Глава 35

Старенький "жигуленок" с волдырями ржавчины на кузове, со сделанными масляной краской заплатами, со своим полуисдохшим движком терпеливо тащил по московской трассе четырех человек. За рулем уверенно -- опыт не пропьешь -- держался землистого цвета человек с испитым лицом, рядом сидел крепкий, слегка полноватый мужчина, как говорится, жгучих кавказских кровей; на заднем сиденье располагались лицо неопределенной национальности и подросток с горящими нетерпеливыми глазами.

Лицо неопределенной национальности со злобой провожало взглядом каждый автомобиль, обгонявший их несчастного доходягу. Иногда через тонкую полоску губ можно было расслышать проклятия и жалобы: "Вот был бы я сейчас на своем, ты бы хрен меня обогнал, козел". Но дальше плохо слышного бормотания дело не шло.

-- Успокойся, Муса! Что ты в самом деле! -- сказал, обернувшись назад, обладатель выразительной кавказской внешности. -- Уже скоро. Пост проезжать не будем: тут у придорожного ресторана есть поворот на грунтовку, и ментов мы обойдем. я уже вечером про этот путь вспомнил. Так что все будет в лучшем виде.

Муса явно обрадовался. Он совершенно перестал обращать внимание на пролетавших мимо, зато достал из спортивной сумки пистолет с глушителем, и принялся им щелкать. Руслан, а это был он -- сын Арсана -- с завистью смотрел на действия дяди. Невооруженным глазом можно было определить, что этот пистолет составляет сейчас мечту всей жизни мальчишки.

-- Помнишь, Руслан, -- наконец обратился к нему дядя, -- как стрелять из "Мухи"?

-- Да, дядя, помню.

-- Не промахнешься?

-- Ни за что!

Муса улыбнулся, и одобрительно потрепал племянника по плечу.

-- Надеюсь, что она не понадобится, но на всякий случай...

Арсан опять обернулся, и вытаращил глаза от изумления.

-- Брат, ты с ума сошел?! Еще рано вытаскивать. Успеется. Там, на грунтовке остановимся, и все опробуем... Кстати, и Филя повторит, что ему надо будет сделать... Правильно, Филя?

Водитель неопределенно пожал плечами:

-- Да я и так помню. Позвать Сашку Куценко к машине. Если не пойдет, сказать, что есть новости от водителя Борьки, с которым служили вместе, об одном деле, о котором только они двое и знают. Он подойдет, а дальше уже не мое дело.

-- Молодец. Правильно мыслишь. Если все будет удачно, то получишь не только литр, но и на закуску подброшу.

Арсан хрипло захохотал. Ему в ответ захохотал и Филя, но не понять было, отчего слезы выступили у него на глазах -- то ли от смеха, то ли еще от чего.

Переехав мост через небольшую речушку, машина замедлила ход, и плавно повернула с асфальта на пыльную песчаную дорогу. Дальше она поехала довольно медленно, но все же пыль, поднятая крутящимися колесами, быстро скрыла ее из виду.

-- Опять ехать в рейд по водке! Тошнит меня от нее уже, тошнит. Опять по магазинам ходить. Где я всех продавцов уже по именам знаю; мало того, я знаю, у кого что и на какой полке стоит... Ну что там можно найти?!

Сергей Ерохин вяло выслушивал стоны своего коллеги Плотника. Они уже превратились в обычный ритуал перед каждым выездом на проверку порядка оборота зеленого змия совместно с налоговой инспекцией и полицией. Вообще-то Плотник предпочитал бы ездить один. Были у него знакомые девчонки в отдаленных хуторских магазинчиках, с которыми можно было посидеть, пивка попить в рабочее время, а потом спокойно возвращаться к жене с чувством полученного украдкой удовольствия. К большому сожалению Валентина, в виду безрезультатности таких поездок начальник милиции перестал выделять ему на это "баловство" лимит горючего, в результате чего поездки остались только совместные с другими контролирующими органами; и уже не посидишь, не отдохнешь душой, а только приходится отводить глаза от недоуменных взглядов хорошеньких продавщиц. Жизнь Валентина, и без того напоминавшая сплошной серый фон, стала совсем беспросветной.

Когда Плотник уже поднялся, чтобы отправиться к налоговой инспекции, на столе зазвонил телефон. Ерохин аристократически лениво поднял трубку, но поперхнулся, резко принял нормальное положение на стуле и напряженно прислушался. Плотник опустился обратно на свое место и отложил папку в сторонку.

Ерохин ошеломленно положил трубку на аппарат, и торжественно сказал Валентину, вытянув указательный палец вверх:

-- Моя правда, я сразу сказал! Я сразу правильно почуял!

-- Да что случилось, говори, -- заинтригованный Плотник превратился в слух -- давно он не видел такой радости в глазах напарника, такого откровенного торжества.

Ерохин выдохнул, но снова набрал воздуха, и выдохнул еще раз:

-- Попался голубчик!.. Валя, ты знаешь, звонил Трубачев, и сказал, что из всей массы так называемых "снайперов" нашего района есть только один настоящий -- Куценко!.. Он один прекрасно стреляет. В Чечне воевал по настоящему -- убивал... Понимаешь, убивал! У него навык есть, и способности... Для нас -- идеальный вариант. Я уверен, он -- тот, кого мы ищем... Валя, нам медаль дадут!

-- Ага, деревянную!

-- Типун тебе на язык, друг!.. Трубачев уже звонил нашему шефу, говорит, берите наряд, и бегом к этому Куценко. И обыск делать срочно... Санкция, и вся ерундень потом. Вася сказал, главное -- взять снайпера и найти винтовку!

-- А вдруг мы ошибаемся? Я не пойму -- разве этого достаточно, что он хорошо стреляет, чтобы его заподозрить?

-- Кто ничего не делает, тот никогда не ошибается!

Валентин был совершенно сбит с толку таким поведением Ерохина. Никогда до сих пор не видел он, чтобы тот так энергично собирался, так старательно готовился к предстоящей работе. Что-то случилось с коллегой, что-то тут не так...

Ерохин выяснил, что охранник Куценко имеет сегодня свой законный выходной, и иначе чем дома, нигде не должен быть. Ну, если только на рыбалку не уехал.

-- Обыску это не помешает, скорее, поможет, -- Ерохина остановить казалось уже невозможно. -- Давай Валентин, ликвидируем террориста.

Собственно говоря, Плотник был уже готов: собирался в рейд, но и на другое дело тоже недолго обернуться. Они одновременно побежали вниз со второго этажа, где их уже ждал наряд, и милицейский "козел" под парами.

-- А Василия ждать не будем? -- спросил запыхавшийся Плотник.

-- Он уже выезжает сюда, но сказал не ждать.

Наряд с автоматами, следователи с пистолетами, "козел" со стреляющим глушаком -- все отправились на ответственное задание.

"Попади ты только в КПЗ, гнида!", -- думал Сергей про себя, -- "ты у меня во всем признаешься: и что делал, и что не делал, и о чем по телевизору слышал, и о чем в газете читал. Фиг тебе, жених, а не свадьба. Ты теперь, сволочь, не скоро Оксану увидишь... Попади только ко мне в КПЗ, попади. Я устрою тебе любовь, Казанова хренов!"

Саша сидел за столом на кухне, жевал кусок горбушки с абрикосовым вареньем, и пытался хоть что-то понять в экономико-математических методах.

Глава 36

Звук мотора Саша услышал задолго до того, как автомобиль остановился напротив его калитки, на другой стороне улицы. Студент подошел к окну и взглянул, кто же это приехал? Машина была совершенно незнакомая, никогда ранее здесь не показывалась, и Сашу слегка кольнуло в сердце нехорошее предчувствие.

"Странно", -- подумал он, -- "машина стоит, а из нее никто не выходит. Ладно, дождусь, когда кто-нибудь оттуда покажется, и выкину всю эту муть из головы".

В "шестерке" происходило какое-то движение, и вот, наконец, со стороны водителя показался потрепанный человечек, огляделся, и уверенно направился к Сашиной калитке. Саша оторопел. Человечек посмотрел через забор, затем нашарил рукой щеколду, открыл ее и прошел во двор. Он подошел к окну и настойчиво застучал.

Сам Саша в это время стоял в том углу комнаты, где его не могли увидеть ни при каких обстоятельствах. Стук продолжался, потом стих; судя по шуму, посетитель прошел в глубь двора, а затем вернулся на улицу. Снайпер аккуратно на цыпочках подошел к окну и выглянул наружу, надеясь увидеть процесс отъезда незнакомцев, но увидел нечто совсем другое. Водитель вылез снова, осмотрелся на улице, затем подошел ко двору Оксанкиного дома, посмотрел через забор и вернулся обратно.

Через несколько секунд открылись уже две дверцы, и из них прытко выскочили двое. Саша похолодел, под ложечкой у него засосало, потому что отличить чеченцев от других представителей рода человеческого для него не составляло никакого труда.

Саша кинулся в коридор за винтовкой.

Когда Филя вернулся в машину и доложил, что в доме и во дворе никого нет, Муса и Арсан задумались. Но не надолго. Муса хитро прищурился и толкнул брата в плечо:

-- Арсан, это даже лучше, чем мы могли предположить!

-- Почему это?

-- Известно ли тебе брат, что ни один замок не представляет для меня сложностей? А отмычки я всегда ношу с собой -- на всякий случай.

-- Ты и этому научился?

-- Да, в тюрьме много чему можно научиться. Даже если и сидеть там не долго... Короче, обрати внимание -- соседний дом обращен к крыльцу глухой стеной, значит, оттуда нас никто не увидит.

-- А если во дворе кто есть?

Муса усмехнулся:

-- Филя! Иди, посмотри через забор у соседей, ковыряется там кто-нибудь или нет?

Водитель послушно ушел на разведку, а Муса повернулся к племяннику:

-- Руслан! Ты сейчас останешься здесь один. Смотри за Филей, чтобы он чего не учудил. Если что, ткнешь его ножом, понял?

Подросток сглотнул слюну и кивнул головой.

-- Далее. Если вдруг, заметь, если вдруг, приедут менты, у тебя есть "Муха". Стреляй в них, пока они еще будут в машине, чтобы накрыть всех разом, а мы выскочим из дома, и уйдем... Я думаю, что этого не случится, но ты, конечно, будь готов.

Руслан решительно закивал головой:

-- Я не подведу, дядя -- можешь на меня положиться!

-- Мужчина!

Вернулся Филя и доложил, что все спокойно, никого нигде не видно. Разгар рабочего дня, на улице жара -- пенсионеры сидят по домам, от солнца спасаются. Детей тоже что-то нет: да сейчас, наверное, вся детвора на речке.

-- Вот и отлично, брат. Идем. Муса потрепал напоследок племянника по плечу, и братья покинули "шестерку" первый раз с начала путешествия. Они быстро подошли к калитке, открыли ее и направились к крыльцу. Поднялись по ступенькам, Муса осмотрел замок, презрительно плюнул, и достал отмычки.

Саша не стал закрываться изнутри. Это дало бы противнику знать, что в доме кто-то есть, и он не хочет открывать. А если он не хочет открывать, то они наверняка подумают, что их раскрыли. А если они так подумают, то вполне могут влепить в дом из гранатомета, да еще и не один раз. Шансов выжить будет немного, и дом сгорит однозначно. А этого Саша не мог допустить ни при каких обстоятельствах. Натянутый как пружина, он стоял с винтовкой в руках за коридорной дверью и ждал, когда враг справится с замком и войдет внутрь.

Пока Муса открывал замок, он объяснял брату порядок дальнейших действий.

-- Зайдем, и будем ждать кафира внутри. Это лучше, чем на улице, здесь я его на полоски разрежу, и он мне все расскажет и все отдаст.

-- А если сначала придет кто-нибудь другой?

-- Мы его убьем, и будем ждать того, кого нужно... Тебе что, жалко русских?

-- Ты что, брат?! Нет, конечно, это я так спросил: для уточнения.

-- Правильно. Пушка у меня с глушителем, выстрелов никто не услышит. Так что хоть сотню здесь положим, а своего добьемся... Ну вот и все, проходи.

Муса распахнул дверь, и первым прошел его брат. Он сразу направился к двери, ведущей внутрь дома, а Муса закрывал дверь входную.

В этот момент коридорная дверь распахнулась...

Саша резко толкнул дверь ногой, и открыл огонь. Но так получилось, что Арсан как бы заслонял своим телом брата, и пока пули входили в него как в масло, Муса получил несколько секунд для действий, чем он превосходно и воспользовался, открыв ответную стрельбу. Враги стреляли друг в друга до тех пор, пока смерть не прекратила это бессмысленное занятие...

Милицейский "козел" повернул на Сашину улицу всего через несколько минут после того, как непримиримые противники уже ликвидировали друг друга. Однако Руслан об этом еще ничего не знал. Стрельба-то шла в закрытом помещении с использованием глушителей.

Зато подросток очень хорошо услышал шум приближающегося транспорта. Он напряженно повернулся в ту сторону, и волосы зашевелились у него на голове. Но не так устроен настоящий чеченец, чтобы впадать в ступор: он должен сделать то, что должен. Как бы страшно это не было.

На ватных ногах, но без колебаний, Руслан выбрался из "шестерки", гранатомет был подготовлен еще в машине: мальчишка не удержался от искушения.

У него еще была надежда, что появление милиции здесь случайность и они проедут мимо, поэтому он прикрывал оружие машиной, но когда "козел" стал явно тормозить, и тормозить у того дома, куда пошли отец и дядя, Руслан, не колеблясь, вышел из-за прикрывавшей его "шестерки" и вскинул "Муху" на плечо...

-- Подъезжаем, -- неопределенно сказал Плотник, и зевнул.

Автомобиль начал торможение, когда Ерохин, отвлекшийся, чтобы передернуть затвор пистолета, заметил, как отвисла у Валентина челюсть, и глаза стали абсолютно круглые от ужаса.

Сергей резко взглянул в том же направлении, но вместо панорамы тихой улицы, залитой утренним солнечным светом, с буйной зеленью садов и палисадников, в глаза ему ударило ослепительным потоком огня...

Глава 37

В кабинете с бордовыми шторами было жарко, хотя работал кондиционер. Вместо традиционного кофе собеседники пили городской квас, только что стоявший в холодильнике. Они были одеты по-летнему, хотя и при галстуках. Никита Сергеевич собирался в отпуск, и ощущалось, что настроение у него, несмотря ни на что, праздничное.

-- Как Трубачев?

-- О, Трубачев в церковь каждый день ходит -- свечки ставит. Рад буквально как дитя, что вместе с покойными следователями не поехал брать снайпера.

-- И кто бы мог подумать?!..

-- Да уж, я всегда в него верил. Раскрутить такое дело, не имея вообще ничего, кроме смутных догадок... Из нуля практически.

-- Да не раскрутил он, как мне кажется. Просто ему опять повезло. Работу за него сделали чечены. Они нам открыли нашего доброго снайпера.

-- Да, экспертиза показала, что стреляли из его винтовки. Все однозначно. И если это он -- снайпер, то все кубики складываются.

Разговор прервался телефонным звонком; Никита Сергеевич снял трубку, послушал, и твердо сказал:

-- Теперь только после отпуска... Все!

И положил трубку. Помолчали.

-- А мне его все же жаль, -- прервал молчание Геннадий Алексеевич, -- хоть он и доставил нам немало хлопот, но... Но...

Они снова задумались: каждый о чем-то своем. За окнами шумел город, светило солнце, голубело небо, плыли перистые облака. Жизнь -- это все-таки очень неплохая штука, что ни говори.

-- За Доном с этим гнездом паучьим разбираются. Там и подпольный заводик был -- водку делали, и рабы там присутствовали, и немного наркоты нашли. Всего по чуть-чуть, а в целом картина жуткая. Практически часть области не контролируем. Что там еще может вырасти, бог его знает...

-- Будем надеяться, что мы до этого не доживем, -- совершенно серьезно ответил Никита Сергеевич.

Воробьевы уезжали из Новопетровска навсегда. Отрыдалась Оксана, экзамены сдала кое-как, лишь бы получить аттестат. Но учителя отнеслись к ней с большим пониманием. Золотую медаль ей не дали, но на серебряную вытянули. Она отнеслась к этому совершенно равнодушно, а ведь сложись все по-другому, девчонка была бы просто счастлива.

Открыть кейс, который оставил ей на хранение мертвый Саша, она решилась только через неделю после его гибели. Сломала замки, и обомлела. Пересчитала деньги, и стала думать, как же сказать об этом матери.

Но Ирина Николаевна, когда услышала от дочери ошеломляющую новость, поступила совсем не так, как могло бы быть лет десять, или даже пять, назад.

Она не стала кричать, что это кровавые, нечестные деньги, и нужно отдать их в милицию, или, на худой конец, вернуть Сашиным родителям -- "пусть делают с ними что хотят"!

Совсем наоборот. За последние несколько лет она стала совсем другим человеком: твердым, расчетливым, и, к сожалению, достаточно циничным.

Ирина Николаевна молча пересчитала деньги, спрятала их, а затем без особого шума продала свою халупу таким же беженцам -- только из Казахстана. Воробьевы подсчитали, что им вполне хватает на более приличный дом. Но жить они поедут уже поближе к столице. В Рязанскую или Тульскую область.

Муж съездил на разведку, и вернулся довольный: дом нашел. Воробьевы быстро свернулись и укатили к новой, более достойной жизни, поклявшись выбросить Новопетровск из головы навсегда.

Ирина Николаевна очень сильно удивилась бы, скажи ей кто, что этому простому, в принципе, желанию, не суждено будет сбыться никогда.

Дело в том, что ее дочь Оксана была беременна, хотя еще и сама не подозревала об этом...

Черт возьми! Прости, Господи! Жизнь все равно продолжается! И будет продолжаться!

Так давайте жить!!!