ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Дудченко Владимир Алексеевич
Персона нон грата

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.34*20  Ваша оценка:

   ПЕРСОНА НОН ГРАТА
  
  
   ...Передач в Дамаск набралось слишком много, но капитан Алексей Коваленко не мог отказать полковникам из "десятки": все-таки Генштаб, может, запомнят его, переводчика, а глядишь, и на майорскую должность определят. Чем черт не шутит, подумал он, из ЗакВО я, считай, выбрался, пора бы сменить четыре капитанские звездочки на одну большую.
   Командировку за рубеж Коваленко ждал уже давно, и отдел ГУКа (Главного управления кадров МО СССР - прим. В.Д.), занимавшийся распределением переводчиков, не возражал, но упиралось местное азербайджанское начальство, требовавшее у Москвы равноценной замены. В конце концов, все решил визит в Баку полковника Арсеньева, который, несмотря на плотный график командировки, нашел время пообщаться с Мамедовым, непосредственным начальником Коваленко. И это была не просто забота Арсеньева о загранкадрах ГУКа, он, бывший выпускник ВИИЯ (Военного института иностранных языков - прим. В.Д.), не раз бывавший на Ближнем Востоке, хорошо знал Лешу Коваленко, опытного переводчика-арабиста, отлично зарекомендовавшего себя в Египте и Йемене.
   Официальное общение к вечеру перетекло в Караван-сарай у Девичьей башни, где в неформальной обстановке под звуки зурны и тара московского гостя потчевали свежайшей осетриной на вертеле с гранатовым соусом "нар-шараб", нежнейшим шашлыком из баранины и прочими закавказскими яствами. Танцующе мельтешили официанты в национальной одежде, вино и водка лились рекой...
   Разумеется, восточное застолье было организовано отнюдь не для решения судьбы капитана Коваленко - азербайджанские офицеры во главе с полковником Мамедовым просто налаживали контакт со всесильным ГУКом, проявляя при этом свое традиционное гостеприимство. Тем не менее, там, на коврах и расписных подушках Караван-сарая положительно решился вопрос командирования Коваленко за рубеж.
   Алексей, - сказал Арсеньев в аэропорту, искоса глядя на коробки с фруктами, выгружаемые азербайджанцами из багажника черной "Волги", - жду тебя в Москве. Мамедов подпишет разнарядку. Вот черти, напоили-таки, голова раскалывается...
  
   Пакеты с палками салями, баночками икры, коньяком и водкой Коваленко еще в ведомственной гостинице на Мосфильмовской улице, где обычно останавливались офицеры, командированные Генштабом за рубеж, сложил в картонный короб из-под американских сигарет, выпрошенный в магазине "Березка". Лена, крутившаяся возле зеркала, была больше всего озабочена своей внешностью, чем проблемами мужа.
   - Хоть бы помогла, - не выдержал Коваленко, подняв глаза на жену, закручивавшую длинные черные волосы в эффектную прическу. И невольно залюбовался ее красотой и ловкими движениями рук. - Подержи бечевку!
   Общими усилиями опутали коробку бечевкой, и Коваленко вздохнул с облегчением - все! Он приподнял коробку, прикинул вес и посмотрел на жену:
   - Лен, здесь больше 20 кг, вместе с нашими вещами будет перевес...
   - А я тебе говорила, не бери лишнего!
   - Ну, как я мог не взять в "десятке"? Не возьмешь - будешь гнить в отдаленном гарнизоне на лейтенантской должности! Ты, надеюсь, понимаешь?
   - Понимаю, муженек, вот и выкручивайся! - фыркнула Елена и повернулась к зеркалу.
   Коваленко сел в кресло возле журнального столика, закурил и стал листать записную книжку с телефонами московских друзей. Он, не раз сталкивавшийся с таможенниками при пересечении границы, знал, что проблема не столько в лишнем весе, сколько в количестве продуктов, ограниченных шестью килограммами на человека. Нужен выход на таможню, подумал он, других вариантов просто нет.
   Лена! - крикнул Коваленко. - Достать, пожалуйста, бутылочку пива из холодильника.
   - Ну, чего решил? - спросила жена, со стуком поставив маленькую бутылку "Ленинградского" на столик. - Открывай сам!
   - Буду искать знакомых в таможне, - сказал Коваленко, откупоривая бутылку.
   - Ну-ну, ищи...
   Через двадцать минут его вывели на сокурсника Леню Быкова, одноклассник которого работал в таможне аэропорта "Шереметьево-2", причем, к счастью, в той самой смене, которая обслуживала рейс Аэрофлота на Дамаск.
   - Лешка, ты, это самое, презентуй ему там бутылку вискаря, - сказал Леня. - И перезвони мне минут через десять. Я обговорю с ним место вашей встречи...
   Пришлось срочно брать такси и ехать в "Березку", где Коваленко на сохранившиеся чеки Внешпосылторга купил бутылку виски "Джонни Уокер", упаковку жевательной резинки и блок сигарет "Мальборо"...
   Дальнейшие события в день отлета были удивительно похожи на сцену из фильма про шпионов. Коваленко с пластиковым пакетом в руке и газетой "Московский комсомолец" стоял у туалетов, курил "Мальборо" и ждал таможенника в форме. За десять минут ожидания в туалет зашел только один таможенник, но, когда обрадованный Коваленко подошел к нему, тот непонимающе отстранился и, с опаской оглядываясь, быстро пошел прочь.
   - Вас зовут Алексей? - подошел к Коваленко какой-то невзрачный пацан лет восемнадцати. - Давайте пакет. Все будет нормально...
  
   Нормально, однако, не получилось. Хмурый таможенник заставил открыть короб из-под сигарет и хищно ухмыльнулся, глядя на кучу пакетов, коробок и бутылок.
   - Это все ваше? - спросил он.
   - Да, мое, - ответил Коваленко.
   - Нет, это не ваше, - сказал таможенник, доставая из какого-то пакета письмо. - Все вернуть провожающим. Это контрабанда. Если не вернете, будем составлять протокол.
   Лена укоризненно смотрела на мужа, делая вид, что все это ее не касается.
   Коваленко провожал отец, к которому тот и оттащил короб из-под "Мальборо".
   - Папа, у меня проблемы. Давай парашютную сумку, сейчас все это переложим туда. Давай быстрее, времени в обрез!
   - Сынок! На кой черт это нужно? - возмутился отставной полковник. - Это же не твое! Скажешь, что отобрали! Тебе ж командировку закроют!
   - Папа! Надо! Может, моя карьера от этого зависит! Давай, давай!
   Все быстро переложили в парашютную сумку, и Коваленко потащил ее к стойке другого таможенника, слыша информацию по громкой связи с указанием задержать короб из-под сигарет "Мальборо". Рейс на Дамаск по причине поиска контрабанды задерживался, и таможенник не стал досматривать парашютную сумку. Все искали коробку из-под "Мальборо"...
  
   ...В Дамаске было тепло, конец февраля в Сирии это почти весна. Яркое солнце, благоухающие разноцветные кустарники, люди, одетые почти по-летнему, разве что пиджаки на мужчинах и намотанные на головы клетчатые палестинские платки свидетельствовали, что для местных жителей еще холодно, и что настоящее сирийское лето впереди.
   Встретили Алешу Коваленко с женой достойно, уже в аэропорту раздербанили парашютную сумку и вместо дешевого отеля повезли на квартиру однокурсника, Саши Беглова, москвича, с которым он дружил с первого курса института.
   - На кой хрен тебе этот отель? - говорил Беглов. - Блошиная дыра! Давайте к нам, Наташка будет дико рада! Старик, как мы вас ждали!
   Приезд четы Коваленко в Дамаск отмечали почти до утра. И привезенной из Москвы водкой, и местным араком. Казалось, больше всех радовалась Наташа Беглова, сказавшая ему однажды: "Леша! Вот телефон, вот наш адрес, звоните и приезжайте в любое время дня и ночи. Вы с Ленкой для нас самые дорогие люди!"
   Пару раз Коваленко действительно пришлось, будучи по делам в столице, воспользоваться гостеприимством Бегловых, о чем он всегда с благодарностью вспоминал. А у кого еще остановиться в Москве? Однокурсников много, а вот таких гостеприимных - только Бегловы.
   - Лешка, "Синий дом" вот там! Дуй прямо, потом налево, - сказал утром Саша Беглов. - Впрочем, ты же - арабист, а язык, как известно, до Киева доведет. Дамаск, старик, город очень маленький... Дойдешь. А Ленка у нас побудет.
   И Коваленко пошел, мучаясь тяжелым похмельем и мечтая о кружке, нет, хотя бы о глотке пива. Но этот арабский город был для него пока чужим, и где искать пиво он не знал. Да и денег местных у него не было. Но мир, на поверку, действительно оказался тесен. Через пару сотен метров Коваленко наткнулся на еще одного однокурсника, Сережу Сокольского. Тот задумчиво стоял у какой-то лавки, куря сигарету.
   - Серега, привет! - сказал Коваленко так, как будто они расстались вчера, а сегодня случайно встретились.
   - Здорово, Алексей! Какими судьбами?
   - Да, так, мимолетом! Слушай, а где пивка можно выпить?
   - Трубы, что ли горят? Тогда по адресу, - сказал Сокольский и крикнул в темноту лавки: "Мухаммед! Вахид бира! Ифтах!" (Мухаммед! Одно пиво! Открой! - араб. яз.)
   - Спасибо, Серега! - сказал Коваленко, взяв у араба зеленую бутылку пива "Барада". - Вот оно счастье! - пробормотал он, приложившись к горлышку. - У меня такое ощущение, что наши люди везде. - Коваленко вытер рукой пену на усах. - Ей Богу, в Афинах или Стамбуле было бы, наверное, то же самое! Спасибо, Сережа, ты меня спас. Слушай, а где этот ваш "Синий дом"?
   ...На другой день опять же у Бегловых отмечали назначение капитана Коваленко на должность переводчика оперативного управления Генштаба Сирии. В процессе застолья появился какой-то мужик в потертых джинсах, пытавшийся говорить по-английски.
   - Кто это? - поинтересовался Коваленко. - И почему спикает по-бритишковому?
   - Да, наш он, - сказала Наташа Беглова, - надрался, вот и понесло...
   Коваленко подошел к мужику и попытался с ним поговорить. Но тот, похлопывая по своим джинсам, продолжал твердить, что он - US special service agent... Предлагал покурить "Мальборо" и установить с ним взаимовыгодный контакт. Все смеялись, понимая шутку. Коваленко сказал "Джону", что, работая в сирийском ГШ, может поставлять очень дорогую информацию для американцев...
   Кто настучал - неизвестно. Но уже утром капитана Коваленко вызвал особист и заставил писать объяснение о контакте с агентом американской спецслужбы "Джоном". Дурацкая застольная шутка обернулась совсем нешуточной разборкой. В кабинете контрразведчика побывали все гости Бегловых, и они сами. Елену Коваленко почему-то не тронули.
   "Джона" быстро вычислили. Им был советник командира авиаэскадрильи подполковник Новиков. Шутника едва не откомандировали в Союз, но ограничились отзывом представления на очередное воинское звание. Больше "американского агента" в Дамаске никто не встречал. Говорили потом, что кто-то видел Новикова на базе ВВС в Дейр-Эз-Зоре, но по-английски он уже ни с кем не говорил.
  
   Работа в оперативном управлении ГШ Сирии даже для опытного переводчика, каковым считал себя Коваленко, оказалась очень сложной. Генерал-майор Виктор Иванович Обмахов, советник начальника управления, плотный невысокого роста мужчина за пятьдесят с красным властным лицом, один вид которого давал понять любому, что он - генерал, каждое утро посылал Коваленко по кабинетам сирийских генералов и полковников для получения свежей информации. И он, четко выполняя приказ и понимая его бессмысленность, шел по кабинетам, представлялся, видел недоуменные взгляды, что-то лепетал и... возвращался к Обмахову практически ни с чем. А какой нормальный (даже сирийский) генерал будет делиться любой информацией с неизвестным молодым человеком в сирийской военной форме, утверждающим, что он - русский капитан и переводчик советника Обмахова?
   Позже, на одном из совещаний генерал Обмахов все-таки представил Коваленко, что вызвало смех, ибо переводчик уже давно засветился в коридорах сирийского Генштаба. Свой конфуз побагровевший генерал вылил на капитана.
   В общем, служба не заладилась с самого начала. Дальше - больше. Попытка улучшить жилищные условия при помощи бутылки армянского коньяка с палкой салями, предложенными, по совету Бегловых, некоему полковнику-тыловику Владимиру Ивановичу в лифте "Синего дома",имеющему крутые связи с местной КЭЧ,натолкнулась на резкое непонимание тыловика:
   - Ты чего мне суешь? Да у меня всего этого до х...
   Далее пошел такой мат, какого Коваленко не слышал давно, хотя из Союза приехал всего пару недель назад. Он удивленно посмотрел на маленького ("метр с кепкой") полненького мужичка, извинился и выскочил из кабины лифта.
   - Совсем зажрался Иваныч! - сказал Беглов, когда Коваленко рассказал ему о своем конфузе в лифте. - Как полковника получил, стал борзеть. А еще год назад был нормальным мужиком... Эх, чуток ты поторопился, Лешка! Надо было мне с ним поговорить!
   - Да надоело на чемоданах жить! - сказал Коваленко. - Сколько можно вас с Наташей стеснять?...
   Точку в его сирийской карьере, как тогда подумал Коваленко, поставила так называемая "оперативная пауза", объявленная генералом Обмаховым. Однажды после разработки учений и успешного доклада начальнику оперативного управления ГШ Обмахов пришел в свой кабинет и сказал:
   - Товарищи офицеры (кроме Коваленко присутствовал помощник генерала подполковник Петр Свиридов), мы с вами отлично поработали, поэтому объявляю оперативную паузу. Капитан Коваленко! Идете сейчас в лавку и покупаете арак, сок и соленый арахис. Свиридов, объясните капитану, какие орехи мне нравятся. Товарищи офицеры, давайте ваши лиры! Сбросимся на славное дело!
   ...После возвращения Коваленко генерал лично закрыл дверь кабинета на ключ и подставил единственный стакан:
   - Наливай, капитан!
   Пили по старшинству: генерал, подполковник, капитан... Через несколько тостов, когда почти опустела вторая бутылка и Обмахов разрешил курить, все расслабились. Генерал долго разглагольствовал о роли оперативного управления в подготовке войны, предстоящих задачах, ошибках, допущенных при разработке армейских учений с боевой стрельбой...
   - Ну, товарищи офицеры, - сказал генерал, - а теперь я готов выслушать ваши замечания и претензии по поводу своих действий. Не стесняйтесь!
   Свиридов промолчал, а Коваленко понесло. Он высказал все, что думал о генерале. В том числе о его задании перевести документы учений за одну ночь.
   - Вы же разрабатывали эти учения две недели, - сказал Коваленко. - Неужели вы, умный человек, генерал, не понимаете, что на перевод всего этого нужно время?
   - А что тут понимать? - возмутился Обмахов. - Мы с подполковником Свиридовым все продумали. Вам-то, капитан, думать не нужно! Только перевести!
   - Перевести?! - взорвался Коваленко. - А как вы это, товарищ генерал, понимаете? Хорошо. Прикажите, пожалуйста, подполковнику Свиридову переписать всю пачку документов на русском языке. Просто переписать! Сколько у него уйдет на это времени?
   Генерал Обмахов побагровел лицом и на несколько секунд задумался. Потом стукнул по столу рукой:
   - Но ты же переводчик, твою мать! Должен! Свиридов, наливай! А ты, капитан, хреновый переводчик! Надо выполнять приказ генерала, а не рассуждать о его правильности!
  
  
   Коваленко было тяжело. Он тяготился этой, казалось бы, престижной работой в Генштабе сирийской армии. И даже то, что ему, наконец, выделили отдельную квартиру рядом с христианским районом Баб Тума, по соседству с домом председателя Национального собрания Сирии, не успокаивало. Хотя место это было очень интересным. Говорили, что название района Баб Тума ("Ворота Св. Фомы")якобы как-то связано с именем апостола Фомы, но некоторые дотошные арабисты-историки раскопали другую версию, более правдоподобную. Ворота, а затем и весь этот христианский район сирийской столицы, получили свое название по имени военачальника Фомы, племянника византийского императора Ираклия, защищавшего Дамаск от мусульманских завоевателей, возглавляемых легендарным арабским полководцем Халедом ибн Валидом. Тогда же, в 30-х годах VII века, после поражения Ираклия, Дамаск стал арабским городом... Впрочем, древняя история Баб Тумы не очень-то волновала капитана Коваленко.
   К тому же обстановка в Дамаске складывалась очень тревожно. После ввода советских войск в Афганистан исламские экстремистские организации, главным образом "Братья-мусульмане", резко активизировали свою деятельность. Прогремели взрывы на рынке Аль-Хамедийя, то здесь, то там террористы убивали советских военных специалистов. Не проходило недели, чтобы посольство и аппарат ГВС не были озадачены отправкой в Союз жертв терактов, сирийские спецслужбы вместе с сотрудниками советской контрразведки работали рука об руку, чтобы если не отыскать, то хотя бы воспрепятствовать проведение исламскими террористами очередных кровавых акций. Всем советским военным специалистам и членам их семей Главный военный советник генерал-лейтенант Булдаков строго-настрого запретил появляться на улицах Дамаска в одиночку. На рынок и в магазины разрешалось выезжать только группами в сопровождении охраны.
   Каждое утро Коваленко садился в черную "Волгу" и на переднем (расстрельном) сиденье с автоматом Калашникова, позаимствованным у сержанта-водителя (оружие советским офицерам не выдавали), ждал пулю в лоб. Спереди и сзади ехали "Лендроверы" с автоматчиками, петляли по улицам, меняя маршрут, но, как ни крутись, все равно направлялись к зданию Генштаба.
   Генерал Обмахов, казалось, чувствовал себя абсолютно спокойно, не реагируя ни на что. Впрочем, пары алкоголя, которые ощущал Коваленко, свидетельствовали о том, что генерал накануне (или утром) хорошо принял, и даже если что-то случится, ему это будет "до лампочки".
   - Капитан, не забудь заехать за Свиридовым, - обычно слышал Коваленко голос генерала за своей спиной.
   - Есть, товарищ генерал, - тихо отвечал он, сжимая автомат. - Сержант, к дому Свиридова, - трогал он за плечо водителя.
   - Хадыр, - отвечал сержант и почему-то каждый раз поворачивал голову назад.
   Генерал Обмахов не шевелился, сидел как коренастый пенек красного дерева, изредка поглядывая по сторонам. Черт побери, думал Коваленко, железный человек, если даже граната взорвется, он, похоже, не пошевелится. Да, вспоминал он, надрались как-то вместе в очередную "оперативную паузу" до известного состояния, едва не умирали со Свиридовым с бодуна, опасались даже к графину с водой подойти, а ему хоть бы что. Дышал перегаром и очередные учения разрабатывал...
  
   Через месяц демократические откровения капитана Коваленко перед генералом аукнулись самым гадким образом. Кто-то, видимо, донес о его контактах с "Джоном", и Обмахов, не сказав переводчику даже слова, попросил референта Главного военного советника его заменить. Об этом Алексей узнал позже от самого референта, постоянно озабоченного распределением переводчиков, которых всегда не хватало.
   - Чем-то ты ему, Леха, не угодил, - сказал подполковник Исаев. - История с Новиковым не стоит выеденного яйца, это лишь повод...
   - Не сработались, Игорь Николаевич, - сказал Коваленко, вспомнив "оперативную паузу". - Сложный человек этот генерал Обмахов и большой "демократ"...
   И он коротко рассказал референту об откровенном разговоре с генералом по поводу перевода документов учений.
   - Хорошо еще, что не приказал тебе Коран перевести за ночь! - засмеялся Исаев. - Такие прецеденты тоже случались. А от генеральской "демократии" держись подальше! Что, мало с ними общался?
  
   Все это совпало по времени со странной и непонятно ситуацией. Как-то вечером они шли с женой домой по одной из улиц Дамаска, как вдруг недалеко от их виллы Лена почему-то вырвавшись вперед, вскликнула и, нагнувшись, протянула Коваленко пачку денег, перетянутою резинкой.
   - Это что? - спросил Коваленко.
   - Нашла под фонарем, - ответила Лена.
   Коваленко взял пачку и полистал: сирийские лиры и иорданские динары...
   - Ни хрена себе! - сказал он. - Да здесь приличная сумма. Надо заявить в полицию.
   - Ты чего, муж, совсем обалдел? - возмутилась Елена. - Да ты зарабатываешь гроши! А здесь твоя полугодовая зарплата! Нам просто повезло!
   - Так, а с чего ты взяла, что в этой пачке моя полугодовая зарплата? Ты же не считала!
   Коваленко посмотрел на жену. Та промолчала. Закралось смутное подозрение, и он вспомнил, как Елена флиртовала с двумя офицерами-сирийцами в квартире Бегловых, и непонятные намеки Сашки по этому поводу. Однако связать флирт Ленки, всегда пользовавшейся усиленным вниманием мужского пола, с пачкой денег он, разумеется, не смог, и мелькнувшая в голове мысль была тут же отброшена.
   - Ладно, Лен, купи себе что-нибудь, - сказал Коваленко. - Но я лично к этим деньгам не прикоснусь. Ты же знаешь, где я работаю. Под колпаком сижу, каждое утро замечаю, что рылись в моем столе...
   - Козел ты, Коваленко! - сердито отреагировала Елена. - Нам же в Союз возвращаться через три года, а там - ни кола, ни двора...
  
   Через неделю приказом Главного военного советника капитана Коваленко перевели из оперативного управления ГШ в 19-ю танковую дивизию под местечком Ас-Санамейн, в получасе езды к югу от Дамаска. Коваленко вздохнул с облегчением: работать в войсках он любил, а соображения престижа его совсем не волновали.
   - Ты, капитан, на меня не обижайся, - сказал после какого-то приема в "Синем доме" крепко выпивший генерал Обмахов. - Думаю, так всем будет лучше...
   - А я и не обижаюсь, Виктор Иванович, - улыбнулся Коваленко. - Наоборот, очень вам благодарен, товарищ генерал, мне эти генштабовские кабинеты вот где. - И он провел рукой по шее. - Большое вам спасибо!
   Обмахов был обескуражен.
   - Может, выпьем, капитан? У меня есть виски. Чтобы никаких обид, а?
   Коваленко, обеспечивавший с коллегами-переводчиками прием министра обороны Сирии корпусного генерала Мустафы Тласа, на котором дорогой алкоголь и всевозможные закуски, включая икру, были в таком изобилии, что переводчики постарались себя не обидеть, усмехнулся.
   - Нет, товарищ генерал, - сказал он. - Выпейте со Свиридовым. А у меня работа...
  
   Новым начальником капитана Коваленко стал генерал-майор танковых войск Леонид Петрович Костин, близкий родственник кого-то из высшего руководства Украины, за что молодого генерала многие ненавидели и за глаза называли "Лёня - голубые глазки". А мужиком он был абсолютно нормальным и, узнав об украинских корнях Коваленко, относился к переводчику более чем дружелюбно. Отношения между ними складывались прекрасно, но, наученный горьким опытом, Алексей не забывал о генеральской "демократии" и старался держать дистанцию, чего Костин никак не мог понять.
   Не особо утруждая себя работой, генерал Костин не загружал и подчиненных, притом, что дивизия всегда была боеготовой, нормально шла боевая подготовка и обслуживание техники. Коваленко после недавних трудных контактов с генштабовскими чинами получал истинное удовольствие от общения с младшими офицерами и сержантами дивизии.
   - Ну, Алексей, согласись, что работа с танкистами интересней генштабовской? - спрашивал Костин, смеясь, и его действительно голубые глаза излучали искреннюю благожелательность к своему переводчику. - Вот будет приказ, на Голаны пойдем и сметем на хрен всю еврейскую оборону! Мы же - танкисты!
   Коваленко кивал, но мыслями был в Дамаске, где его жена непонятно чем занимается в их огромной (по советским меркам) четырехкомнатной квартире на втором этаже виллы рядом с Баб Тумой. Загорает, наверное, на балконе, думал он, демонстрируя свои прелести. Сколько раз я говорил ей, чтобы не выпячивалась - ведь арабы глазами едят полуголых европеек... И замполит собирал женщин и внушал им, что находятся в мусульманской стране, где не положено обнажаться... И этот Ибрагим со своим приятелем Махмудом, постоянные гости Бегловых, где Ленка флиртует напропалую...
   - Ты чего это задумался? - спросил Костин. - Давай сейчас ко мне заедем и горилочки врежем! Хохол ты или как? Сало есть, между прочим, с самого Бессарабского базара...
   - Какой нормальный хохол откажется от горилки под сало? - очнулся от своих мыслей Коваленко. - Я, как юный пионер, всегда готов, товарищ генерал!
  
  
   ...Ты где болтался, муженек? - спросила Елена. - Опять поддатый?! Сколько можно?
   - Да с генералом по сотке выпили...- начал оправдываться Коваленко. - Неудобно было отказаться...
   - Тебе неудобно, а я здесь места не нахожу, - сказала жена. - Опять кого-то из наших убили на рынке... В "Синем доме" все в ужасе... Кто следующий? А тебя, козла, нет и нет...
   - Успокойся, Лен, все нормально, - сказал Коваленко. - Ну, выпили с Костиным по чуть-чуть... Он же - генерал, в конце концов. И мой начальник.
   - Я твоих генералов-алкашей в упор не вижу, - отрезала Елена. - А уж про твоего Леню чего только не говорят... "Голубые глазки"!...
   - Перестань, - сказал Коваленко. - Нормальный мужик. Не чета Обмахову.
   - Все вы - алкаши! И с какого такого переляку я вышла за тебя замуж?
   Елена махнула полами халата и пошла на балкон, где ее, видимо, ждали благодарные зрители-арабы из соседних домов.
   Коваленко понял, что обед ему не светит, переоделся и пошел на кухню. Дико захотелось выпить, но в холодильнике ничего не было.
   - Лен, я сбегаю за "ладошкой" (плоская фляжка с араком - слэнг советских спецов в Сирии - прим. В.Д.), - крикнул он в сторону балкона.
   - Иди-иди, алкаш несчастный! - донеслось оттуда. - Придурок военный! И как вас земля носит?
   В очередной раз Коваленко подумал про свой поспешный и неудачный брак, про то, что Ленка, провинциальная девчонка, всегда мечтавшая о заграничной жизни с шикарными шмотками, французскими духами, золотыми украшениями и прочими, как она считала, непременными дополнениями к ее женской красоте, вышла за него замуж не по любви, а по расчету, случайно познакомившись с ним, перспективным офицером, работавшим за рубежом. А он, очарованный внешностью девушки (украинка с примесью турецких кровей по отцовской линии - невольно вспоминался "Тихий Дон" Шолохова), пропал после первого поцелуя. Осознание ошибки пришло потом, когда стали жить вместе, но мысли о разводе были тягостны: это для него, военного переводчика, работавшего за рубежом, означало конец карьеры. После развода неминуемо светила служба в отдаленных местах Средней Азии и статус невыездного офицера. А об очередном звании можно было вообще забыть...
   По дороге в лавку Коваленко вспомнил и про недавний неожиданный визит Ибрагима с большой бутылкой арака, как суетилась Елена, как они вместе с ним напились. Он отключился, и, придя в себя ночью, обошел квартиру. Ленка спала на своей постели. Ибрагим спал на диванчике в дальней комнате рядом с балконом. Возле дивана валялся пистолет Макарова. Коваленко поднял пистолет, вытащил обойму - все патроны были на месте - разбудил Ибрагима, который, не врубаясь, тряс головой, и вручил ему ПМ.
   - Ты чего оружие теряешь? - сказал он, протягивая пистолет. - Пить надо меньше, капитан!
   Извини, - ответил Ибрагим. - Напился, как когда-то в Одессе...
   Интересно, подумал Коваленко, заходя в лавку и обводя взором разнокалиберные бутылки, было у них той ночью что-нибудь? Или в моей башке - плод больного воображения?
  
   ...Заканчивался пятый месяц сирийской командировки. Алексей, наконец, почувствовал себя на своем месте, освоил местный диалект, обрел кучу друзей в дивизии, а с генералом Костиным стал "не разлей вода", правда, всегда держа дистанцию "генерал - капитан", которую Костин постоянно пытался нарушить.
   - Хоть бы раз пригласил к себе, - сокрушался генерал. - Мы же все с Украины, и Ленка твоя... Гарна дивчина!
   Коваленко каждый раз отнекивался, зная негативное отношение жены к "Лёне - голубые глазки". Зачем создавать конфликт, думал он, когда все хорошо складывается.
  
   ...Сергей Иванов, порученец Главного военного советника, стоял на балконе, и, увидев выходившего из машины Коваленко, махнул рукой.
   - Алексей, зайди ко мне! Срочно!
   Коваленко в его голосе почувствовал что-то неладное.
   - Все очень хреново, Леша, - сказал майор-порученец, сокурсник Коваленко. - Очень хреново! Дуй за женой и оба в кабинет главного!
   - Серега, в чем дело? - спросил Коваленко, поднявшись на второй этаж.
   - Вас, похоже, откомандировывают из страны, - сказал Иванов, потупив голову. - Больше ничего не знаю. Давай, бери Ленку, там вас ждут!
   - Как откомандировывают? Что случилось?
   - Леха, не знаю! Может, обойдется!
  
   ...Через четверть часа Коваленко вместе с женой вошли в кабинет главного. Там были высшие чины аппарата: Главный военный советник генерал-лейтенант Булдаков, его заместитель по политчасти генерал-майор Разумовский, зам по общим вопросам (контрразведчик), кадровик и финансист.
   Генерал Булдаков был краток:
   - Капитан Коваленко, к вам у нас никаких претензий нет: вы - нормальный офицер, четко и грамотно выполнявший свои обязанности. Претензии только к вашей жене...и, чтобы не быть голословным... - он повернулся к контрразведчику. - Полковник Петров, зачитайте протокол.
   Контрразведчик взял листок бумаги и начал читать протокол наружного наблюдения:
   "...Объект в 10 часов 32 минуты 29 мая зашла в квартиру, расположенную на втором этаже улицы...., где находилась до 12 часов 40 минут... В данной съемной квартире, как установлено, проживают офицеры сирийской армии Ибрагим Абдурахман и Махмуд Юсеф, выпускники Одесского высшего военного училища ПВО.
   ...4 июня в 11 часов 12 минут объект поднялась на второй этаж дома, расположенного на улице..., где находилась до 12 часов 52 минут..."
   Коваленко уже не слушал особиста, ему казалось, что кто-то шарахнул сзади по голове обухом топора с такой силой, что глаза перестали видеть, а уши слышать...Через несколько минут до него донеслись слова генерала Булдакова:
   - Мы не знаем, чем занималась ваша жена в квартире сирийских офицеров, но в сложившейся ситуации у нас больше нет сил и возможностей отслеживать ее действия... Речь идет не только о грубейших нарушениях "Правил проживания советских граждан за рубежом". Завтра утром вы вылетаете в Москву, приказ об откомандировании подписан начальником Генштаба маршалом Огарковым. Все документы готовы...
   - Вы, вы ничего не понимаете! - выкрикнула Елена. - Это - любовь!...
   - Любовь?! - удивленно переспросил генерал Булдаков. - Мы-то понимаем это, но ваши несанкционированные контакты отнюдь не связаны с этим высоким чувством, Елена Васильевна. Открою вам маленький секрет: наружное наблюдение было установлено за вами после визита к нам одного из упомянутых сирийских офицеров. Слишком откровенно вы признавались в стремлении остаться в стране... Похоже, кто-то из этих двоих получил от вас желаемое, а другой - нет... И обиделся. Как вам не стыдно так гадко подставить мужа! А вам, капитан Коваленко, советую больше внимания уделять воспитанию своей жены! Хотя, уже, видимо, поздно...
   Коваленко стоял молча, смотрел невидящими глазами на Главного военного советника, замполита и особиста. Он все понял, мгновенно прокрутив в памяти все эти пять месяцев жизни в Дамаске. Отдельные фрагменты мозаики сложились, наконец, в картинку, где были и сирийский капитан Ибрагим, и пачка денег под фонарем, и прогулки по Салхийе и Баб Туме, и непонятные намеки Бегловых...
   Он ничего не сказал жене, даже не смотрел на нее, когда они вышли из кабинета генерала Булдакова. Елена тоже молчала. Их догнал полковник Петров.
   - Капитан Коваленко! Напоминаю, в Ларнаке вам выходить в аэропорт запрещено! - сказал он. - В самолете будет наш человек...
   Но Алексей его не слушал, слова особиста натыкались на плотный барьер мыслей о позорном завершении карьеры, о предстоявшем разводе, о будущей службе в Туркестане...
   Коваленко поднялся на лифте на третий этаж к Сергею Сокольскому и выпил у него два стакана дрянного местного джина. Говорить было почти не о чем, оказывается, все всё давно знали. Кроме него.
   ...Дипломату, объявленному персоной нон грата, обычно дают 24 часа на выезд из страны. Капитану Алексею Коваленко дали вполовину меньше.
  
   P.S. Даже после развода с Еленой еще несколько лет Алексею Коваленко приходилось общаться с сотрудниками военной контрразведки, которые находили его везде, где он служил, вернувшись из Сирии...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   8
  
  
  
  
Оценка: 7.34*20  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023