.
   Четыре месяца спустя, устав от повседневной, рутинной работы, я рвану в отпуск, и в течение десяти дней буду отдыхать в Грозном, проживая в доме чеченца Умара Сулейманова. В один из дней моего пребывания в Грозном, я случайно встречусь с Олегом и его мужиками, и мы целый вечер просидим вместе, вспоминая о той нашей зимней командировке и о многом другом.
  
  
  
  
  
Оценка: 7.94*13  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023