...Полещук повернул голову и посмотрел на дремавшего сзади Агеева, улыбнулся и подумал, что, пожалуй, впервые за несколько последних месяцев у капитана такой умиротворенный вид. За окнами газика проносились знакомые картины с пальмами, акациями и зарослями опунций, за которыми виднелись белые постройки и изредка вдалеке - сине-зеленые озерки Суэцкого канала. Ближе к Исмаилии появились манговые сады. Полещук закурил "Клеопатру", дал сигарету солдату-водителю и вспомнил недавнее манговое пиршество в этих самых местах...
- Совсем не похоже на Набиля, - сказал лейтенант Фикри. - Говорил о боевых задачах и вдруг разрешил нам поехать в Исмаилию. Даже машину выделил. Удивительно!
- Не вижу ничего удивительного, - улыбаясь, произнес Адель. - Навоевались... Должна же быть когда-нибудь передышка... Самое время отдохнуть. - Он откинулся на пожухлую траву и, глядя в крону мангового дерева, задумчиво добавил:
- Техника обслуживается, небо чистое, а Набиль уже, наверное, в Каире с женой в постели... - Он приподнялся на локтях и посмотрел на Полещука:
- Искяндер, признайся, сколько алжирцев завалил из Калашникова?
- Да пошел ты! - расслабленно отозвался Полещук, глядя на идущего к ним сторожа с корзиной, наполненной манго. - Они же стреляли в нас, откуда я знал, что это не десант - пули-то свистели вполне реально...
Разговоры о манговых садах Исмаилии в роте велись давно. Но только сейчас, с объявлением перемирия, стало возможным туда поехать. И вот пять офицеров 6-й роты, мечтавших о тишине отдыха вкупе со сладостью плодов манго, реализовали свою фронтовую мечту. Агеев ехать наотрез отказался, сославшись на работу, а Полещук, получив добро советника, с радостью присоединился к офицерам роты.
- Вот, Искяндер, смотри, - сказал Абдель Магид, перебирая плоды манго в корзине. - Вот это - гиндий, а этот - зейтий... А этот маленький и кривой - суккярий, очень сладкий...
Полещук с удивлением смотрел на то, что все офицеры разделись до пояса и, орудуя ножами, стали разделывать манго.
- Раздевайся, Искяндер! - сказал Абдель Магид. - Иначе испачкаешься, это же - манго! Полещук снял рубашку и стал очищать и есть манго. Плоды были ужасно вкусными и сочными, сок стекал на грудь, струился ниже, до пояса...
"Вот она, та самая экзотика тропической страны, думал Полещук, обгладывая очередной сладкий плод манго. Экзотика, которую я не видел и не ощущал из-за войны..."
В манговом саду, несмотря на тень под развесистыми кронами, было жарко. Душный, насыщенный запахами цветущих растений, плотный воздух, бороздили бесчисленные мелкие мушки, летали какие-то другие насекомые, от которых приходилось постоянно отмахиваться.
- Скажи, Искяндер, ты ведь никогда не ел манго с дерева? - спросил Асым
- Никогда, - сказал Полещук. - Сок пил в Каире.
Асым засмеялся:
- Сок... Это было только название, и это ты сейчас понимаешь...
- А чего это мистер Юрий не поехал с нами? - спросил Адель.
- Он манго не любит, - ответил Полещук. - Точнее, предполагаю, вообще не знает, что это такое.
Все рассмеялись...
Агеев, как будто уловив мысли Полещука, вздрогнул и, положив руку на его плечо, сказал:
- Чего-то я задремал. Где мы?
- Все нормально, Юрий Федорыч, до Каира еще далеко.... Отдыхайте!
Он повернул голову и посмотрел на своего советника. Тот в неудобной позе вновь засыпал.
Полещук ухмыльнулся. Его подмывало крикнуть "воздух!", добавив что-нибудь на арабском, и посмотреть на движения хабира. Нет, остановил он себя, не стоит, еще, не дай Бог, кондрашка хватит... Марусю жалко, такой вкусный борщ готовит... Да и потом - что ни говори, вместе под бомбами сидели... И окультурил его чуток: от дурацкого берета избавил, очки солнечные заменил на другие, почти на "рей-бан", китайский. За полгода с лишним сделал Юру вполне нормальным человеком, за которого уже было не так стыдно перед арабскими офицерами.
Их отношение к капитану Агееву было двояким: с одной стороны, они высоко оценили его как специалиста по радарам, способного быстро отыскать и устранить неисправность в любом блоке станции, а с другой - едва ли не презирали за страх во время воздушных налетов, который он не мог преодолеть, или скрыть от окружающих. А за глаза еще и смеялись над его неряшливостью и безразличием к своему внешнему виду. Сколько усилий было потрачено, чтобы объяснить Агееву, что египетские офицеры очень большое внимание уделяют на то, насколько хорошо подогнана полевая форма, какая обувь, головной убор, часы, солнцезащитные очки и т.д. Он говорил, что полусапожки и каскетку нужно купить в Каире, а не носить солдатские ботинки и мятый картуз, выданные со склада. Все доводы Полещука натыкались на один вопрос: "сколько это стоит?" После ответа Агеев махал рукой и говорил, что он без этого легко обойдется.
Да, режим максимальной экономии денег, подумал Полещук, поставлен хабирами во главу угла зарубежной командировки. Машина, квартира... На все остальное наплевать! Вот и относятся к нашим соответственно, не уважают, несмотря ни на что. Он вспомнил командира роты Набиля, всегда одетого в выглаженную овероль, чисто выбритого, пахнущего французским одеколоном... А ведь Агеев, как профессионал, на две головы выше его.
Полещук закурил и пошевелил спиной. Рубашка неприятно прилипала к телу. Он высунул руку наружу и, ощутив раскаленный воздух, дернул ее обратно. Сзади дремал Агеев, как будто не ощущая жары...
* * *
- Господин Сафват, мы вычислили человека, через которого предположительно идет утечка секретной информации из Генштаба, - тихо сказал Озеров и посмотрел на египтянина.
Сафват посуровел лицом, с трудом вытащил из пачки сигарету и спросил:
- Кто он?
- Мирван Хасан.
- Понятно, я так и думал, - сказал Сафват, раздавил в руке сигарету и медленно раскрошил ее над пепельницей. - Я убью этого хайвана... Клянусь!
- Спокойно, господин подполковник! - произнес Озеров. - Не нужно торопиться. Он - наш общий враг и в интересах дела нам необходимо узнать, кому конкретно идет слив информации... Я говорю с вами как с другом и надеюсь, что вы нам в этом поможете.
Сафват с окаменевшим лицом молча кивнул. Потом, бросив взгляд на холодильник, спросил:
- У вас найдется что-нибудь выпить?
- Таб'ан, мафишь машакиль (Конечно, нет проблем - ег.) - ответил Озеров, направляясь к холодильнику в надежде, что коллеги успели обеспечить конспиративную квартиру алкоголем.
- Водка, коньяк? - спросил он, разглядев бутылки.
- Водка, - сказал Сафват и закурил.
Озеров поставил на стол бутылку "Столичной", пару бутылок "Боржоми", быстро нарезал сырокопченой колбасы, достал из серванта маленькие стопки и бокалы.
- Нет, наливай водку сюда! - сказал Сафват по-русски, подставляя бокал.
Озеров плеснул на донышко.
- Иван Петров, ты что, краев не видишь? - ухмыляясь, произнес египтянин.
- Хадыр! - сказал Озеров и наполнил его бокал до половины. Себе налил стопку.
- Ялла бина! Поехали! - сказал Сафват и, чокнувшись с Озеровым, опрокинул в себя водку.
"Да, не врал Полещук, подумал Озеров, когда рассказывал, что он пьет похлеще наших мужиков..."
- Ну, я вас слушаю, - сказал Сафват, закурив очередную сигарету. - Что бы вы сейчас не сказали, я все равно рассчитаюсь с этим ублюдком, будь он трижды родственником президента...
В этом-то вся проблема, друг мой, - сказал Озеров и, сняв очки, стал протирать линзы платочком. - Ваши эмоции... Вы еще успеете рассчитаться с предателем, всему свое время... А сейчас надо осторожно продолжать нашу работу, чтобы не спугнуть Мирвана, его связи и контакты. Мотивировка любого вашего появления в Генштабе не должна быть связана с ним. Встречайтесь с генералом Хамди, общайтесь с офицерами Генштаба, но ради бога, не подумайте, что вы этим предаете интересы родины. Наоборот, обмен информацией будет работать исключительно на Египет.
- Давай, мистер Петров, еще водки, - сказал Сафват, выслушав Озерова. - Слишком много в ваших словах патетики, мне очень трудно, клянусь, сотрудничать с вами, несмотря ни на что, чувствую себя предателем...
- Предатель - Мирван Хасан, - сказал Озеров, наливая в бокал водку. - Это он передал Моссаду информацию о времени и месте форсирования канала вашим батальоном. Результат...
Озеров замолчал, глядя, как Сафват, передернувшись от душевной боли, выпил водку и закурил. Его руки дрожали. Невидящими глазами он смотрел куда-то вдаль, туда, где в страшных разрывах танковых снярядов умирали бойцы его батальона, и в воде канала, окрашенной кровью, барахтался он, их командир...
- Убью гада, - сказал Сафват. - Этими руками. - Он погасил сигарету в пепельнице и сжал руки в кулаки.- Убью!
- Успокойтесь, - произнес Озеров. - Он не уйдет от возмездия... Возьмите себя в руки, подполковник! В целях вашей безопасности, в дальнейшем нам с вами встречаться нежелательно. Мы найдем человека, с которым вы будете обмениваться информацией. Скорее всего, это будет ваш знакомый.
- Кто?
- Пока, честно говоря, не знаю. Могу лишь предполагать...
- Искяндер? - встрепенулся Сафват.
- Может быть, - ответил Озеров. - Пока не знаю, тем более, что пока Искяндер находится на канале...
- Он - ваш сотрудник? - спросил Сафват.
- Нет. Просто помогает нам...
Озеров достал из кармана конверт и протянул Сафвату.
- Это что? - спросил египтянин, взяв конверт и пытаясь прочитать адрес.
- Письмо от Ольги, - сказал Озеров. - Из Солнечногорска. Потом прочитаете...
Сафвату мучительно захотелось вскрыть конверт и прочитать письмо, но, взглянув на Петрова, его озабоченные глаза за стеклами очков, он подавил в себе это желание. Конверт был тонкий, без фотографии, Сафват согнул его пополам и спрятал в карман брюк. Потом глотнул водки из бокала и, даже не поморщившись от крепости "Столичной" и не закусив колбасой, зажег очередную сигарету, глубоко затянулся и спросил:
- Вы меня используете в качестве источника передачи ложной информации в Генштаб?
- Да, - не стал лукавить Озеров. - Особенно касающейся советских войск в Египте, боевой техники и вооружения...
Он задумался на несколько секунд и добавил:
- Информации, которая поможет вычислить канал утечки из вашего Генштаба, и которая, оказавшись в Моссаде и в ЦРУ, может серьезно навредить интересам Египта и нам, вашему стратегическому союзнику. И другу...
За этими громкими и высокопарными фразами, произнесенными русским разведчиком на чистом арабском языке, подумал Сафват (мысленно выругавшись), все-таки прослеживается истина: эта скотина Мирван может серьезно нагадить, сливая информацию Моссаду. И прав был тогда Искяндер, сказав, что за гибелью моего батальона могут последовать более крупные потери...
- Квейс, - сказал он. - Хорошо. Я попытаюсь помочь вам, но с одним условием.
- Каким? - Спросил Озеров.
- Постарайтесь, чтобы на связи со мной был Искяндер. Я ему абсолютно доверяю.
Озеров молча кивнул.
Сафват встал со стула и подошел к деревянным жалюзи окна, за которым едва слышался шум переулка. Удачное место нашли русские, подумал он, в центре Каира и такой тихий закуток. Он повернулся к Озерову и сказал:
- Хорошее место. Тихое. Как-будто и не в городе. Вот так же тихо бывает в моей деревне на юге...
Сафват вернулся к столу, плеснул в бокал водки, одним глотком ее выпил, налил "Боржоми", выпил, повертел в руке зеленую бутылку, рассматривая этикетку.
- Что, знакомая водичка? - спросил Озеров по-русски.
- И водичка, и водочка, - ответил Сафват тоже на русском. - Еще как знакомая, особенно "Столичная"... Хорошо когда-то пили в вашем солнечном городе...
- Аля фикра (кстати - ар. яз.), господин Сафват, когда будете общаться с вашим другом в Генштабе, поделитесь с ним вот этой нашей информацией. Ненавязчиво. Прочитайте, пожалуйста. - Он протянул Сафвату листок бумаги.
Сафват взял листок и стал читать.
- Это правда? - спросил он удивленно.
- Почти, - ответил Озеров, отбирая листок. - Надо, чтобы те, кто это узнает, были уверены в ее достоверности. Скажите, что узнали от русских хабиров. В дальнейшем вам будет давать информацию наш человек, возможно Искяндер, и она будет такой же достоверной.
Сафват посмотрел на русского разведчика, все понял и промолчал.
Озеров немного смутился, слишком явно для умного человека прослеживалась цель этого "аля фикра".
- И квартира эта вполне пристойная, - сказал Сафват, обводя глазами голые стены маленькой комнаты с дешевой старой мебелью и древним британским холодильником.
- Жарко сегодня. - Он достал из кармана белоснежный носовой платок и промакнул лоб. - Очень жарко.
...Резидент ГРУ полковник Иванов еще раз пробежал глазами отчет Озерова и улыбнулся. Интересно, подумал он, если и эта деза попадет по назначению, что предпримет Израиль? Ведь боевые действия временно прекращены, а нарушить перемирие ему вряд ли позволят заокеанские друзья. Однако, информация о новейших вооружениях, включая самолеты МиГ-25, якобы уже находящихся на территории Египта, не может не заинтересовать соответствующие разведструктуры как в Израиле, так и в США. Теперь надо будет отследить реакцию на эту дезу... Моссад не может не отреагировать - ведь дезинформация, согласованная с Центром, настолько близка к истине, что вряд ли в Тель-Авиве возникнут сомнения. Конечно же, американцы задействуют космическую разведку, но не факт, что им удастся что-то реально узнать, судя по тому, как они оказались в неведении накануне и в ходе реализации масштабной операции "Кавказ".
Иванов вдруг вспомнил о предложении Озерова насчет Полещука в связи с человеком, фигурирующим под оперативным псевдонимом "Садык", и покосился на телефонный аппарат...
- Полещук! Срочно в офис главного! Машина внизу. - Скороговоркой приказал человек в белой рубашке с галстуком, не вызывавший сомнения в принадлежности к аппарату ГВС, едва Полещук открыл входную дверь.
- Что случилось? - спросил Полещук. - Кто вы и кому я там нужен?
- Помощник оперативного дежурного капитан Фадеев, - ответил он, - ничего не знаю. Приказали срочно доставить в офис. Водички не найдется?
- Найдется, - сказал Полещук. - Заходи, капитан, сейчас организую.
Вот и все, подумал Полещук, идя к холодильнику и доставая бутылку "Кока-Колы". Кто-то настучал, наверное, будут высылать в Союз... Обидно. Не успел с Тэтой встретиться. А может, еще будет время? Интересно, сколько мне отведут на сбор вещей и прочие формальности?
Капитан Фадеев одним глотком выпил бутылочку Колы, благодарно кивнул и сказал:
- Давай, лейтенант, поторопись! Мне же голову открутят!...
Глава вторая
Мрачный бетонный забор, окружавший территорию офиса, навевал такие же мысли.Но, опасения оказались напрасными, кадровик аппарата ГВС сообщил Полещуку о его переводе в референтуру, ознакомил с приказом. Референт главного подполковник Белоглазов протянул ему свою чуть влажную ладонь и сказал:
- Поздравляю, Саша! Очень рад, будешь теперь в Каире. Нам очень нужны опытные боевые переводчики.
- Товарищ полковник, - обратился Полещук к кадровику. - Извините, Вячеслав Васильевич, - он повернулся к Белоглазову. - Я не просил никого о переводе в Каир. И вообще хотел бы работать в своей роте, там мое место и мои фронтовые друзья...
- Приказы, товарищ лейтенант, не обсуждаются, а выполняются, - отрезал кадровик.
- Вячеслав Васильевич, у меня в роте вещи остались. И с офицерами желательно попрощаться, это можно будет сделать?
- Без проблем, - сказал Белоглазов. - Кстати, съездишь в роту со своим сменщиком, лейтенантом Кононовым. Познакомишь его с советником и офицерами, введешь в курс... Пошли в референтуру, покажу тебе твое рабочее место.
...По дороге в Насер-сити Полещук пришел к выводу, что, скорее всего, инициатором его перевода в Каир является Валерий Озеров. Пусть так, подумал он, все же это гораздо лучше, чем досрочное откомандирование в Союз, и с Тэтой смогу встречаться чаще...
...Большая серебряная тарелка с узором из причудливо переплетеной арабской вязи изречений из Корана и именами всех офицеров роты на обратной стороне в бордовом бархатном футляре, врученная Полещуку под аплодисменты египетских офицеров, потрясала своим великолепием. Полещук, не ожидавший такого подарка, даже растерялся.
- Шукран, йа ихвани (Спасибо, братья мои - ар. яз), - произнес он. - Я никогда не забуду наше боевое братство здесь, на Суэцком канале...Где мы были в одной мальге, где нас бомбили, где мы делились куском лепешки... Шукран!
Офицеры по очереди подходили к Полещуку, обнимали, хлопали по плечу, жали руку. А потом Из Эд-Дин, недавно получивший звание капитана и командовавший ротой на время отсутствия Набиля, устроил импровизированные проводы: на подносах улыбающиеся солдаты разносили крепчайший чай в маленьких стаканчиках, а чуть позже подоспели сэндвичи с куфтой и таамийей, привезенные из Фаида. Офицеры, прихлебывая чай, вспоминали недавнее прошлое... Войну.
- Саня, у тебя же бутылка виски, - шепнул Полещуку его сменщик, Саша Кононов, сухощавый и светловолосый юноша - полная противоположность смуглому брюнету Полещуку, не считая почти одинаковой комплекции.
- Забудь, - тихо ответил Полещук. - Сухой закон. Из Эд-Дин - слишком правильный мусульманин, чтобы позволить в роте алкоголь...
- Но, ты же рассказывал...
- Тогда была война, и все было по-другому. Употребляли иногда, комроты Набиль молча позволял...
- Да, похоже, тяжко мне придется в твоей роте. Они к тебе так относятся. Как к родному.
- Не переживай, Саша, - сказал Полещук, - привыкнут. Тем более, что ты тоже Искяндер. Главное - война кончилась!
- Господа офицеры! Мои боевые друзья! Братья! - громко произнес он на арабском языке, высоко подняв стаканчик с чаем. - Мы с моим коллегой Искяндером вторым предлагаем выпить за мир. Дабы никогда больше не пускать каску по кругу, собирая фунты на погибших братьев!
Все сидевшие на солдатских одеялах под маскировочным тентом возле блиндажа встали и молча выпили. Чай.
- Обрати внимание, - шепотом сказал Полещук Кононову. - Научил их третьему тосту, несмотря на мусульманство. Сегодня чаем, а раньше - араком. Моя школа...
- Ну, старик, ты даешь! - прошептал Кононов. - Тяжко мне здесь будет работать...
...Потом Полещук знакомил Кононова с сержантами и солдатами роты, тот поначалу немного стеснялся, но, в конце концов, его литературный арабский язык возымел нужное впечатление на бойцов.
"Мистер - устаз", доносились слова, и Полещук радостно комментировал:
- Вот видишь, уже за профессора тебя принимают...
Возле штабной мальги стоял капитан Из Эд-Дин. Проследив за тем, как бойцы убирают пустые стаканчики и недоеденные сэндвичи, он подошел к переводчикам и, несколько демонстративно игнорируя Кононова, сказал Полещуку:
- Искяндер, брат мой, надеюсь, мы еще встретимся? Мой дом - твой дом! Буду ждать тебя в гости в Каире. Телефон ты знаешь.
- Обязательно встретимся, - ответил Полещук. - Когда у тебя отпуск?
- Надеюсь, после возвращения Набиля. Дней через десять, инша Алла.
- Квейс, я тебе позвоню. Не обижайте Искяндера второго, - он похлопал по плечу Кононова. - Замили (мой коллега - араб. яз.) хороший парень!
...По дороге в Каир у обоих переводчиков возникло спонтанное желание откупорить бутылку виски, но закусить было нечем, да и жара настолько их разморила, что желание это исчезло после нескольких километров езды от Фаида.
- Саш, а ты бывал у арабов в гостях? - нарушил молчание Кононов. - Ну, у этого Иза, который тебя приглашал. Чего-то он мне не понравился. Да и вообще, как-то стремно с ними общаться в другой обстановке. Нам же категорически это запрещают...
- У Иза не бывал и не собираюсь, - ответил Полещук. - Он слишком уж правоверный мусульманин, не пьет, не курит. Мне это общение неинтересно. Заранее знаю, что будет рассуждать об исламе, намекать о необходимости принятия этой веры... Сплошное занудство...А что касается запретов, Сань, то не бери это в голову. Нам здесь вообще все запрещают. Туда не ходи, сюда не ходи... А вот погибнуть под израильскими бомбами - пожалуйста! Тебе еще повезло - война, вроде, закончилась...
- Да, перемирие, - вздохнул Кононов с заметным сожалением в голосе. - А я-то думал: медаль боевую заслужу...
- Дурак ты, Саша! Салага, одним словом, - произнес Полещук, - тебе бы радоваться надо... Тишина и никаких тебе налетов.
Он вспомнил визг пикирующих самолетов, оглушающий грохот разрывов авиабомб, дрожь в коленках, снесенный осколком череп солдата, бежавшего следом, и полчища черных мух, смакующих серо-розовую субстанцию человеческого мозга...
Полещук закурил "Клеопатру", достал из сумки бутылку виски, крутанул пробку и сделал пару глотков. Спина почти мгновенно стала влажной.
- Будешь? - спросил он Кононова и передал ему бутылку. Тот тоже отпил.
Солдат-водитель повернулся с неодобрительной ухмылкой. Полещук протянул ему пачку "Клеопатры" и сказал:
- А ты, вахш, кури! И следи за дорогой, остальное тебя не касается...
Не доезжая Исмаилии, свернули налево, и Полещук с грустью проводил взглядом мелькнувшие вдалеке манговые сады с торчащими в беспорядке стволами пальм, увенчанных кронами разлапистых листьев и гроздьями фиников. Тенистая дорога вдоль пресноводного оросительного канала, несмотря на кажущуюся прохладу, ничего подобного не давала. Лучи жаркого солнца пробивались сквозь листву придорожных акаций и сикомор, и казалось, ослепляли глаза больше, чем во время езды по пустынной дороге.
- Саша, а что это феллах с тележки продает? - Показал Кононов рукой. - Какие-то шишки бордово-зеленые? И в Каире видел, как ими торгуют...
- Это плоды кактуса-опунции, не знаю, как их по-арабски называют, - ответил Полещук. - А ты что, еще не пробовал ? Кстати, вкусная штука, но упаси Аллах взять этот плод голыми руками!
- Почему?
- Мельчайшие, еле видимые колючки впиваются в ладони, и потом пару дней будешь мучиться... Может, заметил, что мужик берет плод в брезентовых рукавицах, снимает кожуру ножом и только потом вручает очищенный фрукт покупателю?
- Надо же! А вкусная эта опунция?
- На любителя, Саня. Мне понравилась.
Полещук не стал рассказывать Кононову о том, как в свой первый приезд в Египет он купил пару плодов опунции в Каире и по совету матери - все фрукты надо мыть водой с марганцовкой - понес их в гостиницу под крайне удивленный взгляд торговца. Через десяток метров ладони стало жечь, а в лифте гостиницы "Виктория" он разглядел, что ладони сплошь покрыты мельчайшими колючками. Тогда ему опунция решительно не понравилась, вкус этой экзотики он распробовал потом...
Когда подъезжали к Каиру, Полещук посмотрел на часы и подумал, успеет ли он встретиться с Тэтой, если она прилетела из Афин. Надо сразу позвонить в отель, решил он, а потом связаться с Сафватом. Или наоборот? Ведь если поеду к Тэте, то застряну у нее... А Сафвата тоже давно не видел... Вот проблема! Нет, подумал Полещук, сначала позвоню в отель насчет Тэты, а затем, если ее нет, Сафвату. Черт побери, а ведь я обещал еще и Озерову позвонить...
* * *
Валерий Озеров смотрел на сидящего напротив египтянина и молчал. Тот тоже молчал. Контакт с офицером Генштаба, на которого его вывел Иван Феоктистов, изначально не складывался. Он не употреблял алкоголя, не курил и вообще, как решил Озеров, был не от мира сего. Полчаса - разговор ни о чем, и эти молчаливые паузы... Может, денег ему предложить, подумал Озеров, вряд ли откажется. Но прямо об этом сказать пока не решался. Хотя и помнил намек Феоктистова насчет того, что этот его человечек продается. Но стоит дорого.
- Уважаемый господин Абдалла, - произнес он, нарушив молчание. - У нас общий враг, и вы это прекрасно знаете. Как знаете и то, что мы вам помогаем с ним бороться. Всеми возможностями нашего государства...
- Это не секрет, - сказал Абдалла, прикоснувшись к бокалу с "Кока-колой". - Ну и что?
- Я надеюсь, что вы - патриот Египта и расчитываю на ваше понимание и помощь нам...
- А кому это вам? - иронично усмехнулся Абдалла. - Вы, мистер Петров, насколько я знаю, работаете в торговом представительстве, а я к этому никакого отношения не имею.
Озеров взял бутылочку "Кока-колы", наполнил свой бокал и, оттягивая ответ, подумал, что допустил ошибку, не обговорив с Феоктистовым детали. Что он сказал этому Абдалле обо мне?
- Видите ли, - наконец произнес Озеров задумчиво, - я действительно являюсь сотрудником советского торгпредства, но одновременно, и прошу вас, господин Абдалла, правильно понять - проявляю искреннюю заинтересованность в нашем сотрудничестве в несколько иных сферах...
- Каких иных? - спросил египтянин. - Скажите мне прямо: вы из мухабарат руссийя (русской разведки - ар. яз)? Тогда будем говорить конкретно...
- Господин Абдалла, вы прекрасно понимаете, что на этот вопрос я не могу ответить. Повторяю, я работаю в советском торгпредстве...
Маленькое кафе "Аль-Хуррия" возле кинотеатра "Рокси" в Гелиополисе, в котором в дальнем углу сидели за столиком Озеров и Абдалла, смуглолицый молодой человек в солнцезащитных очках с тоненькой полоской франтоватых усов, все-таки внешне приметный, несмотря на скромную одежду, явно из обеспеченных слоев египетского общества, - стало заполняться посетителями.
Капитан Абдалла Амин, офицер оперативного управления Генштаба, он же - агент под псевдонимом "Фарансий" (француз - араб. яз.), завербованный Иваном Феоктистовым, терялся в догадках. Разумеется, он понимал, что просьба мистера Ивана насчет встречи с его приятелем напрямую связана с его работой в ГШ. Но что конкретно нужно этому человеку? Разработки оперативного управления в отношении войны с Израилем? Но русские и так знают больше, чем нужно. Тогда что? Ладно, успокоил себя Абдалла, раз русские знают все, я не открою им особых секретов. Зато получу от них деньги. Главное теперь не продешевить.
- Сколько вы мне заплатите? - тихо спросил Абдалла, глядя на людей, занимавших столики. - За сотрудничество.
Озеров вздохнул с облегчением: наконец-то фрукт созрел!
- Просто за сотрудничество мы не платим, - сказал он. - За нужную нам информацию -
да.
- Моя информация дорого стоит, - сказал Абдалла. - Я же в Генштабе работаю...
- Я не знаю, почем ваша информация, - произнес Озеров задумчиво. - Вы же не начальник Генштаба... И мы с вами не на базаре Хан Эль-Халили, чтобы торговаться...
- Но я много чего знаю. - Абдалла вопросительно посмотрел на Озерова. - Через меня проходит масса совершенно секретных документов... Поэтому торг уместен, тем более, что вы, мистер Петров, работает в торговом представительстве.
- Вы меня поймали на слове, - засмеялся Озеров. - Что ж - будем торговаться! Но сначала давайте информацию. Договорились?
Абдалла снял солнцезащитные очки, и Озеров увидел его глаза, глаза, в которых были сомнения, надежда и страх. Он прекрасно понимал состояние этого человека, который решился на предательство по второму разу. Ведь он уже стал, по сути, предателем, когда его завербовал Феоктистов. А теперь ему вообще нечего терять, но все равно боится разоблачения. Ведь любой прокол для него - смертный приговор, вне зависимости от того, с какой иностранной разведкой он сотрудничает. Даже русской...
- Да, договорились, - произнес Абдалла.
- Квейс, садыки (мой друг - ар. яз) - сказал Озеров. - Хорошо. Но это, мистер Абдалла, предварительно. Ибо я должен обговорить ваш предстоящий гонорар за каждую информацию с руководством торгпредства. И потом - надо будет многое уточнить: нам нужна не просто информация на уровне слухов, ходящих в вашем ГШ, а информация максимально достоверная подтвержденная документами. За это, то есть копии документов, вы будете получать дополнительно. Кстати, вы знакомы с господином по имени Мирван Хасан?
- Да, - подтвердил Озеров, фиксируя реакцию египтянина.
- Ну, что вы, я - слишком мелкая фигура в Генштабе, чтобы со мной общался родственник самого господина президента, - ответил Абдалла, мгновенно поняв суть интереса собеседника. Более того, удивился он не собственно вопросу, а тому, что этот русский разведчик не первый, кто интересуется Мирваном. - Видел его пару-тройку раз...
- В Генштабе?
- Мистер Петров, отвечая на ваш вопрос, я рискую попасть в калабуш (тюрьма - егип.)! - сказал Абдалла, нервно оглянувшись. Он достал платок и вытер капельки пота на лице и вымученно добавил: а, в нашем управлении.
- Успокойтесь, Абдалла! - сказал Озеров. - С кем он обычно общается?
- Мирван? - на лице Абдаллы появилось брезгливое выражение. - Крутится везде, кто же его остановит? Еще и советы дает генералам...
Озерова подмывало спросить насчет генерала Хамди, но он решил промолчать. Уже и так было понятно, что Мирван по-прежнему бывает в Генштабе, получает там информацию, которую передает Моссаду. Замечательно, подумал он, еще один источник дезы сделает информацию более чем достоверной. Как не поверить - все из Генштаба...
- Мистер Петров, если можно, еще один вопрос. Вы прекрасно говорите на арабском языке, где вы его изучали? Здесь, в Каире?
- Нет, - ответил Озеров и улыбнулся. - В Москве, в торговой академии...
Абдалла пошел к выходу из кафе, Озеров проследил, как он сел в такси и уехал, а потом вспомнил "торговую академию" на Волочаевской улице Москвы, где его учили арабскому языку...
Резидент ГРУ полковник Иванов, ознакомившись с отчетом Озерова, запретил продолжение контактов с Абдаллой.
- У нас нет денег, чтобы платить ему, - сказал он. - Ведь он потребует больше и больше... Это во-первых. А во-вторых, никакой гарантии. Он - человек Самира Шарафа, то есть, на связи с людьми Кирпичева. Это же Кирпич, Озеров! Ты понимаешь, куда мы можем втянуться?! В общем, прозондировал и хватит! И так едва не засветился!
- Но, Сергей Викторович, вы же сами говорили, что...
- Да, - отрезал Иванов, махнув рукой. - Говорил, но обстановка изменилась. Теперь будем решать наши задачи. Мы не занимаемся политикой, нам бы разгрести другую кучу проблем... Займитесь, пожалуйста, отработкой канала нашей дезы в Генштаб. И параллельными задачами...
- Извините, но как раз этот канал можно расширить через Абдаллу. Он же в оперативном управлении ГШ.
- Слишком дорогое удовольствие, Валерий Геннадьевич. Центр нас не поддержит. Поэтому продолжим работать по каналу: Садык - генерал Хамди. И активизируйте уже вашего Полещука. Полагаю, этого канала вполне достаточно... Кстати, как там этот ваш протеже?
- Нормально, устраивается на новом месте, - сказал Озеров, надеясь, что шеф не будет более подробно расспрашивать о Полещуке, с которым он еще не встретился.
- Добро, работайте, - буркнул Иванов, встал со стула и пошел к сейфу, давая понять, что разговор закончен.
Озеров тоже встал со стула, глянул на спину своего начальника, ковырявшегося в сейфе, мельком заметив, что полковник стал сдавать, судя по появившейся сутулости, и, не дождавшись обычного прощального рукопожатия, направился к двери. Пенсионный возраст, подумал он, а может, Центр его так согнул своими задачами...
- Валерий Геннадьевич, - остановил его у самой двери Иванов. - Я вот подумал: постарайтесь аккуратно и ненавязчиво через референта главного, этого Белоглазова, обеспечить вашему протеже максимально возможный свободный режим. Ну, чтобы не загружали его письменными переводами и прочей ерундой... Короче, вы понимаете - пусть он будет свободен для регулярных контактов с египетскими источниками, этим его приятелем Cадыком и другими. И обеспечьте его деньгами в разумных пределах. Бумагу - мне, проведу через нашу бухгалтерию...
- Есть, товарищ полковник, - сказал Озеров. - Разрешите выполнять?
- Идите, Валерий Геннадьевич...
Озеров сел в машину, припаркованную возле здания посольства, подумал, что сегодня уже слишком поздно заниматься делами, завел двигатель и поехал домой.
Глава третья
...Полещук зарылся лицом в изумительно пахнущие волосы Тэты, потом стал покрывать нежными поцелуями ее лицо, шею, руки, глаза... "My honey, my sweet, - шептал он, - I love you..." Не выпуская девущку из своих объятий, он, чуть отстранившись, посмотрел в ее глаза, в них были слезы радости...
"Алекс, Алекс, любимый, родной, - говорила она певуче на греческом языке, но Полещук ее понимал, - ты живой, ты вернулся... Господи, как я тебя люблю!..." Тэта прикоснулась рукой к его щеке, губам, подбородку... "Мой колючий пьяница Алекс! Тебя так долго не было, darling, я скучала, - говорила она, - слава Богу, ты вернулся живой! Такой черный, как африканец, и худой..."
Полещук обнимал Тэту, и его желание любить ее было таким сильным, что Тэта едва не упала.
- Алекс, у меня женские проблемы, - сказала Тэта, с усилием высвобождаясь из его объятий, - извини, но сегодня у нас с тобой ничего не получится.
- Какие еще проблемы? - удивленно спросил Полещук, целуя ее руки
- Фу, ты как маленький, - сказала Тэта, - женские дела, которые бывают раз в месяц...
- А-а, - разачарованно произнес Полещук, - как это некстати, я так по тебе соскучился...- Он вновь обнял Тэту и нежно поцеловал в губы.
- Алекс, успокойся ради Бога, - сказала она, - еще пару-тройку дней... Потом будет все так замечательно...
Полещук вдруг вспомнил, что ему уже не надо будет ехать на канал, что война кончилась, что он работает в Каире. И что теперь встречи с Тэтой будут зависеть от ее графика работы в "Олимпике". И обрадовался. Он посмотрел на Тэту, улыбнулся и сказал:
- А сейчас я сделаю тебе официальное заявление...
- Ой, - обрадовалась Тэта, - ты мне делаешь предложение? Руки и сердца?
- Не совсем, - произнес Полещук, - хотя могу еще раз повторить, что очень тебя люблю...
Тэта обняла его, поцеловала руку, нашла золотой крестик на его груди, сжала его в руке и заглянула в глаза:
- Ну, говори, Алекс!
- Тэта, любимая, - сказал Полещук, - я теперь работаю здесь, в Каире, войны уже нет, и мы с тобой можем встречаться...
- Боже мой, какое счастье! - произнесла Тэта. - А я послезавтра улетаю в Афины. Извини, Алекс, но я все рассказала моим родителям. И они согласны, чтобы я стала твоей женой...
Полещук, услышав это признание, разволновался и бросил взгляд на столик, где среди фруктов стояла бутылка вина, к которой они оба не успели прикоснуться. Тэта поймала его взгляд и устремилась к столику. Нашла штопор и вопросительно посмотрела на Полещука.
- Ну, мужчина, открывай вино! - сказала она. - И угости свою любимую даму! Или невесту?!
- А где Афина? - спросил Полещук, вкручивая штопор в пробку и вопросительно глядя на Тэту.
- Дома в Греции, - ответила Тэта с улыбкой. - У нее отпуск. А почему ты спрашиваешь про Афину? Она тебе понравилась?
- Красивая девушка, но ей далеко до тебя, darling, - сказал Полещук. - Самая красивая это ты!
Он налил красного вина в бокалы, протянул один Тэте и произнес:
- За нас! За счастье любить и быть любимым!
Они чокнулись бокалами и выпили. Полещук поцеловал Тэту и посмотрел в ее затуманенные глаза, в них были слезы. Она взяла его руку и поцеловала. Ему стало не по себе, он понял, что действительно любит эту девушку из далекой Греции, и хочет, чтобы они были всегда вместе. Надо же, в который раз подумал Полещук, как устроена жизнь: два человека любят друг друга, но быть им вместе очень проблематично... Ну, как я, советский офицер, могу жениться на иностранке? А она уже рассказала обо мне родителям... А может, это все-таки какая-то подстава, и меня просто хотят выманить с помощью гречанки туда, на Запад? Да нет, вряд ли: какой интерес я могу представлять для серьезных спецслужб? Обычный лейтеха, не обремененный секретной информацией...
- Алекс, ты чего задумался? - спросила Тэта.
- Честно говоря, я очень голодный, - ответил Полещук. - Предлагаю устроить маленький пир с поеданием шашлыка.
- А что такое шашлык?
- Это мясо, приготовленное на углях. В России - шашлык, а у арабов оно называется кебаб.
- Я согласна! - захлопола в ладошки Тэта. - Куда мы поедем?
- Есть одно заведение в Гелиополисе, совсем рядом. Там такой кебаб готовят - пальчики оближешь!
... Ахмед скосил глаза на Тэту и, улучив момент, подмигнул Полещуку. "Ялла, ахи, - сказал ему Полещук, делая вид, что они незнакомы, - кебаб для нас двоих, турши и пару бутылок "Стеллы"...
- Хадыр, эффендем! - кивнул Ахмед. - Бас ляхза вахида! (Только один момент - ег. диал.)
- Он тебя знает? - спросила Тэта, провожая взглядом египтянина.
- Да, бывал я здесь пару раз, кебаб он отлично делает. А ты вообще пробовала кебаб?
- Никогда, - сказала Тэта. - Мы в таких местах не бываем. Они же пристают к европейским девушкам... Противно! А вот с тобой я никого не опасаюсь. Ты замечательный русский пьяница!
