О том, что своё шестидесятилетие астраханская писательская организация будет отмечать в торжественной обстановке, было известно загодя. Но то, что на юбилейные торжества из Москвы прибудет сам Николай Фёдорович Иванов - председатель Правления Союза российских писателей, стало известно за неделю до знаменательного события.
Эту новость я узнал от руководителя астраханского регионального отделения СПР Юрия Щербакова. Он, как бы, между прочим, "по секрету" поведал мне, что Иванов поинтересовался о том, буду ли я присутствовать на торжествах, поскольку приготовил для меня сюрприз. А ещё Шербаков сказал, что Николай Фёдорович разыскивает военнослужащего срочной службы, с которым не виделся более сорока лет. Этот боец родом из Астрахани, и после демобилизации убыл из Афганистана к себе на родину.
В тот же день я связался с Ивановым по электронной почте, и попросил сообщить ФИО разыскиваемого им человека, а также его примерный возраст. Поскольку Николай Фёдорович в тот момент находился в служебной командировке в Чувашии, он сослался на отсутствие под рукой запрашиваемой информации. Тем не менее, он по памяти назвал фамилию, несколько искаженное имя, и примерный возраст бойца, в 1982 году служившего в подразделении ВДВ обеспечивающего безопасность сотрудников дивизионной газеты 103 дивизии ВДВ, где служил сам Иванов.
Ещё в бытность работы руководителем департамента безопасности одного из коммерческих банков, куда устроился после увольнения из органов внутренних дел, я, не совсем легально, обзавёлся электронной базой данных адресного бюро, содержащей сведения обо всех паспортизированных гражданах Астраханской области. Правда, эти сведения были актуальны по состоянию на 2006 год, и в настоящее время наверняка не соответствовали реальному положению вещей. За истекшие 17 лет люди могли сменить место жительства, или просто скончаться. Тем не менее, хоть какая-нибудь информация о них наверняка там была.
Будучи членом Редакционного совета сборника "Астраханский детектив", мне частенько приходилось пользоваться этой информационной базой данных. Зная о существовании столь специфичного литературного издания, простые граждане частенько обращались с просьбой отыскать родственников, с которыми по каким-либо причинам были утрачены родственные связи. Чаще всего заявителями были люди, чьи родители, когда то "разбежались", и ребёнок оставался жить с матерью, а отец создавал новую семью. Вот только поздновато сильно повзрослевшие детишки затевали свои поиски - чаще всего нерадивые отцы покоились на городских кладбищах, и единственное, чем им можно было помочь, так это разыскать захоронение.
Бывали случаи, что находили, но чаще всего - нет. И почему люди вспоминают обо всём этом тогда, когда сами одной ногой стоят в могиле?
Несмотря на то, что под фамилией указанной Ивановым в Астраханской области было зарегистрировано более ста человек, созвучное имя было только у пятерых. И только один из них родился в 1962 году, а стало быть, это именно он и мог быть тем самым бойцом, которого разыскивал Николай Фёдорович.
В тот же день я направился по указанному в базе данных адресу. То была типичная крупнопанельная "хрущёвка" на четыре подъезда. По домофону попытался дозвониться до нужной квартиры, но на звонки никто так и не ответил. Было послеобеденное время, и хозяева квартиры наверняка находились на работе. Воспользовавшись тем, что какой-то мужичок с микроволновой печью в руках, при помощи электронного ключа открыл дверь, помог ему придержать её, и когда он вошёл в подъезд, юркнул за ним.
- Вот так и проникает всякого рода жульё через запертые двери, - почему-то подумалось мне. Себя-то я к их числу не причислял, но всякий раз возмущался тем, как беспринципные соседи нашей высотки в подобных случаях запускают в дом посторонних людей, среди которых могут оказаться квартирные воры.
Никто мне так и не открыл дверь квартиры, в которой должен был проживать разыскиваемый человек. Я обзвонил еще три квартиры, чьи двери выходили на лестничную площадку, и только одну из них открыла молодая женщина, по виду то ли казашка, то ли узбечка. На мой вопрос знает ли она хозяина квартиры, чья дверь напротив, та ответила, что в этой квартире проживает незамужняя женщина, вселившаяся несколько лет тому назад, а проживавший до неё мужчина съехал, и где он живёт сейчас, ей ничего не известно.
Приехали! Тупик!
Но я не был бы опером уголовного розыска, пусть даже отставным, если бы на этом прекратил свои поиски. На следующий же день созвонился с руководителем ветеранской организации УВД, и при его содействии пробрался к дверям адресного бюро. Когда мы туда ещё шли, он меня предупредил, что сотрудники САБ посторонним людям справочную информацию не предоставляют. Да что там посторонним, они и действующим сотрудникам её выдают только по письменному запросу. Ссылаются на пресловутый закон о неразглашении персональных данных граждан.
Но мне несказанно повезло. Когда мы подошли к двери служебного входа в помещение адресного бюро, мимо нас проследовали две сотрудницы САБ, одна из которых узнала меня. Поначалу я её не признал, но когда она назвала свою фамилию, вспомнил. Когда уходил на пенсию, а было это без малого более четверти века тому назад, она молоденькой девчонкой устроилась на работу в это подразделение УВД. Прошло столько лет, но она меня сразу узнала, а вот мне пришлось напрягать свои мозги, чтобы в женщине бальзаковского возраста распознать ту молоденькую девушку.
Объяснил ей суть своей просьбы, и уже через пару минут получил на руки клочок бумаги, на котором была указана улица, номер дома и квартиры. Поблагодарив своего благодетеля, сразу же помчался на машине по указанному адресу.
Район города, где находился искомый дом, застраивался в девятнадцатом веке и состоял из разношёрстых домостроений. Были там и солидные кирпичные особняки в своё время принадлежащие зажиточным горожанам, большей частью купцам, а были и откровенные деревянные лачуги. Поскольку эта часть городских кварталов располагалась в непосредственной близости от центра города, всё неприглядное старьё за последние годы ушло под снос. Буквально в двухстах метрах от нужного мне дома высилась громадина современного театра оперы и балета возведённого несколько лет тому назад. Ещё ближе располагались современные здания элитной застройки, где стоимость квадратного метра жилья была на несколько порядков выше, нежели в стандартных высотках, строящихся по всему городу.
То, что предстало моему взору, вызывало удручающее впечатление. Этот двухэтажный деревянный дом на первом этапе своего существования принадлежал какой-нибудь многодетной семье. Но случилась в стране революция, и стал он многоквартирной коммуналкой, обросшей множеством лишних дверей и разношёрстных лестничных маршей. Со временем дом слегка покосился и просел в землю, отчего смотрелся неким "инвалидом", долго не знавшим кисти заботливого хозяина, наносящего свежий слой краски на его фасаде. Весь какой-то чёрный, словно закопченный от случившегося в городе вселенского пожарища.
Искомая мной квартира располагалась на втором этаже, и когда я поднялся по лестнице, то практически сразу же упёрся в обшитую дерматином дверь. Не обнаружив кнопки электрического звонка, кулаком постучал по мягкой обшивке двери. Изнутри помещения раздался звонкий собачий лай, явно принадлежащий мелкой шавке.
- Чем не электрический звонок, - подумалось мне, - и одновременно сторожевая сигнализация.
Но на собачий лай никто не отозвался. Я постучал ещё раз - результат прежний.
Спустившись вниз, из общей тетради, лежащей на "торпеде" автомашины, вырвал лист бумаги, на котором написал записку жильцу квартиры, с просьбой срочно связаться со мной по телефону. А чтобы жилец не воспринял мою просьбу за чью-то злую шутку, и уж тем более, за визит мытаря, или судебного пристава, в концовке своего послания добавил: "Вас разыскивает человек, которого Вы хорошо знали по Афганистану".
Вечером того же дня зазвонил смартфон. Высветившийся номер мне не был знаком, и я не сразу ответил на звонок. Последнее время подобные звонки по вечерам раздавались частенько. То банковский робот-клерк позвонит, предлагая услуги на выгодных условиях, то какая-то шустрая девица, изучающая мнение пользователей кампании мобильной связи, и тут же предлагающая заключить обоюдовыгодный договор. Таким "добродетелям" я ничего не отвечал, и на полуслове прерывал связь, после чего в памяти телефона делал запись "Не отвечать", и ставил очередной порядковый номер. Таких номеров в моём телефоне накопилось больше двух десятков, и если кто-то с них звонил вновь, вместо имени корреспондента высвечивалась "напоминалка".
Очень даже удобно.
В этот раз высветился просто телефонный номер, а стало быть, звонившим был человек, ранее до меня не домогавшийся с "дельными" предложениями.
Ответил, и между нами состоялся разговор следующего содержания:
- Слушаю вас.
- Я Хабир, вы мне сегодня записку оставили.
- Вы в Афганистане были?
- Канешно!
- Офицера Иванова Николая знаете?
- А як же - это мой командир.
- Так вот он вас разыскивает, и 31 октября, в четыре часа дня, он будет вас ждать в библиотеке имени Крупской.
- Я обязательно приду. А как я его узнаю, ведь столько времени прошло?
- Это уже не ваша забота, я вас встречу.
- А меня как вы узнаете?
- Я тоже служил в Афгане, и нюх на "бачей" ещё не потерял. Постарайтесь придти минут на пятнадцать раньше.
- О-кей!
В назначенный день должна была состояться встреча астраханских писателей с их самым главным начальником по литературному "цеху", и уже к половине четвёртого в конференц-зале библиотеки собрались практически все члены астраханской писательской организации. С минуты на минуту там должен был появиться Иванов в сопровождении Шербакова.
Хабира я заприметил сразу. Он стоял на тротуаре напротив библиотеки, повернувшись спиной к центральному входу в здание. Заметно было, что он кого-то ждёт, то и дело, посматривая в разные стороны. Подойдя к нему сзади, окрикнул:
- Хабир?!
Он резко повернулся, и, увидев человека в форме, по-военному ответил:
- Так точно!
Вдвоём мы прошли в фойе библиотеки. Тут, как раз, нам подвернулась Марина Гурьева, с которой сотрудничаю в "Астраханском детективе". Попросил её сфотографировать нас двоих на мой смартфон. Поскольку Иванов должен был появиться с минуту на минуту, пошли занимать места в конференц-зале. Уже находясь там, Хабир показал афганскую фотографию, на которой были изображены три военнослужащих срочной службы, и один офицер в звании лейтенанта.
- А он сейчас такой же худой? - спросил Хабир.
- Я бы не сказал, - с усмешкой ответил я. - У него и растительность на голове заметно уменьшилась. Да ты и сам сейчас всё увидишь.
- Хороший был офицер, хоть и корреспондент. Таких как он побольше бы в строевые подразделения, глядишь, и потерь таких не было. Он однажды целый взвод вывел из "духовского" окружения, ни одного человека не потерял.
Словно в подтверждение моих слов в помещение вошёл Николай Фёдорович в сопровождении Щербакова. Я глянул на Хабира, а тот, не открывая взгляда от Иванова, пытался разглядеть знакомые черты лица человека, с которым не виделся более сорока лет. Так он безотрывно смотрел на своего бывшего командира, пока тот общался с писательской аудиторией, рассказывая о проблемах и трудностях, с которыми приходится сталкиваться российским писателям.
А когда московский гость закончил свою речь и попросил задавать вопросы, к нему подошёл Вячеслав Белоусов, маститый писатель, на счету которого более двух десятков изданных книг, в большинстве своём, на детективную тематику. Не зря он возглавляет Редакционный совет "Астраханского детектива". У него, долгие годы посвятившего работе в прокуратуре, в заначке есть ещё не мало историй на криминальную тематику.
Вячеслав Павлович разложил на столе несколько экземпляров "Астраханского детектива", и вкратце рассказал об истории создания сборника и его "живучести". Почитай, десять лет он существует, и буквально на днях выйдет из печати юбилейный - двадцатый номер.
- И что, я могу взять их почитать? - поинтересовался Иванов.
- И не только почитать, дарим их вам в память о пребывании в Астрахани, - ответил Белоусов.
Я молчал, наблюдая за происходящим, но когда гость, забрав журналы, пожал руку Белоусова, не выдержав, вскочил со стула.
- Николай Фёдорович! Должен вам сказать, что авторы "Астраханского детектива", в том числе, входящие в редакционный совет сборника, в большинстве своём практические работники правоохранительных органов. А поскольку "бывших" среди них быть не может по определению, то они продолжают вносить свой посильный вклад в дело борьбы с преступностью не только своими произведениями, но и конкретными делами. На днях я обещал вам организовать сюрприз, так вот он!
Повернувшись в сторону Хабира, я сделал жест рукой.
- Прошу любить и жаловать - Хабир Хамзяев, с которым вы не виделись с 1982 года.
Смущённый Хабир встал со стула, и не спеша пошёл к Иванову, на ходу доставая из кармана куртки свою фотографию. Иванов, в свою очередь, не веря своим глазам, смотрел то на Хабира, то на меня. Видно было, что он не ожидал такого поворота событий.
А что он хотел - сюрприз!
Словно в оправдание за то, что не смог признать своего подчинённого с первого взгляда, Николай Фёдорович достал из внутреннего кармана пиджака фотографию молодого парня в панаме, и стал показывать её присутствующим.
Под бурные аплодисменты астраханских поэтов и прозаиков боевые друзья крепко обнялись. Пожалуй, именно этот момент для всех стал самым неожиданным и запоминающимся, и в первую очередь, для Хабира и Николая. Именно Николая, как его тогда назвал Хабир. Не обращая внимания на сторонних зрителей, оба они застряли в своём далёком военном прошлом, и для них, в тот момент, не существовало долгих прожитых лет.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
