Идёт колонна сводного полка
в безжизненных отрогах Гиндукуша.
Постой рыдать безвременно, Кликуша!
Ещё не мяли "духи" нам бока.

Ещё идём, закутавшись в броню,
тревожно провожая дулом скалы.
Всё ближе к "нитке" горный свод усталый.
Вручаю жизнь железному коню.

Курки на взводе, ждём свинцовый душ.
Нас "охраняют" штурмовые роты.
В горах немного толку от пехоты.
Ползём. Стреляй же первым, Гиндукуш!!

И, словно приняв мой глухой протест,
с облезлых склонов бросились "кометы".
А нам на помощь ринулись береты,
неся в руках ответный "манифест".

Лавина стали, будто первый снег,
летит стеной, взрывается и стонет.
Столбы огня, ещё живых, хоронят,
навеки поглощая жизни бег. 

Горит колонна, плавится металл,
летят со скал булыжники и духи.
Да сколько вас, "назойливые мухи"?!..
Мой палец на курок давить устал.

Гранатный гром, что барабанный бой.
Со свистом мины разрывают мясо.
А мы ползём под россыпи фугаса
Афгану в пасть, на праведный убой.

Вертушки жгут тюрбановую рать,
пылают наливные бензовозы.
И новым жертвам пламенные розы
на цинк бросает сгорбленная мать.

"Кувалда" бьёт по башне в сотый раз.
Народ оглох от шумо-передоза.
А жизнь она и в самом деле проза,
меняющая цели и окрас.

Десантно-штурмовые пацаны,
срываясь вниз, рвут глотки злобным духам.
Пусть ВАМ земля, навеки, будет пухом
за подвиг неимеющий цены.

Скользит по склону сбитый вертолёт.
Из "брюха" в ад бросаются ребята.
Я никогда не слышал столько мата
от тех кто грудью шёл на пулемёт.

Огни - пожары, пламя до небес
и чёрные дымы по всей округе.
Мы среди скал зажаты в мёртвом круге
и этой бойней верховодит Бес.

Совсем немного боевых минут,
а сколько боли, горя и досады!
Я выжил лишь под натиском бравады,
мне отказал в приёме Божий Суд.

И после было множество засад,
но первой буду сыт до встречи с Богом!
Мы умирали под чужим "порогом"
и вместо боссов отправлялись в ад!.