"Настоящим докладываю, что в 02 часа 34 минуты на блокпост у села Нохчи-Аул было совершено внезапное нападение со стороны незаконных вооруженных формирований ( чеченских террористов) с применением гранатометов, автоматов , гранат, бутылок с зажигательной смесью и огнеметов (одноразовых или самодельных ранцевых). В ходе ожесточенного боестолкновения восемь военнослужащих по контракту заняли круговую оборону в палатке своего отделения и в течении нескольких часов мужественно отражали коварное нападение противника, в результате чего все восемь военнослужащих по контракту получили сильнейшее высокотемпературное поражение 99 процентов поверхности тела. Прицельным огнем боевиков было уничтожено: палатка -1 (одна), матрасы ватные, подушки ватные, одеяла п\ш, комплекты постельных принадлежностей, обмундирование камуфлированное х\б, ботинки с высоким берцем, ремни кожаные, фляги солдатские, котелки в сборе, кружки - по восемь экземпляров на каждое наименование; канистра 20 литров - 1 (одна). В связи с этим я прошу вас ходатайствовать перед вышестоящим командованием о полном списании вышеперечисленного военного имущества.
Поскольку нашим ответным огнем было уничтожена большая часть нападавших, чьи трупы были вынесены с поля боя уцелевшими террористами, то я считаю что на вверенном мне участке обороны в течении продолжительного времени будет сохраняться относительное затишье. Поэтому я считаю целесообразным направлять в мое подразделение военнослужащих срочной службы любого призыва для их дальнейшего обучения и боевого слаживания подразделения. Наиболее целесообразным я считаю доукомплектование военнослужащими по контракту в тех подразделениях, которые расположены на максимально бандитоопасных направлениях.
К настоящему рапорту прилагаю: ...
* * ** *
Погода была распрекрасная. Ярко светило солнышко, голубое небо кучерявилось белыми облачками, а политая недавным дождем листва деревьев, кусты, цветы на клумбах и трава на газоне излучали такое умиротворение и счастье, что хотелось наслаждаться этим зрелищем и час и два и вообще до бесконечности. Душа моя пела и я ,блаженно улыбаясь, подставлял под солнечные лучи свое лицо со старательно зажмуренными глазами. В жмурки я не играл уже лет двадцать. Это я делал просто так, на всякий случай... Все таки при таком ярком свете весь мир оживал и раскрашивался из черно-белого в разноцветное чудо...
Сидевшие в курилке больные и раненые покрутили головами в разные стороны и затем один из них громко сказал:
-Нет! Идите! Не бойтесь!
Рядом со мной зашелся тихим и почти истеричным смехом Володя, но на него сразу же зашикали двое пожилых мужчин. От этого он встал и , убегая, быстро прошептал мне на ухо:
-Посмотри... Посмотри на эту умору... А я уже не могу...
Его торопливые шаги сразу же перешли на бег, сопровождаемый громким хохотом.
-Вот стервец! Ни стыда у него нет, ни совести. - гневно осудил Вовку один из недовольных пациентов. -Нашел над чем смеяться!
Я тоже повернул свою голову в ту же сторону, куда смотрели и все остальные и тоже не нашел ничего смешного...
В темном дверном проеме сначала показалась белая согнутая в локте и оттопыренная в сторону чья-то рука. Затем медленно и осторожно появилась тоже белая нога. Как величайшее препятствие этот человек преодолел открытую дверь, затем он маленькими шажочками развернулся и двинулся в нашу сторону держа обе руки раздвинутыми в стороны и согнутыми в локтях , при этом крайне деликатно переступая шаг за шагом широко раскоряченными ногами.
-Он что, полностью перевязанный? - спросил я окружающих, чтобы понять что же все-таки происходит.
-Да-да. Это обгоревшие... Потому что кожа вся обуглилась и на сгибе новая трескается. Поэтому так и раздвигают руки и ноги. -вполголоса скороговоркой объяснил мне тот же самый голос, который только что ругал капитана Владимира.
Тем временем на белый свет выбрался еще один, за ним третий, четвертый, а там уже показалась следующая белая рука...
-Сколько их там? - тихо ужаснулся я такому большому количеству пострадавших.
-Тихо... Восемь их.
Люди в белом уже поочередно пристроились к первопроходцу и теперь в колонну по одному перемещались по узкой асфальтовой дорожке в сторону курилки. Всё это напомнило мне кадры из старого мушкетерского фильма, когда гвардейцы кардинала весьма неудачно спрыгнули с третьего этажа в седла своих лошадей. Затем современные мотивы очень быстро трансформировали этих всадников без верных коней и кое-чего ещё в торжественную процессию оживших египетских мумий, которые решили напоследок перекурить на свежем воздухе. Конечно грешно смеяться над больными людьми, особенно такими... Но черный юмор победил.
-"Не в ногу идут! Фараоны..." - от этой мысли меня начал разбирать предательский смех, но слава Богу беззвучный. На всякий случай, чтобы не обидеть ненароком людей, я изнутри закусил до боли губу и низко опустил голову, старательно ковыряя в глазах носовым платочком, будто бы удаляя залетевшие соринки.
Мимо меня прошаркало несколько пар ног, перебинтованных вплоть до отдельно обмотанных пальцев. Как я заметил, все они были без какой-либо обуви. Всё это подействовало на меня отрезвляюще и я даже испытал стыд за своё неприличное поведение .
-Ребятки, садитесь... Сейчас прикурим...
Я сидел на правой боковинке нашей П-образной лавочки и , пока я вытирал набежавшие от смеха слезы, восставшие из гроба успели-таки рассесться рядом со мной. Как я понял, слева было четверо погорельцев , а справа трое. И последний примостился уже сбоку, но опять-таки поближе к своим собратьям по несчастью. Все они сидели на самом краю лавки, видимо для того, чтобы было меньше точек соприкосновения. Передо мной с двух сторон торчало навстречу друг другу два белых локтя и я отодвинулся подальше назад, чтобы ненароком не задеть их и не причинить им этим самым боли. И тут же я быстро оценил все преимущества своего места расположения и совсем откинулся назад, опершись спиной о спинку. Теперь я мог совершенно спокойно сидеть и продолжать наслаждаться всеми красками окружающего мира. Никто из этих белоснежных соседей не мог меня видеть и я как и ранее мог безмятежно улыбаться солнцу. Случайно мой взгляд упал на засохшую бурую струйку, сантиметров на десять пролившуюся наружу из-под мышки моего правого соседа.
-Жалко пацанов. - подумал я и вздохнул. Как же это их? Может в плену были и их хотели заживо спалить? На подрыв бронетранспортера или грузовика не похоже.... Или бензовоз подбили духи... Почему тогда их так много?
Так и не отгадав истинной картины произошедшей трагедии, я стал разглядывать обстановку вокруг и слушать разговоры моих соседей.
Обгоревшие всё это время молчали и лишь шумно и сипло выдыхали воздух и табачный дым сквозь имевшиеся щелки. Сердобольные пациенты уже прикурили для них сигареты и затем вставили их каждому в отверстия в районе рта. Как я заметил, даже пальцы на руках были перевязаны белыми повязками. Каждое неосторожное движение тела причиняло им боль и они старались быть более неподвижными. Честно говоря, я был поражен их умением выкурить целую сигарету, ни разу не вынимая её изо рта.
"Хотя жизнь такая сложная, а человек такое приспособляющееся и самообучающееся существо..."-подумал я и опять вздохнул.
-Как же это вас всех? - спросил кто-то из больных.
Обгоревшие молчали и затянувшаяся пауза была прервана коротким старческим покашливанием. Из-за белого частокола рук, голов и тел мне не было видно того, кто сочувственно спрашивал их.
-Это боевики так вас каждого?
Ответом была тишина. Затем кто-то из пожилых пациентов негромко выругался матом в адрес тех нехороших людей, которые так зверски поиздевались над солдатиками. Первый из них уже докурил свою цигарку и даже выплюнул бычок на асфальтовую дорожку. Остальные тоже зашевелились...
Ребята! Ну зачем вы так себя мучаете и сюда ходите?! Курили бы в своей палате. - с каким-то надрывом предложил все тот же пожилой больной.
-Не-ет. Мы в помещении теперь не курим. - на ходу ответил четвертый, который уже медленно развернулся влево и пытавшийся черепашьим шагом догнать умчавшихся вперед коллег тире калек. Другие отставшие тоже засобирались в путь... Чтобы не смотреть на столь печальное зрелище я постарался повернуть голову как можно вправо. Тем более, что оттуда послышался перестук женских каблучков.
-Товарищи девчонки! Стой! Раз-два! Кругом! - послышался громкий голос капитана Владимира. -А то вы сейчас получите сильнейшую и пожизненную психологическую травму! Честное слово!
Две молоденькие медсестрички прыснули от смеха, но Володькины команды выполнили. А он этому был только рад и продолжил свое зубоскальство:
-Я вас только что спас от неминуемой гибели! И вы бы никогда не смогли получать истинное удовольствие от общения с мужчинами...
Но видимо медицинским работницам было не до шуток и они направились обратно.
-Ну вот. Никакой благодарности! С какого отделения, красавицы? -прокричал им вдогон Володя, но безуспешно.
Он еще некоторое время смотрел вслед уходящим представительницам слабого пола, пока его мужское воображение не просигналило ему упавшей стрелкой об окончании процесса. Затемон бодро развернулся и направился к курилке, насвистывая на ходу веселенький мотивчик.
-Всё! Срочно перевожусь на должность старшего медбрата в отделение гинекологии! - громко пошутил кэптен Боб, присаживаясь рядом. -Надо в срочном порядке возрождать российский генофонд! А что? Роддом рядом. Им даже выписываться не надо...
-Ты сначалана рекогносцировку сходи. - посоветовал ему я. -А то вдруг там контингент не подходящий.
-Всё у них нормалёк! Я уже три дня веду за ними скрытое наблюдение. Пора давать результат! - пробалагурил Вован. -Пойдёшь?
-Нет. - расслабленно сказал я. - Мне и тут неплохо... На солнышке...
-А зря! - строго осудил меня пробившийся в командиры Вовочка. - На дневное светило постоянно быть направлено не лицо, а ... Стрелка нашего барометра.
-Кому что...
Тут внимание легкораненого пехотного офицера переключилось на что-то другое и он поглядел в сторону отворенной двери, куда скрылись кожные лишенцы.
Ну что, как тебе наши зомби? Вроде бы уже всё в жизни видел, но таких печальных мудозвонов - никогда!
Я хотел его о чем-то спросить, но тут меня перебил тот самый мужчина, который ранее пытался разговорить обгоревших. А теперь он раздраженно высказывал всё свое неудовольствие капитану Вове. Но того было бесполезно брать горлом.
-Дядя! Ты чего это шумишь? -невозмутимо вопрошал любимец царицы полей. -Тут ведь всё-таки военный госпиталь и раненые военнослужащие крайне остро нуждаются в исключительной тишине и покое. И вообще... Как звучит ваша фамилия? И как вы - гражданский человек попали в столь закрытое военно-медицинское учреждение? А?...
Возмутитель госпитального спокойствия предпочел остаться инкогнито и стал молча разворачивать свою газету.
-Вот то-то и оно! Интересуйтесь-ка лучше ужасами мирной жизни: кто кого куда и как! А то нашел чем меня стыдить. - громко рассмеялся Вова и с видом победителя повернулся опять в мою сторону. -Представляешь, эти восемь контрабасов из моей же роты, но с соседнего взвода нажрались на своем блокпосту до свинского состояния и улеглись спать в палатке. Ну перед сном же надо покурить! Как же без этого! Кто-то выронил бычок и как положено, спустя отведенное уставом время вся палаточка заполыхала. Она же как бумага промасленная горит! А эти продолжают дрыхнуть. Потому что господа-с контрактники-с оказывается-с пьяны-с! А потом еще канистра с бензином навернулась, которую они в своей же палатке и заныкали для продажи местным аборигенам... Чужое-то добро никогда на пользу ведь не идёт... Короче говоря, облило их всех горящим бензинчиком, а они даже и встать-то не могут... Потому что ужраты оказались вусмерть!... Тушили их вместе с палаткой, матрацами, одеялами и обмундированием... Хорошо, хоть живыми остались... Вытащили их недожаренными, а они всё так же лежат, молчат и в хрен не дуют! Мычат только иногда что-то по своему... Обкололи их обезбаливающим, чтобы они из алкогольного опьянения плавно перетекли в наркотическое и отправили в госпиталь... А уже здесь эти пожарники чуток оклемались!... Голоса прорезались... Я позавчера вечером к ним в палату с сигаретой горящей зашел! Поболтать хотел... Ой, что там было! Хор Пятницкого отдыхает в полном составе по сравнению с ними... От их вопля всё родильное отделение чуть было разом не родило... Включая и бабушку-вахтершу... А я еще и виноват! Начальник отделения ругается... Медсестры теперь шарахаются... Одно слово... Мудозвоны!
-А почему печальные? -улыбаясь спросил я.
-Да потому что единственное, что у них не пострадало, так это ихнее мужское хозяйство! Вот жалко, что ты плохо видишь! А то бы уделался от смеха... Им же на обожженную кожу ничего нельзя одевать, потому что больно. Даже от резинки от трусов. Вот они и ходят как есть. В смысле забинтовано у них всё, кроме... Ха-ха-ха... И притом они маршируют-то в раскоряку и очень медленно. Да еще и вразвалку как пингвины. И при этом их единственное уцелевшее богатство болтается то вправо, то влево... То вправо... То влево... И так печально... Так печально...
Несмотря ни на что вокруг, мне чисто по-человечески даже стало жалко обгоревших ребят...
-Действительно грустно... -рассеянно пробормотал я. - Хоть бы им чехольчики какие-нибудь приделали...
-Ка... Что?...- начал было капитан, но затем...
Как и внезапная паника, так и безудержный смех в нашей армии разносится очень быстро. Поняв то, что в дополнение к Володькиному комментарию мой торопыга-язык сболтнул очевидную глупость, я какое-то время усиленно молчал, но не выдержал и тоже присоединился к общему веселью. Капитан внезапно замолчал, быстро подошел к откинувшемуся назад правозащитнику и осторожно приподнял край колыхавшейся газеты, которой тот прикрылся.
-Дя-день-ка... Ты там живой?... А-а-а... Ну и слава Богу... Т-так ведь грех смеяться! А ты тут заливаешься! Ай-яй-яй... Не-хо-ро-шо...