ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Владимир Волошенюк.Взвод кадетский. "Мальчики" и "старики"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение книги Владимира Волошенюка "Взвод, кадетский".
  "Мальчики" и "старики"
  
   Дни до начала учебного года и посвящения в суворовцы проходили в будничных заботах и подготовке.
   В роту была приглашена парикмахерша, и у всех появилась единообразная прическа - строгий полубокс.
   Распорядок дня приближен к жесткому суворовскому: подъем, зарядка, занятия по строевой и первый наряд по столовой.
   Тем, кто шел в наряд, выдали форму: летние кителя без погон б/у (бывшие в употреблении - на современный лад: "секонд хенд"), штаны неопределенного цвета и фасона, мало кому подходящие по длине, старые солдатские ремни. После облачения в эту одежду будущие суворовцы напоминали скорее воспитанников сиротского приюта военной поры или колонии для несовершеннолетних.
   Именно таким и увидела мама Володи Васильева своего сына впервые после его отъезда из дома на экзамены. Она приехала на 34 первый звонок, и папа привел ее к училищу накануне этого праздничного события. Васильеву передали, что его ждут родители на КПП, когда он работал на кухне. Он прибежал, отпросившись на 10 минут у дежурного по столовой прапорщика. Когда мама его увидела, она, держась за прутья ворот, тут же расплакалась. У Васильева появилось ощущение, что он сейчас тоже заплачет. Ему одновременно хотелось побыть с родителями и поскорее убежать, чтобы не видеть плачущую маму.
   Cовсем другими увидели родители своих любимых чад на торжественном построении 31 августа, посвященном началу учебного года и вручению суворовских погон. Несмотря на то, что форма на вчерашних школьниках, с точки зрения авторитетных "стариков", сидела еще далеко не по-кадетски, это не мешало родителям любоваться ими и снова же со слезами на глазах. Еще бы: они выглядели в строю резко повзрослевшими, в белых кителях, отутюженных со стрелками черных брюках с красными лампасами, начищенных до блеска ботинках. Ремни затянуты на кителях до невозможности дышать, бляхи горят на солнце.
   Начальные нескладные навыки строевой подготовки при подходе к командиру взвода для получения суворовских погон тоже умиляли родителей. Затем была волнительная уже для новоиспеченных суворовцев церемония пристегивания погон к кителям, которую по традиции осуществляли "старики".
   Яркая речь, произнесенная с трибуны от имени родителей папой Аркаши Поляновского, заслуженного деятеля культуры Украины, провозглашенная с особенным артистическим мастерством, произвела на 1-й взвод сильное впечатление, тем более что многие во взводе уже знали, что Аркаша был отправлен родителями в СВУ на пере- воспитание. Душа его рвалась обратно, в блатную компанию днепропетровского Парка имени В. Чкалова, традиционным местом сбора которой был зал игровых автоматов. Позже, во время приступов ностальгии, он часто говорил близким товарищам: "Я сбегу отсюда, уеду в Днепр и буду работать сапожником".
   После прохождения торжественным маршем звучит долгожданная команда: "Вольно, разойдись!" Поздравления родителей, фотографирование, цветы, улыбки, праздничный обед.
   Вот так и была открыта условно 1-я глава книги жизни в КСВУ длиной в два года. Праздничность и торжественность первого дня сменилась буднями, наполненными новыми правилами, вмещенными в распорядок дня, переживаниями, победами и поражениями, общими и только твоими. Ко многому из того, что надо было пройти, пре- одолеть, испытать, применимы слова: "впервые в жизни".
   Тема сосуществования "новоиcпеченных" суворовцев 9-го класса со "стариками" волновала юные умы еще с периода "абитуры". Cамо это явление имело исторические корни. Кое-какие его формы и традиции стали известны благодаря писателю Александру Куприну, прошедшему курс кадетского корпуса царских времен, что-то было привнесено советской военной школой с момента создания СВУ, особенно в период "семилетчиков". Одно оставалось бесспорным: это не была "дедовщина", процветавшая в Советской армии. Издевательств, как таковых, в стенах училища не было.
   Моральным кодексом "молодых" принималась аксиома непререкаемого авторитета "стариков". Выражение этого авторитета проявлялось, опять же, в различных формах воспитания "молодых" как в одиночном, так и в коллективном порядке. Можно было увидеть, особенно вначале, как на аллее "старик" в метр шестьдесят ростом воспитывал верзилу "мальчика" ростом под два метра, затягивая ему ремень по уставу. При этом у него самого ремень болтался, как говорили, "на яйцах". Само выражение "мальчик" или произнесенное очень язвительно "суворовец", при обращении к младшему на год товарищу, указывало тому на его место в табели о рангах, а также означало, что звание "кадет" еще надо заслужить.
   Примером коллективного воспитания для 1-й роты было прохождение на приемы пищи по широкому коридору через территорию 6-й "стариковской" роты. Если в это время 6-я рота еще стояла в строю для выдвижения в столовую, ей давалась команда три шага вперед для того, чтобы дать возможность пройти по ее тылам вдоль стеночки суворовцам 1-й роты. Команда эта выполнялась 6-й ротой без особого рвения, а зазе- вавшиеся и неосторожно сблизившиеся с ее строем суворовцы 1-й роты "улетали" на стенку, проверяя тем самым ее на прочность. Это продолжалось в течение всего учебного года.
   Надо ли говорить, что после того, как первая рота обрела статус "стариков", картина сразу диаметрально поменялась. Теперь, освобождая проход, улетали "мальчики" 6-й роты, как бильярдные шары от борта в середину.
   Еще одним примером для подражания при передвижении роты строем стал "паровозик". Более твердый и концентрированный удар по асфальту одной ногой с постепенным увеличением ритма. Заимствовано это было из художественного фильма "Юнга Северного флота" по произведению В. Пикуля. Этим строй выражал свое не- удовольствие по какому-либо вопросу тому, кто командовал ротой в данный момент, чаще всего во время вечерней прогулки. Больше все- го страдали от такого демарша некоторые молодые заносчивые прапорщики роты. Их этот "паровозик" доводил до бессильного бешенства. Иногда доставалось и офицерам-воспитателям. А вот кому даже в кошмарном сне не могли позволить себе это продемонстрировать суворовцы 1-й роты, так это старшине роты прапорщику Ивану Григорьевичу Коваленко, получившему прозвище "Борман" после телефильма "Семнадцать мгновений весны".
   Другой яркой демонстрацией кадетской солидарности стал частичный отказ от пищи во время обеда, по инициативе 6-й роты стариков. Кормили суворовцев по рациону более калорийному, чем в военном училище, все-таки растущие организмы. Позже, в курсантские годы часто с грустью вспоминалась сладкая сырковая масса и булочки. Но было в меню одно блюдо, не вызывавшее всеобщего интереса. Это было овощное рагу, в котором удачно маскировалась плохо почищенная картошка, сомнительной свежести капуста и другие овощи. Не исключено, что предполагалось наличие и мяса, но далеко не всем везло найти его в тарелке. И как-то получилось, что повара чаще обычного стали предлагать это вегетарианское блюдо на обед в течение целого месяца. Шестая рота сидела в обеденном зале напротив первой. Как по команде, со всех столов вдруг понесли миски с рагу, рассчитанные на четыре порции, и с грохотом стали ставить их на железные тележки, на которых развозилась пища и посуда. По залу прокатился гул неудовольствия, очень быстро этому примеру последовали 4-я и 5-я роты "стариков" во втором обе- денном зале. Призыв к действиям прозвучал и к "молодым", откликнувшимся на инициативу с комсомольским энтузиазмом. Ответственные офицеры и дежурный по училищу оказались в замешательстве. Скоро на тележках с неаппетитным рагу появи- лись прокламации на обрывках тетрадных листов. Весь смысл их сводился к главному тезису, очень коммунистическому по своей сути: "Мы не свиньи, свиньи не мы", по аналогии с известным лозунгом "Мы не рабы, рабы не мы". Возбужденные кадеты демон- стративно шумно покидали свои места, горячо обсуждая все "достоинства" обеда и лиц, ответственных за его приготовление.
   В обеденном зале с встревоженным взглядом появился начальник столовой прапорщик Богза, своими габаритами он превосходил любимого актера Евгения Моргунова. Ходила легенда, что когда он однажды по привычке засунул голову в шахту грузового лифта в варочном цеху на первом этаже и что-то начал орать наверх наряду по столовой, в ответ на его голову полетел квашеный арбуз. Трудно сказать, был ли тот арбуз, но в шахту лифта он предпочитал больше не орать. Улюлюкание в его адрес со всех сторон последовало мгновенно. Позже в столовую прибыл и начальник политотдела училища с подчиненными офицерами для проведения дегустации. История закончилась проведением воспитательно-разъяснительной работы в подразделениях и исключением из меню на длительный период нелюбимого рагу.
   Самым же большим инцидентом, уже в бытность "стариковства" 1-й роты, стало воспитание "молодого" за "неправильное" прохождение по коридору первого этажа во время натирки пола мастикой "стариками" 1-го взвода. Главным наставником в этом вопросе оказался Аркаша Поляновский. В результате после беседы, нескольких тычков и испачканного мастикой кителя "молодой" убыл к себе в роту. А через час 1-я рота была построена в расположении для проведения опознания. Обиженный "мальчик", надо сказать, довольно упитанный, с командиром взвода прошел через унизительную процедуру. Он прошел вдоль строя роты под издевательские реплики с целью узнать и указать обидчиков, среди которых значились и Вова Васильев, и Игорь Плосконос. Но им повезло больше, чем Аркаше, на которого пал указующий перст пострадавшего, что вызвало гомерический неуставной хохот роты.
   Дело в том, что Аркадий Поляновский (он же "Аркадиков") еще раньше занял свое почетное место в когорте авторитетных разгильдяев 1-й роты (курение, самоволки, вино и девочки, но самое главное - умение не быть уличенным во всем этом), однако он совсем не тянул на роль супермена. Когда он сдавал зачет по подтягиванию, то его тело дергалось, словно по нему пропустили электрический ток, а на лице отражались все муки еврейского народа. Отдельным сольным номером, посмотреть на который сходились все преподаватели физподготовки, у Аркадия был прыжок через коня. Все происходило по разделениям, как и положено в армии. Сначала он делал страшное лицо, отражавшее решимость преодолеть препятствие. Затем следовал не менее устрашающий разбег, резкое торможение перед доской для толчка и приземление на коня верхом по-кавалерийски. На пятой попытке полвзвода каталось, держась за животы, от смеха. Ничто в жизни так и не заставило Аркадия за весь второй год обучения перелететь эту "лошадь".
   После ухода обиженного "мальчика" со взводным Аркаша (так его называли даже офицеры роты, что было исключением, подчеркивающим его индивидуальность), по команде командира роты, предстал перед строем. Брюки приспущены и внизу гармошкой, ремень расслаблен и болтается ниже последней пуговицы, крючок на кителе расстегнут, одним словом - нарушитель воинской дисциплины. Аркаша поправляет бляху ремня, поднимает ее выше последней пуговицы и при этом невинно улыбается. Свои три наряда вне очереди он получил вместе с уничижительной оценкой командиром роты его бой- цовско-спортивных качеств под издевательский смех товарищей.
   Кстати, этому "мальчику" не повезло еще раз; наверное, судьба его такая. В училище был преподаватель физики, фамилию просто не хочется называть. Он пользовался авторитетом у суворовцев за свой неподражаемый юмор и демократичность. Так вот, он был уволен в одночасье, как выяснилось, за отвратительную выходку по отношению именно к этому суворовцу. В общем, срамная страсть сгубила физика. На этот раз "мальчик" держался стойко и отбился от домогательств старого сладострастника в физкабинете после уроков.
   Наука, как быть кадетом, постигалась "молодыми" на протяжении всего первого года обучения, начиная с усвоения азов военной моды. Прежде всего, это необходимость иметь неуставные брюки для использования их в увольнении и отпуске. Перефразируя выражение одной героини кино, брюки - это то, что делало из суворовца кадета. Если и не клеша, как у моряков или нахимовцев, то, по крайней мере, расширены книзу сверх уставных сантиметров. Это достигалось использованием подручных средств, например, фанерной трапецией для растягивания, и идеальными для этой операции были шерстяные брюки старого образца. Васильев, как и многие другие, приобрел такие у "старика" шестой роты перед их выпуском за 10 рублей. Некоторые добивались того же эффекта с помощью перешивания в ателье. Китель должен был быть подогнан по талии, а не висеть мешком. На груди, кроме комсомольского значка, значок "воин- спортсмен" разных степеней. Погоны на летнем белом кителе изломаны, на черном парадном часто использовали вставки из разных материалов под погоны, чтобы они были ровными.
   Шинель должна быть подрезана до колен, и в этом считался особый шик и самая большая проблема, потому как запасной шинелью обзавестись трудно, а длина собственной постоянно проверялась на строевых смотрах. Из-за этого в 1-й роте произошла своя "Варфоломеевская ночь", когда все шинели во всех взводах были подрезаны за несколько дней до зимних каникул. Утром заговор был раскрыт, и последовало расследование чрезвычайного происшествия офицерами управления училища с выявлением организаторов и наказанием всех участвовавших. Васильев в ту ночь стоял дневальным и попал под "карающий дисциплинарный меч" командира роты вместе со всем нарядом за то, что они допустили это происшествие и не разбудили ответ- ственного офицера, сладко спавшего в канцелярии. Иногда просто поражала такая "начальственная наивность". И кем бы они выглядели в глазах своих товарищей, если бы так поступили?! Что смягчило наказание Васильеву, так это его неподрезанная шинель. Его разбудили и позвали на благое дело, когда он только заснул во вторую смену, в ответ на что он всех послал и предложил самим подрезать его шинель. В результате, благодаря несгибаемой воле командования и стахановской работе работниц училищного ателье, все шинели были подшиты до необходимой длины за счет участников "преступления".
   Событие получило широкую огласку в училищных стенах: негативную оценку со стороны партийной и комсомольской организаций и высокую - со стороны кадетов.
   Гораздо легче было с шапкой, она делалась и носилась "пирожком", часто, как и фуражка, сдвигалась на затылок, что по мнению кадетов должно было произвести неотразимый эффект на девочек, как и белые перчатки с белым шарфиком.
   Тема "кадетской любви" тоже имела множество оттенков, как в песенном и поэтическом, слезу выбивающем творчестве, так и в суровой будничной жизни. Аббревиатура "ПЛБ" с подачи "стариков" быстро заняла свое место в жизни суворовцев девятиклассников. Местом этим была обозначена старая фотомастерская на углу училища. Расшифровка ее проста и незамысловата - пункт ловли бл....й. Оттуда дорога вела в сад на Печерских холмах, а если углубиться дальше за стадион, то на старое кладбище - места, как известно, романтические для молодежи. Некоторых дам "старики", как истинные гусары, передавали молодому поколению перед выпуском. Но и преисполненные самых возвышенных чувств и строгих правил девочки нередко гуляли там же с кадетами в субботние и воскресные вечера после проводимых в училище вечеров танцев.
   Практика приглашений суворовцев в близлежащие школы на вечера была прекращена после происшедших, иначе и быть не могло, выяснений отношений и потасовок со школьными мальчиками. И на этом фронте Аркаша сумел отличиться и стать героем- любовником, над которым потешались во взводе. А вся трагедия истории любви заключалась в том, что он познакомился с девочкой возле училища и не заметил ее некоторых психологических странностей. После первого свидания он расхвастался во взводе своей победой, не предполагая дальнейших последствий. Девочка стала каждый день приходить к сеточному забору с тыльной стороны училища и с грустными глазами просить всех позвать суворовца Аркадия с 1-го взвода 1-й роты. Посыльные исправно вы- полняли просьбу девочки, оповещая Аркашу о том, что его ждут у сетки. Через неделю он не знал куда деваться. Примерно через месяц неразделенной любви, к счастью для Аркаши, она перестала приходить к забору. Но их свидание все же произошло.
   Настоящие товарищи Аркаши Игорь Плосконос и Вова Васильев не преминули подколоть его в создавшейся ситуации. Как-то находясь в увольнении вместе, они приехали на конечную остановку к Бессарабке в 14-м троллейбусе и на остановке через окно в толпе ожидающих посадки увидели эту девочку. Она стояла у задней двери троллейбуса. Не сговариваясь, в один голос они оповестили Аркашу, что его бывшая дама сердца находится на остановке у передней двери. Аркаша с выпученными глазами рванул к задней двери, где его ждала роковая встреча. Столкнувшись с ней глаза в глаза, он резко развернулся и позорно побежал по салону троллейбуса к передней двери. На остановке его ждали гогочущие друзья кадеты.
   Пообщаться с девочками, кроме ПЛБ и вечеров танцев, можно было в кружке бальных танцев. Общепринятое мнение, что всех суворовцев, как когда-то кадетов, обучают бальным танцам, было ошибочным. На кружок ходили те, кто имел предыдущий опыт и навыки. Основной целью занятий с хореографом было подготовить номер к смотру училищной художественной самодеятельности и выступлению на телевидении. Поскольку Васильев в школьные годы занимался бальными и народными танцами, он и пошел на эти занятия. Неоспоримым преимуществом было и то, что они проводились не только в актовом зале училища, но и во Дворце культуры авиазавода, что гарантировало внеочередное увольнение в город. Ходить же на ПЛБ он не позволял себе, потому что был секретарем комсомольской организации взвода. А прикрыть товарищей в нужный момент - это было делом чести.
   К концу учебного года отношения между "молодыми" и "стариками" выровнялись, многие подружились, и те и другие жили своими заботами накануне нового жизненного этапа. Молодых ждали лагеря, где они должны были получить первый боевой опыт и испытать себя в условиях полевой жизни и учебы. Старики готовились к выпуску и отъезду по выбранным училищам. Самым трогательным моментом в расставании "молодых" и "стариков" был отъезд автобусов, увозящих первых в лагеря. По многолетней традиции "старики" сбегали с занятий, выходили к забору и махали отъезжающим белыми платочками. Со временем командование узаконило этот неизбежный ритуал. Прохожие с большим удивлением смотрели на происходящее.
Оценка: 7.00*5  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023