ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Декевер Э. Дж.
За это стоит драться

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения]
Оценка: 2.85*69  Ваша оценка:
  2 мая 2003, аэродром к югу от Багдада.
  
  "Газы! Газы! Газы! Надеть противогазы!!!"
  Раздалась чья-то команда через несколько секунд после того, как оглушительный взрыв потряс здание штаба нашего батальона. Я сразу же распахнул дверь и пробежал футов 50, или что-то вроде того, в сторону примыкающего строения, служивщего нам временной казармой. Остальные сделали тоже самое. Задержав дыхание я посмотрел налево и увидел откуда раздался взрыв- грибообразное облако, поднимавшееся вверх на несколько сотен футов, не больше мили от нашего расположения.
  Я задержал дыхание из опасения вдохнуть какой-нибудь химикат, который после взрыва мог уже распространиться. Я был в смятении и отказывался принять мысль о том, что кто-то действительно мог нанести по нам ракетный удар.
  Позже стало ясно, что использовать противогазы не было необходимости. Взрыв произошел на складе беоприпасов, который был за пределами периметра занимаемого в то время нами бывшего иракского аэродрома. Очевидно, кто-то пытался стащить какие-то боеприпасы, но при неосторожном обращении они сдетонировали, что и привело к уничтожению арсенала.
  Уже поняв что к чему, мы успели сфотографировать грибообразное облако до того как ветер развеял его. Напряжение по-немногу спало, мы расслабились и уже шутили о том, как по возврашении домой будем рассказывать байки о своих боевых буднях.
  
  * * *
  
  11 сентября 2001 года я был командиром роты 10-ой горной дивизии, дислоцированной в форте Друм, Нью Йорк. По всей Армии 10-ая горная имела репутацию самой мобильной дивизии. В последующие месяцы несколько моих солдат были переброшены в Косово, Узбекистан и Афганистан. Мне же всегда доставались второстепенные задачи и было интересно, когда же и мне представиться случай по-настоящему послужить своей стране.
  
   Но Саддам Хуссейн изменил все коренным образом.
  
  В связи с окончанием операции "Буря в Пусытне" и соглашением о прекращении огня, Ираку предписывалось уничтожить все имеющееся у него оружие массового поражения (ОМП), а так же любые средства доставки его к цели, и допустить на свою территорию инспекторов, чтобы проконтролировать ход выполнения соглашения. Саддам всегда шел на сотрудничество с большой неохотой, при том, что в 1998 он вообще не допустил инспекторов ООН. Разведданные, иракские перебежчики, а так же военные инспектора- все показывали на то, что у Ирака до сих пор оставался значительный арсенал, тем не менее международное сообщество еще в течение нескольких лет не желало заставить Саддама выполнить наложенные на него ООН обязательства по разоружению и допуску инспекций ООН.
  
  После трагических событий 11 сентября и последующего свержения режима Талибан в Афганистане, Американские Вооруженные Силы раскрыли факт попытки завладения Аль- Каедой ядерным, химимческим и биологическим оружием с целью нанесения более серьезного удара по США. Президент Буш акцентировал свою внешнюю политику на том, чтобы не допустить передачи Аль Каеде такого оружия со стороны не поддающихся контролю государств, таких как Ирак, Иран и Северная Корея. Саддам Хуссейн сам неоднократно применял ОМП против своих же сограждан, а так же сотрудничал с Аль Каедой - именно поэтому он представлял непосредственную угрозу для США.
  
  Буш пытался заставить Хуссейна допустить инспекцию на военные обьекты Ирака посредством обращения в ООН. Но и тогда Саддам отказался. Только в конце 2002, когда США начали массовую переброску многотысячного контингента в Кувейт, Саддам подчинился требованию ООН.
  
  В начале 2003, прибывшие в Ирак инспектора раскрыли множество фактов откровенной лжи со стороны Ирака. Хотя Хуссейн и утверждал, что у него не осталось запрещенного оружия и все оно было уничтожено, у него были обнаружены ракеты, исключенные ООН из списка разрешенных. Из-за этого обмана, а также других фактов лжи за последние 12 лет, в купе с непомерной ценой и трудностями содержания 150-тысячного американского воинского контингента в Кувейте, 20 марта 2003 Буш отдал приказ начать войсковую операцию. Операция "Иракская Свобода" имела своей целью свержение режима Саддама Хуссейна, предотвращение захвата ОМП террористами и освобождение иракского народа от более чем 30-летнего угнетения.
  
  * * * *
  
  С момента начала Иракской войны, я был назначен в подразделение материально-технического обеспечения в форте Друм на далжность офицера по проведению операций батальона . Еще в сентябре 2002, в свете обострения отношений с Хуссейном, я догадывался, что нас могут перебросить в Ирак. Официально, после нескольких месяцев обсуждения, приказ о вводе войск вышел в феврале 2003.
  
  Вообщем, я готовился к войне.
  
  Я хотел поскорее оказаться там, и был немного расстроен, когда в телерепортаже о начале боевых действий увидел, что война началась совсем не по тому сценарию, что в Кувейте.
  До нашей переброски оставалось несколько дней, и я боялся, что, с учетом темпа продвижения коалиционных войск в глубь территории Ирака, война закончиться еще до нашего приезда.
  
  Хотя у нас все еще было впереди. Мы прибыли в Кувейт в марте 2003, где нас сразу же собрали в палатке на инструктаж на случай ракетной атаки СКАДами; затем нас перевели в другую палатку. Прошло немного времени, когда мне пришлось на практике применить полученные мною знания.
  
  Сирена взревела оглушительно резко. Ракетный удар с ипользованием СКАД!
  
  В течение нескольких секунд я надел свой противогаз, а затем защитный костюм, который включает штаны, куртку, перчатки и сапоги. Еще в форте Друм, у меня всегда не получалось надеть противогаз менее чем за 9 секунд (далее наступает вероятность поражения боевым химическим или биологическим веществом). Когда же мне пришлось проделать тоже самое в реальной боевой обстановке, то у меня конечно же была причина сделать все быстрее.
  
  Во время боевой тревоги не слишком-то разгуляешься - сидишь сжавшись, смотришь друг за другом и ждешь команды "ОТБОЙ ТРЕВОГА"- трех коротких гудков сирены. Беда была в том, что в течение первых нескольких часов пребывания в Кувейте было столько тревог, что мне приходилось надевать и снимать свой защитный костюм каждые несколько минут, что, в такую жару, очень изматывало физически. Нам также необходимо было носить бронежилеты, каски и прочее снаряжение, отчего становилось еще жарче. Мы сидели внутри своей палатки, которая только ухудшала действие и без того удушливого кувейтского зноя.
  
  С момента посадки в Кувейте я еще ничего не ел, зато очень много пил; но в жарких условиях питание также важно, как и гидрация организма. При надетом противогазе можно пить из фляжки, но невозможно что-либо съесть. К моменту, когда я уже почти обессилел от напряжения, иракцы выпустили по нам еще один СКАД. После чего, вопреки ожиданиям, долго не давали отбоя.
  
  Я начал терять сознание. Стащив бронежилет и каску я бросил их на землю и собрал всю свою волю в кулак чтобы не запаниковать и не сорвать противогаз. Я попытался выровнять дыхание и отвлечься от реальности происходящего. Я был в отчаянии и сконцентрировался лишь на том, чтобы дождаться отбоя тревоги. До меня дошло, что я был полным болваном, стремясь оказаться в самом центре войны - несколькими днями ранее, я видел подобную тревогу по SNN - мне казалось, что было бы вполне неплохо самому побывать там, отважно рискуя жизнью на службе своей стране. Сейчас же у меня был жалкий вид. Я просил у Бога прощения за то, что мне так не терпелось попасть сюда. "Чертов болван, ну надо же было мне так", писал я потом в своем дневнике.
  
  Когда же все-таки обьявили отбой тревоги, я достал кое-какие продукты и немного подкрепился. Моя футболка насквозь промокла от пота и ребята вокруг говорили, что у меня был чертовски хреновый видок. На протяжении всего оставшегося дня я все делал намного быстрее, чем обычно - будь то прием пищи или поход в туалет - из-за страха быть застигнутым врасплох при следующей тревоге.
  
  В течение ночи и на следующий день тревог было еще больше. Но первый день все же оставил на мне свой отпечаток - тогда я так часто слышал эту сирену, что в последующие дни я принимал любой шум за ее вой, нервно смотрел как другие надевают снаряжение и спрашивал у окружающих не слышали ли они сирену. Я был просто сам не свой.
  
  Следует отметить, что в свое время ООН запретила Ираку иметь ракетные системы СКАД, и Саддам Хуссей заявлял что у него их и нет больше.
  
  Наконец мы покинули лагерь "Wolf" и передислоцировались в лагерь "New York", совершив долгий путь через Кувейтскую пустыню. Несколькими днями позже прибыла наша матчасть и мы перегнали ее в расположение нашего лагеря. Вскоре мы уже использовали прибывшие грузовики для переброски обеспечения на север для поддержки 101-й воздушно-десантной дивизии и подразделений МТО, значительно продвинувшихся вглубь территории Ирака.
  
  Время шло и я все больше расстраивался. Наша работа была конечно же важной, но все же мне казалось, что я опять занимаюсь второстепенными задачами, и из Кувейта слежу по телевизору, как солдаты объединенной группировки помогают голодному местному населению сбросить статую Хуссена в Багдаде, таким образом ознаменовав освобождение города от его тирании. Я уже оправился после потрясения, полученного в первый день и хотел попасть на север, чтобы поучавствовать в тех событиях.
  
  Наконец 20 апреля 2003, в пасхальное воскресение, пришло время и моему подразделению выдвинуться на север в Ирак. Я не хотел, чтобы моя семья и невеста провели Пасхальные торжества беспокоясь за меня, поэтому я решил не говорить им, что меня направили в Ирак, до прибытия туда.
  
  Перед тем , как пересечь границу я пристегнул заряженный магазин к своей винтовке и прикрепил фото невесты на лобовое стекло нашего джипа - мне показалось, что так она будет как-будто бы рядом со мной. Через несколько минут после пересечения границы мы встретили первую на своем пути иракскую деревушку.
  
  Вскоре ехать стало трудно: иракские местные жители вставали по-середине дороги, пытаясь остановить нас, чтобы продать какую-нибудь мелочь. Мой водитель- 20-ти летняя девушка, которая не имела опыта службы на территории другого государства, хотела приостановиться. Но в таком положении мы становились прекрасной мишенью. Сержант, что сидел сзади меня, вышел в эфир и проинформировал остальных о том, что у нас происходит. В ту же секунду я прокричал в ухо своему водителю: "Увеличить скорость! Не останавливаться! Они уберуться с дороги!" Водитель переборол в себе желание сбросить скорость и мы помчались прямо на иракцев, которые всегда успевали вовремя броситься врассыпную.
  
  Первая встреча с мирным населением дала нам представление о том, что нас ожидало на протяжении всей поездки, а так же в ближайшие недели - иракцы видели в нас освободителей, а не захватчиков. Всякий раз когда мы проезжали мимо, они останавливались, чтобы помахать нам рукой или показать большой палец. Иракские дети прикладывали руку к голове в знак приветствия ( прим.: как это делают военные), и я даже видел одного ребенка размахивающего американским флагом. Несколькими неделями позднее войска Саддама казнили тех мирных жителей, чье "преступление" состояло лишь в том, что они помахали рукой солдатам коалиционных сил.
  
  Вскоре мы встретили дорожный знак, указывающий направление на Багдад и Басру, и двинулись через южный Ирак. По пути нас окружала типичная для Ирака картина - стада верблюдов и овец, нефтяные трубопроводы и разбитая иракская военная техника. Но впервые за этот месяц я увидел что-то зеленое - то была какая-то пустынная растительность. Так же мы стали замечать как жили люди под Саддамовским гнетом - многие иракцы жили в каких-то лачугах, построенных из засохшей на солнце глины. Тех, кого можно было бы назвать бедным в Америке, был бы сказочно богат в Ираке. Как-то мы проезжали мимо одной иракской женьщины, которая одной рукой махала нам в знак приветствия, а вторую поднесла ко рту, жестом умоляя дать ей что-нибудь съестное.
  
  Если одна машина вставала из-за поломки, то это вынуждало остановиться всю колонну. В таких случаях, мне, как старшему колонны, приходилось подгонять солдат, чтобы они быстрее спешивались и выставляли посты боевого охранения. Как-то в одном из таких случаев, парочка иракцев сумела подойти почти вплотную к нашей хвостовой машине до того, как кто-либо из сидящих в ней успел выйти и выставить пост. Но так как до этого мы встречали только дружественное со стороны местных к нам отношение, то я решил, что и эти двое не причинят нам вреда. Тем не менее я не мог рисковать. Без малейшего колебания я преградил им путь, жестом показывая чтобы они шли обратно, и несколько раз сказал: "Идите! Идите!". К счастью, моего сурового вида оказалось достаточно, чтобы иракцы развернулись и пошли назад. У меня есть фотография, которую сделали через несколько минут после этого небольшого столкновения. С тем серьезным видом, в каске, бронежилете, с автоматом и в солнечных очках я выглядел очень удручающе - не так , как на самом деле.
  
  Это произошло как раз перед тем, как нападения боевиков явились в результате постоянным потоком раненых и убитых среди американских военнослужащих. И теперь, оглядываясь на прошлое, я удивляюсь какого черта я делал в тот день - ведь у тех двоих могло быть оружие или взрывчатка. Помимо попыток избежать встречи с местным населением, единственной опастностью, с которой мы столкнулись в пасхальное воскресение, была ослепляющая пыль, из-за которой увеличивался риск сбиться с пути или столкнуться с кем-либо. В моих часах и походном будильнике до сих пор еще остался кувейтский и иракский песок.
  
  Местом нашего назначения был иракский аэродром, расположенный южнее Багдада. Пребывание в Ираке так же оказывало влияние и на солдат моего подразделения. Разговаривая со своим водителем я узнал, что раньше она не поддерживала начала этой операции. Тем не менее, теперь, когда она была в Ираке и видела то плачевное положение, в котором, благодаря Саддаму, оказалось население, она поняла, что у нас есть возможность помочь иракцам улучшить их жизнь. На заправочной станции она подошла к группе иракских детей и дала им немного конфет.
  
  Свою вторую ночь в Ираке я провел разложив постель на капоте нашего джипа и слушая как в далеке воют волки. Это до сих пор не стерлось из моей памяти. Все это кажется лишь плодом воображения.
  
  Проведя две недели на аэродроме южнее Багдада, мы направились на другой, на этот раз севернее Багдада. Мы заняли здание, которое не использовалось с тех пор, как несколькими неделями ранее иракские войска были выбиты с этого аэродрома. Вычищая здание от огромного колличества мусора мы обнаружили то, что напугало меня больше всего в Ираке: пузырьки с каким-то белым порошком и разбросанные вокруг противогазы и снаряжение противохимической защиты.
  
  Мы не знали что это было, и, вследствие боязни появления спор сибирской язвы в Соединенных Штатах, мы даже не собирались узнать что это такое. Сгребая все это в грузовики для того, чтобы потом вывезти и уничтожить, мы все надели перчатки, а один солдат даже натянул противогаз для дополнительной защиты. Мне никогда так и не довелось узнать что это был за порошок, а с момента возвращения из Ирака у меня нет проблем со здоровьем. Тем не менее, в тот момент, мне стало немного не по себе от увиденного.
  
  Здание, служившее нам штабом, также имело жуткое наследие от недавних боев: на стенах были видны кровавые отпечатки рук, оставленные раненными или умирающими иракскими солдатами.
  
  За время пребывания в Ираке у меня было две возможности пролететь через северный Ирак в Мосул, рядом с турецкой границей. Эти полеты меня очень обрадовали, потому что это дало мне возможность рассмотреть страну более хорошо, а так же сняло повышенную раздражительность, вызванную пребыванием на аэродроме. Однажды один мой знакомый офицер как -то не очень весело сказал мне перед вылетом: "Надеюсь, что тебя сегодня не подстрелят"; и это при том, что в северной части Ирака еще наблюдалась вражеская активность. Я взял с собой увеличенный боекомплект и с особой тщательностью вычистил свое оружие.
  
  Северный Ирак был определенно живописен с его возвышающимися горами и покрытыми растительностью речными низинами. Покрытые золотом купола мечетей ярко отражали солнечный свет. Во время полетов передо мной раскрылись так же и последствия этой войны: земля была усыпана остатками уничтоженных иракских самолетов, танков и ракет, а взлетные полосы некоторых аэродромов были покрыты воронками от взрывов. Куда бы мы не направились, иракцы всюду отрывались от своих занятий, чтобы поприветствовать нас, когда мы пролетали над ними.
  
  За время полетов я видел так же некоторые из более чем двухсот Саддамовских дворцов, рассыпаных по всей территории Ирака. Над одним из таких дворцов я пролетал недалеко от Багдада, а обход второго я совершил будучи в Мосуле. Рассположенные в живописных местах, с бассейнами, великолепными произведениями живописи, бесконечными комнатами и стенами, отделаными в изумительных цветах, эти дворцы были прямой противоположностью уровню жизни большинства иракского населения.
  
  Во время проведения церемонии Дня памяти павших мне выпала честь зачитать имена 162 американцев, павших к тому времени в этой войне. В течение нескольких дней после этого война унесла жизни еще пятерых. Каждый из них разбивал мое сердце.
  
  Тем не менее, время моего пребывания в Ираке подходило к концу. Меня ожидало другое назначение, и 14 июня 2003 года я вылетел из Ирака в Кувейт, где мне и другим членам моего подразделения, направлявшимся домой, удалось попасть на борт, вылетавший из Кувейта. Совершив кратковременную остановку в Испании, на следующий день я был дома. Во время той остановки я видел репортажи SNN об Ираке. Все это уже казалось просто сном.
  
  При возвращении в форт Друм для нас не устраивали торжественных встреч с парадом. Что было хорошо для меня, потому что настоящие герои находились все еще в Ираке, или уже вернулись домой в завернутых в американский флаг гробах. Моя невеста встретила меня у самого КПП. Это была единственная встеча меня как героя, которая была мне нужна.
  
  Участие в этой войне дало мне гордость называться ветераном. Теперь все - отдача воинского приветствия флагу, исполнение национального гимна, участие в политических спорах или просто путешествие по стране - имело более глубокое значение, потому что я рисковал своей жизнью за эту страну.
  
  И войну я стал ненавидеть еще больше, чем прежде. В действительности, кто больше всех ненавидит войну - так это военные и их семьи, потому что на их плечи ложаться все трудности и жертвы когда Америка идет воевать.
  
  Я ненавижу войну за то, что она подвергла мою семью адским переживаниям. Когда я улетал в Корею в 1997-м и в Кувейт в 2003-м, мои родители и я произносили прощальные слова так, как-будто это были последние слова в жизни. В тоже время мне пришлось забыть про свою личную жизнь из-за длительной подготовки к этой войне. Именно поэтому после моего возвращения мы с женой уехали вдвоем почти на три недели.
  
  Я ненавижу войну за то, что каждую неделю читаю в "Army Times" данные по потерям, ища знакомых среди погибших в Ираке или Афганистане.
  
  Я ненавижу войну за то, что мне не доставляет удовольствия испытывать свою судьбу, представлять в подробностях детали своих же собственных похорон, писать письма людям, которых я люблю и знать , что они будут чувствовать, если я не вернусь; или смотреть по CNN как в Пентагоне обсуждают- кремировать или нет тела американских солдат, погибших вследствие химического или биологического поражения. Мне не нравиться лицом к лицу сталкиваться с фактом, что меня могут убить.
  
  Война разрушает дома, делает жен вдовами, детей сиротами, распространяет ужас и уводит экономический потенциал от различных социальных программ и научных исследований, которые могли бы принести пользу всем - как иракцам, так и американцам. Представьте себе, какими бы были сейчас Соединенные Штаты и Ирак, если бы в войне не было необходимости и наши оборонные бюджеты пошли бы на другие цели. Я возмущен тем, что Саддам не оставил международному сообществу иного выбора, кроме как использовать военную мощь, чтобы защитить себя от терроризма, который он поддерживал, а так же освободить народ Ирака от его кровавой тирании.
  
  И хотя я ненавижу войну, для меня было честью учавствовать в этой операции. Я до сих пор поддерживаю наше присутствие там, и в ближайшее время не собираюсь уходить из армии.
  
  Потому что, насколько я ненавижу войну, ровно на столько же я убежден в том, что есть вещи, которые без нее не решить. Я уважаю пацифистов и решение любых конфликтов без применения силы. Тем не менее, после захвата Саддама, предварительные оценки числа казненных им иракцев колеблються от 300 000 до миллиона. Если бы Америка не вмешалась, то жертв было бы намного больше, потому что Саддам вместе со своими сыновьями продолжил бы этот геноцид своего же собственного народа. Так же как нужны были солдаты, чтобы освободить людей из гитлеровских "лагерей смерти", так же они были нужны снова, чтобы остановить геноцид в Боснии, Косово, а теперь и в Ираке.
  
  Война - это, без сомнений, зло. Но порой оно меньше того зла, против которого оно направлено. Невмешательство во внутренние дела Ирака позволило бы Саддаму продолжать терроризировать и измываться над своим народом. Остановить либо предотвратить этот кошмар - задача, достойная великой нации; именно по этому Соединенные Штаты действовали так решительно, в то время, как у других такой решимости не было.
   Вообщем, есть вещи за которые стоит драться.
Оценка: 2.85*69  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023