ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Анваров Нурлан Акмалевич
Сангуздан (глава 5 и 6)

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  Глава 5. "Гора воров"
  
  Мы у горы Сангуздан. Афганцы её называют "Гора воров". Что-то из сказок про "Али Бабу и сорока разбойников". На карте она обозначена как "Зуб". Как я уже говорил, здесь стык пяти государств: Таджикистан, Китай, Индия, Пакистан и Афганистан. С тактической точки зрения, душманы очень хоршо расположились. К горе ведёт лишь один проход, козьи тропы на в счет, по ним не пройдешь. С одной стороны, к горе идем мы: пятая и шестая роты второго батальона, нам повезло больше, с нашей стороны есть пеший ход к горе Сангуздан. А вот с другой стороны горы, по довольно крутому склону идёт разведбат из Кундуза. Они карабкаются по козьим тропам. Там сложнее и опаснее. Склоны самые крутые, иногда дальше пары шагов ничего не видно.
  На третий день восхождения на гору, мы столкнулись с противником, залегли. Душманы ведут мощный огонь, у них тут все пристреляно. Голову поднять не дают. Командование вызывало авиацию. Бомбардировщики около получаса "обрабатывали" склоны бомбами. Не знаю, какие бомбы сбрасывали, но как показалось мощность не менее 1000 кг. Земля содрогалась. Затем взялись за дело вертолеты "Ми-8" и "Ми-24". Ещё полчаса они обстреливали позиции душманов НУРСами. После чего наступила очередь артиллерии. Наш артдивизион не жалеет боеприпасов.
  Мы наскоро соорудили из камней что-то подобие укрытия, слепили его как могли из горной породы. Ногти в кровь оборвали. Ну вот, теперь хоть голову прикрыть можно. ешь. На большее ни сил, ни возможности нет. Кто-то даже посмеивается: мол поднимемся на вершину, а там для нас работы нет: одни трупы. Летчики все сделали, и "не светят" нам медали. Так ночь провели.
  Утро четвертого дня. Рано утром как обычно, около двух часов ночи, по цепочке передали - всем завтракать. Достаем из вещмешка сухпай, а там - банка тушенки, четыре галеты из черного хлеба и два куска сахара. Да, ещё и фляжка воды! Которая на ремне. Этот рацион нам выдали на сутки. Завтракаем.
  Через пятнадцать минут, также по цепочке передали: команда на выдвижение. Шестая рота пойдет первая. Мы за ними. Опять "дембеля" вперед. Мы следуем за ними, а в случае их отхода - обеспечиваем их огневым прикрытием. Едва шестая рота поднялась и начала продвижение, пулемет душманов снова застрочил. Значит и они не спали. Наблюдали. Первой очередью сразу попали в троих солдат. Тут же по радио передали: двое убитых, один ранен. Вытащили их и отошли на свои позиции. Снова залегли. Авианаводчику дали команду вызвать вертушки, забрать раненого и убитых. Нам сказали подготовить место для посадки вертолета. У санинструктора взяли кусок простыни, разорвали и сделали крест, как ориентир для пилотов. Рассветает. Принесли раненого из шестой роты. Вдалеке видно летящий вертолет. Мой земляк - Джура - снял с себя х/б и стал размахивать. И тут же по нему начали стрелять душманы. Джуре ребята стали кричать, чтобы он лег. А он все продолжал махать снятым себя кителем. Тогда двое бойцов бросились к нему, чтобы уложить на землю, сбили с ног и уложили. Джура привстает и говорит:
  - Ребята...
  Смотрим и видим, что в одной руке у него х/б, а в другой руке... половина головы Холдара Чоршанбиева, это был один из тех, кто бросился его спасать. Видать, пока парни ловили Джуру, в Холдара попали... пуля какого-то крупного калибра вошла в лоб и снесла полголовы. Холдар был земляком Джуры, они были родом из одного колхоза, под Термезом. Мы все в шоке. И перед нами двое убитых: один убит пулей, другой убит горем. Хоть под огнем, но вертолет все-таки приземлился, эвакуировали уже троих убитых и одного раненого.
  Жара. Днем нас мучила жара. Страшно хочется пить. Но воду надо экономить. Здесь тебе ее никто не подвезет. На склонах - ни деревца, ни кустика. Есть не хочется. Все еще лежим. Так прошел еще день. Движения нет. И команды отходить тоже не было. Стемнело. Ночью стало холодно. У 90 процентов личного состава нет зимних бушлатов. Лето же! Зачем они? Многие не взяли с собой на задание зимнюю форму. Кроме того, сказывалась бюрократия и неповоротливость нашей системы в МО: нехватка ощущалась практически во всем, кроме боеприпасов. А холод такой, что слышно, как у ребят зубы стучат.
  Снова утро. Позавтракали остатками вчерашней тушенки. Уже день четвертый нашего похода на Сангуздан. Как стало известно, мы вышли с тыльной стороны укрепрайона. Сзади нас - крутой обрыв. Внизу, примерно на расстоянии двести или триста метров "зеленка" (роща) грецкого ореха и рядом пять-шесть домов. Чуть левее, среди деревьев виднеются четыре домика, вплотную пристроенные к склону горы. В окопе нас трое: два автоматчика и один пулеметчик Эгамкул Холматов.
  Внизу послышался крик осла. Значит, жилище не брошенное, там кто-то есть. Порой затишье утомляет. Ждем команду, а её все нет. Близится полдень, снова жара. Голову не знаем куда спрятать. Наденешь каску, а под ней мозги кипят, снимешь ее, тоже не легче. Воды у всех ребят по одной фляжке, да и та уже на исходе. Четвертый день, воду надо беречь. Сухпай тоже кончился. Тогда мы не знали о "секретах" спецназа, типа того "катать" во рту камешек, чтобы выделялась слюна, и тогда чувство жажды не так мучает. Х/б насквозь пропиталось солью от наших тел, оно жжет плечи.
  Внезапно слышим чей-то вой. Осматриваемся, ничего подозрительного, потом вой переходит в дикий плачь. Звук доносится со стороны укрытия, где расположился наш командир роты. Там кто-то встает и бежит в нашу сторону. Смотрим, боец из нашего взвода, наверное, получил солнечный удар: из носа у него обильно течет кровь. Он держится за голову, корчится от боли и стонет:
  - Мамаааа...
  Уложили на землю, укрыли найденной у кого-то плащ палаткой. Еще кто-то протянул свою фляжку. Полили воды ему на голову, полегчало. Лежит, стонет.
  - Ну вот, - подумал я, - кто-то лишился своей фляжки воды.
  Оставили его лежать под плащ-палаткой. В это время слышим свист, из моего окопа. Прибежал. Пулеметчик показывает вниз. В роще замечены около десяти вооружённых людей. Командование нас оповещало, что снизу наши? Нет. Что в таких случаях делаем? Правильно, мочим. Даю команду пулеметчику "огонь". Замочили. Вроде больше шевелиться некому. Не проходит и десяти минут, как к нам передают, что мол "внизу 24-ый полк афганской армии". Взаимодействие блин. А нас кто предупреждал, что с нами афганцы здесь будут? Ротный обложил нас матом, но не стал наказывать, "потом разберемся".
  Разрешили одному отделению нашего взвода спуститься вниз, провести зачистку "зеленой зоны", найти источник воды и пополнить запасы. Поход за водой на выполнении задачи - работа не всем по душе. Во-первых: надо у всех собрать пустые фляжки, повесить их на один ремень, его вешаешь через плечо, в другой руке автомат и идешь. Идешь туда легко: вниз спускаешься, и с пустыми флягами, а вот возвращаться с полными - дело непростое. Если в первый раз идешь, то маму чью-то точно вспомнишь. С нами пошел Бебия. Грузин по национальности, высокий, здоровый парень. Вышли из укрытий, идем по обратным скатам, душманы вроде не должны нас видеть. Но я на всякий случай говорю ему:
  - Бебия, пригнись!
  Он отвечает:
  - А-ай, не волнуйся дорогой...
  Он не закончил фразу, как его ранило. Мы даже не слышали звука пули. Бебия как-то покосился, упал и покатился в овраг. Господи, лишь бы неглубоко! Подбежал, посмотрел, слава Аллаху, овраг неглубокий! Спустился вниз, теперь надо доставить наверх и воду, и раненого Бебию. Вот тебе задачка. Пока перевязал его, осмотрел, хорошо, что несмертельно, жить будет. В руку попало, выше локтя. Выбрались. Принесли воды. Все довольны. Вызвали нашего врача - Сашку Зорова. Он Бебию перевязал и отправил в другой окоп.
  Все радуются, вода - это жизнь. Вот в учебниках пишут, что вода не имеет вкуса, цвета. Врут они. Вода очень даже имеет вкус! Она непредсказуемо сладкая, красивого серебристого цвета. Видимо учебник писали сытые физики, не испытывавшие жажды, сидевшие в уютном доме, опустив ноги в теплую ванну.
  
  Пристрелка
  Со стороны Сангуздана по нам начали пристреливаться. Надо поглубже зарыться. Поднять выше боковые брустверы. У тех ребят, кто правее нас, им немного легче, у них грунт землистый. А у нас под ногами сплошные камни. Ползая, собираем камни и выкладываем из них что-то типа стенки по периметру окопов. Только вроде укрепились, другая беда пришла. По нам начали стрелять из безоткатной пушки. Первый разрыв снаряда пришелся по позициям шестой роты. Там начался небольшой переполох. Нам сказали, что рядового Пугача убило. Дембель, после этой операции должен был уехать домой. Крупный осколок снаряда попал ему в шею, и почти оторвал голову от тела. Надо менять позиции.
  Артнаводчик попросил огневой поддержки у артдивизиона полка, а тот находился в 10 км от нас. Мы лежим в окопе и молимся, чтобы снаряды не упали на нас. Через какое-то время слышим, как над нами с тихим шуршанием пролетают снаряд за снарядом. Почему-то вспомнилось, как в детстве видел пролетающих над головой ворон. Они так же шуршали крыльями. А ещё громко каркали. Шуршание снарядов все-таки пугает, стараешься как можно плотнее прижаться к земле. Для артиллерии, расстояние между нашими позициями и душманами слишком маленькое, и нам не хочется погибнуть от своих же снарядов. Видим фонтаны разрывов на позициях душманов, "фейерверк" от взрывов нашей артиллерии и от взрывов складов с боеприпасами душманов. Скорее бы все закончилось. Считаю минуты. Целая вечность. Примерно через полчаса обстрел закончился. Ну, наконец-то! Дал себе слово: если живым вернусь на базу, то обязательно скажу артиллеристам слова благодарности. Наводчик молоток! Знает свое дело.
  Наступила тишина. Ветер в нашу сторону несет запах гари и пороховой дым. По окопам началась проверка личного состава: шёпотом передавали по цепочке, кто жив, кто ранен. Все в норме. Слава Богу! Близится ночь. Команда определить очередность дежурства в каждом окопе. В окопах укрываются или по два, или по три человека. Если в окопе у тебя три человека, то дежуришь меньше. Дежурство до двух часов ночи, потом как обычно подъем. Здесь в горах рано рассветает. В два-пятнадцать уже светло. Нас в окопе трое: я, автоматчик Кабилов Ибрагим и пулеметчик Холматов Эгамкул. Проводим "жеребьевку", мне выпадает спать первым.
  
  Не было бы счастья, да несчастье помогло
  Но поспать мне не дают. В соседнем окопе кто-то ворчит. Стараясь не кричать, спрашиваю "что там случилось"? Отвечают, что мол у рядового Мизонова проблема - понос. Ребята требуют, чтобы он спустился вниз, и там делал свое дело, а не в окопе. А он идти туда боится. Ну да, в принципе ночью, да по камням, легко упасть в пропасть. Мизонов пошел, но не вниз, а в сторону позиций командира роты, его и оттуда "шуганули". Все-таки пришлось ему спускаться вниз по крутым скалистым камням, подальше от наших позиций.
  Но, не прошло и минуты как он ушел, как тишину ночи разрывает истошный крик:
  - А-а-а-а-а!!!- дальше слышим отборный мат (который мы пропустим).
  Мы в панике, может Мизонов оступился и упал в пропасть? Все смотрят в темноту ночи, но ничего не видно. И тут мы увидели Мизонова, который не шел, а бежал по склону.
  - Там... там душманы! - успел сказать он, как тут же началась перестрелка.
  Оказалось, что душманы под покровом ночи, почти вплотную подошли к нашим позициям. И когда Мизонов, в надежде найти отхожее место пошёл вниз, он что называется "лоб в лоб" столкнулся с ними и заорал во всю мощь!
  Мы немедленно изготовились к бою, поступила команда забросать гранатами дно ущелья. Душманы, поняв, что их рассекретили, атаковали нас, вышли как раз на позиции нашей пятой роты. В этот раз их атаковал почти весь наш батальон. Некоторые солдаты, не имея возможности стрелять вниз ущелья из окопов, вставали во весь рост и вели огонь вниз. Несколько минут и все было закончено. Ни выстрелов, ни голосов снизу больше не было слышно.
  Вскоре рассвело, поступила нам команда на прочесывание местности после ночного боя. По следам стало ясно: душманы забрали с собой раненых. На камнях лежали только убитые. Они были в форме пакистанских наёмников, у некоторых были с собой документы.
  А Мизонов молодец! Хоть и засранец, а спас всю роту!
  
  "Гюльчатай"
  У подножья "горы воров" находился кишлак, который находился в окружении четырёх курганов, он как бы образовывал небольшую крепость. Наше командование решило провести "прочёсывание" этого кишлака. Из нашей пятой роты, сформировали отряд, для действий в кишлачной зоне. То есть: мы пошли "налегке", без вещ. мешков.
  Напомню, что в то время в войсках ещё не было снаряжения как сейчас, и про "лифчики" мы слышали от старослужащих, иногда видели это изделие на убитых душманах...но у нас ничего подобного не было.
  У всех форма одежды по Уставу: китель, брюки, сапоги, панама и ремень. На поясе - с одной стороны подсумок для четырех магазинов к автомату, а с другой стороны подсумок ля двух гранат. Все! А патронов нам дали по пятьсот штук на каждого. И куда их положить? Кто-то предложил положить их просто в карманы.
  Рано утром выдвинулись колонной в пешем порядке. Подошли на сотню метров к кишлаку, остановились. Оказалось, что в центре курганов, есть оазис, в котором и расположен кишлак. Меня и ещё двоих солдат назначили в дозорный авангард. Страшно, а идти надо. Теперь идем в отрыве от группы. Как сказано в Уставе, надо нам идти "на расстоянии видимости и поддержки огнем". Но это в Уставе написано, а в Афганистане вся местность "не по Уставу". Вот например - оазис. Кругом горы и пустыня, а здесь можно сказать лес.
  Вошли в оазис. Тишина. Тенистый и прохладный островок посреди каменистых скал. Невидно ни малейшего движения. Такое чувство, будто время остановилось. Странная тишина. Бывает тишина, которая умиротворяет, расслабляет, а бывает вот такая вот тишина, которая тревожит. Странное чувство, вызывающее тревогу. Остановились, ждем подхода основных сил отряда. Дали, сигнал зеленой ракетой из СПШ.
  Спустя некоторое время нам сообщили, что основные силы отряда подошли вплотную к кишлаку, и окружили его. Надо начинать прочесывание. Отряд разделили на "тройки" и "двойки", дали каждому подразделению сектор для проверки и начали работу. Мы тоже получили свой сектор, вошли в один из дворов. Навстречу нам вышел хозяин дома. Мужчина в почтенном возрасте. Мы поздоровались и дали понять, что идет проверка: пусть все, кто есть в доме, выходят во двор. Мужчины влево, женщины вправо.
  Он что-то громко сказал, тогда несколько женщин, традиционно одетые в паранджу, очень быстро вышли из дома, вывели с собой детей и встали лицом к стене. Мы вошли в дом и стали проверять жилище на наличие оружия и взрывчатки. На первый взгляд в комнатах кроме скудной домашней утвари ничего не было. Но один из нас неожиданно нашёл тайник с охотничьим ружьём. Он был устроен под одеялом. Тут же в тайнике находилась военная форма, как две капли воды похожая на ту, в которой были участники вчерашней ночной атаки на наши позиции.
  - Неужели этот старик напал ночью на нас? - мелькнуло у меня в голове, - нет, не похоже, размер формы не тот, для него слишком большой.
  Тогда мы спросили у старика:
  - А где хозяин дома?
  И заметили легкое замешательство в поведении старика. Вышли во двор, где находилась семья. Детей попросили зайти в комнаты. Остались только женщины. По инструкции нам трогать женщин нельзя. Но сердце чует, что среди них, под паранджой скрывается мужчина. Наверняка они знают, что мы женщин не тронем. Наверняка он прошел боевую подготовку в Читральских лагерях, этот Пакистанский лагерь подготовки душманов расположен в приграничной зоне, за горой Сангуздан. И что делать? Раздевать их нельзя, как определить мужчину среди женщин, если они все в парандже?
  Кто-то из наших сказал старику:
  - Если вы - хозяин дома и это ваш гарем, тогда прикажите им чтобы выполняли наши команды.
  Старик сказал, чтобы все выполняли команды шурави.
  - А ну-ка, Гюльчатай, - сказал боец, - сели! Встали! Сели! Встали!
  И так несколько раз. Мы держим на мушке всю семью на всякий случай. Я стал сомневаться в правильности действий, но неожиданно проявилось то, ради чего все и происходило. Одна из "Гюльчатаев" заныла мужским голосом и упала на бок!
  Тут же скидываем с него без лишних разговоров паранджу, скручиваем боевика, замечаем, что он ранен в живот и перевязан. Наверное, получил пулю от наших во вчерашнем бою. Берем "тепленького" и идем к своей роте, как говорят "с уловом".
  "Зуб дьявола"
  Пик горы Сангуздан издали смотрится как торчащий из скалы зуб. Наши бойцы его так и прозвали "Зуб дьявола".
  Начался штурм укреплённого района у горы "Сангуздан". Подошли мы к укрепрайону довольно близко, когда по нам открыли огонь душманы. Перед нами - узкая козья тропа, длиной 30-40 метров, а с обеих сторон пропасть. Надо перейти на другую сторону, там камни, там укрытие. Как перейти? По нам стреляют. Но команду надо выполнять. Вспомнил, как видел в цирке канатоходца, он шел мелкими шагами, не смотря влево и вправо, только вперед! Он даже перебегал по канату с одного конца в другой. Вот и мне сейчас надо также, не оглядываясь по сторонам пробежать что есть силы! До спасительного укрытия среди камней.
  В самый неподходящий момент почему-то вспомнил байку про Ходжу Насреддина. Однажды, он во время дождя, жители кишлака прятались в доме одного добропорядочного мусульманина. На улице шел дождь. И вдруг в дом вошел Ходжа Насреддин. Несмотря на проливной дождь, одежда его была суха. Все очень удивились и спросили Ходжу, как он сумел остаться сухим во время дождя? На что, тот лукаво ответил:
  - Я меж капель пробежал, боясь ненароком наступить на божью благодать!
  Невольно улыбнулся я, а в голове одна мысль: как бы добежать до другого края по этой узкой тропинки, лишь бы не упасть в пропасть, и не попасть под пули.
  Ребята побежали, один за другим. Наверное, думали проскочить поскорее, все и сразу. Я видел, как кто-то упал в пропасть, кого-то сразила душманская пуля. Но все-таки большая часть добежала. Говорю себе "сейчас не время думать, надо выполнять команду, бежать, бежать и бежать!", побежал и я. Бегу, а мне кажется, что я как тяжелая машина буксую на месте, ноги так и скользят по гравию, ощущение что я слишком медленно бегу, будто топчусь на месте. Раз, два, раз два... Шаг за шагом набираю ход. При этом налево и направо по ходу веду огонь из автомата. Машинально. Фонтанчики пуль душманов под ногами... Рядом и впереди и рядом. Кажется, что в меня стреляют все: душманы, горы, камни, все целятся в меня. Весь мир сошел с ума.
  
  Издалека слышна работа нашей артиллерии, ребята там тоже помогают нам из всего, что есть у них в арсенале. От гаубицы до "Града". Вокруг дым столбом и едкий запах гари, аж глаза режет. Но мне сейчас не до этого, надо успеть пробежать и найти укрытие. Добежал.
  
  Пленные
  Все. Укрепрайон наш. Мы в это раз вышли победителями. Когда штурм закончился, мы обнаружили много погибших душманов и разных иностранных наёмников, военных советников из западных стран. Их там немало полегло. Об этом писали даже в центральных газетах. Хотя, политики не охотно говорили об этом факте. А мы давали подписку о неразглашении военной тайны. Сколько человек мы взяли в плен, я не знаю, но знаю, что много. Гора Сангуздан была вся насквозь изрыта подземными тоннелями. Когда мы осматривали эти подземные галереи, нам показалось, что мы в подземном городе. Там были казармы, артиллерийские склады, кухня, пекарня, конюшня и даже кладбище. Много было тайных ходов и разветвленных дорог, целая система как схема Московского метро. Тоннели уходили не только на все четыре стороны света, но еще спускались вниз и поднимались вверх! Сквозь толстый каменистый грунт, наверняка не чувствовались авиаудары и разрывы снарядов наших войск. В некоторых местах были оборудованы бойницы, с хорошим сектором обстрела, защищенные от попадания пуль и снарядов вовнутрь. Я видел несколько амбразур, для ведения огня из пушек. Все подступы к укрепленному районы хорошо просматривались, ущелье внизу было как на ладони. Странно, как же мы прошли? Ведь нас могли перебить еще на подходе!
  Пленных собрали в центре, на небольшой площади. Туда приземлились вертолеты. В них погрузили пленных и отправили в Кундуз, а некоторых в Пули Хумри. Мы слышали, что там находились бывшие царские казематы, а в них оборудована тюрьма.
  Прошло совсем немного времени, мы вернулись уже в Бадахшан. Раненых отправили в госпиталь, погибших помянули и отправили на Родину в "Черном тюльпане". И в один из дней, в полку прошел слух, что пленных, взятых нами в укрепрайоне на горе Сангуздан, отпустили. Власти афганистана их амнистировали как "несознательную часть населения, обманутую и завербованную иностранными инструкторами". Мы были в недоуменье. Но вскоре произошло событие, которое я вам просто обязан рассказать.
  Это случилось в августе.
  
  
  Глава 6. Спингов
  Перевал Спингов. Высота 3683 м. после проведения удачной операции по ликвидации укрепленного района у горы Сангуздан, командование решило "закрепить успех" и провести похожую операцию на перевале Спингов. В это же время, в августе месяце 1980 года, проводилась крупнейшая войсковая операция на всей территории провинции Бадахшан. Задача операции была грандиозная: подразделениями трех войсковых частей (полков), окружить и блокировать всю провинцию, затем прочесать все населенные пункты, обнаружить и ликвидировать находящиеся там бандформирования вооруженной оппозиции, по возможности захватить в плен иностранных наёмников и зарубежных инструкторов.
  К этой операции готовились особенно тщательно. Каждый солдат понимал, что ожидается многодневный рейд по горам, передвижение в основном будет в пешем порядке. Район действий высокогорный, так что легкой прогулки не жди. не жди лёгкой прогулки. В такие дни, среди солдат и проявляются "шланги". То есть, симулянты, которые под видом болезни пытаются увильнуть от выхода на боевые задачи. Остальные же бойцы, кто не боится трудностей боевой работы, становятся настоящими "псами войны". Да, не побоюсь этого слова, именно так нас называли командиры. После многих дней боевой работы, рейдов и засад на караваны, солдат начинает тонко чувствовать приближение новой задачи. Новой "охоты". А при её отсутствии, он даже начинает тосковать. Подобно тому, как поскуливает охотничья собака, когда её не взяли на охоту. Конечно, сравнение немного обидное, но что поделаешь, так оно и есть!
  Бывало, что находимся в пункте постоянной дислокации несколько недель, "без дела", и невольно овишь себя на там, что начинаешь посматривать в небо, прислушиваться к гулу вертолетов, и надеешься: а может именно этот вертолет принесет нам приказ со схемой новой операции?! И в душе тебе хочется, чтобы батальон начал "шевелиться" и готовиться к выходу.
   Первые дни рейда на Сангуздан показали, что без тщательного отбора команды, идти на операцию не стоит. Роты у нас в полку полнокровные, по сто двадцать человек. Но, как только поступает команда на подготовку к операции, в строю почему-то остаются шестьдесят, или в лучшем случае семьдесят человек. Остальные или в наряде или попадают в санчасть. Тогда наши командиры и научились подбирать солдат не по внешним данным, а по деловым качествам. Бывает такое: с виду - Геракл, а по сути - слабак и трус. Иного не замечаешь в строю, невзрачный вроде парнишка, а он в бою героизм проявляет. Я в то время по количеству выданного нам сухпая научился определять длительность предстоящего рейда. Так выходило: если выдали четыре комплекта сухого пайка на человека, значит уходим дней на десять. Если меньше, то неделя. По приказу, нам на каждый десятый день полагалось горячее питание. И это соблюдалось неукоснительно!
  А вот как выполнялось, это вопрос отдельный. В основном привозили картофельное пюре, о котором я вам рассказывал в начале - знаменитый "клейстер". Часто вместе с клейстером, выдавали рыбные консервы под названием "Путассу в томате" или "Килька в томате". Честно говоря, это могли есть только люди со стальным кишечником! От этих консервов мы смучались страшной изжогой. Они были с горьковатым вкусом, наверное, уже "не первой свежести", по причине того, что в Афганистане не соблюдались правила хранения рыбных консервов. Холодильников в столовой части просто не было. Этот горьковатый томат с рыбой мы добавляли в "клейстер" и размешивали.
  Самым лучшим пайком считался "Наркомпрод". Изредка нам попадались пайки с такой наклейкой. Солдаты говорили, что это из "Сталинских запасов". Данный паёк состоял из железной банки тушенки, покрытой толстым слоем солидола, четырех кусков сухарей из черного хлеба - каждый размером с ухо, двух кусков сахара рафинада и банки рисовой каши с мясом. Царское меню! Все это полагалось солдату на сутки. Если повезет, и удавалось разогреть консервы, это было здорово! Но в большинстве случаев приходилось кушать сухой паёк не разогретым, и в сухомятку. А если еще летом и в жару, то это вообще не навевало никакого аппетита. Сухари горло дерут, толстый слой застывшего жира тушенки застывает в горле. Воды или нет, или ее очень мало. Давишься, но ешь, потому что восстанавливать силы надо. Вода только слегка промочить высохшее горло и не более того.
  
  Письма
  Батальон вышел в рейд. Третий день пути. По пути особо нечего интересного не произошло. Дошли до местечка Дехканхана, здесь на поле приземлились вертушки, которые принесли нам дополнительный сухпаек и почту. Это было неожиданной радостью для нас. Обычно письма от родных нас ждали в пункте постоянной дислокации, а тут привезли прямо на выполнении задания. "Подпитка энергией" для наших душ. Мне тоже пришло письмо из дома. Пришлось танцевать и изображать "черепашку". Это такой ритуал, когда почтальон перед тем как отдать тебе письмо от родных, просит, чтобы ты показал свой национальный танец. А "черепашка", это тоже один из ритуалов вручения письма в Армии. Если почтальон говорит "черепашка", ты должен слегка наклонить голову и вытянуть шею. Почтальон берет твое письмо, надрывает уголок, надувает конверт, потом кладет его тебе на шею и с размаху бьет ладонью. Раздается звук лопнувшего шарика, и ты получаешь письмо уже в разорванном конверте. Так мы развлекались.
  Мне сестра прислала с письмом и фото моего племянника. Письмо я перечитывал раз за разом, и не мог наглядеться на фото племянника, так захотелось домой, к родным!
  Поступила команда вернуть письма почтальону. Командир сказал, что получим их на руки в ППД части. А сейчас собрать все и вернуть. Нам в Афганистане не разрешали носить с собой в карманах ничего, ни военный билет, ни комсомольский билет, ни тем более письма или фотографии. На боевых выходах разрешалось иметь в карманах патроны, гранаты, и капсулы с адресом родных или близких. Чтобы в случае чего, товарищи или командиры могли узнать кто ты, кого надо при этом оповещать.
  Капсулы с адресом нам разрешили носить после одного случая: в самом начале 1980 года из части пропал рядовой Б. Он пропал во время несения службы по охране аэропорта г. Файзабад. Стоял на посту и вдруг исчез. Бесследно. Пришедшие на смену разводящий с часовым не нашли его, никаких следов не было обнаружено. Поиски длились долгие три месяца, все в части постепенно стали забывать об этом случае, когда пришла весть о том, что нашли останки какого-то военнослужащего СА. Нашли, благодаря стараниям офицера особого отдела части - майора Кубатова и помогавшим ему солдатам из разведывательной роты. Было общее построение батальона. На средину плаца вынесли свернутую в большой куль плащ-палатку. Над плацем зависла тишина. Зрелище было печальное и в то же время ужасное. Особист и медик раскрыли плащ-палатку и начали выкладывать из нее отдельные части тела: руки, ноги, голову. Многие солдаты не могли смотреть на это. Душманы четвертовали бедного солдата. Части тела почернели и уже начали разлагаться, зрелище было не для слабонервных. По лицу его узнать не смогли. Узнали лишь по надписи, нанесенной хлоркой на внутренней части одежды "ряд. Б........в". (Ради Бога, простите за подробности).
  После этого, прямо здесь же, на плац вывели троих пленных афганцев. Двое пожилых и один молодой афганец. Как сказал нам особист, это были те, кто казнил нашего сослуживца. Один пожилой афганец был зажиточным, он владел дуканом (магазином) в Файзабаде. Даже здесь, на плацу, он стоял в хорошо подогнанной одежде и всем своим видом показывал пренебрежение к нам. Двое других - были исполнителями приказов этого "бая".
  Они кратко рассказали, как все произошло. Солдат этот и раньше бросал свой пост во время несения службы, и уходил на базар. Там заходил в дуканчик, где хозяином был этот зажиточный афганец. Когда пришел в первый раз, его угостили бакшишем (подарком), потом солдат стал приходить в дукан регулярно. В очередной раз, когда он пришел, хозяин магазина пригласил его домой. Хозяин дукана позвал своих слуг - пожилого афганца и его сына - которые теперь стояли перед нами на плацу, приказал им убить, а затем четвертовать солдата. Автомат, патроны и снаряжение солдата дуканщик продал за семнадцать тысяч афгани. Это все рассказал сам дуканщик, перед строем батальона. Потом их увели. После этого, командир полка полковник Кудлай обратился к нам с речью. Он много говорил о том, что мы ведем необъявленную войну против бандитов. Но то, что мне запомнилось, можно описать в двух словах "...что, мне писать его родителям? Ваш сын погиб геройски или... вот так умирает дурак?!". Кроме речи командира полка, нам еще запомнилось то, почему "груз 200" пакуют в цинковый гроб и родным не разрешают его открывать.
  
  Поход
  Снова мы в пути, на этот раз движемся впятером: два пулеметчика и три автоматчика. Мы в головном дозоре. Всех нас сдружила служба в Афганистане, знаем друг друга хорошо, даже про родных и близких.
  Наша задача: разведать путь движения основных сил отряда, если путь свободен, и ничего не угрожает, дать сигнал зеленой звездкой из СПШ или ракетницы. Если впереди обнаружен противник, скрытно подойти как можно ближе к противнику (к заданному объекту), или к позициям душманов. В случае опасности или открытого вступления в бой с душманами, дать сигнал красной звездкой из СПШ или красной ракетницей в направлении противника. Грубо говоря, при встрече с противником, мы должны атаковать его первыми, дать возможность основным силам отряда развернуться в боевой порядок и вступить в бой.
  Тишина. Она настораживает. Идем вперед. Попадается нам кишлак. Захудалый. Кишлак как кишлак. Ничего необычного, кроме его названия -Магазин. Да, так и назывался - Магазин. Только на афганском языке он звучит по-другому и смысл совсем не тот, что для нас. Навстречу вышел старик, очень улыбчивый. После приветствия, он охотно ответил на наши вопросы и сказал, что в кишлаке нынче мало народу, многих нет дома, ушли на работы в поле с раннего утра. Заметили двух ослов на привязи. Сразу вспомнили про наших минометчиков, которые уже пятые сутки несут на себе миномет. Спросили разрешение взять ослов с собой, пообещав старику, что на обратном пути вернем. Ослов тут же передаем в тыл, к основным силам отряда. Продолжаем путь, и видим, что при выходе из кишлака, стоит одинокое высохшее дерево. А на его ветвях, сноп соломы, как вроде гнездо аиста. Мы как увидели, сразу поняли, что наш маршрут движения уже известен душманам. Не зря все это у нас на пути. Как я и думал: после нашего выхода из кишлака кто-то поджег солому на дереве. Стало ясно, это маяк. Нас уже ждут. И впереди может быть засада. Дым виден на десятки километров. Тревога. Вековой опыт афганских воинов сохранен. Ну, спасибо, аксакал! Идем вперед, на встречу судьбе.
  К вечеру подошли к подножью горы Спингов. На удивление, все спокойно. Видим заснеженную вершину. Казалось бы, вот она красавица, рукой подать, но идти придется не один день. Почти неделю в пути, молодое тело вчерашних пацанов начинает прогибаться от тяжести вещмешков, от трения лямок на плечах появляются мозоли, от пота кожа покраснела до жжения, в горле пересохло от постоянной не хватки воды, соль от пота белым налетом покрыла х/б. Ноги не слушаются. Короткий привал перед восхождением. Кто-то матюкается, сквозь стиснутые зубы.
  Начинаем восхождение. Чуть не так поставил ногу, камень вырывается из-под ног и улетает вниз. Каким-то чудом удерживаешься, чтобы не улететь за ним следом, повезло. Остановились, перевели дух. Многие мгновенно засыпают. В таких случаях, наш командир роты капитан Сергей Кашпуров говорил:
  - Проснись, друг, ты всего лишь шестой день в пути!
  Вечер. Вышли к берегу небольшой речки. Надо окопаться. Поступила команда выделить людей, для оборудования посадочного места для вертолета. Нужен небольшой, но ровный участок местности. Нашли такой на другом берегу, каменистый пятачок, относительно ровный. Возникла проблема, у реки очень сильное течение. Пробовали перейти речку вброд. Течение с ног сбивает, не устоять. Кто-то посоветовал набросать камней в воду и сделать дамбу. Стали носить камни и бросать в воду. Час таскаем, второй, бросаем камни, а вода уносит их словно песчинки. Ротный понимает: напрасный труд. И дает команду прекратить. Все сильно устали, от холодной воды аж зубы ломит. Одежда вся мокрая. Оставили это дело.
  Прилетели вертолеты, не приземляясь сбросили сухпай, боеприпасы и улетели. Мы развели костёр, стали сушить одежду, отогрелись и тушенки горячей поели. Заварили ароматный чай, из собранных тут же трав. Наверное, в тот момент для нас не было более вкусной вещи, чем горячий бульон из тушенки, и размоченных в нем сухарей! Греемся, и кушаем нормальную пищу и пьем ароматный кипяток. Первый раз за неделю! Много ли надо человеку для счастья? Мы живы и здоровы, сидишь у костра среди своих друзей, довольный судьбой. Какое же это счастье!
  Подсушив одежду и поев, укладываемся спать в свежевырытом окопе. Тут главное - научиться вовремя переворачиваться с боку на бок, даже в сонном состоянии. На вершине - снег, от него веет холодом, даже сидя в окопе чувствуешь, как бедра начинают замерзать. От усталости уснешь на земле, и можешь получить воспаление легких. Чтобы это предотвратить, надо как следует укутаться в шинель и почаще переворачиваться. Назначили дежурных в каждом окопе, следить за ситуацией вокруг, и чтобы время от времени будили других, переворачиваться на другой бок, не промерзнуть. Я закрыл глаза и провалился.
  
  Первая стычка
  Подъем как всегда, в два часа ночи. Наскоро завтракаем, короткий инструктаж и в путь. Как и вчера, мы идем в головном дозоре, тропа поднимается вверх по склону. Чем выше поднимаемся, тем уже и извилистее становится тропа. Вот за очередным поворотом показались маковые поля, их владелец бережно собирает наркотический урожай. В Афганистане этого "добра" всегда хватало, поля возделывались во всей провинции Бадахшан, да и не только в ней. Опийный мак приносил местным жителям хоть небольшой, но стабильный доход. Никакого запрета со стороны правительства не было. Даже когда пришли "шурави" населению не запрещалось выращивать мак.
  Увидели сборщика опия, стоп. Залегли. Заняли позиции. На встречу нам, из-за поворота идут четверо: ведут за поводья двух верблюдов и двух лошадей. Похоже на семью, с ними ребенок. Остановили, спрашиваем: кто такие, откуда? С их слов поняли, что это кочевники-киргизы, живущие издревле на афганской земле. Они сказали, что вчера в их юрту пришли какие-то незнакомцы, и попросились на ночлег. Их пять человек. Отказать им они не посмели, потому что те были вооружены и выглядели довольно сердитыми. Они уступили юрту "гостям", а сами ушли к родственникам. Отпустили их, сами идем дальше. Чувствуем, что впереди что-то неладное. За поворотом нам открылась панорама горного массива. Вот это пейзаж! Все как на ладони. Направо от тропы, внизу, в ложбине пять юрт, рядом мирно пасется большое стадо овец. Подходим ближе, на той стороне склона установлены ещё пять юрт. Бегает одинокая собака, никого не видно. На душе неспокойно, передернут затвор, автомат снят с предохранителя. Вышли с неудобной нам позиции: солнце бьёт прямо в глаза. Расстояние до юрт около пятисот метров. Лает собака, выходят из ближайшей к нам юрты двое мужчин. Они прошли примерно метров сто в нашу сторону, но потом почему-то повернули назад. Вошли в юрту, и тут началось среди них некое замешательство. Мы подходим, а они выбежали из юрты, и бросились бежать. Считаем: пятеро!
  Дали две красные ракеты, в направление юрты. Ускорили шаги. Слышим плач ребенка и женский крик. Побежали. Те, выбежавшие из юрты, открывают по нам огонь из автоматов и уходят правее нас. Ответили им из пулемета. Они, отстреливаясь, скрылись за юртами. Окружаем юрты и с осторожностью подходим, их и след простыл. Куда делись, не знаем. Пройдя чуть дальше, замечаем крутой спуск, там тропинка теряется за большими каменными валунами. Преследовать их не стали, нас слишком мало, и местность незнакомая. Подошли к юрте, в которой они прятались. С осторожностью вошли. Но это было уже лишнее: хозяева жилища мёртвые. Ночные "гости" не пожалели ни женщин, ни детей. Доложили мы о произошедшем руководству, поступила команда ждать подхода основных сил. Прочесывать местность и оставшиеся юрты мы пошли уже в составе роты. Ничего подозрительного не нашли, людей тоже нет.
  Начало темнеть. Надо подняться наверх, на господствующую высоту. Оставаться на ночь в узком ущелье - подобно смерти. Надо правильно занять позицию, оборонять батальон от внезапного удара душманов, ночные "гости" могли вернуться с подмогой.
  Нашей пятерке выпала наветренная сторона склона. Здесь атаковать нас трудно, но обстрелять с противоположного склона могут. Ночь лунная. Все в округе просматривается, словно наступили белые ночи. Надо глубже окопаться, благо земля оказалась мягкая. Лениться не стоит, копаем, поднимаем выше бруствер. Пока копали, начали дурачиться между собой "ты копай, нет, давай ты копай". И передаем друг-другу МСЛ - малую сапёрную лопатку. В момент, когда передавали лопату, раздался одиночный выстрел. Все замерли. Пуля пролетела между нами, насквозь продырявив лопату. Откуда стреляли мы так и не поняли, но бросились копать окоп с удвоенной силой. Не стали мы отвечать на выстрелы и улеглись спать по очереди. Я моментально заснул, несмотря на неудобство и холод нашего ночлега.
  
  Ослик и миномет
  Рано утром, дрожа от холодного ветра, просыпаясь начинаем разминать замерзшие за ночь руки и ноги. Опять короткий инструктаж и в путь. Ближе к полудню начался крутой подъем на перевал Спингов. Это около четырех тысяч метров над уровнем моря. Дышать стало трудно, сердце готово вывалиться из груди, кислорода не хватает. Поднимаемся с трудом, все загружены боеприпасами и провиантом "под завязку". Солнце печет сильнее. Пот крупными каплями стекает по лицу. У минометчиков, один из тех ослов, которых мы взяли в кишлаке, пару раз громко кашлянул, у него изо рта выпал комок густой крови. Он зашатался и чуть было не упал в пропасть, солдаты больше боялись потерять не осла, а миномет, притороченный к нему, они схватили осла и уложили на тропу. Пока с него снимали груз, тот уже сдох. Там и остался наш ослик, взятый на прокат. Водный запас во фляжках на исходе. Но вскоре нам пригодился миномет.
  Боковые походные дозоры заметили на противоположном склоне большой конный отряд вооружённых людей. Между нами находилось глубокое ущелье, расстояние слишком большое для стрелкового оружия. Из автомата или пулемета их "не достать". Командир дал приказ установить миномет. Миномет у нас калибра 82мм. Расчет быстро установил орудие, навели.
  - Огонь!
  Две мины полетели в сторону душманов. Все ждут результатов огня. Но видимых разрывов мин нет. Командир минометной роты:
  - Ничего не понял, дай ещё две!
  Выстрелили ещё две мины. Результат тот же - нет никаких признаков попадания. Даже не видно, куда падают мины. Тут командира миномётной роты - старшего лейтенанта Болотина осенило: мины не в порядке! Подбежав к расчету, он берет мину в руки и начинает материться. Причем обвиняет в этом нас.
  Выясняется, что действительно виноваты наши бойцы. Мины были распределены по всему подразделению: по две штуки каждому солдату. Их подвешивали на боковые лямки вещмешков. Солдаты, боясь, что в походе по горам мина упадет с лямки и взорвется, выкручивали взрыватели и носили их отдельно. А когда настала пора стрелять из миномета, они передавали мины расчету, но без взрывателей! А расчет тоже не стал проверять боеприпасы и стреляли минами без взрывателей. Мины полететь-то полетели, да падали просто как камни. Поразить противника они могли лишь, упав ему непосредственно на голову. Пока мы разбирались кто виноват, конный отряд душманов скрылся в ущелье. Идём дальше.
  
  Снежный человек
  Дошли до самой верхней точки перевала Спингов. Из узкого прохода ущелья дул холодный ветер. Морозно. Остановились. Объявили привал. Заняли позиции. Здесь без поддержки вертолётов идти опасно, но их ждать нам не приходится: воздух разряжен, вертолеты не могут нормально выполнять маневры, боевая нагрузка у них тоже снижена. К тому же: здесь ветер часто меняет направление, он может неожиданно подуть в другую сторону, что очень опасно для вертолетов.
  На перевале находим тоннели, осматривая их кто-то заметил еле уловимое передвижение. Но решили проверить, на всякий случай. В одной из пещер промелькнула тень человека. Погнались за ним. Взяли без выстрелов. Связали, выволокли на свет Божий. Вот здесь нашему удивлению не было предела! Настоящий "Пятница" из "Робинзона Крузо"!
  С поправкой на то, что здесь не остров а горы. Горная особь. На нём был надет тулуп из грубо выделанной овечьей шкуры, мехом вовнутрь. На ногах так же сшитые "чёботы". Когда мы его вывели из пещеры, за ним следом вышло маленькое стадо овец. Они один за другим шли чередой, связанные вместе шерстяной веревкой. Такой способ связывания баранов мы никогда раньше не видели. Ну, с одной стороны это правильно, стадо никуда не разбредется.
  Пойманный нами "снежный человек" оказался пастухом. Одинокий, живет здесь же, семьи у него нет. "Пятница" рассказал, что лето проводит здесь, а ближе к холодам спускается в долину. Развязали ему рук- ноги. Немного успокоившись и уже не боясь нас, он угостил нас кефиром ("катык" по-узбекски) приготовленным им. Я обратил внимание, что и посуда у него была "доисторическая", изготовлена из глины с добавлением бараньей шерсти, и обожжена на костре. От его угощения мы не отказались, поблагодарили, и предложили ему попробовать тушенку из сухпая. Ему понравилась.
  Командиры решили рано утром спускаться с перевала. Многие думают, что спускаться легче, чем подниматься. Но я вам скажу, это еще труднее. Там, где гравий или щебень, можно осторожно спуститься. Если конечно есть такой опыт. Садишься "на пятую точку", переваливаешься попеременно то влево, то вправо, ноги держишь чуть согнутыми, и съезжаешь, как на санках. Но, такой спуск не всегда встретишь в горах. К тому же наше обмундирование от таких "покатушек" быстро превращалось в рваное тряпьё. В то время обмундирование солдата Страны Советов было не приспособленным для горных условий. Ботинки или сапоги с гладкими подошвами скользили на камнях. О горном снаряжении или о специальных ботинках для гор, с высоким берцем, мы даже не слышали. Мелкие камни, попадая в сапог или в ботинок вызывали острую боль. Пока не разуешься и не уберешь его, не раз вспомнишь какую-то маму. От постоянного спуска "на тормозах", когда в обуви пальцы ног упираются в носок, они сильно болят. Ногти порой отрываются и кровь течет ручьем. От постоянного движения вниз, сильно болят мышцы - икры, и передняя часть бедер. Мышцы, которые в обычной жизни почти не работают. Ребята начали обматывать сапоги (ниже колен) кусками ткани, чтобы предотвратить попадание камней в обувь. Ткань они брали - сняв с себя и разорвав кальсоны. Во время короткого привала, все сразу разувались и осматривали ноги. Доктор Зоров обрабатывал солдатам волдыри, у кого выпали ногти - делал перевязку. Так мы спустились с перевала.
  
  Что было с пленными
   В ходе этого многодневного рейда в район Спингов, наш сводный отряд из двух рот (пятой и шестой) второго батальона, попал в засаду. Точнее, в 'огневой мешок', подготовленный душманами. Огонь по нам велся с трех сторон. Но наши солдаты с честью вышли из боя, при этом сумев разгромить основную банду душманов и группу иностранных наемников. В том бою мы взяли в плен тридцать пять человек. Командиры наши, просматривая документы пленных, обнаружили, что почти все они уже побывали у нас в руках, когда мы штурмовали Сангуздан, но были "помилованы" афганским правительством и отпущены на свободу. Решение было принято сразу. Когда бой закончился, и основной состав отряда ушел на приличное расстояние, всех пленных поставили к стенке.
  Мы не собирались с ними играть в бирюльки: ловить, объяснять и отпускать, потом снова ловить. Нет, на войне как на войне... Пулемёт быстро сделал своё дело.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023