ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Дьяков Виктор Елисеевич
Долг

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 7.51*22  Ваша оценка:
  
   Дьяков Виктор Елисеевич
  
  
   ДОЛГ
  
   рассказ
  
   Владимир Сергеевич Сиротин на пятьдесят пятом году жизни, овдовев, вдруг осознал, что ему незачем жить. Пока здравствовала жена, Ольга, вопрос о смысле жизни не возникал - они жили друг для друга. Это было больше чем привычка - за тридцать лет совместной жизни супруги как бы стали одним целым. У них имелся сын, но удивительное дело, насколько родители с трудом переносили даже дневную разлуку, настолько сын был к ним обоим совершенно равнодушен. Закончив институт, он женился и сразу ушёл жить в просторную квартиру состоятельных родителей жены, а своих почти не вспоминал, тем более, что в их материальной помощи совершенно не нуждался. Да и какую помощь могли оказать отставной подполковник и его жена домохозяйка. Это в советское время подполковничья пенсия превышала большую часть зарплат рабочих и служащих, но после крушения Союза...
   Впрочем, Сиротину с женой стало намного легче, когда сын их покинул. Они уже давно заметили что он, по мере взросления, всё с большим трудом терпел отца с матерью, их почти детское обожание друг друга. Ему не дано понять, как это родители могут быть счастливы просто разговаривая, созерцая друг друга... что они серьёзно, без рисовки влюблены один в другого на шестом десятке... когда в доме шаром покати и лишнего рубля днём с огнём... В свою новую семью он вошёл как рука в перчатку по размеру. Новые родственники сделали всё, чтобы отгородить от "пагубного влияния" родителей зятя и родившегося внука. Ведь мальчик должен расти в строго деловой обстановке, с детства готовиться к неминуемой схватке "за место под солнцем", а не слушать расслабляющие сентиментальные сюсюкания бабушки и дедушки, их пустопорожние обмены комплиментами, слюнтяйскую заботу друг о друге...
   Смерть жены для Сиротина оказалась равносильна тому, что он сам наполовину умер. Месяца два после он пребывал в полнейшем трансе, забывая есть, не различая дня и ночи... Потом медленно приходил в себя, всё более ощущая своё полное, глобальное одиночество. Впрочем, вскоре, нечто подобное цели существования на ближайшее время у него обозначилось. Это и побудило его к действию...
   Они с женой имели небольшой НЗ в долларах. Сиротин взял деньги, пошёл на Рижский рынок. Там долго слонялся в надежде, что в нём проницательные торговцы сами увидят потенциального покупателя. Но к нему никто не подходил - видимо, его внешность была недостаточно "крутой". Тогда он сам подошёл к торговцу газовым и пневматическим оружием с физиономией а ля Сукачёв, набрался храбрости и...:
   - Молодой человек... мне бы... я слышал, что здесь настоящий пистолет купить можно?...
   - Ты что папаша... с бодуна что ли!?... А ну чеши отсюда,- парень тревожно заёрзал глазами по сторонам.
   Сиротин крайне смущённый, отошёл - купить оружие так же, как в фильме "Ворошиловский стрелок" не получилось. Он уже намеревался так и уйти с рынка "несолоно хлебавши", когда к нему кто-то неслышно подкрался сзади...
   - Не оборачивайся... стой спокойно... Тебе ствол нужен?-
   - Вообще-то да,- несколько растерянный от такого способа общения ответил Сиротин, вытянувшись по стойке смирно.
   - Какой марки?
   - Желательно Макаров... только с глушителем пожалуйста.
   - Триста баксов.
   - Хорошо.
   - Патроны нужны?
   - Да, конечно,- спохватился Сиротин,- четыре пачки.
   - Бери шесть, на сто баксов для ровного счёта.
   - Хорошо,- продолжал согласно кивать невидимому собеседнику Сиротин.
   - Деньги давай.
   - Но я хотел бы...
   - Не боись. Давай бабки, стой здесь и через десять минут ствол и патроны будут у тебя...
   Как ни странно его не обманули. Дома Сиротин с интересом рассматривал этот пистолет с затёртым напильником номером. Откуда он, похищен со склада службы РАВ какой-нибудь воинской части, а может взят у убитого офицера в Чечне? Так или иначе, пистолет у него был. Требовалось лишь восстановить навыки в стрельбе. Когда-то Сиротин стрелял весьма прилично, но уже десять лет не держал в руках оружия. Для тренировки пришлось ехать на дачу... хоть и не хотелись. Ведь именно там его Оля была подвергнута жестокому избиению, пытке, следствием чего и явилась её смерть...
  
   2
  
   Дачу, вернее домик в селе, они с женой купили в девяносто первом, последнем советском году, и первом после его увольнения из Армии в запас. Какое-то пятое чувство подсказало им вложить часть скопленных за время службы денег во что-то. Они и купили недорого небольшой домик у старушки, собравшейся доживать век у дочери в городе. Домик с банькой, да ещё участок в шестнадцать соток. От Москвы, правда, далековато, но ближе цены оказались неподъёмны. Конечно, можно было пойти по пути большинства прочих отставников: встать на очередь на участок, дождаться и возвести там дачу но... Сиротин боялся, что на возведение домика, и возделывание участка-целины ни у него, и тем более у страдающей гипертонией Оли просто не хватит сил. На поверку оказалось, что они выиграли втройне: и здоровье сберегли, и дом с участком приобрели, и успели вложить деньги, которые обесценились после развала Союза.
   Этот домик стал для них отрадой. Все их помыслы, после заботы друг о друге, так или иначе были связаны с ним. Супруги, люди далёкие от земли, вдруг открыли для себя неведомое ранее удовольствие, лицезреть как из посаженного ими семени созревает урожай, причём с каждым годом всё больший. Они с гордостью привозили плоды своих трудов, овощи, соленья, варенья в семью, где жил сын. Там пренебрежительно, со скептическими улыбками принимали их подарки. Но Сиротин с супругой как бы этого не замечали. Они продолжали жить никому не завидуя, умудряясь получать удовольствие от того немногого, что имели, и более всего от общения друг с другом.
   Производя большую часть необходимых им растительных продуктов, супруги даже из небольшой пенсии Сиротина получили возможность откладывать. Так они накопили сумму необходимую для покупки сотового телефона и оплаты абонентских взносов. Особенно помогал такой телефон болезненно беспокоящейся за мужа Ольге. Теперь, даже при кратковременных расставаниях, она могла в любой момент с ним переговорить и избежать лишней сердечной боли. Она и стала инициатором этой покупки... Разве мог тогда подумать Сиротин, что именно телефон явится косвенной причиной её гибели... Провинциальные понятия всегда сильно отстают от столичных, примерно на несколько лет. Потому к двухтысячному году там ещё считалось, что обладателями "мобильников" могут быть только очень состоятельные люди. Сиротины, замкнутые друг на друга, очень мало контачили со всем остальным "родом людским"... и естественно с местными сельскими жителями. И хоть они купили старый, маленький домик, не имели машины, скромно одевались... в селе их почему-то считали богатыми. В русской провинции давно уже бытует устойчивое мнение, что все москвичи состоятельные, а тут ещё этот телефон.
   Лето супруги, как правило, проводили в своём сельском домике. В тот день Ольга осталась там, а Сиротин поехал в Москву, проведать квартиру, полить цветы, купить некоторых "городских" продуктов, по которым они соскучились, и вернуться на следующий день. Вечером в условленное время, когда был льготный тариф, он попытался дозвониться из квартиры на "мобильник", который остался у Оли... Но она не ответила...
   Их было четверо, двое в масках, вязаных шапках с прорезями для глаз, двое других лиц не прятали... Домик, который купили супруги находился на отшибе, с тыла его подпирал лес, соседи только с одной стороны, да и от них отделял широкий прогон. Налётчики, видимо, специально выждали момент, когда в доме осталась одна женщина. Они ворвались, когда уже смеркалось и вот-вот должен был позвонить Сиротин. Зажав хозяйке рот, они потребовали золото и "зелёных". Перепуганная Ольга честно созналась, что в доме кроме трёхсот рублей и её обручального кольца никаких ценностей нет. Ей не поверили и прямо как в заправском боевике начали пытать, одновременно переворачивая всё вверх дном в поисках...
   Они, явно рисуясь, сначала просто били её, потом по "киношному" прибегли к помощи утюга... Когда и после всех этих "процедур" охрипшая от криков женщина продолжала стоять на своём... до налётчиков дошло, что они "лопухнулись" и вместо "богатеньких", нарвались на столичную нищету. Осознав ошибку, они совсем озверели, тем же утюгом сильно ударили женщину по голове. Один даже намеревался прибегнуть к сексуальному насилию - не уходить же совсем с "пустыми руками", тем более, что несмотря на возраст и гипертонию Оля внешне, по-женски смотрелась достаточно аппетитна. Этого не случилось только потому, что ей вдруг стало совсем плохо, она даже стала терять сознание. При таком "раскладе" налётчики предпочли срочно покинуть дом, предварительно хрястнув об пол злополучную трубу "мобильника"...
   Примчавшийся утром с первой электричкой Сиротин, обеспокоенный, что Оля не вышла на связь... Он обнаружил жену в полузабытьи, в синяках, кровоподтёках и окровавленной головой. На её груди краснел отпечаток от утюга... на той самой груди, которую он столько лет с неослабевающим желанием нежно ласкал... целовал. С ней во время пытки случился микроинфаркт, и она в таком состоянии пролежала полночи на полу, где её бросили, а вторую половину на кровати, куда она кое как добралась, когда очнулась... Следователю она рассказала всё, что помнила. Налётчиков она не знала. Следствие почти сразу зашло в тупик. Олю же поместили в кардиологическое отделение одной из московских клиник.
   Сиротин буквально дневал и ночевал возле неё. Его сразу предупредили, что жена, скорее всего, выйдет из больницы инвалидом - у неё стала плохо двигаться одна рука, её сильно утомляла обыкновенная ходьба, сердце стало "хватать" значительно чаще. Но Сиротин готов был быть при ней и сиделкой и нянькой, лишь бы она жила... Увы, когда спустя почти два месяца дело казалось пошло на поправку, в одну из ночей её разбил инсульт, она впала в забытьё и не приходя в сознание умерла... Умерла на его глазах, он как всегда находился рядом.
   Это случилось уже осенью. Всю зиму Сиротин пребывал в сомнамбулическом состоянии, медленно осознавая сложившуюся реальность... Результатом этого осознания стало то, что он пошёл на рынок и купил пистолет...
  
   3
  
   Жители небольших населённых пунктов, расположенных неподалёку от железнодорожных станций, где останавливались московские электрички, имели счастье добираться до столицы относительно быстро, со всеми вытекающими отсюда последствиями. В советские годы, когда вся российская провинция сидела на "голодном пайке", те электрички неофициально именовались продовольственными. В постсоветские годы, когда в провинции позакрывалось большинство предприятий, в столицу ездили в основном уже на работу...
  Константин работал в Москве и вставал в четыре утра, чтобы успеть на первую электричку. Он работал сутки через трое и поднимался в такую рань дважды в неделю. Потом, после дежурства он сутки отсыпался, потом день ходил как чумной, и только на третий день входил в нормальную "колею"... и опять по новой. Сумасшедшая жизнь, но платили хорошо, а ближе и лучше устроиться было невозможно. В таком ритме Константин работал уже четвёртый год. Тяжело, но в свои тридцать пять, он пока на здоровье не жаловался, разве что на ощущение постоянного недосыпа.
   В тот памятный день Константин вернулся домой после дежурства как обычно с десятичасовой электричкой. Встревоженная жена, Татьяна, сообщила что их соседей, дачников-москвичей, этой ночью пытались ограбить, хозяйку сильно избили и там уже была милиция... Она испытывала угрызения, что не решилась никого позвать, когда ночью услышала дикие крики из дома соседей. Татьяна сразу поняла, что там происходит что-то необычное - скандалов между пожилыми супругами быть просто не могло. Она даже им завидовала, тому что у них в такие годы сохранились по настоящему тёплые, непоказушные отношения. Напугавшись, они с дочкой заперлись на все запоры и сидели в полной темноте, не включали телевизора, изображая, что в доме никого нет... Потом крики прекратились, и Татьяна в окно увидела, как в густых сумерках четыре тени метнулись от соседского дома к лесу. Она всю ночь не сомкнула глаз, но к соседям пойти так и не решилась. Утром вернулся муж соседки и, прибежав, попросил вызвать скорую и милицию, а сам поспешил назад, приводить в чувство жену.
   Константин ни минуты не сомневался, чьих это рук дело. Дремучий интеллект его бывших дружков, сбитых с толку сотовым телефоном, вновь сыграл с ними злую шутку - полезли в дом, где нечего взять. Сам он "завязал" уже давно и накрепко. Хоть и было ему тогда всего восемнадцать, но у него хватило здравого смысла остановиться, ибо кореша были слишком невоздержанны. В отличие от них, он не пропивал с шумом добытые ночами деньги, не продавал за бутылку золотые украшения, что они "экспроприировали" у прибывающих из Москвы в тёмное время с последней электричкой дачников. Они их поджидали в леске, что располагался на пути от платформы к дачному посёлку. Ограбленные заявляли в местное отделение милиции, но там такие дела, как правило "замораживали", не желая наживать врагов в селе. Что такое дачники: приехали-уехали, а здесь все вместе жили, росли... хлебали одно "дерьмо". Константин занимался "бомбёжкой" почти до самой Армии и у него скопилось приличное количество часов, колец, серёг, цепочек... Он не стремился всё это как можно скорее реализовать, он прятал, копил... Предчувствие ему не изменило, он оказался в выигрыше: во первых с годами золото не девальвировалось, а главное, когда на его корешей "вышли" через продаваемые ими на базаре в райцентре ценности, он остался в стороне.
   Кореша, родные братья Васька и Венька получили по пять лет, а Константин благополучно ушёл в Армию. Отслужив, он вскоре женился на Татьяне, своей бывшей однокласснице. Женился на доме... на хорошем доме с садом, гаражом, возделанным участком. Всё это осталось Татьяне от её погибших в одночасье, в автокатастрофе родителей. Она являлась единственной наследницей, а для такого хозяйства нужны были мужские руки... У дома, впрочем, имелся и существенный недостаток - он располагался на окраине села, рядом с лесом. Но Константина это не смущало - разве ему кого-то, или чего-то бояться. Это его первого на селе ухаря, всегда боялись. Рисковым разбойным делом он больше не баловался, остепенился, влез в хозяйство... Он несколько лет искал работу и наконец нашёл... в Москве в охранной фирме. Венька и Вовка, "отбухав" первый срок, вскоре залетели на второй. Когда и его "отмотали", вернулись... они не узнали своего бывшего товарища, семейного, а главное зажиточного, имеющего дом полную чашу, машину... Константин естественно о старом уже и не помышлял, а вот братья к нормальной жизни, к работе после отсидок оказались уже не годны. Пути старых друзей разошлись. Меж бывшими "коллегами" существовал негласный договор: Константин нигде никогда не вставал "поперёк" бывших коллег, не давал на них компромата, а братья не "работали" вблизи жилища Константина...
   И вот договор нарушен... Братья в последнее время всё чаше сходили с "катушек", много пили, не гнушались брать, что "плохо лежит" даже у своих соседей. С возрастом они совсем не изменились, оставаясь на четвёртом десятке теми же, что и в юности, агрессивными, бесшабашными... и нищими. А вот Константин давно был уже не тем. Мало того, что он прилично зарабатывал, он браконьерил в лесу и на окрестных водоёмах, втихую сбывал свои трофеи: шкурки бобров, лосятину, кабанятину, рыбу, которую не гнушался добывать с помощью толовых шашек. Он валил корабельные сосны в лесу, ночью до света привозил их домой и распускал на циркулярной пиле, продавал доски и брус дачникам. Ему завидовали односельчане, у которых не хватало духу, смелости, вот так же, не опасаясь лесников, рыбнадзора... завидовали и побаивались. О его доходах ходили слухи, иногда раздутые до нелепости, но пятнадцать тысяч зелёных в НЗ он действительно имел. Во всём остальном селе, в триста с лишком дворов, пожалуй, не набрать и половины той суммы. Деньги он копил, не позволяя ни себе, ни жене ничего лишнего и всё это ради...
   Удивительное дело, этот расчётливый, холодный, жестокий человек никогда никого не любивший, включая и родную мать... У него появилось существо, которое он любил искренне, бескорыстно, больше самого себя... Нет, это была не жена, не любовница, первая принесла ему дом с хозяйством, вторая удовлетворяла возникающее иногда желание смены сексуальных ощущений... к ним обоим он был также равнодушен, как и ко всем... за исключением... Константин боготворил свою дочку Настю, которой исполнилось тринадцать лет. Всё что он делал в последние годы: рано вставал, далеко ездил на работу, рисковал в лесу и на озёрах, "пахал" на своём приусадебном участке, копил деньги... Всё это только ради неё. Настя росла красивой, бойкой, сметливой, не в мать, невзрачную и медлительную, не в отца, угрюмого, звероватого и необщительного. И отец и мать, когда ходили в школу учились неважно, а вот дочь... Симпатичная отличница Настя росла балованной, ни в грош не ставила мать, с малых лет сообразив, что в доме всем и вся является отец. С него же со временем она приспособилась "вить верёвки", выпрашивать почти всё что хотела: платья, туфли, "видик", музыкальный центр, парфюмерию, которой не только у подруг, у родной матери не имелось. Главным в её взаимоотношениях с отцом было не "переборщить", угадать его настроение, ни в коем случае не подойти со своей просьбой "не в добрый час". В таких случаях безграничная отцовская любовь тут же оборачивалась приступом ярости и тогда "домашняя принцесса" могла отведать и ремня. Но такое случалось крайне редко.
   Те драгоценности, золото, добытые в юности были спрятаны в надёжном месте и ждали своего часа... когда Настя подрастёт. В своих мечтах Константин видел дочь студенткой престижного московского ВУЗа... Для этого он готов оплатить репетиторов, саму учёбу и, если потребуется, дать взятку. Ему человеку с восемью классами сельской школы казалось, что учёба, например в МГУ, откроет дочери, на которую он не пожалеет денег, оденет во всё самое дорогое и модное... откроет дорогу к знакомству с детьми состоятельных, важных людей, "новых" русских, крупных чиновников и им подобных "основняков", легальных хозяев жизни. Счастье дочери: высший круг "золотой" столичной молодёжи, настоящий достаток, путешествия за границу, модные курорты... в этом он видел и свой собственный смысл жизни.
  
   4
  
   Сиротин приехал на дачу. За десять лет супруги проводили здесь за исключением зимы большую часть своей жизни. Им удалось превратить старый домик с довольно запущенным участком, во вполне приспособленное для жизни и отдыха место: забор был поднят и выровнен, хорошо прополотые грядки смотрелись аккуратными "пирожками", дрова уложены в поленницу, перед домом цветы, на задах всевозможная овощная растительность... Сейчас здесь вновь всё оказалось брошено и запущено: весной ничего не посеяно, трава не скошена, сорняки торжествовали полную победу на грядках. Дом, в котором он не появлялся месяцев десять пах затхлостью... В последний раз он покидал его, когда Оля была ещё жива... Сейчас его жизнь как бы разделилась на до и после... с ней и без неё. После... без, это был уже совсем другой человек. Тот, добродушный, размякший от тридцатилетнего счастья сосуществования с любимой... остался там, за чертой. Этому, нынешнему в жизни оставалась одна забота - отдать долг. Дальше он не загадывал.
   Сиротин аккуратно сложил оставшиеся в доме вещи Оли. Если бы он остался тем... прежним, он бы расплакался, прижимая к лицу её платья, халаты, перебирая бельё... Всё же слёзы навернулись на глаза, но то оказалась не более чем секундная слабость. Он собирался увезти всё это с собой вечером. А пока он обул резиновые сапоги, переоделся в афганку, оставшуюся у него со времён службы, взял корзину, на дне которой, прикрытый его курткой, лежал пистолет, и незаметно, маскируясь в вымахавшей почти в человеческий рост траве, вышел через заднюю калитку в лес.
   Сиротин шёл хорошо знакомой ему лесной тропкой, по которой они вместе ходили за грибами и ягодами, просто гуляли, вдыхая целебный смолистый воздух соснового бора. Отойдя примерно с километр, он свернул в густые заросли низкорослого березняка вперемешку с орешником. Здесь долго прислушивался, и убедившись, что в этой части леса никого нет... Он нашёл более или менее подходящую полянку, повесил на чахлый берёзовый ствол самодельную мишень, отошёл на двадцать пять шагов и стал целиться...
   Стрелять с глушителем было непривычно, зато не привлекало ничьего внимания, даже птицы не пугались этих тихих, казалось совсем неопасных хлопков. Расстреляв обойму, Сиротин понял, что стрелять так же, как привык он в Армии, на стрельбище, держа пистолет в вытянутой руке, а вторую заложив за спину, у него не получается. Он постарел и рука ослабла, к тому же за счёт глушителя пистолет стал тяжелее обычного "Макарова". Он попробовал стрелять, держа пистолет двумя руками. Результат стал заметно лучше. Сиротин выпустил две пачки, тридцать два патрона, последние восемь все оказались в мишени. Удовлетворившись, он спрятал оружие и пошёл назад. Ему оставалось переговорить с соседом и успеть на послеобеденную электричку, чтобы вернуться в Москву. Бегать, тренировать дыхание он собирался там, и, лишь когда на дорожках, разбитого неподалёку от его квартиры парка, его "дыхалка" придёт в норму... Свои последние "беговые" тренировки он собирался провести, здесь, в лесу, как и контрольную прикидку в стрельбе. Но сначала необходимо поговорить с соседом... обязательно поговорить...
  
  День выдался жарким. Июль вообще стоял как никогда - ни дня ниже тридцати градусов. Константин был в отгуле, Татьяна на своей работе, на почте. Настя, крупная для своих лет девочка, плескалась в небольшом пять на шесть "бассейне", который отец в прошлом году вырыл специально для неё. Татьяна возражала: целых три сотки изымалось из полезной хозяйственной деятельности, и для чего, чтобы эта сопля... Константин работал во дворе, распускал на циркулярке доски на штакетник, собираясь обновлять забор. Изредка он поглядывал в сторону сада, туда откуда слышался плеск воды.
   - Настенька... вылезай! Вода холодная, простудишься.
   Воду в этот прудик, дно которого было забетонировано и выложено плиткой, он качал из колодца. По такой жаре вода настолько быстро испарялась, что подкачивать приходилось едва ли не каждый день, и она не успевала прогреваться.
   - Да нет пап, нормальная вода,- дочь явно не собиралась выполнять отцовскую просьбу.
   Прикрикнуть... приказать. Константин конечно мог... но пребывал настолько в благодушном настроении, что не мог заставить себя даже повысить голос на любимую дочь. Он выключил пилу и пошёл попробовать воду... То, что он увидел сначала поставило его в тупик, потом он хотел отругать дочь... но не смог. Настя блаженствовала в воде... в одной резиновой шапочке... Она бы никогда на такое не решилась, если бы дома находилась мать, но при отце...
  - Ой пап... ну ты что... я даже не услышала как ты подошёл,- через прозрачную воду отчётливо просматривались уже хорошо обозначившиеся груди, округлившийся возле пупка животик... всё розовое, нежное... на симпатичной загорелой мордашке обозначилась полустеснительная, полукокетливая улыбка...
   - Ты эт...- отец засмущался куда более её...- ты чего голая-то сидишь, холодно ведь,- Константин с усилием отвёл глаза...
   Он, конечно, видел дочь без одежды... мимолётом в приоткрытую дверь бани, когда она там мылась с матерью, но то были нечаянные мгновения. А сейчас... более всего его поразило, что она почти не стесняется его.
   - Ты эт... одень купальник-то, а тот мать вот-вот прийти должна... ругаться будет,- Константин, способный спокойно без колебаний убить кого угодно, здесь вдруг совершенно потерялся, и вот так почти молил её, дескать я-то не против, купайся как хочешь, но вот мать...
   - Эй... Костя... тебя можно!?- кто-то стоял за забором у калитки и звал.
   - А ну-ка быстро оденься,- голос Константина стал металлическим и дочь, мгновенно сообразив, что отец уже находится вне её "чар", проворно протянула руку к лежащему на "берегу" купальнику...
   - Здорово Костя... Разговор есть,- Сиротин стоял у калитки и приветственно поднял руку.
   - Привет Сергеич... Что-то долго тебя не было,- Константин открыл калитку, но не впустил соседа, а вышел сам и протянул ему руку.
   - Скоро совсем не увидишь,- Сиротин широко улыбнулся.
   - Что так... домишко свой продать решил?- догадался Константин.
   - Да... Зачем он мне одному? Так что буду покупателей подыскивать.
   - Понятно,- задумчиво поскрёб затылок Константин.- Только это... запущен он у тебя сильно, Сергеич. Ты бы сначала траву хотя бы скосил, и по мелочам, для вида кое что сделал.
   - Ох, не знаю. Нет ни сил, ни желания... Слушай Кость, а ты покупателя не подскажешь, или того, сам не купишь?... Объединишь участки, и у тебя тогда больше тридцати соток будет. Ты мужик ещё молодой, работящий. Одной картошки сколько собрать сможешь. Машина у тебя есть, прицеп тоже. Загрузишь и в Москву. В зиму картошка по восемь ре кило идёт.
   Константин в задумчивости морщил лоб. Предложение соседа было заманчиво. Он давно уже подумывал, что не мешало бы увеличить свои земельные владения, и самое удобное, конечно, присоединить землю соседа. Вот только платить прижимистый Константин не хотел, вернее хотел приобрести и домик и землю соседа по дешёвке, благо тот явно жаждет избавиться от такой обузы. Всё это "провернулось" в голове Константина где-то в течении минуты. Получалось, что прошлогоднее нападение на соседку-дачницу и последовавшую затем её смерть можно сейчас с выгодой использовать...
   - Что ж Сергеич, это надо обмозговать. А сколько ты хочешь за свою хибару и участок?- Константин спросил намеренно пренебрежительно, чтобы сосед не больно "раскатывал губы".
   Сиротин внешне остался совершенно невозмутим и только краешком губ почти незаметно улыбался...
   - Четыре тысячи долларов,- чётко отчеканил он.
   - Сколько?!...- Константина настолько ошеломила эта несуразная цена, что он уже во второй раз за день растерялся, чего с ним вообще случалось крайне редко.
   - Четыре,- на полном серьёзе повторил Сиротин.
   - Ты что старый, офонарел... за что?... За избу, которой больше шестидесяти лет, без фундамента и запущенный участок?... Ты эт... Сергеич... с горя умом не повредился,- Константин уже "пришёл в себя" и с усмешкой смотрел на соседа.
   - А сколько бы ты дал?- по-прежнему без эмоций спросил Сиротин.
   - Ну...- Константина всё-таки несколько сбила с толку чрезмерно высокая "стартовая" цена соседа и он не знал с чего начать самому... Он не хотел платить больше тысячи... но после четырёх предлагать тысячу было как-то неудобно...
   - Здравствуй Настя!- поздоровался Сиротин.
   - Здравствуйте дядя Володя,- последовало в ответ.
   Константин нервно обернулся,- дочь, слава богу, в сарафане, вышла из сада и пошла в дом.
   - Красавица у тебя растёт... Когда я её первый раз увидел ей года три было, а сейчас вон какая стала,- Сиротин загадочно улыбнулся.
   - Ну, я думаю... тысяча двести... Самая красная цена за твои владения,- тем временем пришёл к окончательному решению Константин.
   - Не Кость... ты что... это мало.
   - Посуди сам, Сергеич, тебе никто не то что четыре, полторы не даст. Да ещё сколько денег истратишь объявления в газету эту... "Из рук в руки" давать. А нервы?... Ведь дело с незнакомыми людьми иметь придётся, а вдруг наколят, фальшивые баксы всунут. А со мной всё железно, всё сразу. В райцентре в один день всё оформим, лишнего рубля не заплатим, у меня там все знакомые,- убеждал Константин.
   - Дадут Костя, дадут... все четыре дадут,- продолжал стоять на своём Сиротин.
   - И где же ты найдёшь такого дуралея, который выложит такую прорву баксов, за твою гнилушку, да ещё в полтораста верстах от Москвы?- Константин начал слегка злится.
   - Есть такие люди... Я свою землю с этим домом чеченцам продам,- негромко, даже вкрадчиво произнёс Сиротин.
   Эффект получился... словно бомба разорвалась. У Константина будто ноги подкосились от
  того неслышного разрыва, и он ухватился рукой за забор.
   - Дом этот... он им не нужен, они его снесут, а тут кирпичный поставят, чеченцы за землю деньги дадут. А четыре тысячи для них это плёвая сумма... Красивая у тебя дочь... Ладно, заговорился я, как бы на электричку не опоздать. Я через неделю приеду... ты подумай пока...
   Сиротин пошёл к себе, а Константин так и остался стоять, держась за свой забор...
  
   5
  
   Всю следующую неделю, пока Сиротин бегал в парке, приводя в норму своё дыхание и сердце, Константин... Константин, где бы ни был, чтобы ни делал... Он знал что такое чеченцы не по наслышке. С ними он сталкивался, когда служил в Армии. Если среди славян и прочих "спокойных" наций Союза ССР таких "крутых" как он насчитывались единичные экземпляры, то среди чеченцев абсолютное большинство. Причём, если таковые русские, украинцы, татары... держались в казарме, как правило, одинокими волками, то чеченцы, ингуши, дагестанцы, сразу сбивались в волчьи стаи. Эти стаи буквально подминали, подчиняли себе целые подразделения. Десятка чеченцев вполне хватало чтобы "поставить на колени" роту в несколько десятков человек. Сосед, бывший офицер и конечно знает это. Сейчас в Чечне война и многие чеченские семьи бегут оттуда, те кто побогаче не голодают в лагерях беженцев, а ищут возможность зацепиться в России, приобрести недвижимость... А здесь место подходящее, и до Москвы прямая электричка. А Москву чеченцы "любят" особенно, ведь там можно "добывать" деньги. В особой цене у чеченцев земля. У них её всегда было мало. А здесь... Они действительно построят здесь большой кирпичный дом, вселятся большим семейством, ведь они по-многу рожают... к ним будут постоянно приезжать многочисленные родственники... с детьми, подростками. Там всегда будет много молодёжи... злой, агрессивной, смелой. Года через два, а то и раньше коренные жители побегут из села... как бегали солдаты его роты, бегали куда глаза глядят. Бегали все и "молодые" и "старики", от невероятной жестокости дружных джигитов, невероятной для молодых людей уже подвергнутых размягчающему действию европейской цивилизации.
   Константину было плевать на односельчан, но он испугался за дочь. Ведь они будут рядом, будут его соседями. Чеченские подростки вспыльчивы, не терпят отказов. Он предчувствовал, что вполне может возникнуть ситуация, когда он не сможет защитить Настю. Он сам всегда с презрением относился к родителям, которые не могли обеспечить и защитить своих детей, то есть почти ко всем на селе... и вот он сам мог оказаться на их месте... Здесь в его родном селе всегда его боялись. И потому он был спокоен за дочь, никто нигде, ни в школе, ни на улице, никакой хулиганистый пацан не смел не то что пальцем тронуть, грубое слово ей сказать. Здесь все знали кто её отец, и что он никому не спустит, ни ребёнку, ни взрослому...
   В конце-концов Константин несколько успокоился, решив, что сосед просто пугает, имея целью вытянуть из него как можно больше денег. Констатируя, что это ему очень даже удалось, Константин решился-таки поднять цену. Урвать по дешёвке, увы, не получалось.
  
   Сиротин как и обещал приехал через неделю. На этот раз идти к Константину не пришлось, тот сам появился у него, едва он переступил порог своей избушки.
   - Сергеич... к тебе можно?
   Сиротин собирался отдохнуть с дороги, но при виде соседа изобразил радушие.
   - Заходи Костя... Извини беспорядок... Сюда вот садись,- он освободил заваленный какими-то тряпками стул.- Ты подумал над моим предложением?
   - Да... в общем. Сергеич, так и быть две тысячи я наскребу... в общем согласен,- торопливой скороговоркой произнёс Константин.
   Сиротин никак не отреагировал. Он ввернул пробки, которые всегда выворачивал, когда уезжал в Москву, налил воду в электрочайник и включил его в сеть...
   - Ты меня не понял Костя... Я не собираюсь с тобой торговаться. Мне нужны четыре, понимаешь, четыре тысячи... И я их получу, не от тебя так... Ну, я тебе уже говорил от кого...- Сиротин посмотрел в окно с открытой форточкой, привлечённый стуком калитки у соседа. Это Настя вышла из дома и видимо пошла гулять. Короткая кофточка, шорты... красиво очерченные полные ножки...- Красивая у тебя дочка,- опять со смыслом произнёс Сиротин.
   У Константина от этих слов буквально мороз пошёл по спине, хотя на улице и в избе стояла духота. С усилием он заставил себя вновь "переключиться" на дело, ради которого пришёл:
   - Побойся Бога, Сергеич, какие четыре?...
   - Как хочешь Кость.
   - Слушай Сергеич... я понимаю, ты здесь на всех обижен... за жену. Но это не наши, это гастролёры какие-то. В ту ночь я на дежурстве был, а жена... Она сама всего боится, да и какая с неё подмога. Не при чём мы здесь. Не надо Сергеич чеченцев, не за себя страшно, я то их знаю, за людей. Ты же служил, знаешь, как они к другим нациям относятся, какой терор наводят...Ты ж русский Сергеич,- Константин говорил необычным для себя просительным тоном.
   - Не дави на жалость...- начал было Сиротин, но тут же как оборвал себя.- Ладно, сбавлю цену... так и быть, но и ты мне помоги.
   - Всё чем могу, Сергеич,- воспрял духом Константин.
   - Можешь, я в этом не сомневаюсь. Дело в том, что в милиции дело об избиении, а фактически убийстве моей жены под сукно положили. Я так понял, что никого уже не ищут. Вот ты и помоги, разузнай, кто и откуда.
   - Да ты что, Сергеич!?- удовлетворение на лице Константина мгновенно сменило отчаяние.- Если менты никого найти не могут, я то как? Я ж говорю, не наши это, гостролёры. Где они сейчас, ищи ветра в поле.
   - Ты мне сказки не рассказывай!- резко повысил голос Сиротин.- Какие гостролёры?! Твой дом в сравнении с этой избёнкой хоромы, девятка в гараже. А они почему-то не к тебе, а к нам сунулись. Местные это, у меня ни малейшего сомнения. Поэтому и милиция никого не ищет. Потом, двое в масках были. Значит боялись, что узнает... Хотя она и так почти никого здесь в лицо не знала... Перестраховались.
   Константин сидел угрюмо уставившись в давно не метённый пол. Он никак не ожидал услышать то, что услышал. Когда была жива жена, сосед производил впечатление мягкого, недалёкого человека, которого мог легко "наколоть" любой деревенский алкаш. Так и случалось, когда к нему нанимались пахать электроплугом огород, когда продавали ему навоз на удобрения, горбыль на забор... Тогда Константин удивлялся, как он, такой слабохарактерный, непрактичный, сама простота, прослужил двадцать пять лет в Армии, дослужился до подполковника... Сейчас перед ним предстал совсем иной человек.
   - Месяц сроку тебе... Узнаешь - сброшу цену. Нет - чеченам продам. Специально продам. Мне здесь никого не жаль. Нас здесь не пожалели. Этот заговор молчания, круговая порука... Они вам дорого обойдутся... Лучше узнай...
  
   Примерно сутки после поступившего предложения... вернее ультиматума, Константин ничего не мог делать, хотя в огороде картофельная ботва буквально "стонала" от колорадского жука и подошла пора убирать озимый чеснок. Когда он пребывал в таком состоянии к нему боялась подходит даже Настя. Сейчас она так и не решалась попросить свозить её в Москву, купить к школе новые осенние сапоги, да такие, чтобы поразить подруг, а может быть и кое-кого из нищих учителей... Надо было переждать, но шли дни, а в настроении отца улучшение не происходило.
   Лишь через пять дней после разговора с Сиротиным Константин принял решение - он не видел иного выхода. Все проблемы можно было решить только... Он пришёл к своим бывшим корешам под вечер и застал их тоже в весьма неважном состоянии духа... и тела. Недавно они "подломили" артельный сарай дачников, в котором хранились три лодочных мотора. Увы, дорого "толкнуть" моторы не удалось. Денег едва хватило на неделю "пития".
   - О... кто к нам!...- посреди комнаты стоял Венька, длинный, худой, голый до пояса, с рёбрами, просматривающимися как у узника концлагеря. Он искренне обрадовался гостю.
   - Привет братовья!- поздоровался Константин и мрачно оглядел жилище с грязными обоями, разбросанными в беспорядке обиходными предметами.
   - Привет... Давненько ты к нам... - на койке, застеленной вытертым одеялом, лежал старший брат Васька, среднего роста, коренастый, в линялой майке и семейных трусах.- Зачем пожаловал? Ты ж просто так не ходишь,- тон Васьки был ироничным.
   - А сегодня может и просто так, вас проведать,- усмехнулся Константин.- Завязывать, гляжу, не собираетесь. Смотрите, не век дядя ваш в ментовке сидеть будет... ещё срок схлопочите.
   - Может и схлопочем. Тебе-то что за печаль?- по-прежнему лёжа огрызнулся Васька.
   - Да такая вот... С прошлого года руки всё чешутся и одному и второму по е...лу съездить, да ноги переломать. Соседа моего зачем трясли?... Вы ж бабу его фактически угробили. Хоть бы меня сначала спросили, я бы вам сказал, что нищие они, брать нечего, кроме того мобильника на который вы позарились...
   - Ну, ты даёшь... Скоро уж год с тех пор будет. Сколько молчал, а сейчас пришёл, забеспокоился, ха-ха,- засмеялся Васька.- Ладно, это дело прошлое, чего вспоминать... А то ведь и про тебя вспомнить можно, как ты дачников по черепушкам кастетом мочил... А мы тогда... кто ж знал что она... что сердце у неё плохо тянет? Ладно, чёрт с ним, умерла так умерла, чего уж... Сейчас только помянуть можно... Ты случайно на фанфурик нам не ссудишь, или это, выпивка твоя, закусь наша, и помянем заодно...
   - Не ссужу,- Константин с грохотом выдвинул из под неубранного круглого стола табуретку и сел, показывая, что зашёл не для кратковременного визита.- Значит, тебе интересно, чего это я про тот случай заговорил?- Константин говорил только с Васькой, так как младший брат всегда выполнял при нём роль ведомого.
   - Ну, так чего?- лениво с хрустом потянулся на своём ложе Васька.
   - А того, что вас её мужик ищет.
   - Во... Как это ищет... почему нас?- Васька сразу напрягся.
   - Пока ещё не вас, а вообще... кто тогда ночью приходил. Ко мне за помощью обратился.
   - Ну и что... пусть себе ищет... Ты ж нас не продашь?- Васька напряжённо снизу вверх смотрел на Константина. Тот молча отвёл глаза...- Не забывай, чем мы с тобой повязаны... Мы своё оттрубили, а ты ведь слинял тогда. Мы ж не заложили тебя.
   - Ерунду городишь,- нехотя отвечал Константин,- не сел я с вами, потому что у меня голова на плечах, а у вас... Ладно, не затем я к вам пришёл, чтобы старое вспоминать, да делиться, кто кому должен. Закладывать я вас не собираюсь... Тут другое... Он уверен, что двое в масках местные были. Она же в лицо-то вас не знала, зачем вы маски-то напялили? Фильмов насмотрелись?
   - Мы же не убивать её шли... Потом она же на улице опознать нас могла,- объяснил Васька и скрипнув кроватными пружинами сел на койке.- Он что, серьёзно попросил тебя помочь?
   - Вроде того...
   - А взамен чего... Ты же за так ничего не сделаешь... Наверное, обещал домишко свой с участком тебе по-дешевому отдать?- Васька заулыбался не сомневаясь в своёй догадке.
   Константин не удивился проницательности бывшего кореша - Васька был очень даже неглуп, рассудителен... в отличие от брата. Только все эти качества проявлялись у него в периоды трезвости, то есть нечасто. Выдержав паузу и не реагируя на ухмылку Васьки, он подтвердил его догадку, лишь подкорректировав её:
   - А за это он пообещал, как ты говоришь, свой дом и участок мне продать... а не чеченцам. А вот если не помогу... то не мне, а им...
   Братья вытаращили на Константина глаза, а тот не глядя на них, мрачно усмехнулся.
   - Ты чё... он что... чеченам продать хочет!?- наконец выдавил из себя Венька, видимо уже пуганный горцами где-то на зоне.- Во гад чё удумал.
   - Ха-ха... молодец... действительно придумал, так придумал. Они всех тут на уши поставят... ха-ха,- Васька вдруг зашёлся в приступе дикого веселья.- Всем, всему селу воткнёт, по самые... По нонешнему времени лучше не отомстить, ха-ха!...
   Брат его не поддержал, а продолжал с испугом смотреть на гостя... Константин, дождавшись когда Васька отсмеётся и утрёт выступившие слёзы, начал медленно говорить:
   - Рано или поздно он вас вычислит... Не через меня, через других... Из-за страха, что здесь чёрные поселятся, вас продадут. За грабёж и избиение, привёдшие к смерти... В общем, уголовный кодекс вы лучше меня знаете...
   - Так что же теперь делать... а? Кость, ты ж голова, подскажи,- растерянно конючил Венька, в то время как его брат, после нервного смеха словно отключился.
   - То-то и оно... Если бы вы всегда меня слушали и срока бы не мотали, и жили не так,- Константин презрительным взглядом обвёл убогое жилище братьев.- А сейчас что, сейчас он банкует. Так и сказал, специально чеченцам продам, если никто не поможет вас найти, раз вы так, то я вот так. Он через месяц приедет, за ответом... и за клюквой сходить хочет... на болота... Секёте?...
   Васька сразу словно очнулся.
   - Ишь ты... на мокруху нас подбиваешь?- Васька в упор буравил глазами Константина.
   - Я никого и никуда не подбиваю, я просто все вам объяснил, а решать и действовать, это уж ваше дело. Если конечно, вы предпочитаете лет двенадцать на нарах пропариться, то никакого базара нет, пожалуйста...
   Васька опустил голову, собрал морщины на покатом лбу, задумался. Потом вскинув голову спросил:
   - А точно... за клюквой-то?
   - Точно, на болота пойдёт. Говорит давление у него после того случая гулять стало, а клюква лучшее лекарство.
   - А ведь это можно провернуть... Там его можно по тихому, без свидетелей... и в трясину спустить... и никто никогда не найдёт,- вслух размышлял Васька.- Только надо и этих... Черепа с Сурком, с которыми мы его бабу потрошили, с собой взять.
   - Зачем, что вдвоём с одним почти стариком не справитесь?- вставил реплику Константин.
   - Так вернее... да и риск на всех поровну должен быть. Там вместе и здесь тоже вместе должны... Ладно, так и быть, принимаем твой план. Давай на пузырь,- потребовал Васька
   - Да ты что,- опешил от неожиданности Константин.
   - Давай, давай. Когда мы соседа твоего грохнем, ты у его родичей эту хибару почти задаром сторгуешь. Они от неё как чёрт от ладана отпихиваться будут, а ты тут как тут. Так что не жадись, полтинник гони, да быстрее, пока сотню не прошу.
   Венька так до конца и не врубился в рассуждения брата, зато его требование денег на выпивку, сразу вызвало у него плотоядный блеск в глазах...
  
   6
  
   Сиротин приехал как и обещал в начале осени, к "клюквенному" сезону. Константин отдыхал после дежурства, но услышав пронзительный скрип ржавых петель двери соседа поспешил к нему. На вопрос Сиротина он отреагировал просительно:
   - Подожди Сергеич... я узнаю, клянусь тебе, намётки уже есть, ещё пару недель подожди.
   - Ладно, так и быть... подожду,- Сиротин пытливо всматривался в лицо Константина.- А я вот, помнишь говорил, за клюквой собираюсь... Завтра хочу сходить. Не подскажешь куда лучше... так чтобы ведро с одного разу набрать? Рядом-то тут, наверное, уже всё обобрали?
   - Что?... Конечно подскажу, о чём разговор. Я ведь все места знаю, с детства все болота облазил. Сейчас лучше всего на лепёхинские болота идти. Туда даже местные редко ходят. А клюквы там этот год прорва, не ведро, два соберёшь.
   - Да ну... лепёхинские говоришь, где это?
   - А вот... Дай бумагу и ручку, я тебе нарисую, как туда пройти.
   Константин стал увлечённо рисовать маршрут пути к клюквенному "эльдорадо". Он сидел за столом, а Сиротин стоял сзади и усмехаясь губами следил как сосед вычерчивает путь...
   - А это что?- он указал на овальные обозначения на плане.
   - Это озёра... тут топко кругом. Ты с тропинки не сходи и вот тут,- Константин ткнул ручкой в промежуток между овалами,- бугор, тут самая клюква и есть.
   "Меня, наверное, в эти самые озёра и порешили сбросить... трясина засосёт и всё..."- размышлял про себя Сиротин.
   - Далековато, километра четыре, зато с клюквой будешь,- Константин протянул листок.
   - Спасибо Костя... Ну что ж, прямо завтра с утра и схожу по твоему маршруту... Так, значит сначала вдоль ЛЭП, километра полтора, потом резко вправо...
  
   Константин, не видя что Сиротин наблюдает за ним из-за занавесок своего окна, вышел от сеседа и не заходя к себе пошёл к центру села, где располагались магазины и административные учреждения. Там он зашёл в магазин, где работала его любовница, поговорил, вышел. Издали увидел дочь в окружении подруг, идущую из школы. Она выделялась, как цесарка выделяется на фоне простых куриц: выше, крупнее, красивее, лучше, ярче одета. Да и держалась Настя свободнее, раскованнее, громко разговаривала, смеялась. Константин не захотел сейчас встречаться с дочерью, он быстро вернулся в магазин, дождался когда щебечущая девичья стайка пройдёт мимо.
   В неприглядный дом братьев проскользнул тихо, когда рядом никого не было. Он опасался что их не окажется дома... Они были на месте.
   - Приехал,- с порога, возбуждённо сообщил Константин.
   - Кто приехал?- не понял Венька стоящий у газовой плиты и варивший что-то вонючее.
   - Кто-кто, дед пихто... Сосед...- огрызнулся Константин.
   - Ну и что?- лениво спросил Васька. Он сидел на стуле и клеил прохудившиеся резиновые сапоги.
   - Он завтра с утра на клюкву пойдёт... на лепёхинские болота.
   - Иш ты... далёооко,- протянул Васька, не отрываясь от своего дела.- А ты почём знаешь?
   - Он у меня сам спрашивал, где клюквы больше. Я ему и посоветовал и нарисовал как пройти... к самым озёрам.
   - Понятно... хорошее место... Недаром я сапоги начал клеить, как чуял,- удовлетворённо заключил Васька...- Венька, прыгай на мотоцикл и мухой лети за Черепом и Сурком.
   - Что... прямо сейчас?- младший брат растерянно вертел в руке поварёшку.
   - А когда... Чтобы к ночи здесь были... У нас переночуют... с утра на "дело" идём. Не слышал что-ли?
   - Может не надо?- скуляще пытался противиться Венька.
   - Объясни ты ему... я уже не могу... терпежу нет с ним разговаривать!- обратился Васька к Константину, с раздражением бросая сапог на пол...
  
   Сиротин тем временем сходил в лес и провёл контрольную пристрелку. Потом там же побегал, по пересечёнке, меж деревьями, рывками метров по сто, осторожно, чтобы нечаянно не выхлестнуть глаза ветками. Тренировки в парке не прошли даром - он легко без задышки выдерживал ускорения. Таким образом, он был полностью готов к завтрашнему походу "за клюквой". Единственно чего он сейчас опасался, что по его следу пойдут не все четверо прошлогодних налётчиков и разом с последним, оставшимся у него на этом свете, долгом не покончить...
   В семь утра Сиротин с ведром в руках и рюкзаком за плечами вышел из дома в ранний туман. Он не спешил, чтобы преследователи случайно не потеряли его в условиях плохой видимости. Слежку он засёк едва туман начал рассеиваться, где-то на втором километре пути. Сиротин в разговоре с Константином намеренно соврал, что не знает дороги. Он ходил как-то на лепёхинские болота, к этим озёрам, правда не за ягодами, а на охоту с одним из местных сторожилов. Тот старик умер три года назад...
   Преследователи не очень-то маскировались, а Сиротин делал вид, что не замечает идущих за ним следом, на расстоянии пятидесяти-шестидесяти метров... Их было четверо... четверо мужиков. Сердце Сиротина обволокла спокойная радость. Они были без ружья, по всему, уверены, что справятся с ним без лишнего шума. Четверо против одного - они не сомневались в успехе "предприятия", тем более в "надёжности" озёр, где вместо дна бездонная трясина.
  
   Лох... Так называли меж собой преследователи соседа Константина. Так вот Лох спокойно шествовал к болотам, где отродясь ни ягод, ни грибов не рождалось, и по данной причине там никого не должно было быть, разве что случайные охотники. Венька нервничал, а Череп с Сурком торопились, хотели напасть на Лоха как можно скорее, а не тащиться за ним до озёр - они не догадались одеть сапоги, и сильно от этого страдали. Васька зло и решительно пресёк их "самодеятельность"- в лесу сложно "с концами" спрятать труп...
   Они неожиданно потеряли Лоха из виду, когда почти дошли да "места", когда лес сменило болотистое редколесье, уже вблизи озёр. Преследователи почти побежали вперёд, проскочили озёра... Лох словно сквозь землю провалился...
   Сиротин сделал резкое ускорение на границе леса и болот. Он легко оторвался от преследователей, хоть те и были лет на двадцать моложе. Возле озёр Сиротин залёг в высокой осоке, чуть в стороне от тропы. Он знал это место, здесь они прятались с покойным сторожилом, выслеживая прилетавших на озёра уток. Преследователи, взмыленные, матерясь и вертя во все стороны головами, пробежали мимо. Он вынул из рюкзака пистолет, передёрнул затвор, поставил на предохранитель и вышел на тропу, отрезая им путь назад. Отходить от озёр не имело смысла - они ему нужны были для того же, для чего и преследователям, охотникам ставшими дичью.
   Сиротин занял позицию за корневищем поваленного бурей дерева и стал ждать, когда преследователи повернут назад, сообразив, что впереди его нет. Он лишь колебался в способе исполнения "приговора": не мудрствуя перестрелять всех из засады... или, встав на тропе в позу кинематографического мстителя, сначала сказать этим гадам, за что он лишает их жизни. Подмывало, конечно, "толкнуть" речь, но он, в конце концов, предпочёл надёжность исполнения задуманного пафосному ритуалу...
   Преследователи возвращались громко ругаясь:
   - Сука... куда же он срыгнул... может в озеро свалился!? За клюквой полез и того?!... Да какая здесь к чёрту клюква!...
   Впереди шел, с трудом переводя дыхание, неопрятный человек в кепке, под которой угадывался абсолютно голый череп. Сиротин перевёл "флажок" предохранителя вниз. Ему не надо было возбуждать себя мыслями, что вот наконец он сможет рассчитаться с теми кто убил его Олю... которую он считал для себя божьим даром, величайшей наградой в жизни... Обо всём этом он уже столько передумал, перестрадал... Он взял "на мушку" лысую голову первого. Но тот двигался слишком быстро, к тому же постоянно поднимал руки, отодвигая мешающие ему ветки. Сиротин перевёл прицел на туловище, чтобы попасть наверняка...
   Впередиидущий словно налетел на невидимое препятствие, вскрикнул и схватившись за грудь стал падать назад.
   - Череп ты чего!?...- закричал идущий следом и подбежал к упавшему.
   Лежащий в ответ только хрипел, пытаясь разорвать рубашку на груди. Сиротин воспользовался моментом, когда второй наклонился к упавшему и застыл неподвижной мишенью. Дистанция была всего метров десять, и он без труда попал точно в голову. Второй беззвучно, даже без стонов повалился на лысого - он был убит наповал.
   - Вот он сука!- идущий третьим коренастый крепыш увидел высунувшегося из засады Сиротина.- Что делает... у него же шпалер с глухарём!
   Скрываться больше не было смысла и Сиротин вышел из засады на тропу. Его решительный вид, да ещё с устрашающе длинным из-за набалдашника глушителя пистолетом, произвёл ошеломляющее впечатление на четвёртого, худого и длинного, идущего сзади. Он вдруг дико завизжал и повернувшись побежал прочь, тяжело шлёпая резиновыми сапогами, казавшимися огромными на его тонких ногах...
   - Ну, сучара погоди... счас!- коренастый выхватил на мгновение блеснувшую короткой молнией финку и бросился на врага...
   Он успел лишь обогнуть загромождавшие тропу лежащие тела, из которых нижнее продолжало хрипеть. Сиротин почти не целясь выстрелил ему в живут. Коренастый перегнулся пополам, сделав по инерции ещё два шага головой вперёд... В эту голову Сиротин стрелял уже в упор с расстояния не более двух-трёх шагов... Добивать, если кто ещё и дышал было некогда, Сиротин побежал за четвёртым. Он настиг его минут через пять-семь. На бегу целится было трудно... первая пуля прошла мимо, зато вторая угодив в тощую ягодицу, заставила Длинного взвыть и повалится на тропу. Так он и лежал... на боку, схватившись рукой за кровоточащие сзади брюки...
   - Нне надо... я вас прошу... я не трогал вашей жены... и сюда не хотел идти,- лицо Длинного было мокро от слёз. Страх смерти вдруг пробудил в нём вежливость.
  Сиротин подбежав, несколько раз глубоко вздохнул, приводя в норму дыхание и на всякий случай не подходя вплотную, прервал мучения этого нескладного человека... В обойме, вернее в патроннике, оставался последний патрон. Сиротин вставил новую обойму и вернулся к месту своей "засады". Лысый с простреленной грудью по-прежнему стонал, двое других смотрели спокойными, безразличными глазами. Сиротин прервал стоны...
  Потом пришлось тащить "до кучи" Длинного. По пути с него сползли сапоги и голые пятки вылезавшие из рваных носков зловеще желтели. За сапогами тоже потом пришлось вернуться. Сиротин их всех сталкивал в озеро по очереди, притапливая жердиной. Дно, то есть трясина находилась где-то метрах в полутора под водой, и чтобы труп засосало приходилось помогать. Последними он утопил сапоги Длинного...
  
  Сиротин вернулся к обеду. Он был измучен, как человек в одиночку разгрузивший вагон угля. Проходя мимо дома соседа, он пристально смерил взглядом стоящего на стрёме и мучевшгося ожиданием Константина.
  - Привет Кость... Хреновое место ты мне посоветовал... нету там никакой клюквы...
  Константин стоял бледный, прямой словно лом проглотил.
  Сиротин пошёл дальше, потом остановился, обернулся.
  - Никуда не ходи Костя... не бегай туда больше, засветишься, менты насядут,- тихо посоветовал он... Константин всё услышал и всё понял.
  Сиротин пошёл было дальше, но тут же вновь обернулся.
  - А насчёт чечен не боись... дочку твою жалко... я же всё-таки русский. Вот только ты-то кто?...
  
  
  
Оценка: 7.51*22  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023