ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Волошенюк В.В. Военно - Дипломатические Картинки Главы 1, 2

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "История соткана из лжи, в которую все верят." Бонапрат Наполеон История - это не то, что происходило когда-то на самом деле, а то, что об этом напишут писатели - историки и журналисты.Редактор.Военно-дипломатические картинкиилиКартинки легальной разведкиОписанные события действительно имели место в жизни,но связь их героев с известными читателю людьми недопустима.За эту сложную тему взялся ветеран Афганской войны, Владимир Волошенюк, известный по изданию документальной трилогии "ВЗВОД" (Взвод кадетский, Взвод курсантский, Взвод десантно-штурмовой) и художественного произведения "АЛЖИР".Владимир сейчас работает вдали от родины упорно и настойчиво и пообещал к августу 2020 года подготовить весь объем этой новой книги.Пока готовы лишь отдельные главы. С первыми из них автор разрешил познакомить своих читателей.Пожелаем успехов автору, с каждым шагом растущему в литературном мастерстве.
   Волошенюк В.В.
  
  ВОЕННО - ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ КАРТИНКИ
  
  Главы 1, 2
  
   1.
  
  Васильев сидел за столиком в купе поезда Киев-Бухарест и смотрел в окно, где в ночной темноте пролетали огни засыпающих городков и сел, сменяющиеся темнотой полей и придорожных посадок. На столе стояла начатая бутылка болгарского красного сухого вина и остатки ужина из блюд вокзального буфета.
  Когда он учился в военно-исторической группе Академии Фрунзе, к ним на стажировку пришли проводить занятия "слушаки"-психологи из Академии Ленина. Занятия проходили без присутствия преподавателей и поэтому весело. "Ленинцы" учили "фрунзенцев" расслабляться по всем правилам психологической науки. Одним из заданий было закрыть глаза и увидеть картинку, приносящую самые позитивные эмоции. Васильев увидел себя именно в купе вечернего поезда.
  Сейчас же, глядя на спящую рядом с супругой на нижней полке двухгодовалую дочку Машу, и старшую, выбравшую себе верхнюю полку, уже ученицу 3-го класса, Милу, он испытывал смешаное чувство радости и большой тревоги.
   Радость от сбывшейся мечты стать военным дипломатом и тревога от того, как прожить этот период, сохраняя для всех видимость брачных уз. Он уже год фактически жил отдельно, а совместный выезд для службы в Посольство Украины в Румынии стал компромисным контрактом между ним и супругой.
  Он медленно пил, и снова смотрел в окно.
  Наблюдая смену ночных картин, он думал о череде лет, минувших после Афганистана. Они проносились в памяти, словно в "калейдоскопе", вырывая самые яркие моменты.
  "Комарь" уехал раньше его по замене в Николаев в ДШБР и был этому несказанно рад. Женя Сиваков, как и он, получил назначение в Кутаисскую ДШБР. Но после второго гепатита врачи настоятельно рекомендовали Васильеву отказаться от прыжков. Он и сам понял, что романтика голубых беретов его больше не вдохновляет, поэтому решил просится в родную пехоту.
  В Тбилиси в управлении кадров штаба ЗАКВО Васильев нарвался на хамовитого жирного подполковника - кадровика. Недовольный тем, что ему придется возится с документами Васильева для перевода в мотострелковую часть, он с видом знатока, пренебрежительно высказался о том, что пишут в характеристиках, прибывающих из ДРА.
  В глазах у Васильева потемнело. Оставшись один в пустом классе для занятий, куда завел его кадровик, он вдруг ощутил, что сейчас может заплакать, как в первую ночь на кабульской пересылке.
  Назначение он получил в "мандариновую" дивизию. Так называли мотострелковую дивизию в Батуми. Довольно неплохо, учитывая, сколько общеизвестных "дыр" было в ЗАКВО.
  В штабе дивизии его определили в 91-й полк, располагавшийся в пригороде Батуми с нежным названием Хелвачаури. Юмор состоял в том, что легендарный Швейк служил тоже в 91-полку.
  Поскольку это был единственный развернутый полк в дивизии, "бардака", говоря военным языком, в нем было не меньше чем в полку Швейка.
  Васильева доброжелательно встретило командование полка и тепло женщины-военнослужащие полка. "Не так страшен черт, как его малюют", подумал он о строгих наставлениях тети Жени Генераловой, у которой побывал в гостях в Ереване. В это время ее муж, генерал Генералов командовал 40-й армией в Кабуле, а курсантский друг Серега Генералов уже стал начальником штаба батальона. Васильеву даже удалось побывать в Кабуле в кабинете командарма, что, впрочем, никак не отразилось на сроках его замены.
  Пожив немного в офицерском общежитии в Батуми, Васильев снял комнату в частном доме в старой части города недалеко от порта. Его хозяйка, старая гречанка, прекрасно варила кофе по-восточному и гадала на кофейной гуще, суля каждый раз счастье в личной жизни.
  Вообще к морю его тянуло больше чем на службу в полк. Возле порта на пирсах варили кофе по-восточному в "турках" на песке, пенсионеры горячо спорили и обсуждали новости. В "кафешках" пекли очень вкусные хачапури. После двух лет войны эта простая жизнь представлялась праздником. В субботу и воскресенье в Доме офицеров проводили танцевальные вечера. Кроме того, можно было поехать на Зеленый мыс, где вечером отдыхающие со всего Союза весело отплясывали на танцплощадках и в ресторанах.
  Васильев, наконец, осуществил свое давнее желание научится играть в большой теннис. Корты располагались рядом с море. Со сторожем Аликом у них завязалась дружба и часто вечера после игры они проводили за стаканом вина, слушая морской прибой. Зимой Алик зажигал камин в комнате для (VIP) ВИПов и нагревал сауну.
  Через полгода Васильева назначили командиром роты. Времени на личную жизнь стало гораздо меньше, а служба не приносила морального удовлетворения. Все выглядело показушным и прогнившим. Личный состав, в большей части состоял из выходцев Кавказа, родители которых просто заплатили мзду в военкоматах, чтобы их дети служили рядом с домом. Неоднократно Васильев ловил себя на мысли, что уважает афганцев, воевавших против него, больше, чем всех этих "ар" и "хачиков".
  Все усугубилось еще больше после смены командира полка и начальника штаба, оба пришли после окончания Академии Фрунзе. Комполка окружил себя "носатой" челядью из тылового сословия прапорщиков всех мастей. По отношению к офицерам он проявлял откровенную грубость и хамство.
  После того, как на построении полка он довел до слез майора пенсионного возраста, командира батальона, в котором Васильев командовал ротой, Васильев "закусил удила" и больше не сдерживал себя в общении с ним. А на партийном активе дивизии он выступил и со всей "пролетарской ненавистью" сказал, что он думает о методах командования коммуниста Спиридонова.
  Когда началась методическая травля за такую "борзость", Васильев задумался о том, чтобы написать рапорт о направлении в Афганистан и уехать к дяде Лене Генералову, но в результате написал рапорт об увольнении из Вооруженных Сил. Это стало ударом для замполита и парторга, а командиру полка сулило неприятными разбирательствами.
  На последовавшее предложение ротации в Северную группу войск Васильев "сгоряча" ответил отказом, а через месяц решил уехать "к черту на кулички", а именно - в Монголию.
  Два года службы, должность командира роты, рождение дочки Милы, роспись в грузинском ЗАГСЕ во время дежурства по полку, почти как у "Комаря", и выезд в Забайкальский военный округ.
  "Курица не птица, Монголия не заграница", так тогда говорили в Советской Армии.
  Назначение на должность командира разведроты в танковом полку, дислоцирующемся на севере Монголии в Булгане, обрадовало Васильева. Разведрота, это все же не пехота, а Булган, по словам офицеров штаба ЗАБВО - это монгольская Швейцария. В "приснопамятные" времена там располагалась ставка хана Калмыкской орды, принявшего присягу на верность русскому царю.
  Дорога от промышленного центра Эрденета, построенного советскими специалистами, до Булгана - это 4 часа по монгольскому бездорожью, первое отличие от Швейцарии было налицо.
  Танковая дивизия размещена на широком плато, окаймленном рекой Орхон и невысокими горами, местами поросшими лесом.
  Полки называют городками. Они стоят вдоль асфальтированной дороги. В центре - штаб дивизии и неподалеку жилой городок, состоящий из двух частей: старой - с деревянными бараками и новой - из каменых ДОСов (домов офицерского состава), напоминающих хрущевки. И еще: два общежития, каменое - офицерское и деревянное - для прапорщиков, которое в народе его прозвали "чудильником".
  Первое впечатление было самое благоприятное.
  Полк, в который определили Васильева, называют "третьим городком". Разведрота с ротой связи, комендантским взводом и оркестром находилась на 4-м этаже большой полковой казармы.
  Внутренний порядок, вернее полное отсутствие его, и то, что увидел Васильев, зайдя в расположение, скорее напоминало пристанище читинских "бичей".
  Начальник разведки полка майор Лысенко с энтузиазмом рассказал ему, что разведрота на последней проверке получила двойку, чем немало удивил Васильева.
  Наряд по КПП, состоящий из воинов-разведчиков, в тот день проспал приезд начальника штаба полка и по его команде открывал ворота головами после переползания по-пластунски.
  На следующей проверке разведрота Васильева получила хорошую оценку, а через два года считалась одной из лучших в дивизии и на прохождении по монгольской земле после строевых смотров Советской армии залихватски пела, на радость командиру полка Дмитриенко, украинскую песню "Розпрягайте хлопцi конi".
  Васильева назначили начальником разведки соседнего полка, к сожалению, не без скрипа Лысенко, "обиженного" на "строптивость" подчиненного.
  Грянула перестройка, замполиты составляли списки "перестроившихся", но тут пришел приказ о выводе войск.
  Васильев не получил назначение для дальнейшего прохождения службы, потому что подал документы для поступлення в Академию. "Или пан или пропал", так можно было охарактеризовать ситуацию. В случае непоступления, ему, сто процентов, светил "забытый Богом" и не ставший родным ЗАБВО.
  Всякий раз, когда он вспоминал свою поездку "во глубину сибирских руд" за сержантом, не вернувшимся из отпуска, "его брала оторопь". Восемь часов езды на старом ПАЗе от Читы куда-то под Нерчинск. По дороге и на остановках не оставляло ощущение, что сейчас появится колонна каторжников в кандалах. В райцентре Васильев подарил военкому индийский чай в красивой коробке, купленный для презентов в военторге Булгана. Военком дал свой "Уазик" чтобы съездить в селение, где был прописан сержант. Он знал, что тот приехал в отпуск, а назад в часть его не отпустила мать, потому что семья была многодетная и без кормильца. По закону его вообще не должны были призывать в армию. Васильеву надо было убедиться, что его боец живой.
  Когда Васильев зашел в почерневшую и покосившуюся хату, он увидел своего сержанта в каких-то грязных лохмотьях и таких же детей, сидящих на лавках. Сержант опустил глаза, его мать сидела за столом с опухшим лицом. Разговаривать было не с кем и не о чем. Васильев вернулся в военкомат и попросил военкома прислать в в/ч документы после увольнения сержанта. Ночевал Васильев в гостиннице, напоминавшей постоялый двор, как его описывали в литературе дореволюционной России. Вечером под окнами пили, пели и ругались.
  Добираться назад в Читу военком посоветовал самолетом. С маленькоого аэродрома в Читу летал "кукурузник".
  - Дашь кассирше, чай, она тебе продаст билет.
  Васильев готов был отдать весь чай, что у него оставался, лишь бы вырваться из этого исторического захолустья.
  Как контраст, он запомнил и другую поездку с концертной агитбригадой дивизии по улусам, читай - селам, Булганского аймака или района.
  После изнурительной четырехчасовой поездки глава улуса угостил всех артистов кумысом у себя в кабинете. Усталость, как рукой сняло, так что концерт в клубе отработали хорошо. А после концерта были танцы. Потрясением для приезжих стало зрелище, когда в зале зазвучала мелодия Амурские волны и местные кавалеры и дамы в своих традиционных халатах закружились в вальсе.
  От почти трехлетней службы в Булгане в отличие от солнечного Батуми остались самые приятные воспоминания. Кроме боевой подготовки, гарнизон жил активной культурной жизнью. КВНы, театр, смотры художественной самодеятельности. Одним словом, "...как молоды мы были..."
  
  Тишина в купэ нарушалась только стуком колес на стыках рельс. Жена и дети крепко спали. В окне начало светать. Бутылка красного болгарского уже давно была пуста. На душе по-прежнему тревожно. Скоро граница.
  Хотя впервые советско-румынскую границу Васильев пересек с родителями в поезде Москва-София, когда ему было всего восемь лет.
  
  
  
  
   2
  
  Первым экзаменом должна была стать встреча с Послом, которая, как казалось, будет определяющей на всю оставшуюся службу в Посольстве.
  Перед отъездом на инструктаже у начальника 1-го управления Георгия Тимофеевича, тот эмоционально и в ярких выражениях наставил Васильева на путь истинный:
  - Володя, Посол, он и в Африке Посол и не хер залу....ся.
  Часто, особенно после эмоциональных "взбучек", Георгий Тимофеевич обращался к своим подчиненным по именам, что сразу снимало напряжение и вызывало к нему дополнительную симпатию.
  Так было накануне, когда Васильев дежурил по управлению и в три часа ночи по требованию назойливого шифровальщика, принесшего балканскую шифрограмму, позвонил начальнику домой и проинформировал о том, о чем можно было спокойно доложить утром.
  Тимофеевич пришел на службу злой и невыспавшийся. Как оказалось, предыдущей ночью его тоже разбудил дежурный в два часа ночи по такому же поводу, после чего он мучился бессонницей до утра.
  - Ну, как Вас можно заграницу посылать, детский сад с седыми яйцами, - разразился он громом и молниями на построении управления.
  В строю захихикали.
  - Вы что, не можете с этим почтальоном разобраться? А что Вы будете за кордоном без няньки делать?
  По докладам ВАТ из Румынии, отношения с Послом носили напряженный характер, в основном, из-за финансовых вопросов. Финансирование аппарата ВАТ осуществлялось через МИД, но со своим утвержденным "кошторысом".
  - Передай этому десантнику, что, если ему так тяжела военно-дипломатическая служба, то он у меня поедет в бригаду спецназ бойцами командовать, такими же еб.....ми, как и он.
  Военный атташе в Румынии Толя Каценюк закончил Рязанское ВДВ, а потом Академию Советской Армии, хотя не дипломатический факультет, а оперативный. Останься он служить в РФ, ему светил бы какой-нибудь РЦ (разведывательный центр) на необъятных просторах "матушки-Рассеи", а поскольку в Украине ощущался дефицит кадров с профильным образованием, его ставки сразу выросли. С Васильевым они учились три месяца в Институте международных отношений во втором наборе по подготовке будущих военных атташе. Толик был неразговорчив, суров и замкнут. Красноречие в нем просыпалось только, если он "садился на стакан".
  Васильев не сдержал улыбки на яркую и убедительную речь начальника.
  - И нечего улыбаться, а то поедешь вслед за ним в 24 часа.
  - Мне в десант нельзя, у меня две желтухи было. Я лучше в институт историю военного искусства преподавать.
  - Никаких пререканий. Чтобы все, как в армии: "Есть!", "Так точно". Разворачиваешься и идешь делать свое дело. Все ясно?
  - Так точно, Георгий Тимофеевич! Разрешите идти?
  В первый день Васильев одел на службу в Посольство свой "парадный" костюм, купленный еще в Москве в ГУМе во время учебы в Академии по талону для афганцев.
  Перед заходом к Послу Толя составил список текущих вопросов, посмотрел на него с обреченным видом, вздохнул и они бодрым шагом направились в кабинет руководителя дипмиссии.
  Посольство размещалось в арендованном старинном двухэтажном особняке в центре города. Небольшое, но уютное здание. У всех дипломатов были отдельные кабинеты. Аппарат ВАТ "дислоцировался" на первом этаже, рядом с кабинетом Посла и каминным залом, где проводились совещания, утренние "читки" газет и торжественные мероприятия.
  Посол, Алый Сергей Сергеевич, стремительно встал и вышел из-за стола навстречу вошедшим товарищам военным дипломатом. Небрежно протянул руку для приветствия, не глядя в глаза, и также стремительно вернулся на свое рабочее место, указав жестом на стулья возле приставного столика.
  Васильев приготовился рассказать свою "героическую" биографию, как водится при знакомстве, но этого не понадобилось.
  - У вас какой язык? - спросил Посол.
  - Английский.
  - Хорошо, у нас есть ежедневная англоязычная газета, будете готовить по ней информацию на утреннюю читку. Васильев кивнул в знак согласия.
  После этого Толик стал зачитывать пункты из списка.
  Посол сразу же принимал резолюции, иногда не дослушав до конца.
  - Как обустроились? - спросил он Васильева после доклада ВАТ.
  Дипломаты Посольства жили в основном в квартирах, арендуемых у румынского "дипсервиса". Что-то из мебели там было, что-то докупалось Посольством, а что-то передавалось по наследству. Квартира Васильева была в том же доме, что и его начальника. Это были большие апартаменты с лоджией. И естественно они не шли ни в какое сравнение с теми "халупами", в которых жили офицеры на родине. Правда, побелку там еще не закончили, поэтому первую ночь спали в квартире Толика.
  - Спасибо, нормально, - ответил Послу Васильев.
  - С мебелью мы разобрались с завхозом, надо только докупить детскую кроватку, - включился в беседу ВАТ.
  - Пусть завхоз посмотрит на складе что-нибудь из внутренних резервов, или поспрашивает у людей - заключил Посол.
  На этом беседа и закончилась.
  Вернувшись к себе, Васильев и Толик решили выпить кофе и обсудить планы на неделю.
  В кабинете стоял кожаный уголок, состоящий из дивана и двух кресел с журнальным столиком, так что место для душевных бесед и встреч с коллегами из военно-дипломатического корпуса было оборудовано. По статье "на протокольные мероприятия" завхозом закупались алкогольные напитки в местном "дипшопе" и выдавались со склада Посольства.
  - Какие внутренние резервы? - пробурчал Толик и продолжил:
  - У завхоза на складе только скрепки и водка. Во дворе под навесом старая рухлядь лежит. Ничего, ничего, - задумчиво закончил он и сел за написание "службовой записки" на имя Посла с просьбой о разрешении закупки детской кроватки.
  "Службовая" вернулась с витиеватой резолюцией для завхоза, из которой ничего не было понятно.
  В конце недели завхоз Евгений Иванович с виноватым видом принес, найденную неизвестно где, разобранную детскую кроватку. Когда ее попытались собрать, оказалось, что она сломана.
  - Евгений Иванович, заберите ее себе в закрома, будет чем камин растопить, Толик был строг м справедив.
  - Не вые....ся, - сказал мысленно себе Васильев, вспомнив мудрые наставления воинского начальника.
  Но ВАТ, обученый заботиться о личном составе, поступил решительно. Он взял из сейфа личные сбережения и они с Васильевым купили в магазине самую дорогую кроватку. Новую "службовую" с чеком он отдал бухгалтеру.
  Позже Васильев узнал, почему понятие "мебель" вызывало у Посла такую болезненную реакцию.
  При "оборудовании" квартиры ВАТ, супруга ВАТ в "неравной борьбе" с завхозом, Послом (читай - с женой Посла) одержала уверенную победу. В гостинную квартиры был куплен дорогущий гарнитур VIP класса. Обоснование было по-военному четкое и конкретное. Ее муж Военный атташе представляет Украину и ему надо будет проводить протокольные мероприятия для укрепления международного военного сотрудничества. Во все время "военно-дипломатического" конфликта Толик оставался с угрюмым видом над схваткой.
  По оценкам отдельных беспристрастных дипломатов, мебель оказалась лучше, чем в резиденции Посла.
  На этом история с румынской мебелью для молодого военного дипломата Васильева не закончилась. Спальная кровать, купленная экономным Евгением Ивановичем, не выдержала веса супруги и дочки, спавших на ней, и рухнула через дней десять после начала эксплуатации.
  К месту происшествия по тревоге был вызван завхоз. Он побожился все исправить и тут же отправился с докладом к Послу.
  На следующее утро на "читке" главной новостью стала рухнувшая кровать в спальне старшего помощника Военного атташе. Посол, как бы сглаживая неприятный осадок от истории с детской кроваткой, с чувством начальственного юмора проинформировал дипсостав о том, с каким большим потенциалом приехал офицер аппарата ВАТ. Шутки руководителя были по достоинству оценены подчиненными. Ему они тоже понравились.
  Позже, на своем первом приеме, в Посольстве Индонезии Васильев был представлен супруге Посла.
  Он почувствовал себя, словно Кей, к которому обратилась Снежная королева со словами: "Мальчик, подойди ко мне".
  - Инга, ты представляешь, какой к нам приехал старший помощник ВАТ. У него в спальне новая кровать рухнула через неделю, - игриво рассказал ей понравившуюся историю Посол.
  - Да я недавно с Украины, сала там много ел, - как-бы, оправдываясь, заметил в ответ старший помощник ВАТ.
  - Сережа, может и тебе съездить в Украину, сала поесть? - величественно произнесла своему суженному Снежная королева.
  Посол ничего не ответил и ускоренно отошел, чтобы поприветствовать американского коллегу.
  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023