Берцы давили в порошок битое стекло, ковром покрывавшее пол. Оно хрустело и иногда противно вжикало под ботинками. Матвей ходил из угла в угол разбитой квартиры пятого этажа и затачивал ножом очередной колышек для растяжки. С улицы слышался треск далеких автоматных очередей и истошные крики какой-то женщины. В углу дремал на рваном матрасе батальонный врач, подложивший под голову огромного игрушечного медведя вместо подушки. В квартире пахло дымом и горелым мясом от горевшего внизу БТРа.
- Дяденьки, не убивайте, дяденьки.... Прошу вас, у меня сестренка маленькая в Ковеле, мама инвалид. ... Пожалуйста, не убивайте, я домой уеду, честное слово... Я никого не убивал, на кухне работаю, - скулил, стоя на коленях и раскачиваясь из стороны в сторону, пленный азовец. Камуфляж его местами обгорел и был порван Гансом, когда тот словил его, выпрыгивающего с того БТРа.
- Да кому ты нужен, убивать тебя, щенок.... А вообще-то, раньше надо было думать, когда к нацистам в "Азов" записывался. Ты, когда к ним поперся, о матери и сестре своей думал? Я думаю, ни хера ты не думал, мудак. Так теперь, чего скулишь? Мы же предупреждали, что убивать вас, бандеровцев, идём, значит, ты знал, на что шел.
- Леш, ну че там, у него? - спросил в сторону кухни Матвей.
В комнату вразвалочку вошёл огромный Леха в разгрузке, набитой магазинами и молча показал ему открытый армейский рюкзак западного образца, к лямке которого была привязана желто-синяя ленточка. На липучку верхнего клапана была криво приляпана красно-черная нашивка "Правого Сектора" и сбоку фломастером нарисована большая цифра 3.
- Ого...Н-да... Вот ты ж, сука, а, повар... - пробормотал Матвей, увидев содержимое рюкзака. - А ну, вытряхивай, на пол прямо все вытряхивай, перед этим упырем, который на кухне работает. Послушаем, как он теперь петь будет, Карузо...
Леха подошел к пленному и вытряхнул содержимое рюкзака тому на колени. По полу разлетелись зарядка для сотика, пакет с одноразовыми бритвами "Жиллет", пена для бритья и китайский светодиодный фонарик. В сторону медленно покатился небольшой рулон розовой туалетной бумаги. Увидев содержимое, которое осталось у него на коленях, пленный забился в истерике, и стал в голос кричать, что это все не его.
- Сотника моего это связка, он мне дал поносить просто, не мое это, честное слово не мое, - кричал он, пытаясь столкнуть с колен связку ушей, надетых на проволоку. Затем разрыдался и упал на бок. - Подними его, Леша, попросил Матвей, - Мы еще с ним не закончили. Вздохнув, Леха присел, и, взяв лежащего пленного за плечи, резко поставил его на колени.
- Еще раз заставишь себя трогать - зарежу, - прошептал он на ухо пленному и, усевшись на стоявший рядом стул, стал демонстративно вертеть между пальцев десантный нож с гравировкой "ДМБ 87".
- Тебе сколько лет, боец? - спросил пленного помрачневший Матвей.
- Двадцать од-и-и-ин, - провыл тот, при этом изо рта его потекла на пол тонкая струйка слюны смешанной с кровью из разбитой губы и все тело его стала бить крупная дрожь.
- Двадцать один год. Ты ж щегол совсем, чего ты сюда приперся? Тебе ж картоху надо окучивать сейчас. Или крутым перцем себя возомнил? Рембо насмотрелся? И ты ещё нам тут трындишь, что никого не убивал... А уши в магазине купил, да? На распродаже? Так, давай их посчитаем, товарищей наших, что ты убил.
Матвей, присел перед ним на корточки, и, подцепив колышком связку, стал шепотом считать.
- Так, итого двенадцать штук... Сучонок, ты шесть человек положил и надругался еще над ними. Это вас так в ваших "пионерских лагерях" западенских учили воевать? И что нам с тобой прикажешь сейчас делать, а? В Ковель отпустить, к маме? Или тем проституткам в ОБСЕ передать, что вас учили над трупами врага издеваться? Че ты молчишь, сука? Отвечать, когда с тобой целый сержант запаса разговаривает! - заорал не него Матвей и швырнул в пленного ужасную связку. Та наделась ему на шею и осталась висеть, раскачиваясь...
- Ыыы,- опять завыл пленник и опять начал раскачиваться из стороны в сторону.
Матвей сходил на кухню, положил готовый колышек к кучке лимонок, сваленную в большую эмалированную кастрюлю на плите, и, спросив у Ганса, где оружие пленника, попросил его принести. Тот принес покоцанный АК74 с перевязанным синей изолентой прикладом и передал его молча Матвею.
- Снайпер "правосеков" еще на месте? - вполголоса спросил его Матвей.
- Ага, на месте. Охренительный специалист, в канализационный коллектор залез и шхерится там, оптикой сверкает, думает, мы его не видим, - ухмыльнулся плотоядно Ганс. - Долбень, бля, чему их там пиндосы учат?
- Это хорошо, что он на месте. Пока не трогайте его, иди на позицию,- тихо ответил ему Матвей и, вздохнув, подошел к пленнику. - Ну что нас с тобой делать, а, гвардеец кардинала? Наверное, надо тебя и правда, отпустить, - с этими словами он взял автомат пленного за приклад и, размахнувшись, изо всей силы ударил стволом по косяку двери. От мощного удара деревянный косяк разлетелся в щепки и во все стороны брызнула бетонная крошка. Ствол старого автомата стал смотреть немного вбок, превратив оружие в ненужный никому аксессуар.
- Ну вот, вот тебе твое оружие. Будешь из-за угла теперь стрелять, а то, как же тебе возвращаться-то без оружия к своим? Засмеют. Я у тебя только затвор заберу с магазинами, они нам тоже пригодятся, - сказал Матвей и, отстегнув пару магазинов, прикрученных друг к другу жёлтой изолентой, положил их на диван. Затвор он, немного подумав, положил в карман, пока не зная, куда его деть...
- Встать! Руки! - пленник вскочил на ноги и покорно протянул вперед руки, стянутые толстой белой стяжкой. Матвей подцепил стяжку ножом и та, лопнув, показала под собой красный след на запястьях. - Вот видишь, какое не гуманное это устройство стяжка - руки сильно перетягивает. Но претензии не к нам, это ты благодари своих хозяев из Пиндосии - они придумали, эти стяжки, - сказал ему Матвей. Так, теперь, морда фашистская, давай руки назад, я тебе сейчас их ремнем стяну, "по-милицейски" .
Матвей выдернул ремень из штанов гвардейца и быстро вставив петлю внутрь ремня, ловко перетянул пленнику руки за спиной. - Вот так, удовлетворенно, заключил он. - и не видно, что руки стянуты...
После этого он повесил тому на спину автомат стволом вверх и подтолкнул к выходу. Пленник уныло поплелся, шаркая ногами, и остановился у входной двери. Молчал.
-Так, дай-ка одну ленточку, Арнольдыч, у тебя же две, - сказал, нагибаясь к спящему врачу Матвей, и отвязал с локтя того одну из георгиевских лент. Тот даже не заметив, что его обобрали, повернулся набок, пробормотав что-то во сне про бинты.
- Леша, надень этому эсэсовцу "бабу Клаву", они же любят в них пакостить, вот пусть он к своим в ней и топает, - попросил Матвей и быстро привязал на кривой ствол автомата азовца широкую георгиевскую ленточку. Тот даже этого не заметил и угрюмо смотрел перед собой. Лента гордо торчала одним краем вверх. Леха опять вздохнул, подобрал с пола чёрную балаклаву и натянул её на голову пленнику.
За окном раздался взрыв и посыпались стекла витрины продуктового магазина, что стоял неподалёку от хрущобы, где держали рубеж Матвей с командой.
Выглянув в окно и не найдя для себя ничего интересного, он прошел в спальню, где сидел Ганс, наблюдая за перекрестком, и приказал вывезти пленника из подъезда, отправив его в сторону блокпоста противника. Ганс сначала опешил от такой гуманности командира, но увидев ленту на стволе, криво ухмыльнулся и подтолкнул того к выходу.
.....................
Ганс вернулся через десять минут. Криво ухмыляясь своей фирменной улыбкой, сообщил, что снайперы правосеков почему-то не любят людей с георгиевскими лентами на оружии, даже если к ним бежишь зигзагами. Он сам видел. Матвей только кивнул и пошел спать. Вечером ожидалась очередная атака.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
