ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Александров Сергей Константинович
Такая вот фауна

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

   ТАКАЯ ВОТ ФАУНА.
  
   И я не зоолог и это не трактат, но кое-что из нашего житья-бытья
  попытаюсь рассказать.
   Всю полезную живность в Панджшерском ущелье выбили охотники, а остатки добили
  минные поля, обстрелы и боевые действия. Нам досталась в основном
  несъедобная "фауна". Например, овечьи клопы ели нас, во всяком
  случае связистов, поедом. Жили рухинцы в саманных постройках и если
  был первый "этаж", где раньше содержали скот, то были и клопы.
  Постепенно переползая из опустевших стойл наверх, они, как
  могли "питались". Ни отодвигание от стен коек, ни банки с водой под
  их ножками не спасали. Стоило одеялу или простыне коснутся стен,
  как клопы получали "довольствие", а спящие синие и болезненные желваки.
   С мышами тоже пытались бороться, но обив стены досками от
  снарядных ящиков, обрекли себя на писк, шорох, возню и беготню. (Больше всего
  ценились "градовские" ящики - иногда выстрелы производились только ради них и
  командир полка лично эти доски
  распределял).
  Кошек было до обидного мало. У нас был котик. Злой и бородатый,
  типичный "дух" да к тому же ошпаренный в детстве кипящим супом. Он боролся с
  мышами, как мог, и всю ночь летели с полок кружки, щётки, мыло и прочая "гигиена".
  Однажды наш Душман пропал и только через пару недель его обнаружили в "жилище"
  Володи Григорьева. Кот был большой любитель свободы, гулял где и когда хотел (на то
  он и кот) и отбирать его не стали.
   Маринку - единственную съедобную рыбу - уважали, особенно в
  жаренном виде. При первой же возможности её глушили всем, что
  взрывается. Особенно "грешили" этим разведчики, но и другие не
  брезговали.
  Переходим к змеям. Они ползали себе по камням и тропинкам, среди них
  попадались и очень ядовитые, но к общению с людьми не стремились. Однако,
  попадались люди очень чувствительные к ним. Наш старшина, носивший фамилию
  Задоеный, что не соответствовало росту и стати, превращал каждую встречу с
  чешуйчатой в объект рассказов, как минимум на неделю. У старшины была небольшая
  такая "каптёрочка" на третьем "этаже". В ней, кроме всякой хурды-мурды, хранилась
  стопка матрасов под потолок и тумбочка с мылом. Кто-то из шутников-прапорщиков не
  поленился тайно отловить пару безобидных змей и, опять же тайно, запихнуть их в эту
  тумбочку. Во время обеда, предвкушая эффект, он начал уговаривать старшину дать ему
  кусок мыла. Мольбы возымели действие и тот вальяжно удалился.
  Страшный крик раздался сверху. Все бросились спасать старшину и застали его под
  потолком, на стопке матрасов, а змей, беспомощно ползающими по полу. "Баловник"
  получил внушение за попытку свести старшину с ума.
   Крысы чувствовали себя дома. Их писк концентрировался в
  районах пищеблоков. Поскольку жили они в норах и было их великое множество самых
  разных видов, то сил и времени на борьбу с ними почти не оставалось, но одна...
  Жили мы с начфизом в стареньком маленьком саманном домишке. Было у нас и кое-
  какое "добро". Во дворике росло могучее тутовое дерево, а на плоской крыше стояла
  так называемая "бомботара", в которой в дни урожая получалась
  отличная тутовая брага. Был душ из из дополнительного авиабака и
  индивидуальный "туалет", состоявший из ямы, двух
  досок и ветхой плащпалатки, но не было защиты от крысы. Мало того, что она
  добиралась до всего съестного; мало того, что она ободрала весь низ наших шинелей,
  но она ещё любила по вечерам ехидно наблюдать за нами из-под шкафа.
  Вoобщем, "достала". В одну из ночей, когда начфиз отсутствовал, я решил её извести.
  Запасясь кусочком сала, наполовину заполненой водой "бомботарой", дощечкой и
  табуреткой, устроил элементарную ловушку, о которой прочитал в "Науке и жизни".
  Крыса клюнула и ловушка сработала, но как только дощечка стала падать в воду, крыса
  каким-то непостижимым манером пробежала по краю "бомботары" и уставилась на меня из-
  под шкафа.
  Подумав немного, я попробовал ледоруб. Подвесив его на нитке, привязанной к кровати
  и несколько раз точно определив, куда он упадёт, положил на это место сало и
  притворился спящим. И опять крыса клюнула, и опять ловушка сработала, но после
  того, как нитка была перерезана, крыса успела схватить сало и была такова. Съев моё
  сало, она снова мечтательно смотрела на меня из-под шкафа. Ей эта игра понравилась,
  а мне - нет. Плюнув на всё, я улёгся спать. Проснулся от того, что наш старенький
  кондиционер вдруг заурчал среди ночи, что само по себе было чудом. "Моя" крыса
  нежилась метрах в двух с половиной от меня на кондёре в лучах лунного света,
  падавшего из убогого оконца убогой хибары. И вдруг я решил её... застрелить.
   Автомат был рядом. Минут двадцать-тридцать я подтягивал его к себе и готовил
  его. И тут возник вопрос - как прицелиться? Вы себе конечно представляете, что
  такое стрелять на два с половиной метра из оружия, не
  приспособленного для стрельбы по крысе, сидящей к тому же на бакинском кондёре,
  бесценном в наших условиях. Но решение было принято.
   Кое-как изловчившись и наводя по стволу, я выстрелил... Лучше бы этого не
  делал. Ещё час отскребал в полной темноте её бренные останки от стены. От крысы я
  избавился, чем был чрезвычайно горд. Однако, в эту ночь почти не спал и убедился,
  что выстрела никто не слышал.
   Теперь о собаках. Их было, в отличии от кошек, много. Одного
  пса привёз с собой "страшный боевик"-начклуба. Они гордо гуляли,
  причём, хозяин был весь увешан ножами для метания. Остальные собаки
  были выбракованными "сапёрами" или - их детьми. Всех знали по
  кличкам, воровали друг у друга, они подрывались на минах и
  занимались своими собачьими делами. У связистов в разное время бегали
  Тангента, Ханум и Бача. Верная Тангента не спала по ночам и вовремя будила
  дневального у входа. Однажды командир полка решил сам проверить ночью несение
  службы дневальными. Тангента своевременно дневального предупредила и
  получила "высочайшее одобрение" в виде злобной гримасы, слов "А-а-а!Тангента!" и
  такого удара ботинком по рёбрам, что в дальнейшем при приближении командира,
  Тангента пряталась, где попало. Собачья судьба её подвела-она подорвалась.
  Ханум увели куда-то на пост, а верный Бача нёс службу. Но особая судьба у
  всеобщей "матроны", овчарки Чешмы. Она пришла вместе с полком из Союза в Баграм, а
  потом и в Руху. Ловко убивала крыс, подбрасывая их вверх, но основным её занятием
  было лежаниe в беседке у штаба -своеобразным талисманом. Её гладили и ласкали,
  уважали и вытирали об неё ботинки перед посещением командира, ей перепадали остатки
  от обеда и сахарок, а "зелёных", изредка забредавших к нам, не любила и не упускала
  случая облаять. В свободное от основных занятий время Чешма рожала, рожала и
  рожала, и, кажется, все молодые собаки были её детьми. По слухам она так Руху и не
  покинула, сбежав перед самым отправлением уходившей с Востока колонны. Осталась,
  наверно, лаять на афганцев и дальнейшая её судьба неизвестна.
   Чуть не забыл сказать о москитах. Летними вечерами
  они "дарили" не только зуд, но и москитную лихорадку с жаром до
  сорока двух, а то и - выше, градусов. От них, кроме собственного здоровья, спасения
  не было. Остальная "нечисть" и "чисть" моего внимания не привлекли.
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023