ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Бронников Андрей Эдуардович
Ехали мы, ехали...

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 4.42*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Трагический рассказ к трагическому дню начала Великой Отечественной войны Основан на воспоминаниях ветерана.
  ЕХАЛИ МЫ, ЕХАЛИ...
  
  Мая 1945 год. Германия.
  
  Разведывательный батальон квартировал на окраине маленького немецкого городка, по счастливой случайности избежавшего бомбёжек и почти не пострадавшего от боевых действий.
   Добропорядочные бюргеры жили размеренной и спокойной провинциальной жизнью, как будто не было войны, а советские солдаты довольно быстро вписались в их привычное существование.
  После того, как в город вошёл разведбат и встал на постой в нескольких богатых домах, хозяева которых бежали, оставшиеся горожане поначалу опасались выходить из своих жилищ, незаметно наблюдая на русских из плотно зашторенных окон, но затем осмелели, а через некоторое время даже начали приветливо здороваться с бойцами.

  Бойцы днями напролёт занимались, успевшей опостылеть, чисткой оружия, сержанты проводили с ними занятия по строевой подготовке, а замполиты организовывали комсомольские и партийные собрания и, стараясь занять личный состав с утра до вечера, придумывали все новые и новые коллективные мероприятия.

  Лишь изредка по улицам грохотали танковые колонны, с рёвом проносились грузовики с пехотой и прицепными орудиями, напоминая о том, что война хоть уже и прекратилась, но ещё не утихла окончательно, а воздухе, казалось, ещё висел запах гари, ещё не остывавших пожарищ, вонь не захороненных трупов фашистских солдат.

  Командир первого взвода лейтенант Алексей Лихачев пил второй день. Точнее, накануне напился весь личный состав батальона, потому пришло известие о том, что подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, и командиры уже не смогли остановить всеобщей пьянки, не смогли и не хотели. Угодливые бюргеры снабдили шнапсом всех желающих "оккупантов". Однако на следующий день силами командиров и замполита веселье прекратилось, и утру все уже успели протрезветь, а Лихачев не смог остановиться. Комбат махнул на него рукой. С тех пор, как взводный полгода назад получил известие, что фашисты сожгли его родителей в своём же доме в одной из деревень Белоруссии, он ему многое прощал.

  Пьяный Лихачев, закинув автомат на плечо, с трудом брёл по улице, а чуть позади за ним плёлся тщедушный и кривоногий в нелепых галифе его ординарец Переверзев. "Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант, ну идём уже домой. Вам спать надо...", - жалобным голосом канючил он, пытаясь образумить непоседливого в пьяной хмели командира.
  - Тихо! Тссс! Молчать, я приказываю тебе, Петя, молчать! - не оборачиваясь назад и с рудом выговаривая слова, мычал взводный. Ему казалось, что так он урезонивает своего не в меру расшумевшегося ординарца.

  - Товарищ лейтенант, автомат хотя бы отдайте, - просил боец, зная крутой нрав своего командира. По пути Лихачев заходил в тот или иной дом, там выпивал стопку шнапса, которую с радостью преподносили ему хозяева, а затем миролюбиво двигался дальше. Во время одного из предыдущих визитов ординарец умудрился выкрасть из подсумка взводного гранаты и вытащить из кобуры трофейный Вальтер.
  Лейтенант остановился напротив скромного дома с распахнутыми настежь окнами и надолго задумался, сопровождая свои мысли красноречивыми жестами.
  - Товарищ лейтенант, идёмте домой, - опять заныл ординарец. - Комбат ругаться будет, или, неровен час, особист приедет.

  - Так! Всё, Петя, ещё стопочку здесь и домой, - Лихачёв, приветственно вскинул руку и сделал шаг в сторону крыльца. - Слово офицера!
  - Слава те, Господи! -ординарец мелко и торопливо перекрестился, а затем двинулся следом за своим командиром.

  Нетвёрдыми шагами лейтенант поднялся на крыльцо и исчез в темноте прихожей. Следом за ним тут же прошмыгнул Переверзев. Лиходеев долго не мог справиться с дверью, но в конце концов распахнул её и с пьяной улыбкой на лице и бессмысленным взглядом ввалился в комнату.
  Хозяева - престарелые мать, отец и юная дочь - ужинали. Глава семейства немедленно вскочил и, что-то лопоча по-немецки, принялся жестами приглашать гостей за стол. Лиходеев, изначально не намереваясь разделить трапезу, пошатнулся и, чтобы не упасть, уселся на хозяйский стул. Ординарец вытер руки о широкие галифе тоже присел рядом на краешек табурета. Хозяйка кинулась на кухню за тарелками. Она быстро вернулась и поставила чистую посуду перед незваными гостями. Девушка испуганно наблюдала за происходящим. Глава семейства, лукаво посматривая на лейтенанта, открыл дверцу серванта и достал небольшой графин. "Шнапс, водка!" - воскликнул он. Лиходеев тут же оживился и неверным движением взял со стола пустую чашку.

  - Стоп, стоп, - немец вежливо забрал посудину из руки офицера, а взамен поставил перед ним хрустальную стопку и наполнил шнапсом. Лихачёв одним махом плеснул горячительный напиток в рот и уставился на девушку.

  - Закусывайте, закусывайте, - хлопотал ординарец, заботливо подвигая к нему тарелку с едой. Он надеялся, что командир окончательно захмелеет, перестанет сопротивляться и тогда можно будет препроводить его в расположение батальона.

  Лихачёв поднял взгляд и замер - он только сейчас увидел сидящую напротив него девчонку - лейтенант утонул в бездонной синеве её испуганных глаз. Дочь ещё сильнее сжалась от страха. Офицер встал с места, размашисто отодвинул в сторону, попытавшегося остановить его, ординарца и в порыве лучших чувств потянулся к девушке через стол, чтобы обнять её. На пол с грохотом посыпалась, сбитая прикладом автомата, посуда. Дочь вскочила с места и шарахнулась от лейтенанта к окну, а тот ещё раз попытался обнять её, но она ловко вывернулась и мгновенно, почти не касаясь подоконника, выпрыгнула на улицу.

  Девушка бежала по обочине дороги, сверкая испачканными пятками из-под длинного подола голубого сарафана. В этот момент Лихачёв, движимый инстинктом опытного бойца, без всякого злонамерения рефлекторно вскинул ППШ и, не глядя, дал ей вслед короткую очередь. Хозяйская дочка нелепо взмахнула руками, по инерции пробежала ещё несколько шагов и упала лицом в дорожную пыль. Бездонный синий взгляд её удивленных глаз замер и потух.

  - Неужели убил? - мгновенно протрезвел лейтенант.
  - Похоже, что да, - растерянно протянул ординарец и вновь торопливо перекрестился. Родителя не сразу сообразили, что произошло и молча стояли возле стола, а затем бросилась к окну. Дикий крик раздался над тихим немецким городком...
  .......................................................................................
  Трибунал состоялся на следующий день после похорон несчастной девушки. Во дворе дома, где квартировали офицеры батальона, стоял маленький стол, накрытый белой скатертью. За ним сидел председатель выездного трибунала в лице начальника особого отдела воинской части, а рядом - комбат и ротный Лихачева.

  Перед ними расположился весь свободный личный состав батальона. Особняком прямо на траве сидел лейтенант. Он равнодушно грыз зубами соломинку и жмурился на полуденное солнце, не обращая внимания, ни на особиста, ни остальных присутствующих. Бойцы старались не смотреть в его сторону, опустив хмурые лица вниз.

  Председатель долго допрашивал через переводчика заплаканных родителей погибшей, а затем задал несколько вопросов Лихачеву. Когда дошла очередь до плачущего ординарца, лейтенант выплюнул соломинку, закинул руки за голову, прилёг на траву и небрежно произнёс, обращаясь к особисту: "Слышь, майор, давай заканчивай эту тягомотину. Не мучай Петруху, да и бойцам на обед уже пора...нечего их голодом держать..."

  Председатель кашляну, взмахом руки отпустил ординарца и встал, чтобы прочитать приговор. Недолго, скороговоркой, он зачитал текст, затем сделал паузу закончил: "Именем Союза Советских Социалистических Республик...Лихачева Алексея Александровича...приговорить к высшей мере наказания расстрелу...приговор привести в исполнение немедленно..."
  - Давай, ты, - скомандовал комбат ротному.
  - Я не буду, - угрюмо отозвался он.
  - Приказываю, вам товарищ капитан...- мгновенно вспылил командир батальона.
  - Вы что?.. - разозлился особист и начал расстегивать кобуру. - Ну, тогда я сам...
  - Слышь, ты, рот закрой, - поднялся лейтенант, - Давай, Сережа, лучше...ты...- Лихачёв вытер рукавом, вдруг выступивший на лбу пот и встал на колени.

  В этот момент родители девушки поняв, что происходит, с дикими криками и плачем бросились наперерез ротному, который уже успел достать пистолет. "Nein, Nein!" - взмолился отец девушки упал на колени и протянул руки к особисту. А тот сидел и, уронив голову на грудь, боялся промолвить хоть слово. К старикам тут же подскочили бойцы комендантского взвода подхватили их под руки и быстро выпроводили со двора.

  Лихачёв опустил голову и закрыл глаза. В его памяти вдруг возникла безмятежная картинка из глубокого девства. Алексей увидел себя годовалым ребёнком на коленях совсем молодой и ещё живой мамы, сидящей на крыльце отчего дома. Она придерживала его за ручки и речитативом напевала: "Ехали мы, ехали, в ямку бух! - в этот момент мама быстро разводила коленки, а мальчуган с замиранием сердца, заливисто смеясь и путаясь ножками в длинном подоле платья, проваливался вниз - яркое солнце, жаркий день - а затем снова вверх и, - Ехали мы, ехали в ямку бух! - вновь и вновь слышался нежный речитатив ласкового маминого голоса. - Ехали мы, ехали в ямку...
  Бух! Грохнул пистолетный выстрел, и лейтенант уткнулся окровавленным лбом в чёрную бездну...
  ......................................................................................

  То ли по мистическому совпадению, то ли по умыслу его боевых друзей, но яма, заранее приготовленная для Лихачёва, оказалась рядом со свежим могильным холмиком убитой девушки. Ординарец Петруха опустился на колени поцеловал Алексея в лоб, поправил у него на груди ордена, а затем бойцы тщательно завернули тело своего командира в офицерскую плащ-накидку и бережно опустили в глубокую яму. Потом взялись за лопаты, и мозолистые руки, больше привыкшие рыть окопы, чем закапывать могилы своих друзей, дружно начали сбрасывать вниз тяжёлые комья земли.

  - Ехали мы, ехали в ямку - бух, - едва слышно произнёс Сергей.
  - Что? - переспросил растерянный Петруха.
  - Сам не знаю. Ерунда всякая в голову лезет, - отмахнулся ротный и вытер рукавом вдруг набежавшие слёзы.
Оценка: 4.42*9  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023