ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Аблазов Валерий Иванович
Легендарные командармы 40-й Общевойсковой Армии Туркво. генерал-полковник Громов Борис Всеволодович 1 июня 1987 г. - 15 февраля 1989 г

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение публикаций о "высшем эшелоне" командного состава Вооруженными Силами СССР в Афганистане. Легендарные командармы 40-й Общевойсковой Армии ТуркВО.Первая публикация - о самом известном командарме, в судьбе которого - действия на заключительном этапе войны.
  Легендарные командармы 40-й Общевойсковой Армии ТуркВО.
  генерал-полковник Громов Борис Всеволодович
  1 июня 1987 г. - 15 февраля 1989 г.
  
  Громов Борис Всеволодович, генерал-полковник, Герой Советского Союза, государственный и общественно-политический деятель России.
  Родился в городе Саратове 7 ноября 1943 г.
  Служба в Вооруженных силах:
  30 августа 1955 г. - учащийся Саратовского суворовского воќенного училища. После расформирования училища продолжил учебу в Калининском СВУ.
  31 августа 1962 г. - 24 июля 1965 г. - курсант, Ленинградское дважды краснознаменное высшее общевойсковое командное училище им. С. М. Кирова.
  24 июля 1965 г. - 26 декабря 1967 г. - командир стрелкового взвода, 167-й гвардейский полк 1-й гвардейской мотострелковой дивизии Прибалтийского военного округа.
  26 декабря 1967 г. -1 сентября 1969 г. - командир стрелковой роты 167-го гварќдейского полка 1-й гвардейской мотострелковой дивизии Приќбалтийского военного округа.
  1 сентября 1969 г. - 23 июня 1972 г. - слушатель, Военная ордена Ленина краснознаменќная ордена Суворова академия им. М. В. Фрунзе.
   28 июля 1972 г. - 1 октября 1974 г. - командир батальона 36-го мотострелковоќго полка 9-й мотострелковой дивизии им. Верховного Совета Грузинской ССР.
  1 октября 1974 г. - 11 июля 1975 г. - начальник штаба, заместиќтель командира 36-го мотострелкового полка 9-й мотострелковой дивизии.
  11 июля 1975 г.- 15 декабря 1977 г - командир 429-го мотострелќкового полка 9-й мотострелковой дивизии.
  15 декабря 1977 г.- 18 января 1980 г. - начальник штаба, заместиќтель командира 9-й мотострелковой дивизии им. Верховного Соќвета Грузинской ССР.
  18 января - 28 ноября 1980 г. - начальник штаба, заместиќтель командира 108-й мотострелковой дивизии 40-й армии в Афганистане.
  28 ноября 1980 г.- командир 5-й гвардейской мотострелкоќвой дивизии 40-й армии в Афганистане.
  17 августа 1982 г. - 23 июля 1984 г. - слушатель Военной академии Генеральќного штаба им. К.Е. Ворошилова.
  15 июня 1984 г. - 9 марта 1985 г. - первый заместитель командующего и члеќн военного совета 38-й армии.
   9 марта 1985 г. - 1 апреля 1986 г. - генерал для особых поручений - начальќник группы представителей Генерального штаба Вооруженных сил СССР в Афганистане.
  1 апреля 1986 г. - 1 июня 1987 г. - командующий 28-й армией Белорусского воќенного округа.
  1 июня 1987 г. - 15 февраля 1989 г. - командующий 40-й армией в Афганистане. 15 февраля 1989 г. - завершен официальный вывод советских войск из Афганистана.
  5 января 1989 г. - 1 декабря 1990 г. - командующий войсками Киевского военного округа. 21 марта 1990 г. - окончил трехмесячные курсы при Военной академии Генерального штаба им. К. Е. Ворошилова.
  1 декабря 1990 г. - 21 ноября 1991 г. - первый заместитель министра внутренних дел СССР.
  21 ноября 1991 г. - 27 июня 1992 г. - первый заместитель главнокомандующего Сухопутными войсками.
  27 июня 1992 г. - 16 марта 1995 г. - заместитель министра обороны Российской Федерации.
  16 марта 1995 г. - прикомандирован в качестве главного военного эксперта к Министерству иностранных дел Российской Федерации.
  23 февраля 1985 г. - избран депутатом Верховного Совета Украинской ССР от Ивано-Франковской области.
  В декабре 1995 года Б.В.Громов был избран депутатом Государственной думы РФ по Саратовскому избирательному округу. В 1995-1999 годах Громов являлся членом думской фракции "Российские регионы", председатель подкомитета по контролю над вооружениями и международной безопасности Комитета Госдумы по международным делам.
   В сентябре 1999 года Громов был избран депутатом в Государственную думу РФ третьего созываот избирательного блока "Отечество - Вся Россия". Но уже в октябре Б.В.Громов был выдвинут группой избирателей кандидатом на должность губернатора Московской области.
   28 января 2000 года, в связи с избранием губернатором Московской области на срок до 2004 г., Б.В.Громов сложил депутатские полномочия.
   В июне 2003 года Б.В.Громов заявил о своем намерении баллотироваться на второй срок на пост губернатора Московской области (срок полномочий должен был истечь в феврале 2004 г.).
   17 сентября 2003 года депутаты Московской областной думы удовлетворили просьбу Б.В.Громова о сокращении срока его полномочий и назначили выборы губернатора Подмосковья на 7 декабря 2003, чтобы совместить их с парламентскими.
   7 декабря 2003 года в один день состоялись выборы депутатов Государственной Думы третьего созыва и выборы губернатора Московской области. На выборах в Государственную Думу Б.В.Громов был избран депутатом, но снова отказался от мандата. На выборах губернатора также одержал победу, набрав 83 % голосов.
   23 декабря 2003 года президент России Путин включил Громова в состав президиума Государственного совета Российской Федерации.
   Полномочия второго срока губернатора истекали, в соответствии с законом, лишь в 2008 году, однако уже 18 апреля 2007 года, докладывая Президенту РФ о ситуации в регионе, Громов обратился к нему с вопросом о доверии. В мае В.В.Путин внёс в Мособлдуму кандидатуру Б.В.Громова для утверждения его в должности главы правительства Московской области. В мае 2007 года Б.В.Громов Президентом РФ был назначен губернатором Московской области на третий срок с формулировкой "в связи с успехами в развитии региона". Кандидатура Громова на посту губернатора была единогласно поддержана депутатами Московской областной думы IV созыва.
   Семья: жена Фаина, сыновья Максим (1974 г.р.) и Андрей (1980 г.р.), дочери Евгения и Валентина (близнецы) и дочь Лиза (1998 г.р.).
  Воинские звания: лейтенант - 24.07.1965 г., старший лейтенант 15 октября 1968 г., капитан 14 октября 1969 г., майор 11 апреля 1975 г., подполковник 24 ноября 1977 г., полковник 3 ноября 1979 г., генерал-майор 17 февраля 1982 г., генерал-лейтенант 7 мая 1987 г., генерал-полковник 3 мая 1989 г.
  Награды: Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда (3 марта 1988 г - за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм), орден За службу Родине в Вооруженных Силах СССР III-й стеќпени (1974 г. - за достигнутые успехи в боевой и политической подготовке, подќдержание высокой боевой готовности войск и освоении сложной боеќвой техники), орден Красной Звезды (21 октября 1980 г. - за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан), два ордена Красного Знамени ( за успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан), медали СССР, награды зарубежных государств.
  Почетный гражданин города Саратова (1989 г.).
  Документы
  
  УКАЗ
  Президиума Верховного Совета СССР
  О награждении орденами и медалями СССР военнослужащих Соќветской Армии и Военно-Морского флота
   За успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан наградить:
  орденом Красной Звезды
  Громова Бориса Всеволодовича - полковника
  Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. Брежнев Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе
  Москва. Кремль. 21 октября 1980 г.
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
   Громов Борис Всеволодович, полковник, начальник штаба - заместиќтель командира 108-й мотострелковой дивизии 40-й общевойсковой арќмии ТуркВО.
  Представляется к награждению орденом Красной Звезды. Год рождения 1943, русский, чл. КПСС. В Вооруженных Силах с августа 1962 г.
  Краткое конкретное изложение боевого подвига или заслуг.
  Находясь в составе Ограниченного контингента советских войск в Демократической Республике Афганистан принимал непосредственное участие в разработке боевых операций по уничтожению банд мятежных формирований.
  Провел 2 операции, в результате которых при умелой организации и непосредственном руководстве было уничтожено 706 человек живой силы противника, захвачено 150 единиц стрелкового оружия, уничтоќжен склад с боеприпасами и взяты ценные документы, по которым раскрыта агентура мятежников в Генеральном штабе Народной Армии и в Министерстве Внутренних Дел Демократической Республики Афганистан.
  Вывод: За участие в разработке и проведении боевых операций по уничтожению банд мятежных формирований достоин награждения орќденом Красной Звезды.
  Командир мотострелковой дивизии полковник Миронов 31 июля 1980 г.
  
  ПРИКАЗ
  Министра обороны СССР
  По личному составу
   Љ 01147
  28 ноября 1980 г. г. Москва
  назначить:
  3. Полковника Громова Бориса Всеволодовича - командиром 5-й гвардейской дивизии, освободив его от должности начальника штаба - заместителя командира 108-й мотострелковой дивизии.
  Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Д. Устинов
  
  ПРИКАЗ
  Министра обороны СССР
   По личному составу
  Љ 0142
  9 марта 1985 г. г. Москва
  назначить:
  1. Генерал-майора Громова Бориса Всеволодовича - генералом для особых поручений начальника Генерального штаба - начальником группы представителей Генерального штаба Вооруженных Сил СССР, освободив его от должности первого заместителя командующего и члеќна военного совета 38-й армии.
  Заместитель министра обороны СССР Маршал Советского Союза С. Ахромеев
  
  УКАЗ
  Президиума Верховного Совета О награждении орденами и медалями СССР военнослужащих, рабочих и служащих Советской Армии
   За успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Демократической Республике Афганистан наградить:
  орденом Красного Знамени
  Громова Бориса Всеволодовича - генерал-майора.
  Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. Громыко
  Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Т. Ментешашвили
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
  Громов Борис Всеволодович. Генерал-майор с 17.02.1982
  Генерал для особых поручений начальника Генерального штаба - начальник группы представителей Генерального штаба с 9 марта 1985 г. Год рождения 1943-й, г. Саратов Член КПСС с января 1966 г.
  Заслуги, за которые представляется к награждению Генерал-майор Громов Б. В. имеет почти трехлетний опыт непосредќственного участия в боевых действиях против мятежных формирований в Афганистане.
  Умело используя этот опыт, уверенно руководит деятельностью группы представителей Генштаба в ДРА по осуществлению контроля за выполнением приказов министра обороны СССР и директив Генеќрального штаба, а также по своевременному обеспечению командования информацией о военно-политической обстановке в ходе боевых действий.
  Глубоко анализируя обстановку, делает правильные выводы и вноќсит обоснованные предложения по вопросам организации борьбы с мяќтежными группировками.
  Активно участвует в обобщении боевого опыта советских и афганќских войск и методов действий противника, чем способствует повыќшению эффективности боевых операций, проводимых против мяќтежников.
  Находясь непосредственно в районе боевых действий, проявляет мужество и решительность, уверенно оценивает обстановку и, оказывая практическую помощь командирам соединений и частей, активно возќдействует на ее развитие в пользу советских и афганских войск.
  Вывод: За большой вклад в дело борьбы с мятежными группировкаќми в ДРА и проявленные при этом мужество, инициативу и решительќность достоин награждения орденом Красного Знамени.
  Начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза С. Ахромеев 16 августа 1985 г.
  
  СЛУЖЕБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
  на генерал-майора Громова Бориса Всеволодовича - генерала для особых поручений начальника Генерального штаба - начальника групќпы представителей Генерального штаба Вооруженных Сил СССР
  1943 года рождения, русский, член КПСС с 1966 года.
  Образоваќние - Военная академия Генерального штаба
  имени К. Е. Ворошилова в 1984 году,
  в Вооруженных Силах с 1962 года.
   Генерал-майор Громов Б, В. в должности генерала для особых поруќчений начальника Генерального штаба - начальника группы предстаќвителей Генерального штаба Вооруженных Сил СССР зарекомендовал себя с положительной стороны. Трудолюбивый и добросовестный генеќрал. Имеет большой опыт непосредственного участия в боевых дейстќвиях против мятежных формирований в Афганистане. Способен быстќро принимать целесообразные решения и настойчиво проводить их в жизнь. Свободно разбирается в оперативной и военно-политической обстановке, вносит обоснованные предложения по вопросам организаќции борьбы с мятежными группировками.
  Находясь непосредственно в районах боевых действий, проявляет мужество и решительность, оказывает практическую помощь командирам соединений и частей по вопросам организации борьбы с мятежныќми группировками. Идеологически выдержан, моральные качества выќсокие. Государственную тайну хранить умеет. Делу КПСС и социалисќтической Родине предан.
  Вывод: За большой вклад в дело борьбы с мятежниками в ДРА, проќявленные при этом мужество и решительность, достоин награждения орденом Красного Знамени.
  Первый заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Варенников
  29 августа 1985 года
  
  
  УКАЗ
  Президиума Верховного Совета
  О присвоении звания Героя Советского Союза генералу армии Ваќренникову В. И., генерал-лейтенанту Громову Б. В. и рядовому Игольченко С В.
   За успешное выполнение задания по оказанию интернациональной помощи Республике Афганистан и проявленные при этом мужество и героизм присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда:
  Варенникову Валентину Ивановичу - генералу армии,
  Громову Борису Всеволодовичу - генерал-лейтенанту,
  Игольченко Сергею Викторовичу - рядовому.
  Председатель Президиума Верховного Совета СССР А. Громыко
  Секретарь Президиума Верховного Совета СССР Т. Ментешашвили
  Москва, Кремль 3 марта 1988 г.
  
  НАГРАДНОЙ ЛИСТ
   Громов Борис Всеволодович. Генерал-лейтенант с 7. 05. 1987 г. Командующий 40-й общевойсковой армией ТуркВО 1943 г. Саратов, русский, чл. КПСС с 01. 1966 г. Участие в боевых действиях: с 18. 01. 1980 по 17. 08. 1982, с 9. 03. 1985 по 1. 04. 1986 и с 1. 06. 1987 года в ДРА.
  Заслуги, за которые представляется к награждению: В должности командующего 40 ОА с июня 1987 года. Ранее прохоќдил службу на территории ДРА в должностях: начальника штаба - заќместителя командира 108 мсд - с 18. 01. 1980 г. по 8. 11. 1980 г., команќдира 5 гв. мсд - с 28. 11. 1980 г. по 17. 08. 1982 г., генерала для особых поручений начальника ГШ ВС СССР - начальника группы представиќтелей Генерального штаба - с 9. 03. 1985 г. по 1. 04. 1986 г. За время коќмандования дивизией, а в последующем армией, показал себя зрелым и талантливым военным руководителем, смелым, решительным и мужестќвенным генералом. Активизацию и повышение результативности боевых действий видит в постоянном и настойчивом обучении руководящего состава армии, дивизий, бригад, полков способам ведения боя в сложќных условиях горно-пустынной местности, практике работы по укрепќлению воинской дисциплины, правопорядка в войсках, поддержанию техники и вооружения в постоянной готовности к боевому применению.
  Заключение старших начальников:
  Стоящие перед армией задачи по оказанию интернациональной поќмощи Республике Афганистан, закреплению народной власти и расшиќрению контролируемой территории в целом выполняются успешно.
  При его непосредственном участии разрабатываются практически все боевые операции, проводимые соединениями и частями...
  Под командованием генерал-лейтенанта Громова Б. В. соединения и части армии за период с июня по декабрь 1987 года уничтожили 11 295 мятежников, 82 ПЗРК, 105 ЗГУ, 388 минометов, 387 ДШК, 220 безотќкатных орудий, 434 гранатомета, 2846 единиц стрелкового оружия, 168 складов с оружием и боеприпасами, медицинским, вещевым имущестќвом и продовольствием. Захвачено 310 мятежников, 21 ПЗРК, 52 ЗГУ, 2,5 млн. боеприпасов к ЗГУ и ДШК, 79 пусковых установок и 3185 реќактивных снарядов, 50 минометов и 24 431 мина к ним, 52 безоткатных орудия и 19 479 выстрелов к ним, 123 РПГ и 15 681 граната к РПГ, 1466 единиц стрелкового оружия и более 7 млн. шт. патронов, 608 различќных складов с боеприпасами, вещевым, медицинским имуществом и продовольствием.
   Эти результаты позволили значительно сократить зоны влияния банд, расширить контролируемую народной властью территорию, соќздать нормальные условия для жизни и труда крестьян во многих кишќлаках ряда провинций Республики Афганистан.
   Спланированные и проводимые генерал-лейтенантом Громовым боќевые действия независимо от масштаба и количества привлекаемых войск всегда отличаются дерзостью, решительностью, смелостью и муќжеством офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат и, как правило, высокой результативностью.
   Благодаря умелому руководству войсками армии, активному и реќзультативному проведению боевых действий против бандформирований мятежников в Республике Афганистан созданы условия для расширеќния и укрепления народной власти на местах, усиления активности и боеспособности Вооруженных Сил республики, позиций революционќных сил в стране.
  Вывод:
  За умелое руководство войсками в боевой обстановке и успешное проведение боевых действий, личное мужество и героизм, проявленные при оказании интернациональной помощи Республике Афганистан, доќстоин присвоения звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.
  Командующий войсками Краснознаменного
  Туркестанского военного округа
  Генерал-полковник Н. Попов
  30 декабря 1987 г.
  Достоин присвоения звания Героя Советского Союза с вруќчением ордена Ленина и медали Золотая Звезда.
  Главнокомандующий войсками Южного направления
  Генерал армии М. Зайцев
  5 января 1988 г.
  
  
  ПОСТАНОВЛЕНИЕ
  Совет Министров СССР
  от 5 января 1989 г. Љ 24 Москва, Кремль
  О командующих войсками военных округов
   Совет Министров СССР постановляет:
  1. Назначить:
  генерал-лейтенанта Громова Б. В. командующим войсками Киевскоќго военного округа, освободив от этих обязанностей генерал-полковниќка Осипова В. В. в связи с переходом на другую работу.
  Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков
  Управляющий делами Совета Министров СССР М. Смиртюков
  
  ПОСТАНОВЛЕНИЕ
  Совет Министров СССР
  от 3 мая 1989 г. Љ 371 Москва, Кремль
  О присвоении воинских званий офицерам, генералам и адмиралам Советской Армии и Военно-Морского Флота
  Совет Министров СССР постановляет:
  Присвоить нижепоименованным лицам воинские звания:
  генерал-полковника
  Громову Борису Всеволодовичу
  Председатель Совета Министров СССР Н. Рыжков
  Управляющий делами Совета Министров СССР М. Смиртюков
  ПРИКАЗ
  Министра обороны Российской Федерации
   по личному составу
  Љ 98
  16 марта 1995 г. г. Москва
   1. Во исполнение указа президента Российской Федерации от 16 марта 1995 года Љ 276 генерал-полковника Громова Бориса Всеќволодовича прикомандировать к Министерству иностранных дел Российской Федерации с оставлением на военной службе, освободив его от должности заместителя Министра обороны Российской Федеќрации
  1943 г. рождения, в ВС с 1962 г.
  Образование: Военная академия Генерального штаба ВС в 1984 г. Контракт о прохождении военной службы в кадрах ВС РФ сроком на 10 лет с 30 августа 1993 г.
   Министр обороны Российской Федерации
   генерал армии П. Грачев
  
  Материалы СМИ и публикации.
  
   По материалам издания: Ахромеев С. Ф., Корниенко Г. М. Глазами маршала и дипломата. Москва "Международные отношения", 1992, Проект "Военная литература": www.militera.lib.ru
   Начальник Генеральноо штаба ВС СССР Маршал Советского Союза Ахромеев С.Ф.:
   В период 1980-1990 годов мне несколько раз доводилось совместно служить с генерал-полковником Б. В. Громовым на афганской земле. В начале 80-х годов, будучи начальником штаба оперативной группы Министерства обороны в Афганистане, я близко познакомился с Громовым - в то время полковником, воевавшим в должности начальника штаба и командира дивизии. Он обращал на себя внимание своей немногословностью, умом, умением организовать бой и управлять им, обустроить жизнь и быт войск на войне в самых нелегких условиях. Он правдив, серьезен в суждениях, самостоятелен, тверд и непреклонен в решениях. Будучи предельно корректным, он тем не менее не робел перед старшими, умел отстоять свое мнение. Как командир в короткие сроки делал выводы из боевой обстановки, умел научить офицеров воевать в нелегких условиях Афганистана. Была заметна в нем и такая важная для офицера черта, как уважение воинского труда солдата, любовь к солдату, стремление, насколько это возможно на войне, беречь его в бою, организовать помощь раненому и больному.
  После окончания Академии Генерального штаба он был назначен первым заместителем командующего армией в Прикарпатском военном округе. Но я не терял его из виду и попросил в 1985 году вновь направиться в Афганистан генералом для поручений начальника Генерального штаба, как бы стать глазами Генштаба в этой стране. Должен сказать, он полностью оправдал наши надежды. Громов бывал во всех районах страны, следил, как войска готовятся к бою и как ведут его, общался с воинами на отдыхе, заботился об их обеспечении и снабжении. Его доклады были правдивы, оценки точны, предложения целесообразны. Он умел находить общий язык и с подчиненными, и со старшими по званию, и с военными, и с дипломатами. Когда встал вопрос о назначении его командующим 40-й армией, я был уверен, что и эта ответственная должность будет ему по плечу. Так и произошло.
   Под командой Громова и многих других командиров разных рангов проходил в мае - августе 1988 года вывод советских войск на Родину из западных и южных районов страны, а с 15 января по 15 февраля 1989 г. - из Кабула и центральных районов Афганистана.
   Генерал-полковник Б. В. Громов - это военачальник другого, более молодого поколения. Я уверен, что на какое бы место его ни поставить, он везде честно и умело выполнит свой долг перед Родиной. Я радуюсь и горжусь, что Громов у нас не один. Таких военачальников немало. Всегда с благодарностью вспоминаю, как полководцы Великой Отечественной войны воспитывали нас. С удовлетворением думаю о том, что и мне удалось внести какой-то свой вклад в воспитание и обучение следующего поколения военных руководителей.
  
   Из книги: Варенников В. И. Неповторимое. В 7 томах. - М.: Советский писатель, 2001. Сайт "Военная литература": militera.lib.ru Том 5. Часть VII. Афганистан. И доблесть и печаль.
   Я знаю генерала Громова уже много лет. Фактически с начаќла тех событий, которые были в Афганистане. Получается двадцать с лишним лет. С первых дней знакомства он проќизвел на меня впечатление очень способного военачальниќка. Впоследствии я утвердился в этих выводах. У меня такая возможность имелась, потому что Борис Всеволодович проќходил службу в Афганистане три раза, а в общей сложносќти - пять с половиной лет. Ни у кого большего афганского стажа не отмечалось.
   То, что он был в Афганистане трижды, по стажу больше всех, заслуженно награжден пятью боевыми орденами и стал Героем Советского Союза, - говорит о многом. Громов утвердил себя как прекрасный военачальник, способный реќшать крупные задачи.
   Хотел бы сказать о морально-политической (если так можно выразиться) линии, которая отличает все дела Бориса Всеволодовича Громова. Возьмем тот процесс, который команда Ельцина затеяла против членов ГКЧП. Нас было двенадцать человек. Первый суд длился долго, но успел пропустить только Крючкова, Язова, Шейнина и меня... Потом объявили, как о великой милости, что приняќто решение об амнистии. Сделали перерыв. Нужно было опросить всех подследстќвенных, согласны ли они, принять амнистию (и тем самым, косвенно, признать свою вину).
   Я не мог пойти на такой шаг, как размен свободы, даже на косвенное признание своей вины. Я не согласился и потребовал, чтобы меня судили.
   Суд состоялся. Рассчитывать на оправдательный пригоќвор не приходилось. Мне просто необходимо было сказать на этом суде все, что я думаю о происшедшем, и назвать по именам истинных разрушителей СССР. Я своей цели добилќся. И вдруг меня оправдали! Это было не только для меня, но и для всей страны как гром среди ясного неба!
   На том суде, когда меня одного судили, я дал список людей, которых хотел бы видеть на процессе в качестве свидетелей... Кроќме того, судьи самостоятельно вызвали свидетелей. В свой список они включили и Громова. Я протестовал. Борис Всеволодович тогда занимал пост заместителя министра обороќны. Было понятно, что ответить так, как того желают Ельќцин и Грачев, он не сможет, ведь Громов исключительно порядочный человек, а если скажет правду, то это самым печальным образом отразится на его карьере. Однако Громова все-таки вызвали.
   В своем выступлении на суде Борис Всеволодович проќявил себя очень достойно, как никто из свидетелей, которых я слышал. Перед его выступлением я во всеуслышание предупредил его: "Борис Всеволодович, прежде чем давать показания, поќпрошу вас принять во внимание, что я обвиняюсь в измене Родине и организации мятежа с целью захвата власти, а такќже в нанесении ущерба обороноспособности страны. Поэтоќму подумайте о том, что будете говорить и о последствиях, которые могут быть для вас лично. Мне будет очень неприќятно, если в результате своих ответов вы пострадаете".
   Он выступил. Ну... ничуть не мягче, чем я сам. Главное, что было сказано, - это то, что выступление Комитета по чрезвычайному положению было правильным и своевременным. Он назвал оправданными и разумными все опубликованные программы ГКЧП. Вина же этих люќдей, сказал он, состоит в том, что они оказались несостояќтельны и не смогли провести свои правильные планы и предложения в жизнь и тем самым открыли дорогу для сил, которые в результате привели к разрушению страны.
   Исключительно мужественное выступление цельного и честного человека.
  
   Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Афганистане, заместиќтель министра иностранных дел Борис Николаевич Пастухов:
   Мне трудно рассказывать об этом человеке потому, что за много лет знакомства у меня выработалась по отноќшению к нему особенная глубокая симпатия. Мужики редко объясняќются друг другу в любви, но тут особый случай. Громов - личность историческая. Понимаю, что говорить такое о ныне живущем человеќке - дело очень ответственное, но я нисколько не сомневаќюсь, что это именно так. Борис Всеволодович Громов наќвсегда вошел в историю нашей страны как один из ее настоящих героев.
   В самый первый раз я увидел его, когда он выводил 40-ю армию из Афганистана. Я ведь и сам старый "афганец". Впервые приезжал туда еще в 1968-1969 годах, когда по поручению ЦК ВЛКСМ мы организовывали демократическое молодежное движение Афганистана. Конечно, я тогда и предположить не мог, что через десяток лет придется работать здесь послом.
   Вывод войск, пожалуй, самое сильное и дорогое для меќня афганское воспоминание.Я и сейчас вижу этот сумасшедший мост. Строй тяжелых боевых машин, развернутые знамена, сияющие лица наших солдат, непривычно красивых, отдохнувших, подстриженќных и побритых. Я видел, как они готовились к этому дню и часу в своем последнем лагере на берегу реки возле Мазари-Шарифа. И, конечно, генерал Громов и его мальчик, его старший сын, Максим... Объятие отца и сына посередине моста...
   Сколько лет прошло с тех пор! Сколько раз я вспоминаю о тех днях и рассказываю, а все же без волнения не получаќется даже думать об этом. Как и тогда, сжимает горло. Моќжет, когда-нибудь появится великий режиссер или писатель, который сможет достойно передать будущим поколениям величие этого события в русской истории. И сердечную блаќгодарность советских людей этому молодому еще тогда генеќралу за спасенных солдат, которых теперь уже точно смогут увидеть живыми их матери...
   Я много раз ездил на броне и под броней по долгим доќрогам Афганистана. Много раз проезжал через перевал Саланг. Это невообразимое зрелище! Сотни сожженных маќшин, лежащих по обе стороны дороги, на склонах ущелий и на дне пропастей. Череда придорожных знаков в память о погибших. Там много участков, где при въезде нам говориќли - лежите и не высовывайте головы!
   После всего этого еще труднее представить, как можно было организовать вывод почти 140-тысячной группировки войск. Ведь уходили не крадучись ночью. Уходили организованќно, с гордо поднятой головой, достойно исполнив свой долг. Шли с развернутыми знаменами не только на последнем мосту, где снимали телевизионщики.
   Борис Громов прошел все ступеньки воинской служќбы, начиная от суворовца, ни одну не перескочил. Вовсе не потому, что не мог. Проќсто ему нужно было знать все. В этом его дополнительная сила. Согласно всей логике жизни он должен был стать миќнистром обороны, и это был бы действительно один из лучќших министров обороны всех времен.
   Афганская война, несмотря на все ошибки, велась проќдуманно. Хотя поначалу это действительно была неизвестќная война. Комсомол тогда многое сделал, чтобы погибшие и особенно раненые в Афганистане перестали быть неизвеќстными ранеными и убитыми. Постепенно комсомол добился того, чтобы на этих ребят, когда они возвращались в Союз, распространялось положение особого благоприятствования во всех сферах жизни и деятельности. Удалось даже договориться с ректорами преќстижных вузов, чтобы "афганцев" принимали вне конкурса. Это помогло очень многим войти в нормальную жизнь. Большое дело! С нынешними временами и сравнивать нечего...
  
   По материалам книг:
   Громов Б.В. Ограниченный контингент. - М.: Прогресс-Культура, 1994. - 352 с.
   Цыбульский И.И. Громов. - М.: Молодая гвардия, 2005. - 451 с.
   В какой семье Вы родились и росли?
   Я родился на берегу великой русской реки Волги в самый разгар Великой Отечественной и воспитывался в семье, где главой дома был дед, Дмитрий Федорович Лебедев. Он прожил ровно 80 лет. Закончил юридический факультет Московского университета. Получив образование, он вернулся в свой родной город Кузнецк Пензенской облаќсти. В работе дела его шли неплохо, хотя и зажиточным деда назвать было нельзя. Юридическая практика позволяла сводить концы с концами. Там же он женился на Елизавете Анатольевне, моей бабушке. Она окончила гимназию в Кузнецке. Оба достаточно хоќрошо знали французский, что по тем временам не было редкостью в России. До революции у них появилось два сына и дочь, моя мама. Дед был очень недоволен тем положением, в котоќром оказался после революции. Прежде всего потому, что, за исключением короткого промежутка времени, был вынужден работать не по специальности. А она ему очень нравилась. И даже когда заходила речь о будуќщем внуков, он всегда настаивал на том, чтобы мы стали юристами.
   В конце тридцатых вся семья переехала в Саратов. К этому вреќмени, в 1935 году, родился мой старший брат, Алексей, а в 1940-м, уже в Саратове, средний - Сергей.
   Дед работал, сколько я себя помню, старшим бухгалтером на Приволжской железной дороге. После войны, как и все железнодорожники в то время, он получил воинское звание "младший лейтенант" и постоќянно ходил в военной форме. Насколько я могу судить, в молодости он был доќвольно высоким и почему-то походил на кавказца. Дед был заядлым преферансистом, других карточќных игр просто не признавал. Особенно много он играл, когда вышел на пенсию. Умение играть в преферанс я тоже перенял у деда, хотя и не довел свое мастерство до такого совершенства, как он.
   Унаследовал я от деда и привычку курить. Бабушка иногда упрекала деда в том, что он курит в присутствии детей, но это было бесполезно. Это единственное, что я унаследовал от деда плоќхого. Наше уважение к нему на протяжении всей жизни было несравнимо велико.
   Бабушка была очень заботливой, но в том, что касаќлось воспитания внуков, никогда на мягкость не сбиваќлась. Всегда проверяла у нас уроки, а для пацанов ниќчего более страшного не существует. Бабушка очень строго следила за нашим распорядком дня и приучала к пунктуальности. Очень много нам читала, особенно в раннем детстве. Благодаря ей мы все освоили грамоту еще до того, как пошли в школу. Бабушка прожила долќго - 93 года.
   Мама, Марина Дмитриевна, человек, для меня свяќтой. Счастья на ее долю выпало мало. Рано потеряла мужа - наш отец погиб на фронте в год моего рождеќния, в 1943-м. Поэтому все заботы о семье - зарабоќток, продукты, одежда - легли на ее плечи. Мама выќполняла чисто мужскую работу - зарабатывала. Кроме нее и дедушки обеспечиќвать семью было некому. Для нее самым главным в жизќни были дети и работа. Сколько я маму помню, она работала всегда, часто и в воскресенье. В детстве испытывал даже чувство ревноќсти: мне казалось, что она больше внимания уделяет соќвершенно чужим людям. Я всегда грущу, вспоминая маму. Как много прекрасќного дала ей природа и как мало отпустила времени для того, чтобы насладиться жизнью, счастьем и детьми! Мама постоянно живет во мне как воплощение русской женской красоты и души.
   Старший брат, Алексей, для меня всегда был идеаќлом, чем-то недосягаемым, как будто из другой жизни. Пожить с ним как братья мы так и не успели. Когда мне было три года, он поступил в суворовское училиќще. Домой приходил лишь в субботу и воскресенье.
   После окончания суворовского Алексей получил распределение в Рязанское пехотное училище. Лейтеќнантом брата направили в Наро-Фоминск, а затем в Венгрию, где недавно закончился, как тогда писали, "контрќреволюционный" мятеж. Домой он писал редко, но и по тем письмам, которые присылал, мы понимали, что слуќжит он нормально. В семье за старшего брата были споќкойны. Им гордились. В 1963 году, когда я уже учился в военном училище в Петергофе, Алексея в сопровождении врача неожиќданно привезли из Будапешта. Саркома лимфатических желез. В этом же году Алексей умер.
   Со средним братом, Сергеем, у меня сложились такие отношения, которых ни с кем нет и, наверное, не будет. Я с ним не только часто советуюсь, но как бы сверяю правильность своих шагов. В жизни ему пришлось значительно труднее, чем мне. Живя в Сараќтове, он вынес на себе всю тяжесть семейных трагеќдий. Сначала умер старший брат. Буквально через год не выдержала мама. Затем дедушка, который был Серќгею особенно дорог. Через два года слегла бабушка. Сергей женился. У него отличный сын Миша, военный хирург, есть внучка. Брат никогда не стремился к большим высотам. Больше тридцати лет он проработал в НИИ газа и нефќти. Я несколько раз предлагал ему помочь подыскать какое-нибудь другое место. Он категорически отказыќвается - прикипел сердцем к институту.
   Как начиналась Ваша военная служба?
   Моя военная жизнь началась в 12-летнем возрасте. В 1955 году я поступил в Саратовское суворовское военќное училище. В суворовском военном училище я получил хорошее образование. У нас работали опытнейшие преподаватеќли, которые стремились не только дать знания по своим предметам, но и воспитать нас настоящими офицерами. Помимо школьной программы в расписании были уроки бальных танцев, эстетики, музыки, истории искусств. Но больше всего нам нравились, естественно, военные дисциплины - строевая подготовка, стрельба, занятия на стадионе. Один день в неделю все в училище говорили только на английском языке. От подъема и до отбоя. Это праќвило касалось всех - и начальника училища, и суворовќца-первогодка. Но в 1960 году было принято решение о расформировании нескольких училищ, в том числе и Саратовского. Нашу роту перевели в Калинин. Последние два года мы учились там.
   После Калининского суворовского училища я был зачислен в Ленинградское высшее общевойсковое командное училище им. С.М.Кирова, по окончании которого был направлен в Прибалтийский военный округ на должность командира взвода в 167-й гвардейский мсп 1-й гвардейской мсд. В прославленной дивизии я прослужил четыре года, был назначен командиром роты, награжден медалью, что дало возможность поступить в Военную академию им. М.В.Фрунзе.
   Учеба в академии Фрунзе дала мне очень многое. Из училища как военный я почти ничего не вынес. Честное слово, Суворовское и то мне больше дало. Из академии я вышел подготовленным командиром. Здесь мы реально изучали все необходимое в широком диапазоне от батальона до армии.
   После окончания академии я был наќправлен в Майкоп на должность начальника штаба, замесќтителя командира полка, но по прибытии в Майкоп попросил назначить командиром батальона, то есть на ступень ниже. Я поступал в академию с должности командира роты и рассудил, что не следует перескакивать через очередную важную ступеньку армейской службы - должность команќдира батальона. При этом я, конечно, понимал, что могу застрять в этой должности надолго. Около двух лет прослужил я командиром батальона, но дальше моя офицерская служба снова поќшла нормально. За время после окончания Военной академии имени М.В. Фрунзе с 1972 по 1977 год мне удалось пройти путь от командира баќтальона до начальника штаба дивизии. Мне каќзалось, что я знал свою ближайшую перспективу. Меня аттестовали на должность командира дивизии, и я был готов к тому, что меня пригласят на беседу по поводу нового назначения.
   Тут приезжает к нам комиссия из Главного управлеќния кадров. Помню, меня пригласили на собеседование первым. Даже фамилию инспектора не забыл (такое не забывается ) - Карасев. Он задал мне первый вопрос: "Ну, как вы, Борис Всеволодович (не товарищ полќковник, а по имени-отчеству, подчеркнуто так душевно), замечательную трилогию генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, конечно, внимательно изучили? И конспект у вас, конечно, есть?"
   Что тут отвечать? Сам уже прикидываю, что это он - решил поиздеќваться надо мной, как многие кадровики любят, или соќзнательно топит. Я-то книги эти ни разу не открывал и даже названия знал весьма приблизительно: "Малая земќля", "Возрождение", "Целина", кажется, была еще какая-то повесть... Причем вовсе не из принципа не читал, проќсто времени не нашлось. Киваю и думаю, если издевается, то этим удовлетвоќрится, если нет...А он стал проверять, уточнять детали, задавая вопросы: "Как Леонид Ильич узнал о начале Велиќкой Отечественной войны?... Расскажите-ка про случай с квасом..."
   Я говорю, что как человек военный в большей степени изучал те разделы, где говорится о страќтегических достижениях полководца Брежнева, о его заќмечательных военных операциях...
   Он какое-то время меня слушал, явно получая от этоќго удовольствие. Потом сказал:
   "Рано вам, дорогой мой, командовать дивизией. Поќлитически не созрели. Мой вам дружеский совет - сегоќдня же возьмите в библиотеке книги Леонида Ильича и прочтите их. Уверяю вас, многое для вас откроется в ноќвом свете. Желаю удачи. Не ленитесь. Больше работайте над собой, и все у вас будет хорошо..."
   Беда не приходит одна. Через неделю после отъезда комиссии выясняется, что на одном из складов дивизии пропало около тысячи ампул промедола. Это обезболиќвающее лекарство - наркотик. Серьезнейшее происшествие. Такие дела контролировал КГБ. Начали разбираться. Дело затянулось. Как начальник штаба дивизии, отвечавший за службу войск, в том числе и за охрану склада НЗ, в происшествии был обвинен и я. Но только до тех пор, пока не разобрались. В конце концов, следователям удалось найти прапорщика, который имел доступ к лекарствам. Выяснилось, что он в течение полугода торговал этим промедолом. Только после этого меня оставили в покое. Правда, никто извиниться не подумал.
   Как и когда Вы отправились в первую командировку в Афганистан?
   В 1979 году я уже два года был начальником штаба дивизии на Северном Кавказе. Афганистан занимал в моей жизни такое же место, как и в жизни других людей. Мне хватало забот начальника штаба дивизии и тогда мне было не до Афганистана.
   28 декабря мы вместе с несколькими офицерами и генералами возвращались из штаба округа после традиќционного подведения итогов за год. Новость, что минувшей ночью наши войска пересекли границу и ступили на территорию Афганистана, ни меня, ни других офицеров не удивиќла. Вполне вероятно, что для ввода войск, есть все осноќвания. Печать, радио, телевидение реќгулярно рассказывали об изменениях, происходивших после ввода советских войск. Тогда я задавался вопроќсом: надолго ли все это? Ответа не знал никто. Не кажќдый командующий войсками округа имел представлеќние о составе и задачах ОКСВ в Афганистане, не говоря уже об офицерах дивизионного звена.
   16 января 1980 года я готовился к проведению двухдневных учений, которые должны были начаться ранним утром следующего дня. Около 5 часов вечера мне позвонил командир корпуса. Он сухо сказал, что министр обороќны подписал приказ, согласно которому я назначен наќчальником штаба дивизии, находящейся сейчас в Кабуќле. Через четыре дня мне надлежит быть в штабе Турќкестанского военного округа и затем из Ташкента улеќтеть в Афганистан. "Действуй. Успеха", - добавил он и положил трубку.
   Короткий разговор с командиром корпуса был для меня настолько неожиданным, что я даже не поинтереќсовался, чем вызвано мое новое назначение. Обычно офицер, которого планировали куда-либо перевести, заќранее узнавал об этом по различным каналам. Решение это, как мне уже передали, было принято. Оставалось лишь доќждаться официального приказа. Я недоумевал: назначеќние на равноценную должность, да еще и Бог знает где, - за что? Состояние, честно говоря, было удручаќющее. К сожалению, Афганистан для многих больших и не очень честных командиров стал меќстом, куда они в любое время могли перевести неугодќных подчиненных или где-то и в чем-то провинившихся. Конечно же, открыто в таких случаях об этом не говорили, но каждый мог понять истинную приќчину неожиданного назначения на новую должность. Примерно так же произошло и со мной: вспомнилась и беседа с кадровиком, и промедоловый скандал, с которым разобраќлись, когда я уже служил в Афганистане.
   Вечером дома я сказал жене о предстоящей командировке. Я не знал, когда вернусь обратно - чеќрез месяц или через полгода. Ехать нужно было без семьи, а это все жены военных воспринимают, наверќное, одинаково. Об Афганистане с самого начала охотќнее говорили, чем ехали туда служить. Начались сборы. Через три дня все было готово - получился один чемоќдан. Даже не успев толком попрощаться с друзьями, как это принято, я улетел.
   Как началась для Вас афганская война?
   Через три часа после приземления в аэропорту Ташкента я уже находился в каќбинете командующего войсками Туркестанского военќного округа генерал-полковника Юрия Павловича Макќсимова. Он спокойно и неторопливо начал мне расскаќзывать о предстоящей службе в Афганистане. Судя по разговору, он обладал твердостью, интеллигентностью и ясным умом. Пожалуй, я впервые почувствовал в наќчальнике такого уровня уважение к офицерам, заботу о них и даже теплоту. По-моему, это очень важно для человека, уезжающего в неизвестность.
   Утром я вылетел в Кабул. Первый полет на войну незабываем. Наша автомашина вырулила прямо на летное поле, где возле заправленного и готового к полету самолета стоќяло около двадцати офицеров. Почти все были вооруќжены пистолетами и автоматами. Лишь некоторые, в том числе и я, летели к новому месту службы и поэтому были без оружия. На полевой форме ни у кого не было видно знаков различия. Я же вышел из машины в шинеќли с полковничьими погонами и в папахе. Сразу поняв нелепость своего вида, я скрытно, насколько это было возможно, надел вместо папахи шапку. Загранпаспортов и виз ни у кого не было, в Афганиќстан улетали по спискам. В неразберихе, которая неизбежна на первых порах, это было очень удобно. Списочная практика отправки в Афганистан существовала примерно до апреля. Позже военнослужащие пересеќкали Государственную границу СССР, соблюдая все действующие международные правила.
   Я впервые летел на специальном санитарном самолеќте Ил-18, где вместо привычных сидений и кресел были лишь медицинские носилки. Через полтора часа наш самолет приземлился в Баграме, где наш самолет должен был стоять не больше часа. Война нас встретила сразу возле трапа - еще не выйдя из самолета, мы услышали интенсивную автоматќную и пулеметную стрельбу, которая велась совсем ряќдом с аэродромом. Узнать о причине перестрелки было не у кого. Послышались разрывы ручных гранат. Меня мучили неопределенность и сознание полной беззащитќности: на несколько человек, которым предстояло леќтеть дальше, осталось четыре пистолета и один автомат.
   Летчики, ходившие за разрешениќем на продолжение полета, сказали, что "добро" на Кабул нашему самолету сегодня не дали и ночевать приќдется здесь, в самолете на носилках. У летќчиков нашлись подушка и одеяло. Не раздеваясь, прямо в шинели, сапогах и шапке я лег и попытался уснуть. В первую ночь в Афганистане я так и не уснул. Поќстоянно донимал холод, стрельба была слышна то на одной окраине аэродрома, то на другой. Время до расќсвета показалось вечностью.
   Наќконец-то, нам разрешили взлет. Долго прогревали двигатели, мы помогали летчикам очищать резину от намерзшего за ночь льда и минут через сорок все-таки взлетели. Вскоре мы увидели под собой Кабул.
   Меня встретил командир комендантской роты. Сраќзу же поехали в штаб 40-й армии.
   Во время декабрьского боя роскошное трехќэтажное здание дворца Амина значительно пострадало. Пока наши солдаты восстанавливали сам дворец и небольшой двухќэтажный особнячок, где позже разместился узел связи, штаб армии расположился в нескольких командно-штабных машинах и палатках.
   Разговор с командармом генерал-лейтенантом Юрием Владимировичем Тухариновым занял не больше пятнадцати минут и не выходил за рамки того, о чем обычно говорят с только что прибывшим офицером. Он то и дело отвлеќкался, отвечая на телефонные звонки и выслушивая доќклады. Сразу же отдавал короткие распоряжения. Каќбинет Тухаринова был буквально завален картами - они висели на стенах и лежали на столах. Воспаленные глаза выдавали командующего, чувствовалось, что спит он урывками, от случая к случаю.
   Тухаринов пробыл в Афганистане до июня. К тому времени мы уже вели активные боевые действия, и мне не раз приходилось с ним сталкиваться. На свои первые "боевые" в марте я ушел именно по его приказу.
   Штаб 108-й дивизии, куда я был назначен, находилќся на противоположной от штаба армии окраине Кабуќла. Он представлял собой нескольких старых палаток и машин, расположенных на склоне горы, в очень неудобном для нормальной жизни меќсте.
   Командир дивизии с несколькими заместителями жили в КУНГах, остальные офицеры - в палатках. В одной из них поќселился и я. В нескольких палатках были поставлены столы для старших и младших офицеров, и для солдат. Питались из одного котла, варили всем одинаќково.
   Дивизией командовал полковник Валерий Иванович Миронов. Мы с ним вместе учились в суворовском училище. Друг друга знали давно и всегда понимали с полуслова. Это помогало нашей совместной работе в Афганистане.
   Январь 1980 года прошел для 40-й армии относиќтельно спокойно. Однако уже в конце месяца тучи начали сгущаться. Одной из причин этого стала активная антисоветская пропаганда, которая умело велась среди всего населеќния Афганистана. В каждом кишлаке и маленьком гороќде людей настраивали против нас. Кабул тоже не был для оппозиции закрытой территорией, несмотря на то, что здесь находилось революционное правительство. Больше того, именно в столице с антисоветскими наќстроениями приходилось сталкиваться особенно часто.
   Пропаганда против "неверных" оказалась весьма эффективной: в двадцатых числах января советские войска подверглись первым, правда нерегулярным и не очень интенсивным, обстрелам. Эйфория, в которой пребывало афганское руководство, и надежда на то, что революция будет поддержана народом, а с вводом соќветских войск станет необратимой, оказались недолгими.
   Как Вы получили повышение и вступили в новую должность в Афганистане?
   В то время, к счастью, вопросы, связанные с продвиќжением по службе, решались при личной встрече, а не по телефону. Во время одного из таких прилетов в конце октября командующий ТуркВО генерал-полковник Юрий Павлович Максимов пригласил меня к себе. Он сказал, что воќенный совет ТуркВО принял решение рассмотреть мою кандидатуру на должность командира дивизии. Как я поќнял из разговора, Максимов предварительно созвонился с офицерами в Майкопе и навел справки о моей предыдуќщей службе. Я не был готов к такому повороту событий, новость о предстоящем назначении стала для меня в одиќнаковой степени неожиданной и приятной. Я поблагодаќрил командующего за доверие и, вернувшись, доложил о состоявшемся разговоре своему комдиву. Чеќрез два дня документы были готовы и отправлены в Мосќкву.
   Прошло больше месяца после этого разговора, и он уже стал забываться, но в начале декабря позвонил генеќрал Максимов и тепло поздравил с тем, что министр обоќроны подписал приказ о моем назначении. Через неќсколько минут меня уже поздравлял новый командуюќщий 40-й армией, генерал-лейтенант Борис Иванович Ткач. Он приказал мне завтра же вместе с наќчальником штаба армии генералом Валентином Панкратоќвым вылететь в Шинданд и принять новую должность.
   Почти вся 5-й гвардейќская мотострелковая дивизия осенью 1980 года находилась в Шинданде. Лишь один полк действовал в отрыве от осќновных сил - он был расположен в Герате. Командиром 5-й мотострелковой дивизии был генераќл Юрий Васильевич Шаталин. Он командовал дивизией долго, еще до того, как она была введена в Афганистан. За четыре дня мы вместе с ним облетели районы, где несли службу подќразделения дивизии, побывали почти на всех заставах и в Герате.
   Дивизия в это время вела боевые действия недалеко от Фараха, в горном массиве Луркох. Там дивизия находилась больше четырех недель, мы несли потери. На третий день после вступления в должќность я прилетел в этот район. Необходимо было на месте разобраться и определиться в дальнейќших действиях.
   В течение двух дней я выслушивал мнения тех офиќцеров, которые все это время находились возле Луркоќха и досконально знали ситуацию. Обсуждение прохоќдило тяжело. Мы колебались. Наши офицеры однозначќно говорили о том, что продолжать боевые действия и идти внутрь горного массива бессмысленно. Предлагали заминировать все входы и выходы, оставив душќманов "в мешке", и постоянно держать их под воздействием артиллерии и авиации - каждый день подбрасывать им туда "подарки". Я согласился с этим мнением. Но в последующем к нанесению ударов и разгрому базы противника пришлось возвращаться неоднократно.
   Изучался ли добытый вами боевой опыт в ходе самой войны?
   Летом 1981 года Министерством обоќроны СССР было принято решение о том, чтобы напраќвить в Афганистан на несколько дней командующих войсками некоторых военных округов. Это касалось в первую очередь военных округов, дислоцировавшихся в горной местности. Помимо командующего Туркестанским округом, коќторый постоянно управлял 40-й армией, в Афганиќстан приезжали командующие Среднеазиатским военќным округом генерал армии Д.Т.Язов, Прикарпатским военным округом генерал-полковник В.А.Беликов и Заќкавказским военным округом генерал-полковник О.Ф.Кулишов. Прилетал также и командующий Московским военным округом генерал армии П.Г.Аушев. Вместе с командующими прибывала основная часть управления округов - разведчики, артиллеристы, авиќаторы. В Кабуле они изучали обстановку в масштабе армии, а затем отправлялись по гарнизонам. Но никто из них не миновал Шинданд.
   К сожалению, имевшимся у нас боевым опытом не мноќгие интересовались и тогда, а после завершения войны в Афганистане - тем более. К нашему сожалению, накопленный опыт оказался никому не нужным.
   Прилетавшие в 40-ю армию офицеры и генералы не скрывали своего отношения к ситуации в Афганистане. Война здесь носила локальный характер, происходивќшие события являлись весьма специфичными, и, собстќвенно говоря, афганский опыт вряд ли пригодится, наќпример, войскам Прикарпатского военного округа.
   Если рассуждать с оперативно-стратегической точки зрения, то это, безусловно, правильно. Но ведь всякая операция, в том числе и крупномасштабная, состоит из нескольких составляќющих, в том числе и тактических действий. Именно с этим и нужно было внимательно знакомиться офицерам и генералам, которых на несколько дней отправляли в Афганистан.
   Приобретенным нами опытом по большому счету так никто и не интересовался, его просто игнорировали и не внедрили в изучение. Считали, видимо, что о войне в Афганистане лучше помолчать. Я думаю, что причина развязывания войны не должна влиять на изучение бесќценного боевого опыта.
   Чем закончилась ваша первая командировка в Афганистан?
   В конце 1981 года эпидемия гепатита захлестнула наши части. Только в 5-й мотострелковой дивизии болело около трех тысяч человек, т.е. каждый четвертый военнослужащий. Болезнь не щадила ни солдат, ни офицеров, ни генералов. Перенес в тяжелой форме гепатит и я. В госпитале я полежал больше полутора месяцев. 17 февраля 1982 года мне было присвоено звание генерал-майора. А затем меня отозвали в Москву на учебу в Академию Генерального штаба.
   Мне было трудно улетать из Афќганистана. С одной стороны, я понимал, что оставляю здесь офицеров, мноќгие из которых стали для меня гораздо больше, чем проќсто товарищами. Чего только нам вместе не пришлось пережить за эти два с половиной года! Мне было как-то неуютно от засевшей в голове мысли, что для меня-то война уже почти закончилась, а им здесь еще предстоит служить не один месяц, и никто не знает, чем для кажќдого из них закончится день следующий. С другой стороны, мне нестерпимо хотелось поскоќрее добраться домой, в Майкоп. Андрей, младший сын, без меня стал уже совсем большим - ему исполнилось два с половиной года. Домой я прилетел буквально на крыльях.
   Весь отпуск перед началом занятий в академии Геќнерального штаба прошел в сборах. Собираясь, я не переставал про себя радоваться тоќму, что Афганистан для меня все-таки уже позади. Внутќренне я гордился, что выдержал. Одновременно с этим не переставал удивляться, что два с половиной года службы там прошли для меня нормально: я остался жиќвым и здоровым, не был ранен. Разве что переболел гепатитом, но по сравнению с тем, что происходило в Афганистане, это было не слишком большой бедой.
   Какое новое назначение Вы получили после академии?
   В последних числах августа мы переехали в Москву, и через несколько дней началась моя учеба в академии. Наш курс был одним из немногих в академии, где почти не существовало наушничества, скандалов, анонимок и жалоб друг на друга. Мы получили объќем знаний, достаточный для подготовки и проведения оперативно-стратегических операций. В свободное от занятий время удалось побывать во многих театрах, на выставках, полюбоваться настоящим большим спортом.
   По окончании академии я был в числе кандидатов на золотую медаль, но пользоваться правом выбора места службы не стал. Для себя реќшил - поеду в то место, куда направят. Но был уверен, что в глушь не отправят, все-таки за плечами два с поќловиной года в Афганистане. Так и произошло. Меня назначили первым заместителем командующего общеќвойсковой армией, которая дислоцировалась в Ивано-Франковске, в Прикарпатье.
   По просьбе командующего войсками округа к новоќму месту службы я отправился без отпуска. В Ивано-Франковск я прибыл в конце июля 1984 года. Первое время вместе с семьей мы жили в гостинице. Служба первого заместителя командарма проходила, в основном, на колесах. За пять месяцев я объездил практически все Закарпатье и Прикарпатье. Очень часто армия выезжала на один из самых больќших полигонов, под Ровно. На территории этого учебќного центра было приятно заниматься всеми видами боќевой подготовки. Я постоянно находился там то с одним полком, то с другим. Учения сменялись стрельбами, стрельбы - вождением.
   Когда и как Вам предложили отправиться в Афганистан вторично?
   В 1985 году мне предложили избираться в местные органы власти. Я участвовал в избирательной кампании, встречался с коллективами трудящихся. Естественно, я был единќственным кандидатом, альтернатива в то время не преќдусматривалась. 22 февраля позќдно вечером мы вернулись в Ивано-Франковск. Я, как обычно, сразу же позвонил оперативному дежурному по армии, для того чтобы узнать обстановку. Он долоќжил, что мне несколько раз звонил заместитель начальќника Генерального штаба генерал армии В.И. Варенниќков. Для меня это было неожиданностью. Я встречалќся с ним до этого только один раз, когда Ваќренников на несколько часов прилетал в Шинданд. Тогќда он посмотрел дивизию, соседний афганский полк и улетел. Звонок Варенникова меня удивил еще и потому, что я был перќвым заместителем командующего, а не начальником штаба армии.
   Утром 23 февраля, проголосовав одним из первых, я приехал в штаб армии. К тому времени там уже нахоќдился командующий армией генерал-лейтенант Эдуард Аркадьевич Воробьев. Переговорив с ним, я начал звоќнить в Москву по аппарату ВЧ. Трубку взял Варенников. Он попросил меня прибыть на следующий день в Мосќкву для решения, как он сказал, одного вопроса.
   Меня это еще больше озадачило. Спрашивать и что-то уточнять я не стал - у военных это не принято. Но такая постановка вопроса меня удивила - зачем? Для чего? Я стал перебирать в уме различные предположеќния и прокручивать варианты.
   На следующее утро я на машине выехал во Львов, а оттуда вылетел в столицу. Примерно через три часа я находился в приемной генерала армии Варенникова. Мне сразу предложили пройти к нему в кабинет. Варенников начал без предисловий: "Товарищ Громов, вы служили в Афганистане. Поќкажите, пожалуйста, по карте, где именно вы были и какие районы знаете".
   Я доложил, что знаю Кабул, его северные, западные, южные и восточные окрестности, дорогу Кабул - Саланг и далее в сторону границы. Практически весь запад и еще несколько районов. Как я понял, Варенников остался удовлетворен. Поќсле этого он перешел к главному. Варенников сказал мне, что, согласно решению Генерального штаба, ввоќдится новая должность: генерал для особых поручеќний - начальник группы представителей начальника Генштаба в Афганистане. Варенников предложил мне немного подождать, поќсле чего мы вместе с ним пошли к начальнику Генеральќного штаба маршалу С.Ф. Ахромееву.
   Ахромеев сказал, что они долго подбирали необхоќдимую кандидатуру на новую должность генерала для особых поручений и остановились на мне. Мои навыки, знание страны, 40-й армии и афганских вооруженных сил полностью удовлетворяют требованиям Генштаба. Сергей Федорович Ахромеев поинтересовался: как я отнесусь к тому, что на новую должность назначат меня? Что я мог сказать, если этот вопрос был уже практически решен?
   10 марта я доложил начальнику Генерального штаба, что группа гоќтова, и мы вылетели в Кабул, где нас встретил начальник штаба 40-й армии генерал-майор Анатолий Ипатович Сергеев.
   В чем особенности Вашей службы на этой ответственной должности?
   Служба в Афганистане во время второй командировќки имела несколько особенностей. Как генерал для осоќбых поручений, я фактически имел неограниченный доќступ к советским войскам и к афганским вооруженным силам. Одна из задач, поставленных перед нашей групќпой начальником Генерального штаба, заключалась в координации деятельности советских и афганских войск при проведении совместных операций. Когда мы прилетели в Афганистан, мне не пришлось долго "вхоќдить" в обстановку.
   Заслушивание должностных лиц штаба армии проќшло очень быстро и заняло буквально несколько дней. Афганистан и сложившуюся здесь обстановку я знал достаточно хорошо. Непосредственно в 40-й армии ниќчего нового для меня не было. Значительно труднее быќло сразу определиться в том, как построить работу с афганскими военными - выезжать ли к ним в части самому или получать всю необходимую информацию от главного военного советника. В этом состояла, как я тогда считал, основная проблема для меня.
   Наша группа должна была не только знать обстановќку в частях 40-й армии и вооруженных силах Афганиќстана, но и в силу своих возможностей влиять на нее. Однако мы не имели права принимать решения, отдаќвать какие-то приказы или распоряжения. На основаќнии собственного анализа событий в том или ином райќоне страны мы были обязаны высказывать свои предлоќжения и рекомендации соответствующим командирам, вплоть до командующего 40-й армией и главного военќного советника при министре обороны Афганистана.
   Одновременно с этим в нашу задачу входил строгий контроль за выполнением частями Ограниченного конќтингента, аппаратом главного военного советника, а такќже штабом ТуркВО приказов министра обороны СССР по Афганистану.
   Сложности новой работы были связаны прежде всеќго с тем, что вчетвером нам было крайне трудно охваќтить всю деятельность войск. Поэтому, после согласоќвания с начальником Генштаба, мы планомерно аналиќзировали ситуацию поочередно в каждом районе. В раќботу группы представителей никто не имел права вмеќшиваться, за исключением самого маршала Ахромеева. Безусловно, мы понимали, что такая свобода действий неизбежно накладывает на нас особую ответственќность. Наши доклады начальнику Генерального штаба должны были составляться прежде всего компетентно и честно. Направляя нас в Афганистан, маршал Ахромеќев рассчитывал на получение объективной информации о происходящем как в Ограниченном контингенте, так и в афганской армии, что называется, из первых рук.
   Должность генерала для особых поручений была в высшей степени деликатной. С одной стороны, я распоќлагал очень большими правами и имел фактически не ограниченные возможности в Афганистане. А с друќгой - я всегда помнил о том, что ситуация в этой стране меняется очень быстро и при оценке деятельности любого офицера действовать нам нужно было не только деликатно, но взвешенно и дальќновидно, в первую очередь опираясь на собственный опыт.
   Основная же задача сформированной начальником Генерального штаба группы, на наш взгляд, состояла в оказании помощи командованию 40-й армии таким обќразом, чтобы при планировании и проведении боевых действий была сведена до минимума возможная гиќбель солдат и офицеров, проходивших службу в состаќве Ограниченного контингента советских войск в Афќганистане.
   Как Вы пережили личную трагедию, которая обрушилась на Вас в те годы?
   1985 год стал особенно тяжелым в моей судьбе. Этот год оказался трагическим для нашей семьи. 3 мая я находился в штабе 40-й армии и работал в своем кабинете. Неожиданно раздался телефонный звонок. Подниќмаю трубку - звонит помощник генерала армии Варенќникова по ВВС и сообщает, что погиб, разбился генерал Крапиќвин Евгений Иванович, командующий ВВС Прикарќпатского военного округа.
   Для меня это был страшный удар. Сразу поќсле этого известия стало как-то не по себе, чудовищно разболелась голова. Зашел в штаб армии, поднялся в свой кабинет, и вдруг мелькнула мысль, которая пронзила меня всего словно током. Накануне майских праздников я разговаќривал по телефону с женой. Она мне сказала, что уже купила билет на самолет и второго мая собирается леќтеть в Москву, где после моего перевода в центральный аппарат министерства нам предложили квартиру. В конце разговора она как-то между делом добавила, что звоќнил Крапивин и предлагал ей лететь вместе с ним.
   Я начал лихорадочно соображать - что же делать и как узнать, кто вместе с Крапивиным был в этом самоќлете? Стал хвататься за телефоны. Наконец, немного успокоившись, связался по ВЧ с командным пунктом ВВС в Львове. Конечно, дежурившие офицеры уже все знали, но мне они ничего не сказали. После этого я начал допрашивать, по-другому скаќзать не могу, летчиков из группы Варенникова. Им, безќусловно, все было известно, но, видимо, они хотели меќня подготовить и как-то смягчить этот удар. В конце концов они все рассказали. На борту самолета Ан-26, которым Крапивин 3 мая вылетел на совещание к главќкому ВВС, вместе с ним находились два его сына, Андќрей, курсант-выпускник военного училища летчиков, и Александр. Там находились еще несколько человек, в том числе и моя жена. На месте правого пилота сидел сын космонавта Валерия Быковского. Диспетчер Львовского аэропорта перепутал воздушќные эшелоны для военного и гражданского самолетов. Погибли все.
   Варенников выделил самолет, на котором я следуюќщим утром вылетел домой.
   Гибель жены человека приводит в состояние шока. А если ты служишь в другой стране, на войне, прилетаќешь, ничего толком не зная и не умея даже организоќвать похороны, и все это наваливается в одночасье... И это горе, и дети жмутся к тебе... И отец Наташи, который прошел всю войну, сидит весь черный. Мы похоронили Наташу в Саратове. Сыновья остались в Саратове, где они прожили приќмерно четыре года.
   10 мая я улетел в Москву и встретился с начальниќком Генерального штаба. В тот день разговоров об Афќганистане у нас с Сергеем Федоровичем Ахромеевым не было. Он выразил соболезнование и предложил мне остаться в Союзе. Подумав, я все-таки решил вернутьќся - служба в Афганистане, как мне казалось, не поќзволит постоянно терзать себя тем, что случилось. 11 мая я снова был в Кабуле.
   И действительно, когда я вернулся в Кабул, меня сразу захлестнули вопросы управления операцией в Панджшере против банд Ахмад Шаха Масуда.
   Все ли указания вышестоящего командования свидетельствовали о глубоком понимании реальной обстановки в Афганистане?
   Очередная войсковая операция в ущелье Панджшер против крупной группировки полевого коќмандира моджахедов Ахмад Шаха Масуда была подготовлена и проведена под руководством недавно назначенного командующего 40-й армией геќнерал-лейтенанта Игоря Николаевича Родионова.
   В тактическом отношении панджшерская операция отличалась от предыдущих тем, что боевые действия здесь впервые были начаты высадкой большого десанта, который отрезал душманам пути отступлеќния в горы, как они это обычно делали. Затем, по замысќлу операции, действуя десантными и мотострелковыми подразделениями совместно с авиацией, мы должны были разгромить группировку и тем самым поставить точку в существовании в Панджшере каких бы то ни было бандформирований оппозиции.
   Операция началась успешно. Десанты были высажеќны точно по времени в те места, куда мы и планировали. Управляемость была хорошей - на командный пункт армии постоянно поступали доклады о том, что в районе боевых действий видны банды, которые пытаются скрыться в горах, но наталкиваются на сплошную стену встречного огня десантников.
   В начале июня, в самый разгар операции, мы неожиќданно получили шифровку о том, что в Кабул прилетает один из крупных военачальников. Называть его имя по этическим соображениям я не считаю целесообразным.
   Во время телефонного разговора маршал Ахромеев посоветовал мне встретить его, представиться и сообќщить, что в Афганистане действует наша группа предќставителей Генштаба. Что и было сделано - на Кабульќский аэродром мы поехали вместе с главным военным советником в Афганистане генералом армии Григорием Ивановичем Салмановым. До этого мне ни разу не приходилось личќно встречаться с человеком, который должен был приќлететь. Я знал о нем лишь то, что за плечами этого геќнерала огромный командирский опыт - он долгое вреќмя командовал несколькими крупными группировками советских войск как на территории нашей страны, так и за границей.
   Уже спускаясь по трапу, генерал приветливо улыќбался. На его танковом комбинезоне была видна Звезда Героя Советского Союза. Он тепло обнялся с Салмановым и сдержанно поздоровался со мной. Я представилќся, но, как мне показалось, он не сразу понял, какую должность я занимаю. Мы заехали в штаб армии, после чего генерал приказал, чтобы его доставили на командќный пункт армии, где боевыми действиями руководил командарм генерал Родионов. В этот же день мы прилетели в Багќрам. Генерал заслушал короткий доклад командующего армией и сразу же начал ставить уточняющие задачи по проведению операции.
   Я предполагал, что генерал вникнет во все тонкости обстановки и, как военачальник с огромным опытом, предпримет какие-то неординарные меры для изменеќния ситуации в стране в нашу пользу. Многие офицеры, оказавшись в Афганистане, очень скоро понимали бесќперспективность боевых действий как основы нашего пребывания здесь, потому что, за редким исключением, ничего, кроме жертв среди наших солдат и среди афганцев, они не несли. Безусловно, мы оказывались пеќред необходимостью проведения ответных операций, для того чтобы исключить повторные нападения на наши гарнизоны. И все же многие, в том числе и я, были сторонниками переговоров с противником. Больше того, офицеры и генералы самыми первыми пришли к выводу о необходимости безусловного и полного вывода 40-й армии из Афганиќстана.
   Однако на первых порах генерал не стал вникать в тонкости пребывания наших войск в Афганистане, в специфику взаимоотношений с властями и особенности боевых действий. Соответственно, не приходится говоќрить и о правильной оценке обстановки. В этом, кстати, ему "помогала" и "свита", которая то и дело поддакиваќла невпопад. Поэтому и задачи, поставленные этим геќнералом частям 40-й армии в первые дни его пребываќния в Афганистане, нельзя назвать необходимыми.
   Войсковая операция в ущелье Панджшер для 40-й армии являлась плановой на лето 1985 года. План ее проведения был за несколько недель до начала боевых действий утвержден в Генеральном штабе и у министра обороны Маршала СССР Соколова. Однако, оказавќшись на командном пункте армии в Баграме, только что прилетевший генерал с первых же дней начал изменять замысел операции. Некоторые из принятых им решений вызывали у офицеров крайнее недоумение. В частноќсти, он приказал перебросить основные силы 201-й моќтострелковой дивизии на Южный Саланг. Для этого как минимум необходимо было подготовить саму дивизию и обеспечить ее безопасность во время совершения марша. Мы отчетливо представляли, что любые дейстќвия, связанные с недостаточной подготовкой неизбежно приведут к огромным жертвам, и прежде всего среди наших людей.
   Очередное его распоряжение - высадить десант в "зеленую зону". Для нас, прослуживших в Афганистане уже достаточное время, было аксиомой, что это повлеќчет за собой гибель не только самого десанта, но и заќдействованных вертолетов. При составлении плана и во время непосредственной подготовки операций мы избеќгали подобных шагов. Перед началом десантирования мы обязаны были обработать территорию, на которую планировалась высадка подразделений. "Зеленые зоны" были плотно населены мирными жителями. Душманы постоянно скрываќлись в кишлаках, учитывая то, что мы никогда не нанесем удаќры по местам, где проживают простые дехкане. Тем не менее это не давало нам осноќвания наносить мощнейшие удары по густоќнаселенным районам. И вдруг - идея большого начальќника о высадке десанта именно в "зеленую зону", для того чтобы сковать душманов боевыми действиями...
   Мы пытались его поправить, однако это удалось не сразу. Командованию 40-й армии, в том числе и генераќлу Родионову, измеќнить некоторые решения оказалось не под силу. Тогда с этим генералом встретился я и попытался убедить его в том, что отданные им отдельные приказы неверны. Наш разговор закончился тем, что я почувствовал со стороны приехавшего начальника некоторую обиду: деќскать, какой-то молодой генерал пытается давать указаќния крупному должностному лицу, к тому же Герою Советского Союза. Конечно, его самолюбие было задеќто очень сильно. Но я отдавал себе отчет в том, что объективно опыта войны в Афганистане у офицеров штаба 40-й армии и у меня было больше, чем у него. И ни один подобный конфликт между нами не идет ни в какое сравнение с теми жертвами, которые могли поќявиться, если бы нам не удалось отстоять уже утвержќденный и отработанный до мелочей план проведения операции. К чести генерала, в конце концов он соглаќсился с приведенными доводами и отменил свои распоќряжения.
   Позже у нас с ним состоялся еще один, я бы сказал, мужской офицерский разговор. Конечно же, его и мое служебное положение нельзя было сравнивать, и я отќдавал себе в этом отчет. Приезжий генерал очень хоќтел, чтобы деятельность группы представителей Геншќтаба находилась и под его контролем. В частности, он настаивал на том, чтобы я систематически докладывал ему о результатах нашей работы. С недоброжелательќностью нам приходилось сталкиваться и в отношениях с другими офицерами и генералами, служившими в Афганистане. Наша группа постоянно бывала в подразделениях Ограниченного контингента, и некоторым казалось, что, явќляясь глазами и ушами начальника Геќнерального штаба, мы в конечном итоге работаем проќтив 40-й армии, регулярно докладывая наверх об ошибках и просчетах. Осенью, примерно через полгода после завершения панджшерской операции, мы еще раз детально обсудиќли взаимодействие с этим генералом. Понял меня он правильно. Проблем, связанных с предвзятым отношеќнием к деятельности представителей Генерального штаќба, у нас с ним больше не возникало. Позже этот генеќрал неоднократно прилетал в Афганистан и сделал доќстаточно много как для обеспечения армии всем необќходимым, так и для решения некоторых проблем.
   Как закончилась вторая афганская командировка и что остались в Вашей памяти о ней?
   В марте 1986 года меня пригласил к себе генерал В.И. Варенќников, который находился в Афганистане в качестве наќчальника Оперативной группы Министерства обороны СССР. Он сказал, что мне пора завершать свою вторую и, видимо, последнюю командировку в Афганистан. К тому моменту я пробыл там в общей сложности три с половиной года, а это очень много. В.И. Варенников сообщил о моем назначении на должность командующего 28-й общевойсковой армией, которая дислоцировалась в белорусском городе Гродно.
   4 апреќля рано утром я улетал в Москву из Афганистана. Я был уверен в том, что последний раз находился на этой земле.. С одной стороны, я был рад тому, что улетаю домой, пробыв в Афганистане всего чуть больше года. Решение о преждевременной замене было принято в первую очередь потому, что в Союзе у меня остались два сына. Мне было очень приятно, что на аэродром меня приехали проводить не только офицеры группы представителей начальника Генштаба, с которыми мы вместе прослужиќли весь год, но и офицеры, генералы Оперативной групќпы Министерства обороны, командования 40-й армии, аппарата главного военного советника.
   Месяцы второй афганской командировки в 1985- 1986 годах остались в моей памяти сложным и тяжеќлым периодом. Я по-новому сумел посмотреть на собыќтия, происходившие в Афганистане, и начал понимать, что присутствие наших войск, равно как и других предќставительств СССР, не нужно этой стране. Невозможќно такую страну, как Афганистан, с совершенно другим укладом жизни, с другой религией, низким уровнем развития, страну, которая живет в XIV веке по своему календарю, сделать похожей на Советский Союз. Это настоящий абсурд. Правительство Афганистана не только не закрепляло результаты деяќтельности 40-й армии, но и не стремилось этого сделать. Одновременно мы все чаще сталкивались с просьќбами о проведении все новых и новых боевых действий. Именно в это время многие стали задумываться о том, что мы напрасно таскаем раскаленные каштаны из огня. Вытащенные с огромным трудом, они никому по большому счету не были нужны.
   Ограниченный контингент советских войск блестяще справился с поставленной задачей в течение нескольких месяцев после ввода в Афганистан. Наши солдаты сделаќли все для того, чтобы Апрельская революция не погибќла. Руководство НДПА получило возможность укрепить свои позиции в стране и сделать то, что они считали необќходимым. Однако лидеры кабульского режима достаточќно ловко втянули 40-ю армию в широкомасштабную парќтизанскую войну. Излишне драматизируя события, праќвительство Афганистана до последнего дня использоваќло все средства, лишь бы не лишиться той мощнейшей опоры, какой являлась 40-я армия.
   Военные первыми поняли, что из создавшегося тупиќка есть только один правильный и приемлемый для нас выход - советские войска должны покинуть Афганиќстан. Анализируя сложившуюся ситуацию, руководство Оперативной группы МО СССР в Афганистане, команќдование 40-й армии и я как представитель начальника Генштаба систематически докладывали об этом. Конечќно, если бы в 1979 году к мнению военных, которые до последнего момента возражали против силового реќшения афганского кризиса, прислушались, в 1985 году нам в Кабуле не пришлось бы ломать над этим голову.
   Военные осознали необходимость радикального реќшения афганской проблемы в то время, когда многие из советских лидеров даже не до конца понимали, что опоќра на военную силу не принесет ожидаемых результаќтов. Больше того, они просто не хотели отдавать себе отчет в том, что мы все глубже увязаем в Афганистане.
   Решение о выводе советских войск из Афганистана принять было тяжело. Любая военная кампания должна положительно закончиться для той страны, которая ее начала. До 1986 года решение о выводе войск не могло быть принято. Люди, находившиеся у власти в Советском Союзе и причастные к вводу войск, объективно не могли изменить свою позицию. Не была достигнута главная цель - Афганистан не стал той страной, котоќрая, в случае вывода наших войск оттуда, пошла бы по стопам своего "старшего северного брата". В конце концов, нужно было каким-то образом обосновать и огќромные материальны затраты, понесенные потери.
   Огромные затраты на афганскую кампанию не приќнесли ожидаемых результатов. Мы оказались в тупике. Необходимо было передавать инициативу афганскому правительству и принимать решение о выводе советских войск. Это время совпало с приходом к власти М.С. Горќбачева. Хотел он того или нет, но другого выхода у него не было. Мы не скрывали и постоянно докладывали в Моќскву о моральном состоянии войск, о том, что дальше так продолжаться не может. Ради чего и вместо кого гибнут и получают увечья наши солдаты и офицеры?
   Как походил Ваш короткий мирный период службы в Белоруссии?
   Я прилетел в Москву в начале апреля 1986 года и пробыл в столице несколько дней. Доложил свои вывоќды и предложения начальнику Генерального штаба марќшалу С.Ф. Ахромееву. Он поздравил меня с назначениќем командующим 28-й армией и разрешил убыть в Минск. Там находился штаб Белорусского военного окруќга. Я представился команќдующему войсками БВО генерал-полковнику Валерию Михайловичу Шуралеву и его заместителям, в том чисќле начальнику штаба округа генерал-лейтеќнанту Валерию Сергеевичу Соколову.
   28-я Гродненская армия считалась одним из лучќших соединений в Вооруженных Силах СССР. Она имела богатые боевые традиции. В ее состав входили две танковые и две мотострелковые дивизии, дислоциќровавшиеся на границе с Польшей. Поскольку армия находилась на территории Гродненской и Брестской обќластей, я имел возможность побывать во многих, практиќчески во всех приграничных районах. До сих пор в моей памяти остались самые теплые и хорошие воспоминаќния о людях Белоруссии.
   Время летело быстро. Командовать армией доставляло мне удовлетворение, поскольку это был практически полностью отлаженќный механизм. Какие-то проблемы решались быстро, какие-то - с перспективой на будущее. Жизнь шла своим чередом.
   Но я все чаще замечал, что меня тянет - хочу я того или нет, - опять тянет в Афганистан. Я хотел вернутьќся туда помимо своей воли. Очень часто я вспоминал 5-ю дивизию, которой командовал, и всех, кто остался в Кабуле.
   В январе 1987 года у меня состоялся разговор с маршалом Ахромеевым. Я сказал ему о том, что не возражал бы против третьей командировки в Афганиќстан. В любом качестве. Я предполагал, что подобные вопросы быстро не решаются, и как-то за делами стал забывать об этом телефонном разговоре с начальниќком Генштаба. Но уже в апреле мне неожиданно поќзвонил из Москвы заместитель начальника Генеральќного штаба генерал В.И. Варенников и сообщил, что, с учетом высказанного несколько месяцев назад пожеќлания, моя кандидатура рассматривается. Он добавил, что должность мне подбирается с "большим объемом работы".
   Я прекрасно знал, что в Афганистане было много должностей с "большим объемом работы". С конца 1984 года 40-й армией командовал генерал В.П. Дубынин. Поскольку срок его командировки истек, я понял, что командующему подыскивается замена. Варенников не сказал об этом ни слова, лишь добавил, что вопрос о назначении будет решен в ближайшие недели. Когда я все это проанализировал и взвесил, дал согласие вернуться в Афганистан.
   Вскоре мне предоставили отпуск. Несколько дней я пробыл в Москве и две недели провел вместе с детьми в Саратове. Перед майќскими праздниками, я вернулся в Гродно. Совершенно неожиданно для меня 9 мая 1987 года мне присвоили звание генерал-лейтенант. Я сразу понял, что это сделаќно с перспективой, для того чтобы уже в новом звании я мог вступить в должность командующего 40-й арќмией.
   Как проходила официальная процедура Вашего назначения на должность командующего воюющей армии?
   В середине мая мне сообщили, что моя кандидаќтура рассмотрена и окончательно утверждена министром обороны СССР. Но до приказа я должен был пройти обычную процедуру при подоќбных назначениях. В первую очередь мне предстояло побывать на беседе у заместителя министра обороны по кадрам генерала армии Д.Т. Язова. Генерал Язов сам по себе человек достаточно пряќмой, поэтому сразу начал с вопроса: "Чего ты третий раз едешь в Афганистан? У тебя, как ни у кого другого, есть все возможности отказатьќся. Во-первых, ты уже дважды был там. Во-вторых, у тебя дети без матери". Но я уже был настроен на поездку в Афганистан, и ничто не могло заставить меня изменить свое решеќние.
   После беседы с генералом Язовым меня приняли наќчальник Генштаба маршал С.Ф. Ахромеев и министр обороны маршал С.Л. Соколов.
   По действовавшему в то время порядку назначения на должности, начиная с командира дивизии, произвоќдились только после утверждения в административном отделе ЦК КПСС, который курировал вооруженные силы. Впервые в комплексе зданий на Старой площади я побывал перед назначением на должность командиќра 5-й дивизии. На этот раз меня принял заместитель заведующего отделом Н.И.Шляга. Позже он стал наќчальником ГлавПУРа СА и ВМФ. С Николаем Иваноќвичем у.меня состоялся короткий разговор, после чего я посчитал, что мои хождения по московским кабинеќтам закончились. Я улетел в Саратов, чтобы продолжить отпуск. Но пробыл там недолго. Мне позвонил один из помощниќком Язова и сообщил, что я срочно должен прибыть в Москву для встречи с секретарем ЦК КПСС А.И. Лукьќяновым. Самолет за мной уже отправили. Оказалось, что не доработали аппаратчики. Докуќменты своим чередом пришли в ЦК и легли на стол Лукьянова. Узнав, что перед ним лежат бумаги на геќнерала, который направляется на должность командуќющего 40-й армией в Афганистан, он дал команду пригласить меня.
   На следующий день я был в ЦК. Перед Лукьяновым лежала справка с пометками о прохождении мной службы в Вооруженных силах. Анаќтолий Иванович рассказал о том, как обстановка в Афќганистане оценивается в Центральном Комитете. От него я впервые услышал, что рассматривается вопрос о выводе 40-й армии из Афганистана. Лукьянов добавил, что непосредственно заниматься этим придется мне. К этому времени уже началась предварительная работа в Женеве, в которой участвовали четыре страны - СССР, США, Афганистан и Пакистан. Анатолий Иванович сказал о том, что я имею право, в обход существующей в армии субординации, решать вопросы, связанные с пребыванием 40-й армии в Афгаќнистане, непосредственно с ним.
   После этой беседы я снова был приглашен к Д.Т.Язову. Чувствовалось, что он был на подъеме оттого, что удаќлось так быстро организовать мой вызов из Саратова и встречу в ЦК. Он еще раз пожелал мне удачи. Оставаќлось дождаться постановления Политбюро, на основаќнии которого будет подготовлен приказ министра обоќроны о моем назначении.
   После всей этой беготни по столичным кабинетам я специально не полетел на самолете, а купил билет на поезд и поехал в свою 28-ю армию. Впервые за многие годы я проехал на поезде от Москвы до самой западной границы. Причем проделал этот путь с больќшим удовольствием.
   Через неделю пришел приказ и о моем назначении. Я уже был готов. Все вещи уместились в один чемодан. Я простился с коллективом 28-й армии, с руководством областей и полетел в Москву.
   Мое назначение совпало со скандальным приземлеќнием чуть ли не на Красной площади небольшого легкоќмоторного самолета гражданина ФРГ М. Руста. После этого инцидента в вооруженных силах произошли некоќторые изменения. В частности, министром обороны СССР вместо маршала С.Л. Соколова был назначен геќнерал армии Д.Т. Язов.
   В то время когда новый министр осваивался в своем кабинете, со мной встретился маршал С.Ф. Ахромеев. Начальник Генерального штаба сказал, что перед команќдованием 40-й армии стоит несколько важнейших задач. Необходимо сделать все, чтобы сократить риск для солќдат и офицеров. Жизнь молодых ребят - самое дорогое, что у нас есть в Афганистане. Кроме того, с нашей стороќны все усилия должны быть направлены на вывод Ограќниченного контингента советских войск. Причем, уточќнил маршал, это будет организованный вывод, а не бегстќво. Афганским товарищам, сказал Сергей Федорович, нужно правильно объяснить нашу позицию и убедительќно аргументировать причины такого решения. В конце беседы С.Ф. Ахромеев сказал о том, что необходимо еще раз побывать у генерала Д.Т, Язова. По существовавшим правилам вновь назначенный коќмандующий армией никогда не представлялся министќру обороны. Это была не его номенклатура. Особого желания идти и вновь представляться Язову у меня не было. Во-первых, он меня уже знал - за несколько дней мы встречались дважды. Во-вторых, мы с ним все обговориќли. Но начальник Генштаба настоял.
   На следующее утро, предварительно записавшись на прием, я зашел в кабинет министра обороны. У него сидел начальник ГлавПУРа генерал армии А.Д.Лизичев. Министр был чем-то крайне недоволен. Он принял меня в возбужденном состоянии. Еще раз очень коротко наќпомнил о том, что я должен делать в Афганистане - как охранять аэродромы, крупные города.
   После этих напутствий я полетел в Ташкент, а оттуќда - в Кабул.
   Как Вас встретили в знакомой Вам стране и обстановке, но в новом качестве?
   Сразу же по прибытии в штаб армии я встретился с генералом армии В.И. Варенниковым. Он возглавлял Оперативную группу Министерства обороны СССР и занимался военно-политическими проблемами, связанќными с действиями наших войск в Афганистане. Валенќтин Иванович приложил значительные усилия для того, чтобы Женевские соглашения все-таки состоялись.
   За год моего отсутствия обстановка в Афганистане практически не изменилась. Многих офицеров 40-й арќмии я достаточно хорошо знал по предыдущей совместќной службе, видел их в боевой обстановке.
   Примерно неделя потребовалась для принятия дел у командующего 40-й армией генерала В.П.Дубынина. Наблюдая за тем, как он управляет авиацией, артиллеќрией, дивизиями, отдельными бригадами, подразделениќями спецназа и поддерживает контакты с афганским правительством, честно говоря, я засомневался в том, что смогу командовать армией так же умело, как он. Одно дело - служить в Союзе и командовать, наприќмер, 28-й армией в Гродно.
   Видимо, прочитав эти мысли и поняв мое состояние, Виктор Петрович Дубынин успокоил: "Ничего, как только сядешь в это кресло, - он кивнул головой на рабочий стол командующего, - все встанет на свои места".
   В общем-то, так и произошло. Мы очень тепло проводили генерала В.П.Дубынина в Союз, и я приступил к исполнению своих обязанностей.
   Каков теперь был круг Ваших обязанностей и как строился Ваш рабочий день?
   Когда я приехал в Кабул и принял на себя колосќсальный груз ответственности за 40-ю армию, а она наќсчитывала тогда более 120 тысяч человек - это был максимальный состав Ограниченного контингента соќветских войск за все девять лет нашего пребывания в Афганистане, - то сразу понял, что я, лично я отвечаю за все, что делает армия. За все, что происходит в Афќганистане. В первую очередь - за жизни людей.
   Я многое знал о 40-й армии. Но не мог и предполоќжить, что на командующего ежедневно обрушивается такой огромный объем информации. Исходя из полќученных данных, нужно было принимать соответствующие решения. Причем решения, которые исключили бы как наши потери, так и жертвы со стороны мирного населения. Это было главным в боевой деятельности 40-й армии.
   Командующий обязан решать множество проблем: снабжение, организовывать и проводить боевые дейстќвия, осуществлять взаимодействие с афганской армией. Кроме того, Ограниченный контингент советских войск охранял наших специалистов - газовиков, нефтяниќков, - которые эксплуатировали и разрабатывали месќторождения, советников. Все это, безусловно, наложиќло отпечаток на моральное состояние. Я хорошо пониќмал свою роль там, в Афганистане. Тем не менее, некоќторые сомнения в душе у меня появились - как справиться со всем этим наилучшим образом?
   Мой рабочий день, если такое выражение уместно, начинался в 7 часов утра. В это время заканчивался заќвтрак в штабе армии. В первую очередь я принимал доклады от командиќров дивизий и отдельных бригад, в зоне ответственноќсти которых была наиболее сложная обстановка. Сразу же принимались совместные решения. При необходиќмости мы планировали оказание помощи соединениям и определяли районы, по которым ВВС и артиллерия должны нанести удары.
   В 8 утра в помещении Центра боевого управления я уточнял задачи подразделениям на предстоящий день. Предварительно мы анализировали сложившуюся за сутки или за ночь обстановку. Ставились задачи дивиќзиям, полкам, отдельным частям, разведке, а также ударным средствам - авиации и артиллерии. Самое пристальное внимание мы уделяли обстановке вокруг столицы.
   Примерно в 9 утра начинались телефонные перегоќворы с Москвой и Ташкентом. К этому времени к работе подключался аппарат главного военного советника, который координировал выполнение задач 40-й армии совместно с афганскими Вооруженными силами.
   Необходимость встречаться с руководством Афганиќстана возникала не каждый день. Тем не менее, кто-ниќбудь из офицеров штаба армии присутствовал на засеќданиях Ставки Верховного главнокомандующего Вооруќженными силами Демократической Республики Афгаќнистан, которую проводил Президент Наджибулла. Таќкие заседания проводились по инициативе, прежде всего, генерала армии В.И. Варенниќкова. Думаю, что Валентин Иванович поступал соверќшенно правильно - афганцам нужно было хотя бы знать обстановку в стране. Такая работа являлась важным подспорьем Презиќденту - он лучше понимал складывавшуюся и изменявќшуюся каждый день ситуацию в Афганистане. Кроме того, это заставляло лучше трудиться его военных и гражданских подчиненных.
   Несмотря на высокую боевую активность подраздеќлений 40-й армии, несколько часов в день приходилось отводить для работы с поступившими документами. Разќличных бумаг в Афганистане было много. Они постоянќно шли из Москвы, Ташкента и Баку, где находился штаб войск Южного направления. Действие директив, приказов и постановлений, которые направлялись во все внутренние военные округа бывшего Советского Союза, а также в группы войск за границей, распроќстранялось и на Ограниченный контингент. Документы нужно было знать, доводить до сведения подчиненных и контролировать их выполнение.
   Послеобеденное время отводилось для работы вмеќсте с заместителями, начальниками служб армии и представителями других ведомств, которые имели своќих представителей в Афганистане.
   Примерно в десять вечера - иногда раньше, иногда позже - я выходил из своего кабинета. Рабочий день не заканчивался, потому что в отведенном для командуќющего домике были установлены те же средства связи, что и в штабе армии. Перед тем как отправиться домой, я всегда заходил в Центр боевого управления. Постоянно, днем и ночью, там находились боевые расчеты офицеров управления, штаба и основных служб армии. Поддерживая непреќрывную связь со всеми частями Ограниченного континќгента, в том числе и с ударными средствами - авиацией и артиллерией, - офицеры дежурной смены оценивали изменявшуюся обстановку и при необходимости коорќдинировали действия войск до прибытия командующего или начальника штаба.
   Я жил в одном из трех крупноблочных каменных доќмов, которые были построены для командующего арќмией и его заместителей в середине восьмидесятых. Из штаба армии я обычно возвращался пешком. Помещеќние командующего армией представляло собой две комнаты. Одна из них служила кабинетом - там стояли стол с телефонами, два кресла, диван, телевизор и сейф. В небольшой спальне едва умещались кровать, шкаф, тумбочка и стул. Единственной роскошью по воќенным меркам была ванная. Примерно так же жили и заместители командующего. У начальников родов войск и служб такие квартиры были на двоих.
   Ночь на войне, тем более такой, как в Афганистане, всегда была самым сложным и тяжелым временем суќток. С наступлением темноты внезапно начинались обстреќлы. Душманы прекрасно понимали, что ночью мы не сможем нанести ответные массированные бомбово-штурмовые удаќры и дать точное целеуказание артиллерии. Ночные обстрелы были для нас очень опасны прежќде всего потому, что люди уже находились в жилых помещениях. Если снаряд попадал в казарму или разрыќвался где-то рядом, это могло принести значительно большие потери, чем днем. Кроме того, темное время суток всегда использоваќлось душманами для проведения диверсий. Активќность бандформирований возрастала. Нередко в течеќние ночи ситуация менялась несколько раз. В таких слуќчаях установленные в моем жилище телефоны не умолќкали почти до рассвета.
   Если выдавался обычный день и вечер проходил боќлее или менее нормально, без существенных обстрелов и больших потерь, то все успокаивалось, как правило, к двеќнадцати часам ночи. Мы все засыпали под рокот вертолеќта или самолета, который постоянно барражировал над территорией штаба армии. Имея связь с центром боевого управления (ЦБУ), летчики охраняли основные объекты и вели разведку за определяющими участками местности и теми направлениями, откуда, как правило, осуществќлялся обстрел штаба армии. Днем вертолет не взлетал. Чтобы его не сбили, мы ограничивались наземной разќведкой. Ночью же он обязательно висел в воздухе над штабом армии и над Кабульским аэродромом.
   Что должно было измениться в характере боевых действий 40-й армии?
   В 1987 году я твердо знал, что решение о выводе наших войск будет принято. Собрав руководящий соќстав армии, я поставил перед командирами всех степеќней основную, на мой взгляд, задачу: потери - боевые, а тем более небоевые - в войсках 40-й армии должны быть резко сокращены. В правильности своего решения я был уверен, и жизнь это подтвердила. Я потребовал от офицеров сделать все, чтобы исключить гибель солќдат и сержантов. За каждого погибшего в бою, при обќстреле аэродрома, гарнизона, заставы или какого-ниќбудь другого объекта, его командир должен нести строќжайшее наказание. Да, мы в Афганистане потеряли в четыре раза меньше, чем, скажем, американцы во Вьетнаме. Но я не думаю, что матерям, вдовам и детям погибших от этого легче.
   Боевая активность подразделений 40-й армии и коќличество операций в интересах правительственных войск постепенно должны были свестись к минимуму. Ответные или, в зависимости от ситуации, упреждаюќщие боевые действия командир обязан был проводить только для того, чтобы не допустить массовой гибели наших людей и даже исключить такую угрозу. Лишь в том случае, когда обстановка диктовала необходимость нанесения мощного удара по душманам, командир имел право принять такое решение.
   Штабу 40-й армии, который в то время возглавлял Юрий Павлович Греков, была поставлена задача оргаќнизовать жесточайший централизованный контроль за местами нахождения всех наших частей, вплоть до отќдельных команд и сторожевых застав. Мы должны быќли знать о малейших изменениях в любом районе Афќганистана. Не менее жестко мы организовали управление боеќвой и транспортной авиацией, находившейся в Афганиќстане. 40-я армия располагала мощными военно-возќдушными силами.
   Безоглядную помощь афганќцам - представителям армии, руководству уездов и правительству страны - нужно было прекращать. Опыт показал, что достигнутые в ходе проводимых нами боевых действий результаты афганцами не исќпользуются. Необходимо было остановиться.
   Позиция штаба 40-й армии удовлетворяла далеко не всех. Мы сразу же ощутили мощное давление прежде всего со стороны руководства Афганистана. Когда Надќжибулла и его окружение убеждались в том, что мы больше не намерены воевать вместо них, то в соверќшенстве использовали свои старые приемы. Любым способом, вплоть до личного обращения к Крючкову или к Горбачеву, руководители Афганистана стремиќлись привлечь части и подразделения Ограниченного контингента к тем задачам, выполнение которых было жизненно необходимо в интересах существовавшего в Кабуле режима. Военно-политическая обстановка в Афганистане все больше осложнялась. Чем слабее и уязвимее становиќлись позиции государственной власти, тем давление на советское военное командование оказывалось сильнее. С каждой неделей официальный Кабул требовал от нас все больше.
   Мы многое сделали своим оружием для революциќонного режима. Однако иждивенческие настроения в афганском руководстве, неприкрытое стремление влаќствовать за наш счет неизменно приводили к тому, что контролируемая правительством территория неуклонно сокращалась. Подавляющее большинство провинций находилось под властью оппозиции.
   Какая наиболее значимая военная операция была проведена в это время?
   Летом и осенью 1987 года особую озабоченность у афганского руководства и советского военного командоќвания вызывала обстановка в провинции Пактия, а именќно в округе Хост. Она была вызвана тем, что вооруженќные отряды оппозиции практически завершили блокироќвание города. В Хосте сложилась критическая ситуация с продовольствием. Сложилась реальная угроза потери города, да и всего округа.
  Потеря Хоста кабульским правительством явилась бы важным приобретением для оппозиции. Поэтому к решающему удару моджахеды готовились основательќно. Душманы восстановили одну из самых крупных своих перевалочных баз, "Джавара", что в переводе означает "Волчья яма", которую наши войска разгромили еще весной 1986 года. Контроль над Хостом был крайне необходим контрќреволюции прежде всего потому, что именно в этом городе должно было начать свою работу так называеќмое афганское правительство. Одно дело - иметь "правительство в изгнании" где-то на территории Пакистана и совсем другое - в Хосќте. В таком случае гражданская война имела все шансы превратиться в освободительную.
   После многократных настойчивых просьб афганскоќго руководства командованием Ограниченного континќгента было принято решение спланировать и провести крупную совместную войсковую операцию афганских и советских войск, получившую условное название "Магистраль".
   Начать операцию было решено в ноябре. Одновреќменно с планированием и подготовкой боевых действий командование 40-й армии предпринимало одну попытку за другой, для того чтобы добиться деблокирования Хоќста мирным путем. Переговоры пришлось вести в том числе и мне как командующему армией и руководителю предстоящих боевых действий.
   Самым важным вопросом в ходе подготовки операќции я считал сведение к минимуму возможных потерь со стороны 40-й армии. Очень много времени было выќделено для того, чтобы командиры смогли внимательно изучить местность, на которой предстояло действовать войскам. Мы провели тщательную организацию взаимоќдействия советских и афганских войск, артиллерии и авиации. Были определены районы и сроки сосредотоќчения задействованных сил.
   Захватом перевала Сатыкандав, который был распоќложен на высоте трех тысяч метров, мы планировали обеспечить беспрепятственное выдвижение своих войск и блокирование дороги Гардез - Хост.
   На следующем этапе операции, удерживая под своим контролем автомобильную трассу, боевые подразделения должны были прикрывать прохождение колонн с запасом материальных средств в Хост и возвращение их обратно.
   В дальнейшем после создания в гарнизоне Хоста неќобходимых запасов продовольствия, медикаментов и горючего войска, которые располагались вдоль дороги, предполагалось вывести из округа в район Гардеза.
  Поскольку договориться с оппозицией о беспрепятќственном проводе колонн нам не удалось, 23 ноября, как и было запланировано, мы начали боевые действия. Ожесточенное сопротивление продолжалось не больше двух недель с начала реализации плана "Магистраль". Однако мы не смогли добиться самого главного - деблокирования Хоста мирными средствами. Под усиленным давлением лидеров "альянса семи", котоќрые находились в Пешаваре, лидеры племени джадран отќказались пропустить наши колонны в Хост.
   Для спасения населения города и округа Хост от гоќлодной смерти Лоя джирга уполномочила президента Наджибуллу отдать приказ частям афганских вооруќженных сил на проведение операции. Я специально подчеркиваю, что приказ был отдан афќганским войскам, потому что именно на их плечах и на их оружии лежала основная тяжесть этой операции. Части 40-й армии, как правило, действовали в обеспечении.
   16 декабря войска были вынуждены продолжить боќевые действия и 30 декабря, за сутки до начала нового, 1988 года, мы, полностью очистив дорогу от мин, фугасов и завалов, пуќстили по ней первые машины с продовольствием. Ежеќдневно из Гардеза в Хост уходили две-три колонны. 19 января последняя, уже порожняя колонна вернулась из деблокированного нами города. За это время водители 40-й армии перевезли более 24 тысяч тонн различных грузов. В основном это было продовольствие и горючее.
   Почти три недели советские войска стояли на "блоќках" вдоль дороги. Мятежники регулярно предпринимаќли попытки прорвать боевое охранение, выйти к трассе и сорвать перевозки. Сделать это им не удалось. 20 января мы начали организованный вывод наших подразделений из боя.
   За успешное деблокирование Хоста звание Героя Советского Союза было присвоено генералу армии Ваќлентину Ивановичу Варенникову, полковнику Виталию Егоровичу Павлову, младшему сержанту Юрию Вериковичу Исламову (посмертно) и рядовому Сергею Викќторовичу Игольченко. Моя фамилия тоже значилась в этом Указе.
   Мир знает Вас как командующего, который вывел армию из Афганистана. Как это было?
   14 апреля 1988 года министры иностранных дел Афганистана, Пакистана, Советского Союза и Соедиќненных Штатов подписали в Женеве пять документов по политическому урегулированию положения вокруг Афганистана. Согласно Женевским соглашениям, встуќпившим в силу через месяц, Ограниченный контингент советских войск должен был покинуть территорию Афќганистана через девять месяцев.
   7 апреля 1988 года министр обороны СССР подпиќсал директиву на основаќнии предложений командования 40-й армии, в которой были определены дата начала вывода частей и подразделений ОКСВ 15 мая 1988 года, порядок выќвода войск и обеспечение их безопасности на марше. Последнее подразделение армии должно было пересечь Государственную границу СССР 15 февраля 1989 года.
   Для вывода войск использовались те же направления, по которым 40-я армия вошла в Афганистан в 1979 году. На западе: Кандагар - Шинданд - Кушка. На востоке: объединявшиеся в Кабуле маршруты из Газни, Гардеза и Джелалабада. Далее войскам на этом направлении предќстояло преодолеть перевал Саланг, и завершить марш в Термезе.
   С 15 мая по 15 августа советские войска были вывеќдены из девяти гарнизонов. Более пятидесяти тысяч солќдат и офицеров покинули Джелалабад, Газни и Гардез на востоке; на западе - Кандагар и Лашкаргах, а также Файзабад и Кундуз на северо-востоке страны. В строгом соответствии с Женевскими соглашениями на родину было возвращено 50% личного состава 40-й армии.
   Во время последнего этапа с декабря 1988 по 15 февраля 1989 года включительно была выведена вторая половина воинских частей 40-й армии.
   С территории Афганистана мы уходили в боевой обќстановке. Оппозиция тоже готовилась к выводу советќских войск. Они предвидели: как только последний соќветский солдат покинет территорию страны, кабульќское правительство продержится считанные недели.
   Командование армии отчетливо представляло всю тяќжесть и сложность вывода войск, особенно на последќних этапах. Работа по подготовке была проведена огромќная. Главная проблема заключалась в организации боевоќго охранения колонн на марше. Мы предусмотрели серьќезные меры, которые исключали внезапные нападения отрядов оппозиции на наши войска. Практически были спланированы крупномасштабные боевые действия.
   Оперативные мероприятия со стороны Ограниченного контингента носили преимущественно упреждающий хаќрактер. Мы активно проводили разведку, постоянно следили за передвижениями бандформирований и были в достаточќной степени осведомлены об их планах в отношении войскоќвых колонн 40-й армии. Под контролем держались возможќные районы скопления душманов и вероятные места их выќхода к основным маршрутам движения воинских частей.
   Согласно принятому мною решению, была значиќтельно усилена охрана дорог. Все использовавшиеся войсками коммуникации, помимо имевшихся сторожевых застав и сил боевого охранения, были основательно заблокированы средствами 108-й и 5-й мотострелкоќвых, а также 103-й воздушно-десантной дивизий. В случае необходимости 40-я армия была готова наќнести упреждающий или ответный удар в любом районе Афганистана.
   Одновременно командование Ограниченного конќтингента готовило к передаче афганской стороне всю сеть военных городков, которые были нами созданы за девять лет. Абсолютное большинство казарм, складов, столовых и других объектов было сделано из сборно-щитовых конструкций. Капитальное строительство в Афганистане военные не вели.
   Руководством провинций были организованы теплые проводы выводимых на родину советских войск.
   Большой интерес к выводу войск, и это вполне поќнятно, проявили известные во всем мире информационќные агентства.
   14 мая 1988 года в Кабуле я впервые провел пресс-конференцию. Она вызвала, на мой взгляд, значительќный интерес. Это определялось в первую очередь тем, что у журналистов наконец-то появилась возможность задать все интересующие их вопросы напрямую команќдованию 40-й армии. Затрагивались многие темы - наќчиная от количества наших потерь в Афганистане и заќканчивая перспективами политического урегулирования поќложения в этой стране. Конечно же, были и "колючие" воќпросы. Надеюсь, мои ответы удовлетворили журналистов. Ни в то время, ни сейчас нам нет необходимости скрыќвать то, чем советские войска занимались в Афганистане.
   После вывода советских войск афганскому руководстќву предстояло самостоятельно решать множество серьезќных проблем. Надеяться на подсказки советских специаќлистов, как это было в течение последних десяти лет, уже не приходилось. Задолго до 15 февраля 1989 года подавќляющее большинство наших советников и специалистов должны были покинуть Афганистан. Оставлять их без приќкрытия 40-й армии было бы безрассудством.
  Руководство Афганистана активно готовилось к изќменению военно-политической ситуации в своей стране после вывода советских войск.
   Укомплектованность и техническая оснащенность вооруженных сил Афганистана в конце восьмидесятых годов были довольно высокими. В Кабуле понимали, что, как только советские войска покинут страну, оппоќзиция кинется в открытый и беспощадный бой с правиќтельственными войсками.
   Силами 40-й армии интенсивно создавались трехмеќсячные запасы материальных средств в основных районах страны - Джелалабаде, Кандагаре, Гардезе, Кабуќле, Кундузе, Герате, Файзабаде и Шинданде.
   Несколько раз в конце 1988 года в Кабул прилетали члены правительства СССР. Шеварднадзе, Язов и друќгие пытались на месте разобраться в ситуации и решить возникшие проблемы.
   Одной из первых территорию Афганистана должна была покинуть 66-я отдельная мотострелковая бригада, которая находилась в Джелалабаде. Организацией выќвода этой части занималась группа офицеров и генераќлов штаба 40-й армии, в том числе и я.
   В Джелалабадском гарнизоне мы сконцентрировали неприкосновенные запасы боеприпасов, горючего и продовольствия на три месяца. Военный городок, в коќтором жила бригада, остался в образцовом состоянии.
   В отличном состоянии представителям афганской арќмии были переданы техника и вооружение. Только после этого объединенной комиссией были подписаны акты о приеме и передаче имущества.
   Утром 14 мая советские подразделения полностью освободили военный городок в Джелалабаде. Афганцы подписали соответствующие документы и выставили в гарнизоне свою охрану. Но уже во второй половине дня военный городок практически полностью был разграблен. Через несколько дней командир 1-го Джелалабадќского корпуса доложил президенту Наджибулле о том, что в городе отсутствуют трехмесячные запасы, хотя сам лично подписал акт об их приеме.
   В такой ситуации командование 40-й армии приняло решение осуществлять передачу имущества не только в присутствии руководителей города, уезда или провинќции - в зависимости от места расположения военных городков, - но и снимать это на видеопленку.
   В общей сложности советское военное командоваќние передало афганской стороне 184 военных городка на сумму 699 млн. рублей, а также коммунального обоќрудования и различной техники на 98,3 млн. рублей.
   Готовясь к выводу 40-й армии, мы провели инвентаќризацию и передали афганским вооруженным силам шестьсот тринадцать минных полей с подробными опиќсаниями и картами.
   В ходе уже начавшегося вывода советских войск правительством Афганистана предпринимались поистиќне "героические" усилия для того, чтобы любой ценой задержать 40-ю армию. Министерство обороны Афганистана любыми средќствами пыталось втянуть советские войска в широкоќмасштабные боевые действия. Одним из основных предлогов, под которым афганќцы старались сорвать график вывода войск, явилось неќвыполнение Пакистаном своих обязательств согласно Женевским соглашениям. Просьбы афганского правительства о приостановке вывода войск следовали одна за другой. Например, в конце 1988 года Наджибулла предложил оставить соќветских добровольцев для охраны Кабульского международного аэропорта и автомобильной магистрали Каќбул - Хайратон. По нашим подсчетам, для этого требоќвалось более двенадцати тысяч человек, фактически цеќлая дивизия. Стремление руководства Афганистана любой ценой сорвать вывод наших войск по-человечески можно поќнять. Однако если бы это произошло, то интересам Соќветского Союза был бы нанесен колоссальный ущерб.
   Несмотря на резко отрицательные последствия заќдержки 40-й армии в Афганистане, в ноябре 1988 года по инициативе министра иностранных дел Советского Союза Э.А. Шеварднадзе вывод войск был остановлен. По утвержденному министром обороны СССР граќфику войска должны были покинуть Кабульский гарниќзон в ноябре. Подразделения Ограниченного контингента держали в столице больше двух месяцев. В результате этой авантюры мы смогли начать вывод войск из Кабула только 2 января 1989 года. В течение месяца советскому военному командованию необходимо было вывести через перевал Саланг более чем тридцатитысячќную группировку войск. Выполнение этой задачи осложняќлось погодными условиями. Постоянный туман, низкая температура, мороз, обледенение дороги на высоте чеќтырех тысяч метров над уровнем моря, подъем по южќным склонам Саланга и спуск с перевала, лавины и снежные обвалы - создавалось впечатление, что и природа действует против нас.
   Командование армии постоянно держало под контќролем территорию, прилегающую к дорогам, по котоќрым двигались войска. Оппозиция, получившая от нас предупреждение, не препятствовала выводу 40-й арќмии. Локальные удары были нанесены на Южќном Саланге по отрядам Ахмад Шаха Масуда. Несмотря на то, что я как командующий армией категорически возќражал против проведения этой акции, правительство Афганистана все-таки добилось своего. Наджибулла считал Масуда самым злейшим врагом. Он был увеќрен, что после вывода советских войск именно Ахмад Шах одним из первых окажется в Кабуле. Наджибулле удалось уговорить Шеварднадзе, и вскоре я получил приказ миниќстра обороны генерала армии Д.Т.Язова нанести удар по районам, расположенным на южных склонах Саланга. 40-я армия вновь оказалась втянутой в боеќвые действия против оппозиции. Вместе с тем было наќрушено шаткое перемирие, которого с огромным труќдом нам удалось достичь. После нескольких наших ударов Масуд вообще отказался поддерживать контакты с советскими представителями. Командование 40-й армии имело все основания предполагать, что Масуд будет препятствовать правиќтельственным войскам выставлять свои заставы вдоль дороги. Мы сделали ему предостережение о том, что, если отряды оппозиции откроют огонь, советские войќска будут вынуждены применить силу. Несмотря на предупреждения, 23 января 1989 года правительственные войска во время движения по автоќмобильной дороге в районе Южного Саланга подвергќлись интенсивному обстрелу. Это послужило причиной очень мощного ответного удара по формированиям Ахќмад Шаха Масуда со стороны 40-й армии.
   Последние боевые действия советских войск на терќритории Афганистана проводились под условным назваќнием "Тайфун", Целью операции являлось нанесение максимального ущерба оппозиции в центральных и сеќверных провинциях страны, а также лишение противниќка возможности вести активную вооруженную борьбу на последнем этапе вывода советских войск. В ходе операции было задействовано значительное количество сил и средств Ограниченного контингента. Военно-воздушные силы 40-й армии выполнили в общей сложности более 1000 самолето-вылетов для нанесения ударов по базовым районам моджахедов. Артиллерией было выполнено более 400 огневых задач. В период с ноќября по январь отдельный ракетный дивизион применил 92 ракеты с обычными боеголовками и нанес 88 ударов по базовым районам оппозиции, по складам, где хранились реактивные снаряды, пусковые установки, системы залќпового огня, боеприпасы к стрелковому оружию и топќливо. Применив отдельный ракетный дивизион, мы лиќшили оппозицию возможности использовать накопленќные резервы. В результате проведенных боевых действий мы доќбились поставленной перед собой цели.
   25 января 1989 года в Афганистане еще находилось тридцать тысяч солдат и офицеров Ограниченного конќтингента советских войск. Согласно принятому мной решению, последнее подќразделение 40-й армии покинуло Кабул 4 февраля. В теќчение трех дней, начиная с 30 января, основная часть авиации была передислоцирована с Баграмского аэроќдрома на территорию Советского Союза. Вслед за этим город покинули подразделения охраны аэродрома. 8 февќраля завершилось последовательное снятие личного соќстава 40-й армии со сторожевых застав на дороге Каќбул - перевал Саланг. Через два дня наши подразделеќния были полностью выведены с перевального участка, а сама трасса была передана под охрану правительственќным войскам. На западном направлении советские подразделения 4 февраля оставили Шинданд и 12 февраля покинули Герат.С 11 до 14 февраля мы вывели на территорию Турќкестанского военного округа все части и подразделения 40-й армии, находившиеся на участке от перевала Саќланг до Хайротана. 15 февраля 1989 года вывод частей и подразделеќний 40-й армии с территории Афганистана был заверќшен. Тем самым Советский Союз полностью выполнил Женевские соглашения.
   Как родина встречала своих солдат, вернувшихся с войны?
   14 февраля я проснулся как обычно, в половине шесќтого. Настроение было прекрасным. Почти всю армию мы уже переправили на нашу сторону. В Афќганистане остались лишь два разведывательных батальоќна, которые на двух участках, возле Термеза и Кушки, должны будут завтра пересечь государственную границу.
   Последний командный пункт 40-й армии с середины января находился в Ташкургане, приќмерно в часе езды от границы. В 10 утра наша небольшая колонќна двинулась в сторону Хайратона - поближе к граниќце и ожидавшему нас разведывательному батальону.
   Предпоследний день посвятили анализу докладов от всех командиров, в том числе и тех, чьи части уже давно находятся на терќритории Советского Союза. Мы должны были еще раз проверить и окончательно убедиться, что больше в Афќганистане из состава 40-й армии никого нет. В первой половине дня позвонил генерал-полковник Иван Владимирович Фуженко. На должности командуќющих войсками округов - он Туркестанского, а я Киќевского - мы были назначены одновременно в середиќне января. Однако я с 40-й армией еще находился в Афганистане, а он уже вступил в должность. Я сказал ему, что практически вся работа по выводу войск заверќшена. Завтра утром последний разведывательный баќтальон выйдет из Афганистана. Лично я на мосту буду ровно в 10 утра по местному времени.
  В тот же день у меня состоялся короткий разговор с министром обороны маршалом Д.Т. Язовым. В конце разговора он неожиданно спросил: "Почему вы выходите последним, а не первым, как положено коќмандиру?" Я ответил, что решение такое принял сам как командующий армией и считаю, что пять с половиной лет моего личного пребывания в Афганистане позволяют мне несколько нарушить армейскую традицию. Язов и не одобрил, и не возразил - промолчал. Впрочем, даже есќли бы он и запретил, я все равно бы ушел последним.
   Через несколько минут после того, как Язов полоќжил трубку, позвонил генерал армии Николай Иваноќвич Попов. Он долгое время командовал Туркестанским военным округом. Примерно за полгода до начала выќвода армии его назначили главкомом войск Южного наќправления. Из Баку он прилетел потому, что отвечал за встречу 40-й армии на последнем этапе. Почти все дела по выводу были уже завершены.
   Примерно в четыре утра я все-таки задремал, хотя сном это назвать было нельзя. В баќтальоне, видимо, спали так же, как и я. Около пяти утра уже начали прогревать двигатели, ходить, шуметь, смеќяться. Кто-то затянул песню.Последние посты охранения сняли еще до завтрака.
   В начале девятого я позвал адъютанта, чтобы он со всех сторон осмотрел меня в форме. Он долго смотрел оценивающим взглядом и в конце концов кивнул голоќвой - нормально.
   В это время батальон уже был готов к движению. БМП стояли ровно друг за другом, находившимся рядом солдатам оставалось только запрыгнуть на них. Я прикаќзал построить батальон. Зная о том, что нам уже не приќдется встретиться, я поблагодарил их за все и сказал, что в этот особенный день разведбат 201-й дивизии войдет в историю как последнее подразделение советских войск, покинувшее территорию Афганистана.
   Поднявшись на БТР и наблюдая за последними приќготовлениями к маршу, я подумал, что такой армии, как 40-я, уже никогда не будет. Такой уникальной. Не тольќко с точки зрения специфики выполняемых задач. Таќких людей уже не собрать. И я оказался прав.
   Мне доложили о том, что к маршу готовы все. Я мельком взглянул на часы и дал команду: "Заводи!" Реќбята постарались: с места разведчики тронулись все как один, что бывает крайне редко. Вся колонна прошла мимо меня. Уже тогда у многих на глазах были слезы. Не от ветра, естественно.
   Я немного подождал, и ровно в 9.45 колеса моего БТРа начали отсчитывать последние сотни метров по афганской земле. Подъехал к мосту. На небольшом поќвороте в окопчике сидели наши пограничники. На ходу я им махнул рукой и крикнул: "Счастливо! Будьте поќбдительнее, потому что нас в Афганистане больше нет".
   На мосту не было ни души - он был совершенно пуст. Только впереди видно множество людей. Когда мы проехали середину моста и пересекли линию, обоќзначавшую государственную границу, я остановил броќнетранспортер, спрыгнул с него и пошел пешком.
   Поравнявшись с группой корреспондентов, я ответил на вопросы Михаила Лещинского. Я далеко не сентиментальный человек, но говорить было трудно. Перехватило горло, еще немного - и наќвернулись бы слезы. Когда мы с ним закончили разговор, я повернулся и пошел в сторону встречавших, увидел выбежавшего своего сына Максима. Он повис на мне, и я действительно не выдерќжал. Я очень долго держал его за плечи. Я просто ждал, чтобы нахлынувќшая волна чувств прошла.
   После этого я снова поднялся на бронетранспортер и метров восемьсот проехал до того места, где уже построќился только что выведенный батальон. Людей было очень много. Я доложил генералу армии Попову, что вывод войск из Афганистана полностью завершен.
   После митинга вместе с Поповым мы нас повезли в столовую обкома партии - там был телефон ВЧ. По этому аппарату я позвонил министру обороны Д.Т.Язову и доложил, что задача выполнена, все вышли и потерь нет. Он без особой радости и теплоты поздравил, поблагодарил и повесил трубку. После этого на душе стало пусто.
   Небольшой прием прошел очень сдержанно. Не хоќтелось вообще ничего. Первый тост был за 40-ю армию. Второй - за командующего. И третий тост - святой афганский - за тех, кто там погиб.
   Следующий день начался с того, что я проспал. Хотя за все время службы в Афганистане просыпался в одно и то же время - ровно в половине шестого. Я по-прежнему оставался командующим армией. После завтрака вместе с офицерами управления армии мы уточнили график отправки частей. Кто-то должен был ехать железной дорогой, кто-то уже находился в пути, одни грузились, другие только готовились...
   По мере вывода части 40-й армии разъезжались по всей территории Советского Союза. Они уезжали туда, откуда пришли в Афганистан. С одной стороны, это был закономерный итог. С другой - мы постоянно, особенно в последнее время, когда о нас говорили чрезвычайно много, обращались с просьбой сохранить название арќмии. Почему не принято решение о награждении армии? В душе еще надеялся, что, может быть, именно в этот день, 15 февраля, будет объявлено о том, что, скажем, в связи с завершением вывода армия награждается ордеќном. Ближе к завершению войны мы несколько раз в теќлефонных разговорах подсказывали руководству, что не наградить 40-ю армию, например, орденом Красного Знамени было бы несправедливо. Чувствуя, что дело не движется, подготовили несколько писем на имя министќра обороны и Президента СССР. Как оказалось, напрасно.
   Я не мог даже предположить, что после девятилетнего преќбывания 40-й армии в Афганистане нас так никто из руководства страны и Министерства обороны и не встретит. Если ни у кого из руководителей не нашлось времени (а скорее всего, желания), чтобы приехать в Термез, ничто не мешало через полторы-две недели пригласить в Москву тех, кто хотя бы командовал часќтями 40-й армии в течение девяти лет, на какой-нибудь скромный прием. Причем устроить его должно было не Министерство обороны, поскольку решение о вводе войск принимали не военные. С одной стороны, я до сих пор помню, как нас обнимаќли и бросали под гусеницы машин цветы, поздравляли и целовали. С другой - ни один начальник в Москве даже не задумался о том, чтобы как следует организовать встречу 40-й армии. Ведь не мы же должны были себя поздравлять. Попытка не заметить выхода 40-й армии из Афганистана стала очередной бестактностью тех, кто раќботал в Кремле. Все-таки не каждый день мы завершаем вывод войск из Афганистана.
   Я был командующим 40-й армией и осуществлял ее вывод из Афганистана, а меня уже назначили командуќющим Киевским военным округом, одним из самых важных в стране. И мне приходилось в ходе самой сложќной и напряженной в моей жизни операции по выводу войск заниматься делами крупнейшего военного округа. Начальник штаба КВО, мой старый товарищ Виктор Петрович Дубынин, звонил мне каждый день и держал в курсе дела. Я попросил, чтобы мне в Афганистан привезќли карту округа, хотел знать хотя бы, где там какие дивиќзии стоят. Мне пришлось одновременно готовиться к докладу и по 40-й армии, и по Киевскому военному округу.
   С точки зрения педагогики, министр обороны постуќпил правильно, так он заставлял меня быстрее войти в новую должность и даже в самый трудный период оргаќнизации вывода уже думал о будущем. Трудно мне это далось, но не жалею.
   18 февраля я уже как командующий войсками Киќевского военного округа после небольшой остановки в Ташкенте улетел к новому месту службы. Тогда я еще не мог предположить, что жизнь в своей родной стране, которая нам снилась короткими и тревожными ночами, будет ничуть не легче, чем в Афганистане, на войне...
   В заключение, скажите несколько слов обо всей афганской кампании.
   Ввод наших войск в Афганистан - политичеќская ошибка, что подтвердило время. Помогать Афганиќстану было необходимо, но не войсками, не прямым учаќстием в военных действиях.
   До сих пор иногда слышу, что Советский Союз потерќпел военное поражение в Афганистане. Полная ерунда! Перед 40-й армией не ставили цель кого-то победить, она находилась там, чтобы содействовать решению политичеќских задач. Мы делали все возможное для поддержки суќществующей власти, и делали это весьма эффективно. Жаль, что правящая в Афганистане элита не смогла полќноценно использовать и закрепить то, что дали ей советќские войска. Не будь руководители страны ослаблены нескончаемой борьбой за власть, Афганистан еще в сереќдине восьмидесятых годов мог бы стать развивающимся демократическим государством. Если бы советским войскам была поставлена задача - победить, я ни на минуту не сомневаюсь в том, что такая задача была бы выполнена. Конечно, это стоило бы еще большей крови. Слава богу, что такую задачу никто не додумался поставить!
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023