ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
В.Волошенюк Стажировка

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 5.31*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стажировка курсантов в войсках проводилась в июле после третьего курса. По своей значимости в курсантских мечтах она занимала второе место после выпуска. Слово "войска" воспринималось, как нечто неведомое и магическое.
  Стажировка
  Стажировка курсантов в войсках проводилась в июле после третьего курса. По своей значимости в курсантских мечтах она занимала второе место после выпуска. Слово "войска" воспринималось, как нечто неведомое и магическое. Ради того, чтобы туда отправиться, в общем - то, будущие офицеры и пришли в эти стены. На стажировку разъезжались поездами в сопровождении ротных офицеров и преподавателей в разные, территориально неотдаленные, военные округа: Киевский, Одесский, Прикарпатский, Белорусский.
  Каждому взводу выделялось определенное количество мест в перечисленных округах. Распределялись они "по-братски", чаще - по пожеланию. Васильев с "Генералом" выбрали танковую дивизию в Овруче Закарпатского ВО. Объянения были практичными, без всякой примеси военной романтики. У "Генерала" отец командовал дивизией в этом округе, правда, в Черновцах, а у Васильева бабушка жила в селе в Житомирской области не очень далеко от Овруча. Очень хотелось побывать в местах детства.
  Подготовка к стажировке в роте велась со всей ответственностью. Задача стояла непростая. Сначала, к радости наивных начальников, необходимо было предстать на строевом смотре "полным чмом", а именно: в х/б неушитом, а, значит, "сидящем" мешком, и в яловых сапогах, которые использовали уже давно только для полевых выходов. В остальное время почти все курсанты носили офицерские хромовые сапоги, зачастую "глаженные". Это не запрещалось и даже приветствовалось. Но на стажировку требование было категорическое: только в положенных яловых. С фуражками тоже были вопросы. К этому времени многие обзавелись шитыми в военном ателье головными уборами в стиле "аэродром". Но о них тоже и речи не могло быть! На этом проблемы не заканчивались. Опять же вышла незадача с новым летним х/б. Дело в том, что большая часть его оказалась со спецобработкой "на случай ядерной войны". Оно было скользское наощупь и неестественно блестящее. В "народе" это х/б получило нелицеприятное название "гондон". Васильеву достался именно такой экземпляр. И тогда помог талант "Генерала" разговаривать с "прапорами-складчиками". В результате "гондон" был обменен на нормальное х/б, впоследствии аккуратно ушитое.
  На строевой смотр перед отправкой рота, к наивной радости командования батальона, вышла в полном "чмошном" облачении, многие даже с сержантскими полевыми сумками из дермантина вместо офицерских кожаных.
  С началом выдвижения из парка училища колонны автомобилей с вокерами на борту в направлении железнодорожного вокзала последовала "вторая фаза операции" следования на стажировку. Она проводилась с применением военной хитрости, о приемах которой учили "преподы" на занятиях по тактической обстановке. В данном случае для обеспечения успеха были привлечены силы и средства родственников и друзей. Главной задачей "второй фазы" являлась передача курсантам пакетов и сумок с комплектами правильной "формы одежды". И по предварительной договоренности делалось это так.
  При выезде машин из ворот Контрольно-технического пункта училища отдельно стоящие и идущие пешеходы вдруг стали бросать пакеты и сумки в кузова с гогочущими курсантами. Этот "пакетообстрел" продолжался до тех пор, пока колонна на медленной скорости вытягивалась по улице имени полковника Шутова до выезда на Брест-Литовский проспект.
  Иван Михайлович Кутний, начальник колонны, находившийся в головной машине, от увиденного в боковое зеркало, скорее всего, был в прединфарктном состоянии. В моменты, когда он волновался, он начинал непроизвольно "приплямкивать" губами, а между верхней и нижней губой у него образовывалась слюнка, как веревочка, связывающая губы. Но на этом его мучения не закончились. Передача непредусмотренного военного имущества продолжилась и на перроне вокзала вплоть до отхода поезда, а некоторые сумки летели в открытые двери тамбура уже на полном его ходу. В общем, "Ото оно"...
  Таким образом, на станциях назначения из вагонов стажеры - "вокеры" выходили во всей гусарской красе к "бессильной злобе" сопровождавших офицеров училища.
  С вокзала г. Овруча прибывшая группа весело выдвинулись к штабу танковой дивизии, дислоцировавшейся в этом полесском местечке, по пути высокомерно поглядывая на провинциальные достопримечательности. Среди них особо была отмечена танцплощадка в парке неподалеку от штаба.
  Васильев с "Генералом" были распределены в мотострелковую роту одного из танковых полков.
  Полки танковой дивизии в Овруче располагались компактно в отдельных военных городках. Стажеров радушно встретили ротные офицеры. Для них курсанты в месяц стажировки становились помощниками и свежими собеседниками. Старшие лейтенанты с удовольствием вспоминали свою курсантскую молодость и делились впечатлениями и прелестями гарнизонной жизни. Многое в ней напоминало страницы, зачитанного до дыр в училище Купринского "Поединка", не взирая на то, что в парке боевых машин стояли лучшие в мире танки, а душами солдат занимался большой отряд советских политработников.
  В казарме "вокерам" "резанул глаз" непривычный для них беспорядок. На многих кроватях не было матрасов, наволочки на подушках не отличались особой свежестью, лицевые полотенца на многих кроватях отсутствовали, ножных полотенец вообще не было. Солдаты пехоты имела такой же "несвежий" вид, как и их постельные принадлежности.
  Выгодно отличался от общей солдатской массы старшина роты, по национальности азербайджанец. Старше всех по возрасту, он перед призывом в армию закончил техникум. Х/б у него было "подогнано" по его стройной фигуре, подворотничок свежий (каждое утро боец в его каптерке добросовестно пришивал новый). Встречая после подъема в расположении неопрятной казармы "товарищей курсантов", размещавшихся отдельно в бытовой комнате, он сладко, по-восточному проявляя внимание к гостям, спрашивал:
  - Как отдихали?
  При этом мог нежно взять под локоток "товарища курсанта" и, улыбаясь пожелать ему "доброго утра".
  Позже стало ясно, почему у бойцов - пехотинцев такой, далеко не бодрый вид, а состояние порядка в казарме разительно отличается от картинок в уставе внутренней службы. В этот период жизнь роты непрерывно проходила или на полигоне с дневными и ночными занятиями по стрельбе, или в карауле в полку. Воины были лишены элементарной возможности - просто выспаться.
  Повседневная жизнь и деятельность полка представляла сплошной "бардак", по совершенно так и непонятому для "вокеров" планированию штабом.
  К неописуемому удивлению они узнали от офицеров роты, а позже и убедились лично, что караул в полку могут не сменять по двое, а иногда и по трое суток. Это можно было охарактеризовать, как вопиющее нарушение Устава караульной службы. Когда же танкисты стреляли ночью, то пехота "тянула лямку" и в карауле, и в наряде по столовой. Положение мотострелковой роты в танковом полку можно было сравнить с жизнью несчастной Золушки из сказки Шарля Перро.
  Несмотря на такую невеселую картину, стажеров не покидал молодеческий энтузиазм. К радости уставших офицеров роты, они рьяно взялись за воспитание и обучение личного состава. Их хорошее настроение било ключом еще и от того, что появилась возможность почувствовать себя свободными. Забор воинской части теперь был не для них.
   Питание курсантов предусматривалось в солдатской столовой, но молодые крепкие организмы и чувство собственного достоинства влекли их в места, где "столовались" офицеры и прапорщики полка. Проверка первой точки - кафе в Доме офицеров выявила некоторую его дороговизну и потерю времени на ожидание официанток. Вторая точка в простонародье называлась "Прапорщик". В меню этой "забегаловки" главным и единственным блюдом значились пельмени на завтрак, обед и ужин. К пельменям предлагался широкий выбор спиртных напитков, любовно расставленный на буфетной витрине. Из всего этого многообразия советские прапорщики предпочитали, как правило, напиток с поэтическим названием "Золотая осень". На его этикетке красовались желто-красные листья, должно быть последнего урожая. Это "вино" местного ликеро-водочного завода стоило "рупь - с - копейками" и народу нравилось.
  Как-то раз или два с устатку после полевых занятий Васильев с "Генералом" и компанией продегустировали с пельменями этот напиток. Оценка была дана единогласная - "шмурдяк", но с пельменями идет неплохо.
  В конце концов, предпочтение было отдано третьей точке - столовой механизаторского кооператива, получившей название "Гайка". Там кормили, "как на убой". Поварихи делали приглянувшимся "курсантикам" огромные порции. Народ в столовой питался простой и всегда радушный в общении с военными.
  Дни стажировки пролетали быстро и весело. В первые же выходные дни стажерами был совершен культпоход на танцы. Это внесло свежую струю в традиционное гарнизонное мероприятие. Кто-то, конечно же, повыяснял отношения с местными хлопцами, кому-то удалось закрутить короткий гарнизонный роман.
  Васильев же с разрешения ротного съездил в село к бабушке.
  Гордо идя по главной улице от хаты до хаты, он чувствовал себя героем песни:
  "Вот кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идет.
   На нем защитна гимнастерка, она с ума меня сведет".
  На обратном пути в воинскую часть в "дизеле", как называли поезд местного значения, он не удержался и "закадрил" боевыми рассказами и картинками столичной жизни юную красавицу. Красавица даже написала ему в училище письмо, в котором с горечью призналась, что она еще только десятиклассница, а не студентка, как представилась при знакомстве. Увы, на этом романтическая история закончилась. Васильев чувствовал себя почти офицером и с высоты "своего жизненного опыта" утешил ее в ответном письме, мудро заключив, что у нее все еще впереди.
  От бабушки он привез ребятам, к большой их радости, домашней сельской еды и на десерт серые пряники, испеченные в печи, политые расплавленным сахаром и посыпанные маком, а ротному, в знак благодарности, - бутылку самогона.
  Вернувшись в Овруч, после того, как он окунулся в любимую с детства чистую атмосферу сельской жизни, добрую и простую, Васильев ощутил, что полковая романтика немного поблекла в его глазах. Грубое отношение к солдатской массе со стороны офицеров теперь коробило. В воображении более явным стал образ Ромашова из "Поединка" Куприна и появилось собственное умозаключение, что в природе военной жизни почти за столетие не так уж многое изменилось.
Оценка: 5.31*10  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023