ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Владимир Волошенюк Военно-дипломатические картинки Глава 16

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Владимир Волошенюк Военно-дипломатические картинки Глава 16 "История соткана из лжи, в которую все верят." Бонапрат Наполеон История - это не то, что происходило когда-то на самом деле, а то, что об этом напишут писатели - историки и журналисты. Описанные события действительно имели место в жизни, но связь их героев с известными читателю людьми недопустима.16.Играйте, оркестры, звучите, и песни, и смех.Минутной печали не стоит, друзья, предаваться.Ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться,и пряников, кстати, всегда не хватает на всех.Б.Окуджава
   Владимир Волошенюк
   Военно-дипломатические картинки
  
   Глава 16
  
   "История соткана из лжи, в которую все верят."
   Бонапрат Наполеон
   История - это не то, что происходило когда-то на самом деле, а то, что об этом напишут писатели - историки и журналисты.
   Описанные события действительно имели место в жизни, но связь их героев с известными читателю людьми недопустима.
  
  
  16.
  
  
  Играйте, оркестры, звучите, и песни, и смех.
  Минутной печали не стоит, друзья, предаваться.
  Ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться,
  и пряников, кстати, всегда не хватает на всех.
  Б.Окуджава
  
  Уже прошло больше двух месяцев после исторического события - подписания украинско-румынского договора. Посол "сидел на чемоданах" накануне отъезда на вышестоящую должность и величественно игнорировал всех, кто был не с ним. Лагерь сторонников во главе с Перчиком ликовал. Демонстрация показной радости и оптимизма сопровождалась предвкушением "раздачи слонов", каждому своего размера.
  Островок оппозиционеров жил своей жизнью с пивом и "Пригатом". Астахов меланхолически принял аксиому, что "плетью обуха не перешибешь" и предавался философским размышлениям. Васильеву было "ни холодно, ни жарко" от "игнора" посла, а даже спокойнее. С согласия Астахова он переслал в Центр его "Особливу думку" относительно Договора.
  Сегодня пиво пили "утрох" - Астахов, Шевченко и Васильев. На следующий день Васильев летел в Киев в командировку. Он понимал, что не обойдется без пояснений к "Особливой думке" и мысленно прикидывал вопросы и возможные ответы.
  - Интересное кино получается. Договор есть. Можно выразить бурную, я бы сказал, радость. А как солдат выражает бурную радость? Солдат выражает бурную радость, по словам Олега Борисова в фильме "На войне, как на войне", громким троекратным "Ура". А шо насчет границы и шельфа? С этого момента попрошу поподробней! - так Васильев обратился к благородному собранию.
  - И вот, что не менее интересно. Договор подписали 2 июня, а 24-го румынский МИД направил Текст-комментарий к Договору в Парламент. Заметьте, на тридцати страницах с детальным анализом всех статей, - открыл прения Мыкола Шевченко.
  - Этот комментарий с выводами по нему был отправлен инициативно в МЗС, естественно, без подписи посла, - вяло заметил Астахов.
  - Я видел его, цiкавий документ. Надо будет его не забыть прихватить с собой.
  - На совещании посол бодро заявил, что, мол, мы забили гвозди, а вам их вытаскивать, - продолжил Шевченко.
  - В сухом остатке: румыны добились того, чего хотели, о чем и информировали свой парламент. Решение вопроса границы и шельфа откладывается на долгую перспективу. Закрепленная в тексте процедура обращения в Международный суд их вполне устраивает, - Астахов зевнул и указал официанту на пустую кружку.
  - Прекрасно-прекрасно. Чем-то это напоминает историю Ходжа Насреддина. Вопрос, кто первым умрет, ишак или падишах? - Васильев обвел вопросительным взглядом присутствующих.
  - Как сказал один юрист, за такие договоры или расстреливают, или дают ордена, - Астахов с нескрываем удовольствием сделал пару глотков из принесенной официантом кружки и достал сигарету.
  - Да, скучно, девицы. Кажется, так говорил Остап Бендер. Уеду я от вас в Киев, завтра вечерней лошадью.
  - Вот сходите в театр в столице, там и развеетесь, - заметил Астахов.
  - Водночас, вы же пропустите всенародный праздник проводов Посла, - резюмировал Шевченко.
  - Неприятность эту я переживу.
  
  Георгий Тимофеевич встретил Васильева с невиданной доселе гостеприимностью. Обычно все начиналось с "задушевной" беседы. Васильев привык уже спокойно выслушивать вступительный спич "Керiвника", строгий, но справедливый, не без ярких образных выражений. Иногда он даже допускал отдельные ответные реплики. В конце приема начальник говорил что-то ободряющее для поднятия боевого духа аппарата. Этой части его доклада отводилась одна - две фразы, чтобы не терять попусту времени. Далее отводилось время для вопросов и возможных пояснений.
  - У тебя есть три минуты, - звучало это, как невероятный карт-бланш.
  На этот же раз Тимофеевич был весь погружен в чтение бумаг.
  - Володя, ты, наверное, устал с дороги. Пойди, сделай себе чайку.
  У начальника была комната отдыха с чайным уголком. На журнальном столике стоял чайный сервиз, печенье в тарелке и пачки с разными сортами чая.
  Васильев вскипятил воду в чайнике, взял пакетик "Липтона" и, устроившись в барском кресле поудобнее стал степенно чаевать.
  "Надо же такая душевность в начале аудиенции. К чему бы это?" - невольно задался он вопросом.
  Через минут десять Тимофеевич заглянул в комнату.
  - Ну что, попил чайку?
  -Мульцумеск.
  - Володя, я сейчас иду на совещание, а ты пока пойди на "минус первый" поговори с ребятами, а потом поднимешься ко мне.
  В полуподвальном этаже в нескольких кабинетах размещалась 1-я служба, по-старому "особисты" или "контрики", или "молчи-молчи", занимавшиеся вопросами внутренней безопасности.
  "О чем мне с ними говорить?" - недоумевал он, спускаясь в лифте с седьмого этажа.
  В армии к этим ребятам отношение всегда было "еще то". Все понимали, что после задушевных разговоров с ними могут последовать не менее "задушевные" доносы о проделанной работе.
  В кабинете, куда зашел Васильев, находилось двое товарищей. Старший предложил ему присесть у его стола. Затем углубился в чтение листков из лежащей перед ним открытой папки. Васильеву даже стало забавно от всего происходящего. Он с интересом наблюдал за хмурившим лоб подполковником.
  Тот поднял голову, пристально посмотрел на него и ледяным тоном произнес.
  - Доложите, при каких обстоятельствах вы совершили несанкционированный выход на представителя иностранной разведки?
  - Чего-чего? Какой несанкционированный выход? На кого?
  Если бы Васильева сейчас спросили, пытался ли он соблазнить английскую королеву во время своего отпуска в Лондоне, он, казалось, удивился бы меньше, нежели прозвучавшему вопросу.
  - Вы это знаете лучше меня, - таким же суровым тоном продолжил подполковник. - А если вы забыли, то я вам напомню, что вы обратились к помощнику военного атташе Германии с просьбой оказать вам личную услугу.
  Васильев почувствовал, как кровь прилила у него к вискам. С нескрываемым чувством, граничащим со злостью и презрением, он посмотрел на представителя 1-й службы, напустившего на себя важность сотрудника "Смерша", разоблачившего шпиона. Васильеву стало ясно, о чем идет речь.
  В последний раз папа гостил у него неделю. За ужином в первый день он с таинственным видом достал из бумажника аккуратно сложенную вырезку из газеты и протянул Васильеву. В статье киевского корреспондента рассказывалось о том, что немецкие власти приняли решение о выдаче компенсаций жертвам нацистов и о возможной поездке граждан Украины в Германию, где им будет обеспечен отдых в санатории.
  Энтузиазм папы основывался на том, что он тоже пострадал из-за Третьего рейха. Мало того, он написал письмо в посольство Германии в Киеве, вдохновленный этой статьей. Ответ пришел от какой-то социальной организации с отказом. Это его не смутило, а еще больше раззадорило. Папа считал, что там ничего не понимают, и надо обратится в Министерство обороны. Почти каждый вечер он предавался мечтам о том, как отдохнет в Германии и, если получится, посетит Австрию. Места его военного детства. Это было наивно и трогательно. В конце концов, Васильев пообещал папе уточнить у немецких коллег, о чем идет речь, и подпадает ли он под какие-то немецкие социальные программы.
  На вечеринке у Ежи Васильев спросил помощника ВАТ Германии знает ли он что-то о социальных программах для жертв войны. Юрген был сержантом, чему немало дивились Васильев и другие его коллеги. Как и следовало ожидать, он не имел об этом ни малейшего представления. Договорились, что Юрген постарается уточнить этот вопрос и, возможно, сможет чем-то помочь. Он попросил Васильева описать суть проблемы и приехать к ним в офис. На следующий день в кабинете Васильев засел за письменное изложение просьбы к немецким коллегам. Начальнику он объяснил суть дела и сказал, что договорился о встрече в офисе немецкого ВАТ по вопросу отца. Тот понимающе кивнул, но выразил сомнение, что они могут помочь.
  - Я понимаю, но попробовать надо.
  На встрече он побывал, кратко рассказал немецкому ВАТу о публикации. Тот пообещал узнать, что сможет. На том все и закончилось.
  
  - Хочу вам заметить, что все ВАТы и их помощники являются представителями иностранных разведок и мы с ними общаемся постоянно, и это не считается несанкционированным выходом, - язвительно произнес Васильев и продолжил:
  - Что касается моей встречи в немецком посольстве, то я об этом уведомил своего непосредственного начальника, военного атташе. Запрета на эту встречу я от него не получал.
  Сказанное Васильевым несколько смутило подполковника и он снова уткнулся в свои листки.
  - И я что-то не понимаю, у нас что, 37-й год наступил? - еще злее сказал Васильев. Может, вы мне предложите отказаться от отца, как врага народа? Или вас интересует, есть ли у меня родственники за границей? Может, вам предоставить справку органов советской военной прокуратуры о реабилитации отца, чтобы облегчить работу?
  Подполковник молчал. Его младший коллега подошел к столу. Они были знакомы с Васильевым еще до командировки.
  - Володя, не волнуйся, все нормально. Просто мы должны были уточнить некоторые моменты.
  - Вы изложите все письменно и в следующий раз, когда будете в Киеве, передадите нам, - подполковник сказал это уже другим тоном, не поднимая глаз.
  - Я свободен? Или у вас есть еще ко мне уточняющие вопросы? - Васильев встал и, не прощаясь, вышел из кабинета. На душе было паршиво. Он снова поднялся на 7-й этаж и прошел к кабинету руководителя.
  - Разрешите? Подполковник Васильев по вашему приказанию прибыл, - сухо доложил он, глядя в сторону, в кабинете генерала.
  - Садись.
  Васильев сел и уставился в окно, ничего не говоря.
  - Володя, почему ты ко мне не обратился по этому вопросу? Я бы через немецкое посольство сам все узнал.
  Васильев молчал. Генерал нервно швырнул державший в руке карандаш.
  - А ты знаешь, что твой начальничек накатал на тебя "телегу"? И я должен был реагировать?
  - А он не написал, что я его поставил в известность, - с ехидцой в голосе произнес Васильев, теперь уже глядя "Керiвнику" в глаза.
  - Хватит ерепениться, этот вопрос закрыли, - Тимофеевич взял из вазочки другой карандаш и продолжил.
  - Довожу до твоего сведения, что тут был Посол и час мозги мне выносил, чтобы тебя отозвать. Махал тут неправильными квитанциями за отель. Что ты на эту херню скажешь?
  - Двадцать баксов на чай сэкономил, который он запретил нам выдавать. И не в квитанциях дело, а повод подходящий, - Васильев почувствовал, как его злость сменилась безразличием.
  - Ну ты герой, а то я не понимаю. Только он без пяти минут первый заместитель министра и орден получит за Договор, а где ты будешь через год со своей "Особливой думкой" - это большой вопрос.
  - "Особлива думка" не моя, я поддерживаю выводы в ней о негативных последствиях Договора. Хотите отзывать - отзывайте. Зорге тоже хотели расстрелять, когда он говорил, что война будет, - с ухмылкой ответил Васильев.
  В информационном управлении ему мужики рассказали, что на основе материалов аппарата и их собственного анализа, в РНБО ушло письмо о будущих негативных последствиях подписанного Договора. Особенно в вопросе раздела шельфа. В заключении зам. начальника управления лично дописал "вимогу" о привлечении к ответственности виновных.
  - Ну ты меня рассмешил, может, и тебе орден дать?
  - Я согласен на медаль.
  - Все, на сегодня хватит, и так пол-дня с тобой нянькаюсь. В Комитете считают, что не Послу решать, что нам делать с нашими офицерами. Иди, накрывай поляну.
  - В честь чего?
  - Пришел наказ на присвоение тебе очередного воинского звания - полковник. Письмо на Посольство уже ушло.
  - Разрешите бегом?
  - Свободен. Наберут детей в армию.
  Васильев знал, что представление из кадров ушло месяц назад и приказ должен был быть с дня на день. В общем, если бог в одном месте закрывает дверь, далее по тексту...
  
  Дверь в номере гостиницы "Киев", где остановился Васильев, резко открылась. Тимофеевич зашел стремительно и без стука.
  - Товарищи офицеры, - команду подал старший из присутствующих - полковник Белогуз. Присутствующие встали.
  С Шурой Белогузом Васильев сдружился еще со времен службы в информационно-аналитическом управлении. Во время командировок в Центр он всегда заходил к "информаторам" поговорить за жизнь, и сегодня пригласил его на мероприятие. Здесь были также офицеры его отдела.
  К генералу Васильев зашел в конце рабочего дня, полного самыми неожиданными поворотами, и доложил, что готов представиться в гостинице "Киев" в 20 часов.
  - Красиво жить не запретишь, - отреагировал тот иронично. Буду с замом, как только освободимся, так что ждите. Комнату и этаж скажешь Григорьевичу.
  Войдя в номер, Тимофеевич оценил обстановку на накрытом столе и ответил на команду.
  - Товарищи офицеры. Григорьевич, а мы хорошо зашли. Ну что, Александр, - он обратился к Белогузу - руководи.
  Белогуз, как главный церемониймейстер, достал из кармана рубашки две звездочки, положил в стоящий отдельно граненый стакан и вопросительно посмотрел на Васильева. Перед приходом руководителя тот попытался прощупать почву на предмет заполнения стакана вином ввиду слабости здоровья.
  - А употребление белого вина в виде исключения допускается? - Васильев робко посмотрел на генерала.
  - В театре с девочками будешь употреблять белое вино и рассказывать о своих афганских гепатитах, - как отрезал Тимофеевич. Александр, наливай!
  - Eсть! - он налил стакан до краев водкой из запотевшей бутылки, помещенной заранее в морозилку.
  - Хорошо, хоть не горячая, как в Термезе, - Васильев взял стакан, вздохнул и медленно выпил до дна. Потом губами прихватил колющиеся звездочки и положил на их стол.
  - Товарищи офицеры. Представляюсь по случаю присвоения мне воинского звания полковник.
  - Ну вот, другое дело. Теперь можешь отдыхать, дружок, - почти ласково произнес Тимофеевич.
  
  Самолет прилетел в Бухарест около 22-х часов. На улице у выхода из аэровокзала Васильева встречал Шевченко.
  - Сетреиц, домнул Колонел, поздравляю.
  - Мульцумеск.
  Мыкола крепко пожал руку Васильеву.
  Ну, как? Простились со слезами на глазах?- задал свой первый вопрос Васильев
  - Мы - да. Ты можешь еще успеть припасть к широкой груди Посла у борта самолета, - отшутился Шевченко.
  - Не с нашим счастьем, - с наигранной грустью ответил Васильев и, оглядываясь вокруг, заметил:
  - Народ еще весь в терминале, я так понял.
  На стоянке аэропорта стояли все машины посольства, за исключением машины Астахова. Он был в отпуске.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023