Мелкий снег начал тихо сыпаться ещё с вечера... И несколько часов спустя вся промёрзшая земля покрылась ровным, мягким слоем... Словно белым пушистым одеялом...
-Нашего Сашку убило!..
Ударив в правый бок острой и пронзительной болью, страшная неведомая сила внезапно разбудила её среди ночи, заставила выкрикнуть эти ужасающие слова и опрометью выбежать во двор...
Ночь была тихая и спокойная. Снегопад уже закончился и сейчас по небу медленно плыли тёмные свинцовые облака, меж которых едва проглядывала одинокая луна. Вокруг было тихо... Лишь изредка доносился далёкий собачий лай... И больше ничего...
Ничто не предвещало беды. Но оказавшаяся в каком-то жутком оцепенении маленькая женщина продолжала стоять на морозе, не в силах что-либо сделать. В одной ночной рубашке стоя босыми ногами на свежем снегу, она старалась осознать весь ужас произошедшего... Внезапного предчувствия... Предчувствия уже случившейся беды...
Но только лишь негромко повторила спешно вышедшему на крыльцо мужу:
-Нашего Сашку убило!..
Отец на секунду растерялся-замешкался, затем быстро сказал ей чуть рассерженным тоном:
-Что ты несёшь?! Он же сейчас в Ростове! Иди в дом, а то простудишься.
-Нет... Это правда...- тихо ответила она и медленно пошла обратно в дом.
Часы показывали четвёртый час ночи. Но мать так и не смогла уснуть... Тихо пролежав до рассвета.
Полтора месяца назад её единственный сын уехал на эту проклятую чеченскую войну. И всё ЭТО... Это только что произошедшее она почувствовала ещё тогда... Почувствовала своим материнским сердцем...
Перед отъездом он говорил, что будет служить в воинской части под Ростовом, что в Чечню не поедет. Тогда она старалась поверить его словам, но всё равно сердце сжимало тисками тягучей боли... А когда он уходил, она не выдержала и, чего никогда не делала раньше, выбежала на улицу вслед за уходящим сыном...
- Саша!!!
Он обернулся на её крик и укоризненно сказал:
-Мама!.. Ну, в одних же чулках и по снегу!.. Не переживай - всё будет нормально.
Он подождал, пока она не вернулась в дом. И только лишь потом зашагал к вокзалу. А мать смотрела на него из окна до тех пор, пока он не скрылся за поворотом. Затем она села на стул и тихо заплакала. В этот момент она молила Господа Бога, чтобы её единственный сыночек сейчас подскользнулся на гололёде и, неудачно упав, сломал бы себе руку или ногу... И тогда он, пусть ненадолго, но остался бы с ней.
Однако ничего такого не произошло и через несколько дней её сын Александр позвонил уже из Ростова и сообщил, что он прибыл в часть, которая находится неподалёку от города, что его уже назначили на должность командира разведгруппы, что вместе с ним сюда приехало ещё двое однокашников, что в Аксае они сняли жильё на троих и служба его более-менее наладилась...
Слова сына о том, что теперь он будет служить в этой Аксайской бригаде спецназа, а также его радостный и уверенный голос - всё это немного приободрило её. Хотя в душе она понимала, что её Александр, обладающий упрямым и твёрдым характером, врядли будет отсиживаться в тихом и спокойном местечке. Вдали от этой чеченской войны, которая продолжала калечить и убивать молодых ребят.
И вновь... В очередной раз ей вспомнилась встреча с сыном на КПП воздушно-десантного полка, к которому были временно прикомандированы десять курсантов выпускного четвёртого курса РВДКУ. В полученном накануне письме её Александр писал, что его стажировка будет проходить в одной из трёх воинских частей, расположенных в различных городках на территории Ивановской области. Но в какой именно, это ему пока было неизвестно, потому что их будут распределять в штабе дивизии.
Тогда она решила сделать сыну сюрприз и выехала в город Иваново. Оказавшись в этом областном центре и выбрав как будто наугад один из полков ВДВ, она приехала в это подразделение, где дежурный по контрольно-пропускному пункту немного поразился такой осведомлённости матери и, проверив в журнале список новоприбывших, сразу же сказал, что её сын действительно находится здесь. За курсантом был отправлен дневальный и, глядя на убегающего солдатика, она негромко и радостно засмеялась, а затем просто и коротко сказала пожилому прапорщику:
-Да ничего я не знала!.. Просто сердце подсказало, что он здесь...
Дежурный понимающе кивнул и обрадовал её ещё больше:
-Да вы не волнуйтесь, мамаша!.. Курсантов никуда не отправляют. Это только наши солдаты и офицеры сегодня уезжают.
Глядя из окна КПП на кишащий как муравейник воздушно-Десантный полк, где по разным направлениям быстро шли или бежали строем солдаты, сновали различные автомашины, а у ближайшей казармы в военный КАМАЗ загружали большие зелёные ящики, свёрнутые брезентовые тюки и неокрашенные деревянные ящики поменьше... Слушая глухой и взволнованный голос прапорщика, маленькая женщина отчётливо вдруг поняла, что эта новая война, громыхавшая с экранов телевизоров, уже перенеслась и сюда... В самую глубинку России... Что эта война огромной чёрной и всепожирающей тучей нависла не только над этим ивановским полком ВДВ с его солдатами, прапорщиками и офицерами... Она нависла и над её брянским городком со всеми его жителями, да и над нею самой...
-Ну, я в Афгане два срока отслужил. Так нас ведь готовили-то как?!.. А этих-то школяров куда сейчас посылают? Ну, вообще!.. Афган - это чужая земля, а мы здесь, в своей стране, не можем по-мирному договориться... Нет, это специально нас стравливают... чтобы мы сами себя изничтожили... А науськивают-то как?!.. Даже Лермонтова вспомнили... По телевизору слышал! 'Злой чечен кинжал свой точит!..' Или про Гитлера забыли, когда нас целыми деревнями заживо сжигали?.. Вот они, культурные, и сжигали нас дотла, чтобы от русских и следа не осталось на нашей земле... А теперь это наши самые лучшие друзья... Вот они и нашли для нас новых врагов. А мы, как стадо бар-ранов, опять в горы идём воевать... Ох, не люблю я все эти горы... Вы, мамаша, не обижайтесь на меня... Не могу я смотреть!.. На всё это!.. У меня самого двое пацанов... Они бы своих послали на войну. Так наших же... гонят как стадо на убой...
Так и не дождавшись от нервно закурившего прапорщика повторного злого произношения слова 'бар-раны' с его раскатистым 'р-р', пожилая мать хотела сказать ему что-то про нашу чрезмерную терпеливость... Но тут сзади резко хлопнула дверь и она с радостью услышала удивлённый голос сына...
-Мама, а ты как здесь оказалась?!
Она быстро обернулась и обняла сына за шею. Высокий курсант покраснел от смущения и попытался было выпрямиться...
-Ну, мам!..
-Ой... Сашенька...
Затем они долго стояли у окна и тихо беседовали. Мать рассказывала сыну последние новости о родственниках, друзьях и знакомых. Он внимательно слушал и лишь изредка задавал короткие вопросы. Затем спохватившись мать вспомнила про домашние гостинцы и тут обнаружилось, что из её дорожной сумки на бетонный пол просочилась тёмная вязкая лужица.
Она всплеснула руками и стала быстро расстёгивать сумку:
-Ах, Божечки ты мой... Я же тебе варенье везла, из чёрной смородины. На самое дно уложила... А здесь, как про тебя услыхала... Что ты рядом и тебя сейчас вызовут... Так сумка из рук и выпала. Вот банка-то и разбилась. Ну, да ладно!.. В другой раз я тебе ещё больше привезу. А ты пока остальные гостинцы поешь или друзьям забери. Хорошо, что я хоть это варенье в целлофан завернула. Пойду-ка выброшу...
Но Александр остановил её:
-Не надо!.. Я сейчас сам отнесу сумку ребятам и сам варенье выброшу!.. Ты мне пока расскажи, как там дедушка с бабушкой...
Они продолжали разговаривать у окна в комнате посетителей КПП, когда снаружи прямо напротив них остановился грузовой 'Урал'. Водитель откинул задний борт и в кузов стали поочерёдно забираться солдаты. Мать и сын смотрели на неловкие движения этих действительно вчерашних школьников, на их тонкие ребячьи шеи и руки, как-то нелепо торчащие из неподогнанной формы... Но более всего мать с сыном смотрели на растерянные и напряжённые лица молодых солдат. И от всего этого зрелища на скулах будущего лейтенанта заходили желваки.
-Мам, смотри!.. Это их сейчас в Чечню отправляют. А ведь они прослужили всего два месяца. Они ведь... Даже оружие держать правильно не умеют...
Мать посмотрела на своего сына и затем перевела взгляд опять на молодых десантников:
-Сашенька... Ну, что тут можно поделать?!.. Ведь это начальство сверху приказало, вот их и отправляют.
Будущий лейтенант только вздохнул...
-Эх!.. Вот нам бы сейчас вместо них поехать!.. Мы-то хоть стрелять умеем нормально, не то что они...
Почему-то именно эта сказанная сыном фраза буквально врезалась в память матери. Может потому, что приехавший летом в отпуск Александр сказал ей, что из этого загрузившегося в 'Урал' парашютно-десантного взвода в живых осталось только двое тяжелораненых бойцов... Что все остальные солдаты вместе с командиром погибли...
А может она отчётливо запомнила эти слова сына потому, что её Александр хоть и попал служить в столицу... Но уже осенью он сообщил ей о том, что добивается перевода из московского полка ВДВ в какое-то ГРУ...
Так оно и было на самом деле. Летом 1995 года, после окончания Рязанского воздушно-десантного училища лейтенант Александр Винокуров был направлен для прохождения военной службы в полк ВДВ, дислоцирующийся в городе Москве. Но через несколько месяцев службы в 'придворном полчке' с его бесконечными строевыми занятиями и перерывами для патрулирования близлежащих станций метро в поисках 'самоуволившихся' бойцов... После всего этого молодой офицер понял, что такая 'служба' - это явно не его призвание. Так он стал писать рапорт за рапортом с единственной просьбой: чтобы его перевели в одну из разведчастей ГРУ Генштаба, принимающих непосредственное участие в боевых действиях на Северном Кавказе.
Поставленная самому себе задача оказалась трудной. Ведь Воздушно-Десантные Войска и разведподразделения ГРУ являлись разными родами войск. Но благодаря своему упорству, лейтенант Винокуров всё-таки добился намеченной цели: медкомиссия признала его негодным к службе в ВДВ и только после этого он получил на руки Предписание явиться для дальнейшего прохождения службы в 22 бригаду спецназа.
Перед отъездом в Ростов-на-Дону лейтенант Винокуров смог заехать к родителям, чтобы повидаться и попрощаться... Через два дня он уехал... Так и не подскользнувшись...
Телефонный звонок из донской столицы на некоторое время успокоил мать. Но затем волнение и тревога за судьбу сына охватили её с новой силой. Ведь тот телефонный разговор был единственным и после него Александр не звонил домой уже больше месяца. Что не могло не тревожить... Не позвонил он и в новогодние праздники. Поэтому столь долгое молчание лишь увеличивало страдания материнского сердца...
Так наступил Новый 1996 Год. А девятого января телевидение сообщило о нападении отряда чеченского полевого командира Салмана Радуева на дагестанский город Кизляр и захвате его боевиками городской больницы вместе с заложниками. После переговоров с руководителем Дагестана Магомед Али Магомедовым отряд террористов вместе с захваченными мирными жителями был выпущен из Кизляра, но затем вновь заблокирован в селе Первомайское, от которого, как сообщали тележурналисты, до Чечни оставался всего один километр. Затем к осаждённому селу на протяжении трёх-четырёх дней стягивались федеральные подразделения и становилось ясно, что мирного разрешения сложившейся кризисной ситуации, как это уже случилось полгода назад в Будённовске, здесь не повторится.
Так оно и вышло: начался штурм села, в ход были пущены артиллерия и авиация. На телеэкране замелькали горящие дома, разрывы снарядов, выпускающие ракеты вертолёты и атакующие село бойцы... А за всем этим первые раненые и убитые.
Встревоженная мать не пропускала ни одного выпуска теленовостей. Она напряжённо всматривалась в лица российских военнослужащих, стараясь узнать среди них родные черты. Но её Сашеньки нигде не было видно. Отчего материнская тревога и тоскливое ожидание чего-то страшного увеличивались с каждым часом...
Вот и сейчас, после неожиданной резкой боли в правом боку и ужасающего крика о надвигающейся беде... Нина Николаевна не могла уснуть и напряжённо ждала шестичасовых утренних новостей...
С первых же минут диктор сообщил о прорыве отряда террористов через позиции наших войск. Никаких видеосъёмок не было, затем телеведущий сказал о большом количестве убитых боевиков и об одном погибшем полковнике российской армии... Сведений о других погибших не было и это обнадёжило хрупкую женщину. Все переживания,тревога и тоска куда-то внезапно исчезли. Вместо них наступило какое-то странное спокойствие и даже умиротворение.
-Радуев прорвался. Из наших убит полковник Стыцина. Погиб только он один. - сообщила она за завтраком мужу, который уходил на работу очень рано.
Но спустя неделю на служебном столе отца зазвонил телефон и знакомый офицер из райвоенкомата, не говоря о причинах, попросил его срочно подойти к нему в военный комиссариат.
Стародуб - городок небольшой и через пять минут встревоженный и предчувствующий недоброе Алексей Александрович уже входил в служебный кабинет начальника одного из отделов РВК. Сотрудник военкомата, едва увидев его, медленно вышел из-за стола.
- Лейтенант Винокуров... Александр Алексеевич... ваш сын? -спросил он и, получив утвердительный ответ, продолжил. - Он в Чечне служил?
- Как в Чечне? Почему 'служил'?- дрогнувшим и сразу севшим голосом спросил отец.
Он смотрел в повлажневшие глаза своего давнего знакомого и тутже понял, почему его так срочно вызвали в военкомат.
-Ваш сын убит. Примите мои соболезнования. Его уже привезли в Брянск, нужно ехать за ним, автобус уже ждёт!.. -скороговоркой проговорил военкоматчик. - Надо держаться...
Отец - сам бывший подполковник советской армии, постарался скрыть набежавшую слезу и держаться уверенно, но голос предательски выдавал его мучительную боль:
-Я... готов. Только... Надо заехать... мать предупредить...
Когда он зашёл в свой дом, то жена встретила его удивлённым вопросом:
-Ты чего так сегодня рано с работы?
- Я сейчас в Брянск еду. - ответил он, стоя в прихожей.
Мать, только что торопливо собиравшаяся на дежурство в больницу... Она медленно подошла к мужу и с затаённым страхом тихо спросила:
- Сашка?
-Да... -также тихо ответил отец.
Потрясённая мать прислонилась было к стене... Но все силы враз оставили её и она медленно сползла по стеночке вниз.
* * *
Обратно они возвращались уже поздним вечером. В областном военкомате гроб с телом погибшего загрузили четверо солдат-спецназовцев, которые во главе с майором и лейтенантом сопровождали тело от самого Ростова. Всю дорогу солдаты и офицеры ехали молча и смотрели на разыгравшуюся за замёрзшими окнами непогоду.
За триста метров до деревни Дареевичи автобус остановился из-за большого снежного заноса. В Стародубе родители Александра снимали небольшой домик, а в расположенной неподалёку деревне Дареевичи жили его дедушка и бабушка. Поэтому погибшего лейтенанта Винокурова было решено похоронить на деревенском кладбище, где покоились его предки...
И вот автобус был вынужден остановиться. Дорогу замело очень сильно и все попытки расчистить её подручными средствами были безрезультатны. Сильная метель не унималась, снежная крупа и холодный ветер быстро заметали только что расчищенный путь. Затем деревянный ящик, внутри которого находился цинковый гроб, выгрузили из автобуса и попробовали волоком тащить по свежему снегу. Но через несколько десятков метров и солдаты, и офицеры буквально выбились из сил...
Лишь спустя час, благодаря общим усилиям, снежный занос на ночной пустынной дороге был преодолён. И через десять минут служебный автобус остановился напротив маленькой избы.
Несмотря на ночь, деревня не спала - над ней в морозном воздухе раздавался женский плачь и крик. Здесь все знали Сашку с малых лет и гордились бравым и подтянутым курсантом-десантником, который ежегодно приезжал в отпуск к деду с бабкой. А в августе этого года должна была состаяться его свадьба с местной девушкой. И известие о смерти молодого лейтенанта стало настоящей трагедией для небольшой деревни Дареевичи...
Подавленные печальной вестью мужики, которые весь вечер стояли и курили у ворот, молча встретили подъехавший автобус, также молча приняли из ПАЗика тяжёлый деревянный ящик и понесли его в дом.
Дверной проём оказался слишком узким для страшного груза и погибшего с трудом внесли в большую комнату. Красная материя, которой был обит ящик, порвалась в нескольких местах и теперь она кровавыми кусками свисала до самого пола.
Деревянная крышка была приколочена очень крепко и не хотела поддаваться стараниям мужчин, пытавшихся снять её при помощи первых попавшихся под руку средств. Хозяин дома в это же время сидел на полу кухни рядом со своим столярно-плотницким инвентарём, но всё никак не мог отыскать необходимые инструменты. Все эти мучительные часы ожидания крепкий старик держался строго, не показывая женщинам своего горя. Но теперь... Когда в его дом привезли гроб с самым дорогим для него человеком, он не выдержал: ушёл на кухню и глухо разрыдался над своим хозяйским коробом. Его ослабевшие руки бесцельно перебирали стамески, отвёртки и выколотки, а слёзы всё текли и текли... Никак не давая ему сосредоточиться...
Кто-то из мужиков уже отправился к соседям, когда в комнате появился дед Николай... Он нашёл нужные инструменты... Но не смог подняться на ноги и весь путь обратно проделал на коленках. В вытянутых вперёд руках находились широкая стамеска и молоток, которые тут же пошли в дело...
-Папа!.. Ну, что же ты так?!.. Встань же!..-обратилась к своему отцу плачущая Нина Николаевна.-Ну, папа...
Но он так и не смог... Ни подняться на ноги... Ни ответить... А только лишь махнул рукой... Уже не стыдясь своих слёз... К нему сразу же поспешили родственники, чтобы помочь подняться с пола и усадить обессилевшего старика...
Не обращая внимания на всю эту возникшую суматоху, несколько мужиков продолжали работать принесённым инструментом и через пять-шесть минут крышку наконец-то сорвали и вынесли во двор.
Затем из деревянного ящика достали цинковый гроб, который установили посреди комнаты. В верхней части гроба было небольшое стеклянное окошечко. но кто-то сказал снять и эту крышку. Пока с ней возились, женский крик усилился...
У стены на стуле сидел дед Николай, которому только что помогли подняться. Родственники даже хотели перенести его в другую комнату, чтобы уложить на диван, но он решительно отказался. Сашка был единственным и любимым внуком старого фронтовика , окончившего войну в Берлине и собственноручно расписавшегося на стене рейхстага... А сейчас от страшного потрясения у него полностью отказали ноги и частично перестали слушаться руки... Поэтому он сидел на стуле, раскачиваясь маятником назад-вперёд и молча плакал. Слёзы текли по кривившемуся от внутренней боли лицу, но дед не замечал их, продолжая смотреть на гроб.
Когда сняли крышку, в комнате на мгновенье стало тихо. Но тутже людские крики, стоны и плач раздались ещё громче. Изнутри гроб казался полностью красным... Он был весь заполнен алыми гвоздиками, положенными в него на официальной церемонии прощания в воинской части... И только вверху виднелась голова покойного с белой повязкой на лбу.
Лицо погибшего было повёрнуто вбок и от противоположной стены медленно отделилась плачущая мать... Которая шла к гробу... Которая смотрела сквозь слёзы... Которая смотрела со страхом и слабой надеждой... Что это не её любимый сын лежит в гробу. Но даже не повернув к себе полностью лица, она сразу же узнала сына по молоденьким усам,которые он отпустил после окончания училища...
И в тяжёлый хор женских стенаний врезался наполненный болью и смертельной тоской крик матери:
-Сашенька-а-а! Сашенька-а-а!.. Сыночек мо-о-ой!.. Родненьки-и-й!... За что же тебя та-а-ак?!.. Ох, горюшко-о-о!..
Она кричала и плакала...
-Сашенька-а-а... Сыночек мо-ой!..
Её руки, бессильно упавшие на тело сына вдруг судорожно схватили несколько гвоздик, лежавших у самого его лица. Затем мать медленно выпрямилась, поднесла цветы к своим глазам и заговорила с сыном, как с живым:
- Сашенька!.. Ну, что же ты лежишь?!.. мёртвый... Смотри, сколько у тебя цветов и они все живые... А ты лежишь... мёртвый... раз... Два... Три... Четыре...
Маленькая женщина стала сосредоточенно и тщательно пересчитывать цветы, аккуратно доставая гвоздики из гроба одну за другой и складывая их в большой букет. Считала она внимательно как будто от этого зависела чья-то жизнь... И не обращая внимания ни на окружающих родственников и соседей, ни на громкий плач по убиенному... Мать продолжала считать алые цветы...
-Девяносто три... -она достала из гроба последний цветок и её лицо озарилось внезапной радостью.-Здесь девяносто три! Посмотрите, люди, здесь девяносто три гвоздики и все они живые!.. Ну, посмотрите, люди!..
С этой огромной охапкой яркокрасных цветов она подходила к каждому человеку и предлагала их потрогать... Чтобы убедиться в том, что все гвоздики на самом деле живые...
-Ну... Что же ты?!.. Не отворачивайся!.. Пожалуйста... Посмотрите!.. Люди...
Она медленно обходила всю комнату и от этого тягостного вида самые суровые и сдержанные деревенские мужики не могли сдержаться от рыданий. Кто-то отвернулся к стене, чтобы не видеть материнского горя...
-Всё!.. У Николаевны крыша поехала!-захлёбываясь слезами, выкрикнул один из стоявших у стены мужиков и выбежал во двор.
На него никто не обратил внимания. Ведь все люди понимали какое огромное горе свалилось сейчас на хрупкую мать...
-Ну, вот, Сашенька!.. Ты видишь - все говорят, что цветы живые... И их девяносто три штуки... Значит и ты живой... А ты лежишь как мёртвый...
Нина Николаевна говорила с сыном ласково и тихо, но вдруг её голос перешёл на крик:
-Нет!!! Ты живой!!!
После короткого молчания мать робко спросила:
-А может ты просто спишь?.. Давай-ка я тебе колыбельную спою... Твою любимую...
Она медленно рассыпала цветы по гробу, склонилась над изголовьем и, положив правую руку на лоб сына, тихо запела:
Месяц над нашею крышею светит,
вечер стоит у двора
Маленьким птичкам и маленьким детям
спать наступила пора.
Завтра проснёшься и ясное солнце
снова взойдёт над тобой,
Спи мой воробушек, спи мой сыночек,
спи мой звоночек родной.
Спи, моя крошка, мой птенчик пригожий,
баюшки-баю-баю...
Пусть никакая печаль не тревожит детскую душу твою
Ты не узнаешь ни горя, ни муки,
доли не встретишь лихой...
Не допев эту колыбельную песню, мать тихонько заплакала... Её плач становился сильнее, но внезапно прекратился и она... Быстро вспомнив что-то важное... Продолжила петь, вытирая ладошкой слёзы с лица:
Спи мой воробушек, спи мой сыночек,
спи мой звоночек родной.
Она на мгновенье замолчала... Но только на мгновенье.
Спи мой малыш. Вырастай на просторе.
Быстро промчатся года.
Белым орлёнком на ясные зори
ты улетишь из гнезда...
И тут перед её глазами внезапно появился образ Саши из его далекого детства... Тогда лежащий в кроватке трёхлетний мальчуган при этих словах схватился ручонкой за её большой палец, лукаво посмотрел на неё и засмеялся беззаботным детским смехом:
-Не-е-т. Я на небо один не полечу-у-у... я и тебя с собой возьму... вместе полетаем по небу и обратно прилетим.
От тех его бесхитростных слов мать тогда улыбнулась:
- Когда ты вырастешь, то из гнезда полетишь один.
-Не-е-ет!- упрямо пролепетал малыш. - когда я вырасту, то и тебя с собой возьму. полетаем по небу и обратно прилетим... Будем только вдвоём летать...
Тогда она только лишь счастливо рассмеялась. А сейчас эти воспоминания ещё большей болью жгли её сердце. Она не выдержала и зарыдала, уронив голову и руки на грудь своего мальчика... Возмужавшего... И убитого...
Сзади подошёл плачущий муж и положил свою руку на её вздрагивающее плечо... Чтобы хоть как-то её успокоить... И привести в чувство обезумевшую от горя мать. Вздрогнув всем телом от его прикосновения, она резко выпрямилась и заглушая всех громко закричала:
-Нет!!! Он живой! Он сейчас проснётся и встанет!.. сыночек, вставай!.. Ну, вставай же!.. Дай-ка я тебе помогу!.. Вот так, О-О-О!..
Она действительно попыталась приподнять сына из гроба, подложив левую руку под его шею и плечо, прижимая правой рукой его лицо к своей груди... Несколько человек бросилось было к ней, чтобы остановить её. Но, приподняв голову сына мать внезапно почувствовала пальцами леденящий холод... А секунду спустя... Она почувствовала поначалу странную, а затем уже и страшную податливость его затылка... Потрясённая этими ощущениями, она медленно опустила сына и с ужасом посмотрела на свою руку, покрытую какой-то непонятной жидкостью.
Не давая ей опомниться, подскочившие люди развернули Нину Николаевну за плечи и с силой увели её на кухню... Где стали отпаивать валерьянкой.
* * *
На третий день состоялись похороны.Всю дорогу гроб с телом погибшего лейтенанта несли на руках родственники, односельчане, друзья и сослуживцы.
Несли гроб пожилые деревенские мужики, всю жизнь знавшие деда с бабкой, отца с матерью и Сашку с самого момента рождения.
На своих руках нёс своего бывшего ученика учитель физкультуры, который впервые научил первоклассника Сашку Винокурова подтягиваться на перекладине.
Своего друга несли деревенские парни, с которыми Сашка бегал купаться на речку, ходил на рыбалку, гонял на мотоцикле.
Своего защитника нёс Афганец - любитель зелёного змия,как-то в пьяной драке слегка ранивший ножом одного из своих противников, и тогда курсант-десантник поручился за него перед милицией и тем самым спас ветерана от чрезмерно сурового и неминуемого уголовного преследования.
Нёс своего боевого товарища и рослый майор из штаба 8-го батальона, который тоже принимал участие в штурме осаждённого Первомайского 15 января и теперь провожавший погибшего лейтенанта в его последний путь.
Вслед за гробом шли безутешные в своём горе родители, бабушка и многочисленные родственники. Деда-фронтовика окончательно разбил паралич и он остался лежать на кровати один в опустевшем доме...
Нескончаемым потоком шли за гробом соседи, друзья, школьные учителя и ученики, знакомые односельчане и совсем незнакомые люди из окрестных деревушек. И казалось, что огромное людское горе обрушилось не только на семью убитого офицера, но и на каждого жителя этого исконно русского края.
Траурная процессия из скорбящих людей была такой большой, что она растянулась сплошным потоком от кладбища до дома. А люди продолжали прибывать и прибывать. Не осталось ни одного равнодушного человека, кто не пожелал бы навеки проститься со своим геройски погибшим земляком...
Единственным представителем официальных властей на деревенском погосте оказался пьяненький райвоенком, который едва держался на ногах. Стоя у свежей могилы и гроба он собирался произнести официально дежурные фразы о глубоком соболезновании, высоком чувстве воинского долга перед правительством и государством... Но его заплетающийся язык не мог произнести что-то внятное и членораздельное... Единственным, что наконец-то он смог выговорить, было то, что погибшего лейтенанта 'никто в Чечню не отправлял!'
Неизвестно, что почувствовали люди после этих слов, но пьяного военкома тут же выволокли за пределы кладбища и на его служебной машине отправили обратно по-добру по-здорову.
А прощавшиеся с погибшим героем люди, говорили простые, но идущие от самого сердца слова о том, каким замечательным человеком, другом и товарищем был АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ ВИНОКУРОВ, павший в смертельном бою 18 января 1996 года. Слышались людские проклятья по поводу непрекращающейся Чеченской войны и проклятия в адрес развязавших её нелюдей, до сих пор продолжающих отправлять на эту бойню самых лучших сыновей России. Проклинали и Салмана Радуева вместе с его боевиками, совершивших нападение на соседний Дагестан...
Когда гроб стали медленно опускать в могилу, вокруг на мгновение замерло всё. А затем мороз по коже пробежал у каждого присутствующего от страшного дикого крика стоящих вокруг женщин...
-А-а-а!.. Саша-а!..
- Сашенька-а-а-а! Не пущу!.. -кричала мать, пытаясь броситься вслед за сыном в могилу...
Маленькую женщину с трудом удержали стоявшие рядом и рыдающие бабушка и невеста, а затем и подоспевшие мужчины...
Первая горсть земли с глухим стуком ударилась о крышку гроба... Затем послышались другие удары падавшей земли... И вскоре вырос свежий могильный холмик, навсегда похоронив под собой одного из достойнейших сыновей России.
Земля ему пухом...
* * *
Уже на поминках заплаканная мать обратилась к майору, указывая на сидящего рядом с ним молодого лейтенанта:
-Марат, а что же ваш товарищ ничего не ест, не пьёт?
Майор ещё вчера заметил то шоковое состояние, в котором находился его молодой сослуживец. Поэтому на правах старшего он уже приказал лейтенанту:
-Так, Александр! Выпей-ка хоть одну рюмку!.. Слышишь?!.. Надо выпить!.. За упокой...
Услыхав это дорогое имя, мать невольно вздрогнула и слёзы вновь выступили на её глазах. вытирая их кончиком чёрного платка, она с печальной улыбкой попросила его:
- Сашенька, ну, пожалуйста, выпей за упокой души... моего сыночка...
Молодой лейтенант, с трудом пересиливая себя, выпил полную стопку водки и заел кусочком блина. Все эти три дня он совсем ничего не ел и не пил, не прийдя в себя от этого нервного потрясения и душевного волнения, которые он испытал от всего здесь увиденного.
До прибытия в эту деревню Дареевичи он и не мог представить себе, что смерть одного человека может обернуться таким огромным и ужасающим горем не только для отца, матери, невесты, сестры, деда с бабкой, близких и дальних родственников... Но также для великого множества знакомых и совсем незнакомых людей, проживающих в этой и близлежащих деревнях.
Но более всего молодого офицера поразили страдания и скорбь матери, потерявшей своего единственного сына... Невольно он представлял на её месте свою маму, если не дай-то Бог погибнет и он...
Лейтенант постоянно гнал от себя эту ужасающую мысль, но она возвращалась к нему вновь и вновь. Ведь завтра ему самому предстояло отправиться обратно к своему месту службы... Сперва в Аксайскую бригаду... А затем... В эту проклятую Чечню.
На следующий день офицеры и солдаты спецназа уехали из маленькой брянской деревни обратно на Северный Кавказ...
Через год над могилой появился памятник. Лейтенант Александр Винокуров вновь предстал перед людьми... Уже в граните.
На второе августа к нему приезжают ветераны Афганистана и Чечни.По праздникам и не только по праздникам на его могилу приходят односельчане,часто бывает молодёжь и ученики из местной школы.
Но, приезжая три-четыре раза в неделю в деревню, чтобы проведать парализованного деда и старенькую бабку, поседевшая мать постоянно приходит на могилу сына и подолгу сидит на лавочке, рассказывая ему про свою нынешнюю безрадостную жизнь...
* * *
Принято считать,что время является лучшим лекарем, который успешно лечит душевные раны и страдания.
Оставим же это философское убеждение тем, кто так думает. Как правило, эти люди никогда не испытывали порой невыносимую боль утраты своего ребёнка... К счастью для них...
Для родителей, чьи сыновья погибли в современных 'локальных войнах, межнациональных конфликтах и контртеррористических операциях', это тяжёлое горе остаётся с ними на всю оставшуюся жизнь и никакие денежные подачки - компенсации, субсидии, страховки и единовременные выплаты, громогласно выделяемые нашими правителями на виду у всего населения нашей потенциально богатой, но всё же нищей страны... ничто не заменит российским отцам и матерям их любимых сыновей. Ведь они растили и воспитывали своих детей для счастливой и долгой жизни, а совсем не для того, чтобы их едва возмужавшие сыновья погибали в двадцатилетнем возрасте, так и не познав ни радости первой любви, ни тепла семейного счастья и первого крика уже своего первенца...
Порой родители готовы сами пойти на любые жертвы, лишь бы воскресить своих сыновей... Отцы и матери готовы даже сами принять смерть, лишь бы свершилось чудо... Но...
УЖЕ СЛИШКОМ ПОЗДНО И ВРЕМЯ НЕ ПОВЕРНЁТСЯ ВСПЯТЬ...
Увы... УВЫ... УВЫ!
* * *
К слову сказать, Стародубский райвоенкомат до сих пор, то есть по истечении шести лет, никак не оплатил хотя бы часть затрат на могильный памятник... Райвоенком не предоставил ни одной путёвки для лечения преждевременно постаревших родителей.
У райвоенкома и так хватает забот по призыву и отправке на продолжающуюся чеченскую войну очередных и свежих партий молодых, здоровых и крепких российских парней.
Которые готовы умирать ради идей правительства, отстаивающих экономические интересы и так уже пресытившихся упырей и вурдалаков?
МАТЕРИ РОССИИ!!! ВСЕМИ СИЛАМИ СВОЕГО СЕРДЦА И СВОЕЙ ДУШИ
БЕРЕГИДЕ СВОИХ ИСКОННО РОССИЙСКИХ СЫНОВЕЙ!!!
НЕ ДАЙТЕ ЭТИМ УПЫРЯМ УПИТЬСЯ КРОВЬЮ ВАШИХ РОДНЫХ ДЕТЕЙ!!!