Глава 31. Быт заедает. Или празднование нового года
Я и предположить себе не мог, что внештатным шифровальщиком мне придется стать буквально на следующий же день, после того как я получил исчерпывающий инструктаж от Виктора Бурдуна.
Следуя не писанным мушаверским традициям, Виктор решить не откладывать в долгий ящик свою "лежку" перед отпуском, и пожаловавшись на нестерпимые боли в области поясницы, оказался в Кандагарском госпитале, где ему поставили диагноз: "Воспаление предстательной железы с возможными осложнениями на надпочечники"
Оно и понятно - почти год воздержания кого угодно доконает, а то и в гроб загонит. Единственное, что Виктору следовало знать, что преждевременная "разгрузка" могла крайне негативно сказаться на семейных отношениях. Женщины, они ведь народ очень чувствительный, и сразу определят, чем занимался её муженек незадолго до того, как возвратился в родную кровать.
Еще находясь в царандое, я узнал обо всем этом от Белецкого. И теперь, вместо того чтобы ехать в Бригаду на координацию, я должен был сломя голову лететь в кампайн, и шифровать депешу в Кабул, текст которой он оставил в сейфе радиорубки.
Я попытался отбояриться, мотивируя это тем, что располагаю очень срочной, и дюже ценной оперативной информацией, которую необходимо передать в ЦБУ, но "старшой" тут, же заявил, что чуть позже сам поедет в Бригаду, и мою информацию самолично передаст по инстанции.
- Так, ведь, у меня нет ключа не только от радиорубки, но и от Вашей виллы- попытался возразить я.
Но, не на того я напал.
- Вот тебе ключ от виллы, а вот и от радиорубки, - Степаныч вручил мне оба ключа.
- Да, но чтобы зашифровать вашу телеграмму, мне еще и ключ от сейфа нужен, где находятся "гаммы", шифровальная книга, да и сама телеграмма лежит, - не сдавался я.
- Ключ от сейфа ты найдешь в ящике письменного стола. И пока Виктор будет отлеживаться в госпитале, подумай, где его в радиорубке прятать. Но с собой его носить однозначно нельзя.
Пришлось обращаться к Аманулле и просить у него машину, с тем, чтобы раньше времени покинуть подсоветного, и без проблем добраться до советнического городка.
До сеанса радиосвязи оставался ровно час, и мне за это время предстояло самостоятельно зашифровать подготовленный Белецким текст. Я-то думал, что в нем содержится что-то сверхсекретное, а на поверку оказалось, что наш старшой просит удовлетворить просьбу командующего о выделении для нужд царандоя трех грузовых автомашин ЗИЛ-131.
Составить шифровку мне удалось буквально минут за пятнадцать. Я аккуратно записал цифровые группы в шифровальный блокнот, и на всякий случай решил перепроверить правильность написания текста путем обратной расшифровки. Всё сошлось тютелька в тютельку. Включив радиостанцию, я стал вслушиваться в эфир. А там, кроме потрескивания в динамике, ничего больше не было слышно.
Ровно в 13.00 в динамике что-то щелкнуло, и он заговорил мужским голосом
- Я Каспий, я Каспий. Проверка связи, начинаю отчет.
Продиктовав цифры от единицы до десяти и обратно, кабульский радист сообщил, что сегодня будет передана радиограмма касающаяся всех. После этого он начал перекличку провинциальных радистов. Я слушал, как те докладывают ему о том, что они на месте, а сам смотрел на список с позывными, машинально повторяя про себя все то, что они говорили. Когда дошла очередь до меня, перейдя на передачу, ответил:
- Каспий, я двадцать первый. Вас слышу хорошо.
Перейдя на прием, услышал в ответ:
- Я вас тоже слышу отлично. Оставайтесь на связи.
Когда перекличка подошла к концу, кабульский радист предупредил всех, что телеграмма будет минут на пять, и чтобы все мы приготовились её принимать.
Надо отдать ему должное - текст он читал четко, внятно, без запинок и остановок. Я только успевал записывать передаваемые числовые группы. А когда передача текста закончилась, я ощутил, как пульсирует кровь в пальцах сжимающих карандаш. Вроде бы ничего особенного не произошло, а адреналин в кровь выбрасывался весьма основательно. Оно и понятно - не хотелось ударить в грязь лицом, и облажаться на первом же радио-сеансе.
- Прошу подтвердить прием радиограммы.
И вновь была устроена перекличка, но на этот раз кабульский радист называл позывной радиостанции в провинции, и корреспондент отвечал ему - "Прошло нормально". Несколько корреспондентов просили уточнить ту или иную группу в определенной строке, а некоторые, целиком всю строку, называя её порядковый номер. В эти моменты я смотрел в только что принятую шифровку, и сверял вновь передаваемые группы цифр с тем, что было записано у меня. Когда дошла моя очередь, я бодро ответил - "Прошло нормально".
Когда все отчитались, кабульский радист поинтересовался:
- Если у кого-то есть ко мне еще вопросы или работа, прошу сообщить.
И он в третий раз устроил перекличку. На этот раз, после того как он называл позывной корреспондента, и тот отвечал - "Работы нет", он ему в ответ говорил - "До связи", что означало - "Конец связи", и перерыв до вечернего радио-сеанса. Если же корреспондент говорил - "Есть работа", он просил оставаться в эфире, и ждать вызова в порядке очередности.
На мое счастье только у двоих человек в очереди передо мной имелись исходящие шифровки, и ждать мне пришлось совсем недолго. А когда подошла моя очередь, я передал составленную шифровку, и в Кабуле её приняли без излишних уточнений и переспрашивания.
Заполучив долгожданный сигнал - "До связи", я отключил радиостанцию, и приступил к расшифровке полученной телеграммы. А в ней речь шла об усилении бдительности на период с двадцать пятого декабря и по третье января. Очередная годовщина ввода советских войск в Афганистан, празднование Нового года и прочие даты. Как и в предыдущие годы, душманы намерены были активизировать свою террористическую деятельность против госвласти и советских военнослужащих, практически по всему Афганистану. Со следующего дня сотрудникам спецотделов предписывалось активизировать работу с агентурой, а самим советникам джинаи и максуза организовать контрольные встречи с агентами подсоветной стороны, дабы получать информацию из первых рук, а не через "испорченный телефон".
Я аккуратно переписал раскодированную шифровку в специальный блокнот, где каждая страница была пронумерована, после чего положил его в сейф, где он должен был дожидаться приезда Белецкого. Потом я занялся поисками укромного места, куда можно было бы спрятать ключ от сейфа, с тем, чтобы никто из посторонних не смог его обнаружить. Таким местом оказался фикус в кадке, стоящий возле зарешеченного окна радиорубки. Я слегка наклонил кадку и сунул под неё ключ.
Меня ничто больше не задерживало на вилле старшего советника, и я направился на нашу виллу. Скоро вернутся из Кандагара её жильцы, и мне необходимо было разогреть стоящий в холодильнике борщ, сваренный накануне Васильевым. Таков был установленный на вилле порядок - первый, кто появлялся дома, готовил обед заново, или разогревал накануне приготовленную пищу. Вся проблема в том, что электроэнергию в городке включали три раза в сутки - по два часа утром и в обед, и на пять часов вечером. И если к обеденному времени не удавалось появиться в городке, а такое с постояльцами "тринадцатой" случалось частенько, то приходилось питаться всухомятку, довольствуясь рыбными консервами и галетами, или же разогревать еду на примусе. Последнее, нами давненько не практиковалось, поскольку, после того как примус однажды чуть было не взорвался, и едва не спалил нам кухню, у всех пропало всяческое желание его раскочегаривать.
После обеда из Бригады вернулся Белецкий. Я доложил ему о том, что шифровку в Кабул благополучно отослал, а заодно передал ему блокнот с принятой шифровкой. Прочитав её, он заметил:
- На девяносто процентов она касается тебя самого, и поэтому, зачитывать её остальным советникам не стану - обойдусь общими фразами. Ну а ты, действуй, как тут написано.
- Владимир Степанович, так ведь вы сами же понимаете, что невозможно сидеть на двух стульях, а тут еще придется и на третий присесть почти на два месяца. Когда же, наконец решится вопрос с советником джинаи? Три недели уже прошло, а замену Головкову так и не присылают.
- Ну, что я могу поделать, - Белецкий развел руками. - Я уже напоминал руководству Представительства о данной проблеме, но, видно, пока еще нет подходящей кандидатуры на столь ответственную должность. А потом, по секрету тебе скажу, что желающих оказаться в Кандагаре не так уж и много. И если очередная партия вновь прибывших советников будет состоять исключительно из москвичей, то те будут рогом упираться, чтобы не попасть сюда. Им тепленькие местечки в Кабуле подавай, или где-нибудь в Мазари-Шарифе, или том же Кундузе, где и жизнь повольготней, чем у нас, да и духи обстреливают их не так часто, как наш городок.
- Тем не менее, вопрос надо же как-то решать - возразил я. - Не может это продолжаться до бесконечности. Я просто физически не успеваю бывать одновременно советником у двух подсоветных, все приходится делать наскоком, не вникая в детали. А такое, сами понимаете, весьма чревато. Упустишь что-нибудь самое важное, а потом все вместе будем локти кусать. И ведь потом никому же не докажешь, что нет в том твоей вины.
- Я все понял, - прервал мое красноречие старшой. - Вот, ты давай и сочини такую телеграмму, в которой доходчиво распиши про всё то, о чем мне только что рассказал. А я её подпишу. Кстати, ключ от виллы и радиорубки оставь себе. По крайней мере, до тех пор, пока из госпиталя не вернется Виктор. И ещё, он показал тебе как действовать, когда в городке света нет, а на радиостанции работать, режь, но надо?
- Нет, еще не успел показать.
- Вот стервец, а мне докладывал, что все показал, и все рассказал. Пойдем, покажу.
И Степаныч повел меня на задворки своей виллы, где расположился небольшой кирпичный сарайчик. В нем я увидел армейский электрогенератор УД-2.
- Как им пользоваться, знаешь? - спросил он.
- Еще с армии знаю, да и такой же на нашей вилле есть, - ответил я.
- Ну, вот и хорошо. Но сразу обращаю твое внимание, что прежде чем включить вот этот рубильник, ты должен убедиться в том, что рубильник электрощитовой на вилле выключен. Не дай бог дадут свет, а ты от генератора запитываешься - хана будет генератору. Всё понял?
- А чего тут не понять - ясно, как белый пень.
- Да, и еще. Если вдруг связь с Кабулом затягивается, и ты сам понимаешь, что основной свет в городке скоро вырубят, не дожидайся, когда это произойдет. Врубай генератор заранее, и, в случае чего, переключай свет на него, пока дожидаешься своей очереди в передаче исходящей радиограммы. На все про все у тебя будет не больше минуты, на крайняк - две. Так что, придется немного подсуетиться. Но прежде чем сломя ноги бежать к генератору, напоминаю - выруби центральный рубильник на вилле. Все понял?
- Теперь понял, - подтвердил я. - Ну, так я пошел сочинять телеграмму насчет заменщика по джинаи?
- Иди. Как только сочинишь - приходи, вместе будем досочинять. Только имей в виду, что телеграммы, с какими бы то ни было просьбами и обращениями к руководству Представительства, передаются по утрам, или в обед. Таков установленный порядок.
После обеда я засел за сочинение "письма турецкому султану", где во всех подробностях изложил насущные проблемы, с которыми мне пришлось столкнуться, занимая одновременно должности советника джинаи и максуза. Не забыл я упомянуть и про шифровальный "довесок".
Прочитав мое сочинение на заданную тему, Белецкий поморщился, и стал черкать текст. В итоге, получилось письмо в четыре строки, где он просил ускорить решение вопроса о направлении в провинцию оперативного сотрудника для работы в джинаи.
- Краткость - сестра таланта, - заметил он. - Кому там - в Кабуле, интересно как ты тут справляешься с работой за двоих. Справляешься же, так чего плакаться. Вот когда не будешь справляться, тогда они тебе всё припомнят, даже то, чего никогда не было. Сегодня вечером, когда будешь связываться с Кабулом, не забудь предупредить их радиста, что завтра утром у тебя будет для них письмецо. Это делается на тот случай, если у них вдруг для тебя тоже что-нибудь заготовлено. А поскольку шифровать они будут по одним и тем же "гаммам", то вся твоя работа по кодированию собственной телеграммы пойдет насмарку. И если у них для тебя ничего не будет, уже сегодня можешь подготовить шифровку. В крайнем случае - завтра утром, до того как выйдешь с ними на связь.
В тот же день, а точнее сказать - вечером, предупредив кабульского радиста, что завтра утром пришлю ему письмо, я сразу же засел за шифрование депеши. Когда работа была закончена, подписал шифровку у Белецкого и убрал её в сейф. Возвращаясь в сумерках к себе на виллу, я едва не попал под огонь безвестного стрелка, который выстрелил из "зеленки" в сторону советнического городка. Стрелял он, судя по всему, не прицельно, да и пуля, преодолев большое расстояние, упала на землю на излете. Самого выстрела я так и не услышал, только увидел, как в том месте, где я должен был пройти через несколько секунд, поднялся фонтанчик пыли. Отскочив от дороги, пуля ударилась о штакетник возле виллы технарей и там же упала на землю. Я подобрал её с земли, она была еще теплая. То была пуля калибра 7,62 от автомата Калашникова.
В тот момент почему-то подумалось, что эта пуля могла запросто попасть в меня. Большой ущерб она вряд ли причинила, и уж тем более не стала бы причиной моей преждевременной смерти, но, тем не менее, оказаться на больничной койке из-за ранения дурацкой шальной пулей, да еще в преддверии нового года, как-то не очень хотелось.
А на следующий день из Кабула поступила шифровка, в который был дан исчерпывающий ответ на наш запрос о заменщике. Ничего хорошего, по крайней мере, для меня самого, я в ней не вычитал. Кабул сообщал, что до конца текущего года прибытие из Союза новых советников не предвидится. Заезд большой партии таковых, планируется в конце первый декады января, а если учесть, что еще неделю они будут находиться в Кабуле, то своего напарника я дождусь не раньше середины января.
Прочитав шифровку, Белецкий выругался.
- О себе - любимых, они заботятся заблаговременно. Аж за месяц до окончания срока командировки начинают допекать Москву о необходимости направления замены. А как дело касается провинций, то почему-то у них наступает амнезия. Вспоминают, когда человек уже улетел в Союз, а замены ему как не было, так и нет. Ведь должен же поддерживаться установленный порядок, когда убывающий советник обязан ознакомить новичка не только со своим подсоветным, но и довести до его сведения все нюансы советнической работы в занимаемой должности. Опять же, документы передать, обучить составлению ежемесячных отчетов и справок. Ну, что я еще могу тебе сказать - терпи, казак, атаманом будешь.
Успокоил. Только мне от этого легче не стало. И если бы только сдвоенная советническая, да шифровальная работа свалилась на мои плечи за последнее время. Вон, Потапов уже наезжает с выпуском стенгазеты к Новому году. Опять же, пообещал я мужикам с нашей виллы, что к Новому году закончу кладку кирпича на фасаде второго гаража, и начну отделку его помещения под комнату отдыха с бассейном, где мы будем купаться и отдыхать после парилки. А коли пообещал, то выполнять надо, если не хочешь прослыть пустобрёхом.
А была еще одна, далеко не дембельская работенка.
До моего появления на тринадцатой вилле, его жильцы обзавелись транзисторным телевизором "Юность". Простой телеприемник, принимающий как метровые, так и дециметровые каналы. Только вот в чем была загвоздка - он никак не хотел принимать обе общесоюзные телепрограммы, которые были доступны военнослужащим 70-й Бригады. Установленный там телепередатчик принимающий сигнал со спутника, был настолько маломощным, что обеспечивал уверенный его прием в пределах Майдана. В ООНовском городке поймать этот сигнал не представлялось возможным, и поэтому, жителям городка оставалось довольствоваться лишь тем, что показывала кандагарская телестудия. А там, кроме новостей, индийских фильмов и всевозможных концертных программ, ничего путного не показывали. Правда, иногда гоняли советские фильмы патриотической направленности, но они были озвучены на языке дари, или пушту.
В декабре как раз начали показывать фильм "Семнадцать мгновений весны" (наверно, к очередному Дню чекистов приурочили), и мы все ржали до упада, когда с экрана телевизора слышали фразы типа - "Гитлер ака", или "Рафик Сталин". Но больше всего смешил Мюллер. Когда он начинал о чем-то спрашивать Штирлица, в переводе его слов афганским сурдопереводчиком, происходящее на телеэкране воспринималось как некий комедийный фильм.
Такое не могло продолжаться вечно, и в какой-то момент я задался целью сделать мощную принимающую телеантенну, которая смогла бы запросто принимать две советские телепрограммы. Когда Саша Васильев уезжал в отпуск, я попросил привезти книгу "Справочник радиолюбителя", которую ему перешлет почтой моя супруга. И вот когда он вернулся из отпуска, эта книга оказалась в моих руках. А там, кроме всего прочего, давались точные расчеты размеров всех элементов телеантенны предназначенной для уверенного приема слабого телевизионного сигнала.
Николай Прокопенко привез из Бригады несколько алюминиевых труб от мачт к антеннам радиорелейных станций, растяжки и прочие причиндалы, которые могли потребоваться при изготовлении антенны. Всё это я укрепил на брусок от бомботары, при этом, соблюдая необходимые расстояния между всеми элементами антенны. Конструкция получилась довольно внушительных размеров, где-то около трех метров в длину. Её мы укрепили скобой и болтами к верхней части мачты, а саму мачту зафиксировали в вертикальном положении тросами-растяжками.
Повозиться пришлось изрядно, поскольку дувший с "Регистана" ветер никак не способствовал нам в работе. Однако, мы добились своего, и мачта с антенной прочно встала на свое место. Надо понять наше волнение, когда подключив антенный кабель к телевизору, мы включили телеприемник. И какова же была наша радость, когда в экране телевизора мы увидели родные советские физиономии. Пощелкав переключателем каналов, мы нашли и второй канал, изображение на котором было таким же четким, как и на первом. Правда теперь мы не могли смотреть канал кандагарского телевидения, и чтобы это сделать, пришлось отключать новую антенну, и подключать старую. Но мы это делали крайне редко, например, тогда, когда показывали боевики с участием Брюса-Ли или Чака Норриса. Когда на экране демонстрируется сплошной мордобой, перевод не требуется.
А вот со стенгазетой пришлось повозиться основательно. Уж больно много желающих решило выложить на ней свои поздравления и всякого рода умозаключения. Жора Даценко - советник оперативного батальона по политической работе, подготовил аж пять стихотворений, которые он посвятил не только праздничным датам, но и конкретным персонам, а если быть точнее - дембелям, чей срок командировки заканчивался в первом квартале следующего года. А таковыми были - Потапов, Саша Екатеринушкин, и переводчик Шарафутдин. Белецкий отметился патриотической статьей, о трудной и очень даже нужной работе советников царандоя в деле укрепления правопорядка в этой азиатской стране. Саша Васильев подготовил несколько фотографий, отображающих повседневную жизнь нашего коллектива. Но самую большую работу предстояло проделать мне. А работа эта заключалась в том, что я должен был нарисовать дружеские шаржи на всех советников.
А поскольку ватманской бумаги на тот период у нас под рукой не оказалось, решили использовать "миллиметровку", рулон которой, давно без дела лежал у Белецкого. На обратной стороне этого рулона и решили все разместить. Заранее отрезать необходимый кусок бумаги не стали, поскольку точно не знали, уместится ли все задуманное на нем, и поэтому решили писать, клеить, и рисовать разматывая рулон, и только потом, когда все будет завершено, написать красочное оглавление и разбодяжить все это всяческими завитушками, финтифлюшками и снежинками, характерными для новогоднего выпуска стенгазеты.
Почти десять дней члены Ленинской комнаты корпели над стенгазетой. Делали её втихаря от остальных советников, дабы она стала неким сюрпризом для всех остальных мушаверов и тарджимонов.
За те дни, когда совершалось это таинство, душманы обстреляли кампайн несколько раз. Самый мощный обстрел, как и предполагалось, произошел 27 декабря. В тот день на территории городка взорвалось свыше десятка зажигательных и осколочных реактивных снарядов. Но существенного вреда строениям и жильцам кампайна они не принесли, поскольку все к этому были готовы, и без дела по территории городка не шлялись, тем более, что волейбольные игры и праздношатание из угла в угол руководством всех советнических контрактов были категорически запрещены.
И вот, наступил он долгожданный день 31 декабря 1986 года.
С утра все советники поехали на работу. Последний раз в текущем году. Так уж получилось, что этот день выпадал на среду, а поскольку первое января в Советском союзе было нерабочим днем, то и у нас этот день автоматически был выходным. А за ним следовала пятница - джума, нерабочий день у подсоветных. А коли так, то и у нас этот день был выходным. А потом была суббота и воскресенье, дни, когда сопровождение колонн в городе не выставлялось, а стало быть, о вопросах безопасности перемещения советников по городу не могло быть и речи.
Из всего этого следовало, что нам выпал счастливый лотерейный билет в виде пяти нерабочих дней. Как тут окончательно не спиться. Но жильцам "тринадцатой" это не грозило, поскольку запасов спиртного у них было аккурат на празднование новогоднего праздника, а фирменная "Дона" сильно подвела. Брага, что мы заквасили еще в середине декабря, из-за низких ночных температур зауксилась, и при её перегонке на выходе получился не первач, а гольный уксус, пригодный разве что для замачивания мяса под шашлык. Пробовали "загасить" чайной содой, и повторно перегнать, но то, что в итоге получилось, пришлось вылить на помойку.
Новогодний праздник решили праздновать всем советническим коллективом. По крайней мере, на первом этапе. А для этого было определено место сбора - вилла старшего советника. Тащили туда все, что у кого было. Центральным блюдом на праздничном столе был плов сваренный переводчиками. Виктор Бурдун проставился по поводу своего ближайшего убытия в отпуск. А это, ни много ни мало, а три "Маруськи" и два литра первача.
Радости присутствующих не было предела.
В самый разгар празднества, когда все были заняты чревоугодием и виночерпием, незаметно для присутствующих, я повесил на стену стенгазету. Это полотнище "миллиметровки" длиною около двух метров, сразу же привлекло внимание всех сидящих за столом. А когда они наконец-то разглядели, что я там наваял, дикий хохот сотряс виллу Белецкого.
А было там нарисовано вот что. Поскольку первыми на дембель уходили Потапов, Екатеринушкин и переводчик Шарафутдин, то их я изобразил сидящими на соответствующих животных. Потапов сидел на своем кобеле "Максимыче", которого он приручил с первых дней своего присутствия в Кандагаре. Двумя руками он крепко обнимал большую книгу под названием "Краткий курс НДПА". Саша Екатеринушкин восседал на верблюде. По правому боку у него висела дырявая торба, из которой сыпались афганские монеты, погашенные в Афганистане почтовые марки, и чеки Внешпосылторга. Шарафутдин сидел верхом на ушастом ишаке, сверху огромных тюков, сбоку которых виднелись казенные штампы с надписью - "бакшиш". Под тяжестью груза, глаза у ишака вылезли из орбит, и готовы были лопнуть в любую секунду.
Виктор Бурдун был изображен лежащим в шикарной кровати в обнимку с белокурой красоткой. На его ушах были надеты огромные наушники фирмы "Soni" подключенные к магнитоле "Шарп", а из головы поднималось некое облачко, напичканное цифровыми кодами.
Старший советник Белецкий был изображен бегущим сломя голову навстречу своей жене и детям, а старший зоны "Юг", полковник Лазебник, докладывающим какому-то большому милицейскому чину, держащему в руках генеральские погоны.
С переводчиками я не стал особо заморачиваться, изобразив их сидящими вместе за достарханом возле огромного казана с жирным пловом, и лицезреющими за полуголыми танцовщицами.
Саша Васильев был изображен бегущим за афганским сарбозом наперевес со своим фотоаппаратом, объектив которого был больше похож на небольшую базуку. Сарбоз бежал так, что ноги его были впереди туловища, а Саша вдогонку кричал ему: "Сейчас птичка вылетит". Николай Прокопенко и Юрий Беспалов были изображены сидящими за столом, на котором была расстелена карта с изображением Афганистана, пронизанного двумя изогнутыми стрелами синего и красного цвета. А внизу рисунка была сделана надпись: "Генеральное дембельское наступление".
Георгий Даценко был изображен в виде первопечатника Федорова, у которого вместо печатного станка была печатная машинка "Любава", из которой вылетали листы, на которых было напечатано: "Кандагарские были".
Себя я изобразил в виде каменщика, усердно работающего мастерком и кельмой, укладывающего кирпичи на подготовленный слой цементного раствора.
Мы тогда и предположить не могли, что многие из этих дружеских шаржей окажутся пророческими для изображенных на них людей.
А веселье, тем временем, продолжалось. К нам в гости нагрянули технари с соседней виллы. Облаченные под деда Мороза и Снегурочку, они вызвали гомерический хохот присутствующих. А когда они выставили на стол новогодние подарки в виде упаковки импортного баночного пива, и чалки вяленой рыбы, они сразу же влились в нашу компашку.
А потом были полуночные похождения.
Кто был в состоянии самостоятельно передвигаться, успели "отметиться" и у военных советников, и у наших переводчиков, и еще во многих местах. Уже возвращаясь от военных советников, Прокопенко прихватил курицу, дремавшую на дереве возле виллы одного из них. Она и прокудахтать не успела, как Николай свернул ей голову. А потом мы эту курицу жарили в моем камине, и ели изрядно обугленную курятину в качестве закусона под бутылку самогона, который мимоходом выклянчили у военных строителей, к которым также заглянули на праздничный огонек.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
