ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Дотсон Лонни
Случайная мина

[Регистрация] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Найти] [Построения]
Оценка: 6.29*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод с английского Андрея Казаринова (kazarinoff@rambler.ru) Оригинал - http://www.war-stories.com/ boom-another-landmine-dotson-1970.html

Случайная мина.

Лонни Дотсон,

   Это случилось, как мне кажется, в феврале 1970 года, когда период моей службы подходил к концу, и мне оставалось всего лишь 28 дней до того момента, когда я, наконец, смогу сесть на самолёт, носящий имя "Птица свободы" (Bird Of Freedom)(1*), и на нём улететь из Вьетнама. Я проходил службу в роте "А" (1-й роте), 3-го эскадрона, 4-й бригады, 25-й пехотной дивизии, входившей в состав 3-го Корпуса(2*). В основную задачу нашего подразделения входило прочёсывание джунглей в зоне боевой ответственности, имеющей кодовое название "Хобо Вудс" (Hobo Woods). При проведении зачисток на указанной территории, в большинстве случаев, мы имели боестолкновения с солдатами 101-го полка Северовьетнамской Армии, которых на армейском жаргоне называли "Сэрами Чарльзами" (Sir Charles)(3*). И это неудивительно, ведь зона "Хобо Вудс" ("Лес бродяг") являлась районом сосредоточения войск противника, из которого вооружённые отряды Армии Северного Вьетнама проводили спланированные атаки на базу постоянной дислокации главных сил (base camp) 25-й пехотной дивизии, а также на города Куши (Сu Chi City) и Сайгон. Двигаясь многочисленными тропами, северовьетнамцы незаметно пробирались через Камбоджийскую и Лаосскую границы. После чего, раздобыв необходимые боеприпасы и продовольствие, они объединялись в зоне "Хобо Вудс" и готовились к проведению наступательных операций.
   Уже потом, после окончания войны, стало известно, что для укрытия и скрытых передвижений отряды Северовьетнамской Армии использовали громадную сеть вырытых подземных туннелей, которые находились прямо у нас под ногами. Пусть это не имеет отношения к моему рассказу, но мне становиться не по себе от одной только мысли об этом.
  
   Мне довелось служить в "бронированной кавалерии" (The Cav)(4*), которая как нельзя лучше подходила для прочёсывания лесистой местности, поросшей густым кустарником. Именно благодаря своей мобильности, мы могли решать поставленные перед нами задачи по ведению боевого и сторожевого охранения куда более эффективно, чем простая пехота, которая в отличие от нас не обладала такой подвижностью, и из-за отсутствия броневой техники несла бСльшие потери при боестолкновениях, нежели мы. Во время движения, наши бронемашины могли запросто наезжать на мины малого размера, а также на мины-ловушки, при этом ни мы, ни техника не получали никаких повреждений, и после срабатывания минного заряда могли спокойно продолжать свой дальнейший путь. Нашей главной целью при проведении мероприятий по прочёсыванию указанной местности было предотвращение проведения врагом крупномасштабных наступлений, путём нанесения по врагу внезапных ударов, используя при этом эффект неожиданности, с целью причинения ему максимального урона.
   Эскадрон (разведывательный батальон)(5*), в котором я служил, а также 11-й бронекавалерийский полк, имели у себя на вооружении новейшие лёгкие танки М151 "Шеридан" (Sheridan)(6*). Почему термин "танк" используется в отношении 17-тонной бронемашины - для меня, как танкиста, служившего на 52-тонном среднем танке, до сих пор остаётся загадкой. Но, тем не менее, они были быстрыми и подвижными, и к тому же они были чертовски эффективны в бою. В качестве основного вооружения танк "Шеридан" имел 152-мм орудие (каждый снаряд которого был начинен 10700 шариками), в то время как на танке М48А3 была установлена пушка калибра 90-мм. Я до сих пор немного завидую тем, кто служил на таких боевых машинах (7*).
   В нашем подразделении каждая рота состояла из трёх взводов. В состав одного бронекавалерийского (разведывательного) взвода входило 3 боевых разведывательных машины (БРМ) на базе БТР М113 (ACAV), у которых над командирской башенкой был установлен пулемёт 50 калибра (12,7-мм), а сверху у заднего люка - пулемёт М60. Помимо этого во взводе было ещё: 3 танка, один самоходный миномёт(8*), БТР командира взвода и взвод пехоты. Плюс ко всему, имелась штабная секция, в которую входили бронетранспортёр управления взвода (9*), самоходный миномёт и бронированная медицинская машина (БММ) (10*). Даже один взвод, имевший на вооружении всю эту технику, обладал значительной огневой мощью и мог эффективно решать любые возложенные на него боевые задачи.
   Наш командир роты планировал выходы на боевые задания так, чтобы мы возвращались на базу постоянной дислокации главных сил нашей дивизии хотя бы один раз в два месяца. Получалось, что перед каждым новым боевым походом мы имели несколько дней отдыха (Stand-Down)(11*). За этот короткий промежуток времени пребывания на базе, нам надо было успеть отмыть бронетехнику от грязи, заменить двигатели у бронемашин требующих ремонта и провести полное техническое обслуживание остальной техники. Помимо этого, нам также надо было привести себя в надлежащий вид, и ко всему прочему, попытаться раздобыть спиртного для снятия боевого стресса, из-за чего мы неоднократно умудрялись попадать в различные передряги. Время пребывания на базе казалось нам долгим и невыносимым, ведь нам нечем было больше заниматься, кроме как до блеска вылизывать боевую технику или в очередной раз напиться.
  
   И вот, наконец, настал день, когда, пробыв на базе три дня, мы в очередной раз покинули её расположение. Отмывшись от грязи и отдохнув как следует, мы снова вернулись в зону "Хобо Вудс", где приступили к боевому патрулированию. Во время операций по зачистке, при прочёсывании местности, мы всегда использовали следующий боевой порядок - когда все три наших взвода движутся в одну линию, развернувшись в цепь, с интервалом между бронемашинами в 25 метров. Бронетранспортёры (ACAV) движутся в промежутках между танками, для того чтобы обеспечить тесное огневое взаимодействие с ними. Командирская бронетехника вместе с самоходными миномётами и бронированными медицинскими машинами движется позади линии взводов. Используя такое построение, наши танки и БТРы проделывали целые просеки в густых зарослях бамбука и другой тропической растительности. Они проламывались сквозь джунгли, сминая всё на своём пути. А сзади и по бокам от них в пешем порядке шла пехота, обеспечивая защиту от нападений с фланга и с тыла, и, которая в случае чего могла пресечь попытки затаившихся вражеских солдат вскочить на броню движущейся техники. Страшно подумать, как бесконечно долго тянулось время, когда мы вот так двигались по джунглям. Мы ехали вперёд вслепую, не разбирая дороги. У меня складывалось впечатление, что я на своём танке пробираюсь сквозь зелёную стену, которой нет конца.
   В тот поход я одел совершенно новую униформу, которая выглядела так, словно я носил её уже долгое время. Я добился этого с помощью нехитрых манипуляций, после которых она полиняла и стала почти белого цвета. Ведь у нас считалось так - чем потрёпаннее на тебе униформа, тем больший срок ты отслужил, и тем с большим уважением относятся к тебе окружающие. То есть, чем старее выглядит на тебе форма, тем большим авторитетом ты пользуешься у своих сослуживцев(12*). Вот поэтому я ушил свои брюки, сверху пришил на них громадное количество заплаток, а также настрочил множество швов, после чего я стал выглядеть, как бравый солдат. Да, в своей искусственно состаренной форменной одежде я чувствовал себя просто великолепно, и в свои девятнадцать лет выглядел в ней, как опытный и закалённый в боях ветеран.
   Но всё же, большую часть времени мы носили одни брюки, обрезанные наподобие шорт, и полотенце, повязанное вокруг шеи. Мы имели такой убогий вид из-за того, что нам слишком часто приходилось заглядывать в горячее моторное отделение, не отличавшееся особой чистотой, в котором был установлен дизель с турбонаддувом V12 (13*), а, также из-за того, что продолжительное время приходилось находиться внутри танка, в котором было нестерпимо жарко.
  
   Весь день, после того как мы покинули базу, наша "стальная конница" двигалась, сквозь густые заросли джунглей, с лёгкостью ломая деревья на своём пути. Я со своим экипажем ехал сидя на башне нашего танка, поминутно уклоняясь от висящих лиан и вьющихся растений. И каждый раз, когда танк валил дерево, то с него прямо на нас сыпались полчища красных муравьёв, чьи укусы были очень болезненными, и порой уже не было сил их больше терпеть.
  
   Через какое-то время мы подошли к тому месту, где заканчивались джунгли и впереди начинались рисовые чеки. Всё дело в том, что совсем недавно окончился сезон муссонных дождей, и покрытые водой рисовые плантации представляли собой труднопроходимые болота. Нашему взводу было поручено разведать путь, по которому можно было проехать через затопленные рисовые чеки. Начав движение по залитому водой полю, я дал своему механику-водителю команду: "Жми на полный газ и не останавливайся!" Но не успели мы доехать до края этого поля, как я почувствовал, что мы вот-вот застрянем. И тут наш танк действительно увяз - из-под его гусениц вылетали целые комья грязи, но он не мог сдвинуться с места. Я подумал: "Ну, а как же остальные?" Выяснилось, что из всего взвода застряла только наша старая колымага, имевшая бортовой номер А36. Единственное, что можно было сделать в данной ситуации - это, подложив что-нибудь под гусеницы и включив заднюю передачу, попытаться выехать на более твёрдое место, в то время как нас сзади будет тянуть другой танк. Поразмыслив и смирив свою гордыню, я решил принять предложенную помощь одного из бронетранспортёров перевозивших пехоту, при этом, подумав, - где же это видано, чтобы лёгкий БТР смог вытащить средний танк М48А3(14*). Будучи "заботливым" командиром танка, я решил проявить инициативу. Сняв свой бронежилет и танкистский шлем, и бросив их на командирскую башенку, я спрыгнул вниз, чтобы помочь произвести сцепку. Это поступок привлёк внимание не только моего экипажа, безучастно наблюдавшего за происходящим, сидя на корме танка, но и, пожалуй, что половины всего нашего взвода.
   Измазавшись по уши в грязи, я, словно рядовой член экипажа, прицепил все буксировочные тросы, и приготовился к тому, что сейчас нас вытянут, и мы сможем продолжить своё движение к указанной точке, где было запланировано устроиться на ночлег, предварительно перед этим подготовив на том месте оборонительные позиции. Закончив все приготовления, я пошёл по направлению к бронетранспортёру, который должен был вытащить нас. Он стоял передом к корме нашего танка. Я остановился примерно в пятнадцати метрах от этого БТР, так, чтобы мне хорошо было видно и его и наш застрявший танк. Жестом я скомандовал: "Приступить к буксировке", и, как только слабина тросов была выбрана, я подал рукой сигнал механику-водителю своего танка, чтобы он дал газу и резко вывернулся влево, для того чтобы он смог выехать из колеи. Мне показалось, что слева от него грунт был много покрепче, и на этой более твёрдой поверхности гусеницы не будут так вязнуть. Нашему танку удалось проехать на буксире всего лишь метра три; как вдруг раздался сильный взрыв, и меня отбросило в сторону. Меня оглушило так, что какое-то время я не осознавал, что происходит вокруг. Я ничего не видел и не слышал. Когда произошёл взрыв, мне почему-то пришла в голову мысль, что нас атакуют, и рядом со мной разорвался реактивный снаряд.
  
   Для оказания первой помощи, ко мне подбежал взводный санинструктор. Он наклонился надо мной и стал разрезать надетую на мне униформу, чтобы посмотреть, не ранен ли я. Он не стал бы делать этого, если бы только знал, сколько времени и средств я потратил на то, чтобы она приобрела "надлежащий" вид, и в ней я смог отличаться от "салаг" в их новых и незапачканных "камуфляжах". Мне было жаль свою форму, ведь она было предметом моей особой гордости, и к тому же я поносил её, буквально, несколько часов.
   Находясь в полузабытьи, я мог слышать, как санитар ободрительным голосом пытается разговаривать со мной. Постепенно ко мне возвращалась способность ощущать всё своё тело. Я попробовал напрячь брюшной пресс и не почувствовал боли - это означало, что ранения в живот у меня не было. Это обнадёжило меня и придало мне уверенности, что всё вроде бы обошлось без тяжёлых ранений.
  
   Невдалеке от нас приземлилась "вертушка", и я кое-как смог разглядеть, что внутри неё было несколько человек из секции управления и командир нашего эскадрона. Я видел, что ему пришлось выгонять их наружу, чтобы они погрузили меня на борт вертолёта. Как оказалось, от взрыва пострадал ещё один человек - мой механик-водитель. Его также загрузили в эту "вертушку". В тот момент, когда совершалась погрузка, меня нельзя было узнать: я весь был обмотан бинтами, и из всей униформы на мне были только солдатские сапоги. Вот это было зрелище, скажу я вам!
   В вертолёте я увидел улыбающегося пилота, чей шлем был весь разрисован цветами, и к тому же был ему здорово велик. На мой взгляд, этому пилоту было лет двенадцать, и я почему-то подумал тогда: "Какого чёрта этот мальчишка делает в вертолёте?". Глупая ухмылка не сходила с его лица даже в момент взлёта; когда он приподнял винтокрылую машину над землей примерно метра на четыре, и перевёл её на бреющий полёт со скоростью 190 километров в час. Вертолёт летел, огибая кроны деревьев, при этом у меня было ощущение, что мы совершаем мёртвую петлю. В мгновение ока он доставил нас в 12-й эвакогоспиталь, где санитары уложили меня на каталку и покатили на ней в приёмное отделение.
  
   Как мне рассказали потом, в тот момент, когда я руководил буксировкой, и мой танк стал выбираться их колеи - он наехал на установленную в земле мину. Меня, как стоявшего рядом, при взрыве всего обдало грязью, и буквально обсыпало древесной трухой. От взрыва я весь почернел. Мне ещё повезло, что эта мина находилась глубоко в земле, и в ней был заряд массой около трёхсот грамм. Это была самодельная мина из бамбука(15*), вот поэтому её не обнаружила идущая впереди нас группа сапёров с миноискателями. Это было просто чудо, что никто больше не пострадал, хотя могло быть и иначе, окажись эта мина в металлическом корпусе. И тогда у нас точно были бы потери - ведь весь личный состав взвода ехал сидя сверху на броне танков и бронетранспортёров.
  
   В приёмное отделение госпиталя вкатили каталку с лежащим на ней грязным человеком с воспалёнными глазами и без одежды. К тому же у него были серьёзно повреждены барабанные перепонки. Как вы думаете, кто был этим человеком? Несомненно, это был я! - горе-командир танка, чей срок подходил к концу, и которому оставалось всего 28 дней до возвращения домой.
   Осматривавший меня доктор приказал медперсоналу сначала отмыть меня от грязи, чтобы разглядеть есть ли у меня раны, а затем отправить на рентген, дабы убедиться всё ли в порядке.
   Всем, кто спрашивал меня о том, что случилось со мной, я врал, что меня ранило в бою, и, что мне крупно повезло, ведь этим взрывом укокошило целую кучу северовьетнамских солдат, а меня только ранило.
  
   Мне действительно повезло. Потому что я отделался всего лишь несколькими царапинами, хотя последствия того взрыва сказываются на мне и сегодня. Врачи долго не церемонились со мной: сделав пару уколов, они вылили на меня пузырёк с какой-то дезинфицирующей жидкостью и затем хотели отправить обратно в свою часть. Но после полученной мной контузии, я стал хуже видеть и слышать. По этой причине меня направили дослуживать оставшиеся дни в одно из тыловых подразделений. Мне было приятно осознавать, что меня больше не отправят в бой. Но, находясь в тылу, я чувствовал себя не в своей тарелке, ведь большинство тыловиков проводило все ночи в беспробудном пьянстве. И если я хотел нормально вернуться домой, то не должен был иметь с ними никаких контактов. В зоне боевых действий ты быстро узнаёшь, что за человек находится рядом с тобой. А здесь за такой короткий период времени, я не мог распознать, кто из окружающих людей мне друг, а кто враг.
  
   Наконец, наступил тот долгожданный день, когда я покинул Вьетнам. Но ещё долго потом меня волновала судьба моих друзей и знакомых, по-прежнему остававшихся там. Я вернулся домой, и у меня началась другая жизнь. Но я почему-то до сих пор уверен, что ребята из моего взвода очень крепко удивились, когда узнали, что я не пострадал от того взрыва и остался жив. И должно быть они ещё долго, потом потешались надо мной, вспоминая тот злополучный случай с буксировкой, когда я своими командами умудрился загнать танк на ту вражескую мину.

Лонни Дотсон,

1-й сержант в отставке,

бывший военнослужащий, роты "А",

3-го эскадрона, 4-ой бригады, 25-й пехотной дивизии (16*).

   1 ноября 1998 года.
   ---------------------------------------
   Комментарии переводчика:
  
   (1*) "Птица свободы" (Freedom bird) - любой самолёт, на котором американские солдаты покидают Вьетнам и летят домой в Соединённые Штаты.
   (2*) Соединения, входившие в состав 3-го Корпуса, дислоцировались на территории 3-го военного округа, который располагался между Сайгоном и горными районами Вьетнама.
   (3*) "Сэр Чарльз" - на армейском сленге вьетнамский солдат (солдат Вьетконга). Происходит от аббревиатуры VC (Viet Cong), которая передаётся по буквам английского алфавита как Victor Charlie (Виктор Чарли).
   (4*) "Бронированная кавалерия" ("Armoured Cavalry")- этот термин широко используется в названиях разведывательных частей и подразделений, вооружённых бронетехникой и лишь по традиции сохранивших кавалерийскую организацию и некоторые элементы кавалерийской тактики.
   (5*) Эскадрон (Squadron) - батальон в бронетанковых подразделениях армии США (обычно разведывательный).
   (6*) Лёгкий танк М551 был принят на вооружение как "бронированная разведывательная и аэромобильная боевая машина". Первые 64 машины прибыли во Вьетнам в январе 1969 года, ими вооружили 1-й и 3-й эскадроны 11-го бронекавалерийского полка. (Техника и вооружение, N 4 -1998 год, стр. 33). В данном случае автор рассказа допустил неточность в обозначении индекса маркировки танка, употребив М151, хотя правильно будет М551.
   (7*) Можно сомневаться в искренности автора, так как у танкистов воевавших во Вьетнаме в основном было негативное отношение к лёгкому танку "Шеридан". "Главной целью пребывания лёгких танков во Вьетнаме были испытания, которые проводились на базе разведывательных частей, путём замены находившихся на вооружении танков и бронетранспортёров, прибывающими в войска "Шериданами", и отношение танкистов к этим танкам было диаметрально противоположным. В одном случае положительное, когда экипажи БТР охотно сменили М113 на пусть лёгкие, но всё же танки. В другом случае негативное, когда экипажи хорошо бронированных танков М48А3, сменили их на алюминиевые танкетки. Негативное отношение в войсках к "Шеридану" ещё более усилилось после случая, когда один лёгкий танк подорвался на мине и у него сдетонировал боезапас. Имелись жертвы. Танк М48А3 в аналогичном случае отделался бы потерей одного-двух опорных катков". (Техника и вооружение, N 4 -1998 год, стр. 33).
   (8*) Самоходный 81-мм миномёт М-106 на базе бронетранспортера М113.
   (9*) Командно-штабная машина М-577 на базе бронетранспортера М113.
   (10*) БММ на базе бронетранспортера М113.
   (11*) Stand-Down - период времени, когда вернувшийся с задания личный состав подразделений отдыхает и занимается починкой техники, обмундирования и амуниции. Также в этот период мероприятия по обеспечению боевой готовности, за исключением караульной службы, не проводятся. (Ярким примером того, как отдыхали американские солдаты после боевых действий на базе постоянной дислокации главных сил (base camp) именно той самой 25-й пехотной дивизии (если верить титрам в начале картины и эмблемам на солдатских куртках), может служить фильм "Взвод" (Platoon) американского режиссёра Оливера Стоуна.)
   (12*) Нечто подобное существовало и в нашей армии, когда "хэбэ" (гимнастёрка и брюки из хлопчатобумажной ткани) на старослужащих солдатах было почти белого цвета. Для этого требовалось лишь постирать свою форму в бензине, после чего "хэбэ" цвета хаки выцветало и выглядело так, словно его уже носили продолжительный срок.
   (13*) 12-цилиндровый V-образный дизельный двигатель фирмы "Теледайн Континентал" устанавливался на танках М48А3.
   (14*) Танк М48А3 весил 52 американских тонны (48,9 тонн в системе СИ или 107 800 британских фунтов) и по американской классификации относился к типу средних танков. К примеру, сказать, в нашей стране танк КВ-1, весивший около 43 тонн, относился уже к тяжёлым танкам.
   (15*) Вьетнамские партизаны изготавливали такие самодельные мины из стволов бамбука. Для этого брался полый внутри, цилиндрический обрубок ствола бамбукового дерева, куда собственно и помещался тротиловый или пороховой заряд с взрывателем.
   (16*) В отличие от Российской армии, полков в составе соединений сухопутных войск США не имеется (исключением являются отдельные бронекавалерийские полки, принцип их нумерации порядковый). В состав дивизий вместо полков входят бригады, которые, как правило, имеют порядковые номера 1-й, 2-й, и.т.д.
   Для справки: 25-я лёгкая пехотная дивизия и в настоящий момент дислоцируется за пределами континентальной части США на Гавайских островах (Шеффилд-Бэррекс, остров Оаху). Эмблема дивизии - изогнутая молния в овальной окантовке.
Оценка: 6.29*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023