ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Анваров Нурлан Акмалевич
Сангуздан (глава 7)

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  Батальон в мешке
  
  После ввода войск в Афганистан, каждый командир войсковой части или командир батальона, иногда и командиры отдельно расположенных гарнизонов или блок-постов, находясь в той или иной местности, пытались обезопасить свои подразделения. Часто бывало такое, что командиры вопреки инструкциям 'сверху', на свой страх и риск вступали в переговоры с вождями местных племен, с командирами отрядов вооруженной оппозиции, или с отрядами местной самообороны, и договаривались не воевать друг с другом. Каждому хотелось сберечь свой личный состав. Смысл такого негласного договора был прост: мы тебя не трогаем, и ты нас не трогаешь.
  Советские войска в основной массе соблюдали эти договоренности. А вот афганские полевые командиры не всегда. Они поступали так, как им было выгоднее.
  В первое время, советских солдат поражало обилие оружия у населения Афганистана. Куда бы не заходили воины, везде население было вооружено, от мала до велика, и женщины в том числе, как говорили сами афганцы: они носили с собой оружие в целях самообороны.
  Меня конечно же впечатлили племена кочевников, их караваны состояли из огромного количества людей и животных. Многотысячные стада овец, лошадей, верблюдов. Стада охраняли псы породы 'Алабай'. Собаки были сильно исхудавшие, но работу свою они знали и выполняли исправно. Эта древняя порода собак-волкодавов были верными друзьями пастухов на протяжении многих веков. Я всегда думал, что они немые, но как оказалось они умеют лаять, просто они не подают голос зря.
  Ну, да ладно, немного отвлекся... Хорошо бы сегодня постирать форму, но, на это нет времени. Командование планирует операцию, знаем, что со дня на день будет бой, ждем. Не напрасно начальник штаба забегал к нашему командиру батальона. Объявили походный расчет, нас в головном дозоре сменили, теперь пойдем как тыловая походная застава. Арьергард, короче. Замыкающими, в 'хвосте' батальона. Вот судьба, то впереди, то позади.
  Но, самое неприятное не в этом: нам придали 'на усиление' одну роту от 24-го пехотного полка Вооруженных Сил Афганистана, и нескольких активистов Афганской службы 'ХАД'. Пропагандисты. Одеты не в военную форму, а в национальную одежду. Из вооружения у них 'ППШ-41' и по паре 'дисков' к ним. Они хоть по-русски понимают, и то хорошо.
  Вышли в рейд. Идем. Прошли всего-то несколько километров, а все время приходится подтягивать 'пропагандистов', отстают. Пытаются 'надавить' на жалость: вот, мол, месяц Великого Поста (Рамазан) настал, и они без еды и без питья, им трудно идти. А как рассказывал нам наш замполит, недавно были случаи, когда эти парни из Афганской Армии целыми отделениями, взводами, и даже ротами дезертировали, они никогда толком не воевали. Вот опять из-за них отстаем от колонны, уже на приличное расстояние. Нет, так нельзя, надо их или гнать впереди себя, или оставить здесь. Как я раньше говорил, нас, пятеро: три автомата и два пулемета, маловато. Их больше.
  Колонна вошла в довольно широкую долину, с густой растительностью. Окружающие её горы покрыты арчой. Красота! В провинции Бадахшан, где наш пункт постоянной дислокации, горы в основном голые, каменистые, и много скал. А тут совсем, другой пейзаж. Прямо Альпийские луга!
  Основные силы батальона уже втянулись в долину, мы замыкающие. Нам на встречу идет большая отара овец гиссарской породы. Все вроде бы как всегда, отара, пастух, собаки... но что-то насторожило нас. Мы заметили, что пастух слишком быстро ведет отару, куда-то торопится что ли. Проходя мимо нас Чабан (пастух) даже толком не поздоровался с нами. Обычно пастухи очень словоохотливы, ты только дай им поговорить! А этот прошел мимо нас, лишь бросив пару слов и поскорее удалился. Странно все это. Дорога начала петлять среди холмов и растительности. Головная часть колонны удалилась так, что мы ее уже не видим, основная часть повернула за ближайший склон и тоже стала теряться из вида. Наш сержант торопит афганцев: давай, раф-раф! Нас погонять не надо, мы и сами понимаем, что надо догонять батальон. Просим пропагандистов из 'ХАД' и солдат афганской пехотной роты ускорить шаг.
  Ускорив шаг, мы вышли на расстояние видимости замыкающей группы колонны, успели увидеть как они входят в 'зеленку', как в этот момент услышали интенсивную автоматно-пулеметную стрельбу. Головная часть колонны батальона оказалась в западне. Подразделения батальона залегли, заняли огневые позиции, пока никто не понимает, откуда ведут огонь. Мы тоже, заняв позиции, пытаемся оценить ситуацию выйти на связь с командиром. По нам не стреляют, что уже хорошо. Значит с тыла противника нет. Похоже, что колонну батальона зажали в 'зеленке' и обстреливают с трех сторон: спереди, и с боков. Осмотрелись: спереди в слева от нас, метрах в ста, находится загон для овец и какие-то летние навесы и легкие постройки. Сержант скомандовал:
  - Короткими перебежками, вперед!
  Мы добежали до построек и залегли в них. Вроде все на месте. Афганская рота и 'пропагандисты' куда-то пропали. Пытаемся выйти на связь с командиром батальона. Не получается. Командира роты тоже не можем вызвать. В это время нас тоже начинают обстреливать. Кажется, нас заметили. Пули так и хлещут по крыше навеса. Он укрыт высохшим камышом, и от попадания пуль сильно шуршит. У всех одна мысль: как бы душманы не подожгли камыш трассирующими или зажигательными пулями.
  Хорошо обложили нашего брата, душманы видать долго готовились. Начинаем понимать, что головной дозор, а может быть и основные силы батальона оказались в 'огневом мешке'. Противник пока что пользуется своим превосходством и обстреливает наших парней по заранее пристрелянным ориентирам. Где-то впереди послышался гром, не то грохот камней, падающих в обрыв не то грохот грозы, не понятно. Погода ясная, грозы не может быть...значит противник организовал камнепад (что в последствии и подтвердилось). Это требует определенного уменья и значительного времени на подготовку. Связи нет. Все понимаем, что сейчас от нас многое зависит. Посоветовавшись, решаем подняться вверх по склону, обойдя противника справа, атаковать их с тылу. И чем быстрее мы это сделаем, тем больше пацанов сбережем. Собираемся совершить марш-бросок, внезапно слышим гул моторов родных вертолетов. Это одновременно порадовало нас и ускорило наш выход из укрытия. Сейчас вертолеты начнут палить. Выбегаем из-под навеса и бежим направо, в ложбинку. Там можно переждать 'кровавой карусели' вертолетов. Добегая и прыгая в ложбинку, видим, что там, на небольшой полянке, где течет ручей, стоят четыре юрты. Вижу, что в ложбинке уже прячутся афганцы из той пехотной роты, что шли с нами. Кричу им:
  - Хез, хез! Пошли в укрытие!
  Большинство из них побежали, а один то ли не слышит, то ли в шоке, сиднем сидит на камне и не реагирует. Я бегу и краем глаза замечаю, как очередь пулемета с вертолета буквально 'срубила' бойца наискосок. Он упал ничком. Бегу дальше. Рядом со мной бегут и мои товарищи, помогать афганцу уже нет смысла, но уже мертв. Вертолетчикам сверху не видно, кто там внизу, они сейчас будут 'поливать' огнем все на земле. НУРСы не разбирают, где свой, а где чужой. Надо спасать других, оставшихся. Понимаю, что положение наших в окружении с каждой минутой становится все хуже. В горах преимущество у того, кто выше. Не помню, сколько бежали. Забравшись на вершину ближайшей сопки, видим картину: кольцо вокруг головной колонны батальона сжимается. Душманы уже выйдя из своих укрытий нагло идут в наступление, идут во весь рост. Думают, что уже победа за ними. Их примерно человек тридцать. По вспышкам выстрелов наблюдаем, что по колонне стреляют еще и с левого берега речки. Далеко, нам их не достать. Досада, аж зубами скрипим.
  В это время подбегает немного отставший от нас пулеметчик Кабилов Ибрагим. Говорит, что заглядывал в те четыре юрты, что были на полянке. Там все жители убиты. Душманы никого не пощадили. Успел только накрыть их ковром, и побежал дальше.
  Внезапно и мы попадаем под шквальный огонь. Что-то больно бёт меня по пальцам рук, машинально спрятался камень. Кто-то тащит меня вниз, вижу, что это наш сержант. Начинает меня щупать, спрашивает:
  - Что с тобой?
  - Да. все в порядке, - отвечаю, а сам вижу, что палец кровоточит. Достал ИПП, перебинтовал. И пошли наверх, тут и остальные ребят с нашего взвода присоединились. С нами идут и те солдаты, которых мы увидели в ложбинке, семь человек. Поднимаемся до вершины сопки и начинаем оттуда спускаться на обратные скаты. Идем, поливая из автоматов во все, что движется. Густые заросли арчи, плохо видно, душманы могут прятаться там, поэтому не рискуем и стреляем во все, что кажется подозрительным. А вот и первую 'пташку' на мушку поймали, быстро уложили. Они даже не заметили, как мы зашли с тыльной стороны. Началась перестрелка на расстоянии 'кинжального огня'. Все смешалось: мы потеряли боевой порядок, началась 'свалка', все стреляют во всех, почти что рукопашная... Действуешь на 'автомате', на инстинктах, страх куда-то уходит, все в мгновенье преображается. Будто кино идет, и ты на все смотришь со стороны.
  После этого короткого 'кинжального' боя мы вышли на опушку арчовой рощи. Вроде все целы, осмотрелись, ан нет... не досчитались моего тезку - Саида. Куда он мог подеваться? Был же рядом. Кто-то из афганских солдат сказал, что видел, как Саида взяли в плен душманы и отступая они увели его с собой. Горечь обиды и ярость одновременно вспыхнули во мне. Но лишь на мгновенье, потому что в следующую секунду мы заметили, что из зарослей выходит рядовой Гоенко. Он идет к нам, держа обеими руками живот. Видим, что у него из живота вываливаются внутренности. А он их пытается собрать и удержать. Он лишь успел сказать, что перезаряжал автомат, а душманы успели подойти и отобрав автомат, расстреляли его, из его же оружия. Это был первый бой в его жизни, и последний. Мы подбежали к нему, подхватили на руки, перенесли под тень арчи. Сделали укол морфина. Он сказал 'мамаааа' и уснул. Навсегда.
  Когда я отвернулся, чтобы друзья не видели моих слёз, передо мной промелькнула какая-то тень. Это пробежал душман или ещё кто-то?! В белом одеянии, маленького роста, лёгкими и бесшумными шагами, он передвигался от одной арчи до другой быстро, словно тень. Я схватил лежавший рядом ПК и выпустил половину ленты в его направлении, видел, как пули изрешетили все вокруг него, 'фонтанчики' поднимали пыль у его ног, но он куда-то подевался. Странно, как мы его пропустили? И куда он спрятался? Мы пошли и осмотрели место, куда он побежал. Нет ничего. Странно. И главное - его все видели, не только я. А найти не смогли. Бывают странности на войне.
  Внизу погибает батальон, надо торопиться! Идем дальше, начинаем спускаться вниз. Теперь надо быть осторожнее со стрельбой, не забывать, что внизу наши. Как бы по своим не пальнуть. Спускаемся с сопки к дороге, по пути расстреливая встреченных душманов. Рядом падает сраженный вражеской пулей рядовой Волошин. Насмерть. Даже помочь ему не успел, мы много дней знали друг-друга, половину Бадахшана прошагали вместе. И вот он тоже нашел покой на этой войне. Чем ближе спускаемся к своим, тем плотнее и интенсивнее становится стрельба. Вот и речка уже видна. Патронов все меньше, а гранаты использовать не решаемся, слишком близко к своим. Уже видим наших бойцов, машем руками друг-дургу. Душманов все меньше. Вернулись вертолеты, радуемся, они обработали НУРСами противоположный склона и ушли на второй круг. Мысленно благодарим пилотов, умело сделана работа, здесь заслуга и авианаводчика, который правильно дал им координаты. После авиаудара огонь душманов совсем затих. Бой закончился. Кто-то из врагов остался лежать на склонах гор, кто-то из них успел убежать. Мы наконец-то смогли выйти к своим, и обнялись с ними как с родными.
  Начинало темнеть. Появилась связь с командирами, нашему взводу приказано подняться на тактический гребень, занять оборону, остальным подготовить площадку для сбора раненых и их эвакуации, подобрать подходящее место для погибших товарищей. Завтра с рассветом прилетят вертолеты, и начнется их погрузка на борт. За ночь надо выбрать посадочные места для вертушек, работы много. За день мы и так вымотались в походе, можно сказать 'устали как собаки', или и того хуже. Гляжу, а ребята уже начали снизу-вверх подниматься, с раненными и на носилках, а погибших несут просто на плащ палатках. Я тогда попросил Бога, чтобы никому и никогда в жизни не приходилось выполнять такую работу. Во-первых, темно, ничего не видно под ногами, камни, высокогорье, того и гляди, упадешь в пропасть со своим тяжким грузом. Во-вторых, груз действительно тяжкий...ты пришел служить с другом, вы ели с ним из одного котелка, пили воду из одной фляги, а теперь несешь его, убитого. Не все могут вынести такое. Пользоваться фонарями командиры запретили, чтобы не навлечь на нас огонь снайперов и пулеметчиков душманов. Зажженная спичка или огонёк сигараты ночью в горах видны за несколько сот метров. Поверять это никто не хочет. Некоторым бойцам пришлось по нескольку раз спускаться вниз в ущелье, за раненными и погибшими и поднимать их вверх, на площадку эвакуации. Руководил этим процессом командир пятого взвода пятой роты старший лейтенант Николай Никкель. Мы ему до сих пор благодарны, за человеческое отношение к нашим убитым и раненым товарищам. О наших потерях в том бою данных у меня нет. Скажу лишь одно: у противника тоже немало убитых, и взято в плен около 30 или 35 человек. Взято в качестве трофеев большое количество стрелкового оружия, разных модификаций. Кроме оружия мы взяли и целый табун лошадей.
  Слышу, как где-то раненый просит воды, и думаю 'возможно он в последний раз в свой жизни просит глоток воды'. Старший брат рядового Гоенко - сержант Гоенко, не поднимется на верх к остальным, он проведет ночь внизу, в ущелье.
  Ночь прошла в тревожном ожидании нового нападения душманов, но ег не было. Утром сержанту Гоенко ребята скажут о гибели его брата. Они были двойняшки, в тесной утробе матери помещались вдвоем, но в этом мире им не нашлось места пожить вместе до конца своих дней. Каково было состояние брата, мы не знаем. Он воспринял известие внешне спокойно, но что было в его душе? Когда рано утром прилетели вертолеты, и началась погрузка на их борт раненых и погибших, наш командир роты капитан Сергей Кашпуров сказал сержанту Гоенко:
  - Сержант, и ты тоже... лети с братом. Домой. Ты служил с честью.
  Услышав такие слова, наш замполит роты хотел воспрепятствовать ротному сказав, что ряды сержантского состава и так после вчерашнего боя довольно таки сильно поредели. Он только успел завершить слова фразой:
  - Я против такого решения..!
  На что капитан Кашпуров сказал, как отрезал:
  - Уйди на... с глаз долой! А не то получишь... мало не покажется.
  Это было сильно сказано, солдаты нашей роты понимали, что командир роты не любит бросать слова на ветер. Но могло бы и обернуться против самого ротного, если бы замполит 'настучал' на него в политотдел полка. Но таков его характер, поэтому капитан пользовался большим авторитетом среди всех. Замполит понял, что 'перегнул палку'.
  Кашпуров обернулся ко мне и сказал:
  - Вот, Сабитов будет вместо него сержантом.
  Характер у командира роты жесткий, строгий и справедливый, За солдата горой будет стоять.
  Вот так ушли 'на дембель' оба брата Гоенко, один 'грузом 200', а другой сопровождающим его на Родину. Не представляю, как он будет смотреть в глаза Матери, что ей скажет?
  (Подробности того боя и о последних часах жизни его брата, он узнает от меня, когда судьба сведет нас вновь. Мы с ним встретимся через восемь месяцев в штабе ТВОКУ им. Ленина.)
  Вертолеты улетели. После короткого привала, командиры провели постановку боевых задач подразделениям, и снова в путь. Батальон выполнил свою основную задачу: уничтожил крупнейшее в провинции бандформирование, состоявшее из иностранных наёмников и душманов, подготовленных иностранными инструкторами. Теперь наш батальон взял маршрут на г. Файзабад, в место постоянной дислокации. Лишь один случай немного задержал нас в пути.
  Когда основная часть батальона отошла на расстояние прямой видимости, наша группа 'тыловой походной заставы', быстро спустилась с перевала Спингов к речке, где вчера происходил бой. Там, под охраной находились пленные. Когда мы пришли, они были выстроены вдоль каменной скалы, группа второго взвода, под командованием офицера охраняли их всю ночь. А теперь настал момент их расплаты.
  Дело было в том, что после боя, стали допрашивать пленных, проверять их по документам и сверять их с данными нашей разведки. Оказалось, что многие из них уже попадались нам, мы их брали в плен, потом по приказу 'свыше' передавали их в 'ХАД'. Там их 'помиловали' и отпустили. И вот они снова с оружием в руках воюют с нами. Приговор был вынесен сразу и решение было бесповоротное. Приговор был приведен в исполнение здесь же.
  Ускоренным маршем догоняем своих, видим, что начштаба майор Цебро, с трудом идет, это видно по страдальческому выражению лица и хромоте. От долгой ходьбы по горам у ноги опухли, он сильно мучился, но старался не показывать это при солдатах. Комбат это заметил и посоветовал усадить его на лошадь. У нас же теперь целый табун! Можно было, мигом из пехотинцев стать кавалеристами. На лошадях везли боеприпасы, трофеи, вот теперь и начальника штаба. Марш-бросок до полудня, прошел без особых происшествий, в обед устроились в огромном фруктовом саду, окружённом метровыми стенами, сложенными из камней. Это облегчило нашу жизнь, хоть копать окопы не придется. Завтра поутру выйдем на 'финишную прямую' до места, где нас поджидают БМП, и помчимся в г.Файзабад. Во всяком случае так мы думали.
  А сейчас, поудобнее расположиться и спать. Выставили дежурных, определили время смены, все, спать. Буквально 'провалился в сон'. Утром поднимаемся с трудом, все мышцы 'забиты', ноги не разгибаются, руки скрюченные. Но и это еще полбеды: обнаруживаем, что все мы мокрые с одного бока. На каком боку спали, та сторона вся мокрая. Оказалось, что мы легли спать в арык. Владелец сада конечно не знал, что мы здесь устроились на ночлег, и ночью пустил воду на полив деревьев. Арык заполнился водой и нас стало затоплять. Хорошо, что мы уже спустились в долину и опять стало жарко, а не так как на вершине. Ребята шутили, что под утро, мы чуть было не заржавели.
  
  Кундуз. Разведбат.
  
  Завтрак у нас - по-царски! Рецепт от пулеметчика Э. Холматова: тушенка смешивается с размельченными галетами чёрного хлеба, туда же добавляется полфляжки воды, и разогревается. Лучшая еда на свете, для солдата! И экономически выгодно: на троих используем одну порцию сухпая. У двоих остается в запасе. В первые дни в Афгане, опыта не было, каждый сам ел свой рацион, часто не наедались. Теперь научились. Век живи - век учись!
  Залили полфляжки воды в котелок, туда же банку тушенки, засыпали все сухарями, и на костер. Размешали, закипело, все, можно кушать. Все эти ромштексы, бифштексы и прочее из ресторанов было ничто по сравнению с этим блюдом, эдаким солдатским деликатесом.
  После завтрака снова идем. Перед нами вход в очередное ущелье. Речка, с каменистым дном. Прошли ее вброд. Слегка намочили ноги, но ничего, погода жаркая, скоро высохнет. Спустя какое-то время мы пришли на место, где нас ждала техника батальона. БТРы и БМПешки. Наши боевые лошадки.
  Но, наряду с машинами ждала и плохая новость: в районе города Кишим, Кундузский разведбат попал в засаду. Надо идти на выручку. Быстро садимся по машинам и на максимальной скорости механики-водители везут нас на аэродром Файзабада. Приказ 'немедленно организовать выброску десанта в район боестолкновения и вызволить разведбат'. Командир полка планировал доставить наш батальон на вертолетах в район боя. Но по приезду в аэропорт планы изменились: командир эскадрильи отказался выполнять задачу, мотивируя тем, что слишком поздно, пока долетим уже стемнеет. Экипажи новенькие, еще нет опыта полета в горах ночью, можем потерять много вертолетов. Командир полка полковник Кудлай нервно курил и пытался убедить командиров экипажей вертолетов взлетать. Они отчасти согласились, но при условии, что приземляться не будут, местность незнакомая, солдатам придется прыгать из вертолетов с позиции 'зависания'. Полковник Кудлай подумал и согласился, что в данном случае оба командира правы: мы же не мешки, чтоб бросать нас с высоты на камни, и при приземлении в незнакомой местности, да еще при жестоком обстреле со стороны душманов можно потерять много техники и бойцов. Вертолетчикам быстро улететь из зоны обстрела не получится.
  Из разговора наших офицеров мы слышали, что у Кишима идет настоящая бойня, погибает разведбат! От досады сжимались кулаки, но сейчас мы не можем ничем помочь. Спать легли прямо на взлетной полосе, рядом с вертолетами, но сна не было, всю ночь провели в разговорах и обсуждениях про разведбат: как им можно помочь? Сами знали, что такое попасть в засаду душманов, намедни испытали на себе.
  Пилоты вертолетов сказали, что едва успели выбросить мешки с продовольствием и ящики с боеприпасами и еле вышли в безопасную зону. Огонь был сильнейший, вторая попытка сбросить груз была еще тяжелее, выбрасывали с большой высоты, и сколько груза дошло до бойцов в нормальном состоянии никто не знает. Спаси Господь их души!
  Подъём в два часа ночи, 15 минут на все про все. Распределение по вертолетам и вот полетели. Вертолеты, натужно гудя двигателями тяжело взлетели, сделав круг над аэропортом легли на нужный курс. На высоте закладывает уши. Но это длится недолго, вот борт начинает снижаться, и звучит команда 'десант, прыгай!'. Выпрыгиваем из вертолетов, зависших на высоте 2-3 метра над землей, мы прыгаем, а вертолет продолжает медленный полет. Освободившись от десанта, вертушка набирает высоту и улетает, подальше от опасного ущелья. Высадились, вроде без эксцессов, заняли позиции, теперь прикрываем десантирование шестой роты. Все в норме. Огляделись. Боя не слышно. Кругом тихо. Рядом со мной под камнями течёт ручеек.
  Из-за камней и валунов к нам на встречу выходят несколько бойцов разведбата, многие сами ранены, несут на плащ-палатках тяжело раненых и убитых. Снова вызываем вертолеты, слава Богу, они не успели далеко улететь. Сообщаем пилотам, что огня душманов можно не опасаться, подлетевший борт сажаем как можно ближе к бойцам, грузим тела погибших, помогаем раненым. Разведчики потеряли много сил и крови. Выжившие обессилены. Погрузка заняла много времени, вертолеты несколько раз прилетали и улетали. Всех бойцов разведбата отправили. Можно отдохнуть. Тут слышим голос командира роты:
  - Боец, а где твое ружо?
  Один из наших солдат схватился за голову. Оказалось, что он помогал раненым при посадке в вертолет, свой АК положил в вертушку и на минутку забыл, борт поднялся и улетел.
  - Теперь камни в карманы положи! Если душманы придут, будешь камнями отстреливаться, придурок.
  Командир прав. Вот так один наш солдат оказался без оружия.
  Мы сначала прошли по тактическому гребню высоты, а потом стали спускаться вниз, к ущелью. Надо было проверить место боя: не остались ли там еще раненые или убитые, собрать трофеи. Идем и слышим редкие одиночные выстрелы. Это не с нашей стороны. Бдительности не теряем. Снова мы впятером напросились в головной дозор. Склоны голые, растительности нет, только внизу, ближе к руслу речки тянется зеленая поросль, одинокие деревья, среди которых видны проблески воды. Нестерпимо хочется напиться холодной воды. Подходим к ручью. Вот она, посреди камней, прохладная водица! Нашел удобное место, собрался наполнить каску и напиться вдоволь, а потом набрать полную каску и вылить ее себе на голову. Но, слышу голос командира роты капитана Кашпурова:
  - Брось, брось сейчас же! Это не вода, ты пьешь кровь.
  Я встряхнул голову и оглянулся по сторонам. По обеим берегам ручья из зарослей и среди камней видны торчащие руки и ноги. Почему-то мне запомнилась нога в кроссовке 'Адидас'. Это были тела бойцов разведбата. Я на минуту впал в шок.
  Это какая же должна быть сила воли у солдат-разведчиков, чтобы ночью, под обстрелом душманов, выносить тела погибших товарищей и укладывать их на берегу ручья, обложив камнями, чтобы душманы днем повторно не обстреливали уже мертвых.
  Я отложил в сторону каску и флягу, пить расхотелось. Немного позже, выйдя на место, где был бой, мы примерно смогли оценить ситуацию, в которую попал Кундузский разведбат. Шансы разведчиков в этом бою действительно были крошечные: они оказались в каменной ловушке. Ни вперед, и не назад дороги им не было. Душманы устроили каменные завалы в трех-четырех местах на пути следования разведбата. Завалы были искусно подготовлены, душманы, заняв господствующие высоты по обе стороны ущелья вели огонь по заблокированному батальону. Дойдя до истока ручья, мы поняли, что головная часть батальона дойдя до этого места, была по сути приговорена. Это могло произойти по двум причинам: или ошибка при планировании операции, или предательство. Колонна батальона уперлась в тупик, между высокими пяти - шестиметровыми каменными стенами. Сейчас это русло было почти высохшее, но по всем признакам было видно, что эти камни до блеска отшлифованы потоками водопада. Все, тупик. Наверняка, головной дозор успел сообщить основными силам колонны, но уйти уже не успели. Вот тут противник устроил первый каменный завал, отрезав голову колонны от основных сил, количество гильз под ногами было просто немыслимое. Второй и третий завалы были устроены в зигзагообразном порядке, на участках узкого прохода, тем самым они расчленили батальон и стали уничтожать их постепенно. Подразделения батальона были лишены взаимодействия и пути отхода были отсечены. Обе боковые стороны русла высохшей реки напоминают узкий каменный коридор, стороны которого невозможно преодолеть без альпинистского снаряжения.
  У бойцов разведбата не было иной возможности выжить, кроме как стоять насмерть. И они выстояли. Это была первая в истории афганской войны крупная потеря в ОКСВА. Я так её увидел.
  Этот 'райский' уголок земли, за три дня превратился в 'Долину смерти'. Снимаю камни с тела молодого бойца, юное натренированное тело, под палящим лучами солнца уже начало разлагаться, в открытых ранах уже завелись черви. Душманы, унося оружие убитых, мародерствовали: со многих разведчиков сняты маскхалаты, кроссовки, даже фляжки с ремней сняты. Вот парень видно был ранен и тянулся к воде, так и умер, не дотянулся, видать добили. Все тело изрешечено. Тяжко все это рассказывать, а ещё труднее носить все это в себе.
  Начали выносить тела погибших из ущелья наверх, в удобное для посадки вертолета место. Нашли полуразрушенный дом, в нем все выгорело, рядом в хлеву - мертвые домашние животные. Видно это работа наших вертолетов огневой поддержки. Вынесли сюда тела погибших. Сорок девять тел погибших. И столько же раненых собрали. Сильно подействовало на психику ещё одно событие. Из памяти не стереть, до конца жизни.
  Несем на плащ-палатке тело одного убитого солдата, его мы вытащили из-под камней. Идём, спотыкаемся на камнях, при этом голова убитого несколько раз ударилась об землю, ну что поделаешь, не уберегли. Решили немного отдохнуть, положили тело, присели перевести дух. Разговариваем между собой, говорим, что надо повыше поднимать, не волочить тело по камням. Отдохнув, поднимаемся и дальше идем. Когда в очередной раз, споткнулись на неровностях, труп неожиданно заговорил. Мы остановились. Слышим, а он по-нашему говорит. Да, ё-мое, живой! Раненый в пах, обессиленный, но живой. Казах оказался. Говорит, как получил ранение, смог заползти за огромный валун и там потерял сознание, сколько времени лежал даже не помнит. Когда пришел в себя, ночью, пришли душманы, стали добивать раненых, забирать оружие, он боялся выдать себя криком или стоном. Притворился мертвым, боясь даже дышать. Молился и просил Бога чтобы они его не заметили и не забрали в плен.
  В тот же час все начали его тормошить и расспрашивать: как и что было? Завалили вопросами. Кто-то воды подает, кто-то сухарики передает, на мол, поешь брат. А он, не знает то ли радоваться, то ли плакать. По выражению лица понятно, что он все ещё в шоке от происходившего. Это были короткие минуты радости, после нескольких дней боев. Мы нашли живого! Итог боя у кишлака Шаеста: 49 убитых и 48 раненых.
  Но и это было ещё не все, что выпало нашему брату. Прилетели вертолеты, началась эвакуация. Вертолеты один за другим приземлялись и взлетали, без перерыва. Но в какой-то момент, что-то пошло не так. Очередной борт загрузили телами, и он начал набирать высоту. Внезапно, почему-то вертушку занесло вправо, может поток ветра изменил направление, а может пилот совершил ошибку, мы этого не знаем, вертолет задев хвостовым пропеллером скалу, моментально потерял управление. Его закружило, и повторно ударившись о скалу машина вовсе лишилась хвостовой части, она пошла вперёд лопастями, пропахав несущим винтом все, что лежит на ее пути, уткнулась носом в землю. Все произошло очень быстро, мы даже глазом не успели моргнуть. Только пыль столбом и камни летят из-под винта. Хорошо, что он ещё не загорелся. Как говорится, парни в вертолете второй раз погибли. Все бросились спасать экипаж, пилоты ранены. Вот тела снова приходится заново перетаскивать, и загружать в другой вертолет. Командир приказал снять с вертушки все, что можно унести с собой, а остальное сжечь.
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023